Страница:
— Выяснила насчет Вандерли?
— Да, шеф. Он был в Мадриде, как и предполагалось. Сейчас летит домой. Отменил назначенные на последний день деловые встречи, когда жена ему позвонила. Сегодня в семь утра по мадридскому времени у него был деловой завтрак. С учетом разницы во времени он просто не мог перелететь домой, убить Мейплвуд и поспеть обратно на эту встречу.
— А бывший муж?
— Брент Хойт. Он чист. Прошлую ночь провел в вытрезвителе на Сент-Томасе. Стало быть, в Нью-Йорке его не было.
— Ну и черт с ним. Я обнаружила, что Абель Мейплвуд — это отец Элизы — имеет длинное криминальное досье. Надо будет его проверить. Но сперва навестим еще разок семейство Вандерли.
— Э-э-э… тут кое-кто хочет с вами поговорить.
— Это имеет отношение к делу?
— Ну…
— У меня нет времени на разговоры! — Ева резко повернулась. — Заглянем к Морсу в морг, а потом поедем к Вандерли. Мне надо вовремя вернуться, у меня встреча с Мирой.
— Понимаете, она очень настаивает. Говорит, что у нее есть информация. На вид нормальная.
— Что значит «нормальная»? Человек пришел с информацией по делу! Что ж ты мне сразу не сказала?
— Потому что… — Пибоди не знала, на что решиться: дать Еве возможность все узнать самой или поберечь собственную шкуру. Впрочем, внутренний спор был недолгим. — Она говорит, что она телепат.
Ева замерла на месте.
— Да брось! Направь ее в отдел по связям с общественностью. Уж тебе ли не знать: я не имею дела с чокнутыми.
— У нее есть официальная лицензия. И она пришла сюда по рекомендации. Говорит, что у вас есть общие друзья.
— У меня нет друзей среди ясновидящих. Это мой незыблемый принцип. Правда, у Мэвис полно всяких друзей-психопатов, но в мой кабинет они не вхожи.
— Это не Мэвис. Она утверждает, что ее подруга — Луиза. Доктор Диматто. Уж это надежная рекомендация. И она дрожала, Даллас. У нее руки тряслись.
— Черт! Ладно, дадим ей десять минут. — Ева взглянула на свои наручные часы и на всякий случай настроила их подать сигнал через десять минут. Давай ее сюда.
«Вот что бывает, когда заводишь друзей, — размышляла она. — Оглянуться не успеешь, как эти друзья начинают вмешиваться в твою жизнь, а главное, в работу. И никуда от них не деться. А телепаты — все сплошь психи. Или жулики. Ну, пусть не все, но большинство. Только некоторые — очень немногие — действительно что-то умеют».
Ева прекрасно знала, что правоохранительные органы иногда прибегают к помощи экстрасенсов. И те вроде бы действительно помогают. Но сама она их услугами никогда не пользовалась. Она была убеждена, что для следствия существует стандартная процедура, вот ей и надо следовать. Есть судебная медицина и экспертиза, есть работа со свидетелями, есть дедукция. А еще есть интуиция, удача и силовые методы, проще говоря, пинки под зад. Ей этого было вполне достаточно.
Вот теперь можно и кофе выпить. Ева как раз отвернулась от кофеварки с чашкой в руке, когда в дверь в сопровождении Пибоди вошла женщина лет тридцати.
Да, выглядела она нормально. У нее были длинные, ниже плеч, волнистые каштановые волосы. Темно-каштановые и блестящие, почти черные. Похоже, не крашеные. Похоже, этот цвет выбрал сам господь бог, когда собирал ее по частям. Кожа смуглая и гладкая, глаза почти прозрачные, светло-зеленые. Взгляд несколько нервный, но не сумасшедший. Лицо волевое и сексуальное, с крупным сочным ртом и тонким орлиным носом. «Мексиканская или испанская кровь, — решила Ева. — Ее предки жарились на солнце и перебирали гитарные струны. Экзотическая внешность».
На женщине были хорошо скроенные брюки спортивного стиля и длинная блуза, то и другое цвета летних маков. Пара колец с яркими камнями на пальцах, в ушах золотые сережки-капельки.
— Лейтенант Даллас. Это Селина Санчес.
— Ну что ж, мисс Санчес, садитесь. У меня мало времени, давайте перейдем прямо к делу.
— Хорошо. — Селина Санчес села, крепко стиснула руки на коленях, сделала глубокий вдох и выдох. — Он взял ее глаза.
— Что ж, теперь, когда я вижу, что привлекла ваше внимание… — Селина разняла сцепленные на коленях руки и прижала два пальца к правому виску, словно подавляя головную боль. — Можно мне тоже чашку кофе?
Ева проигнорировала просьбу, внимательно разглядывая женщину. Они скрыли от прессы, в чем именно заключалось обезображивание. Но утечки всегда бывают, уж она-то это знала. Утечки бывают всегда.
В дрожащем голосе Селины не ощущалось акцента. Голос был грудной, глубокий, можно сказать, волнующий.
— Откуда у вас эта информация, мисс Санчес?
— Я это видела и не могу сказать, что видение доставило мне удовольствие.
— Вы видели жертву в Центральном парке?
— Да. Но меня не было в парке. Я была дома. Я для того и пришла, чтобы вам объяснить. Честно говоря, мне очень нужна чашка кофе.
Ева коротко кивнула Пибоди.
— Вы знали Элизу Мейплвуд?
— Нет. Пока мы не углубились в детали, хочу предупредить: я никогда не работала с полицией и не стремлюсь к этому. У меня другая специализация.
Ева заметила, что Селина жестикулирует при разговоре, и поняла, что у нее такая привычка. Потом она опять крепко сцепила руки на коленях, словно стараясь удержать их в неподвижности.
— Я не хочу видеть то, что постоянно приходится видеть вам, лейтенант. Не хочу жить с этими образами в голове. Я занимаюсь частными консультациями и групповыми сеансами. Я не лунатичка и не ищу сенсационной популярности, хотя, судя по тому, что мне рассказала о вас Луиза, вы должны меня в этом заподозрить.
— Откуда вы знаете Луизу Диматто?
— Мы вместе учились в школе и сохранили дружеские отношения. Спасибо. — Она взяла чашку, которую протягивала ей Пибоди. — А вы более открыты экстрасенсорным влияниям, детектив Пибоди. У вас в семье есть экстрасенсы?
— Ну, я…
— Давайте придерживаться темы, — перебила ее Ева.
— Хорошо. — Селина попробовала кофе и улыбнулась — впервые со времени своего появления в комнате. — Какой чудесный кофе! Скажу вам честно, мне был необходим этот заряд. Так вот, я видела сон.
— Ну, ясно!
Улыбка Селины стала шире.
— Ваш скептицизм почему-то помогает мне успокоиться. Кто бы мог подумать? Да, еще Луиза сказала, что вы мне понравитесь, лейтенант Даллас. Как ни странно, мне кажется, она была права.
— Как мило. Но не могли бы мы вернуться к теме?
— Да, конечно. Во сне я видела женщину. Молодую, привлекательную, со светло-каштановыми волосами до плеч. Во всяком случае, они казались светло-каштановыми в свете уличных фонарей. Она вышла из здания, ведя на поводке маленькую белую собачку. На ней были джинсы и футболка. Швейцар открыл ей дверь, они перекинулись парой слов. Слов я не слышала, я была слишком далеко. Она пересекла улицу, широкую улицу, собачка бежала впереди вприпрыжку. Во сне у меня сердце вдруг застучало от страха. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она вернулась назад в подъезд. Но я онемела. Я видела, как она ведет собачку в парк. В какой-то момент она потерла свободной рукой плечо, и я прочитала ее мысли. Она подумала, что надо было надеть куртку. «Ночи становятся прохладными», — думала она. Тут я понадеялась, что она вернется за курткой и все обойдется. Но она не вернулась.
Селина вновь поднесла чашку к губам. Рука у нее заметно дрожала.
— Она шла вперед, собака натягивала поводок. На нее упала тень, но она ничего не заметила. Она ничего не знала! Он подкрался к ней сзади. Его я не видела, только тень. Он ее поджидал, следил за ней, как и я следила. О, я чувствовала его возбуждение, его безумие. А потом я почувствовала ее страх. Его флюиды были красные, темно-красные, а ее — серебристые. Красные тени, серебряный свет… — Чашка с глухим стуком опустилась на стол. — Поймите, я этим не занимаюсь. Мне это не нужно!
— Но вы же здесь. Заканчивайте.
В лице у Селины не осталось ни кровинки, глаза остекленели.
— Он ее ударил и отпихнул ногой собачку. Собачка убежала. Она пыталась бороться, но он был очень силен. Он ударил ее по лицу, сбил с ног. Она хотела закричать, но он все бил и бил ее. Бил и бил… — Дыхание Селины стало хриплым, она с силой надавила ладонью на сердце. — Потом он бил ее, пинал ногами, он тащил ее все глубже в тень. Она потеряла туфлю. Он накинул ей на шею ленту как веревку. Красную. Красный — цвет власти. Красный — цвет смерти. Он стянул ленту — туго-туго. Она сопротивлялась, пыталась глотнуть воздуха, но он был очень силен. Начал срывать с нее одежду. «Сука, шлюха, паскуда», — бормотал он. Он ее ненавидел. Насиловал ее и ненавидел. Затягивал ленту все туже и туже, пока она не затихла. Пока она не умерла. — Слезы катились по щекам Селины, она снова сжала руки на коленях. — Он хотел ей показать, на что она годится. Хотел показать, кто тут главный. Но он еще не закончил. Он собрал ее одежду, сунул в мешок, а потом взял и ее и мешок и перенес в глубину парка. Он сильный, очень сильный. Ему никто не страшен, он может сам о себе позаботиться. Разве есть на свете что-то важнее этого?
Селина начала задыхаться. Ее голос звучал прерывисто, глаза смотрели в одну точку.
— В парке есть замок, замок над озером. Он в замке король. Он король повсюду. — Продолжая смотреть в одну точку, Селина подняла сплетенные руки и прижала их к ложбинке между грудей. — Он перебросил ее через плечо, спустил по камням к берегу и уложил ее очень аккуратно. Может, на этот раз она там останется. «Покойся с миром, шлюха». И он вырезал у нее глаза. Боже, боже, он вырезал у нее глаза и спрятал их в маленький мешочек вроде кисета, а кисет положил в большой мешок. По ее лицу течет кровь. Кровь у него на руках. И тут он… он наклоняется и целует ее. Я проснулась, очнулась от сна с ощущением этого кровавого рта у себя на губах.
Часы на руке у Евы подали сигнал, и Селина вздрогнула.
— Что вы сделали? — спросила Ева.
— Что я сделала?.. Ну, когда я перестала дрожать, я приняла транквилизатор. Я твердила себе, что это просто ночной кошмар. Я знала, что это не так, но мне хотелось, чтобы это был сон, а не видение. Мой дар никогда раньше не заводил меня в такие страшные места, и мне стало страшно. Я приняла транквилизатор. Использовала его, чтобы блокировать видение. Конечно, это малодушие, но я и не претендую на геройство. — Она снова взяла свою чашку. — Но сегодня утром я включила телевизор. Обычно я избегаю новостных каналов, но на этот раз я просто обязана была проверить. Я должна была убедиться. И я увидела сюжет. Они показали ее фотографию. Молодая привлекательная женщина со светло-каштановыми волосами. Они назвали ее имя… Я не хотела сюда приходить. Я знала, что большинство полицейских — прирожденные скептики; именно скептицизм делает вас тем, что вы есть. Но я должна была прийти.
— Вы говорите, что видели жертву. А преступника? Разве его вы не видели?
— Я видела… его сущность, если можно так сказать. Я видела силуэт. — Селина проглотила ком в горле. — Мне стало страшно, так страшно, как никогда в жизни. Честно вам говорю, я не хотела сюда приходить. Я хотела просто забыть обо всем. Но мне стало стыдно. Я почувствовала себя мелкой и гадкой. — Она принялась теребить цепочку у себя на груди; ногти у нее были покрыты блестящим красным лаком с обведенными ярко-белыми лунками. — Вот я и обратилась к вам, потому что Луиза рассказывала о вас. Я хочу помочь.
— Как вы намерены помочь?
— Я думаю, что могла бы увидеть больше, если бы у меня было что-то, принадлежавшее ему, что-то, до чего он дотрагивался. Я не знаю… — На ее лице промелькнуло раздражение. — Я уже говорила, что это не моя специальность. Для меня это новое поле, а вы никак не хотите мне помочь.
— Это не входит в мои обязанности, мисс Санчес, помогать вам. Моя работа — вести расследование.
— Можете меня проверить. Проверяйте сколько угодно! — воскликнула Селина. — Я могу сказать вам только то, что знаю. Я знаю, что он крупный мужчина — тот, кто это сделал. Он сам считает себя большим. Я знаю, что он сильный. Очень сильный. Я знаю, что он безумен. И еще я знаю, что эта женщина — Элиза Мейплвуд — она у него не первая. И он не собирается на ней останавливаться.
— Откуда вы знаете?
— Как бы вам объяснить, чтобы вы поняли.: — Теперь она наклонилась вперед. — Я это восприняла от него. Он ее ненавидел. Ненависть — вот то, что им двигало. Ненависть и страх. Он ненавидел их всех и всех боялся. Я не знаю, почему увидела ее, почему увидела его. Может, мы с ней были как-то связаны в прошлой жизни или будем связаны в следующей?.. Но мне страшно! Никогда в жизни мне не было так страшно. Вдруг я каким-то образом связана и с ним? Я должна помочь вам его остановить. Если я этого не сделаю, мне кажется, я сама сойду с ума.
— А ваш гонорар?
Губы Селины искривились в напряженной улыбке.
— Мои услуги стоят очень дорого, лейтенант, и, поверьте, они того стоят. Но это я сделаю бесплатно. Только с одним условием.
— А именно?
— Ни при каких обстоятельствах мое имя не должно упоминаться в прессе. Никто, кроме самого узкого круга лиц, имеющих отношение к следствию, не должен знать, что я в этом замешана. Во-первых, подобного рода шумиха меня раздражает. Во-вторых, она привлечет ко мне интерес клиентуры такого рода, которого я всеми силами стараюсь избегать. Но, самое главное, я его боюсь.
— Мы дадим вам знать, — уклончиво ответила Ева. — Спасибо, что пришли.
Селина, усмехнувшись, поднялась на ноги.
— Вы всегда так неприветливы?
— Ну, это уж вам лучше знать: вы же телепат.
— Я не угадываю мысли. — Селина отбросила волосы назад, в ее голосе снова послышались раздраженные нотки. — И я не вступаю в контакт с людьми без их разрешения.
— Смею вас заверить, моего вы никогда не получите. У меня работа, мисс Санчес. Я внесу то, что вы сказали, в базу данных. Мы с вами свяжемся.
— Кажется, Луиза все-таки ошиблась. Вы мне не нравитесь. — С этими словами Селина вышла из кабинета.
— Ну вот, теперь она ранила меня в самое сердце!
— Вы были с ней чересчур строги, — заметила Пибоди. — Вы ей не поверили?
— Я этого не говорила. Я вообще не хочу ничего говорить, пока мы ее не проверим. Прокачай ее по компьютеру.
— Шеф, будь у нее досье, она не смогла бы получить лицензию.
— Она не смогла бы получить лицензию, если бы у нее были судимости, — поправила Ева, направляясь к двери. — Прокачай ее. Копни поглубже. И найди мне Луизу Диматто. Я хочу послушать, что она скажет.
— Отличная мысль! — Встретив холодный взгляд Евы, Пибоди пожала плечами. — Если у нее все чисто, вы ее привлечете?
— Я привлекла бы двухголовую говорящую обезьяну, лишь бы она помогла мне прижать этого парня. А пока давай займемся нашей скучной полицейской работой.
3
— Да, шеф. Он был в Мадриде, как и предполагалось. Сейчас летит домой. Отменил назначенные на последний день деловые встречи, когда жена ему позвонила. Сегодня в семь утра по мадридскому времени у него был деловой завтрак. С учетом разницы во времени он просто не мог перелететь домой, убить Мейплвуд и поспеть обратно на эту встречу.
— А бывший муж?
— Брент Хойт. Он чист. Прошлую ночь провел в вытрезвителе на Сент-Томасе. Стало быть, в Нью-Йорке его не было.
— Ну и черт с ним. Я обнаружила, что Абель Мейплвуд — это отец Элизы — имеет длинное криминальное досье. Надо будет его проверить. Но сперва навестим еще разок семейство Вандерли.
— Э-э-э… тут кое-кто хочет с вами поговорить.
— Это имеет отношение к делу?
— Ну…
— У меня нет времени на разговоры! — Ева резко повернулась. — Заглянем к Морсу в морг, а потом поедем к Вандерли. Мне надо вовремя вернуться, у меня встреча с Мирой.
— Понимаете, она очень настаивает. Говорит, что у нее есть информация. На вид нормальная.
— Что значит «нормальная»? Человек пришел с информацией по делу! Что ж ты мне сразу не сказала?
— Потому что… — Пибоди не знала, на что решиться: дать Еве возможность все узнать самой или поберечь собственную шкуру. Впрочем, внутренний спор был недолгим. — Она говорит, что она телепат.
Ева замерла на месте.
— Да брось! Направь ее в отдел по связям с общественностью. Уж тебе ли не знать: я не имею дела с чокнутыми.
— У нее есть официальная лицензия. И она пришла сюда по рекомендации. Говорит, что у вас есть общие друзья.
— У меня нет друзей среди ясновидящих. Это мой незыблемый принцип. Правда, у Мэвис полно всяких друзей-психопатов, но в мой кабинет они не вхожи.
— Это не Мэвис. Она утверждает, что ее подруга — Луиза. Доктор Диматто. Уж это надежная рекомендация. И она дрожала, Даллас. У нее руки тряслись.
— Черт! Ладно, дадим ей десять минут. — Ева взглянула на свои наручные часы и на всякий случай настроила их подать сигнал через десять минут. Давай ее сюда.
«Вот что бывает, когда заводишь друзей, — размышляла она. — Оглянуться не успеешь, как эти друзья начинают вмешиваться в твою жизнь, а главное, в работу. И никуда от них не деться. А телепаты — все сплошь психи. Или жулики. Ну, пусть не все, но большинство. Только некоторые — очень немногие — действительно что-то умеют».
Ева прекрасно знала, что правоохранительные органы иногда прибегают к помощи экстрасенсов. И те вроде бы действительно помогают. Но сама она их услугами никогда не пользовалась. Она была убеждена, что для следствия существует стандартная процедура, вот ей и надо следовать. Есть судебная медицина и экспертиза, есть работа со свидетелями, есть дедукция. А еще есть интуиция, удача и силовые методы, проще говоря, пинки под зад. Ей этого было вполне достаточно.
Вот теперь можно и кофе выпить. Ева как раз отвернулась от кофеварки с чашкой в руке, когда в дверь в сопровождении Пибоди вошла женщина лет тридцати.
Да, выглядела она нормально. У нее были длинные, ниже плеч, волнистые каштановые волосы. Темно-каштановые и блестящие, почти черные. Похоже, не крашеные. Похоже, этот цвет выбрал сам господь бог, когда собирал ее по частям. Кожа смуглая и гладкая, глаза почти прозрачные, светло-зеленые. Взгляд несколько нервный, но не сумасшедший. Лицо волевое и сексуальное, с крупным сочным ртом и тонким орлиным носом. «Мексиканская или испанская кровь, — решила Ева. — Ее предки жарились на солнце и перебирали гитарные струны. Экзотическая внешность».
На женщине были хорошо скроенные брюки спортивного стиля и длинная блуза, то и другое цвета летних маков. Пара колец с яркими камнями на пальцах, в ушах золотые сережки-капельки.
— Лейтенант Даллас. Это Селина Санчес.
— Ну что ж, мисс Санчес, садитесь. У меня мало времени, давайте перейдем прямо к делу.
— Хорошо. — Селина Санчес села, крепко стиснула руки на коленях, сделала глубокий вдох и выдох. — Он взял ее глаза.
— Что ж, теперь, когда я вижу, что привлекла ваше внимание… — Селина разняла сцепленные на коленях руки и прижала два пальца к правому виску, словно подавляя головную боль. — Можно мне тоже чашку кофе?
Ева проигнорировала просьбу, внимательно разглядывая женщину. Они скрыли от прессы, в чем именно заключалось обезображивание. Но утечки всегда бывают, уж она-то это знала. Утечки бывают всегда.
В дрожащем голосе Селины не ощущалось акцента. Голос был грудной, глубокий, можно сказать, волнующий.
— Откуда у вас эта информация, мисс Санчес?
— Я это видела и не могу сказать, что видение доставило мне удовольствие.
— Вы видели жертву в Центральном парке?
— Да. Но меня не было в парке. Я была дома. Я для того и пришла, чтобы вам объяснить. Честно говоря, мне очень нужна чашка кофе.
Ева коротко кивнула Пибоди.
— Вы знали Элизу Мейплвуд?
— Нет. Пока мы не углубились в детали, хочу предупредить: я никогда не работала с полицией и не стремлюсь к этому. У меня другая специализация.
Ева заметила, что Селина жестикулирует при разговоре, и поняла, что у нее такая привычка. Потом она опять крепко сцепила руки на коленях, словно стараясь удержать их в неподвижности.
— Я не хочу видеть то, что постоянно приходится видеть вам, лейтенант. Не хочу жить с этими образами в голове. Я занимаюсь частными консультациями и групповыми сеансами. Я не лунатичка и не ищу сенсационной популярности, хотя, судя по тому, что мне рассказала о вас Луиза, вы должны меня в этом заподозрить.
— Откуда вы знаете Луизу Диматто?
— Мы вместе учились в школе и сохранили дружеские отношения. Спасибо. — Она взяла чашку, которую протягивала ей Пибоди. — А вы более открыты экстрасенсорным влияниям, детектив Пибоди. У вас в семье есть экстрасенсы?
— Ну, я…
— Давайте придерживаться темы, — перебила ее Ева.
— Хорошо. — Селина попробовала кофе и улыбнулась — впервые со времени своего появления в комнате. — Какой чудесный кофе! Скажу вам честно, мне был необходим этот заряд. Так вот, я видела сон.
— Ну, ясно!
Улыбка Селины стала шире.
— Ваш скептицизм почему-то помогает мне успокоиться. Кто бы мог подумать? Да, еще Луиза сказала, что вы мне понравитесь, лейтенант Даллас. Как ни странно, мне кажется, она была права.
— Как мило. Но не могли бы мы вернуться к теме?
— Да, конечно. Во сне я видела женщину. Молодую, привлекательную, со светло-каштановыми волосами до плеч. Во всяком случае, они казались светло-каштановыми в свете уличных фонарей. Она вышла из здания, ведя на поводке маленькую белую собачку. На ней были джинсы и футболка. Швейцар открыл ей дверь, они перекинулись парой слов. Слов я не слышала, я была слишком далеко. Она пересекла улицу, широкую улицу, собачка бежала впереди вприпрыжку. Во сне у меня сердце вдруг застучало от страха. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она вернулась назад в подъезд. Но я онемела. Я видела, как она ведет собачку в парк. В какой-то момент она потерла свободной рукой плечо, и я прочитала ее мысли. Она подумала, что надо было надеть куртку. «Ночи становятся прохладными», — думала она. Тут я понадеялась, что она вернется за курткой и все обойдется. Но она не вернулась.
Селина вновь поднесла чашку к губам. Рука у нее заметно дрожала.
— Она шла вперед, собака натягивала поводок. На нее упала тень, но она ничего не заметила. Она ничего не знала! Он подкрался к ней сзади. Его я не видела, только тень. Он ее поджидал, следил за ней, как и я следила. О, я чувствовала его возбуждение, его безумие. А потом я почувствовала ее страх. Его флюиды были красные, темно-красные, а ее — серебристые. Красные тени, серебряный свет… — Чашка с глухим стуком опустилась на стол. — Поймите, я этим не занимаюсь. Мне это не нужно!
— Но вы же здесь. Заканчивайте.
В лице у Селины не осталось ни кровинки, глаза остекленели.
— Он ее ударил и отпихнул ногой собачку. Собачка убежала. Она пыталась бороться, но он был очень силен. Он ударил ее по лицу, сбил с ног. Она хотела закричать, но он все бил и бил ее. Бил и бил… — Дыхание Селины стало хриплым, она с силой надавила ладонью на сердце. — Потом он бил ее, пинал ногами, он тащил ее все глубже в тень. Она потеряла туфлю. Он накинул ей на шею ленту как веревку. Красную. Красный — цвет власти. Красный — цвет смерти. Он стянул ленту — туго-туго. Она сопротивлялась, пыталась глотнуть воздуха, но он был очень силен. Начал срывать с нее одежду. «Сука, шлюха, паскуда», — бормотал он. Он ее ненавидел. Насиловал ее и ненавидел. Затягивал ленту все туже и туже, пока она не затихла. Пока она не умерла. — Слезы катились по щекам Селины, она снова сжала руки на коленях. — Он хотел ей показать, на что она годится. Хотел показать, кто тут главный. Но он еще не закончил. Он собрал ее одежду, сунул в мешок, а потом взял и ее и мешок и перенес в глубину парка. Он сильный, очень сильный. Ему никто не страшен, он может сам о себе позаботиться. Разве есть на свете что-то важнее этого?
Селина начала задыхаться. Ее голос звучал прерывисто, глаза смотрели в одну точку.
— В парке есть замок, замок над озером. Он в замке король. Он король повсюду. — Продолжая смотреть в одну точку, Селина подняла сплетенные руки и прижала их к ложбинке между грудей. — Он перебросил ее через плечо, спустил по камням к берегу и уложил ее очень аккуратно. Может, на этот раз она там останется. «Покойся с миром, шлюха». И он вырезал у нее глаза. Боже, боже, он вырезал у нее глаза и спрятал их в маленький мешочек вроде кисета, а кисет положил в большой мешок. По ее лицу течет кровь. Кровь у него на руках. И тут он… он наклоняется и целует ее. Я проснулась, очнулась от сна с ощущением этого кровавого рта у себя на губах.
Часы на руке у Евы подали сигнал, и Селина вздрогнула.
— Что вы сделали? — спросила Ева.
— Что я сделала?.. Ну, когда я перестала дрожать, я приняла транквилизатор. Я твердила себе, что это просто ночной кошмар. Я знала, что это не так, но мне хотелось, чтобы это был сон, а не видение. Мой дар никогда раньше не заводил меня в такие страшные места, и мне стало страшно. Я приняла транквилизатор. Использовала его, чтобы блокировать видение. Конечно, это малодушие, но я и не претендую на геройство. — Она снова взяла свою чашку. — Но сегодня утром я включила телевизор. Обычно я избегаю новостных каналов, но на этот раз я просто обязана была проверить. Я должна была убедиться. И я увидела сюжет. Они показали ее фотографию. Молодая привлекательная женщина со светло-каштановыми волосами. Они назвали ее имя… Я не хотела сюда приходить. Я знала, что большинство полицейских — прирожденные скептики; именно скептицизм делает вас тем, что вы есть. Но я должна была прийти.
— Вы говорите, что видели жертву. А преступника? Разве его вы не видели?
— Я видела… его сущность, если можно так сказать. Я видела силуэт. — Селина проглотила ком в горле. — Мне стало страшно, так страшно, как никогда в жизни. Честно вам говорю, я не хотела сюда приходить. Я хотела просто забыть обо всем. Но мне стало стыдно. Я почувствовала себя мелкой и гадкой. — Она принялась теребить цепочку у себя на груди; ногти у нее были покрыты блестящим красным лаком с обведенными ярко-белыми лунками. — Вот я и обратилась к вам, потому что Луиза рассказывала о вас. Я хочу помочь.
— Как вы намерены помочь?
— Я думаю, что могла бы увидеть больше, если бы у меня было что-то, принадлежавшее ему, что-то, до чего он дотрагивался. Я не знаю… — На ее лице промелькнуло раздражение. — Я уже говорила, что это не моя специальность. Для меня это новое поле, а вы никак не хотите мне помочь.
— Это не входит в мои обязанности, мисс Санчес, помогать вам. Моя работа — вести расследование.
— Можете меня проверить. Проверяйте сколько угодно! — воскликнула Селина. — Я могу сказать вам только то, что знаю. Я знаю, что он крупный мужчина — тот, кто это сделал. Он сам считает себя большим. Я знаю, что он сильный. Очень сильный. Я знаю, что он безумен. И еще я знаю, что эта женщина — Элиза Мейплвуд — она у него не первая. И он не собирается на ней останавливаться.
— Откуда вы знаете?
— Как бы вам объяснить, чтобы вы поняли.: — Теперь она наклонилась вперед. — Я это восприняла от него. Он ее ненавидел. Ненависть — вот то, что им двигало. Ненависть и страх. Он ненавидел их всех и всех боялся. Я не знаю, почему увидела ее, почему увидела его. Может, мы с ней были как-то связаны в прошлой жизни или будем связаны в следующей?.. Но мне страшно! Никогда в жизни мне не было так страшно. Вдруг я каким-то образом связана и с ним? Я должна помочь вам его остановить. Если я этого не сделаю, мне кажется, я сама сойду с ума.
— А ваш гонорар?
Губы Селины искривились в напряженной улыбке.
— Мои услуги стоят очень дорого, лейтенант, и, поверьте, они того стоят. Но это я сделаю бесплатно. Только с одним условием.
— А именно?
— Ни при каких обстоятельствах мое имя не должно упоминаться в прессе. Никто, кроме самого узкого круга лиц, имеющих отношение к следствию, не должен знать, что я в этом замешана. Во-первых, подобного рода шумиха меня раздражает. Во-вторых, она привлечет ко мне интерес клиентуры такого рода, которого я всеми силами стараюсь избегать. Но, самое главное, я его боюсь.
— Мы дадим вам знать, — уклончиво ответила Ева. — Спасибо, что пришли.
Селина, усмехнувшись, поднялась на ноги.
— Вы всегда так неприветливы?
— Ну, это уж вам лучше знать: вы же телепат.
— Я не угадываю мысли. — Селина отбросила волосы назад, в ее голосе снова послышались раздраженные нотки. — И я не вступаю в контакт с людьми без их разрешения.
— Смею вас заверить, моего вы никогда не получите. У меня работа, мисс Санчес. Я внесу то, что вы сказали, в базу данных. Мы с вами свяжемся.
— Кажется, Луиза все-таки ошиблась. Вы мне не нравитесь. — С этими словами Селина вышла из кабинета.
— Ну вот, теперь она ранила меня в самое сердце!
— Вы были с ней чересчур строги, — заметила Пибоди. — Вы ей не поверили?
— Я этого не говорила. Я вообще не хочу ничего говорить, пока мы ее не проверим. Прокачай ее по компьютеру.
— Шеф, будь у нее досье, она не смогла бы получить лицензию.
— Она не смогла бы получить лицензию, если бы у нее были судимости, — поправила Ева, направляясь к двери. — Прокачай ее. Копни поглубже. И найди мне Луизу Диматто. Я хочу послушать, что она скажет.
— Отличная мысль! — Встретив холодный взгляд Евы, Пибоди пожала плечами. — Если у нее все чисто, вы ее привлечете?
— Я привлекла бы двухголовую говорящую обезьяну, лишь бы она помогла мне прижать этого парня. А пока давай займемся нашей скучной полицейской работой.
3
Первой ее остановкой был морг. Если Ева и могла безоговорочно рассчитывать на кого-то, этим человеком был главный патологоанатом Морс. Он и дело сделает, и даст ей все нужные данные безо всякой бюрократической волокиты.
Ева нашла его в прозекторской. Морс был в прозрачном защитном комбинезоне поверх классического костюма-тройки стального цвета. Впрочем, приглядевшись, Ева заметила, что жилет расписан полуабстрактными изображениями голых женщин.
Недаром Морс прослыл модником.
Его длинные темные волосы были заплетены на затылке в косичку, аккуратно свисающую между лопаток; с лица еще не сошел отпускной загар. Обработанные защитным составом руки были испачканы кровью. За работой он насвистывал себе под нос какой-то задорный мотивчик.
Он бросил взгляд на вошедших Еву и Пибоди, и его красивые темные глаза приветливо блеснули за стеклами защитных очков.
— Из-за тебя я чуть было не потерял двадцатку.
— Как это?
— Я побился об заклад с Фостером, что ты появишься еще до одиннадцати. Ты чуть не опоздала.
— Меня задержала леди-телепат. Кстати, как ты относишься к таким вещам?
— Я верю, что мы все появляемся на свет с какими-то врожденными способностями; у всех они разные, и некоторые из этих даров не поддаются простому объяснению. В то же время я думаю, что девяносто процентов ясновидящих — откровенные лгуны.
— Я бы добавила еще пару проигнтов, но в остальном я с тобой согласна. — Ева присмотрелась к телу на столе. — Что ты здесь видишь?
— Очень невезучую молодую женщину, которая, в зависимости от твоих личных представлений, либо больше ничего не видит, либо видит все. Тяжелые травмы, — начал он диктовать. — Нанесены еще до смерти. Он прошелся по ней паровым катком, Даллас. Сексуальное насилие, но своих телесных жидкостей он не оставил. Заизолировал себя полностью перед изнасилованием. Причина смерти — удушение. Орудие убийства — лента. Обезображивание имело место после смерти. Чистые надрезы. Похоже, он практиковался.
— Насколько чистые? Хирургические?
— Ну, если он врач, первым учеником в классе он не был. Я бы сказал, он использовал лазерный скальпель, причем довольно уверенно, но небезупречно. Есть несколько небольших заусенцев. — Морс указал на вторую пару очков-микроскопов. — Хочешь взглянуть?
Не говоря ни слова, Ева надела очки и склонилась над телом вместе с Морсом.
— Видишь вот здесь? — Он кивнул в сторону экрана, куда выводилось увеличенное изображение ран, чтобы Пибоди тоже могла их изучить. — Точности нет. Легкий тремор в руке, я бы сказал. И я обнаружил жидкость. Он слегка задел левое глазное яблоко, но пусть Дикхед нам это подтвердит в лаборатории.
— Хорошо.
— А вообще-то, я не нашел ни единого его следа на ее теле. Трава, грязь, несколько волосков, но не человеческих. Пусть этим займется Дикхед. Может, собачья шерсть, но это всего лишь предположение, так как у нее была собака. Вся кровь принадлежит только ей.
— Тут уж ничего не поделаешь. Волокна?
— Есть немного. На теле, под ногтями. Она боролась за свою жизнь. Они уже отосланы в лабораторию, но это текстильные волокна, скорее всего, с ее собственной одежды. Впрочем, кое-что есть и с его рубашки, потому что на них видны следы герметика.
Ева выпрямилась и сняла очки.
— Ты видел что-нибудь подобное раньше?
— С моих недосягаемых высот, Даллас, видно все! Но в точности такого — нет, не видел. А ты?
— В таком сочетании — нет.
Но внутреннее чутье подсказывало Еве, что она видит все это не в последний раз.
— Она чиста, Даллас. Ни арестов, ни криминала. — Пибоди изучила данные на дисплее портативного компьютера, пока Ева вела машину в верхнюю часть города. — Вам прочесть?
— Только основные моменты.
— Родилась 3 февраля 1970, Мэдисон, Висконсин. Бр-р-р! Родители живут в Канкуне[4]. Вот это другое дело. Братьев и сестер нет. Всю дорогу частные школы. Замужем не была. Зарегистрировано одно совместное проживание: отмотали три года, расстались четырнадцать месяцев назад. Детей нет. Зарегистрирована и лицензирована как экстрасенс. Работает на себя.
— Когда она получила лицензию?
— Пятнадцать лет назад. Тут все чисто. Против нее подано несколько гражданских исков, но все решения в пользу ответчицы. Кстати, типичный случай для практикующего экстрасенса. Люди злятся, когда что-то не срабатывает, как им хотелось бы, и подают в суд.
Ева пожала плечами.
— Люди подают в суд на тучи, если дождь испортит им пикник.
— Она много работает с группами, но есть и частные консультации. Зашибает кучу денег. В семь-восемь раз больше, чем скромный детектив убойного отдела. Проживает по нынешнему адресу в Сохо последние двенадцать лет. Имеет еще один дом в Устричной бухте. Очень мило. В общем, все чисто, как мне кажется.
— Угу. Луизу отследила?
— Она сегодня в приюте.
— Вот как… — Ева надеялась найти Луизу в клинике на Канал-стрит. Она так до сих пор и не решилась лично посетить основанное Рорком убежище для женщин. — Ладно, сперва осмотрим жилище жертвы. А если останется время, подъедем и поговорим с Луизой.
— Я давно мечтала увидеть, что представляет собой «Доча», — сказала Пибоди. — Чарльз говорит, что Луиза в полном восторге от приюта.
— Чарльз? — переспросила Ева. — Ты до сих пор общаешься с Чарльзом?
— Конечно. Время от времени.
Чарльз Монро, профессиональный мужчина по вызову, был спутником жизни Луизы. Поскольку когда-то у него был роман с Пибоди (правда, без сексуальных развлечений), ситуация представлялась Еве по меньшей мере экстравагантной.
Впрочем, отношения между мужчинами и женщинами вообще казались ей запутанными и странными. Включая ее собственный брак.
— С лентой не повезло?
— Ну… если учесть, что только на Манхэттене больше тридцати магазинов, где она продается, тогда — да, можно считать, повезло. Я установила производителей и поставщиков. Это обычный товар, Даллас. Продается в галантерейных лавках, в магазинчиках, торгующих товарами для рукоделия, большие универмаги держат ее в отделах подарочной упаковки. Трудно будет отследить источник.
— Было бы просто — все пошли бы служить в полицию.
Повторный допрос Диэнн Вандерли тоже оказался совсем не простым делом. Она выглядела измученной, угнетенной горем и заботами.
— Извините за вторжение.
— Все в порядке. Лютера еще нет, он задерживается. Рейс отложили. Мне было бы легче, будь он здесь. А так у меня все из рук валится. — Она знаком указала на стулья в гостиной. Вместо халата на ней были черные домашние брюки и просторная белая блуза, но волосы так и остались непричесанными, а ноги — босыми. — Я не спала и сейчас еле держусь. У вас есть новости? Вы нашли того, кто это сделал?
— Нет. Расследование продолжается, мы задействовали все ресурсы.
— Я и не надеялась. — Диэнн рассеянно огляделась по сторонам. — Наверное, я должна сварить кофе. Или чай? Или что-нибудь.
— Вам не надо хлопотать, — заговорила Пибоди таким участливым тоном, что Ева даже невольно позавидовала. Ей такой тон никогда не давался с подобной легкостью. — Если хотите что-нибудь выпить, я с удовольствием вам приготовлю.
— Нет-нет. Спасибо, но… нет. Ивонн… она опять заснула. И она, и Жанна. Вряд ли она поняла… действительно поняла, что ее мама никогда не вернется. Но она плакала. Никак не могла остановиться. Мы все плакали. Она уснула, когда уже не осталось сил плакать. Я уложила ее в постель, и Жанну тоже. Я уложила их вместе: не хочу, чтобы каждая из них проснулась в пустой комнате.
— Ей понадобится помощь консультанта, миссис Вандерли, — заметила Пибоди.
— Да, — кивнула в ответ Диэнн. — Я уже позвонила в адаптационный центр. А еще мне надо… О боже. Мы с Лютером хотим устроить похороны Элизы. Поминальную службу. Я не знаю, к кому надо обращаться и когда… Надо что-то делать. — По ее телу прошла дрожь. — Со мной все в порядке, пока я занята каким-то делом.
— Мы поможем вам связаться с кем надо, — пообещала Ева.
— Спасибо. Я позвонила нашим адвокатам, попросила оформить экстренную опеку над Ивонн. И начать процедуру оформления постоянной опеки как можно скорее. Я не дам забрать ее из единственного родного дома, какой она когда-либо знала. Я поговорила с родителями Элизы… вернее, с ее матерью и отчимом. Ее мать… — Опять голос Диэнн сорвался. Она яростно потрясла головой, стараясь не поддаваться слабости. — Сегодня днем они приедут. Мы вместе сядем и обсудим, как лучше поступить. Во всяком случае, попытаемся.
— Элиза была бы вам благодарна за то, что вы заботитесь о ее дочери. И за то, что вы помогаете нам в работе.
— Да. — Диэнн расправила плечи. — Надеюсь, что так.
— Что вам известно об Абеле Мейплвуде — отце Элизы?
— По-моему, он трудный человек. Правда, Элиза умудрялась поддерживать с ним хорошие отношения. Мне пока не удалось с ним связаться, сообщить ему. Он сейчас где-то на Западе. Омаха, Айдахо, Юта… Ничего не соображаю. — Она провела рукой по спутанным волосам. — Он там уже неделю, навещает брата. Наверное, денег просит, если уж говорить начистоту. Элиза вечно совала ему деньги. Сегодня ее мать попытается с ним связаться.
— Нам тоже хотелось бы знать, где он находится. Обычная проверка.
— Я прослежу, чтобы вам сообщили. Да, вы же хотели осмотреть ее жилье… Я уложила девочек в спальне Жанны, чтобы их никто не беспокоил. — Диэнн начала подниматься, но Пибоди вновь усадила ее в кресло.
— Останьтесь здесь, постарайтесь немного отдохнуть. Мы знаем, где ее комнаты.
Они оставили ее в гостиной и вошли в уютную маленькую комнату. Здесь были разбросаны игрушки, на полу стояла корзинка с красной подушкой. Ева поняла, что это место для собачки. Она пересекла комнату, которая, вероятно, служила и гостиной, и детской, и вошла в спальню Элизы.
— Пибоди, пометь себе, что надо поручить кому-то из электронного отдела проверить ее телефон и компьютер.
Первым делом она подошла к комоду и начала изучать содержимое ящиков. У нее уже сложилось общее впечатление об уравновешенной, довольной своим положением, трудолюбивой женщине, и обыск ее жилища это впечатление лишь укрепил. Несколько фотографий в рамках, в основном детских. Цветы, безделушки, которые женщины так любят расставлять повсюду. Гардероб довольно скромный. Два приличных костюма, две пары выходных туфель. Ничто не говорило о присутствии в ее жизни мужчины.
Телефонный аппарат, стоявший на тумбочке у кровати, Ева проверила сама. Последний звонок был от матери. Самый обычный житейский разговор, но чувствовалось, что эти женщины очень привязаны друг к другу. Ближе к концу к разговору присоединилась девочка — видимо, она вбежала в комнату, пока мать была у телефона, и тоже захотела поговорить с бабушкой.
Ева нашла его в прозекторской. Морс был в прозрачном защитном комбинезоне поверх классического костюма-тройки стального цвета. Впрочем, приглядевшись, Ева заметила, что жилет расписан полуабстрактными изображениями голых женщин.
Недаром Морс прослыл модником.
Его длинные темные волосы были заплетены на затылке в косичку, аккуратно свисающую между лопаток; с лица еще не сошел отпускной загар. Обработанные защитным составом руки были испачканы кровью. За работой он насвистывал себе под нос какой-то задорный мотивчик.
Он бросил взгляд на вошедших Еву и Пибоди, и его красивые темные глаза приветливо блеснули за стеклами защитных очков.
— Из-за тебя я чуть было не потерял двадцатку.
— Как это?
— Я побился об заклад с Фостером, что ты появишься еще до одиннадцати. Ты чуть не опоздала.
— Меня задержала леди-телепат. Кстати, как ты относишься к таким вещам?
— Я верю, что мы все появляемся на свет с какими-то врожденными способностями; у всех они разные, и некоторые из этих даров не поддаются простому объяснению. В то же время я думаю, что девяносто процентов ясновидящих — откровенные лгуны.
— Я бы добавила еще пару проигнтов, но в остальном я с тобой согласна. — Ева присмотрелась к телу на столе. — Что ты здесь видишь?
— Очень невезучую молодую женщину, которая, в зависимости от твоих личных представлений, либо больше ничего не видит, либо видит все. Тяжелые травмы, — начал он диктовать. — Нанесены еще до смерти. Он прошелся по ней паровым катком, Даллас. Сексуальное насилие, но своих телесных жидкостей он не оставил. Заизолировал себя полностью перед изнасилованием. Причина смерти — удушение. Орудие убийства — лента. Обезображивание имело место после смерти. Чистые надрезы. Похоже, он практиковался.
— Насколько чистые? Хирургические?
— Ну, если он врач, первым учеником в классе он не был. Я бы сказал, он использовал лазерный скальпель, причем довольно уверенно, но небезупречно. Есть несколько небольших заусенцев. — Морс указал на вторую пару очков-микроскопов. — Хочешь взглянуть?
Не говоря ни слова, Ева надела очки и склонилась над телом вместе с Морсом.
— Видишь вот здесь? — Он кивнул в сторону экрана, куда выводилось увеличенное изображение ран, чтобы Пибоди тоже могла их изучить. — Точности нет. Легкий тремор в руке, я бы сказал. И я обнаружил жидкость. Он слегка задел левое глазное яблоко, но пусть Дикхед нам это подтвердит в лаборатории.
— Хорошо.
— А вообще-то, я не нашел ни единого его следа на ее теле. Трава, грязь, несколько волосков, но не человеческих. Пусть этим займется Дикхед. Может, собачья шерсть, но это всего лишь предположение, так как у нее была собака. Вся кровь принадлежит только ей.
— Тут уж ничего не поделаешь. Волокна?
— Есть немного. На теле, под ногтями. Она боролась за свою жизнь. Они уже отосланы в лабораторию, но это текстильные волокна, скорее всего, с ее собственной одежды. Впрочем, кое-что есть и с его рубашки, потому что на них видны следы герметика.
Ева выпрямилась и сняла очки.
— Ты видел что-нибудь подобное раньше?
— С моих недосягаемых высот, Даллас, видно все! Но в точности такого — нет, не видел. А ты?
— В таком сочетании — нет.
Но внутреннее чутье подсказывало Еве, что она видит все это не в последний раз.
— Она чиста, Даллас. Ни арестов, ни криминала. — Пибоди изучила данные на дисплее портативного компьютера, пока Ева вела машину в верхнюю часть города. — Вам прочесть?
— Только основные моменты.
— Родилась 3 февраля 1970, Мэдисон, Висконсин. Бр-р-р! Родители живут в Канкуне[4]. Вот это другое дело. Братьев и сестер нет. Всю дорогу частные школы. Замужем не была. Зарегистрировано одно совместное проживание: отмотали три года, расстались четырнадцать месяцев назад. Детей нет. Зарегистрирована и лицензирована как экстрасенс. Работает на себя.
— Когда она получила лицензию?
— Пятнадцать лет назад. Тут все чисто. Против нее подано несколько гражданских исков, но все решения в пользу ответчицы. Кстати, типичный случай для практикующего экстрасенса. Люди злятся, когда что-то не срабатывает, как им хотелось бы, и подают в суд.
Ева пожала плечами.
— Люди подают в суд на тучи, если дождь испортит им пикник.
— Она много работает с группами, но есть и частные консультации. Зашибает кучу денег. В семь-восемь раз больше, чем скромный детектив убойного отдела. Проживает по нынешнему адресу в Сохо последние двенадцать лет. Имеет еще один дом в Устричной бухте. Очень мило. В общем, все чисто, как мне кажется.
— Угу. Луизу отследила?
— Она сегодня в приюте.
— Вот как… — Ева надеялась найти Луизу в клинике на Канал-стрит. Она так до сих пор и не решилась лично посетить основанное Рорком убежище для женщин. — Ладно, сперва осмотрим жилище жертвы. А если останется время, подъедем и поговорим с Луизой.
— Я давно мечтала увидеть, что представляет собой «Доча», — сказала Пибоди. — Чарльз говорит, что Луиза в полном восторге от приюта.
— Чарльз? — переспросила Ева. — Ты до сих пор общаешься с Чарльзом?
— Конечно. Время от времени.
Чарльз Монро, профессиональный мужчина по вызову, был спутником жизни Луизы. Поскольку когда-то у него был роман с Пибоди (правда, без сексуальных развлечений), ситуация представлялась Еве по меньшей мере экстравагантной.
Впрочем, отношения между мужчинами и женщинами вообще казались ей запутанными и странными. Включая ее собственный брак.
— С лентой не повезло?
— Ну… если учесть, что только на Манхэттене больше тридцати магазинов, где она продается, тогда — да, можно считать, повезло. Я установила производителей и поставщиков. Это обычный товар, Даллас. Продается в галантерейных лавках, в магазинчиках, торгующих товарами для рукоделия, большие универмаги держат ее в отделах подарочной упаковки. Трудно будет отследить источник.
— Было бы просто — все пошли бы служить в полицию.
Повторный допрос Диэнн Вандерли тоже оказался совсем не простым делом. Она выглядела измученной, угнетенной горем и заботами.
— Извините за вторжение.
— Все в порядке. Лютера еще нет, он задерживается. Рейс отложили. Мне было бы легче, будь он здесь. А так у меня все из рук валится. — Она знаком указала на стулья в гостиной. Вместо халата на ней были черные домашние брюки и просторная белая блуза, но волосы так и остались непричесанными, а ноги — босыми. — Я не спала и сейчас еле держусь. У вас есть новости? Вы нашли того, кто это сделал?
— Нет. Расследование продолжается, мы задействовали все ресурсы.
— Я и не надеялась. — Диэнн рассеянно огляделась по сторонам. — Наверное, я должна сварить кофе. Или чай? Или что-нибудь.
— Вам не надо хлопотать, — заговорила Пибоди таким участливым тоном, что Ева даже невольно позавидовала. Ей такой тон никогда не давался с подобной легкостью. — Если хотите что-нибудь выпить, я с удовольствием вам приготовлю.
— Нет-нет. Спасибо, но… нет. Ивонн… она опять заснула. И она, и Жанна. Вряд ли она поняла… действительно поняла, что ее мама никогда не вернется. Но она плакала. Никак не могла остановиться. Мы все плакали. Она уснула, когда уже не осталось сил плакать. Я уложила ее в постель, и Жанну тоже. Я уложила их вместе: не хочу, чтобы каждая из них проснулась в пустой комнате.
— Ей понадобится помощь консультанта, миссис Вандерли, — заметила Пибоди.
— Да, — кивнула в ответ Диэнн. — Я уже позвонила в адаптационный центр. А еще мне надо… О боже. Мы с Лютером хотим устроить похороны Элизы. Поминальную службу. Я не знаю, к кому надо обращаться и когда… Надо что-то делать. — По ее телу прошла дрожь. — Со мной все в порядке, пока я занята каким-то делом.
— Мы поможем вам связаться с кем надо, — пообещала Ева.
— Спасибо. Я позвонила нашим адвокатам, попросила оформить экстренную опеку над Ивонн. И начать процедуру оформления постоянной опеки как можно скорее. Я не дам забрать ее из единственного родного дома, какой она когда-либо знала. Я поговорила с родителями Элизы… вернее, с ее матерью и отчимом. Ее мать… — Опять голос Диэнн сорвался. Она яростно потрясла головой, стараясь не поддаваться слабости. — Сегодня днем они приедут. Мы вместе сядем и обсудим, как лучше поступить. Во всяком случае, попытаемся.
— Элиза была бы вам благодарна за то, что вы заботитесь о ее дочери. И за то, что вы помогаете нам в работе.
— Да. — Диэнн расправила плечи. — Надеюсь, что так.
— Что вам известно об Абеле Мейплвуде — отце Элизы?
— По-моему, он трудный человек. Правда, Элиза умудрялась поддерживать с ним хорошие отношения. Мне пока не удалось с ним связаться, сообщить ему. Он сейчас где-то на Западе. Омаха, Айдахо, Юта… Ничего не соображаю. — Она провела рукой по спутанным волосам. — Он там уже неделю, навещает брата. Наверное, денег просит, если уж говорить начистоту. Элиза вечно совала ему деньги. Сегодня ее мать попытается с ним связаться.
— Нам тоже хотелось бы знать, где он находится. Обычная проверка.
— Я прослежу, чтобы вам сообщили. Да, вы же хотели осмотреть ее жилье… Я уложила девочек в спальне Жанны, чтобы их никто не беспокоил. — Диэнн начала подниматься, но Пибоди вновь усадила ее в кресло.
— Останьтесь здесь, постарайтесь немного отдохнуть. Мы знаем, где ее комнаты.
Они оставили ее в гостиной и вошли в уютную маленькую комнату. Здесь были разбросаны игрушки, на полу стояла корзинка с красной подушкой. Ева поняла, что это место для собачки. Она пересекла комнату, которая, вероятно, служила и гостиной, и детской, и вошла в спальню Элизы.
— Пибоди, пометь себе, что надо поручить кому-то из электронного отдела проверить ее телефон и компьютер.
Первым делом она подошла к комоду и начала изучать содержимое ящиков. У нее уже сложилось общее впечатление об уравновешенной, довольной своим положением, трудолюбивой женщине, и обыск ее жилища это впечатление лишь укрепил. Несколько фотографий в рамках, в основном детских. Цветы, безделушки, которые женщины так любят расставлять повсюду. Гардероб довольно скромный. Два приличных костюма, две пары выходных туфель. Ничто не говорило о присутствии в ее жизни мужчины.
Телефонный аппарат, стоявший на тумбочке у кровати, Ева проверила сама. Последний звонок был от матери. Самый обычный житейский разговор, но чувствовалось, что эти женщины очень привязаны друг к другу. Ближе к концу к разговору присоединилась девочка — видимо, она вбежала в комнату, пока мать была у телефона, и тоже захотела поговорить с бабушкой.