Страница:
Повысив голос, босс обратился ко всем остальным:
— И не вздумайте расслабляться, пока не приберетесь как следует. А именно — подлатайте лужайки, наши и соседские, почините ворота (оборудование найдёте в подвале), замените разбитые стекла. Пулеметы, от греха подальше, лучше не трогайте. Утром вызовем специалистов.
Удрученный вздох повис в воздухе. Вслух никто из «черепов» негодования не выказал (болванов в этой компании хватало, зато глупцы почти не встречались), и все же праведное возмущение сквозило в каждом взгляде.
Курт им завидовал. Он с большей охотой остался бы здесь, варил к петлям ворота, чем мчался на загадочную «стрелку». Там, где Череп, — Смерть. Крадется по пятам. Особенно, если глава Ордена тащит с собой «самоходное биологическое оружие массового поражения» — метаморфа. Скрупулезно распространяемый секрет.
Неизвестно, на что рассчитывал Череп. Контрагент четко дал понять, что присутствие Волка весьма нежелательно. То ли глава Ордена намеревался каким-то образом скрыть присутствие Страйкера (в таком случае зачем утруждаться?), то ли сама «стрелка» представляла для гангстера не такую важность, чтобы он решил оставить телохранителя дома (опять-таки, к чему вообще тогда ехать?). То ли знал, что беседа состоится вне зависимости от того, возьмет он метаморфа с собой или же нет.
В любом случае «штатный киллер» не собирался унижаться до расспросов.
Поживем, увидим. Эта истина обозначалась отчетливее с каждым прожитым днем. Последнее время, до предела насыщенное событиями (наподобие организма, грозящего лопнуть от имплантатов), изменило внутренний мир Курта до неузнаваемости. С удивлением оборачиваясь назад, Волк не мог разглядеть собственных следов. По жизни шел кто-то другой.
Одно его не удивляло. То, что Череп приказал оставить оружие в Конторе. Нуждайся глава Ордена исключительно в «огневой поддержке», он взял бы с собой дюжину-другую бритоголовых крепышей. Уж они-то знали толк в огнестрельных игрушках. Некоторые — лучше «штатного киллера». Единственное, на что они были решительно не способны, это проносить оружие незамеченным сквозь детекторы металла и прочие устройства.
Череп проигнорировал недовольство. Развернувшись, двинулся к «доджу». Удивительно, но черная, лоснящаяся «торпеда» казалась даже массивнее «хам-мера». Масштабы впечатляли. Впечатление нарастало пропорционально тому, как сокращалась дистанция. Становилось ясно, что это — не просто автомобиль. Не просто танк. «Чудо бронетехники, совмещенное с лучшими традициями автомобилестроения! Позвонив в нашу компанию ПРЯМО СЕЙЧАС, вы получаете возможность бесплатно заказать дополнительный комплект пуленепробиваемых покрышек!» В квадратном дюйме лакированного корпуса воплощалась максимальная масса брони, какую был способен нести данный участок в частности и вся конструкция в целом, не рассыпаясь под своим сверхъестественным весом, будто выброшенный на берег кашалот. Курт гадал, каким таким образом броневик ухитрялся развивать ту неистовую скорость, что была присуща ему на запруженных транспортом кварталах Гетто. Еще большую загадку составляло количество галлонов, скрывающихся в необъятном бензобаке и сжираемых «доджем» за одну-единственную минуту езды. Вероятно, тут есть над чем призадуматься, — даже легендарному «Трасту» [1].
Не обращая ни на кого внимания, Череп подошел к водительской дверце и протянул было руку к замку. Позади раздался громкий топот чьих-то ног. Оскалившись, Курт обернулся. Когтистые пальцы сами собой распрямились, превратившись в убийственный веер. В эти секунды Волк ни о чем не думал. На дне зрачков выросли перекрестья прицела — автоматические наведение, захват, преследование. Все как положено.
Надежней, чем компьютер.
«Череп», заметив такую реакцию, затормозил и едва не покатился кубарем. Это был один из боевиков, ни в коем случае не желавший своему предводителю зла, — водитель «доджа». Курту стало стыдно за свою несдержанность. Всему виной была, очевидно, усталость, и, как следствие, высокая раздражимость.
Глава Ордена, развернувшись, смерил боевика и метаморфа пристальным взглядом.
— В чем дело?
Водитель, с опаской покосившись на «штатного киллера», неуверенно начал:
— Господин, уезжаем? Снаряжать кортеж?
— Ты прав, уезжаем, — согласился Череп. — Но без тебя. Я сам поведу.
Лицо парня вытянулось:
— Э… сами?
— Именно, — кивнул гангстер. — Не волнуйся, иди спать. Обойдемся без кортежа.
— Без кортежа?! — Парень побледнел.
— У меня что-то с произношением? — спросил Череп, в той же мере нуждавшийся в отдыхе, что и Курт. Я же ясно сказал — обойдусь без кортежа!
Парень попятился, развернулся и припустил восвояси.
Его удивление было вполне объяснимо. Чтобы глава группировки — в самый неблагоприятный момент, разгар гангстерской войны — ехал куда-то на ночь глядя, да еще и без сопровождения?! Случай и впрямь небывалый. Он наверняка займет место в хрониках Ордена. Не исключено, как назидание.
Новому поколению бандитов. Будущим главарям.
Череп открыл дверь. Тяжелую, бронированную, точь-в-точь сейф швейцарского производства.
У Курта возникло такое же чувство — что его, по примеру Гудини, вот-вот запрут в этом несгораемом шкафу и выбросят ключ. Из салона «доджа» на асфальт щедро лился багровый свет. Глава Ордена, однако, пока что не был уличен в любительской фотосъемке и, соответственно, проявке пленок. Изнутри же броневик, казалось, более всего подходил для этого занятия.
Поежившись, Курт опустился на пассажирское сиденье. Дверца на удивление легко поддалась незначительному усилию, едва не отдавив пальцы.
— Сволочь! — выругался Курт. — Знаю, ты меня ненавидишь. Наши чувства взаимны. Но не волнуйся, я не надолго. Поэтому будь хорошей девочкой… или мальчиком. Если, конечно, не хочешь кускового сахарку в бензобак.
«Додж» издал глухое рычание.
— Овцы не умеют рычать, — усмехнулся Волк.
Череп сел за руль. Натуральная кожа сиденья захрустела под весом бандита. Обстановка в салоне мгновенно разрядилась. «Штатному киллеру» на сей раз мерещилось, что он попал в морозильную камеру, битком набитую свежим, еще кровоточащим мясом. Даже лапы начали мерзнуть.
— Почему так холодно? — спросил Курт. Дыхание превращалось в белый пар.
— Холодно? — Гангстер указал на монитор бортового компьютера. — Двадцать по Цельсию. Как в печке. И, кстати, зачем хлопать дверью? Не холодильник ведь.
— Не сказал бы, — проворчал Курт, потирая озябшие пальцы. — Тот еще гроб…
— Не обижай «барашка», — осклабился Череп и любовно прикоснулся к панели. Волк еще не видел, чтобы гангстер с аналогичной заботой относился к людям (включая подчиненных). — Времени у нас в обрез, а опаздывать нехорошо…
Он вставил чип-ключ. Зажигание. «Додж» издал утробный рык — сытый, холеный монстр, откормленный наилучшим маслом («Мобил» — тигр под вашим капотом!»). Пахнуло высокооктановым горючим. Резкий запах набился в волчьи ноздри. Курт чудом не чихнул. Не хватало еще заляпать соплями «торпеду» — ни Череп, ни «барашек» ему никогда не простят.
Череп взялся за руль, выжал сцепление, отпустил, медленно вдавив газ.
Броневик тронулся с места. Изумительно мягко для своего дикого веса. «Черепа» разбегались из-под хромированного бампера. Гангстер потянулся к панели и щелкнул двумя тумблерами. Кровавый свет в салоне потух, переместившись за пределы корпуса. Концентрированный ярко-красный свет вязким потоком струился из-под днища «доджа» на асфальт. При этом подсветка часто пульсировала, точно в такт биению огромного металлического сердца, — клапаны, цилиндры, в полном заводском комплекте.
Набирая скорость, «додж» мчался сквозь Мертвую Гавань. Офис остался позади. Дальше с каждой секундой. Курт об этом ничуть не жалел. Сиденье под ним мягко дрожало. Вперед уходила прямая, ровная дорога. Утробный рев броневика разносился далеко по округе. Холодные, сонные особняки проносились за темными стеклами. Аборигены стонали, ворочались в пыльном саване и, не приходя в себя, вновь погружались в беспробудную дрему. Ничто не могло потревожить этот сон. Особняки провожали бронированного «барашка» раздраженными взглядами, зажимали уши подопечным и, едва те подавали малейшие признаки жизни, тщательно кутали в пласты одеял — мягкие, неодолимые путы.
Впереди показался блокпост «игрушечной полиции».
«Додж» загодя известил о себе бешеным ревом. Распознав в источнике шума не банду мотоциклистов, а орденский флагман, часовые попытались броситься наутек. Они-то решили, что Череп прибыл по их души.
— Недоноски, — буркнул гангстер.
Он затормозил, по-видимому собираясь остановиться и показать где раки зимуют. Затем, передумав («времени в обрез, а опаздывать нехорошо»), вновь прибавил газу. «Додж Вортекс» довольно взревел. КПП пронесся мимо. Какие-то секунды, и человеческие фигурки исчезли из виду.
Так, незаметно, Мертвая Гавань осталась позади.
Гетто раскинуло свои широкие, залитые неоном, светом фонарей и витрин, зловещие объятия. Над лабиринтом улиц вздымалось желтое пульсирующее марево. Казалось, у города также имелось собственное, древнее и полумертвое сердце, без конца гоняющее по затхлым венам вонючую кровь — помои, дешевые синтетические наркотики, антисанитарию и порок.
Уличное движение к этому позднему часу практически исчерпало себя. Броневик уверенно пробирался вперед, подрезал и обгонял. В это время, в этих местах ему не было равных (если, разумеется, в Ульях не решат, что «нижние» истосковались по военному положению и пора выпускать на улицы танки). «Барашек» выезжал на встречную полосу, спихивал туда другие машины, игнорировал светофоры — в общем, нарушал где только можно.
На памяти Курта Череп ни разу не прибегал к помощи бортового компьютера. Всегда водил сам, причем отменно. Крутил руль, нажимал педали. Разве что забывал переключать повороты. Но глыба брони на дороге намертво приковывала к себе всеобщее внимание, и поэтому за ее траекториями следили с особым тщанием. Никому не хотелось быть запечатанным внутри собственной машины, расплющенной наподобие консервной банки. Вероятно, поэтому за всю поездку не произошло ни одного ДТП.
Как гангстер ни старался. Оскалившись, с очевидным мастерством он перемещался по асфальтовым полосам. Давил на газ, остервенело изводил рычаг скоростей. Получал от езды откровенное удовольствие. «… С автопилотом ездят лишь сопливые болваны, — говаривал, бывало, Череп. — Слюнтяи и маменькины сынки!» Курт, хотя и не относил себя к указанным персоналиям, на всякий случай пристегнулся ремнем безопасности. Ему не в первый раз казалось, что за рулем — неизлечимый безумец.
Приборы бросали на лицо гангстера зловещие зеленые отблески. Тахометр, оставшиеся литры. На правой щеке — спидометр, километры в час. Никак не меньше восьмидесяти. В блестящих стеклах очков — все упомянутое и, наложенное на зеленую подсветку, полотно дороги. Пунктирная полоса.
Неоновые огни сливались в кипящие разноцветные полосы. Жуткое кислотное марево. На сетчатке, даже когда «штатный киллер» отводил глаза, продолжали плясать яркие пятна. Токсичные ожоги. Если разглядывать городские огни непозволительно долго, казалось, можно запросто ослепнуть. Старые Волки твердили это щенкам, но лишь сейчас Курт понял, что они имели в виду. Город поглотит его, не заметив. Походя.
Мегаполис расстреливал небо кислотными дождями; «додж» утробно ревел; Череп, скалясь, жал на педали. В этом состояло ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Непостижимый миг сущего. Он не повторится, и это заведомо прекрасно.
Броневик сменил гнев на милость — видимо, также прочувствовав момент. В салоне заметно потеплело. Лапы не коченели, дыхание стало привычно невидимым. Бортовой компьютер выдавал ту же отметку: 20 по Цельсию.
Отвернувшись от неоновых огней, Курт взглянул под Купол. Там, как всегда, переливалось всеми цветами радуги урбанистическое сияние. Голографическая реклама. Взятое на веру ошибочное предположение, будто предложение порождает спрос. Взгляд выхватывал из общей массы отдельные фразы и образы. «Ультравыгодное предложение!», «Спешите, только у нас…», «… ДВЕ упаковки нашего порошка, ТРЕТЬЮ вы получите…», «VIР-предложение!», «Умеренные ЦЕНЫ!», «Бэйт» — не оставьте крысам ни единого шанса!», «Распродажа!». Красивые лица и тела, стерильные унитазы, подтянутые животы, дохлые крысы, прыщи, холодильники и имплантаты, свежий альбом группы «Тухлые яйца»… От этого сумасшествия голова шла кругом. Курт по-прежнему воспринимал эту информационную какофонию близко к сердцу, тогда как бывалые аборигены с детства приспосабливались не обращать на рекламу внимания. Пресытившись никчемной информацией, мозг начинал давать сбои.
«Информационная депрессия» — последний писк моды в бизнесе психоанализа.
Что касается тротуаров, то безволосых там наблюдалось рекордно низкое число. Пик ночной жизни. До рассвета далеко, для дармового шампанского и бесплатного входа — слишком поздно. Уважающие себя тусовщики успели набиться в клубы еще до полуночи. Поэтому на улицах наблюдались группки и пары, в чьи планы рассвет не входил: шаткая походка, размашистые движения. Гуляки, достигшие кондиции непозволительно рано или непозволительно быстро. Результат один — их наверняка просили «освободить помещение». Кто-кто блевал прямо на улице. Этими гражданами настойчиво интересовались путаны (цвет ночного Гетто, кривое зеркало дневного пуританства: любой возраст и раса; девицы, парни, трансвеститы, киборги с непристойными имплантатами), уличная шпана и легавые. Полицейские преследовали те же цели, что и иные категории «ночных стервятников». Порой представители разных профессий вступали в союзы — краткосрочные, крайне непрочные сообщества, распадающиеся сразу после того, как была достигнута общая цель (и вот уже недавние союзники рвут друг дружке глотки из-за лишнего куска добычи). Проститутки заманивали нетрезвых прохожих в подворотни, где их обрабатывали легавые либо шпана. Сами путаны предпочитали работать с полицейскими, так как те отличались более-менее приличными манерами (все проститутки приходят в неописуемый восторг от «воспитанных джентльменов»), хотя и требовали более высокий «гонорар». Шпана же могла и вовсе оставить ни с чем.
Все эти шакалы замирали и оборачивались, когда мимо проезжал черный «Додж Вортекс». Все они прекрасно знали, кому принадлежит бронированная «торпеда». Шпана считала «черепов» бандитской элитой — вероятно, благодаря эффектному имиджу (черная кожа, бритые головы, свирепый норов). Однако Череп не набирал бойцов из подворотен. Он всегда говорил, что «…образование и приличные семьи еще никому в нашем деле не мешали. Грязь так и останется грязью, даже если одета от Армани…».
Броневик беспрепятственно приближался к месту встречи. Тихий район. Не отличавшийся, впрочем, добропорядочностью нравов. Здесь дела проворачивались тайком, скрытыми во мраке руками. Бессчетная масса подворотен и тупичков. Мини-Клоповник. Для особо любопытствующих.
Череп нехотя сбавил скорость. Хитросплетения узких улочек — не самое подходящее место для громоздкого «доджа». Едва-едва хватало места для маневра. Фары выхватывали из тьмы приземистые строения, отражались в темных окнах. Сон, морок, пустота. Если где-то в Гетто и находилось идеальное место для гангстерских «стрелок», то явно где-то неподалеку. «Как бы не развалить чего-то ненароком», — проворчал Череп, выворачивая руль. «Барашек» глухо рычал. Ему не нравилось в такой тесноте.
Курт его понимал.
Пару раз, бормоча ругательства, Глава Ордена сверялся с бортовым компьютером. Изучал карту on-line. Заблудиться в этом лабиринте было немудрено даже старожилам. «Кто так строит? — скрежетал зубами Череп. — Идиоты… Кореш тоже хорош — забивать „стрелку“ в такой дыре. Он бы еще в Клоповник поехал. Придурок…» Если глава Ордена и посещал прежде это место (учитывая рассуждения о том, достаточно ли переулок «глухой»), то с тех пор утекло немало чужой крови. С другой стороны, не мог же Череп простодушно признаться, что в обитаемом Гетто (не считая Клоповника и Запретного города) существует хотя бы один переулок, ему неизвестный? Потому-то карта пришлась весьма кстати.
Глава Ордена притормаживал, пристально изучал таблички с названиями улиц. Феноменальная редкость: таблички, как правило, либо отсутствовали, либо их камуфлировали многолетние пласты граффити — примитивное, варварское искусство, излишний раз подтверждающее, что в кремниевый век «человек прямоходящий» столь же недалек от примата, как и первые пещерные люди. Видные антропологи, обнаружившие катастрофическую неприспособленность нынешнего homo к внешнему миру (без машин, обустраивающих его жизнь, человек ни на что не годился), получили бы в этих трущобах наглядные подтверждения своим выводам. Казалось, над стенами домов поработала свора неандертальцев, вооруженных баллонами с аэрозольной краской. Они, шумные и недалекие особи, поставили перед собой целью создание великого шедевра — иллюстрированного атласа «От половой анатомии и андерграунда до…». Собственно, похабными картинами «шедевр» исчерпал себя.
Нетрудно представить негодование Черепа, когда вместо вожделенной таблички его рыщущий взгляд обнаруживал детальное, красочное, непристойно большое изображение… женского полового органа. Оно воистину не знало предела.
Неожиданно свет фар «доджа» высветил чей-то силуэт: парнишка, изготовившийся к прыжку, точно юная лань. Глава Ордена притормозил, затем поддал газу. Взять! Абориген. Источник информации. Он-то должен знать эти края. Сообразив, что его заметили, парень кинулся наутек.
— Сукин сын! — ругнулся Череп. — Не уйдешь, гаденыш!
Броневик свернул в подворотню следом за безволосым, проявляя проворность бегемота, вынужденного пробираться сквозь тропический лес.
Но парень, похоже, знал эти места очень хорошо. Новый его маневр знаменовался узкой пешеходной улочкой. Чтобы в нее протиснуться, «доджу» требовалось снести две-три кирпичные стены. Броневик, разумеется, был способен и на большее (скажем, протаранить бетонную плиту в двадцать-тридцать сантиметров), если бы гангстер панически не боялся содрать с брони краску (один пункт из короткого перечня «Страхи опасения Черепа»: «… Кто так моет, придурок?! Останется царапина, я с тебя шкуру спущу!» Все знали — он не шутит). «Додж» затормозил. Курта швырнуло на ремень безопасности. Юркая тень свернула за угол и исчезла.
В свете фар броневика, мощных, будто прожектора, безразлично плясали пылинки.
Внезапно во тьме мелькнула тощая спина. Уверившись, что гости отстали, парень, то и дело оглядываясь, перешел на шаг. «Гаденыш!!» Череп выхватил ТТ. Прикоснулся к стеклоподъемнику. Стекло не опустилось, а практически рухнуло. Бандит взвел курок, собираясь всадить в аборигена парочку пуль. Курт, отказываясь верить собственным глазам, едва успел схватить шефа за руку. Ствол уперся в бронированную крышу. Безволосый, скрежеща зубами и бешено вращая глазами, уставился на метаморфа. Глаза в глаза.
Волк ощерился; другая лапа непроизвольно напряглась — точно затвором щелкнула. Эти когти вырвали бы у Черепа трахею, вздумай тот дернуться. И — будь что будет. Но гангстер почувствовал, что смерть подкралась совсем близко. Расслабившись, глава Ордена пришел в себя так же неожиданно, как и обезумел. Взгляд гадливо ощупал волчью лапу.
— Не прикасайся ко мне! — прошипел он.
Курт и бровью не повел. Ярость по-прежнему бурлила в нем. Убедившись, что безволосый не намерен делать глупости (а паренек убрался восвояси), Курт разжал пальцы. Дурацкая ситуация. Словно глупый сон.
«Барашек» выразил неудовольствие предостерегающим шипением в динамиках. Секундой спустя салон наполнил плотный саунд: «Def Leppard».
«Animal».
Волк, не мигая, таращился на босса.
Череп был не дурак. Помедлив, он спрятал пистолет в кобуру. Вновь взялся за «баранку». Выжал сцепление, газ. «Додж» резко сорвался с места.
Остаток пути они преодолели в абсолютном молчании. Группа из Великобритании, преодолев временной барьер во многие десятилетия, пела о неразделенной любви к фауне. «Барашек» продвигался по темным улицам. Ориентируясь по картам оп-Ипе и (чудом уцелевшим) табличкам, Череп кое-как достиг искомого перекрестка. Старая школа, ветхое трехэтажное здание с выщербленными окнами, размалеванное непристойными граффити, задыхающееся в плену колючей проволоки, осталась позади.
Броневик вырулил в проулок, темный и тесный, не отличимый от предыдущих. Череп застопорил ход. «Def Leppard» заткнулись. На другой стороне перекрестка виднелся широкий обтекаемый силуэт — чей-то транспорт. Семисотый «Мерседес». Фары зажглись и потухли, точно черная пантера на мгновение раскрыла огромные желтые глаза. Глава Ордена повторил манипуляцию. («Штатному киллеру» показалось, что он угодил на конспиративную встречу агентов иностранных разведок — «Весна 41-го».)
Дверцы «мерседеса» открылись. Из машины показались четверо. Молодые, подтянутые. В строгих костюмах, один — в пальто. Вряд ли безоружны.
Курт не успел опомниться, как Череп потянулся к замку.
— Погодите, я…
— Да пошел ты, — огрызнулся гангстер.
Оказавшись вне крепкой брони, безволосый захлопнул дверь и с нарочитой неспешностью оправил полы плаща (манером, также инспирированным киноискусством, на сей раз — спагетти-вестернами). Несколько мгновений Череп и четверо «всадников» (кто еще это мог быть?) разглядывали друг друга.
Незнакомец в пальто выступил вперед. Глава Ордена шагнул Навстречу.
Нещадно матерясь, Волк открыл дверь («барашек» не сопротивлялся. Знал, что в данный момент они оба работают на благо Ордена), рефлекторно накинул на голову капюшон и быстрым шагом двинулся за Черепом, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Дивное место для ловушки.
Строения, теснившиеся на перекрестке, насчитывали три-четыре этажа. Курт вертел головой, вглядывался в темные проемы; ждал, что вот-вот сверкнет отраженным светом снайперская оптика, рассечет темноту лазерный прицел, скользнет по крыше стремительная тень. Слушал шорохи, насыщал ноздри запахами. В случае ЧП он мог предпринять очень немногое: сбить бандита с ног или попытаться пустить в ход свое единственное (не считая «врожденного») оружие — «Smith&Wesson», надежно упрятанный в патронташе. Вряд ли атакующие подойдут достаточно близко, чтобы позволить противнику пустить в ход когти и зубы. Сбить безволосого на землю и стрелять? Или — сперва стрелять, а затем повалить? В конце концов, он прежде всего — убийца и только потом — телохранитель.
Заметив Волка, «всадники» остановились. Напряглись.
Трое не представляли собою ничего особенного. Крепкие, плечистые боевики. Четвертый, во-первых, был много старше — сорок, сорок пять. Во-вторых, его глаза, его лицо, манера держаться выдавали личность, привыкшую отдавать приказы, а не исполнять. Вырядись он в рваные лохмотья, а не в прикид от Армани, его тут же выдал бы с головой взгляд.
Мужчина в пальто вытащил руку из кармана. (Курт изготовился к прыжку.) Пальцы, затянутые в черную кожу перчатки, повели в сторону Курта:
— Кто это, Череп?
Глава Ордена с раздражением покосился на мета-морфа:
— Провожатый. Один.
«Всадники» с подозрением уставились на Курта. Они пахли табаком и бензином. Порохом и оружейным маслом. Дезодоранты соперничали с запахом пота.
Еще — невероятно, но вполне явственно — пахло… страхом. «Всадники» боялись. Превосходили числом и все же… Всячески старались этого не показать.
— Это, часом, не Волк? Череп вновь взглянул на Курта. Капюшон закрывал большую часть головы.
— Парень, покажи-ка нам… лицо. — Незнакомец в пальто уверенно кивнул.
Не предпринимая ни малейших попыток исполнить просьбу, Курт посмотрел на шефа. Тот, усмехнувшись, сплюнул. Повернулся к конкурентам:
— Это метаморф.
«Всадников» передернуло; один предпринял судорожную попытку, которую вполне можно было классифицировать как «постыдное отступление». Мужчина в пальто вздрогнул, устремил на Волка напряженный взгляд, чем все и ограничилось. Ожидать, что гангстеры разбегутся, было просто глупо.
— Надо же. Никогда не видел живого метаморфа.
— Не ты один, — осклабился Череп. — Так что, будем толковать или передумал?
Незнакомец в пальто покачал головой, бросил на ближайшего из спутников небрежный взгляд. Тот полез в карман, спохватился, глянул на Курта, замедлил движение и в конце концов достал некое устройство, напоминавшее скорее карманный компьютер, нежели оружие. «Всадник» навел аппарат на Черепа и метаморфа, вдавил какую-то клавишу и вытаращился в крохотный светящийся дисплей. Это, вероятно, был портативный сканер, просвечивающий незначительные препоны (вроде одежды) в поисках крупных металлических предметов (вроде оружия).
Опустив сканер, «всадник» кивнул остальным.
— Вы просто напичканы огнестрельным железом, — сказал мужчина в пальто.
— Конечно, — кивнул Череп. — Чтобы это узнать, тебе понадобилось светить меня этой хреновиной? До статочно спросить. Я бы чистосердечно признался.
«Всадник» помолчал.
— Вооружен. На деловой «стрелке».
— Но ты ведь воспользовался сканером, — сказал глава Ордена. — Стало быть, не исключал такой возможности. Стало быть, и сам притащил с собой кучу хлопушек. Кроме того, я вооружен везде и всегда. Даже в душе.
— И не вздумайте расслабляться, пока не приберетесь как следует. А именно — подлатайте лужайки, наши и соседские, почините ворота (оборудование найдёте в подвале), замените разбитые стекла. Пулеметы, от греха подальше, лучше не трогайте. Утром вызовем специалистов.
Удрученный вздох повис в воздухе. Вслух никто из «черепов» негодования не выказал (болванов в этой компании хватало, зато глупцы почти не встречались), и все же праведное возмущение сквозило в каждом взгляде.
Курт им завидовал. Он с большей охотой остался бы здесь, варил к петлям ворота, чем мчался на загадочную «стрелку». Там, где Череп, — Смерть. Крадется по пятам. Особенно, если глава Ордена тащит с собой «самоходное биологическое оружие массового поражения» — метаморфа. Скрупулезно распространяемый секрет.
Неизвестно, на что рассчитывал Череп. Контрагент четко дал понять, что присутствие Волка весьма нежелательно. То ли глава Ордена намеревался каким-то образом скрыть присутствие Страйкера (в таком случае зачем утруждаться?), то ли сама «стрелка» представляла для гангстера не такую важность, чтобы он решил оставить телохранителя дома (опять-таки, к чему вообще тогда ехать?). То ли знал, что беседа состоится вне зависимости от того, возьмет он метаморфа с собой или же нет.
В любом случае «штатный киллер» не собирался унижаться до расспросов.
Поживем, увидим. Эта истина обозначалась отчетливее с каждым прожитым днем. Последнее время, до предела насыщенное событиями (наподобие организма, грозящего лопнуть от имплантатов), изменило внутренний мир Курта до неузнаваемости. С удивлением оборачиваясь назад, Волк не мог разглядеть собственных следов. По жизни шел кто-то другой.
Одно его не удивляло. То, что Череп приказал оставить оружие в Конторе. Нуждайся глава Ордена исключительно в «огневой поддержке», он взял бы с собой дюжину-другую бритоголовых крепышей. Уж они-то знали толк в огнестрельных игрушках. Некоторые — лучше «штатного киллера». Единственное, на что они были решительно не способны, это проносить оружие незамеченным сквозь детекторы металла и прочие устройства.
Череп проигнорировал недовольство. Развернувшись, двинулся к «доджу». Удивительно, но черная, лоснящаяся «торпеда» казалась даже массивнее «хам-мера». Масштабы впечатляли. Впечатление нарастало пропорционально тому, как сокращалась дистанция. Становилось ясно, что это — не просто автомобиль. Не просто танк. «Чудо бронетехники, совмещенное с лучшими традициями автомобилестроения! Позвонив в нашу компанию ПРЯМО СЕЙЧАС, вы получаете возможность бесплатно заказать дополнительный комплект пуленепробиваемых покрышек!» В квадратном дюйме лакированного корпуса воплощалась максимальная масса брони, какую был способен нести данный участок в частности и вся конструкция в целом, не рассыпаясь под своим сверхъестественным весом, будто выброшенный на берег кашалот. Курт гадал, каким таким образом броневик ухитрялся развивать ту неистовую скорость, что была присуща ему на запруженных транспортом кварталах Гетто. Еще большую загадку составляло количество галлонов, скрывающихся в необъятном бензобаке и сжираемых «доджем» за одну-единственную минуту езды. Вероятно, тут есть над чем призадуматься, — даже легендарному «Трасту» [1].
Не обращая ни на кого внимания, Череп подошел к водительской дверце и протянул было руку к замку. Позади раздался громкий топот чьих-то ног. Оскалившись, Курт обернулся. Когтистые пальцы сами собой распрямились, превратившись в убийственный веер. В эти секунды Волк ни о чем не думал. На дне зрачков выросли перекрестья прицела — автоматические наведение, захват, преследование. Все как положено.
Надежней, чем компьютер.
«Череп», заметив такую реакцию, затормозил и едва не покатился кубарем. Это был один из боевиков, ни в коем случае не желавший своему предводителю зла, — водитель «доджа». Курту стало стыдно за свою несдержанность. Всему виной была, очевидно, усталость, и, как следствие, высокая раздражимость.
Глава Ордена, развернувшись, смерил боевика и метаморфа пристальным взглядом.
— В чем дело?
Водитель, с опаской покосившись на «штатного киллера», неуверенно начал:
— Господин, уезжаем? Снаряжать кортеж?
— Ты прав, уезжаем, — согласился Череп. — Но без тебя. Я сам поведу.
Лицо парня вытянулось:
— Э… сами?
— Именно, — кивнул гангстер. — Не волнуйся, иди спать. Обойдемся без кортежа.
— Без кортежа?! — Парень побледнел.
— У меня что-то с произношением? — спросил Череп, в той же мере нуждавшийся в отдыхе, что и Курт. Я же ясно сказал — обойдусь без кортежа!
Парень попятился, развернулся и припустил восвояси.
Его удивление было вполне объяснимо. Чтобы глава группировки — в самый неблагоприятный момент, разгар гангстерской войны — ехал куда-то на ночь глядя, да еще и без сопровождения?! Случай и впрямь небывалый. Он наверняка займет место в хрониках Ордена. Не исключено, как назидание.
Новому поколению бандитов. Будущим главарям.
Череп открыл дверь. Тяжелую, бронированную, точь-в-точь сейф швейцарского производства.
У Курта возникло такое же чувство — что его, по примеру Гудини, вот-вот запрут в этом несгораемом шкафу и выбросят ключ. Из салона «доджа» на асфальт щедро лился багровый свет. Глава Ордена, однако, пока что не был уличен в любительской фотосъемке и, соответственно, проявке пленок. Изнутри же броневик, казалось, более всего подходил для этого занятия.
Поежившись, Курт опустился на пассажирское сиденье. Дверца на удивление легко поддалась незначительному усилию, едва не отдавив пальцы.
— Сволочь! — выругался Курт. — Знаю, ты меня ненавидишь. Наши чувства взаимны. Но не волнуйся, я не надолго. Поэтому будь хорошей девочкой… или мальчиком. Если, конечно, не хочешь кускового сахарку в бензобак.
«Додж» издал глухое рычание.
— Овцы не умеют рычать, — усмехнулся Волк.
Череп сел за руль. Натуральная кожа сиденья захрустела под весом бандита. Обстановка в салоне мгновенно разрядилась. «Штатному киллеру» на сей раз мерещилось, что он попал в морозильную камеру, битком набитую свежим, еще кровоточащим мясом. Даже лапы начали мерзнуть.
— Почему так холодно? — спросил Курт. Дыхание превращалось в белый пар.
— Холодно? — Гангстер указал на монитор бортового компьютера. — Двадцать по Цельсию. Как в печке. И, кстати, зачем хлопать дверью? Не холодильник ведь.
— Не сказал бы, — проворчал Курт, потирая озябшие пальцы. — Тот еще гроб…
— Не обижай «барашка», — осклабился Череп и любовно прикоснулся к панели. Волк еще не видел, чтобы гангстер с аналогичной заботой относился к людям (включая подчиненных). — Времени у нас в обрез, а опаздывать нехорошо…
Он вставил чип-ключ. Зажигание. «Додж» издал утробный рык — сытый, холеный монстр, откормленный наилучшим маслом («Мобил» — тигр под вашим капотом!»). Пахнуло высокооктановым горючим. Резкий запах набился в волчьи ноздри. Курт чудом не чихнул. Не хватало еще заляпать соплями «торпеду» — ни Череп, ни «барашек» ему никогда не простят.
Череп взялся за руль, выжал сцепление, отпустил, медленно вдавив газ.
Броневик тронулся с места. Изумительно мягко для своего дикого веса. «Черепа» разбегались из-под хромированного бампера. Гангстер потянулся к панели и щелкнул двумя тумблерами. Кровавый свет в салоне потух, переместившись за пределы корпуса. Концентрированный ярко-красный свет вязким потоком струился из-под днища «доджа» на асфальт. При этом подсветка часто пульсировала, точно в такт биению огромного металлического сердца, — клапаны, цилиндры, в полном заводском комплекте.
Набирая скорость, «додж» мчался сквозь Мертвую Гавань. Офис остался позади. Дальше с каждой секундой. Курт об этом ничуть не жалел. Сиденье под ним мягко дрожало. Вперед уходила прямая, ровная дорога. Утробный рев броневика разносился далеко по округе. Холодные, сонные особняки проносились за темными стеклами. Аборигены стонали, ворочались в пыльном саване и, не приходя в себя, вновь погружались в беспробудную дрему. Ничто не могло потревожить этот сон. Особняки провожали бронированного «барашка» раздраженными взглядами, зажимали уши подопечным и, едва те подавали малейшие признаки жизни, тщательно кутали в пласты одеял — мягкие, неодолимые путы.
Впереди показался блокпост «игрушечной полиции».
«Додж» загодя известил о себе бешеным ревом. Распознав в источнике шума не банду мотоциклистов, а орденский флагман, часовые попытались броситься наутек. Они-то решили, что Череп прибыл по их души.
— Недоноски, — буркнул гангстер.
Он затормозил, по-видимому собираясь остановиться и показать где раки зимуют. Затем, передумав («времени в обрез, а опаздывать нехорошо»), вновь прибавил газу. «Додж Вортекс» довольно взревел. КПП пронесся мимо. Какие-то секунды, и человеческие фигурки исчезли из виду.
Так, незаметно, Мертвая Гавань осталась позади.
Гетто раскинуло свои широкие, залитые неоном, светом фонарей и витрин, зловещие объятия. Над лабиринтом улиц вздымалось желтое пульсирующее марево. Казалось, у города также имелось собственное, древнее и полумертвое сердце, без конца гоняющее по затхлым венам вонючую кровь — помои, дешевые синтетические наркотики, антисанитарию и порок.
Уличное движение к этому позднему часу практически исчерпало себя. Броневик уверенно пробирался вперед, подрезал и обгонял. В это время, в этих местах ему не было равных (если, разумеется, в Ульях не решат, что «нижние» истосковались по военному положению и пора выпускать на улицы танки). «Барашек» выезжал на встречную полосу, спихивал туда другие машины, игнорировал светофоры — в общем, нарушал где только можно.
На памяти Курта Череп ни разу не прибегал к помощи бортового компьютера. Всегда водил сам, причем отменно. Крутил руль, нажимал педали. Разве что забывал переключать повороты. Но глыба брони на дороге намертво приковывала к себе всеобщее внимание, и поэтому за ее траекториями следили с особым тщанием. Никому не хотелось быть запечатанным внутри собственной машины, расплющенной наподобие консервной банки. Вероятно, поэтому за всю поездку не произошло ни одного ДТП.
Как гангстер ни старался. Оскалившись, с очевидным мастерством он перемещался по асфальтовым полосам. Давил на газ, остервенело изводил рычаг скоростей. Получал от езды откровенное удовольствие. «… С автопилотом ездят лишь сопливые болваны, — говаривал, бывало, Череп. — Слюнтяи и маменькины сынки!» Курт, хотя и не относил себя к указанным персоналиям, на всякий случай пристегнулся ремнем безопасности. Ему не в первый раз казалось, что за рулем — неизлечимый безумец.
Приборы бросали на лицо гангстера зловещие зеленые отблески. Тахометр, оставшиеся литры. На правой щеке — спидометр, километры в час. Никак не меньше восьмидесяти. В блестящих стеклах очков — все упомянутое и, наложенное на зеленую подсветку, полотно дороги. Пунктирная полоса.
Неоновые огни сливались в кипящие разноцветные полосы. Жуткое кислотное марево. На сетчатке, даже когда «штатный киллер» отводил глаза, продолжали плясать яркие пятна. Токсичные ожоги. Если разглядывать городские огни непозволительно долго, казалось, можно запросто ослепнуть. Старые Волки твердили это щенкам, но лишь сейчас Курт понял, что они имели в виду. Город поглотит его, не заметив. Походя.
Мегаполис расстреливал небо кислотными дождями; «додж» утробно ревел; Череп, скалясь, жал на педали. В этом состояло ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Непостижимый миг сущего. Он не повторится, и это заведомо прекрасно.
Броневик сменил гнев на милость — видимо, также прочувствовав момент. В салоне заметно потеплело. Лапы не коченели, дыхание стало привычно невидимым. Бортовой компьютер выдавал ту же отметку: 20 по Цельсию.
Отвернувшись от неоновых огней, Курт взглянул под Купол. Там, как всегда, переливалось всеми цветами радуги урбанистическое сияние. Голографическая реклама. Взятое на веру ошибочное предположение, будто предложение порождает спрос. Взгляд выхватывал из общей массы отдельные фразы и образы. «Ультравыгодное предложение!», «Спешите, только у нас…», «… ДВЕ упаковки нашего порошка, ТРЕТЬЮ вы получите…», «VIР-предложение!», «Умеренные ЦЕНЫ!», «Бэйт» — не оставьте крысам ни единого шанса!», «Распродажа!». Красивые лица и тела, стерильные унитазы, подтянутые животы, дохлые крысы, прыщи, холодильники и имплантаты, свежий альбом группы «Тухлые яйца»… От этого сумасшествия голова шла кругом. Курт по-прежнему воспринимал эту информационную какофонию близко к сердцу, тогда как бывалые аборигены с детства приспосабливались не обращать на рекламу внимания. Пресытившись никчемной информацией, мозг начинал давать сбои.
«Информационная депрессия» — последний писк моды в бизнесе психоанализа.
Что касается тротуаров, то безволосых там наблюдалось рекордно низкое число. Пик ночной жизни. До рассвета далеко, для дармового шампанского и бесплатного входа — слишком поздно. Уважающие себя тусовщики успели набиться в клубы еще до полуночи. Поэтому на улицах наблюдались группки и пары, в чьи планы рассвет не входил: шаткая походка, размашистые движения. Гуляки, достигшие кондиции непозволительно рано или непозволительно быстро. Результат один — их наверняка просили «освободить помещение». Кто-кто блевал прямо на улице. Этими гражданами настойчиво интересовались путаны (цвет ночного Гетто, кривое зеркало дневного пуританства: любой возраст и раса; девицы, парни, трансвеститы, киборги с непристойными имплантатами), уличная шпана и легавые. Полицейские преследовали те же цели, что и иные категории «ночных стервятников». Порой представители разных профессий вступали в союзы — краткосрочные, крайне непрочные сообщества, распадающиеся сразу после того, как была достигнута общая цель (и вот уже недавние союзники рвут друг дружке глотки из-за лишнего куска добычи). Проститутки заманивали нетрезвых прохожих в подворотни, где их обрабатывали легавые либо шпана. Сами путаны предпочитали работать с полицейскими, так как те отличались более-менее приличными манерами (все проститутки приходят в неописуемый восторг от «воспитанных джентльменов»), хотя и требовали более высокий «гонорар». Шпана же могла и вовсе оставить ни с чем.
Все эти шакалы замирали и оборачивались, когда мимо проезжал черный «Додж Вортекс». Все они прекрасно знали, кому принадлежит бронированная «торпеда». Шпана считала «черепов» бандитской элитой — вероятно, благодаря эффектному имиджу (черная кожа, бритые головы, свирепый норов). Однако Череп не набирал бойцов из подворотен. Он всегда говорил, что «…образование и приличные семьи еще никому в нашем деле не мешали. Грязь так и останется грязью, даже если одета от Армани…».
Броневик беспрепятственно приближался к месту встречи. Тихий район. Не отличавшийся, впрочем, добропорядочностью нравов. Здесь дела проворачивались тайком, скрытыми во мраке руками. Бессчетная масса подворотен и тупичков. Мини-Клоповник. Для особо любопытствующих.
Череп нехотя сбавил скорость. Хитросплетения узких улочек — не самое подходящее место для громоздкого «доджа». Едва-едва хватало места для маневра. Фары выхватывали из тьмы приземистые строения, отражались в темных окнах. Сон, морок, пустота. Если где-то в Гетто и находилось идеальное место для гангстерских «стрелок», то явно где-то неподалеку. «Как бы не развалить чего-то ненароком», — проворчал Череп, выворачивая руль. «Барашек» глухо рычал. Ему не нравилось в такой тесноте.
Курт его понимал.
Пару раз, бормоча ругательства, Глава Ордена сверялся с бортовым компьютером. Изучал карту on-line. Заблудиться в этом лабиринте было немудрено даже старожилам. «Кто так строит? — скрежетал зубами Череп. — Идиоты… Кореш тоже хорош — забивать „стрелку“ в такой дыре. Он бы еще в Клоповник поехал. Придурок…» Если глава Ордена и посещал прежде это место (учитывая рассуждения о том, достаточно ли переулок «глухой»), то с тех пор утекло немало чужой крови. С другой стороны, не мог же Череп простодушно признаться, что в обитаемом Гетто (не считая Клоповника и Запретного города) существует хотя бы один переулок, ему неизвестный? Потому-то карта пришлась весьма кстати.
Глава Ордена притормаживал, пристально изучал таблички с названиями улиц. Феноменальная редкость: таблички, как правило, либо отсутствовали, либо их камуфлировали многолетние пласты граффити — примитивное, варварское искусство, излишний раз подтверждающее, что в кремниевый век «человек прямоходящий» столь же недалек от примата, как и первые пещерные люди. Видные антропологи, обнаружившие катастрофическую неприспособленность нынешнего homo к внешнему миру (без машин, обустраивающих его жизнь, человек ни на что не годился), получили бы в этих трущобах наглядные подтверждения своим выводам. Казалось, над стенами домов поработала свора неандертальцев, вооруженных баллонами с аэрозольной краской. Они, шумные и недалекие особи, поставили перед собой целью создание великого шедевра — иллюстрированного атласа «От половой анатомии и андерграунда до…». Собственно, похабными картинами «шедевр» исчерпал себя.
Нетрудно представить негодование Черепа, когда вместо вожделенной таблички его рыщущий взгляд обнаруживал детальное, красочное, непристойно большое изображение… женского полового органа. Оно воистину не знало предела.
Неожиданно свет фар «доджа» высветил чей-то силуэт: парнишка, изготовившийся к прыжку, точно юная лань. Глава Ордена притормозил, затем поддал газу. Взять! Абориген. Источник информации. Он-то должен знать эти края. Сообразив, что его заметили, парень кинулся наутек.
— Сукин сын! — ругнулся Череп. — Не уйдешь, гаденыш!
Броневик свернул в подворотню следом за безволосым, проявляя проворность бегемота, вынужденного пробираться сквозь тропический лес.
Но парень, похоже, знал эти места очень хорошо. Новый его маневр знаменовался узкой пешеходной улочкой. Чтобы в нее протиснуться, «доджу» требовалось снести две-три кирпичные стены. Броневик, разумеется, был способен и на большее (скажем, протаранить бетонную плиту в двадцать-тридцать сантиметров), если бы гангстер панически не боялся содрать с брони краску (один пункт из короткого перечня «Страхи опасения Черепа»: «… Кто так моет, придурок?! Останется царапина, я с тебя шкуру спущу!» Все знали — он не шутит). «Додж» затормозил. Курта швырнуло на ремень безопасности. Юркая тень свернула за угол и исчезла.
В свете фар броневика, мощных, будто прожектора, безразлично плясали пылинки.
Внезапно во тьме мелькнула тощая спина. Уверившись, что гости отстали, парень, то и дело оглядываясь, перешел на шаг. «Гаденыш!!» Череп выхватил ТТ. Прикоснулся к стеклоподъемнику. Стекло не опустилось, а практически рухнуло. Бандит взвел курок, собираясь всадить в аборигена парочку пуль. Курт, отказываясь верить собственным глазам, едва успел схватить шефа за руку. Ствол уперся в бронированную крышу. Безволосый, скрежеща зубами и бешено вращая глазами, уставился на метаморфа. Глаза в глаза.
Волк ощерился; другая лапа непроизвольно напряглась — точно затвором щелкнула. Эти когти вырвали бы у Черепа трахею, вздумай тот дернуться. И — будь что будет. Но гангстер почувствовал, что смерть подкралась совсем близко. Расслабившись, глава Ордена пришел в себя так же неожиданно, как и обезумел. Взгляд гадливо ощупал волчью лапу.
— Не прикасайся ко мне! — прошипел он.
Курт и бровью не повел. Ярость по-прежнему бурлила в нем. Убедившись, что безволосый не намерен делать глупости (а паренек убрался восвояси), Курт разжал пальцы. Дурацкая ситуация. Словно глупый сон.
«Барашек» выразил неудовольствие предостерегающим шипением в динамиках. Секундой спустя салон наполнил плотный саунд: «Def Leppard».
«Animal».
Волк, не мигая, таращился на босса.
Череп был не дурак. Помедлив, он спрятал пистолет в кобуру. Вновь взялся за «баранку». Выжал сцепление, газ. «Додж» резко сорвался с места.
Остаток пути они преодолели в абсолютном молчании. Группа из Великобритании, преодолев временной барьер во многие десятилетия, пела о неразделенной любви к фауне. «Барашек» продвигался по темным улицам. Ориентируясь по картам оп-Ипе и (чудом уцелевшим) табличкам, Череп кое-как достиг искомого перекрестка. Старая школа, ветхое трехэтажное здание с выщербленными окнами, размалеванное непристойными граффити, задыхающееся в плену колючей проволоки, осталась позади.
Броневик вырулил в проулок, темный и тесный, не отличимый от предыдущих. Череп застопорил ход. «Def Leppard» заткнулись. На другой стороне перекрестка виднелся широкий обтекаемый силуэт — чей-то транспорт. Семисотый «Мерседес». Фары зажглись и потухли, точно черная пантера на мгновение раскрыла огромные желтые глаза. Глава Ордена повторил манипуляцию. («Штатному киллеру» показалось, что он угодил на конспиративную встречу агентов иностранных разведок — «Весна 41-го».)
Дверцы «мерседеса» открылись. Из машины показались четверо. Молодые, подтянутые. В строгих костюмах, один — в пальто. Вряд ли безоружны.
Курт не успел опомниться, как Череп потянулся к замку.
— Погодите, я…
— Да пошел ты, — огрызнулся гангстер.
Оказавшись вне крепкой брони, безволосый захлопнул дверь и с нарочитой неспешностью оправил полы плаща (манером, также инспирированным киноискусством, на сей раз — спагетти-вестернами). Несколько мгновений Череп и четверо «всадников» (кто еще это мог быть?) разглядывали друг друга.
Незнакомец в пальто выступил вперед. Глава Ордена шагнул Навстречу.
Нещадно матерясь, Волк открыл дверь («барашек» не сопротивлялся. Знал, что в данный момент они оба работают на благо Ордена), рефлекторно накинул на голову капюшон и быстрым шагом двинулся за Черепом, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Дивное место для ловушки.
Строения, теснившиеся на перекрестке, насчитывали три-четыре этажа. Курт вертел головой, вглядывался в темные проемы; ждал, что вот-вот сверкнет отраженным светом снайперская оптика, рассечет темноту лазерный прицел, скользнет по крыше стремительная тень. Слушал шорохи, насыщал ноздри запахами. В случае ЧП он мог предпринять очень немногое: сбить бандита с ног или попытаться пустить в ход свое единственное (не считая «врожденного») оружие — «Smith&Wesson», надежно упрятанный в патронташе. Вряд ли атакующие подойдут достаточно близко, чтобы позволить противнику пустить в ход когти и зубы. Сбить безволосого на землю и стрелять? Или — сперва стрелять, а затем повалить? В конце концов, он прежде всего — убийца и только потом — телохранитель.
Заметив Волка, «всадники» остановились. Напряглись.
Трое не представляли собою ничего особенного. Крепкие, плечистые боевики. Четвертый, во-первых, был много старше — сорок, сорок пять. Во-вторых, его глаза, его лицо, манера держаться выдавали личность, привыкшую отдавать приказы, а не исполнять. Вырядись он в рваные лохмотья, а не в прикид от Армани, его тут же выдал бы с головой взгляд.
Мужчина в пальто вытащил руку из кармана. (Курт изготовился к прыжку.) Пальцы, затянутые в черную кожу перчатки, повели в сторону Курта:
— Кто это, Череп?
Глава Ордена с раздражением покосился на мета-морфа:
— Провожатый. Один.
«Всадники» с подозрением уставились на Курта. Они пахли табаком и бензином. Порохом и оружейным маслом. Дезодоранты соперничали с запахом пота.
Еще — невероятно, но вполне явственно — пахло… страхом. «Всадники» боялись. Превосходили числом и все же… Всячески старались этого не показать.
— Это, часом, не Волк? Череп вновь взглянул на Курта. Капюшон закрывал большую часть головы.
— Парень, покажи-ка нам… лицо. — Незнакомец в пальто уверенно кивнул.
Не предпринимая ни малейших попыток исполнить просьбу, Курт посмотрел на шефа. Тот, усмехнувшись, сплюнул. Повернулся к конкурентам:
— Это метаморф.
«Всадников» передернуло; один предпринял судорожную попытку, которую вполне можно было классифицировать как «постыдное отступление». Мужчина в пальто вздрогнул, устремил на Волка напряженный взгляд, чем все и ограничилось. Ожидать, что гангстеры разбегутся, было просто глупо.
— Надо же. Никогда не видел живого метаморфа.
— Не ты один, — осклабился Череп. — Так что, будем толковать или передумал?
Незнакомец в пальто покачал головой, бросил на ближайшего из спутников небрежный взгляд. Тот полез в карман, спохватился, глянул на Курта, замедлил движение и в конце концов достал некое устройство, напоминавшее скорее карманный компьютер, нежели оружие. «Всадник» навел аппарат на Черепа и метаморфа, вдавил какую-то клавишу и вытаращился в крохотный светящийся дисплей. Это, вероятно, был портативный сканер, просвечивающий незначительные препоны (вроде одежды) в поисках крупных металлических предметов (вроде оружия).
Опустив сканер, «всадник» кивнул остальным.
— Вы просто напичканы огнестрельным железом, — сказал мужчина в пальто.
— Конечно, — кивнул Череп. — Чтобы это узнать, тебе понадобилось светить меня этой хреновиной? До статочно спросить. Я бы чистосердечно признался.
«Всадник» помолчал.
— Вооружен. На деловой «стрелке».
— Но ты ведь воспользовался сканером, — сказал глава Ордена. — Стало быть, не исключал такой возможности. Стало быть, и сам притащил с собой кучу хлопушек. Кроме того, я вооружен везде и всегда. Даже в душе.