Роббинс Гарольд. Никогда не люби незнакомца

   — Хорошо, мистер Феннелли, — пробормотал толстяк, откашливаясь. Он отпустил меня и вернулся к стойке.
   Я вытер лицо рукавом и поплелся к кабине, волоча по полу ящик. С Феннелли сидели еще двое, молодой, хорошо одетый мужчина и красивая женщина.
   — Я не могу почистить вам обувь, мистер, — сообщил я.
   — Почему? — удивился Силк Феннелли.
   — Весь черный крем вывалился на пол.
   Он вытащил из бумажника пятидолларовую банкноту, протянул мне и сказал:
   — Тогда сбегай и купи!
   Я взглянул на бумажку, потом на Силка и, не сказав ни слова, бросился к двери. Помощник бармена уже начал мыть пол. Выбегая из бара, я услышал слова спутника Феннелли:
   — Пятьдесят против ста, что он не вернется, Силк.
   — Заметано, — рассмеялся Силк.
   — По-моему, он в первый раз видит столько денег, — улыбнулась дама.
   — Вероятно, ты права, — согласился Силк Феннелли. — Я в его возрасте тоже не видел таких денег.
   Дальнейшего разговора я не слышал. Когда я вернулся, они уже ели. Я положил сдачу на стол и сказал:
   — Извините, что заставил вас ждать, но в магазине не оказалось сдачи, и мне пришлось разменять пятерку.
   Я опустился на колени и начал чистить его туфли. Молодой человек достал из бумажника несколько купюр и протянул Силку, который взял их, даже не пересчитав.
   — Это тебе урок. Не спорь со знатоком.
   Я закончил чистить один башмак и постучал по нему, чтобы мистер Феннелли поменял ноги. Он поставил на ящик другую ногу и спросил:
   — Как тебя зовут, сынок?
   — Фрэнсис Кейн. Можете называть меня Фрэнки. Все друзья зовут меня Фрэнки.
   — Значит, я твой друг, сынок? Будь осторожнее. Дружбу нельзя так легко заслужить. Это очень серьезное дело.
   — Не пойму, о чем вы говорите, — смутился я. — По-моему, вы хороший человек. — Я закончил чистить и встал.
   Спутник Феннелли и женщина тоже поднялись.
   — Нам пора, Силк. До встречи.
   — Пока! — попрощался мистер Феннелли, вставая.
   Когда они ушли, я поинтересовался:
   — Ну что, мистер Феннелли, получили?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Пари. Я все слышал. Он заплатил?
   — Так ты все слышал, значит! — рассмеялся Силк Феннелли.
   — Да, я не дурак. Я прекрасно знаю, что к чему.
   — Ну-ка присядь, — мистер Феннелли опять рассмеялся. — Съешь сэндвич. Откуда ты такой сообразительный взялся?
   — Из сиротского приюта Святой Терезы.
   — О'кей, итак ты знаешь, что к чему, — сказал он мне, как равному. — Что-то мне твое лицо кажется знакомым. Где я тебя мог видеть? В одной из игральных комнат?
   Он говорил о нескольких магазинчиках в нашем районе, которые превратил в детские игральные комнаты. Все говорили, что мистер Феннелли сделал большое дело, что теперь дети не будут болтаться на улице. В этих заведениях стояли всевозможные бесплатные игры, и те, в которых необходимо было думать, и те, в которых требовалась удача. В других местах эти игры стоили от десяти центов до четвертака. После определенного возраста дети должны были платить, но все считали, что мистер Феннелли сделал большое дело. Он был большой шишкой, и жители района уважали его за благотворительность.
   — Нет, — ответил я. — Я работаю у Джимми Кеуфа.
   Силк Феннелли подозвал официанта, и я заказал ростбиф и стакан пива.
   — Ты еще слишком молод, чтобы пить пиво, — заметил Феннелли и велел принести содовую.
   Он наблюдал за мной. Я ел быстро и уже через несколько минут закончил.
   — Спасибо, мистер Феннелли, — поблагодарил я, вставая.
   — О'кей, малыш, — улыбнулся он. — Я когда-то чистил обувь, как и ты. — Он достал пачку банкнот и протянул одну мне.
   — Спасибо, сэр, — с жаром поблагодарил я, увидев, что это пятерка. Такие люди, как мистер Феннелли, любят, когда их благодарят. Им это доставляет большое удовольствие, а мне ничего не стоит. Я знал, что с Силком Феннелли следует вести себя вежливо. Поэтому я поблагодарил, его еще раз и вышел на улицу.
   На углу околачивался Рей Каллахан, у ног которого стоял ящик. Рей был хорошим парнем. Его старик сильно закладывал, и они жили на пособие по безработице. Рею приходилось подрабатывать чисткой обуви. Он относил баки своей старухе, которая прикладывалась к бутылке не реже мужа.
   — Привет, Фрэнки!
   — Привет! Как дела?
   — Не очень, — ответил он. — Всего сорок центов за весь день.
   Когда я помахал у Рея перед носом пятеркой, у него глаза полезли на лоб.
   — Господи! — пробормотал он, раскрыв рот. — Откуда у тебя такие бабки?
   — Надо знать нужных клиентов! — рассмеялся я и все рассказал.
   — Везет же некоторым!
   Мы пошли по улице. Начало темнеть, и в окнах загорелся свет.
   — Если тебе нечего делать, пошли ко мне, — предложил Рей.
   Я знал, что при мне родители не будут его бить за то, что он так мало заработал.
   — О'кей, пошли.
   Едва мы вошли в подъезд, как сразу услышали крики сверху.
   — Господи, когда же они угомонятся? Да, наверное мне сегодня не избежать порки, — печально заметил он.
   Я промолчал, и мы начали подниматься по лестнице. На первой площадке из двери вышел мужчина и торопливо спустился вниз. Он оставил дверь слегка приоткрытой, и из квартиры донесся женский голос:
   — Это ты, Рей?
   — Да. — Рей остановился и повернулся ко мне. — Это Мэри Кассиди. Я хожу для нее в магазин.
   — Не сбегаешь за несколькими бутылками пива? — спросила женщина, подходя к двери.
   — Конечно, Мэри. — Каллахан поставил ящик со щетками на пол, взял у нее мелочь и, попросив меня подождать, побежал вниз.
   — Зачем ждать на площадке? — спросила мисс Мэри. — Занеси ящик и подожди здесь.
   Я молча внес ящик, и она закрыла дверь.
   — Посиди, пока не вернется Рей. — Хозяйка показала на стул.
   Я сел. Мэри вышла в соседнюю комнату и вернулась с банкой. Она наполнила ее водой и опять скрылась. Через несколько минут Мэри Кассиди вышла в прихожую накрашенная.
   — Еще не вернулся?
   — Нет, мэм.
   Сейчас я ее хорошенько разглядел. Довольно высокая, недурна собой, когда накрасит синевато-зеленые глаза. Особенно мне понравились слегка вьющиеся белокурые волосы. Я так пристально смотрел на нее, что она слегка покраснела, а на лбу выступили бисеринки пота. Интересно, подумал я, знает ли Рей, что его Мэри проститутка? Наверное, с ней здорово трахаться! Как бы к ней подъехать — вдруг она согласится... со мной? Я еще ни разу не спал с женщиной.
   Пятерка в кармане придала мне смелости.
   — У меня есть пара баков, — сообщил я.
   — Ну и что? — Мэри с любопытством посмотрела на меня. У нее был слабый ирландский акцент.
   Я не знал, что ответить, и многозначительно посмотрел ей прямо в глаза. Пауза затянулась.
   — Ты ведь еще мальчик, — заметила мисс Кассиди.
   — Мне пятнадцать, — соврал я. Соврать оказалось легко, потому что я почти убедил себя, что мне действительно пятнадцать.
   — Ты занимался этим раньше?
   Ее груди казались большими и красивыми.
   — Конечно! Много раз! — выпалил я.
   — Ну ладно, пошли. — Она провела меня в спальню. Около кровати мисс Кассиди повернулась ко мне. — Давай деньги.
   Дрожащей рукой я протянул два бака. Она сунула их под подушку, сняла через голову платье и легла на кровать:
   — Ну давай!
   Я снял брюки. От страха дрожали колени. Я улегся и попробовал, но ничего не получилось — слишком нервничал.
   Мэри нетерпеливо проговорила:
   — Быстрее! Я не собираюсь лежать с тобой весь день, с минуты на минуту может вернуться Рей.
   Бесполезно, я слишком волновался. Она попыталась помочь мне, но и у нее ничего не вышло. В конце концов мисс Кассиди встала. Когда она отвернулась, я быстро достал из-под подушки два доллара и спрятал в карман рубашки. Я не собирался платить за то, что не случилось! Мэри не заметила, что я забрал деньги. Через несколько секунд, не сказав ни слова, она набросила на меня полотенце и оделась сама.
   Я встал и натянул штаны. Мэри не сводила с меня насмешливого взгляда. Мы вышли в гостиную.
   — Приходи, когда подрастешь, малыш! — рассмеялась Мэри Кассиди. — У тебя еще нос не дорос заниматься мужскими делами.
   Я гневно уставился на нее. От лица отхлынула кровь. Когда я выходил из себя, я всегда сильно бледнел. Страшно захотелось треснуть ее ящиком со щетками. Мэри, наверное, почувствовала мою ярость. Ее глаза испуганно расширилась, и она сделала шаг назад.
   — Не надо... — начала говорить мисс Кассиди, когда дверь открылась, и в квартиру вошел Рей с сумкой в руке.
   — Я принес пиво, Мэри, — сообщил он.
   Я еще раз взглянул на Мэри Кассиди, которая не сводила с меня взгляда. Затем забросил на плечо ящик и вышел на лестничную площадку.
   Рей что-то у нее спросил, и она рассмеялась. Потом они подошли к двери. Мисс Кассиди дала Рею десятицентовую монетку за услугу. Она начала закрывать дверь, но остановилась и сказала Каллахану:
   — Вот десять центов твоему дружку за то, что он подождал тебя. — Она бросила мне монету и закрыла дверь.
   Я поймал ее в воздухе и бросил обратно, но дверь уже закрылась.
   — Дешевка! — закричал я и, не глядя на Рея, побежал вниз.

Глава 4

   До каникул оставалось всего пятнадцать дней. Я с нетерпением ждал лета, чтобы идти работать к Кеуфу и делать настоящие бабки.
   Мы вышли из юколы с Джерри Коуэном. Когда я пошел с ним, он удивился.
   — Я думал, тебя не выпускают, Фрэнки.
   — Вчера был последний день.
   — Какие планы на сегодня?
   — А что?
   — Ничего. Просто так спросил.
   Несколько минут мы шли молча, затем Джерри поинтересовался:
   — Фрэнки, не хочешь съездить со мной летом в деревню?
   — Брось шутить!
   — Я не шучу! — Его голубые глаза серьезно смотрели на меня. — Я уже разговаривал с папой. Он велел как-нибудь привести тебя, чтобы все обсудить.
   — Ерунда все это! Меня никогда не отпустят из приюта.
   — Отпустят, если попросит отец. Ты знаешь, кто он?
   Да, я знал его отца. Все знали Коуэна-старшего, постоянно улыбающегося мэра Нью-Йорка. Каждый день в газетах можно было увидеть его фотографии с гвоздикой в петлице и ослепительной белозубой улыбкой, на которых он пожимает руки участникам какой-нибудь конференции фермеров. Да, старик Джерри мог делать почти все, что хотел. Он был мэром Нью-Йорка.
   Когда мы дошли до бильярдной, я остановился. Внутри было темно. Я представил лето в бильярдной Кеуфа среди ароматов пива и мочи из туалета и лето в деревне с Джерри. Наверняка, у него там роскошная берлога со слугами и всем остальным. Представил, как буду купаться в озере. Я еще никогда не купался в озере. Наверное, это потрясающе! По крайней мере так говорили ребята, которые купались в озерах. Пару раз я, правда, ездил на Кони Айленд, но в основном купался в доках на Пятьдесят четвертой улице. Вот черт! Лето в деревне, наверное, сказка. Я повернулся к Джерри.
   — Нет, Джерри, спасибо. Они... я имею в виду... я здесь буду работать все лето. Не могу отказаться. Нужно подзаработать к осени немного деньжонок. К тому же я терпеть не могу деревню. У меня там всегда... депрессия!
   Джерри странно посмотрел на меня и расхохотался. Он был не дураком и все понимал. Странные у меня друзья! С Джерри Коуэном дружить было непросто, потому что он был... необычным. Не пойму, что ему во мне нравилось, но, если бы я мог заглянуть в будущее, если бы я знал, что Джерри и я... Нет, об этом поговорим позже, когда придет время. По-моему, и так плохо, что мы помним прошлое, но было бы значительно хуже, если бы мы знали будущее.
   — Как хочешь, — заявил Джерри. — Но все равно как-нибудь зайди поужинать.
   Я обратил внимание, что он сказал «поужинать», а не «поесть», как всегда говорил я.
   — Хорошо. — Я неловко переминался с ноги на ногу. Может, поблагодарить его еще раз? Затем подумал: «Какого черта! Я уже поблагодарил его», а вслух сказал: — Пора на работу.
   Я дождался, пока он скроется за углом, потом заглянул в бильярдную. Часы на стене показывали только четверть четвертого. Моя работа начиналась в четыре, а посетители собирались еще позже. Джимми разговаривал с каким-то типом и не заметил меня, поэтому я вышел из бильярдной и решил до четырех погреться на солнышке на ступеньках соседнего дома и помечтать о поездке с Джерри за город.
   Я закурил и услышал какой-то шум на противоположной стороне улицы. Несколько знакомых мальчишек приставали к какому-то парню, оказалось, к еврею. Я лениво наблюдал за представлением. Они окружили его и забрасывали градом оскорблений и насмешек.
   — Ну, как, нравится быть недочеловеком?
   — Убийца Христа!
   — Недоносок еврейский!
   Парень напряженно замер. Его лицо оставалось спокойным, в глазах застыла ненависть. Ребята угрожающе надвигались. Еврей уронил книгу, прижался к стене и поднял кулаки. Это был блондин с голубыми глазами и тонкими чертами лица, чуть ниже меня ростом.
   — Я могу побить любого из вас в честном бою, — наконец бесстрашно объявил он.
   Они только расхохотались во все горло и придвинулись ближе.
   — Ты не сможешь побить даже наши башмаки! — проговорил один из них.
   Я встал и перешел улицу. На это стоило посмотреть.
   — Привет, Фрэнки! — поздоровался один из парней.
   — Здорово, Вилли!
   — Давай вздуем этого еврейчика!
   — Нет, — не согласился я. — Ты же слышал, он может побить любого из нас. Неужели вы спустите ему это? С ним должен драться кто-то один. — Парни с сомнением посмотрели на меня. — Ну, кто будет драться? — Ответа не последовало. — О'кей, тогда драться буду я.
   Круг разомкнулся, и я вошел в него. Блондин оценивающе смотрел на меня.
   Я сжал кулаки. Он шагнул вперед и широко размахнулся. Я легко увернулся и сделал шаг назад. Парень абсолютно не умел драться. Он принялся гоняться за мной и попробовал нанести несколько ударов, которые я легко блокировал. Зрители начали подбадривать меня.
   — Врежь ему, Фрэнки!
   — Набей ему морду!
   Я отступал, пока не очутился на краю тротуара, и только тогда вспомнил, что я так и не выплюнул сигарету. Я решил оставить ее как доказательство уверенности в своей победе. Противник нанес очередной удар, но вновь промахнулся. Он уже начал тяжело дышать. Я понимал, что еврей не сомневается в поражении, но почему-то даже не пытается смыться. Я притворился, что поскользнулся, и выплюнул сигарету. Когда поднял глаза, он все еще ждал меня. Я шагнул вперед, врезал ему поддых и следом в челюсть. Еврей полетел на землю, а парни завопили:
   — Дай ему, дай!
   Он попробовал встать, но потом решил остаться лежать. Я опустил руки. Вилли закричал:
   — Давай швырнем его в канаву!
   Парни начали надвигаться, но я преградил им путь.
   — Я побил его! — объявил я. — Оставьте его в покое!
   Они сразу поняли, что я не шучу, и растерянно переглянулись.
   — О'кей, — сказал я. — Повеселились, а теперь проваливайте!
   Когда парии скрылись за углом, я присел на тротуар рядом с евреем и предложил ему сигарету, но он покачал головой. Я закурил. Несколько секунд мы молчали, потом он медленно сел.
   — Спасибо, — пробормотал парень.
   — За то, что двинул тебе по морде? — рассмеялся я.
   — За то, что я так дешево отделался. Эта банда...
   — А, брось... Они неплохие ребята. Просто хотели немного посмеяться. Они не имели в виду ничего плохого.
   — Немного посмеяться! — сухо повторил он, встал и с трудом нагнулся за книгой.
   Я смотрел на него снизу вверх.
   — Тебе нужно научиться драться, если собираешься сшиваться в нашем районе.
   Парень промолчал, но по тому, как он поджал губы, я понял, что он запомнит совет.
   В этот момент я заметил идущего по улице в нашу сторону отца Куинна и вскочил на ноги.
   — Привет, Фрэнсис, — поздоровался он.
   — Здравствуйте, святой отец! — Я приложил кончики пальцев к виску, как бы отдавая честь.
   — Ты что, дрался с этим мальчиком, Фрэнсис?
   — О нет, сэр, мы вовсе не дрались, — опередил меня блондин. — Просто Фрэнсис учил меня боксу.
   — Будь осторожнее с этим «боксером», — посоветовал отец Куиин, разглядывая его. — Он порой забывается. — Затем спросил тоном, каким обычно разговаривал с пропустившими мессу: — Как тебя зовут, сын мой? Я не помню, чтобы видел тебя в церкви.
   — Я еврей, — спокойно ответил парень. — Меня зовут Мартин Кэбелл.
   — А... так ты, должно быть, сын Джо Кэбелла?
   — Да, сэр.
   — Я знаю твоего отца. Он хороший человек. Передавай ему привет.
   — Спасибо, сэр.
   — Ну ладно, ребята, мне пора. Помните, что я сказал: никаких драк. — Он сделал несколько шагов, потом остановился. — Фрэнсис, лучше вытащи сигару из кармана, пока она не прожгла дырку в твоих брюках. — И пошел дальше.
   Я вытащил сигарету из кармана. Мне казалось, что он не видел, как я сунул ее в карман. Мы с Мартином посмотрели друг на друга и расхохотались.
   — По-моему, нормальный мужик! — заметил Кэбелл.
   — Да, парень что надо! Мы пошли по улице.
   — Живешь где-нибудь поблизости? — спросил я.
   — Да. У отца аптека на углу Пятьдесят девятой и Бродвея. Мы живем на Сентрал Парк.
   На углу Девятой авеню я посмотрел на часы, которые стояли в витрине ювелирного магазина, и увидел, что уже пятый час.
   — Мне надо бежать, а то опоздаю на работу.
   — Приходи после работы в аптеку, — предложил Мартин. — Выпьем содовой.
   — Приду. До встречи.
   Отойдя на несколько шагов, я побежал. Лучше не опаздывать и не злить Кеуфа.

Глава 5

   В бильярдной никого не было. Наверное, сегодня нет скачек. Я быстро убрался и принялся подсчитывать вчерашние ставки.
   Около половины шестого заглянули несколько человек за выигрышами, и меня послали вниз за пивом. Когда я вернулся, Силк Феннелли разговаривал с Кеуфом. Взглянув на меня, мистер Феннелли медленно поздоровался:
   — Привет, Фрэнки!
   — Привет, мистер Феннелли! — Я обрадовался, что на меня обратил внимание такой большой человек.
   Закончив разговаривать с Джимми, мистер Феннелли подошел ко мне.
   — Не почистишь мне обувь, малыш?
   — Сию минуту, сэр!
   Я бросился в подсобку за ящиком. Туфли Силку Феннелли я вычистил на совесть — тер до тех пор, пока не увидел в них свое отражение.
   Феннелли остался доволен. Он дал мне полдоллара и полюбопытствовал, не выбрасывали ли меня в последнее время из баров? Я рассмеялся. Когда к нам подошел Джимми Кеуф, мистер Феннелли все рассказал, и они долго хохотали.
   Я отложил ящик в сторону и продолжил подсчеты. Подошли Кеуф с Феннелли и заглянули мне через плечо.
   — Он у тебя что, бухгалтер? — спросил Феннелли у Кеуфа.
   — Угу, — кивнул Джимми, — и чертовски неплохой! Отлично знает арифметику.
   — Работай хорошо, малыш, — улыбнулся мне мистер Феннелли, — и когда-нибудь станешь важным человеком.
   Силк попрощался и вышел. Он сел в машину, и та отъехала от бильярдной.
   Большой человек, думал я. Слова Феннелли продолжали звучать у меня в ушах. Точно, я стану самым большим воротилой в игорном бизнесе Нью-Йорка. Только сам играть не буду. Буду вести дела, как Силк Феннелли — грязную работу поручу шестеркам, а сам буду только рубить капусту. Куплю лимузин, да побольше, чем у мистера Феннелли...
   Так в мечтах и пролетели несколько часов. Когда я вышел на улицу, начался дождь. Возвращаться на ужин в приют не хотелось, и я направился на Бродвей. Когда добрался до аптеки Кэбелла, весь вымок. Мартин меня ждал.
   — Рад, что ты пришел, — сказал он. — Хочешь содовой и чего-нибудь сладкого?
   Он подвел меня к полкам, и я выбрал шоколад. Потом мы принялись болтать. Он оказался на год моложе меня, но учился в том же классе. Через несколько минут к нам подошла красивая девушка лет пятнадцати.
   — Поторопись, Мартин, а то опоздаем к ужину.
   Я подумал, что это, наверное, сестра, и не ошибся. Мартин познакомил нас.
   — Фрэнки, это моя сестра Рут.
   — Привет! — поздоровался я.
   — Рада познакомиться, — улыбнулась Рут.
   У нее были белокурые волосы, короткая стрижка, как у мальчишки, и голубые, как у брата, глаза. Как и Мартин, при разговоре она смотрела прямо в глаза. Рут училась в шестом классе. Она оказалась на полголовы ниже меня, и когда Мартин спросил, сколько мне лет, я ответил, что почти шестнадцать, стараясь произвести на нее впечатление.
   Мартин рассказал о драке. Рут как-то странно посмотрела на меня и отошла. Меня удивила перемена в ней, но я не сказал ни слова.
   — Женщины очень странные, — объяснил Мартин Кэбелл. — Не обращай внимания. Помнишь, ты говорил днем о драках? У меня есть дома боксерские перчатки. Можешь научить меня драться?
   — Сегодня?
   — Конечно. После ужина. Поужинай и приходи.
   — Ничего не получится. Я живу в сиротском приюте. Если вернусь ужинать, меня потом не выпустят.
   — А... — Он на мгновение нахмурился, затем улыбнулся. — У меня идея. Подожди минуту. — Он скрылся в подсобке. Через стеклянную перегородку я видел, как он разговаривает с отцом, показывая на меня пальцем. Мистер Кэбелл что-то сказал, и Мартин вернулся. — Я все устроил. Поужинаешь у нас, а потом покажешь, как надо драться.
   Сначала идти не хотелось, но потом я согласился.
   Мать Мартина куда-то ушла, и нас троих — меня, Мартина и Рут — накормила служанка лет двадцати двух. Ее звали Джули. Она была франко-канадкой и разговаривала со смешным акцентом. Джули села есть с нами. Быстро поужинав, мы перешли в гостиную и сели у радиоприемника. Я всего третий раз в жизни слушал радио, и мне было интересно. Через час после ужина Мартин позвал меня в кабинет отца, а Рут осталась в гостиной почитать.
   В кабинете стояли шкафы с книгами, кушетка и несколько стульев. Мы отодвинули стулья к стене и надели перчатки.
   — Поднимай лапы, — велел я. — Впереди левая, правая позади, рядом с подбородком... Вот так. — Я принял боевую стояку. Кэбелл сделал то же самое. Я критически оглядел Мартина и выдвинул его левую слегка вперед, а правый локоть чуть опустил и приблизил к боку. — О'кей. Теперь бей меня.
   — Я не хочу причинить тебе боль, — запротестовал он.
   — Не бойся, не причинишь.
   Он опустил левую и размахнулся правой. Я блокировал удар и вошел в ближний бой.
   — Нет, не то! — заявил я. — Сильно раскрываешься. Когда ты опустил левую, я мог приблизиться и ударить. Вот так, видишь? — Я сделал ложный замах. — Короткий прямой левой держит противника на расстоянии.
   — Понятно. — Но через несколько секунд он все забыл и опять опустил левую.
   Я позволил ему пару раз промазать, потом предупредил:
   — Не опускай левую.
   Мы вновь начали боксировать. В этот момент открылась дверь, и я машинально оглянулся. В кабинет вошла Рут. Мартин ударил меня в плечо. Я автоматически нанес удар правой прямо ему в глаз, и он сел на пол.
   Рут бросилась к брату и со злостью посмотрела на меня.
   — Что ты наделал, подлец!
   Я так растерялся, что не мог ничего ответить.
   — Он не виноват. Рут, — объяснил Мартин. — Я сам напросился в ученики.
   — Посмотри на свой глаз! — в ужасе вскричала она. — Он у тебя уже стал разноцветным.
   Да, действительно, завтра будет отличный фингал.
   — Мартин, мне очень жаль, — наконец вымолвил я, помогая ему встать на ноги. — Я не хотел.
   — Я такой плохой боксер, что ты ни при чем, — рассмеялся Кэбелл.
   Услышав шум, в кабинет заглянула Джули и посоветовала:
   — Приложи к глазу холодное полотенце, чтобы он не распух.
   — О'кей, — сказал Мартин, снимая перчатки. — Скоро состоится второй урок. — У двери он повернулся ко мне. — Подожди здесь. Я вернусь через несколько минут.
   Он с сестрой вышел из комнаты, и через несколько секунд из ванной донесся шум воды.
   Джули подняла с пола перчатки Мартина.
   — Можно попробовать?
   — Валяй. Все равно они не мои.
   — Очень неудобные, — заметила девушка, надевая перчатки.
   — Ничего. К ним быстро привыкаешь.
   — Отец всегда говорил, что я должна была родиться мальчишкой, — призналась Джули. — Я всегда была сорвиголовой.
   Я промолчал.
   — Покажи, как надо драться. Только не по-настоящему. Я имею в виду, покажи самое основное.
   — Ладно, — буркнул я.
   — Только не бей меня, — быстро добавила Джули. — Я очень боюсь боли... особенно здесь. — Она дотронулась до груди.
   — Хорошо, ударишь меня несколько раз и хватит, — хрипло сказал я.
   Джули приняла смешную стойку и несколько раз попыталась ударить меня. Я увернулся и вошел в клинч. Она сжала локтями мои руки и прижала их к своим бокам. Я почувствовал возбуждение.
   — Ты очень сильный, — прошептала Джули, прижимаясь ко мне. Она оказалась чуть выше меня. У нее были черные волосы, полные губы и веселые глаза. Мы замерли на секунду и внезапно поняли, что в дверях стоит Рут. Я немедленно отпрянул, покраснел и неуклюже объяснил:
   — Она тоже захотела, чтобы я показал, как дерутся. Я чувствовал, как уши становятся пунцовыми.
   — Ну вылитый Танни^[3], — съязвила Рут. — Тебя зовет Мартин.
   Я снял перчатки и пошел за Рут. Мартин лежал на кровати, приложив к глазу холодное полотенце.