Страница:
Внешность Старика (а это, конечно, был он — собственной виртуальной персоной) впечатляла. Избранному образу соответствовало все, начиная с кожаных сандалий и заканчивая ремешком, перехватившим седую гриву поперек высокого лба.
Вместе с тем Курт не спешил поддаваться иллюзии. Это, в конечном счете, обычный обман. Бесплотная матрица, виртуальная пустышка. «Всадник апокалипсиса» мог бы явиться в образе трехметрового колосса, античного бога, в то время как его истинное тело, дряхлое и немощное, покоилось на больничной койке, подключенное к аппарату жизнеобеспечения…
Но определенного эффекта матрица достигла. Она отражала самосознание Старика в той же мере, в какой относилась к откровенному фарсу. Конфигурация не имела значения в киберспейсе.
Глава «Всадников» замер, сложил крепкие руки на еще более могучей груди. Незваные гости его не очень-то обрадовали.
Череп вонзил в противника наэлектризованный взгляд. Старик ответил тем же. Еще чуть-чуть, и в конструкте замелькают молнии. Глава Ордена хранил молчание. Плечи и спина напряглись настолько, что, казалось, их армировали сталью. Очевидно, бандит не ожидал застать конкурента таким: отнюдь не беспомощной жертвой. Тем не менее «не ожидал» исчерпывающе описывало состояние Черепа. Ни обеспокоен, ни обескуражен.
Именно он, Череп, был хозяином положения.
Ведь это его вирус трудился снаружи.
05:49…
Курт подавил желание пошевелиться.
На него не обращали никакого внимания. Отчасти даже обидно.
— Что ж, вот и ты… — произнес Старик. — Ничуть не изменился.
Голос звучал глубоко и раскатисто — странно для Сети.
Глава Ордена осклабился:
Смею заверить, в реальности я выгляжу еще лучше. А ты, как мне кажется, совсем сдал. Когда мы виделись в последний раз, тебя еще не покинуло представление о должной мере вещей… Эта могучая матрица, — Череп повел рукой в сторону конкурента, — так я дышит здоровьем. Виртуальным здоровьем. Значит, снаружи дела приняли паршивый оборот…
Чьими стараниями?! — неожиданно огрызнулся «всадник».
Ты знал, что этот миг настанет. Я поклялся, что уничтожу тебя, и я сдержу клятву. Во что бы то ни стало. Даже если мне самому придется здесь остаться. — Голос гангстера громыхал и лязгал, словно гантели в металлической бочке.
Курт навострил уши. Что же получается? Эти двое были знакомы и прежде? Поражало не столько это предположение (все большие люди знакомы — в той или иной степени), сколько тот факт, что меж ними успели сложиться некие отношения. Причем не самые, мягко выражаясь, приятные. «… Поклялся, что уничтожу тебя…» — такие клятвы раздают не из-за отдавленной ноги и даже не из-за разбитого носа… В особенности столь обязательными (во всем, что затрагивало отмщение и самолюбие) субъектами, как Череп. Вместе с тем куда больше Волка насторожило заявление касательно того, что «…самому придется здесь остаться». Курт испытывал большие сомнения, что при таком повороте событий ему дозволят покинуть конструкт… Но если и дозволят… Что дальше? Как вытащить «инсультную бомбу» из головы?
— Да. Похоже, этот день действительно настал… Ты прав, я об этом знал. Тебя нельзя недооценивать. Ни когда нельзя недооценивать…
Старик говорил медленно, печально. Глава Ордена выпрямился, излучая восторг. Это был его момент, он упивался триумфом.
Странно, но Курт не мог и подумать, что Череп способен на столь сильные чувства. В представлении «штатного киллера» он более походил на живого мертвеца, ловко орудующего пистолетами.
— Ты пришел и притащил с собой орудие моего уничтожения. Не метаморфа, что прячется в тени. Здесь эта машина убийства ничем не отличается от простых обывателей… Ледоруб. Я слышу, как он скребется… — «Всадник» склонил к плечу голову, будто действительно прислушивался. — Роет и сверлит, рвется в мой дом… Стены долго не выдержат. Уже недолго…
Волк невольно прислушался. Нет, ни звука. Лишь половицы.
А Старик, напротив, не испытывал сомнений.
— Сущий кошмар! Уберите это, слышите?! Он вгрызается мне в уши, проникает в мой мозг! — Гангстер поднял руки, зажал уши.
Контраст был разителен. Могучая, античная матрица — и жалкий, почти умалишенный старик. Истинную суть скрыть невозможно. Безумие рвалось наружу, сквозило в глазах и сквозь зубы, ложилось невидимой татуировкой поверх мощных мускулов…
Череп прищурился. Улыбка увяла, как роза на арктическом морозе. Слишком легкая победа. Безвкусная, пресная.
04:51…
Глава «Всадников» продолжал корчиться в конвульсиях. Огромное тело сотрясали судороги, так не соответствовавшие впечатляющей внешности. Как это нередко бывает, она оказалась обманчивой. Казалось, еще немного, и матрица, представлявшая слепок античной статуи, треснет, разойдется по швам. В зияющих дырах покажется истинный Старик — жалкий, беспомощный…
Курт занервничал. Вот и все. Что дальше? Они так и будут ждать, созерцая это убожество, еще… 04:39… минут? Эти четыре минуты наверняка покажутся вечностью… Потом откроется портал, и Череп скомандует EXITни выберутся наружу, оставляя позади, в смертельной ловушке, душевнобольного…
Такая победа не могла считаться победой — в общепринятом смысле.
Тем не менее Курт знал босса достаточно, чтобы не испытывать ни малейших сомнений. Глава Ордена не отступит. Дело будет сделано. Вероятно, Череп возьмет с метаморфа слово: не рассказывать никому, ни при каких обстоятельствах…
Курт вздрогнул, поняв, что размечтался. До конца еще далековато. А победа (если она вообще будет) отнюдь не покажется легкой. Не исключено, им самим предстоит приложить изрядные усилия, чтобы выбраться живыми из массива…
Потому что со Стариком происходили странные, в высшей степени загадочные метаморфозы. Виртуальная матрица и впрямь трещала по швам. Вот только в дырах проглядывал не беспомощный, не жалкий, а, напротив, вполне дееспособный, даже жутковатый субъект. Еще более впечатляющий, нежели античные мускулы.
Правдоподобность происходящего ошеломляла. Волк даже забыл, что все это — не наяву, а в виртуальности, воображаемом мире, «машинном сне»… Впрочем, забыться было немудрено. Такое не каждый день видишь. Разве что по головизору, в фантастических фильмах — до жути искренних и убедительных. Вот только, рассматривая объемные картинки (сколь бы убедительными те ни казались), при всем желании не спутаешь реальность и голограмму. Когда американский турист превращался в оборотня — посреди какой-нибудь европейской столицы, — отдаешь должное мастерству режиссера, гримеров, специалистов по графике и все-таки помнишь, что это — всего-навсего выдумка. Нажмешь кнопку «POWER», и…
Здесь же, в киберпространстве, все обстояло с точностью до наоборот. Потому как перед Куртом и Черепом происходила та самая сцена, заимствованная из легендарных фильмов-ужастиков.
Человек превращался в вервольфа.
«Античная» оболочка в буквальном смысле рвалась на части. Не биологическая, и все же… такая человечная. Не хватало только кусков плоти, осыпающихся с костяка. Абстрактная, виртуальная кожа весьма натурально трещала. В прорехах сквозил белый свет. Затухая, он сменялся чем-то конкретным. Звериным мехом. Тугие мышцы, благодаря атлетическому рельефу, расходились строго по стыкам. Кисти рук лопнули; из «культей» проросли длинные когтистые пальцы.
Это походило на то, как если бы хитроумный пазл, собранный из тысяч кусочков, разваливался под воздействием какого-то натиска, распирающего головоломку изнутри. Взамен же свету являлся бы другой пазл, цельный и собранный, ничуть на напоминающий «внешнего» предшественника… Это страшило.
По-настоящему.
Происходи все снаружи, шерсть Волка — по всему телу встала бы дыбом. Но дело происходило в Сети.
Курт не мог чувствовать ни дрожи, ни бегущих по коже мурашек. Лишь беспокойство. Он стоял и глазел, пойманный в ловушку виртуальной матрицы, как сквозь Старика рвалось что-то чудовищное. При этом происходящее помещалось в иную ловушку (воображаемых стен, пола и потолка), пока снаружи работал ледоруб. Бурил, крушил и ломал. «Роет и сверлит…» Слышите? «Штатный киллер» был почти уверен, что слышит.
Тот факт, что нечто, прибывающее на смену «всаднику», было чудовищным, не подлежало сомнению. Взять хотя бы способ, посредством коего это нечто появилось. Собственно, оно пришло не на смену, а через Старика. Воспользовалось матрицей в качестве двери портала, пробралось в конструкт из глубоких, еще более зловещих пластов (киберкрысы попытаются разобраться, но Курт не верил, что происходящее входит в их компетенцию). Раскрыло потайную заслонку и просочилось, байт за байтом, наружу.
Куколка. Вот что напоминал ужасный процесс. Учебник биологии младших классов. Метаморфозы, внешние и внутренние. Сыграв свою роль (в сущности, тривиального инкубатора), куколка произвела акт самопожертвования. Во имя новой жизни. Смерть и рождение, скованные в монументальном мгновении.
Однако из матрицы Старика появилась не блистательная бабочка, отнюдь. Скорлупа раскололась. Трещины забил не белый пух, а колючий, угольно-черный мех. Виртуальная оболочка сползала с чудовища ломтями. Розовые куски кожи и мышц (единые, точь-в-точь резина, однородные сгустки) не успевали соприкоснуться с полом. Мех пробивался на поверхность, точно, трава — жесткая, бритвенно-острая, — после обильных дождей. Волосы впитывали, ассимилировали виртуальную материю. Ничто не рождалось из ничего. Даже информация.
От прежнего, атлетического Старика не осталось и следа.
Курт вгляделся в существо, заполнявшее собою проем, и испытал суеверный ужас. На мгновение ему померещилось, что он смотрит в огромное, чуть искривленное зеркало. Затем — что наблюдает призрака (родственники вернулись — мелькнула паническая мысль, — поднялись из самого ада!). Монстр, хотя и походил на Волка, словно родной братец, все же не был копией. Отличия мог выявить невооруженный взгляд.
Во-первых, метаморф (кибертело имитировало именно этот облик, никаких сомнений; неизвестные дизайнеры, судя по всему, вдохновлялись историями о Волчьем племени) был чересчур высок. Не ниже «всадника», а тот, как говорилось, возвышался над гостями. Во-вторых, физические пропорции также казались заведомо преувеличенными. Курт никогда не видел Волка, который обладал бы мускулами профессионального бодибилдера: метаморфам это ни к чему. Их физическая мощь на порядок превосходила возможности безволосых. Даже на пике своей формы, когда Таран гонял его десять часов в сутки, Курт не мог похвастаться такими габаритами. В сравнении с потенциальным противником он казался истощенным заморышем. Мышцы чудовища, невзирая на сугубо абстрактную природу, красноречиво струились под мехом. Будто бы кто-то запустил в торс и конечности клубки питонов, и те копошились под самой поверхностью. Зрелище завораживало, — опять-таки невзирая на виртуальную сущность.
В-третьих, великан отличался цветом. Никто из Волков, до недавнего времени обитавших в Убежище, не обладал столь насыщенным, глубоким цветом шерсти. Чернее воронова крыла. Так, вероятно, черно сердце отцеубийцы и клятвопреступника. Предполагалось, что метаморфы вообще не были черными — полностью, с головы до пят. Серыми, бурыми, пятнистыми. Но однородно-черными — никогда. Создатели киберматрицы не могли не знать этой азбучной истины. Фольклор Волчьего племени пестрел «черными фантомами», мстителями из преисподней. Подумав об этом, Курт испытал суеверный ужас вторично. Значит, поставленной цели дизайнеры достигли.
Черный монстр не шевелился, рассматривал гостей из-под полуопущенных век. Глаза горели опасным желтым светом. Пасть, приоткрывшись, вывалила между зубов розовый язык.
Поза Волка не была угрожающей в полном смысле слова. Тем не менее опасность источал весь облик чудовища, от мохнатого загривка до пальцев ног. Существо могло перейти в атаку неожиданно, как гром с ясного неба, в любую секунду. Покой сменит шквальное, стремительное действие. И тогда… что будет «тогда», Курт мог только догадываться. Он никогда не стоял насмерть против соплеменника (это не его собрат, а погибнуть в киберспейсе представлялось нелегкой задачей… Курт принуждал себя во все это поверить).
«Штатный киллер» поглядел на шефа.
Тот перестал улыбаться. Лицо было серьезно и сосредоточенно. Поза соответствовала позе противника: то ли расслабленная, то ли напряженная, балансирующая на грани бури и затишья. Длинные пальцы почти сомкнулись в кулаки. Мысленно гангстер уже достал пистолеты. Это произойдет неуловимо, молниеносно.
Как всегда.
Затаив дыхание, Курт вновь повернулся к метаморфу. Конечно, это был тот же Старик. Он попросту сменил обличье, скинул виртуальную шкуру. Явление, чрезвычайно популярное в природе. Продиктованное извечной целесообразностью, требованием выживания. Так и «всадник», загнанный в угол, мигом отрастил клыки.
Неожиданно Курт понял, что на чудовище нет одежды. Черный мех впитал ее (штаны, сандалии, безрукавку, даже ремешок), как сгустки «внутренних» тканей. Отличия не принципиальны.
Действующие лица молчали, не двигались. Волк нетерпеливо поежился. Будем драться или — нет? Ему совсем не хотелось лезть в драку. Но ожидание гораздо хуже самой драки. Ее не избежать; каким-то образом Курт знал, когда бой состоится, а когда — вряд ли. В последнем случае не исключены долгие, насыщенные экспрессивным смыслом беседы, нимало не гарантировавшие, что за вербальной перебранкой последует кулачная или огнестрельная. Более того, разговоры, как правило, имеют целью избежать кровопролития. Когда же противники стоят вот так — враг против врага, — неподвижно, смотрят и молчат… Битвы не избежать.
Впрочем, эти двое сказали не все.
Первым голос подал Старик. Слова — глухое, утробное рычание — сквозили из розовой пасти. Язык даже не шевелился.
— Вашему вирусу уже недолго осталось. Считанные минуты, и он будет здесь. Внутри. Ты, Череп, — острый коготь вычертил вектор в направлении бандита, — поступил очень глупо. Чего и следовало ожидать. Ты не мог оставить все на волю случая, этой капризной субстанции. Ты привык все делать сам. Тебе понадобилось убедиться, что я действительно внутри. И ты не придумал ничего другого, как отправиться сюда самолично. Что же в итоге? Ты, я, твой мохнатый дружок — мы все в западне. Вирус не станет разбираться, кто — Хозяин, а кто — презренный Старик… Он убьет любого, кого обнаружит…
Курт сжал кулаки. Глава «Всадников» озвучил его собственные подозрения. Больше того — предостережения хакеров. Откуда ему знать, что ледоруб обезвредят за десять секунд до истечения срока? (Какие десять секунд?! Начиная с чего?) Сам Волк об этом знал, однако это знание ничуть не успокаивало.
Да и могло ли успокоить? Вряд ли, в таких-то обстоятельствах. Игра шла всерьез. Ставкой служили жизни. Какие-либо заверения здесь бесполезны. Успокоят ли человека, вынужденного сыграть в «русскую рулетку», уверения, что порох отсырел и, скорее всего, не воспламенится?
Сомнительно.
За пределами массива могло случиться все что угодно. Что помешает операторам исполнить обещанное. Системный сбой, технические неполадки; полицейский рейд (маловероятно, но не исключено: копы имели скверную привычку появляться в самое неподходящее время и, не удосужившись в чем-либо разобраться, портить дело на корню); к противнику придет подкрепление (что, объективно говоря, посодействует ликвидации ледоруба, но, опять-таки, «Всадники» могли, не долго думая, выгнать взашей «черепов», единственных, кто понимал, что происходит. Возможно, политическая ситуация изменится кардинальным образом, и спасение босса исчезнет из расписания «Всадников»…)… Да мало ли что могло случиться?
Самое занятное, что ни глава Ордена, ни «штатный киллер» ничего не узнают. Будут сидеть в конструкте, считать секунды, ожидая одновременно «портала» и Армагеддона, — в обществе самого главного «всадника»… Пытаться перегрызть враг врагу виртуальные глотки… Не такую участь Курт себе прочил…
Совсем не такую.
— И это, — глухо донеслось из розовой пасти, — буду не я…
Черный монстр пригнулся, сделал быстрый шаг. Шкура, когти и клыки еще не означали, что безволосый за ними был метаморфом, то есть обладал необходимыми инстинктами, повадками и рефлексами. Тем не менее сомневаться не приходилось: Старик изготовился к нападению. Готовность № 1. Курт ощерился, намереваясь встретить противника в прыжке.
— Ты уверен? — спросил Череп.
Нарочитое спокойствие бритвой вспороло тишину. «Всадник» замер, будто налетел на невидимую преграду. Даже споткнулся.
Безумие, вспомнил Курт. Вот в чем причина. Внешность обманчива.
Глава Ордена поспешил закрепить успех. Уж он-то не сомневался, что подчиненные вытащат его отсюда или отключат ледоруб (при самом неблагоприятном повороте событий). Это само собой разумелось. Что-то иное — попросту исключено.
— Ты уверен? — повторил гангстер. — Нас двое, а ты стар и слаб. Изможден недугом. Здесь, в Сети, важны только рефлексы. Их у нас хоть отбавляй. У меня и моего, как ты выразился, «мохнатого дружка». Мы легко одержим победу. В сущности, уже одержали… Ты ничего не успеешь понять, а все уже будет кончено…
Череп замолчал, позволяя противнику переварить услышанное.
Старик в замешательстве оцепенел. Казалось, еще чуть-чуть, и он сломается. Еще немного, и раздастся треск. Самую малость…
Глава Ордена четко представлял, что делает. Давил на психику. Так поступали боксеры перед самым боем — кичились, осыпали коллег угрозами и оскорблениями, сурово таращились глаза в глаза… Исход поединка решался в эти самые мгновения.
«Всадник», в отличие от конкурента, чрезвычайно редко выходил на улицу, а потому успел позабыть эти немудреные приемы. В его тесном мире отстраненных размышлений и псевдонаучных изысканий все обстояло по-честному. Пробирки с химикатами не обещали взорваться до начала реакции.
— Да, уверен, — медленно проговорил Старик, будто бы преодолевая какое-то сопротивление. — Здесь мой дом. Вы не одержите верх.
Он вновь напрягся. Пальцы рук пытались стать кулаками. Разумеется, когти мешали. Отчего-то «всадник» этого не знал. Череп поднял руку:
— Погоди. Давай не будем совершать необдуманных поступков. Присядем, поговорим. Тебе прекрасно известно, что ты не сможешь нас убить. А мы тебя — сможем. Вступив в бой, ты погубишь последний шанс выпутаться из этой ситуации…
Тут Страйкер понял. Коварство главы Ордена, не секрет, было поистине безгранично. Он пытался заговорить Старику зубы… Вернее, клыки. Запудрить мозги, выиграть драгоценное время. На самом деле, конечно, он не собирался ни о чем торговаться, ничего обсуждать. Все кристально ясно. «Всадник» должен умереть. Запалы расставлены, спусковой механизм запущен. В ледорубе не возникла бы нужда, будь все иначе. Будь у Старика шансы «выпутаться из этой ситуации»…
— Все, что мы затеяли, направлено на достижение единственной цели: поговорить. Мне ни к чему твоя смерть… Как и жизнь. — Череп усмехнулся. — Так не будем терять время…
Гангстер осекся. Впервые за время разговора он допустил ошибку.
02:35…
Терять время… Вот именно. Чудовище показало клыки:
— Время? Так вот в чем дело! Если бы ты желал просто поговорить, твой ледоруб не крушил бы мои стены… О нет, на этот раз отвертеться тебе не удастся.
Ты ответишь за смерть моей дочери. Я отправлюсь в ад, но прихвачу с собой и тебя…
С этим словами монстр прыгнул. Взметнулся под потолок, сорвался с места, торпедировал самого себя в виртуальный воздух.
«Штатный киллер» опоздал всего на мгновение. Траектория его прыжка встречалась с противником примерно на полпути.
Волк ни в чем не сомневался, когда его ноги отрывались от паркета. Но в голове пульсировала единственная мысль: «…моей дочери»?
По прошествии двух дней…
Они сидели в Конторе, в кабинете главы Ордена.
Все встало на свои места: стало настоящим, ощутимым и предельно физическим. Половицы, стены, кресло под задницей, воздух в ноздрях. Ощущения вернулись в полном объеме. Шершавые подлокотники, запах коньяка, вкус крепкого зеленого чая, шаги «черепов» за дверью. Сам Череп, сидящий за столом.
Курт отхлебнул чаю. Хороший чай.
Из Китая…
В Конторе его пили мешками.
Глава Ордена нарушил молчание. Вопрос по-прежнему висел в воздухе, нервно подрагивал. «Штатный киллер» не мог не знать, что сильно рискует. Однако любопытство взяло верх.
— Дочь Старика? — произнес Череп без тени улыбки. — Да, было дело. Старое, покрытое тайной, скорбью и молчанием. Об этом мало кто знает. Но тебе я рас скажу… — Гангстер помолчал, собираясь с мыслями. — Да, у Старика была дочь. Что ничуть не удивительно, принимая во внимание его возраст. Давно… Кажется, вечность назад. Я был еще сопливым щенком. Едва-едва начал сколачивать бригаду, добиваться уважения…
Старик тогда считался большим человеком, пользовался известным влиянием. Принимал участие в делах — больших делах, — не то что сейчас… И у него была дочь…
Череп вновь выдержал паузу, вперившись в стену. На губах повисла, готовясь вот-вот сорваться в суровую бездну, непривычная улыбка. Курт невольно проследил за его взглядом и обнаружил лишь пустую, абсолютно голую стену.
— Мы встретились на какой-то вечеринке, — снова заговорил глава Ордена, так же внезапно, как и замолк. — Как ты понимаешь, в те давние времена я еще посещал мероприятия подобного рода… Она казалась мне… блеском в непроглядной тьме. Серебряный доллар в луже нефти. Хромированный радиатор посреди ржавого хлама. — Волк содрогнулся. Эти эпитеты служили для Черепа выражением наивысшего восторга.
Курт и не думал, что обычная женщина — из плоти и крови — могла вызвать у бандита такую реакцию. Это выглядело так, как будто египетская мумия вдруг поднялась из саркофага и принялась ворковать о нежных чувствах к давно почившей наложнице… — Остальное — история. Классическая трагедия в духе незабвенного Шекспира. С той лишь незначительной разницей, что ее родитель и впрямь являлся крупным гангстером, а я едва-едва совершил первые шаги по этому тернистому пути и управлял собственной бригадой… Мы скрывали наши отношения, сколько могли. Затем произошло неизбежное. Старика поставили в известность. Наш с Мэг роман стремительно достиг кульминации и почти одновременно — развязки. Старик крепко меня потрепал. Полагаю, подробности сейчас неуместны. — Гангстер отхлебнул коньяка с таким рассеянным видом, словно поглощал обычную воду. — Судьба и случай распорядились таким образом, что действующие лица оказались в одном месте… в одно и то же время. Ни я, ни Старик не собирались оставлять друг друга в живых. Он метил в меня, а попал… в Мэгги. Собственную дочь…
Курт затаил дыхание. Сказанное было своего рода откровением. «Всадник» обвинял Черепа в гибели дочери. Действительно, глава Ордена мог бы убить возлюбленную, дабы она не досталась никому (даже собственному отцу) — этого у него не отнять. Но выстрел, предназначавшийся Черепу, а доставшийся…
В сознании Курта вспыхнула объемная, переполненная деталями картина. Отчего-то черно-белая, как вставки в дешевых фильмах, повествующие о прошлом главных героев, дождливая и мрачная. Глава Ордена, стоящий, расправив плечи, в черном плаще; руки держат по ТТ (или знаменитые стволы еще не прислали из преисподней — ценной бандеролью?). Напротив — Старик (еще, впрочем, не старик) со своими псами. «Всадник» поднимает руку, в которой сжимает большой никелированный пистолет. Спускает курок… И тут, откуда ни возьмись, из мрака прыгает тень. Стройная женская фигура в прозрачном дождевике. Она бросается к Черепу, заслоняет его… не позволяя тем самым поднять руки, чтобы сделать ответные выстрелы, — как всегда, безошибочно точные.
А потом — всем становится не до стрельбы. Стройное тело обвисает в руках бандита. На спине стремительно расцветает ярко-алое пятно. Дождь стучит сверху, но бессилен добраться, смыть смерть; рану закрыл прозрачный дождевик.
— Так все и было. — Глава Ордена, опорожнив стакан, со стуком опустил его на стол. — С тех самых пор мы стали заклятыми врагами. Причин хоть отбавляй. Кровь Мэг сковала нас единой клятвой, единой жаждой мести. Старик винил во всем меня, я — его. Лишь сейчас представилась возможность отомстить… Кто прав, кто виноват — теперь неважно. Истина где-то рядом, за гранью реальности. Мы все сгорим в Аду…
Волк поежился от этих слов.
Он понял, что явившаяся ему картина могла вовсе и не соответствовать действительности. Под Куполом дожди невозможны.
Абстрактный воздух вяз в клыках.
Оба монстра сближались; вот-вот схлестнутся в схватке, даже не касаясь пола. Клочья виртуальной плоти полетят в разные стороны… Впрочем, это понимал лишь Курт. «Всадник», похоже, не обращал на него внимания — даже, возможно, не замечал; взгляд его, пышущий ненавистью, точь-в-точь канистра напалма, был устремлен к Черепу. Для Старика не существовало ничего и никого, кроме стройной фигуры в черном плаще.
Вместе с тем Курт не спешил поддаваться иллюзии. Это, в конечном счете, обычный обман. Бесплотная матрица, виртуальная пустышка. «Всадник апокалипсиса» мог бы явиться в образе трехметрового колосса, античного бога, в то время как его истинное тело, дряхлое и немощное, покоилось на больничной койке, подключенное к аппарату жизнеобеспечения…
Но определенного эффекта матрица достигла. Она отражала самосознание Старика в той же мере, в какой относилась к откровенному фарсу. Конфигурация не имела значения в киберспейсе.
Глава «Всадников» замер, сложил крепкие руки на еще более могучей груди. Незваные гости его не очень-то обрадовали.
Череп вонзил в противника наэлектризованный взгляд. Старик ответил тем же. Еще чуть-чуть, и в конструкте замелькают молнии. Глава Ордена хранил молчание. Плечи и спина напряглись настолько, что, казалось, их армировали сталью. Очевидно, бандит не ожидал застать конкурента таким: отнюдь не беспомощной жертвой. Тем не менее «не ожидал» исчерпывающе описывало состояние Черепа. Ни обеспокоен, ни обескуражен.
Именно он, Череп, был хозяином положения.
Ведь это его вирус трудился снаружи.
05:49…
Курт подавил желание пошевелиться.
На него не обращали никакого внимания. Отчасти даже обидно.
— Что ж, вот и ты… — произнес Старик. — Ничуть не изменился.
Голос звучал глубоко и раскатисто — странно для Сети.
Глава Ордена осклабился:
Смею заверить, в реальности я выгляжу еще лучше. А ты, как мне кажется, совсем сдал. Когда мы виделись в последний раз, тебя еще не покинуло представление о должной мере вещей… Эта могучая матрица, — Череп повел рукой в сторону конкурента, — так я дышит здоровьем. Виртуальным здоровьем. Значит, снаружи дела приняли паршивый оборот…
Чьими стараниями?! — неожиданно огрызнулся «всадник».
Ты знал, что этот миг настанет. Я поклялся, что уничтожу тебя, и я сдержу клятву. Во что бы то ни стало. Даже если мне самому придется здесь остаться. — Голос гангстера громыхал и лязгал, словно гантели в металлической бочке.
Курт навострил уши. Что же получается? Эти двое были знакомы и прежде? Поражало не столько это предположение (все большие люди знакомы — в той или иной степени), сколько тот факт, что меж ними успели сложиться некие отношения. Причем не самые, мягко выражаясь, приятные. «… Поклялся, что уничтожу тебя…» — такие клятвы раздают не из-за отдавленной ноги и даже не из-за разбитого носа… В особенности столь обязательными (во всем, что затрагивало отмщение и самолюбие) субъектами, как Череп. Вместе с тем куда больше Волка насторожило заявление касательно того, что «…самому придется здесь остаться». Курт испытывал большие сомнения, что при таком повороте событий ему дозволят покинуть конструкт… Но если и дозволят… Что дальше? Как вытащить «инсультную бомбу» из головы?
— Да. Похоже, этот день действительно настал… Ты прав, я об этом знал. Тебя нельзя недооценивать. Ни когда нельзя недооценивать…
Старик говорил медленно, печально. Глава Ордена выпрямился, излучая восторг. Это был его момент, он упивался триумфом.
Странно, но Курт не мог и подумать, что Череп способен на столь сильные чувства. В представлении «штатного киллера» он более походил на живого мертвеца, ловко орудующего пистолетами.
— Ты пришел и притащил с собой орудие моего уничтожения. Не метаморфа, что прячется в тени. Здесь эта машина убийства ничем не отличается от простых обывателей… Ледоруб. Я слышу, как он скребется… — «Всадник» склонил к плечу голову, будто действительно прислушивался. — Роет и сверлит, рвется в мой дом… Стены долго не выдержат. Уже недолго…
Волк невольно прислушался. Нет, ни звука. Лишь половицы.
А Старик, напротив, не испытывал сомнений.
— Сущий кошмар! Уберите это, слышите?! Он вгрызается мне в уши, проникает в мой мозг! — Гангстер поднял руки, зажал уши.
Контраст был разителен. Могучая, античная матрица — и жалкий, почти умалишенный старик. Истинную суть скрыть невозможно. Безумие рвалось наружу, сквозило в глазах и сквозь зубы, ложилось невидимой татуировкой поверх мощных мускулов…
Череп прищурился. Улыбка увяла, как роза на арктическом морозе. Слишком легкая победа. Безвкусная, пресная.
04:51…
Глава «Всадников» продолжал корчиться в конвульсиях. Огромное тело сотрясали судороги, так не соответствовавшие впечатляющей внешности. Как это нередко бывает, она оказалась обманчивой. Казалось, еще немного, и матрица, представлявшая слепок античной статуи, треснет, разойдется по швам. В зияющих дырах покажется истинный Старик — жалкий, беспомощный…
Курт занервничал. Вот и все. Что дальше? Они так и будут ждать, созерцая это убожество, еще… 04:39… минут? Эти четыре минуты наверняка покажутся вечностью… Потом откроется портал, и Череп скомандует EXITни выберутся наружу, оставляя позади, в смертельной ловушке, душевнобольного…
Такая победа не могла считаться победой — в общепринятом смысле.
Тем не менее Курт знал босса достаточно, чтобы не испытывать ни малейших сомнений. Глава Ордена не отступит. Дело будет сделано. Вероятно, Череп возьмет с метаморфа слово: не рассказывать никому, ни при каких обстоятельствах…
Курт вздрогнул, поняв, что размечтался. До конца еще далековато. А победа (если она вообще будет) отнюдь не покажется легкой. Не исключено, им самим предстоит приложить изрядные усилия, чтобы выбраться живыми из массива…
Потому что со Стариком происходили странные, в высшей степени загадочные метаморфозы. Виртуальная матрица и впрямь трещала по швам. Вот только в дырах проглядывал не беспомощный, не жалкий, а, напротив, вполне дееспособный, даже жутковатый субъект. Еще более впечатляющий, нежели античные мускулы.
Правдоподобность происходящего ошеломляла. Волк даже забыл, что все это — не наяву, а в виртуальности, воображаемом мире, «машинном сне»… Впрочем, забыться было немудрено. Такое не каждый день видишь. Разве что по головизору, в фантастических фильмах — до жути искренних и убедительных. Вот только, рассматривая объемные картинки (сколь бы убедительными те ни казались), при всем желании не спутаешь реальность и голограмму. Когда американский турист превращался в оборотня — посреди какой-нибудь европейской столицы, — отдаешь должное мастерству режиссера, гримеров, специалистов по графике и все-таки помнишь, что это — всего-навсего выдумка. Нажмешь кнопку «POWER», и…
Здесь же, в киберпространстве, все обстояло с точностью до наоборот. Потому как перед Куртом и Черепом происходила та самая сцена, заимствованная из легендарных фильмов-ужастиков.
Человек превращался в вервольфа.
«Античная» оболочка в буквальном смысле рвалась на части. Не биологическая, и все же… такая человечная. Не хватало только кусков плоти, осыпающихся с костяка. Абстрактная, виртуальная кожа весьма натурально трещала. В прорехах сквозил белый свет. Затухая, он сменялся чем-то конкретным. Звериным мехом. Тугие мышцы, благодаря атлетическому рельефу, расходились строго по стыкам. Кисти рук лопнули; из «культей» проросли длинные когтистые пальцы.
Это походило на то, как если бы хитроумный пазл, собранный из тысяч кусочков, разваливался под воздействием какого-то натиска, распирающего головоломку изнутри. Взамен же свету являлся бы другой пазл, цельный и собранный, ничуть на напоминающий «внешнего» предшественника… Это страшило.
По-настоящему.
Происходи все снаружи, шерсть Волка — по всему телу встала бы дыбом. Но дело происходило в Сети.
Курт не мог чувствовать ни дрожи, ни бегущих по коже мурашек. Лишь беспокойство. Он стоял и глазел, пойманный в ловушку виртуальной матрицы, как сквозь Старика рвалось что-то чудовищное. При этом происходящее помещалось в иную ловушку (воображаемых стен, пола и потолка), пока снаружи работал ледоруб. Бурил, крушил и ломал. «Роет и сверлит…» Слышите? «Штатный киллер» был почти уверен, что слышит.
Тот факт, что нечто, прибывающее на смену «всаднику», было чудовищным, не подлежало сомнению. Взять хотя бы способ, посредством коего это нечто появилось. Собственно, оно пришло не на смену, а через Старика. Воспользовалось матрицей в качестве двери портала, пробралось в конструкт из глубоких, еще более зловещих пластов (киберкрысы попытаются разобраться, но Курт не верил, что происходящее входит в их компетенцию). Раскрыло потайную заслонку и просочилось, байт за байтом, наружу.
Куколка. Вот что напоминал ужасный процесс. Учебник биологии младших классов. Метаморфозы, внешние и внутренние. Сыграв свою роль (в сущности, тривиального инкубатора), куколка произвела акт самопожертвования. Во имя новой жизни. Смерть и рождение, скованные в монументальном мгновении.
Однако из матрицы Старика появилась не блистательная бабочка, отнюдь. Скорлупа раскололась. Трещины забил не белый пух, а колючий, угольно-черный мех. Виртуальная оболочка сползала с чудовища ломтями. Розовые куски кожи и мышц (единые, точь-в-точь резина, однородные сгустки) не успевали соприкоснуться с полом. Мех пробивался на поверхность, точно, трава — жесткая, бритвенно-острая, — после обильных дождей. Волосы впитывали, ассимилировали виртуальную материю. Ничто не рождалось из ничего. Даже информация.
От прежнего, атлетического Старика не осталось и следа.
Курт вгляделся в существо, заполнявшее собою проем, и испытал суеверный ужас. На мгновение ему померещилось, что он смотрит в огромное, чуть искривленное зеркало. Затем — что наблюдает призрака (родственники вернулись — мелькнула паническая мысль, — поднялись из самого ада!). Монстр, хотя и походил на Волка, словно родной братец, все же не был копией. Отличия мог выявить невооруженный взгляд.
Во-первых, метаморф (кибертело имитировало именно этот облик, никаких сомнений; неизвестные дизайнеры, судя по всему, вдохновлялись историями о Волчьем племени) был чересчур высок. Не ниже «всадника», а тот, как говорилось, возвышался над гостями. Во-вторых, физические пропорции также казались заведомо преувеличенными. Курт никогда не видел Волка, который обладал бы мускулами профессионального бодибилдера: метаморфам это ни к чему. Их физическая мощь на порядок превосходила возможности безволосых. Даже на пике своей формы, когда Таран гонял его десять часов в сутки, Курт не мог похвастаться такими габаритами. В сравнении с потенциальным противником он казался истощенным заморышем. Мышцы чудовища, невзирая на сугубо абстрактную природу, красноречиво струились под мехом. Будто бы кто-то запустил в торс и конечности клубки питонов, и те копошились под самой поверхностью. Зрелище завораживало, — опять-таки невзирая на виртуальную сущность.
В-третьих, великан отличался цветом. Никто из Волков, до недавнего времени обитавших в Убежище, не обладал столь насыщенным, глубоким цветом шерсти. Чернее воронова крыла. Так, вероятно, черно сердце отцеубийцы и клятвопреступника. Предполагалось, что метаморфы вообще не были черными — полностью, с головы до пят. Серыми, бурыми, пятнистыми. Но однородно-черными — никогда. Создатели киберматрицы не могли не знать этой азбучной истины. Фольклор Волчьего племени пестрел «черными фантомами», мстителями из преисподней. Подумав об этом, Курт испытал суеверный ужас вторично. Значит, поставленной цели дизайнеры достигли.
Черный монстр не шевелился, рассматривал гостей из-под полуопущенных век. Глаза горели опасным желтым светом. Пасть, приоткрывшись, вывалила между зубов розовый язык.
Поза Волка не была угрожающей в полном смысле слова. Тем не менее опасность источал весь облик чудовища, от мохнатого загривка до пальцев ног. Существо могло перейти в атаку неожиданно, как гром с ясного неба, в любую секунду. Покой сменит шквальное, стремительное действие. И тогда… что будет «тогда», Курт мог только догадываться. Он никогда не стоял насмерть против соплеменника (это не его собрат, а погибнуть в киберспейсе представлялось нелегкой задачей… Курт принуждал себя во все это поверить).
«Штатный киллер» поглядел на шефа.
Тот перестал улыбаться. Лицо было серьезно и сосредоточенно. Поза соответствовала позе противника: то ли расслабленная, то ли напряженная, балансирующая на грани бури и затишья. Длинные пальцы почти сомкнулись в кулаки. Мысленно гангстер уже достал пистолеты. Это произойдет неуловимо, молниеносно.
Как всегда.
Затаив дыхание, Курт вновь повернулся к метаморфу. Конечно, это был тот же Старик. Он попросту сменил обличье, скинул виртуальную шкуру. Явление, чрезвычайно популярное в природе. Продиктованное извечной целесообразностью, требованием выживания. Так и «всадник», загнанный в угол, мигом отрастил клыки.
Неожиданно Курт понял, что на чудовище нет одежды. Черный мех впитал ее (штаны, сандалии, безрукавку, даже ремешок), как сгустки «внутренних» тканей. Отличия не принципиальны.
Действующие лица молчали, не двигались. Волк нетерпеливо поежился. Будем драться или — нет? Ему совсем не хотелось лезть в драку. Но ожидание гораздо хуже самой драки. Ее не избежать; каким-то образом Курт знал, когда бой состоится, а когда — вряд ли. В последнем случае не исключены долгие, насыщенные экспрессивным смыслом беседы, нимало не гарантировавшие, что за вербальной перебранкой последует кулачная или огнестрельная. Более того, разговоры, как правило, имеют целью избежать кровопролития. Когда же противники стоят вот так — враг против врага, — неподвижно, смотрят и молчат… Битвы не избежать.
Впрочем, эти двое сказали не все.
Первым голос подал Старик. Слова — глухое, утробное рычание — сквозили из розовой пасти. Язык даже не шевелился.
— Вашему вирусу уже недолго осталось. Считанные минуты, и он будет здесь. Внутри. Ты, Череп, — острый коготь вычертил вектор в направлении бандита, — поступил очень глупо. Чего и следовало ожидать. Ты не мог оставить все на волю случая, этой капризной субстанции. Ты привык все делать сам. Тебе понадобилось убедиться, что я действительно внутри. И ты не придумал ничего другого, как отправиться сюда самолично. Что же в итоге? Ты, я, твой мохнатый дружок — мы все в западне. Вирус не станет разбираться, кто — Хозяин, а кто — презренный Старик… Он убьет любого, кого обнаружит…
Курт сжал кулаки. Глава «Всадников» озвучил его собственные подозрения. Больше того — предостережения хакеров. Откуда ему знать, что ледоруб обезвредят за десять секунд до истечения срока? (Какие десять секунд?! Начиная с чего?) Сам Волк об этом знал, однако это знание ничуть не успокаивало.
Да и могло ли успокоить? Вряд ли, в таких-то обстоятельствах. Игра шла всерьез. Ставкой служили жизни. Какие-либо заверения здесь бесполезны. Успокоят ли человека, вынужденного сыграть в «русскую рулетку», уверения, что порох отсырел и, скорее всего, не воспламенится?
Сомнительно.
За пределами массива могло случиться все что угодно. Что помешает операторам исполнить обещанное. Системный сбой, технические неполадки; полицейский рейд (маловероятно, но не исключено: копы имели скверную привычку появляться в самое неподходящее время и, не удосужившись в чем-либо разобраться, портить дело на корню); к противнику придет подкрепление (что, объективно говоря, посодействует ликвидации ледоруба, но, опять-таки, «Всадники» могли, не долго думая, выгнать взашей «черепов», единственных, кто понимал, что происходит. Возможно, политическая ситуация изменится кардинальным образом, и спасение босса исчезнет из расписания «Всадников»…)… Да мало ли что могло случиться?
Самое занятное, что ни глава Ордена, ни «штатный киллер» ничего не узнают. Будут сидеть в конструкте, считать секунды, ожидая одновременно «портала» и Армагеддона, — в обществе самого главного «всадника»… Пытаться перегрызть враг врагу виртуальные глотки… Не такую участь Курт себе прочил…
Совсем не такую.
— И это, — глухо донеслось из розовой пасти, — буду не я…
Черный монстр пригнулся, сделал быстрый шаг. Шкура, когти и клыки еще не означали, что безволосый за ними был метаморфом, то есть обладал необходимыми инстинктами, повадками и рефлексами. Тем не менее сомневаться не приходилось: Старик изготовился к нападению. Готовность № 1. Курт ощерился, намереваясь встретить противника в прыжке.
— Ты уверен? — спросил Череп.
Нарочитое спокойствие бритвой вспороло тишину. «Всадник» замер, будто налетел на невидимую преграду. Даже споткнулся.
Безумие, вспомнил Курт. Вот в чем причина. Внешность обманчива.
Глава Ордена поспешил закрепить успех. Уж он-то не сомневался, что подчиненные вытащат его отсюда или отключат ледоруб (при самом неблагоприятном повороте событий). Это само собой разумелось. Что-то иное — попросту исключено.
— Ты уверен? — повторил гангстер. — Нас двое, а ты стар и слаб. Изможден недугом. Здесь, в Сети, важны только рефлексы. Их у нас хоть отбавляй. У меня и моего, как ты выразился, «мохнатого дружка». Мы легко одержим победу. В сущности, уже одержали… Ты ничего не успеешь понять, а все уже будет кончено…
Череп замолчал, позволяя противнику переварить услышанное.
Старик в замешательстве оцепенел. Казалось, еще чуть-чуть, и он сломается. Еще немного, и раздастся треск. Самую малость…
Глава Ордена четко представлял, что делает. Давил на психику. Так поступали боксеры перед самым боем — кичились, осыпали коллег угрозами и оскорблениями, сурово таращились глаза в глаза… Исход поединка решался в эти самые мгновения.
«Всадник», в отличие от конкурента, чрезвычайно редко выходил на улицу, а потому успел позабыть эти немудреные приемы. В его тесном мире отстраненных размышлений и псевдонаучных изысканий все обстояло по-честному. Пробирки с химикатами не обещали взорваться до начала реакции.
— Да, уверен, — медленно проговорил Старик, будто бы преодолевая какое-то сопротивление. — Здесь мой дом. Вы не одержите верх.
Он вновь напрягся. Пальцы рук пытались стать кулаками. Разумеется, когти мешали. Отчего-то «всадник» этого не знал. Череп поднял руку:
— Погоди. Давай не будем совершать необдуманных поступков. Присядем, поговорим. Тебе прекрасно известно, что ты не сможешь нас убить. А мы тебя — сможем. Вступив в бой, ты погубишь последний шанс выпутаться из этой ситуации…
Тут Страйкер понял. Коварство главы Ордена, не секрет, было поистине безгранично. Он пытался заговорить Старику зубы… Вернее, клыки. Запудрить мозги, выиграть драгоценное время. На самом деле, конечно, он не собирался ни о чем торговаться, ничего обсуждать. Все кристально ясно. «Всадник» должен умереть. Запалы расставлены, спусковой механизм запущен. В ледорубе не возникла бы нужда, будь все иначе. Будь у Старика шансы «выпутаться из этой ситуации»…
— Все, что мы затеяли, направлено на достижение единственной цели: поговорить. Мне ни к чему твоя смерть… Как и жизнь. — Череп усмехнулся. — Так не будем терять время…
Гангстер осекся. Впервые за время разговора он допустил ошибку.
02:35…
Терять время… Вот именно. Чудовище показало клыки:
— Время? Так вот в чем дело! Если бы ты желал просто поговорить, твой ледоруб не крушил бы мои стены… О нет, на этот раз отвертеться тебе не удастся.
Ты ответишь за смерть моей дочери. Я отправлюсь в ад, но прихвачу с собой и тебя…
С этим словами монстр прыгнул. Взметнулся под потолок, сорвался с места, торпедировал самого себя в виртуальный воздух.
«Штатный киллер» опоздал всего на мгновение. Траектория его прыжка встречалась с противником примерно на полпути.
Волк ни в чем не сомневался, когда его ноги отрывались от паркета. Но в голове пульсировала единственная мысль: «…моей дочери»?
По прошествии двух дней…
Они сидели в Конторе, в кабинете главы Ордена.
Все встало на свои места: стало настоящим, ощутимым и предельно физическим. Половицы, стены, кресло под задницей, воздух в ноздрях. Ощущения вернулись в полном объеме. Шершавые подлокотники, запах коньяка, вкус крепкого зеленого чая, шаги «черепов» за дверью. Сам Череп, сидящий за столом.
Курт отхлебнул чаю. Хороший чай.
Из Китая…
В Конторе его пили мешками.
Глава Ордена нарушил молчание. Вопрос по-прежнему висел в воздухе, нервно подрагивал. «Штатный киллер» не мог не знать, что сильно рискует. Однако любопытство взяло верх.
— Дочь Старика? — произнес Череп без тени улыбки. — Да, было дело. Старое, покрытое тайной, скорбью и молчанием. Об этом мало кто знает. Но тебе я рас скажу… — Гангстер помолчал, собираясь с мыслями. — Да, у Старика была дочь. Что ничуть не удивительно, принимая во внимание его возраст. Давно… Кажется, вечность назад. Я был еще сопливым щенком. Едва-едва начал сколачивать бригаду, добиваться уважения…
Старик тогда считался большим человеком, пользовался известным влиянием. Принимал участие в делах — больших делах, — не то что сейчас… И у него была дочь…
Череп вновь выдержал паузу, вперившись в стену. На губах повисла, готовясь вот-вот сорваться в суровую бездну, непривычная улыбка. Курт невольно проследил за его взглядом и обнаружил лишь пустую, абсолютно голую стену.
— Мы встретились на какой-то вечеринке, — снова заговорил глава Ордена, так же внезапно, как и замолк. — Как ты понимаешь, в те давние времена я еще посещал мероприятия подобного рода… Она казалась мне… блеском в непроглядной тьме. Серебряный доллар в луже нефти. Хромированный радиатор посреди ржавого хлама. — Волк содрогнулся. Эти эпитеты служили для Черепа выражением наивысшего восторга.
Курт и не думал, что обычная женщина — из плоти и крови — могла вызвать у бандита такую реакцию. Это выглядело так, как будто египетская мумия вдруг поднялась из саркофага и принялась ворковать о нежных чувствах к давно почившей наложнице… — Остальное — история. Классическая трагедия в духе незабвенного Шекспира. С той лишь незначительной разницей, что ее родитель и впрямь являлся крупным гангстером, а я едва-едва совершил первые шаги по этому тернистому пути и управлял собственной бригадой… Мы скрывали наши отношения, сколько могли. Затем произошло неизбежное. Старика поставили в известность. Наш с Мэг роман стремительно достиг кульминации и почти одновременно — развязки. Старик крепко меня потрепал. Полагаю, подробности сейчас неуместны. — Гангстер отхлебнул коньяка с таким рассеянным видом, словно поглощал обычную воду. — Судьба и случай распорядились таким образом, что действующие лица оказались в одном месте… в одно и то же время. Ни я, ни Старик не собирались оставлять друг друга в живых. Он метил в меня, а попал… в Мэгги. Собственную дочь…
Курт затаил дыхание. Сказанное было своего рода откровением. «Всадник» обвинял Черепа в гибели дочери. Действительно, глава Ордена мог бы убить возлюбленную, дабы она не досталась никому (даже собственному отцу) — этого у него не отнять. Но выстрел, предназначавшийся Черепу, а доставшийся…
В сознании Курта вспыхнула объемная, переполненная деталями картина. Отчего-то черно-белая, как вставки в дешевых фильмах, повествующие о прошлом главных героев, дождливая и мрачная. Глава Ордена, стоящий, расправив плечи, в черном плаще; руки держат по ТТ (или знаменитые стволы еще не прислали из преисподней — ценной бандеролью?). Напротив — Старик (еще, впрочем, не старик) со своими псами. «Всадник» поднимает руку, в которой сжимает большой никелированный пистолет. Спускает курок… И тут, откуда ни возьмись, из мрака прыгает тень. Стройная женская фигура в прозрачном дождевике. Она бросается к Черепу, заслоняет его… не позволяя тем самым поднять руки, чтобы сделать ответные выстрелы, — как всегда, безошибочно точные.
А потом — всем становится не до стрельбы. Стройное тело обвисает в руках бандита. На спине стремительно расцветает ярко-алое пятно. Дождь стучит сверху, но бессилен добраться, смыть смерть; рану закрыл прозрачный дождевик.
— Так все и было. — Глава Ордена, опорожнив стакан, со стуком опустил его на стол. — С тех самых пор мы стали заклятыми врагами. Причин хоть отбавляй. Кровь Мэг сковала нас единой клятвой, единой жаждой мести. Старик винил во всем меня, я — его. Лишь сейчас представилась возможность отомстить… Кто прав, кто виноват — теперь неважно. Истина где-то рядом, за гранью реальности. Мы все сгорим в Аду…
Волк поежился от этих слов.
Он понял, что явившаяся ему картина могла вовсе и не соответствовать действительности. Под Куполом дожди невозможны.
* * *
… Курт летел навстречу Старику, широко расставив лапы.Абстрактный воздух вяз в клыках.
Оба монстра сближались; вот-вот схлестнутся в схватке, даже не касаясь пола. Клочья виртуальной плоти полетят в разные стороны… Впрочем, это понимал лишь Курт. «Всадник», похоже, не обращал на него внимания — даже, возможно, не замечал; взгляд его, пышущий ненавистью, точь-в-точь канистра напалма, был устремлен к Черепу. Для Старика не существовало ничего и никого, кроме стройной фигуры в черном плаще.