Роббинз Гарольд. Камень для Дэнни Фишера

   Три фута. Два. Сейчас!
   Ноги мои слетели с приступки, а руки крепко сжимали перекладину. Я пролетел по воздуху, целясь ногами ему в голову. Внезапную опасность он почувствовал слишком поздно. Он хотел было откачнуться в сторону, но было некуда. Мои тяжелые ботинки попали ему прямо в лицо и подбородок. Раздался глухой удар, и что-то подалось у меня под каблуками. Сборщик упал на землю.
   Повиснув на перекладине над ним, я посмотрел вниз, пытаясь рассмотреть его в темноте. Он лежал темной грудой на земле и тихо со вздохом стонал. Я отпустил перекладину и спрыгнул рядом о ним. Что-то пошевелилось рядом с моей ногой, и я злобно двинул ею. Раздался скрипучий треск, когда его голова стукнулась об стену, затем наступила тишина.
   Я быстро ощупал ему лицо. Он лежал тихо, не шевелясь. Был без сознания.
   Я посмотрел в направлении входа. Спит все еще стоял там, прислушиваясь. Когда он всматривался в темноту, корпус его выделялся на светлом фоне. До меня долетел его голос. - Ну как, взял его?
   Я хмыкнул, как бы подтверждая это. Для того, чтобы выбраться отсюда целым, мне нужно, чтобы он пришел сюда. Это у меня единственный шанс. Я пригнулся к земле.
   До меня снова донесся голос Спита. Он медленно продвигался по проходу.
   - Держи его, я тоже хочу сделать отметину проклятому предателю.
   У стены рядом с его головой что-то сверкнуло. Это был складной нож. Затаив дыханье, я пригнулся еще ниже. Ещё несколько шагов. Я вскочил с темной земли, целясь кулаком Спиту в подбородок. В предчувствии опасности голова у него дернулась назад, и мой кулак лишь задел его по щеке.
   В свете уличного фонаря мне навстречу блеснул нож. Я отчаянно дернулся и поймал его. Спит барахтался в моих объятьях, свободной рукой царапая мне глаза. Жгучая боль пронизала мне руку, когда Спит повернул нож, который я сжимал в руке. Рука у меня инстинктивно отдернулась, и я выпустил его.
   Жгучая боль пронзила мне бок, когда рука Спита опустилась вниз.
   В диком шоке я вскрикнул, схватил руку державшую нож, и крепко сжал её. Спит начал выкручивать нож, и нервы у меня в руке завизжали в агонии, но я не решился отпустить руку. Свободной рукой он цеплялся мне за горло. В темноте я ударил его в лицо. В костяшках пальцев возникла резкая боль, когда они врезались ему в зубы, но это была приятная боль. Коленом я резко двинул ему в пах между ног. Он вскрикнул и стал сгибаться пополам.
   Я завернул ему руку с ножом за спину и выпрямил его. Припер его спиной к стене, упершись плечом ему в горло. Свободной рукой я наносил ему удар за ударом в лицо. Наконец он обмяк и навалился на меня.
   Я отпустил руку Спита и отступил. Дыханье у меня клокотало в горле, а он соскользнул на землю. Он растянулся у моих ног, лежа на животе. Я нагнулся над ним в поисках ножа.
   Я нашел его, лезвие ушло на два дюйма ему в бок. Это, должно быть, произошло тогда, когда я прижал его к стене. Но это не вызвало у меня никаких эмоций. Я не радовался этому и не сожалел. Либо он, либо я.
   Я выпрямился и медленно вышел из прохода. Интересно, жив ли Спит. А в общем-то мне все равно. Это не имело значения. Все мне стало безразлично, лишь бы добраться домой, и лечь в постель. Утром я проснусь и обнаружу , что это был всего лишь сон.
   
   Я остановился в коридоре у дверей и стал искать в карманах ключ. Его там не было. Там не было ничего кроме пятисот долларов и огрызка карандаша. Я устало стал припоминать, куда же я его подевал.
   И вдруг вспомнил. Сегодня утром я бросил его на стол отцу. Мы поссорились.
   Теперь я даже не помню, о чем мы спорили. Из-под двери струился свет. Кто-то еще не спал. Он-то и впустит меня. Я тихо постучал.
   Я услышал, как в комнате двинулось кресло, затем к двери приблизились шаги.
   - Кто там? - осторожно произнес голос отца.
   Когда я понял, что у меня нет ключа, к горлу у меня подкатил комок. А теперь я почти вскрикнул от облегченья. - Это я, папа, -сказал я. - Впусти меня. - Теперь-то уж всё будет в порядке.
   На мгновенье наступило молчанье, затем тяжелый голос отца донесся из-за двери.
   - Уходи.
   Это слово медленно доходило до моего сознанья. Я тряхнул головой, чтобы прояснить мысли. Отец не говорил этого, не мог он так сказать.
   - Это я, Дэнни, - повторил я. - Пусти меня.
   Теперь голос отца стал твёрже. - Я сказал, уходи!
   По мне прокатился холодный испуг. Я застучал в дверь, оставляя на ней кровавые следы. - Пусти меня, папа! - истерически закричал я. -Пусти, мне некуда идти!
   Тут послышался голос матери. Она вроде бы упрашивала его. Затем снова заговорил отец. Голос у него был хриплым, грубым и непреложным как время. - Нет, Мэри, с меня довольно. Я вовсе не шучу. На этот раз все кончено.
   Через дверь донеслось ее всхлипывание, затем щелкнул выключатель. Свет под дверью погас. Всхлипыванье медленно уплыло в глубь квартиры. Затем наступила тишина.
   Я постоял там некоторое время, испуганный и сбитый с толку. Затем понял.
   Кончилось, всё кончилось. Отец действительно говорил серьезно.
   Я медленно пошел вниз по лестнице, чувствуя себя опустошенным и одиноким. На крыльце ночной ветер пахнул мне в лицо прохладой.
   Я опустился на ступени и прислонил голову к железной решетке перил. Я не проронил ни звука, но слезы катились у меня по щекам. Мне жгло руку. Я провел по ней ладонью. Пальцы у меня стали мокрыми и липкими. Ладонь у меня тоже была порезана, и из неё текла кровь, а правый рукав был разорван. В тусклом свете я разглядел рваную рану на предплечье. В ней медленно поднималась кровь, но это теперь не имело значения. Всё мне было безразлично, я так устал. Я прислонился головой к решетке перил и закрыл глаза.
   Они закрылись только на миг, и тут же я открыл их снова. У меня вновь возникло такое ощущение, которое я испытал раньше. За мной кто-то следит. Опухшими глазами я оглядел улицу.
   Через дорогу у тротуара стоял автомобиль. Фары у него были погашены, но мотор тихонько работал. Они снова преследуют маня. Спит и Сборщик, должно быть, сообщили своим.
   Не поднимаясь на ноги, я перевернулся на живот и вполз обратно в подъезд. Там я посидел некоторое время, раздумывая что делать. Может быть, удастся прошмыгнуть назад и затем через крышу на соседний дом, и таким образом улизнуть от них.
   Затем меня охватило чувство безнадежности. И что это даст? Они же будут преследовать меня, пока не выследят. У них везде есть друзья. Спрятаться негде.
   Я сунул пальцы в карман. Деньги все еще там. Может быть, если я отдам их, то они меня отпустят. Но уже тогда, как только я подумал об этом, понял, что из этого не выйдет ничего хорошего. Я зашел слишком далеко. Слишком глубоко увяз.
   Но деньжата все-таки сгодятся для того, для чего я их доставал. Старина может всё-таки воспользоваться ими и купить себе аптеку. По крайней мере мать и Мими будут устроены таким образом. Если они схватят меня с ними, то получат все. С какой стати давать им это?
   На полу у меня под рукой была какая-то афиша. Я поднял и стал разглядывать ее:
   "Крупная распродажа в аптеке Бернера". Я перевернул ее. Тыльная сторона была чистой. Я сунул руку в карман за карандашом.
   Слова отпечатались на бумаге карандашом и кровью: "Дорогая мама, деньги - для аптеки. Не давай ему снова упустить их. С любовью, Дэнни."
   Я завернул деньги в бумагу, встал и сунул их в почтовый ящик. Хоть раз я порадовался тому, что власти заставили домовладельца установить новые почтовые ящики, так как старые были совсем разбиты, и любой мог забраться в них. Мать возьмет их завтра утром, когда спустится брать почту.
   Машина всё ещё стояла на улице, а мотор у неё урчал. Я отряхнул брюки. Под ложечкой у меня засосало, когда я медленно стал опускаться по ступенькам. Я намеренно повернулся спиной к машине и пошел прочь. Через полквартала я услышал, как скрипнула коробка передач, как зашуршали шины, отъезжая от тротуара.
   Подавляя в себе импульс бежать, я глянул через плечо. Машина неслась по улице за мной.
   Мне ещё сильнее захотелось бежать. Я подавил в себе это желание. Да черт с ними!
   Я остановился и повернулся лицом к приближающейся машине. Слезы ручьем текли у меня по щекам, а леденящий страх сковал мне всё тело. Я отчаянно сглатывал, пытаясь подавить подступавшую тошноту.
   
   Я отступил на несколько шагов. Пальцы мои коснулись холодного металла столба уличного фонаря и я вяло прислонился к нему. Я уже чувствовал горечь рвоты во рту, и мириады дурацких мыслей бешено запрыгали у меня в уме.
   Когда ты вырос, Дэнни Фишер?
   В жизни каждого человека наступает миг, когда надо отвечать на этот вопрос. Там, в холодной черной темени я нашел свой ответ.
   Я боялся умереть. И там, когда бесформенный страх сковал мне тело, превратив мой желудок в бунтующий орган, почки - в оледеневший комок, мочевой пузырь - в сочащийся нерегулируемый кран, я внезапно вырос.
   Я вырос, осознав, что не бессмертен, что я сделан из плоти, которая сгниёт и превратится в прах, а когда я умру, кровь станет в жилах черной. Именно тогда я понял, что мне придется пережить судный день. Что мать и отец лишь сотворили меня, но они не попечители моей души. Я просто случайно получился у них.
   Я был одинок в своем собственном одиноком мире. В этом мире я и умру, и никто не вспомнит мое имя. На меня опустится смерть, покроет меня земля, и меня больше не будет.
   Ноги у меня ослабли и стали водянистыми, и несмотря на то, что я отчаянно хватался за столб, я все же опустился на колени на тротуар. Когда подъехала машина, я крепко закрыл глаза, а веки выжимали из них слезы. Я слышал, как открылась дверь и глухо застучали по тротуару шаги, торопясь ко мне.
   Я повернул лицо к столбу и уткнул его в изгиб локтя. Я почувствовал, как из нижней губы под зубами у меня потекла кровь. Я начал молиться. Не ради жизни, ради смерти. Смерть, будь добра, приди и забери меня от этого ужаса, при котором я не могу жить.
   Я ощутил легкое прикосновенье руки, и чей-то голос прошептал мне на ухо:
   "Дэнни!"
   Я еще глубже уткнулся лицом в руку. Крик испуга застрял у меня в горле. Голос смерти был нежным, как у женщины, но это только лишь для того, чтобы помучить меня.
   Голос настаивал. - Дэнни! -повторил он. - Я ждала тебя. А ты убежал!
   Это уж был не голос смерти. Это был голос женщины, исполненный теплоты и сочувствия. Это голос жизни. Медленно, еле осмеливаясь взглянуть, я поднял голову.
   Лицо у неё было бледным в свете уличного фонаря. - Я пришла предупредить тебя, - быстро прошептала она. - Макс послал Спита со Сборщиком, чтобы разыскать тебя!
   Я смотрел на нее, пытаясь понять смысл её слов. И тогда сорвался. Это была Сара, называемая Ронни. Я начал истерически хихикать. Я всё еще на воле!
   Она смотрела на меня так, как будто бы я вдруг сошел с ума. Она стала трясти меня за плечи. -Тебе нужно скрыться, - настойчиво шептала она. Они могут появиться здесь в любую минуту.
   Я посмотрел вверх на нее, а слезы все ещё текли у меня по лицу. Я перестал смеяться и протянул к ней руки. - Помоги, - попросил я, хрипло выдавливая слова из горящего горла. - Они не придут.
   Она взяла меня под мышку и подняла на ноги. -То есть как это, не придут?
   -спросила она.
   Теперь я стоял на ногах. Вдруг она отпустила руку, и я уперся в столб. - Да у тебя кровь! - крикнула она.
   Я кивнул. -Они уже поймали меня.
   На лице у нее возникло испуганное выражение. - Что произошло? - выдохнула она.
   - Что произошло? - хрипло повторил я и снова рассмеялся. - Я не знаю, что произошло. Я оставил их в проулке. Думаю, что Спит мертв. А может быть, и Сборщик. Всё это так смешно. Они пришли убивать меня, а убил их я!
   Смех всё ещё клокотал у меня в горле, я откинул голову назад и закрыл глаза. Вот так шутку сыграл я с Макси Филдзом.
   Она потянула меня за руку. Я качнулся вперед и чуть не упал.
   - Тебе надо скрыться! Филдз убьет тебя, когда узнает об этом!
   Всё ещё улыбаясь, я уставился на неё. - Куда мне идти? -спросил я. Мне некуда деваться. Даже отец родной не пускает меня домой.
   Она посмотрела мне в глаза. - Некуда идти? - переспросила она.
   Я покачал головой. - Абсолютно. - Я снова стал опускаться на тротуар.
   Вдруг она обхватала меня и потащила к машине. Я вяло плелся за ней. Она открыла дверцу, и я рухнул на заднее сиденье. Дверь закрылась, и она села за руль. Я почувствовал, как машина подо мной поехала. Повернул лицо к сиденью и закрыл глаза.
   Когда я снова открыл их, мы ехали по мосту. Похоже, это был Манхэттенский мост, но я слишком устал и снова закрыл глаза. Я неуклюже повернулся, и мне стало очень тепло.
   Она снова потянула меня за руку. Я проснулся и почувствовал запах соленого воздуха. Я еле вывалился из машины и попытался сфокусировать зрение. Мы стояли на темной улице. Невдалеке был деревянный настил, а под ним - белый песок. Со стороны пляжа доносился рокочущий гул океана. Она повела меня к небольшому домику, стоявшему сразу же за настилом. На нём была вывеска:
   ЛАВКА БЕНА СОДОВАЯ БУТЕРБРОДЫ ГАМБУРГЕРЫ КОНФЕТЫ - Где мы, - спросил я.
   Она пробежала взглядом по моему лицу. -Кони-Айленд, -кратко ответила она.
   Она провела меня вокруг дома к небольшой будке. Я шатался. Обняв меня, она постучала в дверь. - Бен! Проснись! -тихо позвала она.
   В будке мелькнул свет. Раздался какой-то стук. Затем за закрытой дверью раздался мужской голос, глухой и хриплый со она. -Кто там?
   - Сара, - ответила она. - Скорее, Бен, открой! Дверь распахнулась, и нас окатило светом. В дверях с улыбкой на лице стоял мужчина. - Сара! -воскликнул он. - Я и не ждал тебя так скоро назад! - Улыбка слетела у него с лица, как только он увидел меня.
   - Сара , что это?
   - Впусти нас, - сказала она, помогая мне в дверях. Мужчина молча отступил. У стены была небольшая койка, и она подвела меня к ней. Я с благодарностью откинулся на неё. Она повернулась к мужчине. -Добудь горячей воды, - быстро приказала она.
   Я посмотрел на нее, затем на него. Когда он двинулся по комнате, раздался стук.
   Из штанины его пижамы торчала деревяшка. Когда он повернулся, я с удивлением поднял глаза. Один рукав у него был пристегнут к рубашке. Я закрыл глаза.
   Мерещится. Когда я снова открыл их, они всё ещё стояли там, Сара и мужчина с одной ногой и рукой.
   - Он ранен, Бен, - сказала она. - Надо раздобыть горячей воды и очистить его.
   Я встал на ноги. Мне было жарко. Комната расплывалась у меня перед глазами.
   Мужчина очень хорошо топит здесь. - У меня всё в порядке, - сказал я. Не беспокойтесь. У меня все в порядке.
   Вдруг комната закружилась передо мной. Они оба стояли на головах. Я никак не мог понять этого. Может быть, я так еще не выбрался из прохода. Внизу, в углу появился луч света.
   - Папа, впусти меня! - крикнул я и кинулся головой прямо на свет. Я легко прошел сквозь него, как рыба в воде, и очутился на другой стороне в темноте.
   
   ВСЕ ДНИ МОЕЙ ЖИЗНИ
   
   Книга третья
   Глава 1
   Когда я вышел из-под настила, июльское солнце выныривало из воды. Его золотисто-красные лучи как будто свежевымытые скользили по волнам. Под ногами у меня скрипел белый чистый песок. Позднее он станет грязным и усыпанным мусором, но сейчас он был свежим и прохладным, и мне было так приятно ступать по нему.
   На настиле было пусто. Через пару часов здесь появится первый представитель толпы. Я набрал полную грудь свежего утреннего воздуха и потопал к воде. Только в это время и можно было искупаться. В моем распоряжении весь Атлантический океан.
   Я сбросил полотенце, окутывавшее мне плечи, и оглядел себя. На руке остался только бледный шрам, где Спит ударил меня. Все остальное прошло, скрылось под почти черным загаром, покрывшем мне тело. Конечно, мне повезло.
   Я врезался в воду и быстро поплыл к дальнему буйкy. Горько-сладкий вкус соленой воды стоял у меня во рту и носу. Он был свеж и бодрящ. Пляж казался очень далеким и маленьким. Я перевернулся на спину и отдался на волю волн. Я находился как бы в своем собственном особом мире, Трудно поверить, что прошло почти два месяца с тех пор, как Сара привезла меня сюда. То, что случилось той ночью в действительности случилось не со мной, это случилось с кем-то другим, жившем в моем теле, пацаном, носившем мое имя. Но теперь все это уже позади. Сара окрестила меня новым именем, когда макнула вату в теплую воду и смыла грязь и запёкшуюся кровь с порезанной руки и бока.
   Дэнни Уайт. Она дала мне это имя, когда познакомила меня со своим братом.
   Вспоминая об этом, я улыбнулся. Сначала я был слишком слаб, чтобы протестовать, но когда на следующий день я увидел газеты и свое имя под фотографиями Главз, то порадовался. Чем меньше её брат или кто-либо другой будут знать обо мне, тем мне будет лучше.
   Мы внимательно просмотрели газету, чтобы узнать, что стало со Спитом и Сборщиком. Но там об этом ничего не было. Мы обменялись удивленными взглядами, но не решились разговаривать до тех пор, пока Бен не ушел доставать что-нибудь поесть.
   - Как ты думаешь, их уже нашли? - спросил я. Она покачала головой, с тревогой глядя на меня. - Не знаю, -ответила она. - Я узнаю, когда вернусь туда сегодня вечером.
   - Ты вернёшься туда? - удивился я.
   - Придется, - тихо ответила она. - Если я не появлюсь, тогда Макси поймет, что что-то случилось, и станет меня искать. Только так мы будем в безопасности.
   Я попробовал было сесть на койке, но был слишком слаб, и упал назад на подушку.
   - Я уберусь отсюда, - пробормотал я. - Я приношу тебе только неприятности.
   Она с любопытством посмотрела на меня. - И куда же ты пойдешь?
   - Не знаю, - ответил я. - Найду что-нибудь. Здесь оставаться нельзя. Рано или поздно они пронюхают. Тогда достанется и тебе.
   Она нагнулась вперед и слегка погладила мне щеку. - Ты останешься здесь, Дэнни, -спокойно сказала она. - Останешься здесь и будешь работать с Беном. Ему нужна помощь, один он не управляется.
   - А что, если кто-нибудь узнает меня? -спросил я.
   - Никто тебя не узнает, - уверенно произнесла она. - Кони-Айленд большой paйoн. Летом сюда приезжает более полутора миллионов людей, а тебе лучше всего скрываться в толпе. Да они и не подумают, что ты находишься тут.
   Я уставился на неё. То, что она говорит, -разумно. - А как же ты? спросил я, - Он же спросит, где ты была этой ночью. Что ты ему скажешь?
   - Ничего ,- просто ответила она. Помощницы по найму имеют право на выходной.
   Если он спросит, что я делала, я скажу ему, что ездила в гости к брату. Он знает, что я так поступаю каждую неделю. Тут уж настала моя очередь удивляться.
   - Твой брат знает о Макси? Она кивнула, отводя глаза в сторону. - Он думает, что я личный секретарь у Макси. А до того, он полагает, что я работала манекенщицей.
   - Она повернулась ко мне с умоляющим взглядом. - После одного несчастного случая пять лет тому назад, когда он понял, что остался без руки и ноги, он хотел умереть. Он считал, что работать больше не сможет, и что будет вечно обузой для меня. У нас в семье больше никого нет. В том году я закончила среднюю школу. Я велела ему не беспокоиться, сказала, что буду работать и содержать его до тех пор, пока он не сможет снова работать. Так же, как он содержал меня с тех пор, как умер отец. Я пойду и устроюсь на работу.
   Она улыбнулась мне безрадостной улыбкой. - Я была тогда совсем еще ребенок. Я не знала, сколько нам понадобится денег на лекарства и врачей, не знала, как мало платят стенографисткам и машинисткам. Пятнадцати долларов в неделю не хватало даже на малую часть наших расходов. Сначала я устроилась билетершей в один театр. Я быстро освоила работу и, когда несколько недель спустя пошла к начальнику просить надбавку, он просто рассмеялся мне в лицо. Я ничего не поняла и спросила , чего он смеется.
   - Ты смышленая малышка, - сказал он, - но я не могу платить тебе больше.
   - Но мне нужно больше денег, - заплакала я.
   Он постоял мгновение, затем вышел из-за стола. - Если тебе действительно так трудно, -сказал он, - то я могу дать тебе лизнуть медку.
   - Как? - спросила я. - Я буду делать все, что угодно. Мне очень нужны деньги!
   -Сегодня будет вечеринка, - сообщил он. - Сюда, в город приезжают друзья, и они попросили меня прислать им девочек на вечер. Они платят двадцать долларов.
   Я уставилась на него. Вряд ли я соображала тогда, что он имеет в виду, но двадцать долларов - это огромные деньги, и я пошла на вечеринку. Я никогда не видала ничего подобного и уже собиралась было уходить, когда вошёл мой начальник и увидел, что я стою у стены как истукан. Он понимающе улыбнулся и принес мне вылить. Мне стало хорошо, я расслабилась и выпила еще. Потом, помнится, я пошла с ним в комнату.
   Утром, когда проснулась, я оказалась одна в незнакомой комнате, у меня ужасно болела голова. Ничего не соображая, я выбралась из постели и стала искать свою одежду. Она была на стуле, к ней была пришпилена записка : "Сегодня можешь придти попозже", - говорилось в ней. Под запиской была двадцатидолларовая банкнота. Так я стала профессионалкой. Я посмотрелась в зеркало. На лице у меня не было видимых изменений, на лбу - никакой красной буквы. Ничего не изменилось, кроме того, что я нашла способ заработать двадцать долларов, когда они мне понадобятся. А с течением времени, они мне требовались очень часто.
   Она встала и посмотрела вниз на меня. Лицо у неё было бесстрастным, голос спокойным и невыразительным. - Вот так оно и случилось. Я работала и платила по счетам и докторам и за лекарства, но только тогда, когда на одной из вечеринок я встретила Макси Филдза и понравилась ему, я смогла собрать достаточно денег, чтобы устроить Бену вот это место.
   Я не знал, что и ответить. Во рту у меня стало сухо, мне хотелось закурить сигарету. Я потянулся к пачке, лежавшей у кровати. Она угадала мое желание, и наши руки встретились на пачке. Я взял её за руку, а глаза ее печально смотрели в мои.
   - Вот так оно и было до той ночи, когда ты остался, потому что я попросила тебя.
   Потому, что ты не захотел, чтобы Макси подумал, что я подвела его, потому, что ты не хотел, чтобы он навредил мне. Никогда ради любви, всегда за деньги.
   Никогда ради себя. Всегда за деньги. До той ночи. Тогда я вдруг поняла, что проторговалась. Но было слишком поздно. Я уже назначила цену, и не могу теперь отказаться от сделки.
   Она отпустила мою руку и протянула мне сигарету. Я сунул ее в рот, а она поднесла мне спичку.
   - А тебе обязательно возвращаться, Сара? -спросил я.
   - Я вынуждена вернуться, - тихо ответила она и слабо улыбнулась мне. Мне так забавно слышать, что ты зовешь меня Сарой. Уж так давно никто кроме Бена не называет меня так.
   У тебя нет другого имени кроме того, которое помню я, - заметил я.
   Угрюмое выражение исчезло у неё с лица. - Дэнни, - сказала она, и нежный блеск появился у неё в глазах, - давай сохраним наши отношения такими же... навсегда.
   Давай, будем друзьями.
   Я взял её за руку. - Мы и есть друзья, Сара, - тихо сказал я. Затем вернулся Бен с котелком бульона. Я немного попил и задремал. Когда я снова проснулся, её уже не было, а рядом сидел, глядя на меня , Бен.
   - Она ушла? -спросил я, оглядывая комнату. Он кивнул. - Её босс, г-н Филдз, ждет её сегодня днём. Она у него достаточно занята. Я согласился. Он важный человек.
   Он помолчал, затем прочистил горло. - Она говорит, что ты хочешь поработать здесь этим летом. Я кивнул.
   - Я не смогу платить тебе много, - почти извиняясь, сказал он. -Я еще не знаю, как у нас получится.
   - Давайте не тревожиться о деньгах. Неважно, сколько вы сможете мне платить.
   Важно то, как я сумею вам отплатить, Он вдруг ухмыльнулся и протянул мне руку. - Ну тогда годится, Дэнни,- сказал он.
   И мы сработались. Вот уже почти два месяца. Сара приезжала навестить нас раз в неделю, и всё стало налаживаться. Дела шли неплохо, Бену удавалось даже кое-что расходовать, и он был счастлив. Я тоже был счастлив, так как был вне пределов досягаемости Филдза.
   Когда на следующей неделе приехала Сара, я уже совсем поправился. Несмотря на то, что мне саднило руку, я вполне обходился во всём сам. Когда мы остались наедине, я первым делом спросил ее о Спите и Сборщике. За всю неделю в газетах о них ничего не было.
   Они лежат в одной частной больнице у одного знакомого Филдзу медика. У Сборщика от моего удара сломана челюсть, а Спиту наложили девять швов на бок, там , где в него вошел нож. Ещё полтора дюйма, и он загнулся бы: нож достал бы до сердца. В некотором роде я был рад. Мне не хотелось, чтобы надо мной висело такое проклятье.
   Филдз был очень уязвлен. Он поклялся, что разыщет меня, и тогда-то я пожалею обо всём. Еще до исхода той ночи, разыскивая меня , он прочесал всю округу мелким гребешком. Прошла неделя, а он все бушевал.
   Затем, с течением времени, как сообщила мне Сара, он стал всё реже и реже вспоминать меня. Филдз бал убежден, что я сбежал из города вместе с деньгами. Я с удовольствием позволил ему так думать и дальше.
   Много раз мне хотелось попросить Сару выяснить что-нибудь о Нелли и о моей семье, но я не решался. Я даже на стал писать им, потому что, по словам Сары, Филдз установил за ними слежку. Мне хотелось знать, купил ли отец магазин на те деньги, работает ли Мими, как себя чувствует мать, скучают ли они по мне, и сожалеют ли о том, что я исчез. По ночам я лежал на своей койке и думал о них.
   Иногда я закрывал глаза и воображал, что я снова дома, мать готовит ужин, и в доме стоит аромат супа с курицей. Затем домой приходил отец, и во мне возникало раздражение. Я открывал глаза, и они все исчезали.
   Затем я думал о Нелли. Её лицо ясно представлялось мне в ночи, улыбаясь мне, а её темные глаза, теплые от нежности и любви, светились. Интересно, понимает ли она, догадывается ли о том, почему я исчез. Интересно, помнит ли она, что я ей говорил: "Что бы ни случилось, помни, я люблю тебя". Она кивала мне в темноте, и я как бы слышал в ответ её шепот :" Помню, Дэнни."