Страница:
Вторая встреча с Советом должна была состояться ровно в полдень.
Проблему с близлежащими небоскребами служба безопасности решила просто и незатейливо, как поступало КГБ в те годы, когда на Красной площади еще проводили парады. Все крыши, с которых открывался обзор на парадный вход гостиницы, были просто-напросто заняты мобильными группами, в свою очередь вооруженных дальнобойным оружием. Тем не менее каждый этаж был слишком обширен, чтобы оккупировать его полностью. Окна же в большинстве случаев покрывала тонировочная пленка. Поэтому, помимо винтовок, оперативники были снабжены термальными сканерами, посредством которых и велось наблюдение. Стоило кому-либо просто приблизиться к окну, как снайперы могли открыть огонь на поражение.
Это было все, на что сподобилась дзайбацу. Конторы, располагавшиеся в этих самых небоскребах, были слишком солидны, чтобы приостановить работу хотя бы на час. Однако они примирились с присутствием наблюдателей — в основном для того, чтобы предостеречь сотрудников от желания полюбоваться высотными видами.
Аналогичным образом проблему решили и в окрестностях самой штаб-квартиры, хотя там уже успели привыкнуть к таким неудобствам. Кроме того, на всем протяжении маршрута были расставлены посты, уполномоченные открывать огонь без предупреждения.
Кортеж состоял из трех лимузинов, сопровождаемых шестью «мерседесами» охраны, а также дюжиной мотоциклистов. Колонна шла по «зеленой волне»: на каждом перекрестке стояли усиленные полицейские наряды, перекрывавшие движение. Любое транспортное средство (включая велосипеды), попытавшееся приблизиться к колонне, подлежало немедленному уничтожению. Мобильные группы оккупировали даже подземные коммуникации, сообщавшиеся с проезжей частью.
Естественно, что ничего не случилось.
Чейн вздохнул с облегчением — путь в несколько кварталов измотал его так, будто он преодолел тысячу миль. Тем не менее наемник чувствовал, что расслабляться еще рано. Ему противостояли профессионалы, недооценивать которых было равносильно поражению.
Следующая встреча была запланирована на два пополудни.
Чейн разработал новый маршрут, о чем заблаговременно известил все оперативные группы. Собственно, альтернативы можно было пересчитать по пальцам, благо Первый офис находился в ближайших окрестностях. Именно это наемник и считал брешью в обороне — с тем же успехом рассчитать маршрут мог и противник. Но руководство, похоже, не разделяло этих опасений и по-прежнему требовало, чтобы делегаты доставлялись в штаб-квартиру как можно быстрее.
Наемник ехал в центре кортежа, между двумя лимузинами. Мона Лиза возглавляла колонну, Штефнер тащился в хвосте. Оба помощника вооружились до зубов, Чейн же оставил при себе один пистолет. По его мнению, если дело дойдет до стрельбы, на его долю уже ничего не останется. «Мерседесы» сопровождения были так напичканы оружием, что создавалось впечатление, будто они едут на войну.
Каждый лимузин в общей сложности перевозил восьмерых: два директора, японец-водитель, три телохранителя и два секретаря-референта. Согласно регламенту, каждый делегат, уполномоченный на ведение переговоров, имел право на одного сопровождающего (охрана не в счет). К облегчению Чейна и прочих оперуполномоченных, половина бюрократического аппарата осталась в гостинице.
Вместе с Чейном в салоне сидели трое неразговорчивых японцев. Каждый имел при себе скорострельный пистолет-пулемет, которыми сподручно было деревья валить. Наемник сидел рядом с водителем, поэтому ему открывался наилучший обзор. Как ни странно, именно он первым зафиксировал тот момент, когда все пошло наперекосяк.
Они подъезжали к очередному перекрестку, Чейн глядел в другую сторону, но какое-то движение неожиданно привлекло его внимание. Подсознательно он знал, что там будто бы нечему двигаться, а потому подпрыгнул на сиденье, словно ужаленный. Крышка канализационного люка, находившаяся в самом центре проезжей части, отлетела в сторону. Оттуда выползало нечто, что могло присниться в ночном кошмаре: черное, подвижное, с несколькими парами тонких металлических ножек.
Возможно, именно потому, что наемник и сам неоднократно использовал нечто подобное, в кошмарах эти игрушки ему не являлись. Как бы там ни было, Чейн узнал странный предмет с первого взгляда — «Тарантул», самонаводящаяся противотанковая мина. Она была гораздо мощнее, нежели попрыгуньи, чрезвычайно модные в определенных кругах.
Мина выползла на проезжую часть и устремилась в сторону лимузина, ехавшего перед «Мерседесом» Чейна. Тонкие ножки шевелились, перемещая заряд взрывчатки как можно ближе к цели. Где-то внутри устройства трудился электронный мозг, обрабатывая поступавшие данные.
Сердце в груди у Чейна пропустило удар.
Наемник был далеко не единственным, заметившим гостя. Дверцы автомобилей еще начинали распахиваться, когда мотоциклисты открыли огонь. Очереди синхронно полоснули по черному корпусу мины. Тот был достаточно прочным, чтобы избежать досрочной активации, и все же не настолько, чтобы выдержать попадание десятка крупнокалиберных пуль.
«Тарантул» взорвался, расцвел огненным цветком, когда до лимузина оставались считанные метры. Один из мотоциклистов находился ближе, и его сорвало взрывом с машины. На дороге осталось круглое пятно, обрамленное раскаленными ошметками металла.
Корейцы-телохранители повыскакивали из салонов с оружием в руках. Чейн потянулся было к рации, но остановил движение, осознав, что опоздал. Азиатам страстно хотелось поймать террористов, дабы отомстить за предыдущий провал. Наемник же сомневался, что противник лично присутствовал где-нибудь неподалеку. «Тарантул» был миной нового поколения, полностью автономной, и не нуждался в направляющей руке.
Покинув салон, Чейн побрел к месту столь быстротечных событий.
Корейцы, смешавшись с оперативниками, носились туда-сюда и заглядывали в каждую щель. Кое-кто даже вознамерился лезть в канализационный люк, но Чейн велел ему воздержаться от этого, пока не прибыли саперы. Если даже убийцы и находились там, они спешно удирали, позаботившись прикрыть тылы. Вовсяком случае, сам наемник бы так поступил.
Он подошел к черному пятну и потрогал ногой обломок корпуса. Кусок асфальта исчез без следа.
Его настораживало отнюдь не то, что мотоциклисты устранили угрозу столь быстро, — в конце концов, они были профессионалами. Наемник доподлинно знал, что даже «Тарантул» не способен пробить днище лимузина, прикрытое бронированной плитой. С тем же успехом мина могла атаковать корпус танка, если бы что-нибудь вдруг произошло с ее процессорами и она позабыла бы о своей настоящей цели — гусеницах. Да, длинноногая тварь могла обездвижить лимузин, однако его пассажирам это принесло бы только незначительные неудобства.
Мысль даже не успела сформироваться, когда ЭТО случилось. За спиной наемника что-то грохнуло, сверкнуло и промчалось в воздухе. Он машинально пригнулся, но это нечто пронеслось несколькими метрами выше. Заложив крутой вираж, предмет рухнул на один из лимузинов…
И вновь время непостижимо замедлилось. Сознание Чейна неторопливо анализировало сигналы, поступавшие от рецепторов. Исправить последствия уже не представлялось возможным — кому-то предстояло умереть.
…Вот кумулятивный заряд продырявил бронированную дверцу, словно та была сделана из картона. Миг спустя в салоне разразился огненный смерч. Снаружи криков никто не услышал — все заглушил рев бушующей смерти. За тонированными стеклами разверзлась огненная бездна; считанные мгновения спустя все было кончено.
Лимузин стоял, как и прежде. Только в одной дверце красовалась здоровенная дыра, а вторую вышибло напрочь. Изнутри валил сизый дым, пахло жареным мясом. Стояла жуткая, неимоверная тишина.
Чейн отстраненно заметил, что тяжелая машина покачивалась на рессорах: как ни странно, кому-то удалось уцелеть. Кашляя и заливаясь слезами, корейцы начали вылезать из обезображенного автомобиля. Возликовав, оперативники бросились на помощь.
Некоторые тем временем вовсю палили в том направлении, откуда, как им показалось, прилетел кумулятивный снаряд. По иронии судьбы, на крыше трехэтажного здания возвышался двухметровый логотип «VERLOT». Оперативники без толку полосовали синие буквы, изготовленные из листовой стали. Встряхнувшись, Чейн велел им это прекратить и отрядил наверх пять человек.
Он чувствовал настоятельную потребность посмотреть на собственные руки, будто ожидал увидеть липкие красные пятна. Наемник отчетливо понимал, что сделал все, от него зависящее, однако горечь поражения не становилась от этого слаще.
Подошли Мона Лиза и Штефнер. Оба помощника находились в том же психологическом ступоре, что и шеф. Без единого слова, с пустыми взглядами они глядели, как корейцев извлекают из лимузина. Тем не менее все трое несколько оживились, когда обнаружилось, что смерть забрала лишь одного.
Это было Божественное провидение или простая случайность.
Второй директор, ехавший в лимузине, каким-то чудом пересел на боковое сиденье. Однако другой делегат, сидевший на представительском месте, куда и был направлен снаряд, оказался в эпицентре взрыва. Тело буквально разбросало по салону Помимо директора, пострадал также один из телохранителей-корейцев. Он сидел слева, поэтому отделался сравнительно легко — ему оторвало руку.
На этом, как ни странно, потери исчерпывались.
Уцелевшего директора японцы сразу же перетащили в другой лимузин, прикрывая собственными телами. Из штаб-квартиры, где об инциденте знали уже все, вплоть до последней уборщицы, пришел приказ: продолжать движение, но по запасному маршруту. Подкрепление было в пути.
Чейн понимал, почему штаб так решил. Ни о каких переговорах и речи быть не могло (во всяком случае, на сегодня), однако дзайбацу не желала подавать виду, будто на нее возможно воздействовать.
Впрочем, это ничего не меняло. Наемник велел помощникам сопровождать колонну, сам же остался на месте происшествия. Оперативники, которых он отправил на крышу, нашли пусковую установку, замаскированную за буквой «О». Орудие было полностью автономное, с мощным компьютером и видеодатчиками. Такими нередко пользовались профессиональные террористы, у которых находилось достаточно денег.
Чейн преодолел себя и заглянул в салон. После этого пришлось приложить известные усилия, чтобы удержать в желудке завтрак. Ошметки мяса и кровь были повсюду.
Раненому телохранителю тем временем оказывали необходимую медицинскую помощь. Рука была оторвана по самое плечо, но корпорации ничего не стоило подарить ему новую — тощую или крепкую, с любым цветом кожи. Прибывшее подкрепление привезло и карету скорой помощи. Санитары уложили японца на носилки и пытались перевязать обрубок жгутами, дабы оперативник не успел истечь кровью по дороге в больницу.
Глядя на это, Чейн ему позавидовал — для этого бедолаги неприятности закончились. Возможно, его даже наградят или дадут надбавку к жалованью. Или — и то и другое одновременно.
Заметив под колесом лимузина какой-то предмет, наемник нагнулся.
Это была оторванная рука, по-прежнему в рукавах от сорочки и пиджака. На оголившемся запястье виднелись вытатуированные латинские символы — «II Rh+». Поборов брезгливость, Чейн поднял руку и отнес ее в машину скорой помощи. Телохранитель вцепился в собственную конечность, словно ему преподнесли самый дорогой подарок в его жизни.
Приехали легавые, и один все-таки сблевал у лимузина.
Дальнейшее расследование показало, что аналогичные пусковые установки были расставлены на каждом маршруте, которыми кортеж мог бы воспользоваться. Разумеется, это были кратчайшие пути, ведущие практически напрямую к Первому офису, потому орудий насчитывалось пять штук, включая сработавшее. Самоходная мина преследовала единственную цель — выиграть время, необходимое для того, чтобы установка поймала прицел. Ее компьютер был перепрограммирован на длинные представительские автомобили. Таким образом, риску подвергались не только делегаты, но и совершенно посторонние лица.
Оперативники, что дежурили в коммуникационном тоннеле, были безнадежно мертвы. Стреляли профессионалы — судя по положениям тел, группа не ожидала атаки. Каждый получил контрольный в голову, даже несомненные трупы.
Не осталось ни улик, вообще ничего.
Можно было строить предположения, но Чейн считал это неблагодарным занятием. По крайней мере, в одном он уже не сомневался: террористов было на порядок больше, чем двое или трое. Судя по тому, что прочие «подземные» группы не пострадали, убийцы заранее знали, по какому маршруту направилась колонна. Следовательно, они обладали четкой структурой, распределяя обязанности, как то: разведка, специалисты по электронике, а также «мясники». Последние получили сигнал и сразу же спустились в тоннель, а специалисты запустили мину — подсадную утку для главного калибра.
Версия о снайпере-одиночке рухнула, не выдержав критики (хотя сбрасывать ее со счетов тоже было неверно — террористы могли действовать автономно, как и их игрушки).
— …вряд ли это утечка, — продолжал Штефнер. — Вернее, для такого риска просто нет нужды — слишком много народу знает о том, что мы намереваемся делать. Они просто просчитали, где мы допустили ошибку.
— Кто — ОНИ? — спросила Мона Лиза.
— Киллеры, — ответил Чейн. — Профессиональные убийцы. Вряд ли наши с Гансом коллеги согласились бы на такую работу.
Немец в сомнении покачал головой:
— Не спеши. Я могу назвать тебе с десяток имен. Не все столь щепетильны, как ты. В особенности тогда, когда речь идет о больших деньгах, а в этом деле они действительно большие…
— Естественно. — Чейн кивнул. — Причины не столько этического характера, сколько сугубо практические. Ликвидация делегатов и срыв переговоров — это куда серьезнее, чем обычный шпионаж. Вероятно, им не дадут унести эти деньги.
— Тоже верно. Тогда с кем мы играем?
— В принципе, это не имеет особого значения. Наша задача — защитить тех, кто остался. Нам могут противостоять кто угодно — от маньяков до диверсантов из других корпораций. Мне достоверно известно, что «X-ZONE», к примеру, готовила таких специалистов.
— Не надо про этих мерзавцев, — Штефнер поморщился.
— Ладно. Как бы там ни было, весь аппарат безопасности «VERLOT», по сути, вкалывает на одно-единственное дело. Транснациональная разведка без устали роет землю. Подняты досье на местных и заграничных профессионалов, компетентных для этой работы. Вчисле прочих разыскиваются и наши с Гансом коллеги. Однако, — Чейн усмехнулся, — сомневаюсь, что вся эта возня даст результаты. С нами играют специалисты высочайшего класса, а следовательно, они побеспокоились о прикрытии с тыла.
Мона Лиза презрительно хмыкнула:
— Тогда что же нам делать?..
— Ждать, девочка. Остается только ждать…
…И они ждали.
Встреча в тот злополучный день все-таки состоялась, и корейцы битых два часа общались с Советом. Председатель присутствовал на этот раз лично. Чейн понятия не имел, о чем он говорил, однако делегаты покинули зал с крайне удрученным видом. Никто даже не заикался о том, чтобы немедленно уехать домой. Предводитель корейцев как-то сразу постарел и осунулся, в глазах появилась неизбывная печаль. Впрочем, когда он поглядел в сторону Чейна, там промелькнула еще и дикая ярость — мелькнула и погасла, канув в черную бездну.
Господин Кимушима явно готовился к смерти.
Наемник не собирался его ни в чем разубеждать. Руководство дзайбацу даже не упрекнуло ни его, ни помощников. Лишь Каваджири поворчал для проформы, поражаясь изощренности убийц. Действительно, ожидать подобного было крайне непросто. Единственная ошибка Чейна состояла в том, что он не сообразил убрать лимузины с дороги в тот же момент, когда мина была уничтожена. Однако такое признание со стороны дзайбацу означало констатацию факта, что в службе безопасности работают сплошные лабухи.
Как бы там ни было, крохотная ошибка стоила жизни одному из директоров. Еще одна потеря, и от первоначального состава останется всего половина. В ту же секунду делегаты лишатся полномочий на проведение слияния, о чем, безусловно, было известно и террористам — те действовали уверенно и методично.
Если даже «SAFO» общалась с Советом, Чейн об этом не знал. Как бы там ни было, Сеул не спешил присылать новых уполномоченных. Такая позиция была вполне понятна — мол, если вы не способны защитить делегатов, как можно передавать вам ответственность за всю корпорацию?.. По мнению наемника, это наводило на определенные мысли, которыми, впрочем, он не спешил ни с кем делиться.
Новую встречу назначили на три пополудни.
По всеобщему мнению, Чейн опустил руки и готовился к неотвратимому поражению, но сам он так не считал. Навязанная тактика себя не оправдала, пришло время перемен. На этот раз маршрут движения кортежа был известен только наемнику и обоим помощникам. Как следствие, большая часть мобильных групп бездействовали, распуская нелепые сплетни. Однако Чейну было на это плевать.
Он намеревался везти делегатов длинным путем, в обход тех, что знали террористы. К счастью, Токио был настоящим мегаполисом, поэтому рассчитать новый маршрут практически не представлялось возможным. Не предполагалось ни подземных групп прикрытия, ни полицейских патрулей, ни каких-либо других демаскирующих признаков.
Как ни странно, руководство не вмешивалось — за исключением одного момента. Делегацию предполагалось разделить на две части, и заботам наемника препоручалась лишь «наземная». Начальника должны были перемещать по воздуху, в боевом вертолете. Возражения захлебнулись в потоке самоуверенности. Руководство отнюдь не считало, будто воздушная цель куда предпочтительнее наземной, а потому наемник снял с себя ответственность за такую транспортировку.
Он возглавил наземный кортеж, отдав последние инструкции охране только перед непосредственным стартом. Оперативники очень удивились, но не посмели ослушаться; гайдзин был в ударе.
На этот раз отсутствовала даже «зеленая волна» Кортеж мчался, нарушая все правила — так, будто за ним гнался сам сатана. Кавалькаду провожали две группы прикрытия, состоящие в общей сложности из пары дюжин мотоциклистов и восьми «мерседесов». Одна из групп опережала кортеж, перекрывая движение на ближайших перекрестках. Вторая тем временем мчалась вперед, чтобы успеть оккупировать следующий узел. Порой они не успевали, и тогда Чейн приказывал лимузинам сбросить ход… Но в целом все шло по графику.
Проезжая мимо, он ухмылялся, видя озадаченные физиономии легавых. Оперативники едва не держали тех под прицелами, в то время как за спинами регулировщиков скапливались крупные пробки. Клаксоны провожали кортеж возмущенным воем.
Это было далеко не последнее новшество.
В одном из «мерседесов» лежал громоздкий металлический предмет, поглощавший энергию сразу трех аккумуляторов. Он издавал мерное наэлектризованное гудение, после трехминутного прослушивания которого начинали болеть зубы. Это была дорогая армейская установка, так называемая заглушка или убийца компьютеров, — передвижная версия нейтронной бомбы. Благодаря ее воздействию вокруг колонны создавалось мощное электромагнитное поле, в котором не мог функционировать ни один прибор сложнее калькулятора.
Чейну стоило немалых усилий добиться от дзайбацу разрешения, однако сейчас он нисколько об этом не жалел. В армии такие установки использовались для того, чтобы выводить из строя передвижные мины и прочие автономные игрушки. Если таковые и были расставлены на пути колонны, они уже не представляли опасности.
Конечно, помимо преимуществ были и побочные факторы. Зона активности установки составляла сферу радиусом около сотни метров. Как следствие, у всех автомобилей, попавших в зону «заглушки», вырубались бортовые компьютеры. Это же касалось и близлежащих зданий. Воздействие было способно нанести необратимые повреждения, к примеру, стереть информацию с жестких дисков. По всей видимости, это сулило юристам корпорации много работы — судебные иски захлестнут их мощным потоком (один из аргументов, предъявленных Чейну). Но, поразмыслив, руководство пришло к выводу, что готово даже на такие жертвы.
Поэтому, проезжая мимо перекрестков, наемник нисколько не удивлялся разбитым машинам и отключенным светофорам. Оперативники с оружием наперевес походили на патрульных Апокалипсиса. Еще нескоро на этих улицах, которым не посчастливилось находиться на пути кортежа, все встанет на свои места. Время ожидания должна была скрасить информационная атака, которой подвергнется «VERLOT».
Чейн и сам пошел на такие меры с крайней неохотой. Он не имел представления, как именно на его имплантантах скажется воздействие «заглушки». Здравый смысл подсказывал, что те временно потеряют связь с внешним миром, потому как для детонации необходим особый сигнал. Впрочем, это был всего-навсего здравый смысл, поэтому испытания наемник перенес в болезненном ожидании.
Взрыва не последовало даже после отключения установки. Впервые за долгие дни наемник расслабился — сидя в чреве бронированного автомобиля, под трубный рев сирен и клаксонов.
Впервые он почувствовал, что безраздельно владеет ситуацией.
Очень хотелось верить, что террористы, как и накануне, дадут хотя бы день спокойной жизни. Однако Чейн и сам осознавал тщетность этих надежд. Всем было прекрасно известно, что переговоры могут закончиться со дня на день (как только Сеул соизволит подтвердить приемлемость условий, выторгованных делегатами). Естественно, знали об этом и террористы.
Наконец кортеж остановился у парадного входа в штаб-квартиру. Телохранители высыпали наружу и провели рекогносцировку; их уже поджидали несколько десятков коллег. Движение на ближайших кварталах было перекрыто, — вдоль заградительных щитов маячили полицейские мундиры. Над крышами небоскребов кружили вертолеты «VERLOT», вооруженные крупнокалиберными пулеметами. Для остального воздушного транспорта квадрат был временно закрыт, пилоты же получили приказ открывать огонь на поражение.
Чейн задрал голову. Разумеется, посадочной площадки на крыше Первого он увидеть не мог, равно как и вертолета, но не сомневался, что предводитель корейцев уже находился внутри. Это подтверждали многочисленные сообщения, которыми оперативники обменивались в эфире.
Телохранители окружили лимузины и распахнули дверцы. Делегаты с опаской вышли наружу. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, даже невзирая на огромное количество вооруженных людей, которым поручили их охрану. По мнению Чейна, охранников действительно было многовато — кое-кого он прежде не видел. Как показали дальнейшие события, это и оказалось ахиллесовой пятой.
Остатки делегации направились к огромным дверям, сделанным из пуленепробиваемого стекла. При необходимости они закрывались титановыми щитами, благодаря чему штаб-квартира превращалась в настоящую крепость. Вход загородили оперативники внутренней службы. Они готовились принять делегатов и препроводить их в Зал совещаний. Другие оперативники, за исключением руководства, не имели права доступа внутрь и должны были находиться снаружи.
Выстрел вспорол тишину подобно грому с ясного неба.
Чейн мгновенно развернулся, автоматически доставая оружие. Стреляла Мона Лиза. Девушка держала пистолет обеими руками, не опуская дымящегося ствола. Судя по всему, она продолжала удерживать на ком-то прицел. Наемник прошел взглядом вдоль воображаемой линии и довольно скоро наткнулся на одного из охранников.
В форменном зеленом пиджаке, аккурат между лопаток, зияло пулевое отверстие. Как и все остальные, включая делегатов, телохранитель носил на себе толстый бронежилет. Чейн заметил его, когда он восстанавливал походку, секунду назад отброшенный кинетической энергией пули. На Мону Лизу предполагаемый охранник даже не глянул. Правая рука находилась под пиджаком, явно там что-то нашаривая. Он приближался к корейцам быстрее, нежели те продвигались ко входу. Телохранители оглядывались, не в состоянии сообразить, что происходит.
…Позже Чейн пытался выведать у помощницы, каким образом ей удалось распознать угрозу. Но Мона Лиза только улыбалась и разводила руками, не в силах подобрать слова. Как она утверждала, от «этого пария пахло смертью, страхом и кровью». Ограничившись этим, наемник оставил девицу в покое. По всей видимости, она и сама не могла осознать, как все получилось. Ею двигали простые инстинкты — то, что штатные опера дзайбацу давно растеряли…
— Стой!.. — крикнул Чейн.
Парень продолжал двигаться к цели. Он наконец достал из-под пиджака то, что там прятал, — компактный и скорострельный пистолет-пулемет. Но Мона Лиза выстрелила первой, целясь на этот раз в правую ногу. Пуля пробила бедро насквозь. В этот момент террорист готовился спустить курок, однако ранение заставило его пошатнуться. Очередь злобно просвистела в воздухе, не задев делегатов.
Охранники наконец-то очнулись и открыли огонь. Десятки пуль в буквальном смысле разорвали на части неудачливого киллера. Пару секунд труп — продырявленный, будто подушечка для игл, — покачивался на ногах, после чего рухнул на серый асфальт. Телохранители возбужденно загалдели — в первый раз им удалось отыграться за предыдущие поражения, забить единственный гол в ворота противника.
Проблему с близлежащими небоскребами служба безопасности решила просто и незатейливо, как поступало КГБ в те годы, когда на Красной площади еще проводили парады. Все крыши, с которых открывался обзор на парадный вход гостиницы, были просто-напросто заняты мобильными группами, в свою очередь вооруженных дальнобойным оружием. Тем не менее каждый этаж был слишком обширен, чтобы оккупировать его полностью. Окна же в большинстве случаев покрывала тонировочная пленка. Поэтому, помимо винтовок, оперативники были снабжены термальными сканерами, посредством которых и велось наблюдение. Стоило кому-либо просто приблизиться к окну, как снайперы могли открыть огонь на поражение.
Это было все, на что сподобилась дзайбацу. Конторы, располагавшиеся в этих самых небоскребах, были слишком солидны, чтобы приостановить работу хотя бы на час. Однако они примирились с присутствием наблюдателей — в основном для того, чтобы предостеречь сотрудников от желания полюбоваться высотными видами.
Аналогичным образом проблему решили и в окрестностях самой штаб-квартиры, хотя там уже успели привыкнуть к таким неудобствам. Кроме того, на всем протяжении маршрута были расставлены посты, уполномоченные открывать огонь без предупреждения.
Кортеж состоял из трех лимузинов, сопровождаемых шестью «мерседесами» охраны, а также дюжиной мотоциклистов. Колонна шла по «зеленой волне»: на каждом перекрестке стояли усиленные полицейские наряды, перекрывавшие движение. Любое транспортное средство (включая велосипеды), попытавшееся приблизиться к колонне, подлежало немедленному уничтожению. Мобильные группы оккупировали даже подземные коммуникации, сообщавшиеся с проезжей частью.
Естественно, что ничего не случилось.
Чейн вздохнул с облегчением — путь в несколько кварталов измотал его так, будто он преодолел тысячу миль. Тем не менее наемник чувствовал, что расслабляться еще рано. Ему противостояли профессионалы, недооценивать которых было равносильно поражению.
Следующая встреча была запланирована на два пополудни.
Чейн разработал новый маршрут, о чем заблаговременно известил все оперативные группы. Собственно, альтернативы можно было пересчитать по пальцам, благо Первый офис находился в ближайших окрестностях. Именно это наемник и считал брешью в обороне — с тем же успехом рассчитать маршрут мог и противник. Но руководство, похоже, не разделяло этих опасений и по-прежнему требовало, чтобы делегаты доставлялись в штаб-квартиру как можно быстрее.
Наемник ехал в центре кортежа, между двумя лимузинами. Мона Лиза возглавляла колонну, Штефнер тащился в хвосте. Оба помощника вооружились до зубов, Чейн же оставил при себе один пистолет. По его мнению, если дело дойдет до стрельбы, на его долю уже ничего не останется. «Мерседесы» сопровождения были так напичканы оружием, что создавалось впечатление, будто они едут на войну.
Каждый лимузин в общей сложности перевозил восьмерых: два директора, японец-водитель, три телохранителя и два секретаря-референта. Согласно регламенту, каждый делегат, уполномоченный на ведение переговоров, имел право на одного сопровождающего (охрана не в счет). К облегчению Чейна и прочих оперуполномоченных, половина бюрократического аппарата осталась в гостинице.
Вместе с Чейном в салоне сидели трое неразговорчивых японцев. Каждый имел при себе скорострельный пистолет-пулемет, которыми сподручно было деревья валить. Наемник сидел рядом с водителем, поэтому ему открывался наилучший обзор. Как ни странно, именно он первым зафиксировал тот момент, когда все пошло наперекосяк.
Они подъезжали к очередному перекрестку, Чейн глядел в другую сторону, но какое-то движение неожиданно привлекло его внимание. Подсознательно он знал, что там будто бы нечему двигаться, а потому подпрыгнул на сиденье, словно ужаленный. Крышка канализационного люка, находившаяся в самом центре проезжей части, отлетела в сторону. Оттуда выползало нечто, что могло присниться в ночном кошмаре: черное, подвижное, с несколькими парами тонких металлических ножек.
Возможно, именно потому, что наемник и сам неоднократно использовал нечто подобное, в кошмарах эти игрушки ему не являлись. Как бы там ни было, Чейн узнал странный предмет с первого взгляда — «Тарантул», самонаводящаяся противотанковая мина. Она была гораздо мощнее, нежели попрыгуньи, чрезвычайно модные в определенных кругах.
Мина выползла на проезжую часть и устремилась в сторону лимузина, ехавшего перед «Мерседесом» Чейна. Тонкие ножки шевелились, перемещая заряд взрывчатки как можно ближе к цели. Где-то внутри устройства трудился электронный мозг, обрабатывая поступавшие данные.
Сердце в груди у Чейна пропустило удар.
Наемник был далеко не единственным, заметившим гостя. Дверцы автомобилей еще начинали распахиваться, когда мотоциклисты открыли огонь. Очереди синхронно полоснули по черному корпусу мины. Тот был достаточно прочным, чтобы избежать досрочной активации, и все же не настолько, чтобы выдержать попадание десятка крупнокалиберных пуль.
«Тарантул» взорвался, расцвел огненным цветком, когда до лимузина оставались считанные метры. Один из мотоциклистов находился ближе, и его сорвало взрывом с машины. На дороге осталось круглое пятно, обрамленное раскаленными ошметками металла.
Корейцы-телохранители повыскакивали из салонов с оружием в руках. Чейн потянулся было к рации, но остановил движение, осознав, что опоздал. Азиатам страстно хотелось поймать террористов, дабы отомстить за предыдущий провал. Наемник же сомневался, что противник лично присутствовал где-нибудь неподалеку. «Тарантул» был миной нового поколения, полностью автономной, и не нуждался в направляющей руке.
Покинув салон, Чейн побрел к месту столь быстротечных событий.
Корейцы, смешавшись с оперативниками, носились туда-сюда и заглядывали в каждую щель. Кое-кто даже вознамерился лезть в канализационный люк, но Чейн велел ему воздержаться от этого, пока не прибыли саперы. Если даже убийцы и находились там, они спешно удирали, позаботившись прикрыть тылы. Вовсяком случае, сам наемник бы так поступил.
Он подошел к черному пятну и потрогал ногой обломок корпуса. Кусок асфальта исчез без следа.
Его настораживало отнюдь не то, что мотоциклисты устранили угрозу столь быстро, — в конце концов, они были профессионалами. Наемник доподлинно знал, что даже «Тарантул» не способен пробить днище лимузина, прикрытое бронированной плитой. С тем же успехом мина могла атаковать корпус танка, если бы что-нибудь вдруг произошло с ее процессорами и она позабыла бы о своей настоящей цели — гусеницах. Да, длинноногая тварь могла обездвижить лимузин, однако его пассажирам это принесло бы только незначительные неудобства.
Мысль даже не успела сформироваться, когда ЭТО случилось. За спиной наемника что-то грохнуло, сверкнуло и промчалось в воздухе. Он машинально пригнулся, но это нечто пронеслось несколькими метрами выше. Заложив крутой вираж, предмет рухнул на один из лимузинов…
И вновь время непостижимо замедлилось. Сознание Чейна неторопливо анализировало сигналы, поступавшие от рецепторов. Исправить последствия уже не представлялось возможным — кому-то предстояло умереть.
…Вот кумулятивный заряд продырявил бронированную дверцу, словно та была сделана из картона. Миг спустя в салоне разразился огненный смерч. Снаружи криков никто не услышал — все заглушил рев бушующей смерти. За тонированными стеклами разверзлась огненная бездна; считанные мгновения спустя все было кончено.
Лимузин стоял, как и прежде. Только в одной дверце красовалась здоровенная дыра, а вторую вышибло напрочь. Изнутри валил сизый дым, пахло жареным мясом. Стояла жуткая, неимоверная тишина.
Чейн отстраненно заметил, что тяжелая машина покачивалась на рессорах: как ни странно, кому-то удалось уцелеть. Кашляя и заливаясь слезами, корейцы начали вылезать из обезображенного автомобиля. Возликовав, оперативники бросились на помощь.
Некоторые тем временем вовсю палили в том направлении, откуда, как им показалось, прилетел кумулятивный снаряд. По иронии судьбы, на крыше трехэтажного здания возвышался двухметровый логотип «VERLOT». Оперативники без толку полосовали синие буквы, изготовленные из листовой стали. Встряхнувшись, Чейн велел им это прекратить и отрядил наверх пять человек.
Он чувствовал настоятельную потребность посмотреть на собственные руки, будто ожидал увидеть липкие красные пятна. Наемник отчетливо понимал, что сделал все, от него зависящее, однако горечь поражения не становилась от этого слаще.
Подошли Мона Лиза и Штефнер. Оба помощника находились в том же психологическом ступоре, что и шеф. Без единого слова, с пустыми взглядами они глядели, как корейцев извлекают из лимузина. Тем не менее все трое несколько оживились, когда обнаружилось, что смерть забрала лишь одного.
Это было Божественное провидение или простая случайность.
Второй директор, ехавший в лимузине, каким-то чудом пересел на боковое сиденье. Однако другой делегат, сидевший на представительском месте, куда и был направлен снаряд, оказался в эпицентре взрыва. Тело буквально разбросало по салону Помимо директора, пострадал также один из телохранителей-корейцев. Он сидел слева, поэтому отделался сравнительно легко — ему оторвало руку.
На этом, как ни странно, потери исчерпывались.
Уцелевшего директора японцы сразу же перетащили в другой лимузин, прикрывая собственными телами. Из штаб-квартиры, где об инциденте знали уже все, вплоть до последней уборщицы, пришел приказ: продолжать движение, но по запасному маршруту. Подкрепление было в пути.
Чейн понимал, почему штаб так решил. Ни о каких переговорах и речи быть не могло (во всяком случае, на сегодня), однако дзайбацу не желала подавать виду, будто на нее возможно воздействовать.
Впрочем, это ничего не меняло. Наемник велел помощникам сопровождать колонну, сам же остался на месте происшествия. Оперативники, которых он отправил на крышу, нашли пусковую установку, замаскированную за буквой «О». Орудие было полностью автономное, с мощным компьютером и видеодатчиками. Такими нередко пользовались профессиональные террористы, у которых находилось достаточно денег.
Чейн преодолел себя и заглянул в салон. После этого пришлось приложить известные усилия, чтобы удержать в желудке завтрак. Ошметки мяса и кровь были повсюду.
Раненому телохранителю тем временем оказывали необходимую медицинскую помощь. Рука была оторвана по самое плечо, но корпорации ничего не стоило подарить ему новую — тощую или крепкую, с любым цветом кожи. Прибывшее подкрепление привезло и карету скорой помощи. Санитары уложили японца на носилки и пытались перевязать обрубок жгутами, дабы оперативник не успел истечь кровью по дороге в больницу.
Глядя на это, Чейн ему позавидовал — для этого бедолаги неприятности закончились. Возможно, его даже наградят или дадут надбавку к жалованью. Или — и то и другое одновременно.
Заметив под колесом лимузина какой-то предмет, наемник нагнулся.
Это была оторванная рука, по-прежнему в рукавах от сорочки и пиджака. На оголившемся запястье виднелись вытатуированные латинские символы — «II Rh+». Поборов брезгливость, Чейн поднял руку и отнес ее в машину скорой помощи. Телохранитель вцепился в собственную конечность, словно ему преподнесли самый дорогой подарок в его жизни.
Приехали легавые, и один все-таки сблевал у лимузина.
Дальнейшее расследование показало, что аналогичные пусковые установки были расставлены на каждом маршруте, которыми кортеж мог бы воспользоваться. Разумеется, это были кратчайшие пути, ведущие практически напрямую к Первому офису, потому орудий насчитывалось пять штук, включая сработавшее. Самоходная мина преследовала единственную цель — выиграть время, необходимое для того, чтобы установка поймала прицел. Ее компьютер был перепрограммирован на длинные представительские автомобили. Таким образом, риску подвергались не только делегаты, но и совершенно посторонние лица.
Оперативники, что дежурили в коммуникационном тоннеле, были безнадежно мертвы. Стреляли профессионалы — судя по положениям тел, группа не ожидала атаки. Каждый получил контрольный в голову, даже несомненные трупы.
Не осталось ни улик, вообще ничего.
Можно было строить предположения, но Чейн считал это неблагодарным занятием. По крайней мере, в одном он уже не сомневался: террористов было на порядок больше, чем двое или трое. Судя по тому, что прочие «подземные» группы не пострадали, убийцы заранее знали, по какому маршруту направилась колонна. Следовательно, они обладали четкой структурой, распределяя обязанности, как то: разведка, специалисты по электронике, а также «мясники». Последние получили сигнал и сразу же спустились в тоннель, а специалисты запустили мину — подсадную утку для главного калибра.
Версия о снайпере-одиночке рухнула, не выдержав критики (хотя сбрасывать ее со счетов тоже было неверно — террористы могли действовать автономно, как и их игрушки).
— …вряд ли это утечка, — продолжал Штефнер. — Вернее, для такого риска просто нет нужды — слишком много народу знает о том, что мы намереваемся делать. Они просто просчитали, где мы допустили ошибку.
— Кто — ОНИ? — спросила Мона Лиза.
— Киллеры, — ответил Чейн. — Профессиональные убийцы. Вряд ли наши с Гансом коллеги согласились бы на такую работу.
Немец в сомнении покачал головой:
— Не спеши. Я могу назвать тебе с десяток имен. Не все столь щепетильны, как ты. В особенности тогда, когда речь идет о больших деньгах, а в этом деле они действительно большие…
— Естественно. — Чейн кивнул. — Причины не столько этического характера, сколько сугубо практические. Ликвидация делегатов и срыв переговоров — это куда серьезнее, чем обычный шпионаж. Вероятно, им не дадут унести эти деньги.
— Тоже верно. Тогда с кем мы играем?
— В принципе, это не имеет особого значения. Наша задача — защитить тех, кто остался. Нам могут противостоять кто угодно — от маньяков до диверсантов из других корпораций. Мне достоверно известно, что «X-ZONE», к примеру, готовила таких специалистов.
— Не надо про этих мерзавцев, — Штефнер поморщился.
— Ладно. Как бы там ни было, весь аппарат безопасности «VERLOT», по сути, вкалывает на одно-единственное дело. Транснациональная разведка без устали роет землю. Подняты досье на местных и заграничных профессионалов, компетентных для этой работы. Вчисле прочих разыскиваются и наши с Гансом коллеги. Однако, — Чейн усмехнулся, — сомневаюсь, что вся эта возня даст результаты. С нами играют специалисты высочайшего класса, а следовательно, они побеспокоились о прикрытии с тыла.
Мона Лиза презрительно хмыкнула:
— Тогда что же нам делать?..
— Ждать, девочка. Остается только ждать…
…И они ждали.
Встреча в тот злополучный день все-таки состоялась, и корейцы битых два часа общались с Советом. Председатель присутствовал на этот раз лично. Чейн понятия не имел, о чем он говорил, однако делегаты покинули зал с крайне удрученным видом. Никто даже не заикался о том, чтобы немедленно уехать домой. Предводитель корейцев как-то сразу постарел и осунулся, в глазах появилась неизбывная печаль. Впрочем, когда он поглядел в сторону Чейна, там промелькнула еще и дикая ярость — мелькнула и погасла, канув в черную бездну.
Господин Кимушима явно готовился к смерти.
Наемник не собирался его ни в чем разубеждать. Руководство дзайбацу даже не упрекнуло ни его, ни помощников. Лишь Каваджири поворчал для проформы, поражаясь изощренности убийц. Действительно, ожидать подобного было крайне непросто. Единственная ошибка Чейна состояла в том, что он не сообразил убрать лимузины с дороги в тот же момент, когда мина была уничтожена. Однако такое признание со стороны дзайбацу означало констатацию факта, что в службе безопасности работают сплошные лабухи.
Как бы там ни было, крохотная ошибка стоила жизни одному из директоров. Еще одна потеря, и от первоначального состава останется всего половина. В ту же секунду делегаты лишатся полномочий на проведение слияния, о чем, безусловно, было известно и террористам — те действовали уверенно и методично.
Если даже «SAFO» общалась с Советом, Чейн об этом не знал. Как бы там ни было, Сеул не спешил присылать новых уполномоченных. Такая позиция была вполне понятна — мол, если вы не способны защитить делегатов, как можно передавать вам ответственность за всю корпорацию?.. По мнению наемника, это наводило на определенные мысли, которыми, впрочем, он не спешил ни с кем делиться.
Новую встречу назначили на три пополудни.
По всеобщему мнению, Чейн опустил руки и готовился к неотвратимому поражению, но сам он так не считал. Навязанная тактика себя не оправдала, пришло время перемен. На этот раз маршрут движения кортежа был известен только наемнику и обоим помощникам. Как следствие, большая часть мобильных групп бездействовали, распуская нелепые сплетни. Однако Чейну было на это плевать.
Он намеревался везти делегатов длинным путем, в обход тех, что знали террористы. К счастью, Токио был настоящим мегаполисом, поэтому рассчитать новый маршрут практически не представлялось возможным. Не предполагалось ни подземных групп прикрытия, ни полицейских патрулей, ни каких-либо других демаскирующих признаков.
Как ни странно, руководство не вмешивалось — за исключением одного момента. Делегацию предполагалось разделить на две части, и заботам наемника препоручалась лишь «наземная». Начальника должны были перемещать по воздуху, в боевом вертолете. Возражения захлебнулись в потоке самоуверенности. Руководство отнюдь не считало, будто воздушная цель куда предпочтительнее наземной, а потому наемник снял с себя ответственность за такую транспортировку.
Он возглавил наземный кортеж, отдав последние инструкции охране только перед непосредственным стартом. Оперативники очень удивились, но не посмели ослушаться; гайдзин был в ударе.
На этот раз отсутствовала даже «зеленая волна» Кортеж мчался, нарушая все правила — так, будто за ним гнался сам сатана. Кавалькаду провожали две группы прикрытия, состоящие в общей сложности из пары дюжин мотоциклистов и восьми «мерседесов». Одна из групп опережала кортеж, перекрывая движение на ближайших перекрестках. Вторая тем временем мчалась вперед, чтобы успеть оккупировать следующий узел. Порой они не успевали, и тогда Чейн приказывал лимузинам сбросить ход… Но в целом все шло по графику.
Проезжая мимо, он ухмылялся, видя озадаченные физиономии легавых. Оперативники едва не держали тех под прицелами, в то время как за спинами регулировщиков скапливались крупные пробки. Клаксоны провожали кортеж возмущенным воем.
Это было далеко не последнее новшество.
В одном из «мерседесов» лежал громоздкий металлический предмет, поглощавший энергию сразу трех аккумуляторов. Он издавал мерное наэлектризованное гудение, после трехминутного прослушивания которого начинали болеть зубы. Это была дорогая армейская установка, так называемая заглушка или убийца компьютеров, — передвижная версия нейтронной бомбы. Благодаря ее воздействию вокруг колонны создавалось мощное электромагнитное поле, в котором не мог функционировать ни один прибор сложнее калькулятора.
Чейну стоило немалых усилий добиться от дзайбацу разрешения, однако сейчас он нисколько об этом не жалел. В армии такие установки использовались для того, чтобы выводить из строя передвижные мины и прочие автономные игрушки. Если таковые и были расставлены на пути колонны, они уже не представляли опасности.
Конечно, помимо преимуществ были и побочные факторы. Зона активности установки составляла сферу радиусом около сотни метров. Как следствие, у всех автомобилей, попавших в зону «заглушки», вырубались бортовые компьютеры. Это же касалось и близлежащих зданий. Воздействие было способно нанести необратимые повреждения, к примеру, стереть информацию с жестких дисков. По всей видимости, это сулило юристам корпорации много работы — судебные иски захлестнут их мощным потоком (один из аргументов, предъявленных Чейну). Но, поразмыслив, руководство пришло к выводу, что готово даже на такие жертвы.
Поэтому, проезжая мимо перекрестков, наемник нисколько не удивлялся разбитым машинам и отключенным светофорам. Оперативники с оружием наперевес походили на патрульных Апокалипсиса. Еще нескоро на этих улицах, которым не посчастливилось находиться на пути кортежа, все встанет на свои места. Время ожидания должна была скрасить информационная атака, которой подвергнется «VERLOT».
Чейн и сам пошел на такие меры с крайней неохотой. Он не имел представления, как именно на его имплантантах скажется воздействие «заглушки». Здравый смысл подсказывал, что те временно потеряют связь с внешним миром, потому как для детонации необходим особый сигнал. Впрочем, это был всего-навсего здравый смысл, поэтому испытания наемник перенес в болезненном ожидании.
Взрыва не последовало даже после отключения установки. Впервые за долгие дни наемник расслабился — сидя в чреве бронированного автомобиля, под трубный рев сирен и клаксонов.
Впервые он почувствовал, что безраздельно владеет ситуацией.
Очень хотелось верить, что террористы, как и накануне, дадут хотя бы день спокойной жизни. Однако Чейн и сам осознавал тщетность этих надежд. Всем было прекрасно известно, что переговоры могут закончиться со дня на день (как только Сеул соизволит подтвердить приемлемость условий, выторгованных делегатами). Естественно, знали об этом и террористы.
Наконец кортеж остановился у парадного входа в штаб-квартиру. Телохранители высыпали наружу и провели рекогносцировку; их уже поджидали несколько десятков коллег. Движение на ближайших кварталах было перекрыто, — вдоль заградительных щитов маячили полицейские мундиры. Над крышами небоскребов кружили вертолеты «VERLOT», вооруженные крупнокалиберными пулеметами. Для остального воздушного транспорта квадрат был временно закрыт, пилоты же получили приказ открывать огонь на поражение.
Чейн задрал голову. Разумеется, посадочной площадки на крыше Первого он увидеть не мог, равно как и вертолета, но не сомневался, что предводитель корейцев уже находился внутри. Это подтверждали многочисленные сообщения, которыми оперативники обменивались в эфире.
Телохранители окружили лимузины и распахнули дверцы. Делегаты с опаской вышли наружу. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, даже невзирая на огромное количество вооруженных людей, которым поручили их охрану. По мнению Чейна, охранников действительно было многовато — кое-кого он прежде не видел. Как показали дальнейшие события, это и оказалось ахиллесовой пятой.
Остатки делегации направились к огромным дверям, сделанным из пуленепробиваемого стекла. При необходимости они закрывались титановыми щитами, благодаря чему штаб-квартира превращалась в настоящую крепость. Вход загородили оперативники внутренней службы. Они готовились принять делегатов и препроводить их в Зал совещаний. Другие оперативники, за исключением руководства, не имели права доступа внутрь и должны были находиться снаружи.
Выстрел вспорол тишину подобно грому с ясного неба.
Чейн мгновенно развернулся, автоматически доставая оружие. Стреляла Мона Лиза. Девушка держала пистолет обеими руками, не опуская дымящегося ствола. Судя по всему, она продолжала удерживать на ком-то прицел. Наемник прошел взглядом вдоль воображаемой линии и довольно скоро наткнулся на одного из охранников.
В форменном зеленом пиджаке, аккурат между лопаток, зияло пулевое отверстие. Как и все остальные, включая делегатов, телохранитель носил на себе толстый бронежилет. Чейн заметил его, когда он восстанавливал походку, секунду назад отброшенный кинетической энергией пули. На Мону Лизу предполагаемый охранник даже не глянул. Правая рука находилась под пиджаком, явно там что-то нашаривая. Он приближался к корейцам быстрее, нежели те продвигались ко входу. Телохранители оглядывались, не в состоянии сообразить, что происходит.
…Позже Чейн пытался выведать у помощницы, каким образом ей удалось распознать угрозу. Но Мона Лиза только улыбалась и разводила руками, не в силах подобрать слова. Как она утверждала, от «этого пария пахло смертью, страхом и кровью». Ограничившись этим, наемник оставил девицу в покое. По всей видимости, она и сама не могла осознать, как все получилось. Ею двигали простые инстинкты — то, что штатные опера дзайбацу давно растеряли…
— Стой!.. — крикнул Чейн.
Парень продолжал двигаться к цели. Он наконец достал из-под пиджака то, что там прятал, — компактный и скорострельный пистолет-пулемет. Но Мона Лиза выстрелила первой, целясь на этот раз в правую ногу. Пуля пробила бедро насквозь. В этот момент террорист готовился спустить курок, однако ранение заставило его пошатнуться. Очередь злобно просвистела в воздухе, не задев делегатов.
Охранники наконец-то очнулись и открыли огонь. Десятки пуль в буквальном смысле разорвали на части неудачливого киллера. Пару секунд труп — продырявленный, будто подушечка для игл, — покачивался на ногах, после чего рухнул на серый асфальт. Телохранители возбужденно загалдели — в первый раз им удалось отыграться за предыдущие поражения, забить единственный гол в ворота противника.