Роббинз Гарольд. Камень для Дэнни Фишера

   Отец нервно обернулся. - И чего она ревет? -спросил он мать. - Ведь это же её свадьба. О чем теперь плакать?
   Мать сердито посмотрела на него. Она взяла его за руку и вытолкала за дверь в небольшую часовню. - Иди, пообщайся с гостями, -твердо сказала она. - Когда придет время церемонии, у нее все будет в порядке.
   Несмотря на протестующее выражение его лица, она закрыла дверь и щелкнула замком. У неё было спокойное и понимающее выражение лица, когда она ждала, пока пройдет приступ слез. Ей не пришлось долго ждать. Наконец Мими перестала плакать. Она сидела в своем кресле, маленькая и жалкая, и смотрела на платок, который нервно перебирали и комкали её пальцы.
   - Ты не любишь его, - спокойно сказала мать.
   Мими вскинула голову. Глаза её встретились со взглядом матери, и затем она опустила взор. - Я люблю его, - ответила она жалким и усталым голосом.
   - Тебе совсем на обязательно выходить за него замуж, коль ты его не любишь, - продолжала мать так, как будто бы и не слышала того, что сказала Мими.
   Глаза у Мими теперь стали спокойными. Не мигая, она смотрела на мать. Голос у неё был спокоен и бесстрастен. - У меня теперь все в порядке, мать. Я просто вела себя как ребёнок.
   У матери было серьезное выражение на лице. - Ты , наверное, думаешь, что, раз ты выходишь замуж, то уже взрослая? Не забывай, что мне всё-таки пришлось расписываться в твоем свидетельстве о браке в том, что я даю разрешение.
   Мими повернулась и посмотрела в зеркало трюмо. У нее были красные глаза, и весь макияж был испорчен. Она быстро встала из кресла и прошла к раковине умывальника в углу.
   Мать протянула руку и остановила её. - Всю жизнь, Мириам, - тихо сказала она, - тебе придется жить с ним. Всю жизнь тебе придется быть с таким чувством. Всю...
   - Мама! - отчаянный истерический тон ее голоса прервал слова матери. Не говори так! Теперь уже слишком поздно!
   - Нет, ещё не поздно, Мириам, - настаивала мать. - Еще можно изменить решение.
   Мими покачала головой. На лице у неё появились решительные черты. -Слишком поздно, мама, - твердо сказала она. - И было поздно уже тогда, когда я пошла к нему в первый раз, чтобы узнать, куда делся Дэнни. Что мне теперь делать?
   Вернуть ему деньги, которые он потратил на поиски Дэнни? Вернуть ему пять тысяч долларов, которые он дал отцу взаймы на магазин? Вернуть ему все платья, что он купил мне, и кольцо, и сказать: "Извините, это была ошибка"?
   Боль в глазах матери стала глубже. - Уж лучше так, - тихо сказала она , - чем быть несчастной. Не допускай, чтобы мы с отцом поступили с тобой так, как поступили с Дэнни. - Глаза у нее стали наполняться слезами.
   Мими обняла мать. - Не вини себя за то, что случилось, - быстро произнесла она.
   - Это все отец виноват.
   - Нет, я всё-таки могла остановить его, - настаивала мать. - Вот почему я сейчас разговариваю с тобой. Такой же ошибки я снова не допущу.
   У Мими появилось решительное выражение на лице. - Здесь нет ошибки, мама, - твердо сказала она, как будто бы знала ответ на все. -Сэм любит меня. Если я и не люблю его так, как он любит меня, то со временем стерпится-слюбится. Он хороший, добрый и щедрый человек. Всё будет хорошо.
   Мама вопросительно посмотрела ей в лицо. Мими импульсивно наклонилась к ней и приложилась губами ко лбу матери. - Не беспокойся, мама, - мягко сказала она. - Я знаю, что делаю. Именно этого я и хочу.
   
   Она села в постели, тело у ней было напряжено от страха. Она слышала, как он шумно чистит зубы в ванной. Внезапно шум бегущей воды прекратился. Послышался щелчок выключателя, она быстро легла в темноту постели и свернулась клубочком.
   Она слышала , как он в темноте обошел кровать со своей стороны, и почувствовала, как прогнулась кровать под его весом. Она тихонько лежала, тело у ней напряглось и похолодело, она чуть ли не стучала зубами.
   Некоторое время было тихо, затем его рука медленно коснулась её плеча. Она стиснула зубы. Раздался его шепот: "Мими".
   Она заставила себя ответить: "Да, Сэм".
   - Мими, повернись, - просящим тоном произнёс он в темноте.
   Низким, сдержанным голосом она ответила. -Пожалуйста, Сэм , не надо сегодня.
   Больно.
   У него был мягкий и понимающий голос. - Мы не будем делать этого сегодня. Я просто хочу, чтобы ты положила голову мне на грудь. Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Я люблю тебя, крошка.
   Глаза у нее вдруг наполнялись слезами. Она быстро повернулась и положила голову ему на грудь. Она прошептала жалобным голосом: -Правда, Сэм? Любишь ли ты меня после всего того, что я сделала тебе?
   Она почувствовала его дыханье у себя на волосах.
   - Конечно, детка. Ты ничего такого не сделала. Все хорошие девушки чувствуют себя так в первый раз. Она постепенно расслабилась в его объятьях, подняла к нему лицо и легонько поцеловала его в губы, совсем как маленькие девочки целуют отца. - Спасибо, Сэм, - благодарно прошептала она.
   Некоторое время она помолчала, затем тихо проговорила. - Коли хочешь, Сэм, я попробую снова.
   - Да ну, сладкая? - обрадовано и счастливо прозвучал его голос.
   - Да, Сэм, - тихо ответила она.
   Она крепко закрыла глаза и ощутила, как его руки стали гладить ей волосы. Губы его слегка прижались к ее щеке и переместились на шею. Так же делал и Джордж.
   Она сердито отогнала от себя эту мысль. И зачем ей понадобилось думать сейчас о нем? Это нечестно по отношению к Сэму. Он не ответственен за то, что было. Это ее вина. Ей этого хотелось с самого начала, когда они с Нелли пошли к нему.
   Она с раскаяньем подняла руку я погладила его по щеке. У него было гладкое лицо.
   Он побрился перед самым сном. Губы его прижались к её губам. Они были теплыми и нежными. Она поцеловала его в ответ.
   Она замерла в моментальном испуге, когда почувствовала его легкую прохладную руку у себя под ночной сорочкой. Прикосновение его было легким , успокаивающим , и постепенно она расслабилась, тело у ней обмякло и перестало противиться.
   Сердце его стучало рядом с его сердцем.
   Ей стало тепло и щекотно. Она уже чувствовала себя как прежде: О чем она думает?... Ей стало хорошо, и она была рада, что может так чувствовать себя сейчас.
   Его губы остановились у ней на груди. Она была довольна. Руки её держали его голову, когда она целовала его в лоб. Она зажмурилась и подумала о Джордже. Вот так бы оно и было с ним. С ним было бы легче. Она не боялась его так, как боялась... Он встревожено прошептал: - Тебе хорошо, сладкая? - Она резко кивнула, не доверяя своему голосу.
   Сэм спокойно лежал рядом с ней, поглаживая ей румяную щеку. В голосе у него сквозила тайная гордость, когда он прошептал ей: "Видишь, дорогая, а ты боялась".
   Она спрятала лицо у него на груди. - Да, - прошептала она. Но в душе она знала, что лжет. Ей всегда придется лгать ему. Она будет вечно бояться. Ведь не его лицо возникло перед ней во время оргазма. - О, боже, - взмолилась она про себя, - неужели мне так и суждено прожить всю жизнь? Вечно в страхе?
   Ей ответил внутренний голос. Он был сочный и тяжелый, а слова были из венчальной церемонии. - Повторяй за мной, дитя моё. "Я, Мириам, беру тебя, Самуэла, в законные венчанные мужья, и буду жить с тобой в богатстве и бедности, в болезни и здравии, обещаю любить, почитать и лелеять до тех пор, пока не разлучит нас смерть".
   Он спал, дыханье у него было глубоким и удовлетворенным. Она смотрела в темноте на его спокойное лицо. Теперь он был счастлив. Так-то оно и лучше.
   Она отодвинулась назад на свою подушку и закрыла глаза. Она отправилась к нему, чтобы разыскать меня, а теперь ей придется до конца своих дней и ночей быть рядом о ним. Но он никогда не узнает о подлоге, ему этого знать не надо. Только она будет знать, что она обманула его и будет обманывать во все безумные мгновенья их совместной жизни.
   
   Глава 8
   Я стоял посреди опустевшей площадки под проливным дождем. Поднял воротник макинтоша, чтобы было поуютнее под защитой широкополой шляпы, и стал попыхивать сигаретой. Посмотрел вверх на небо. Дождь и не думал прекращаться. Я двинулся вперед по площадке. Мокрые стенки серо-бежевых палаток безрадостно хлопали на ветру.
   Два года вот такой жизни. Много времени прошло. Я потратил изрядное количество времени на эти стены из брезента. Дни иногда бывали настолько жаркими, что, казалось, стоишь в печи в какой-то жуткой части ада, а ночи бывали так холодны, как будто костный мозг замерзает как лед на озере зимой.
   Два года такой жизни. Толпы народа, толкающегося на площадке, глазеющего по сторонам со ртом, набитым сахарной ватой, сосисками и мороженым. Толпы с настороженными глазами, глядящими на тебя как на бродягу, стремящиеся купить твой товар и возмущающиеся тем, что ты его продаешь.
   Два года вдали от дома без весточки о том, что там делается. Нелли. Папа и мама.
   Мими. Сэм. Эти имена все еще причиняли боль. Как только я начинал считать, что уже привык к этому, тут снова возвращалось это чувство одиночества. Оно захоронено глубоко, но так и осталось в душе.
   А теперь я почти дома. Почти, но не совсем. Филадельфия. Я могу сесть на поезд на вокзале Маркет-стрит и некоторое время спустя выйти на вокзале Пенн. В мыслях всё очень просто. Всего лишь час десять езды до дома.
   Но в мыслях всё всегда очень просто. Когда не принимаешься что-либо делать, то никогда ничего не получается просто. Воспоминания о том, что произошло, нахлынули на меня. И снова я сержусь. Негодую по поводу вынужденной ссылки.
   Боюсь того, что будет, если мне суждено вернуться.
   И всё же мне хочется домой. Мне всегда хочется домой. Есть узы, связывающие меня с теми, кто находится там, даже если они и не хотят моего возвращенья. Узы, которые я не могу выразить словами, которые живут во мне эмоциями. Сегодня от всего этого меня отделяет лишь час десять минут. Послезавтра, когда палатки снова двинутся на юг по своему ежегодному маршруту, до дому будет шесть часов езды, через неделю - двадцать часов, а через месяц - это будет путешествие в несколько дней, и я , возможно, так и не совершу его за всю свою жизнь.
   Я снова посмотрел на небо. Дождевые тучи нависли низко и плотно, ветер бросал мне сырость в лицо, сигарета во рту у меня намокла. Дождь на этой площадке будет идти всю ночь.
   Я роняю сигарету изо рта, и она шипит в луже у меня под ногами. Слышно, как сердито шипит огонёк, тщетно пытаясь перебороть воду. Думаю о том, что я подобен этой сигарете и борюсь за свою жизнь с быстро наваливающимся дождем. Я не могу дышать, воздух становится тяжелым у меня в лёгких. Мне надо домой. Надо. Надо.
   Мне надо снова увидеть Нелли. И маму, и Мими. И отца тоже, независимо от того, хочет он меня видеть или нет. Даже если я знаю, что не смогу там остаться, даже если я должен вернуться на площадку завтра. Другой раз, когда будет возможность съездить домой, может оказаться очень не скоро. Я уже устал от одиночества.
   
   Когда я, откинув клапан, вошел в палатку, там шла непременная карточная игра.
   Игроки мельком глянули на меня, когда я хлопнул шляпой по штанине, отряхивая ее, и снова уткнулись в карты.
   Обходя вокруг стола, я посмотрел на их лица, освещенные слабым светом лампады. Я остановился позади Майка, посмотрел на карты у него на руках и улыбнулся про себя. Он никогда не разбогатеет, пытаясь набрать три карты подряд.
   - Дождь будет идти всю ночь, - сказал я, - Да уж, - рассеянно ответил Майк. Он сосредоточился на своих картах.
   Над столом раздался голос банкомета. - Сколько?
   Майк ответил глухим голосом. - Две.
   Карты полетели через стол к нему. Он быстро подхватил их и стал рассматривать.
   Усмешка скривила ему губы. - Пас, - сказал он, бросая карты на стол и поворачиваясь, чтобы поглядеть на меня.
   Все быстро раскрыли карты, и банкомет взял куш. - Сыграешь, Дэнни? радушно предложил он.
   - Нет, спасибо, - покачал я головой. - У вас и так уж достаточно моих денег. - Я посмотрел вниз на Майка. - Как насчет отгула? - спросил я.
   Майк ухмыльнулся. - Достань-ка и мне дамочку, и тогда мы с тобой оба отгуляем эту ночь.
   - Не сегодня, Майк. Я хочу скатать в Нью-Йорк. Сегодня уж ничего больше делать не будем.
   Банкомет фыркнул. - Чего ты выпендриваешься, Дэнни? Лучше поостерегайся этих цыпочек из Филли. У каждой из них брат военный.
   Глаза у Майка стали серьезными. - А зачем тебе туда ехать?
   Я никогда ему особо не пробалтывался, но он был умный парень. Он, должно быть , догадался, что там случилось что-то неприятное. Но он никогда не задавал никаких вопросов, так что и теперь не получит никакого ответа. - Отпуск, - спокойно ответил я, глядя ему в глаза.
   Майк посмотрел на стол. Ему снова сдавали карты. Он взял, осторожно поворачивая их пальцами. Шесть. Девять. Семь. Восемь. Туз. Все чин чином. Пальцы у него напряглись. Видно было, что он позабыл обо мне.
   - Что скажешь, Майк? - подтолкнул я.
   Он не отвел глаз со стола. - Ладно, -рассеянно ответил он. - Но возвращайся к одиннадцати утра. В газетах пишут, что погода развеется, и тогда будем убираться отсюда.
   Дождь все ещё стучал по окнам поезда, когда вошел проводник. Он тронул меня за плечо. - Ваш билет, пожалуйста. - Я молча подал ему билет. Паршивая ночь, - сказал он, покачав головой. Прокомпостировал билет и вернул мне его.
   - Да уж, - ответил я, глядя ему вслед. Но в общем-то я не согласен с ним: ведь я еду домой. Я глянул на часы. До Нью-Йорка оставалось всего лишь пятьдесят пять минут.
   
   Глава 9
   Когда я поднимался по лестнице из метро, шел мелкий дождь, но толпа на Дилэнси-стрит была такой же как всегда. Дождь ей был не помеха, им больше некуда было идти. По Дилэнси-стрит всегда приятно гулять, разглядывать витрины магазинов и думать о том, что можно было бы купить, будь у тебя деньги.
   Я закурил и стал ждать у светофора, когда можно будет перейти улицу. Витрины магазинов не изменились, они всегда будут такими. У галантерейщиков всё ещё была распродажа, пирожное и хлеб в витрине Ратнера были точно такими же , как я их видел в последний раз; у лотка с сосисками на углу Эссекс было так же много народу.
   Движение передо мной замерло, и я перешёл улицу. Ничто не изменилось. Те же попрошайки продавали карандаши, те же шлюхи оценивающе оглядывали толпу усталыми разочарованными глазами. Но изменился я. Я понял это, когда одна из них толкнула меня и что-то зашептала. Улыбаясь, я посмотрел ей вслед. Два года назад этого не случилось бы. Тогда я был просто пацан.
   Я пошел дальше по улице в направлении "Пяти и десяти". Нелли, конечно, там, в этом я был уверен. Часы в витрине "Парамаунта" показывали без пяти девять. Еще пять минут, магазин станут закрывать, и она выйдет. Вдруг мне очень захотелось видеть её. Интересно, она тоже изменилась? Может, она уже забыла меня, может быть, у неё уже другой парень. Для девушки ждать два года - это очень долго, особенно тогда, когда нет никаких вестей. А я так и не писал.
   Я оказался у входа в магазин. Остановился и заглянул внутрь. Народу там было немного, но нервное волненье не давало мне переступить порог. А может она и не хочет видеть меня? Поколебавшись, я постоял там, затем вернулся обратно на угол.
   Я стоял под уличным фонарём, где всегда поджидал ее. Не обращая внимания на дождь, я прислонился к столбу и курил сигарету. Если закрыть глаза и прислушаться к ночным звукам улицы, то будет так, как будто бы я никуда и не уезжал.
   Огни в витрине магазина вдруг погасли, и я выпрямился. Бросил сигарету и стал наблюдать за входом в магазин. Теперь осталось всего несколько минут. Насколько минут. Я ощутил, как в висках у меня застучал пульс, во рту стало сухо. Из затемненного магазина, болтая, вышла группа девушек. Я жадно вглядывался в них, когда они, разговаривая, проходили мимо. Ее среди них не было, Я снова перевел взгляд на выход. Оттуда ещё выходили девушки. Я нервно забарабанил пальцами по бедру. Среди них её тоже не было. Я быстро глянул на часы. Почти пять минут десятого. Вскоре она должна выйти.
   Я вытер лицо платком. Несмотря на холодок, сквозящий в воздухе, я вспотел. Я запихал платок в карман и снова стал смотреть на дверь Девушки всё еще выходили.
   Я быстро оглядывал их лица и переводил взгляд дальше. Её всё не было среди них.
   Теперь они стали появляться реже, по две, по одной. Они выходили на улицу, бросали быстрый взгляд на небо и торопливо направлялись домой.
   Я снова посмотрел на часы. Уже почти двадцать минут. Во мне стало назревать разочарованье. Я уже повернулся было уходить. Глупо думать, что она всё еще здесь. Так же глупо полагать, что два года ничего не значат. И всё же я не могу уйти просто так. Я вернулся и подождал, пока магазин окончательно не опустеет.
   В магазине гасили последние огни. Еще несколько минут, выйдет управляющий, и магазин закроют. Я достал из кармана сигарету и зажёг спичку, но ветер задул её ещё до того, как я донёс её до рта. Я зажег другую, на этот раз сложив ладони коробочкой и повернувшись спиной к ветру. Послышались новые голоса девушек, и среди них я услышал еще один голос. Я замер и затаил дыханье. Это был её голос.
   Я узнал его, - Спокойной ночи, Молли.
   Я уставился на нее. Она стояла ко мне боком, разговаривая с девушкой, которая собиралась идти в другую сторону. Сигарета тлела у меня во рту пока я смотрел на нее. В тусклом свете уличного фонаря она как будто вовсе не изменилась. Тот же милый рот, нежная белая кожа, округлые щеки и те же большие карие глаза. А волосы, ни у кого больше нет таких волос, такие черные, что в отраженном свете они были чуть ли не синими. Я сделал шаг в ее сторону и остановился. Я боялся двигаться, боялся говорить, а лишь беспомощно стоял там и глядел на неё.
   Та девушка ушла, и она стала раскрывать зонтик. Зонтик у ней был в красную клетку, она подняла его над головой и, следуя за ним взглядом вверх, увидела меня. Она машинально закончила раскрывать зонтик, а на лице у нее появилось изумленно-недоверчивое выражение. Она осторожно, неуверенно шагнула ко мне и остановилась.
   - Дэнни?- сиплым шепотом спросила она.
   Я смотрел ей в глаза, Губы у меня зашевелились в попытке заговорить, но слов не получилось. Сигарета вывалилась у меня изо рта, рассыпав искорки по одежде, и упала на землю.
   - Дэнни! Дэнни! - кричала она, пробегая несколько футов, разделявшие нас.
   Забытый ею раскрытый зонтик лежал в дверях позади неё.
   Она бросилась ко мне в объятья, целуя меня и плача, одновременно повторяя мое имя. Губы у неё были теплыми, затем похолодели и снова стали теплыми. Я чувствовал её слезы у себя на щеках, а тело у неё дрожало под маленьким коротеньким пальтишком.
   Когда я смотрел на нее, перед глазами у меня стоял туман, но вовсе не от дождя.
   Я на мгновенье закрыл глаза и произнёс её имя. -Нелли.
   Она гладила меня по щеке, я наклонился и поцеловал её. Наши губы слились и растопили всё то время, которое разделяло нас. Все было так, как будто бы ничего и не произошло. Вот это-то и было главное: то, что мы вместе.
   Глаза у неё блуждали у меня по лицу. - Дэнни, Дэнни,- сокрушенно прошептала она, - зачем ты это сделал? Ни словечка, ни весточки за все это время.
   Я глупо смотрел на нее. Ответа во мне не было. Только теперь я осознал, как я был не прав в том, что наделал. Тогда я всё-таки заговорил, хоть голос у меня был дрожащим и сиплым. - Я ничего не мог поделать, детка. Так уж вышло.
   Она заплакала. Её рыданья болезненно звучали у меня в ушах. -Мы пытались найти тебя, Дэнни. Мы так искали тебя. А ты как сквозь землю провалился. Я чуть не умерла.
   Я крепко прижал её к себе и провел губами ей по волосам. Только это я и помнил.
   Мягкие, чудесно пахнущие и приятные на ощупь. На меня сошло успокоение, которого я не испытывал очень давно.
   Она уткнула лицо мне в грудь, и голос у неё стал приглушенным. -Такого я больше не выдержала бы, Дэнни.
   Затем всё сразу стало очень просто. Я понял, как оно должно быть, как ему следовало быть.
   - Тебе и не придется, крошка. Отныне мы будем вместе. Всегда.
   Она глянула на меня снизу вверх, а лицо у нее было бледным и доверчивым как у ребенка, - Честное слово, Дэнни?
   И впервые за этот день я сумел улыбнуться. - Честное слово, Нелли, ответил я,.
   - Ты что, думаешь, я просто приехал в гости? - Теперь мне было всё совершенно ясно. Уж если я чего-то захотел, то мне нужно все. Я и не думал, что уйду от Майка, когда стоял под дождем на площадке, а теперь я твердо знал это. Я увижусь с Майком и объясню ему всё. Он поймет. Я вернулся домой насовсем.
   - Отныне, Нелли, - нежно сказал я, - что бы я не делал, мы будем делать вместе.
   
   Глава 10
   В витрине была та же самая старая вывеска:
   ЧАУ МЕЙН 30 ЦЕНТОВ ОТБИВНЫЕ СЬЮИ Тот же старик-китаец усадил нас за столик и подал засиженное мухами меню.
   Глаза у неё блестели и сияли. - Ты вспомнил?
   Я улыбнулся ей.
   Она протянула ко мне через стол руку. - Мы были здесь в первый раз, помнишь? В тот первый день, когда мы познакомились.
   Я взял ее за руку и повернул ладонью вверх. Я стал внимательно рассматривать её, притворно сосредоточившись. - Скоро в твою жизнь войдет высокий брюнет, - сказал я, подражая тяжелому голосу прорицателя.
   Она рассмеялась и сжала мне руку. - Не тот цвет волос. - Глаза у нее вдруг стали серьезными. -Дэнни.
   Глядя на неё, я вдруг почувствовал, что смех затухает в ней. Она заглядывала мне прямо в душу. - Да, Нелли.
   - Неужели это не сон, - быстро сказала она. - Неужели я не у себя в постели, потому что утром я проснусь, у меня будут красные глаза, а сестра мне скажет, что я плакала во сне.
   Я поднял ее руку и быстро поцеловал. - Вот тебе доказательство, что ты не спишь.
   Глаза у неё смягчились. - Если я и сплю, то не хочу просыпаться Хочу спать и видеть этот сон. - Голос у неё стал хриплым.
   Теперь я сумел улыбнуться. - Ты не спишь.
   Она крепко схватила меня за руку. - Я люблю тебя, Дэнни. Наверное, я полюбила тебя с первого взгляда. Когда ты сидел за стойкой с шоколадным коктейлем. - Глаза у неё снова стали серьезными. -Я так ни с нем и не гуляла. Все время, что тебя не было.
   Я почувствовал себя очень виноватым. Я не мог смотреть ей в глаза. - Да брось ты, - неуклюже произнёс я.
   Её рука повернулась в моей. - Честное слово, Дэнни, - настаивала она. Мама советовала мне, а я не стала. Я как-то знала, что ты вернёшься. Я просто знала и все. Даже еще до того, как приходила эта девушка от Макси Филдза и сказала мне.
   Я удивленно посмотрел на неё. -Девушка? -спросил я. - Какая девушка?
   - Мисс Дорфман, - быстро ответила она. - Ты разве не помнишь ее? Несколько дней спустя после Дня труда она зашла с братом к нам в магазин и сказала, что они разговаривали с тобой, что ты здоров, и передали мне твой привет. Очень мило с их стороны было так поступить, когда они были проездом в Нью-Йорке. Она сказала, что у тебя были неприятности с Филдзом, но ты вернёшься , как только всё уладится.
   Мне вдруг стало легче. Сара молодец. Есть же всё-таки порядочные люди. Она попыталась помочь мне. Может быть, если бы не Сара, то Нелли и не было бы здесь теперь. Так что кто-то по мне скучал, кто-то любил меня, кто-то меня ждал. Я не совсем один, Она серьезно посмотрела на меня. - Правда ли, что они говорят, Дэнни,- что ты брал деньги у Филдза, чтобы проиграть бой в тот вечер?
   Я не ответил ей. Было нечто более важное. - Говорят? - спросил я. Кто?
   - Мими приходила ко мне, когда искала тебя. Это было примерно через неделю после того, как ты исчез. Мы с Зепом отвели ее к г-ну Готткину, и именно ему об этом говорил Филдз. Она не сводила глаз с моего лица. Правда ли то, что они говорят, Дэнни?
   Я медленно кивнул.
   Она всё ещё держала меня за руку. В голосе у неё прозвучала боль. Зачем ты это сделал, Дэнни? Почему ты не сказал мне?
   - Мне не оставалось ничего другого, - тихо сказал я. - Мне нужны были деньги. Я хотел, чтобы отец купил на них магазин, а я и так был у Филдза на крючке. И тогда я не мог проиграть, даже если бы и захотел.
   - Но ведь отец тебя выгнал в ту ночь. Мне говорила об этом Мими, сказала она.
   - Почему ты не пришел ко мне и ничего не сказал!
   Я молча смотрел на нее. Что бы я теперь не сказал, ничего не исправить. Я всё испортил.
   - Мне нужно было убраться, Филдз стал бы маня преследовать.
   Она устало закрыла глаза. - Всё это так ужасно, даже верится с трудом. Два года не знать, что с тобой, не знать, кому верить, чему верить.
   У меня внутри все перевернулось от боли, выступившей у неё на лице. Может, было бы лучше, если бы я вообще не возвращался, -горько сказал я. Тогда бы ты забыла обо мне, и всё было бы в порядке.
   Ее глаза снова смотрели мне в душу. - Не говори так, Дэнни, никогда больше не говори так. Мне всё равно, что было, и что ты наделал, только не уходи.
   Я крепко держал ее за руку, когда подошел официант и принял заказ. Я подумал, что именно так оно и должно быть. И так оно и было.
   Я отодвинул от себя тарелку и поднёс спичку к ее сигарете, затем прикурил сам.
   Она откинулась в кресле и выпустила дым изо рта.
   - Ты похудел, - сказала она.
   Я усмехнулся. -Не-а, - возразил я. - Сейчас я вешу на десять фунтов больше, чем два года назад.
   Она задумалась. - Может быть и так, - согласилась она, - но выглядишь ты стройней. Лицо у тебя тогда было круглое, мальчишечье.
   - Может это потому, что я больше не мальчик.
   Она быстро наклонилась вперед. - Да, так оно и есть, - несколько удивленно сказала она. - Ты был мальчиком, когда уехал. Теперь ты уже взрослый.
   - А разве так не должно быть? - спросил я. - Никто ведь не остается прежним навсегда. Ты тоже стала взрослой.
   Она протянула руку и слегка коснулась пальцами моего лица. Они задержались на уголках рта, затем нежно прошли по кромке носа и по подбородку. - Да , ты изменился, - задумчиво произнесла она. - Рот у тебя стал тверже, подбородок крепче. Что сказали тебе домашние, когда увидели тебя?