Страница:
— Мы можем войти, миссис Вандерли?
— Да, конечно. Я ничего не соображаю… Когда позвонили снизу и сказали, что меня спрашивает полиция, я сразу подумала, что с Лютером что-то случилось. Но мне позвонили бы из Мадрида, не так ли? — Она неуверенно улыбнулась. — С Лютером ничего не случилось?
— Мы здесь не из-за вашего мужа. Это дело касается Элизы Мейплвуд.
— Элизы? — Диэнн вздохнула с облегчением. — Ну, в такой час она, наверное, спит в своей постели. С Элизой ничего не могло случиться. А в чем все-таки дело?
— Когда вы в последний раз видели миссис Мейплвуд?
— Как раз перед сном. Часов в десять. Я рано легла—у меня голова разболелась. А что произошло?
— Мне очень жаль вас огорчать, миссис Вандерли, но миссис Мейплвуд мертва. Она была убита этой ночью.
— Нет, это просто… это нелепость! Она в постели! — Ева решила не спорить: так было проще.
— Вам лучше проверить и убедиться в этом.
— Сейчас почти четыре утра. Разумеется, она в постели. Ее комнаты вон там, за кухней.
Диэнн прошла через просторную гостиную, обставленную, как определила Ева, антиквариатом: масса полированных поверхностей, изогнутые линии, глубокие, насыщенные тона древесины, сложные инкрустации, блестящее стекло.Гостиная плавно переходила в игровую комнату с утопленным в стене экраном и развлекательным центром, встроенным в какой-то шкаф. «Гардероб», — поправила она себя. Именно так Рорк называл эти здоровенные громоздкие шкафы.
Столовая располагалась под углом к игровой комнате, а к ней примыкала кухня.
— Я попросила бы вас подождать здесь.
«Теперь она подрастеряла свою любезность, —заметила Ева. — Она раздражена и напугана».
Миссис Вандерли открыла широкие раздвижные двери и вошла, как предположила Ева, в апартаменты Элизы Мейплвуд.
— Тут можно каток заливать, — прошептала Пибоди.
— Да, места много. Но и вещей много.
Ева оглядела огромную кухню, отделанную черным деревом и серебром. Помещение имело чрезвычайно импозантный вид и сверкало чистотой. Даже команда полицейских «чистильщиков» вряд ли нашла бы здесь хоть одну пылинку.
Примерно такое же впечатление производила кухня в доме Рорка, хотя обставлена она была по-иному. Впрочем, Ева никогда не считала эту кухню своей. Это было царство Соммерсета, и она не посягала на его право действовать там по собственному усмотрению.
— А знаешь, я уже встречалась с ней раньше.—Пибоди оторвалась от созерцания массивной микроволновой печи.
— Вы знаете этих Вандерли?
— Не то чтобы знаю, но я с ними встречалась. Мне теперь приходится таскаться на разные «обязаловки». Рорк их наверняка знает. Имя мне ничего не сказало — кто ж все эти имена упомнит? — но вот ее лицо сразу показалось знакомым.
Тут в кухню вернулась миссис Вандерли.
— Ее там нет. Я ничего не понимаю. Ее нет в ее комнате, ее нет нигде! Ивонн спит. Ивонна — это ее дочка. Я ничего не понимаю.
— Она часто выходит из дому по ночам?
— Нет, разумеется! Она… Миньона! — С этим воплем миссис Вандерли вновь скрылась в апартаментах Элизы.
— Что еще за Миньона, черт бы ее побрал? — пробормотала Ева.
— Может, Мейплвуд после развода переключилась на женщин? — предположила Пибоди. — Может, это ее подружка?
— Миньоны нет на месте! — Теперь лицо Диэнн было белым как полотно, пальцы, которыми она обхватила себя за горло, заметно дрожали.
— Кто такая…
— Наша собачка. — Диэнн внезапно затараторила, словно слова сами собой выскакивали из рта. — По правде говоря, так получилось, что это собачка Элизы. Карликовый пудель. Я купила ее несколько месяцев назад. Для компании, для девочек, но Миньона почему-то привязалась именно к Элизе. Она… она, наверное, решила вывести Миньону погулять. Она часто выгуливает ее перед сном. Да, она вышла с собакой. О боже. О мой боже…
— Миссис Вандерли, почему бы вам не присесть? Пибоди, воды.
— Что это было, авария? О боже, это был несчастный случай?
В ее глазах еще не было слез, но Ева знала, что они скоро появятся.
— Нет, мне очень жаль, но это не был несчастный случай. На миссис Мейплвуд было совершено нападение в парке.
— Нападение? — Диэнн произнесла это слово по слогам, словно оно было иностранное. — Нападение?!
— Она была убита.
— Нет. Нет!
— Выпейте воды, мэм. — Пибоди решительно всунула полный стакан в руки Диэнн. — Хоть немножко.
— Я не могу. Не могу. Как это могло случиться? Мы же с ней говорили совсем недавно, несколько часов назад. Мы сидели здесь, в кухне. Она мне посоветовала принять таблетку от головы и лечь. Я так и сделала. Мы… девочек мы уже уложили, она приготовила мне чашку чаю и велела лечь в постель. Как это произошло? Что произошло?
«Нет, — подумала Ева, — сейчас не время для подробностей». Она заметила, что Пибоди закрыла раздвижные двери, и только тут вспомнила про дочку Элизы Мейплвуд. Четырехлетняя девочка. Вдруг она проснется и все услышит? Этот разговор не для детских ушей.
Но когда она проснется, ее мир изменится раз и навсегда. Он уже никогда не будет прежним.
— Сколько она у вас проработала? — Ева знала ответ, но решила провести Диэнн по ровной, хорошо утоптанной дорожке перед тяжелым подъемом.
— Два года. Я… мы… мой муж вечно в разъездах, и я решила, что мне больше подойдет живущая в доме прислуга, а не приходящая. Просто для компании. Я наняла Элизу, потому что она мне понравилась. — Она провела рукой по лицу и с видимым усилием попыталась сосредоточиться. — Она была не только хорошей работницей — мы с ней как-то сразу подружились. Уж если я решила нанять кого-то на условиях проживания в моем доме, я хотела, чтобы с этим человеком мне было легко общаться. А решающим моментом стала Ивонн, ее дочка. У меня самой есть дочка, моя маленькая Жанна. Они ровесницы, и я подумала, что было бы здорово, если бы Жанне было с кем играть. Так и получилось. Элиза и Ивонн стали как бы частью нашей семьи. Да нет, они и есть наша семья! О боже, Ивонн! — Она зажала рот руками, и в этот самый момент слезы наконец полились. — Ей же всего четыре годика! Как я ей скажу, что ее мать… Она же еще ребенок! Как я ей скажу?
— Мы можем сами это сделать, миссис Вандерли, — предложила Пибоди. — Мы поговорим с ней и обеспечим консультанта из Детской службы.
— Она вас не знает. — Диэнн тяжело поднялась на ноги, вытащила из кухонного ящика коробку бумажных носовых платков и отерла слезы. — Она только еще больше испугается и ничего не поймет, если ей скажут… чужие люди. Я должна ей сказать. Я должна найти слова. — Она снова промокнула щеки салфеткой, Ева мысленно поставила ей высший балл за самообладание. — Мне нужно подумать.
— Не спешите, — отозвалась Ева.
— Понимаете, мы подруги. Как Жанна и Ивонн. Это не было… Мы с Элизой были не просто хозяйкой и прислугой. Ее родители…Ее мать живет в нижней части города с отчимом Элизы. А отец Элизы… он в Филадельфии. Я могу… я могу с ними связаться. Мне кажется, им лучше услышать это от меня. А кроме того, мне надо позвонить Лютеру. Я должна ему сказать.
— Вы уверены, что справитесь с этим сами? — спросила Ева.
— Она сделала бы то же самое для меня. — Голос Диэнн сорвался, но она плотно сжала губы и удержалась от слез. — Она позаботилась бы о моей девочке, и я ее дочку никому не отдам. Она бы… О боже, как это могло случиться?!
— Она когда-нибудь жаловалась вам на личные проблемы? Может, ее что-то тревожило? Кто-нибудь приставал к ней, угрожал?
— Нет. Нет. Она бы мне сказала, но… Элизу все любили.
— Она с кем-нибудь встречалась, общалась? Ходила на свидания?
— Нет, никаких свиданий у нее не было. Она прошла через трудный развод и хотела создать стабильную семейную обстановку для своей дочери. Только об этом и думала. «Отдохнуть от мужчин» — так она это называла.
— Может быть, она кому-то отказала, кого-то оттолкнула?
— Насколько я знаю, нет… Ее что, изнасиловали! — Руки Диэнн сжались в кулаки.
— Медицинский эксперт еще не установил… — начала Ева, но Диэнн перебила ее, с силой схватив за руку:
— Вы знаете правду! Не смейте от меня скрывать! Элиза была моей подругой.
— Да, есть признаки того, что она была изнасилована.
Пальцы, стискивающие руку Евы, неудержимо задрожали и разжались.
— Найдите его. Найдите его и заставьте заплатить!
— Я непременно его найду. Если хотите помочь — подумайте хорошенько. Я хочу, чтобы вы вспомнили. Может, что-то есть… даже если вам это кажется мелочью. Может, она что-то сказала, хотя бы мимоходом.
— Она не стала бы терпеть, она бы сопротивлялась, — уверенно заявила Диэнн. — Муж обращался с ней жестоко, Элизе пришлось консультироваться с психотерапевтом. Ей помогли, и она его оставила. Она могла постоять за себя. Она бы сопротивлялась.
— Так и было. Она сопротивлялась. Где ее бывший муж?
— Хотела бы я сказать, что он горит в аду, но он сейчас на Карибских островах со своей очередной куколкой. Он там живет, управляет каким-то магазином спортивного снаряжения для подводного плавания. Он ни разу не видел собственной дочери. Ни разу! Элиза была на восьмом месяце, когда подала на развод. Я не отдам ему эту девочку. — Теперь в глазах Диэнн зажегся боевой огонек, и голос зазвучал тверже. — Пусть только попробует получить опеку над ней, я буду с ним драться. Уж хоть это я могу для нее сделать.
— Когда он давал о себе знать в последний раз?
— Несколько месяцев назад, когда в очередной раз задержал алименты на ребенка. Жаловался, скандалил, что она тянет с него деньги, а сама как сыр в масле катается. — Диэнн судорожно вздохнула. — Деньги шли прямо на счет, открытый на имя Ивонн, ей на учебу. Ему такое, разумеется, даже в голову не пришло.
— Вы с ним когда-нибудь встречались?
— Нет, этой сомнительной чести я не была удостоена. Насколько мне известно, он четыре года не был в Нью-Йорке. У меня мысли путаются, — призналась она. — Но это пройдет. Я вам обещаю, я все хорошенько обдумаю и сделаю все, чтобы помочь вам. А теперь мне надо позвонить мужу. И надо обдумать, как мне сказать Ивонн, когда она проснется. Как сказать Ивонн и Жанне.
— Нам нужно осмотреть ее комнаты, ее вещи. Завтра, в течение дня. Вас это не затруднит?
— Нет. Я пустила бы вас прямо сейчас, но… — Диэнн оглянулась на закрытую дверь. — Я хочу, чтобы Ивонн выспалась как следует.
Ева встала.
— В таком случае прошу вас связаться со мной завтра утром.
— Да, непременно. Простите, у меня совершенно вылетело из головы ваше имя.
— Даллас. Лейтенант Даллас и детектив Пибоди.
— Да, верно. Когда я открыла вам дверь… Господи, теперь мне кажется, что это было сто лет назад. — Диэнн тоже встала и внимательно вгляделась в лицо Евы. — По-моему, мы знакомы. Не знаю, то ли мы действительно встречались, то ли мне это кажется, потому что вы здесь уже сто лет.
— Мы встречались на каком-то благотворительном обеде.
— На благотворительном обеде? Ах да, конечно! Рорк! Вы жена Рорка. Люди говорят: «коп Рорка». Простите, у меня голова не работает.
— Без проблем. Мне очень жаль, что нам пришлось снова встретиться при таких обстоятельствах.
В глазах Диэнн вновь вспыхнул боевой огонек.
— Когда люди сплетничают о «копе Рорка» за коктейлями и канапе, они говорят, что эта женщина внушает страх, что лучше держаться от нее подальше и что она совершенно не знает жалости. Это описание соответствует действительности?
— Более-менее.
— Вот и хорошо. — Диэнн опять взяла Еву за руку и крепко сжала. — Теперь вы и мой коп тоже.
— Нелегко ей придется в ближайшее время, — заметила Пибоди, пока они спускались в лифте. — Но, мне кажется, она справится, когда придет в себя.
— У нее есть хребет, — согласилась Ева. — А нам с тобой стоит проверить бывшего мужа. Может, он все-таки решился навестить Нью-Йорк. Поговорим с ее родителями, с другими подругами. Расспросим Вандерли о ее расписании и привычках.
— Вряд ли это было случайное убийство. Глаза, перетаскивание, поза. Все это не может быть случайным. Это было спланировано. Но я не думаю, что это была личная месть.
— Согласна. — Они пересекли вестибюль, вышли из дома и направились к поджидавшей полицейской машине. — Мейплвуд гуляет с собакой по вечерам. У нее это вошло в привычку. Убийца обратил на нее внимание. Заметил, что прогулки происходят регулярно. Он ее подстерег. Он знал, что собака ему ничем не грозит, или придумал способ от нее избавиться.
— Вы когда-нибудь видели этих карликовых пуделей? Они помещаются в чайной чашке.
— Но зубы-то у них есть?
Ева остановилась возле машины и огляделась по сторонам. Улица была хорошо освещена. Полицейский патруль курсировал по ней регулярно. Швейцары дежурили у подъездов круглые сутки. В десять вечера — время нападения — уличное движение было довольно оживленным.
— Итак, она пошла в парк с собакой. Углубляться не стала, но в парк все-таки вошла. Никаких опасений — она живет поблизости, знает этот район. Возможно, она старалась держаться поближе к улице, но все-таки недостаточно близко. Он должен был действовать быстро. Значит, был готов. Значит, ждал. — Ева сошла с тротуара и вошла в парк, стараясь вообразить, как это было. — Она пустила собаку обнюхивать кустики, делать свои собачьи делишки. Прекрасный вечер; ей, вероятно, хотелось просто подышать воздухом, побыть наедине с собой. Может, они с Диэнн и подружки, но все-таки она там работала.
Тяжело работала, это видно по рукам. Приятно ведь иногда побыть одной. Она решила немного задержаться. Побродить. — Ева направила луч фонаря на огороженное барьерами место нападения. — Он дождался, пока ее не стало видно с улицы. Убил собаку, или собака убежала.
— Убил собаку? — ахнула Пибоди. Ева лишь покачала головой.
— Он избивает, насилует, убивает и уродует женщину. Вряд ли его остановит такая мелочь, как смерть собачонки.
— Господи.
Ева направилась обратно к машине. Теперь она могла съездить домой переодеться — до дома было ближе, чем до управления. К тому же это спасет ее от появления на работе в этом унизительном наряде. Такой возможностью пренебрегать нельзя.
— Мы можем вместе доехать на патрульной до моего дома. Соберем все, что у нас есть, соснем пару часов и завтра с утра пораньше начнем со свежими силами.
— Мне все ясно. Даже то, о чем сказано не было. Вы не хотите ехать в управление в вечернем туалете.
— Умолкни, Пибоди!
2
— Да, конечно. Я ничего не соображаю… Когда позвонили снизу и сказали, что меня спрашивает полиция, я сразу подумала, что с Лютером что-то случилось. Но мне позвонили бы из Мадрида, не так ли? — Она неуверенно улыбнулась. — С Лютером ничего не случилось?
— Мы здесь не из-за вашего мужа. Это дело касается Элизы Мейплвуд.
— Элизы? — Диэнн вздохнула с облегчением. — Ну, в такой час она, наверное, спит в своей постели. С Элизой ничего не могло случиться. А в чем все-таки дело?
— Когда вы в последний раз видели миссис Мейплвуд?
— Как раз перед сном. Часов в десять. Я рано легла—у меня голова разболелась. А что произошло?
— Мне очень жаль вас огорчать, миссис Вандерли, но миссис Мейплвуд мертва. Она была убита этой ночью.
— Нет, это просто… это нелепость! Она в постели! — Ева решила не спорить: так было проще.
— Вам лучше проверить и убедиться в этом.
— Сейчас почти четыре утра. Разумеется, она в постели. Ее комнаты вон там, за кухней.
Диэнн прошла через просторную гостиную, обставленную, как определила Ева, антиквариатом: масса полированных поверхностей, изогнутые линии, глубокие, насыщенные тона древесины, сложные инкрустации, блестящее стекло.Гостиная плавно переходила в игровую комнату с утопленным в стене экраном и развлекательным центром, встроенным в какой-то шкаф. «Гардероб», — поправила она себя. Именно так Рорк называл эти здоровенные громоздкие шкафы.
Столовая располагалась под углом к игровой комнате, а к ней примыкала кухня.
— Я попросила бы вас подождать здесь.
«Теперь она подрастеряла свою любезность, —заметила Ева. — Она раздражена и напугана».
Миссис Вандерли открыла широкие раздвижные двери и вошла, как предположила Ева, в апартаменты Элизы Мейплвуд.
— Тут можно каток заливать, — прошептала Пибоди.
— Да, места много. Но и вещей много.
Ева оглядела огромную кухню, отделанную черным деревом и серебром. Помещение имело чрезвычайно импозантный вид и сверкало чистотой. Даже команда полицейских «чистильщиков» вряд ли нашла бы здесь хоть одну пылинку.
Примерно такое же впечатление производила кухня в доме Рорка, хотя обставлена она была по-иному. Впрочем, Ева никогда не считала эту кухню своей. Это было царство Соммерсета, и она не посягала на его право действовать там по собственному усмотрению.
— А знаешь, я уже встречалась с ней раньше.—Пибоди оторвалась от созерцания массивной микроволновой печи.
— Вы знаете этих Вандерли?
— Не то чтобы знаю, но я с ними встречалась. Мне теперь приходится таскаться на разные «обязаловки». Рорк их наверняка знает. Имя мне ничего не сказало — кто ж все эти имена упомнит? — но вот ее лицо сразу показалось знакомым.
Тут в кухню вернулась миссис Вандерли.
— Ее там нет. Я ничего не понимаю. Ее нет в ее комнате, ее нет нигде! Ивонн спит. Ивонна — это ее дочка. Я ничего не понимаю.
— Она часто выходит из дому по ночам?
— Нет, разумеется! Она… Миньона! — С этим воплем миссис Вандерли вновь скрылась в апартаментах Элизы.
— Что еще за Миньона, черт бы ее побрал? — пробормотала Ева.
— Может, Мейплвуд после развода переключилась на женщин? — предположила Пибоди. — Может, это ее подружка?
— Миньоны нет на месте! — Теперь лицо Диэнн было белым как полотно, пальцы, которыми она обхватила себя за горло, заметно дрожали.
— Кто такая…
— Наша собачка. — Диэнн внезапно затараторила, словно слова сами собой выскакивали из рта. — По правде говоря, так получилось, что это собачка Элизы. Карликовый пудель. Я купила ее несколько месяцев назад. Для компании, для девочек, но Миньона почему-то привязалась именно к Элизе. Она… она, наверное, решила вывести Миньону погулять. Она часто выгуливает ее перед сном. Да, она вышла с собакой. О боже. О мой боже…
— Миссис Вандерли, почему бы вам не присесть? Пибоди, воды.
— Что это было, авария? О боже, это был несчастный случай?
В ее глазах еще не было слез, но Ева знала, что они скоро появятся.
— Нет, мне очень жаль, но это не был несчастный случай. На миссис Мейплвуд было совершено нападение в парке.
— Нападение? — Диэнн произнесла это слово по слогам, словно оно было иностранное. — Нападение?!
— Она была убита.
— Нет. Нет!
— Выпейте воды, мэм. — Пибоди решительно всунула полный стакан в руки Диэнн. — Хоть немножко.
— Я не могу. Не могу. Как это могло случиться? Мы же с ней говорили совсем недавно, несколько часов назад. Мы сидели здесь, в кухне. Она мне посоветовала принять таблетку от головы и лечь. Я так и сделала. Мы… девочек мы уже уложили, она приготовила мне чашку чаю и велела лечь в постель. Как это произошло? Что произошло?
«Нет, — подумала Ева, — сейчас не время для подробностей». Она заметила, что Пибоди закрыла раздвижные двери, и только тут вспомнила про дочку Элизы Мейплвуд. Четырехлетняя девочка. Вдруг она проснется и все услышит? Этот разговор не для детских ушей.
Но когда она проснется, ее мир изменится раз и навсегда. Он уже никогда не будет прежним.
— Сколько она у вас проработала? — Ева знала ответ, но решила провести Диэнн по ровной, хорошо утоптанной дорожке перед тяжелым подъемом.
— Два года. Я… мы… мой муж вечно в разъездах, и я решила, что мне больше подойдет живущая в доме прислуга, а не приходящая. Просто для компании. Я наняла Элизу, потому что она мне понравилась. — Она провела рукой по лицу и с видимым усилием попыталась сосредоточиться. — Она была не только хорошей работницей — мы с ней как-то сразу подружились. Уж если я решила нанять кого-то на условиях проживания в моем доме, я хотела, чтобы с этим человеком мне было легко общаться. А решающим моментом стала Ивонн, ее дочка. У меня самой есть дочка, моя маленькая Жанна. Они ровесницы, и я подумала, что было бы здорово, если бы Жанне было с кем играть. Так и получилось. Элиза и Ивонн стали как бы частью нашей семьи. Да нет, они и есть наша семья! О боже, Ивонн! — Она зажала рот руками, и в этот самый момент слезы наконец полились. — Ей же всего четыре годика! Как я ей скажу, что ее мать… Она же еще ребенок! Как я ей скажу?
— Мы можем сами это сделать, миссис Вандерли, — предложила Пибоди. — Мы поговорим с ней и обеспечим консультанта из Детской службы.
— Она вас не знает. — Диэнн тяжело поднялась на ноги, вытащила из кухонного ящика коробку бумажных носовых платков и отерла слезы. — Она только еще больше испугается и ничего не поймет, если ей скажут… чужие люди. Я должна ей сказать. Я должна найти слова. — Она снова промокнула щеки салфеткой, Ева мысленно поставила ей высший балл за самообладание. — Мне нужно подумать.
— Не спешите, — отозвалась Ева.
— Понимаете, мы подруги. Как Жанна и Ивонн. Это не было… Мы с Элизой были не просто хозяйкой и прислугой. Ее родители…Ее мать живет в нижней части города с отчимом Элизы. А отец Элизы… он в Филадельфии. Я могу… я могу с ними связаться. Мне кажется, им лучше услышать это от меня. А кроме того, мне надо позвонить Лютеру. Я должна ему сказать.
— Вы уверены, что справитесь с этим сами? — спросила Ева.
— Она сделала бы то же самое для меня. — Голос Диэнн сорвался, но она плотно сжала губы и удержалась от слез. — Она позаботилась бы о моей девочке, и я ее дочку никому не отдам. Она бы… О боже, как это могло случиться?!
— Она когда-нибудь жаловалась вам на личные проблемы? Может, ее что-то тревожило? Кто-нибудь приставал к ней, угрожал?
— Нет. Нет. Она бы мне сказала, но… Элизу все любили.
— Она с кем-нибудь встречалась, общалась? Ходила на свидания?
— Нет, никаких свиданий у нее не было. Она прошла через трудный развод и хотела создать стабильную семейную обстановку для своей дочери. Только об этом и думала. «Отдохнуть от мужчин» — так она это называла.
— Может быть, она кому-то отказала, кого-то оттолкнула?
— Насколько я знаю, нет… Ее что, изнасиловали! — Руки Диэнн сжались в кулаки.
— Медицинский эксперт еще не установил… — начала Ева, но Диэнн перебила ее, с силой схватив за руку:
— Вы знаете правду! Не смейте от меня скрывать! Элиза была моей подругой.
— Да, есть признаки того, что она была изнасилована.
Пальцы, стискивающие руку Евы, неудержимо задрожали и разжались.
— Найдите его. Найдите его и заставьте заплатить!
— Я непременно его найду. Если хотите помочь — подумайте хорошенько. Я хочу, чтобы вы вспомнили. Может, что-то есть… даже если вам это кажется мелочью. Может, она что-то сказала, хотя бы мимоходом.
— Она не стала бы терпеть, она бы сопротивлялась, — уверенно заявила Диэнн. — Муж обращался с ней жестоко, Элизе пришлось консультироваться с психотерапевтом. Ей помогли, и она его оставила. Она могла постоять за себя. Она бы сопротивлялась.
— Так и было. Она сопротивлялась. Где ее бывший муж?
— Хотела бы я сказать, что он горит в аду, но он сейчас на Карибских островах со своей очередной куколкой. Он там живет, управляет каким-то магазином спортивного снаряжения для подводного плавания. Он ни разу не видел собственной дочери. Ни разу! Элиза была на восьмом месяце, когда подала на развод. Я не отдам ему эту девочку. — Теперь в глазах Диэнн зажегся боевой огонек, и голос зазвучал тверже. — Пусть только попробует получить опеку над ней, я буду с ним драться. Уж хоть это я могу для нее сделать.
— Когда он давал о себе знать в последний раз?
— Несколько месяцев назад, когда в очередной раз задержал алименты на ребенка. Жаловался, скандалил, что она тянет с него деньги, а сама как сыр в масле катается. — Диэнн судорожно вздохнула. — Деньги шли прямо на счет, открытый на имя Ивонн, ей на учебу. Ему такое, разумеется, даже в голову не пришло.
— Вы с ним когда-нибудь встречались?
— Нет, этой сомнительной чести я не была удостоена. Насколько мне известно, он четыре года не был в Нью-Йорке. У меня мысли путаются, — призналась она. — Но это пройдет. Я вам обещаю, я все хорошенько обдумаю и сделаю все, чтобы помочь вам. А теперь мне надо позвонить мужу. И надо обдумать, как мне сказать Ивонн, когда она проснется. Как сказать Ивонн и Жанне.
— Нам нужно осмотреть ее комнаты, ее вещи. Завтра, в течение дня. Вас это не затруднит?
— Нет. Я пустила бы вас прямо сейчас, но… — Диэнн оглянулась на закрытую дверь. — Я хочу, чтобы Ивонн выспалась как следует.
Ева встала.
— В таком случае прошу вас связаться со мной завтра утром.
— Да, непременно. Простите, у меня совершенно вылетело из головы ваше имя.
— Даллас. Лейтенант Даллас и детектив Пибоди.
— Да, верно. Когда я открыла вам дверь… Господи, теперь мне кажется, что это было сто лет назад. — Диэнн тоже встала и внимательно вгляделась в лицо Евы. — По-моему, мы знакомы. Не знаю, то ли мы действительно встречались, то ли мне это кажется, потому что вы здесь уже сто лет.
— Мы встречались на каком-то благотворительном обеде.
— На благотворительном обеде? Ах да, конечно! Рорк! Вы жена Рорка. Люди говорят: «коп Рорка». Простите, у меня голова не работает.
— Без проблем. Мне очень жаль, что нам пришлось снова встретиться при таких обстоятельствах.
В глазах Диэнн вновь вспыхнул боевой огонек.
— Когда люди сплетничают о «копе Рорка» за коктейлями и канапе, они говорят, что эта женщина внушает страх, что лучше держаться от нее подальше и что она совершенно не знает жалости. Это описание соответствует действительности?
— Более-менее.
— Вот и хорошо. — Диэнн опять взяла Еву за руку и крепко сжала. — Теперь вы и мой коп тоже.
— Нелегко ей придется в ближайшее время, — заметила Пибоди, пока они спускались в лифте. — Но, мне кажется, она справится, когда придет в себя.
— У нее есть хребет, — согласилась Ева. — А нам с тобой стоит проверить бывшего мужа. Может, он все-таки решился навестить Нью-Йорк. Поговорим с ее родителями, с другими подругами. Расспросим Вандерли о ее расписании и привычках.
— Вряд ли это было случайное убийство. Глаза, перетаскивание, поза. Все это не может быть случайным. Это было спланировано. Но я не думаю, что это была личная месть.
— Согласна. — Они пересекли вестибюль, вышли из дома и направились к поджидавшей полицейской машине. — Мейплвуд гуляет с собакой по вечерам. У нее это вошло в привычку. Убийца обратил на нее внимание. Заметил, что прогулки происходят регулярно. Он ее подстерег. Он знал, что собака ему ничем не грозит, или придумал способ от нее избавиться.
— Вы когда-нибудь видели этих карликовых пуделей? Они помещаются в чайной чашке.
— Но зубы-то у них есть?
Ева остановилась возле машины и огляделась по сторонам. Улица была хорошо освещена. Полицейский патруль курсировал по ней регулярно. Швейцары дежурили у подъездов круглые сутки. В десять вечера — время нападения — уличное движение было довольно оживленным.
— Итак, она пошла в парк с собакой. Углубляться не стала, но в парк все-таки вошла. Никаких опасений — она живет поблизости, знает этот район. Возможно, она старалась держаться поближе к улице, но все-таки недостаточно близко. Он должен был действовать быстро. Значит, был готов. Значит, ждал. — Ева сошла с тротуара и вошла в парк, стараясь вообразить, как это было. — Она пустила собаку обнюхивать кустики, делать свои собачьи делишки. Прекрасный вечер; ей, вероятно, хотелось просто подышать воздухом, побыть наедине с собой. Может, они с Диэнн и подружки, но все-таки она там работала.
Тяжело работала, это видно по рукам. Приятно ведь иногда побыть одной. Она решила немного задержаться. Побродить. — Ева направила луч фонаря на огороженное барьерами место нападения. — Он дождался, пока ее не стало видно с улицы. Убил собаку, или собака убежала.
— Убил собаку? — ахнула Пибоди. Ева лишь покачала головой.
— Он избивает, насилует, убивает и уродует женщину. Вряд ли его остановит такая мелочь, как смерть собачонки.
— Господи.
Ева направилась обратно к машине. Теперь она могла съездить домой переодеться — до дома было ближе, чем до управления. К тому же это спасет ее от появления на работе в этом унизительном наряде. Такой возможностью пренебрегать нельзя.
— Мы можем вместе доехать на патрульной до моего дома. Соберем все, что у нас есть, соснем пару часов и завтра с утра пораньше начнем со свежими силами.
— Мне все ясно. Даже то, о чем сказано не было. Вы не хотите ехать в управление в вечернем туалете.
— Умолкни, Пибоди!
2
Был уже шестой час утра, когда Ева на цыпочках вошла в свою спальню. Раздевшись на ходу и бросив вещи по дороге, она тихонько заползла в постель.
Она двигалась совершенно бесшумно, матрац почти не прогнулся под ее весом, но руки Рорка сразу обвились вокруг, он притянул ее к себе.
— Я не собиралась тебя будить. Хочу поспать пару часов. Пибоди устроилась в своей любимой гостевой спальне.
— Ну тогда закрой глаза. — Он провел губами по ее волосам. — Спи.
— Два часа, — пробормотала Ева. И мгновенно заснула.
Ее следующей более или менее связной мыслью было: «Кофе». Она чувствовала его соблазнительный аромат. Он прокрался в ее ноздри, как любовник, взбирающийся по увитой цветами решетке. Она заморгала, открыла глаза и увидела Рорка.
Он всегда поднимался раньше ее и обычно успевал надеть один из своих роскошных костюмов хозяина мира. Но на этот раз он не сидел за компьютером в малой гостиной, примыкавшей к спальне, не просматривал за завтраком ранние биржевые сводки. Он сидел на краю постели и смотрел на нее.
— В чем дело? Что-то случилось? Было еще одно…
— Нет. Успокойся. — Он схватил ее за плечо и толкнул обратно на кровать, когда она начала подниматься. — Считай, что я твой будильник с дополнительной функцией подачи кофе в постель. — И он передвинул чашку, чтобы она смогла ее увидеть.
—Дай!
Рорк подал ей чашку и подождал, пока она сделает первый, жизненно необходимый глоток.
— Знаешь, дорогая, если кофеин когда-нибудь будет внесен в список запрещенных веществ, тебя объявят наркоманкой.
— Пусть они только посмеют запретить кофеин! Я их всех перестреляю, и проблема снимется сама собой. Как понимать подачу кофе в постель?
— Я люблю тебя.
— Ну и дурак. — Ева отпила еще глоток и усмехнулась.
— Не лучший способ убедить меня принести тебе вторую чашку.
— А я скажу, что тоже тебя люблю?
— Вот это могло бы сработать. — Рорк провел пальцем по темным кругам, уже проступившим у нее под глазами. — Вам требуется больше, чем два часа сна, лейтенант.
— Это все, что я могу себе позволить. Ладно, потом высплюсь. Когда-нибудь. Мне надо принять душ.
Ева встала и взяла с собой в ванную чашку с остатками кофе. Рорк услышал, как ударила по кафелю струя воды, включенной на полную мощность, и лишь покачал головой, поражаясь этой ее привычке поливать себя кипятком по утрам, чтобы взбодриться.
Надо будет позаботиться, чтобы она поела перед уходом. Рорк мог лишь надеяться, что не придется связывать ее по рукам и ногам, чтобы силой впихнуть в нее хоть немного еды.
Только он начал программировать микроволновку, как у него за спиной раздались быстрые крадущиеся шаги.
— Готов поклясться, у тебя в голове встроен чип, подающий сигнал, стоит кому-нибудь хотя бы вспомнить о еде. — Рорк бросил взгляд на раскормленного кота, просительно трущегося о его ногу. — И нечего прикидываться сиротой, я прекрасно знаю, что тебя уже покормили в кухне.
Урча, как двигатель мощного лимузина, Галахад принялся еще энергичнее тереться о хозяйскую ногу. Не обращая на него внимания, Рорк сунул в микроволновку гренки по-французски. Он знал, что от этого лакомства Еве трудно будет отказаться. Специально для кота он добавил пару ломтиков бекона.
Ева вышла из ванной в коротком махровом халате.
— Я что-нибудь перехвачу в управлении, пока… — Она принюхалась и заглянула в печку. — Это удар ниже пояса!
— Ага. — Рорк сбросил с соседнего стула Галахада, решившего, что приглашение относится к нему. — Я не тебя имел в виду. Сядь, Ева. Ты можешь пожертвовать четверть часа на завтрак.
— Допустим. К тому же мне надо ввести тебя в курс дела. Это сэкономит время. — Она села, щедро полила гренки сиропом и отодвинула кота, который взгромоздился на стол и теперь подбирался на брюхе к ее тарелке. — Жертва работала на Лютера и Диэнн Вандерли.
— Из «Антиквариата Вандерли»?
— Я запросила его данные. Да, там так и было сказано. Насколько хорошо ты их знаешь?
— Я широко пользовался услугами фирмы Вандерли, когда обставлял этот дом. Да и другие дома тоже. Консультировался главным образом с его отцом, но я знаком с Лютером и с его женой. Не назвал бы их близкими друзьями, скорее приятными знакомыми. Лютер, безусловно, знает толк в своем деле, а сейчас оно целиком перешло в его руки, и он занят по горло. В общем-то, милые люди, особенно Диэнн. Неглупая и очаровательная женщина. Они в списке подозреваемых?
Ева пожала плечами:
— Судя по всему, Лютер в момент убийства был в Мадриде. Жена в моем списке не фигурирует, если только она не актриса, достойная «Оскара». Они с жертвой были скорее подругами, чем хозяйкой и служанкой. Она очень тяжело пережила известие, но выстояла. Она мне понравилась.
— Смею тебя заверить, насколько я знаю Лютера, он не подходит на роль насильника, а уж тем более убийцы, вырывающего глаза у жертвы.
— А он подходит на роль мужа, заводящего шашни с прислугой за спиной у жены?
— Никогда не знаешь наверняка, с кем мужчина способен завести шашни за спиной у жены. Но Лютера я бы заподозрил в последнюю очередь. Нет, он не из таких. Похоже, они вполне довольны друг другом. Кажется, у них есть маленький ребенок.
— Девочка, четыре года. Столько же, сколько дочке жертвы. Диэнн Вандерли предстоит очень трудное утро.
— У жертвы, есть муж?
— Бывший. Живет на Карибах. Обвинялся в жестоком обращении. Мы присмотримся к нему поближе.
— А любовник?
— Если верить Диэнн, нет. Насколько нам известно, жертва, Элиза Мейплвуд, вышла из дома между десятью вечера и полуночью погулять с собачкой. Точное время установим по записям охранной системы дома. Прошла в парк, где он ее и схватил. Он явно ее поджидал, иначе быть не могло. Напал на нее, изнасиловал, задушил, потом перенес на скалистый берег, уложил в молитвенной позе — и нанес последний штрих. Глаза — это какой-то символ? — спросила Ева. — «Зеркало души», «око за око»… А может, это какой-то извращенный религиозный ритуал? Или просто сувенир?
— Тебе понадобится Мира.
— О да. Она все-таки крупнейший в городе полицейский психолог. Подключу ее к делу сегодня же утром. — За разговором Ева съела все, что было у нее на тарелке, и поднялась. — Может, нам повезет, и окажется, что это единичный случай.
— А почему ты думаешь, что нет?
— Слишком все точно продумано. Слишком много символов. Глаза, поза, красная ленточка… Не исключено, что все это как-то связано напрямую с Элизой Мейплвуд, но, я думаю, это скорее имеет отношение к убийце, а не к жертве. Возможно, Элиза подходила ему по типу: физически, по своему происхождению, по образу жизни, что-то в этом роде.
А может, ему хватило того, что она женщина и просто попалась под руку.
— Хочешь, чтобы я помог тебе с Вандерли?
— Может быть, но не сейчас.
— Дай мне знать. Нет, дорогая, только не этот жакет! — С терпеливым вздохом Рорк поднялся, отнял у нее жакет — первый попавшийся ей под руку в шкафу — и после недолгого раздумья выбрал другой, в бледно-голубую и кремовую клетку. — Вот этот лучше, поверь мне.
— Теперь уж даже не вспомню, что я делала, пока ты не стал моим консультантом по одежде, — проворчала Ева.
— Зато я помню, и мне эти воспоминания радости не доставляют.
— Переходим на колкости? Учти, я не глухая. — Она села и начала натягивать башмаки, а Рорк сунул руку в карман и ощупал маленькую серую пуговичку. Ту самую, что оторвалась от костюма, самого безобразного и скверно скроенного костюма, какой ему когда-либо приходилось видеть. В этом костюме была Ева, когда он увидел ее в первый раз.
— У меня скоро компьютерное совещание, а потом я до конца дня пробуду в городе. Береги моего копа.
— Это входит в мои планы. А знаешь, мне тут недавно сообщили, что люди говорят про твоего копа. Говорят, что она злющая, вредная и жалости не знает. И что ты на это скажешь?
— Лейтенант, ваши друзья говорят то же самое. Передай Пибоди мои наилучшие пожелания, — сказал Рорк и вышел из комнаты.
— Наилучшие я оставлю для себя! — крикнула она ему вслед. — А ей передам, что останется.
Услышав его смех, Ева решила, что этот смех ничем не хуже кофе. Она получила хороший заряд энергии на день.
Добравшись до Центрального управления, Ева первым делом договорилась о приеме у доктора Миры. Пибоди тем временем должна была получить подтверждение пребывания Лютера Вандерли в Мадриде и проверить алиби бывшего мужа Элизы.
Ева загрузила все известные данные в свой рабочий компьютер и провела поиск сходных преступлений в международном архиве. Ее не удивил длинный список убийств на сексуальной почве, сопровождавшихся обезображиванием жертв. У нее был достаточно большой опыт работы в полиции. Даже отдельный список дел, включавших повреждение, уничтожение или изъятие глаз, ее не смутил.
Она исключила те дела, где виновные отбывали срок или были уже в могиле, и провела утро за изучением нераскрытых или сомнительных случаев. Телефон звонил несколько раз: репортеры взяли след. Ева эти звонки проигнорировала с чистым сердцем. Поставив накопленные данные на сортировку, она вернулась к жертве.
Итак, кто такая Элиза Мейплвуд?
Обычное среднее образование в муниципальной школе. Никакого колледжа. Один брак, один развод, один ребенок. Первые два года — стандартное пособие на ребенка для матери-одиночки. Ее собственные родители развелись, когда ей было тринадцать. Мать тоже домработница, отчим разнорабочий. Отец живет в Бронксе. Пособие по безработице и список судимостей. Ева решила присмотреться поближе к Абелю Мейплвуду.
Мелкие кражи, буйство в пьяном виде, укрывательство краденого, словесное оскорбление и угроза действием (многочисленные эпизоды), оскорбление действием (избивал жену), запрещенные азартные игры, непристойное поведение в общественном месте.
— Так-так, Абель, ты у нас, оказывается, не самый примерный гражданин…
Случаев сексуального насилия не зафиксировано, но ведь всегда бывает первый раз. Отцы порой насилуют своих дочерей. Об этом Ева знала не понаслышке. Валят их на пол, бьют, ломают им кости, силой проникают в свою собственную плоть и кровь.
Сердце у Евы застучало, она почувствовала, что ее охватывают воспоминания о пережитом кошмаре, вытесняя все остальные мысли, и осторожно отъехала в кресле на колесиках от стола. На этот раз она выбрала не кофе, а воду, и медленно выпила целый стакан, стоя у единственного в комнате узкого окна.
Она знала, что пришлось пережить Элизе во время изнасилования: боль, ужас, который был страшнее боли, унижение, шок. Она знала это, как может знать только такая же жертва. Но она должна была воспользоваться своим знанием, чтобы найти убийцу и восстановить справедливость, иначе от нее никакой пользы не будет. Если она позволит этим воспоминаниям затуманить свой мозг, от нее не будет никакого толка.
«Пора возвращаться к работе», — сказала она себе.
— Даллас…
Ева не обернулась и даже не спросила себя, давно ли Пибоди стоит у нее за спиной и наблюдает, как она пытается овладеть собой.
Она двигалась совершенно бесшумно, матрац почти не прогнулся под ее весом, но руки Рорка сразу обвились вокруг, он притянул ее к себе.
— Я не собиралась тебя будить. Хочу поспать пару часов. Пибоди устроилась в своей любимой гостевой спальне.
— Ну тогда закрой глаза. — Он провел губами по ее волосам. — Спи.
— Два часа, — пробормотала Ева. И мгновенно заснула.
Ее следующей более или менее связной мыслью было: «Кофе». Она чувствовала его соблазнительный аромат. Он прокрался в ее ноздри, как любовник, взбирающийся по увитой цветами решетке. Она заморгала, открыла глаза и увидела Рорка.
Он всегда поднимался раньше ее и обычно успевал надеть один из своих роскошных костюмов хозяина мира. Но на этот раз он не сидел за компьютером в малой гостиной, примыкавшей к спальне, не просматривал за завтраком ранние биржевые сводки. Он сидел на краю постели и смотрел на нее.
— В чем дело? Что-то случилось? Было еще одно…
— Нет. Успокойся. — Он схватил ее за плечо и толкнул обратно на кровать, когда она начала подниматься. — Считай, что я твой будильник с дополнительной функцией подачи кофе в постель. — И он передвинул чашку, чтобы она смогла ее увидеть.
—Дай!
Рорк подал ей чашку и подождал, пока она сделает первый, жизненно необходимый глоток.
— Знаешь, дорогая, если кофеин когда-нибудь будет внесен в список запрещенных веществ, тебя объявят наркоманкой.
— Пусть они только посмеют запретить кофеин! Я их всех перестреляю, и проблема снимется сама собой. Как понимать подачу кофе в постель?
— Я люблю тебя.
— Ну и дурак. — Ева отпила еще глоток и усмехнулась.
— Не лучший способ убедить меня принести тебе вторую чашку.
— А я скажу, что тоже тебя люблю?
— Вот это могло бы сработать. — Рорк провел пальцем по темным кругам, уже проступившим у нее под глазами. — Вам требуется больше, чем два часа сна, лейтенант.
— Это все, что я могу себе позволить. Ладно, потом высплюсь. Когда-нибудь. Мне надо принять душ.
Ева встала и взяла с собой в ванную чашку с остатками кофе. Рорк услышал, как ударила по кафелю струя воды, включенной на полную мощность, и лишь покачал головой, поражаясь этой ее привычке поливать себя кипятком по утрам, чтобы взбодриться.
Надо будет позаботиться, чтобы она поела перед уходом. Рорк мог лишь надеяться, что не придется связывать ее по рукам и ногам, чтобы силой впихнуть в нее хоть немного еды.
Только он начал программировать микроволновку, как у него за спиной раздались быстрые крадущиеся шаги.
— Готов поклясться, у тебя в голове встроен чип, подающий сигнал, стоит кому-нибудь хотя бы вспомнить о еде. — Рорк бросил взгляд на раскормленного кота, просительно трущегося о его ногу. — И нечего прикидываться сиротой, я прекрасно знаю, что тебя уже покормили в кухне.
Урча, как двигатель мощного лимузина, Галахад принялся еще энергичнее тереться о хозяйскую ногу. Не обращая на него внимания, Рорк сунул в микроволновку гренки по-французски. Он знал, что от этого лакомства Еве трудно будет отказаться. Специально для кота он добавил пару ломтиков бекона.
Ева вышла из ванной в коротком махровом халате.
— Я что-нибудь перехвачу в управлении, пока… — Она принюхалась и заглянула в печку. — Это удар ниже пояса!
— Ага. — Рорк сбросил с соседнего стула Галахада, решившего, что приглашение относится к нему. — Я не тебя имел в виду. Сядь, Ева. Ты можешь пожертвовать четверть часа на завтрак.
— Допустим. К тому же мне надо ввести тебя в курс дела. Это сэкономит время. — Она села, щедро полила гренки сиропом и отодвинула кота, который взгромоздился на стол и теперь подбирался на брюхе к ее тарелке. — Жертва работала на Лютера и Диэнн Вандерли.
— Из «Антиквариата Вандерли»?
— Я запросила его данные. Да, там так и было сказано. Насколько хорошо ты их знаешь?
— Я широко пользовался услугами фирмы Вандерли, когда обставлял этот дом. Да и другие дома тоже. Консультировался главным образом с его отцом, но я знаком с Лютером и с его женой. Не назвал бы их близкими друзьями, скорее приятными знакомыми. Лютер, безусловно, знает толк в своем деле, а сейчас оно целиком перешло в его руки, и он занят по горло. В общем-то, милые люди, особенно Диэнн. Неглупая и очаровательная женщина. Они в списке подозреваемых?
Ева пожала плечами:
— Судя по всему, Лютер в момент убийства был в Мадриде. Жена в моем списке не фигурирует, если только она не актриса, достойная «Оскара». Они с жертвой были скорее подругами, чем хозяйкой и служанкой. Она очень тяжело пережила известие, но выстояла. Она мне понравилась.
— Смею тебя заверить, насколько я знаю Лютера, он не подходит на роль насильника, а уж тем более убийцы, вырывающего глаза у жертвы.
— А он подходит на роль мужа, заводящего шашни с прислугой за спиной у жены?
— Никогда не знаешь наверняка, с кем мужчина способен завести шашни за спиной у жены. Но Лютера я бы заподозрил в последнюю очередь. Нет, он не из таких. Похоже, они вполне довольны друг другом. Кажется, у них есть маленький ребенок.
— Девочка, четыре года. Столько же, сколько дочке жертвы. Диэнн Вандерли предстоит очень трудное утро.
— У жертвы, есть муж?
— Бывший. Живет на Карибах. Обвинялся в жестоком обращении. Мы присмотримся к нему поближе.
— А любовник?
— Если верить Диэнн, нет. Насколько нам известно, жертва, Элиза Мейплвуд, вышла из дома между десятью вечера и полуночью погулять с собачкой. Точное время установим по записям охранной системы дома. Прошла в парк, где он ее и схватил. Он явно ее поджидал, иначе быть не могло. Напал на нее, изнасиловал, задушил, потом перенес на скалистый берег, уложил в молитвенной позе — и нанес последний штрих. Глаза — это какой-то символ? — спросила Ева. — «Зеркало души», «око за око»… А может, это какой-то извращенный религиозный ритуал? Или просто сувенир?
— Тебе понадобится Мира.
— О да. Она все-таки крупнейший в городе полицейский психолог. Подключу ее к делу сегодня же утром. — За разговором Ева съела все, что было у нее на тарелке, и поднялась. — Может, нам повезет, и окажется, что это единичный случай.
— А почему ты думаешь, что нет?
— Слишком все точно продумано. Слишком много символов. Глаза, поза, красная ленточка… Не исключено, что все это как-то связано напрямую с Элизой Мейплвуд, но, я думаю, это скорее имеет отношение к убийце, а не к жертве. Возможно, Элиза подходила ему по типу: физически, по своему происхождению, по образу жизни, что-то в этом роде.
А может, ему хватило того, что она женщина и просто попалась под руку.
— Хочешь, чтобы я помог тебе с Вандерли?
— Может быть, но не сейчас.
— Дай мне знать. Нет, дорогая, только не этот жакет! — С терпеливым вздохом Рорк поднялся, отнял у нее жакет — первый попавшийся ей под руку в шкафу — и после недолгого раздумья выбрал другой, в бледно-голубую и кремовую клетку. — Вот этот лучше, поверь мне.
— Теперь уж даже не вспомню, что я делала, пока ты не стал моим консультантом по одежде, — проворчала Ева.
— Зато я помню, и мне эти воспоминания радости не доставляют.
— Переходим на колкости? Учти, я не глухая. — Она села и начала натягивать башмаки, а Рорк сунул руку в карман и ощупал маленькую серую пуговичку. Ту самую, что оторвалась от костюма, самого безобразного и скверно скроенного костюма, какой ему когда-либо приходилось видеть. В этом костюме была Ева, когда он увидел ее в первый раз.
— У меня скоро компьютерное совещание, а потом я до конца дня пробуду в городе. Береги моего копа.
— Это входит в мои планы. А знаешь, мне тут недавно сообщили, что люди говорят про твоего копа. Говорят, что она злющая, вредная и жалости не знает. И что ты на это скажешь?
— Лейтенант, ваши друзья говорят то же самое. Передай Пибоди мои наилучшие пожелания, — сказал Рорк и вышел из комнаты.
— Наилучшие я оставлю для себя! — крикнула она ему вслед. — А ей передам, что останется.
Услышав его смех, Ева решила, что этот смех ничем не хуже кофе. Она получила хороший заряд энергии на день.
Добравшись до Центрального управления, Ева первым делом договорилась о приеме у доктора Миры. Пибоди тем временем должна была получить подтверждение пребывания Лютера Вандерли в Мадриде и проверить алиби бывшего мужа Элизы.
Ева загрузила все известные данные в свой рабочий компьютер и провела поиск сходных преступлений в международном архиве. Ее не удивил длинный список убийств на сексуальной почве, сопровождавшихся обезображиванием жертв. У нее был достаточно большой опыт работы в полиции. Даже отдельный список дел, включавших повреждение, уничтожение или изъятие глаз, ее не смутил.
Она исключила те дела, где виновные отбывали срок или были уже в могиле, и провела утро за изучением нераскрытых или сомнительных случаев. Телефон звонил несколько раз: репортеры взяли след. Ева эти звонки проигнорировала с чистым сердцем. Поставив накопленные данные на сортировку, она вернулась к жертве.
Итак, кто такая Элиза Мейплвуд?
Обычное среднее образование в муниципальной школе. Никакого колледжа. Один брак, один развод, один ребенок. Первые два года — стандартное пособие на ребенка для матери-одиночки. Ее собственные родители развелись, когда ей было тринадцать. Мать тоже домработница, отчим разнорабочий. Отец живет в Бронксе. Пособие по безработице и список судимостей. Ева решила присмотреться поближе к Абелю Мейплвуду.
Мелкие кражи, буйство в пьяном виде, укрывательство краденого, словесное оскорбление и угроза действием (многочисленные эпизоды), оскорбление действием (избивал жену), запрещенные азартные игры, непристойное поведение в общественном месте.
— Так-так, Абель, ты у нас, оказывается, не самый примерный гражданин…
Случаев сексуального насилия не зафиксировано, но ведь всегда бывает первый раз. Отцы порой насилуют своих дочерей. Об этом Ева знала не понаслышке. Валят их на пол, бьют, ломают им кости, силой проникают в свою собственную плоть и кровь.
Сердце у Евы застучало, она почувствовала, что ее охватывают воспоминания о пережитом кошмаре, вытесняя все остальные мысли, и осторожно отъехала в кресле на колесиках от стола. На этот раз она выбрала не кофе, а воду, и медленно выпила целый стакан, стоя у единственного в комнате узкого окна.
Она знала, что пришлось пережить Элизе во время изнасилования: боль, ужас, который был страшнее боли, унижение, шок. Она знала это, как может знать только такая же жертва. Но она должна была воспользоваться своим знанием, чтобы найти убийцу и восстановить справедливость, иначе от нее никакой пользы не будет. Если она позволит этим воспоминаниям затуманить свой мозг, от нее не будет никакого толка.
«Пора возвращаться к работе», — сказала она себе.
— Даллас…
Ева не обернулась и даже не спросила себя, давно ли Пибоди стоит у нее за спиной и наблюдает, как она пытается овладеть собой.