Страница:
Царственный, могучий Солнца бог!
Вложены тебе отцом – Энлилем[320]
Света стороны четыре в руку.
Суд вершишь, усталости не зная,
Ты – неутомимый судия!
Средь богов минувшего[321] один ты
Царственный герой, благое Солнце,
Совершаешь для богов обряд.
Для богов минувшего один ты
Долю их определяешь[322] верно.
Снова выход из небесной башни
Открывают только для тебя,
Выезжаешь из ворот небесных,
О сверкающий, лишь ты один.
Боги неба пред тобой склонились
И склоняются земные боги[323],
Если с ними говоришь ты, Солнце.
Боги молятся тебе, склонившись.
Как родным, обиженным ты людям
Покровительствуешь сиротливым,
И возмездие один даешь ты
За обиженных и сиротливых.
Если рано на рассвете, Солнце,
Ввысь ты поднимаешься на небо,
Верхние ты озаряешь страны,
Нижние ты озаряешь страны,
Все ты озаряешь страны, Солнце.
Ты вверху встаешь над ними, Солнце.
Суд ты совершаешь над собакой,
Над свиньей, да и над зверем диким,
Тем, который говорить не может,—
Бессловесного ты судишь зверя.
Злого и дурного человека
Праведным судом ты судишь, Солнце.
Человека, что богами всеми
Был возненавиден и отвергнут,
Пренебрегнутого возвращаешь
Ты к себе. Ты милостив к нему.
Человека этого, раба
Своего, ты защищаешь, Солнце.
Хлеб и пиво в жертву принести
Для тебя всегда готов он, Солнце.
Верного раба возьми ты в руку!
Четверым коням твоей упряжки[324]
Человек – твой раб зерно насыпал.
Если ест зерно[325] коней четверка,
Значит – будешь жить, о Солнце, ты.
Слышишь! Это раб твой – человек
Слово произносит в честь твою,
Он твои слова услышать хочет,
Царственный герой, благое Солнце!
Объезжаешь ты на колеснице
Света стороны четыре. Слева
От тебя летят по небу Страхи[326],
Справа от тебя несется Ужас[...]
Справа от тебя летит Бунене[327] —
Колесачий и советник верный.
Слева от тебя летит Мишару[328],
Праведный помощник и слуга[...]
Небо все ты объезжаешь, Солнце!»
Гимн переводится в извлечениях по изданию: «Keilschriiturkunde aus Boghazkoi», XXXI, № 127. Переведена первая табличка гимна, написанная стихами. Гимн датируется временем среднехеттского царя Кантуциллиса—доамарнского периода. Гимн отражает характерную для ряда древневосточных религий (в частности, позднейшей египетской) тенденцию к монотеистическому пониманию единственности бога Солнца – небесного царя, соотносимого с земным царем (цари Новохеттского периода всегда именовали себя во всех документах «Мое Солнечное божество»). Для культа священного царя характерна и выраженная в гимне идея объезжания царем Солнце четырех сторон света, откуда обрядовая роль числа 4 в этом гимне; бог Шамаш также предстает как судья, судящий на четыре стороны света.
Конец первой таблички гимна сильно поврежден. Соответствующие пропуски отмечены многоточием.
Песнь об Улликумми
Первая таблица
Вторая таблица
Исказилось от гнева лицо у него.
Бог Грозы богу Солнца небес говорить снова начал:
«На столе хлеб да будет сладким,
Ешь теперь!
В чаше вино да будет сладким,
Пей теперь!
Ешь теперь и насыщайся,
Пей теперь и угощайся,
А потом ты поднимайся,
К небу вверх лети потом!»
Как услышал слова те бог Солнца небесный,
Сразу развеселился душою,
На столе хлеб ему стал сладким,
Он поел.
В чаше вино ему сладким стало,
Он попил.
И поднялся потом бог Солнца,
К небу вверх он отправился сразу.
Как бог Солнца небесный ушел,
Бог Грозы в свою душу стал мудрость вбирать.
Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,
Из покоев своих и из храма они полетели,
А сестра их Иштар полетела отважно с небес.
И Иштар начала со своею душой говорить:
«Но куда же летят они, братья мои?
Я должна полететь, посмотреть!»
И отправилась быстро Иштар,
Перед братьями встала она.
И взялись они за руки тут же.
Полетели к горе они Хаззи[351].
Царь Куммии лицо свое к морю тогда обратил,
Повернулся к ужасному он Кункунуцци,
И увидел ужасного он Кункунуцци,
И от гнева лицо его все исказилось.
И тогда бог Грозы сел на землю,
Потекли его слезы тогда, словно реки.
Весь в слезах, бог Грозы тогда слово сказал:
«Кто же выстоит в битве с чудовищем этим,
Кто же сможет сражаться?
Кого же чудовище не устрашит?»
И сказала Иштар тогда богу Грозы:
«Брат мой! Ничего он не знает совсем,
Хоть дано ему мужество десятикратно...
Я пойду к нему!..»
[...]3апела Иштар перед ним.
И пела Иштар перед ним
На гальке, на острых камнях побережья.
И встала из моря Большая Волна.
Большая Волна обратилась к Иштар:
«Перед кем ты поешь, о Иштар?
Перед кем ты свой рот наполняешь [звучанием сладким]?
Человек этот глух,
Ничего он не слышит.
Человек этот слеп,
Ничего он не видит.
Милосердия нет у него!
Уходи, о Иштар,
Брата ты находи поскорее,
Пока воином страшным не стал этот Камень,
Пока череп его не разросся еще!»
Как услышала это Иштар,
Сразу петь перестала
И отбросила лютню и бубен,
Украшенья с себя сорвала золотые,
Плача в голос, ушла она прочь.
Благовонное масло пускай принесут!
Пусть натрут благовоньями Серри рога!
Хвост у Теллы[352] пусть золотом будет покрыт!
Дышло в упряжи бычьей пускай повернут!
Прикрепят эту упряжь к могучим быкам,
А снаружи на упряжь пусть камни наденут[353]!
Поскорее пусть вызовут грозы такие,
Что за верст девяносто скалу разбивают,
Покрывая обломками области верст за восемьсот.
Ветры вызовут пусть вместе с ливнями быстро,
И те молнии, что ужасают сверканьем,
Пусть из спальных покоев скорее выводят».
Как Тасмису слова те услышал,
Заспешил он и заторопился.
Он приводит с пастбища Серри,
И приводит он Теллу с Имгарру-горы[354],
Помещает во внешнем дворе их.
Благовонное масло приносит,
Натирает он Серри рога.
Хвост у Теллы он золотом стал покрывать,
Дышло в упряжи бычьей тотчас повернул,
А снаружи на упряжь он камни надел,
Грозы вызвал на помощь такие,
Что за верст девяносто скалу разбивают...
[...]Боевое оружье он взял,
Колесницы он взял боевые,
С неба тучи привел грозовые.
Бог Грозы к Кункунуцци лицо свое вновь обратил,
И увидел его бог Грозы:
В двести раз стал он выше[...]
Третья таблица
В колесницы свои они встали.
Громом грянул тогда бог Аштаби[355],
Громыхая, он к морю понесся,
И с ним семьдесят было богов.
[...]С Улликумми он сладить не мог,
И Аштаби низвергнут был в море
И с ним семьдесят вместе богов.
[...]Кункунуцци потряс небеса,
Небесами, как платьем порожним, встряхнул он.
Кункунуцци все рос,
Если прежде на две тысячи верст возвышался он в море,
То теперь Кункунуцци стоял на земле,
Он был поднят, как меч, Кункунуцци,
Достигал он покоев и храмов богов,
Высотою он был в девять тысяч верст,
Шириною же был в девять тысяч верст.
И стоит Улликумми в воротах Куммии,
Он стоит над Хебат[356] и над храмом Хебат,
Так, что весть о богах до Хебат не доходит,
Так, что мужа не может увидеть Хебат.
И Хебат говорить тогда стала Такити[357]:
«Я о боге Грозы слова больше не слышу,
Я о всех богах важной вести не слышу,
Улликумми, о ком говорили они,
Может быть, одержал он победу в сраженьях с супругом моим».
И Хебат говорила, опять обращаясь к Такити:
«Слово мое услышь!
Жезл ты в руку возьми,
А ноги обуй
В буйные ветры, как в сапоги!
Ты на поле сраженья иди!
Он, быть может, убил его,– Кункунуцци убил его,—
Бога Грозы, царя, моего супруга,
Так теперь принеси мне весть!»
Как услышала слово Такити,
Заспешила, и заторопилась,
И отправилась было в путь,
Но нет для Такити пути,
И Такити вернулась обратно,
И вернулась Такити к Хебат[...]
[...]Как Тасмису услышал слово бога Грозы,
Быстро вверх поднялся,
В руки взял он жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги.
На высокую башню взлетел он вверх,
Место занял на ней он напротив Хебат,
И сказал тут Тасмису, обращаясь к Хебат:
«Бог Грозы мне велел уходить из Куммии,
Место мне он велел отыскать поскромнее[358],
Будем там, пока наш не исполнится срок».
А когда увидала Тасмису Хебат,
Чуть она не упала с крыши тогда.
Если б сделала только шаг,
То упала бы с крыши она.
Но дворцовые женщины все
Подхватили тогда ее
И не дали ей упасть.
Как Тасмису слово свое сказал,
Вниз он с башни тогда слетел
И к богу Грозы пошел.
И Тасмису так богу Грозы начал тогда говорить:
«Где же сесть нам? Не сядем ли мы на вершине Кандурна?
Если сядем мы там, на вершине Кандурна,
А другие решат сесть на Лалападува[359],
[...]Не останется больше царя в небесах!»
«О бог Грозы, господин мой!
Услышь мое слово!
К словам, что скажу я тебе,
Пусть внимателен будет твой слух!
В Апсу[360] пойдем и предстанем пред Эа.
Там мы спросим таблички древних слов[361].
Но когда подойдем мы к воротам дворца,
Поклониться пять раз мы должны,
А потом подойдем мы к покоям, где Эа живет,
И еще поклониться должны мы пять раз пред дверями,
И когда мы до Эа дойдем,
Мы отвесим пятнадцать поклонов.
И тогда только Эа до нас низойдет,
И тогда только Эа захочет нас слушать,
И тогда пожалеет он нас
И вернет нам могущество прежнее, Эа».
Бог Грозы, когда эти слова от Тасмису услышал,
Заспешил он и заторопился,
С трона своего вверх он быстро взлетел.
Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,
Путь мгновенно они совершили,
Прилетели вдвоем они в Апсу.
Бог Грозы подошел ко дворцу,
Поклонился пять раз он воротам,
Подошел он к покоям, где Эа живет,
Поклонился еще он пять раз пред дверями.
Бог Грозы и Тасмису до Эа дошли,
И пятнадцать они совершили поклонов[...]
И поднялся Эа тогда,
Вышел Эа во внутренний двор,
Боги все перед ним тогда встали,
Бог Грозы , царь Куммии отважный, встал перед Эа тогда[...|
[...]Эа начал Энлилю тогда говорить:
«Ты не знаешь разве, Энлиль?
Разве весть не донес до тебя никто?
Разве ты не знаешь его?
Как соперника богу Грозы Кумарби его сотворил —
Кункунуцци, что вырос в воде,
Девять тысяч верст – высота его,
Он, как молот, вздымается к небу».
[...] Когда Эа окончил ту речь,
К Упеллури отправился он,
Упеллури глаза свои поднял,
Начал так Упеллури тогда говорить:
«Эа, жизни желаю тебе[362]».
И поднялся тогда Упеллури,
И в ответ Упеллури пожелал и ему благоденствия Эа:
«Упеллури, живи ты на Темной Земле,
Ты, на ком боги строили Небо и Землю!»
Эа начал тогда Упеллури опять говорить:
«Упеллури, не знаешь ты разве?
Разве весть не донес до тебя никто?
Разве ты не знаешь его?
Бога, что быстро рос, сотворенный Кумарби, чтобы против богов он сражался?
Ты не знаешь, что смерти богу Грозы Кумарби желает —
Он соперника богу Грозы сотворил.
Кункунуцци, что вырос в воде,
Разве ты не знаешь его?
Поднят он, словно молот,
Небеса он, и храмы богов, и Хебат закрывает собою!
Далеко ты, на Темной Земле,
Оттого и не знаешь его, бога, что быстро растет!»
Упеллури тогда начал так говорить:
«Когда Небо с Землею построили боги на мне,
Я не знал ничего.
И когда Небеса от Земли отделили они резаком,
Я ведь этого тоже не знал.
Вот что-то мешает на правом плече мне теперь,
Но не знаю я, что там за бог».
Когда Эа слова те услышал,
Повернул Упеллури он правым плечом,
И на правом плече Упеллури, как меч, Кункунуцци стоял[363].
Эа богам минувшего начал тогда говорить:
«Услышьте, боги минувшего, слово мое!
Вы, те, кто знаете древних времен дела!
Снова откройте склады родителей ваших и дедов!
И отцов минувшего пусть принесут печати!
Пусть запечатают снова потом эти склады!
Пусть достанут из них пилу минувших давнишних лет!
Той пилой отделили тогда Небеса от Земли,
Вложены тебе отцом – Энлилем[320]
Света стороны четыре в руку.
Суд вершишь, усталости не зная,
Ты – неутомимый судия!
Средь богов минувшего[321] один ты
Царственный герой, благое Солнце,
Совершаешь для богов обряд.
Для богов минувшего один ты
Долю их определяешь[322] верно.
Снова выход из небесной башни
Открывают только для тебя,
Выезжаешь из ворот небесных,
О сверкающий, лишь ты один.
Боги неба пред тобой склонились
И склоняются земные боги[323],
Если с ними говоришь ты, Солнце.
Боги молятся тебе, склонившись.
Как родным, обиженным ты людям
Покровительствуешь сиротливым,
И возмездие один даешь ты
За обиженных и сиротливых.
Если рано на рассвете, Солнце,
Ввысь ты поднимаешься на небо,
Верхние ты озаряешь страны,
Нижние ты озаряешь страны,
Все ты озаряешь страны, Солнце.
Ты вверху встаешь над ними, Солнце.
Суд ты совершаешь над собакой,
Над свиньей, да и над зверем диким,
Тем, который говорить не может,—
Бессловесного ты судишь зверя.
Злого и дурного человека
Праведным судом ты судишь, Солнце.
Человека, что богами всеми
Был возненавиден и отвергнут,
Пренебрегнутого возвращаешь
Ты к себе. Ты милостив к нему.
Человека этого, раба
Своего, ты защищаешь, Солнце.
Хлеб и пиво в жертву принести
Для тебя всегда готов он, Солнце.
Верного раба возьми ты в руку!
Четверым коням твоей упряжки[324]
Человек – твой раб зерно насыпал.
Если ест зерно[325] коней четверка,
Значит – будешь жить, о Солнце, ты.
Слышишь! Это раб твой – человек
Слово произносит в честь твою,
Он твои слова услышать хочет,
Царственный герой, благое Солнце!
Объезжаешь ты на колеснице
Света стороны четыре. Слева
От тебя летят по небу Страхи[326],
Справа от тебя несется Ужас[...]
Справа от тебя летит Бунене[327] —
Колесачий и советник верный.
Слева от тебя летит Мишару[328],
Праведный помощник и слуга[...]
Небо все ты объезжаешь, Солнце!»
Гимн переводится в извлечениях по изданию: «Keilschriiturkunde aus Boghazkoi», XXXI, № 127. Переведена первая табличка гимна, написанная стихами. Гимн датируется временем среднехеттского царя Кантуциллиса—доамарнского периода. Гимн отражает характерную для ряда древневосточных религий (в частности, позднейшей египетской) тенденцию к монотеистическому пониманию единственности бога Солнца – небесного царя, соотносимого с земным царем (цари Новохеттского периода всегда именовали себя во всех документах «Мое Солнечное божество»). Для культа священного царя характерна и выраженная в гимне идея объезжания царем Солнце четырех сторон света, откуда обрядовая роль числа 4 в этом гимне; бог Шамаш также предстает как судья, судящий на четыре стороны света.
Конец первой таблички гимна сильно поврежден. Соответствующие пропуски отмечены многоточием.
Песнь об Улликумми
Первая таблица
[...]Кумарби, отца всех богов[330], я пою.
Как злодей, он День дурной[331] породит.
Он против бога Грозы зло замышляет:
Он соперника богу Грозы породит.
Кумарби в душу свою мудрость вбирает,
Как драгоценный камень, мудрость на нее надевает.
Когда Кумарби в душу свою мудрость вобрал,
С трона своего вверх он быстро взлетел.
Взял он в руку жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги.
Из города Уркиса[332] он отправился в путь
И к Холодному Озеру[333] он прилетел.
А в Холодном Озере том
Большая лежала Скала —
Три версты в длину, полторы в ширину,
То, что было внизу[334], в полверсты,
У Кумарби подпрыгнуло сердце.
Со Скалой сочетался Кумарби,
И оставил он семя в Скале.
Сочетался пять раз со Скалою,
Десять раз со Скалой сочетался[...]
И богини Судьбы, и богини-защитницы[336] взяли
Малыша, на колени Кумарби его положили.
Тут начни Кумарби ему радоваться,
Тут начни Кумарби его покачивать,
Ему имя придумывать поласковее.
Тут начни Кумарби со своей душой говорить[337]:
«Как мне сына назвать,
Что богини Судьбы и богини-защитницы дали мне?
Он из чрева родного, как меч, при рождении прыгнул,
Пусть идет он. Его назову Улликумми[338].
Пусть на небо идет он и станет царем.
Славный город Куммия[339] Улликумми растопчет,
Улликумми ведь бога Грозы поразит,
Как мякину развеет, наступит пятою,
И раздавит его он, как муравья!
Позвоночник Тасмису[340], как тростник, он сломает!
Всех богов распугает на небе, как птиц,
Как пустые горшки, разобьет их!»
Только кончил Кумарби ту речь свою,
Снова начал с душой своей он говорить:
«Кому же мне сына дать?
Кто же сына возьмет моего как дар?
Кто на Темную Землю[341] его отведет?
Чтоб никто не увидел его —
Ни бог Солнца, ни бог Луны,
Чтоб не видел его бог Грозы, мощный Куммии царь,
Чтобы тот не убил его!
Чтоб Иштар[342] не видала его, Ниневии царица,
Чтоб она, как тростник, не сломала ему позвоночник!»
Обратился тогда к Импалури[343] Кумарби:
«Импалури! К словам, что скажу я тебе,
Пусть внимателен будет твой слух!
Жезл ты в руку возьми,
А ноги обуй
В буйные ветры, как в сапоги!
Ты к богам Ирсиррам[344] иди,
И скажи ты Ирсиррам-богам
Это веское слово: «Приходите!
Вас Кумарби, отец всех богов, в дом богов призывает,
Но зачем он зовет вас,
[Не знаете вы][345].
Приходите скорей!»
Пусть Ирсирры возьмут малыша,
Отведут его в Темную Землю,
Пусть невидим он будет великим богам».
Как услышал ту речь Импалури,
Взял он в руку жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги,
И отправился в путь Импалури,
И к богам он Ирсиррам пришел.
Импалури Ирсиррам-богам повторил:
«Приходите!
Кумарби, отец всех богов, вас зовет.
А зачем он зовет вас,
Не знаете вы.
Приходите скорей!»
Как услышали слово Ирсирры,
Заспешили и заторопились,
Поднялись они с тронов своих,
Путь мгновенно они совершили,
И к Кумарби Ирсирры пришли.
Ирсиррам Кумарби так стал говорить:
«Этого сына возьмите,
Сына как дар вы примите,
На Темную Землю его отведите!
Торопитесь! Летите быстрей!
Пусть на правом плече Упеллури[346] лежит он, как меч! Положите
Вы его на плечо Упеллури.
Каждый день пусть растет [он] на сажень,
Пусть за месяц растет он на четверть версты.
Но тот камень, что в голову брошен ему,
Пусть глаза одевает его[347]».
Как услышали речь ту Ирсирры,
Сына взяли они у Кумарби с колен,
Подняли сына Ирсирры
И прижали к груди его, как украшенье.
Подняли сына, как ветры,
На колени к Энлилю его положили.
Поднял глаза Энлиль,
Посмотрел он на малыша —
Тот перед богом стоял,
Тело его – Кункунуцци[348] – из камня.
Начал Энлиль со своею душой говорить:
«Кто же он, этот сын,
Что богини Судьбы и богини-защитницы вырастили?
Кто же он? Не ему ли пойти суждено
На тяжелые битвы великих богов?
Лишь Кумарби один
Мог замыслить подобное зло:
Он, кто бога Грозы породил.
Породил и соперника богу Грозы».
Только кончил Энлиль говорить,
Положили Ирсирры на правом плече Упеллури ребенка, как меч.
Кункунуцци, он рос,
И могучие боги растили его.
Каждый день вырастал он на сажень,
Вырастал он за месяц на четверть версты.
Нот камень, что в голову брошен ему был,
Одевал ему очи.
Вырос Камень высоко.
Словно меч, на коленях он в море стоял.
Из воды поднимался он, Камень,
В вышину был огромен,
Море было как пояс на платье его.
Он, как молот, вздымался, тот Камень,
Храмов он достигал и покоев богов в небесах.
Солнца бог посмотрел с неба вниз
И увидел внизу Улликумми:
Улликумми, казалось, на бога глядел.
Солнца бог начал так со своею душой говорить:
«Что за бог это в море растет не по дням, по часам?
Телом он не похож на богов».
Повернулся бог Солнца небесный
И направился к морю бог Солнца,
И когда он до моря дошел,
Руку он положил на чело,
[Он узнал: Улликумми из камня,]
И от гнева лицо его все исказилось[349].
Как увидел бог Солнца небес Улликумми,
Через горы он снова пошел
И направился к богу Грозы.
И, увидев его приближенье,
Тасмису стал так говорить:
«Почему приходит бог небесный Солнца, царь страны великой?
То, из-за чего он к нам приходит, важно.
Этим мы не можем просто пренебречь.
Тяжело сраженье,
Тяжко столкновенье.
Это – на небе мятеж,
А в стране и смерть и голод».
Бог Грозы начал так говорить, обращаясь к Тасмису:
«Чтоб мог сесть он, вы трон приготовьте,
Чтоб мог есть он, накройте вы стол!»
Но пока говорили они меж собою,
Солнца бог в их покои пришел.
Чтоб мог сесть он, поставили трон.
Но не сел он на трон.
Чтоб мог есть он, поставили стол,—
Не притронулся к пище.
Дали чашу ему для питья,
Но к губам не поднес ее он.
Бог Грозы богу Солнца так стал говорить:
«Уж не тот ли прислужник плох,
Что поставил трон,
Раз ты не хочешь сесть?
Уж не тот ли стольник плох,
Что поставил стол,
Раз ты не хочешь есть?
Уж не тот ли кравчий плох,
Что чашу тебе предложил,
Раз ты не хочешь пить?»
Зачатие Улликумми
Кумарби в душу свою мудрость вбирает.Как злодей, он День дурной[331] породит.
Он против бога Грозы зло замышляет:
Он соперника богу Грозы породит.
Кумарби в душу свою мудрость вбирает,
Как драгоценный камень, мудрость на нее надевает.
Когда Кумарби в душу свою мудрость вобрал,
С трона своего вверх он быстро взлетел.
Взял он в руку жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги.
Из города Уркиса[332] он отправился в путь
И к Холодному Озеру[333] он прилетел.
А в Холодном Озере том
Большая лежала Скала —
Три версты в длину, полторы в ширину,
То, что было внизу[334], в полверсты,
У Кумарби подпрыгнуло сердце.
Со Скалой сочетался Кумарби,
И оставил он семя в Скале.
Сочетался пять раз со Скалою,
Десять раз со Скалой сочетался[...]
Детство Улликумми
[...Повивальные бабки][335] родиться ему помогли,И богини Судьбы, и богини-защитницы[336] взяли
Малыша, на колени Кумарби его положили.
Тут начни Кумарби ему радоваться,
Тут начни Кумарби его покачивать,
Ему имя придумывать поласковее.
Тут начни Кумарби со своей душой говорить[337]:
«Как мне сына назвать,
Что богини Судьбы и богини-защитницы дали мне?
Он из чрева родного, как меч, при рождении прыгнул,
Пусть идет он. Его назову Улликумми[338].
Пусть на небо идет он и станет царем.
Славный город Куммия[339] Улликумми растопчет,
Улликумми ведь бога Грозы поразит,
Как мякину развеет, наступит пятою,
И раздавит его он, как муравья!
Позвоночник Тасмису[340], как тростник, он сломает!
Всех богов распугает на небе, как птиц,
Как пустые горшки, разобьет их!»
Только кончил Кумарби ту речь свою,
Снова начал с душой своей он говорить:
«Кому же мне сына дать?
Кто же сына возьмет моего как дар?
Кто на Темную Землю[341] его отведет?
Чтоб никто не увидел его —
Ни бог Солнца, ни бог Луны,
Чтоб не видел его бог Грозы, мощный Куммии царь,
Чтобы тот не убил его!
Чтоб Иштар[342] не видала его, Ниневии царица,
Чтоб она, как тростник, не сломала ему позвоночник!»
Обратился тогда к Импалури[343] Кумарби:
«Импалури! К словам, что скажу я тебе,
Пусть внимателен будет твой слух!
Жезл ты в руку возьми,
А ноги обуй
В буйные ветры, как в сапоги!
Ты к богам Ирсиррам[344] иди,
И скажи ты Ирсиррам-богам
Это веское слово: «Приходите!
Вас Кумарби, отец всех богов, в дом богов призывает,
Но зачем он зовет вас,
[Не знаете вы][345].
Приходите скорей!»
Пусть Ирсирры возьмут малыша,
Отведут его в Темную Землю,
Пусть невидим он будет великим богам».
Как услышал ту речь Импалури,
Взял он в руку жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги,
И отправился в путь Импалури,
И к богам он Ирсиррам пришел.
Импалури Ирсиррам-богам повторил:
«Приходите!
Кумарби, отец всех богов, вас зовет.
А зачем он зовет вас,
Не знаете вы.
Приходите скорей!»
Как услышали слово Ирсирры,
Заспешили и заторопились,
Поднялись они с тронов своих,
Путь мгновенно они совершили,
И к Кумарби Ирсирры пришли.
Ирсиррам Кумарби так стал говорить:
«Этого сына возьмите,
Сына как дар вы примите,
На Темную Землю его отведите!
Торопитесь! Летите быстрей!
Пусть на правом плече Упеллури[346] лежит он, как меч! Положите
Вы его на плечо Упеллури.
Каждый день пусть растет [он] на сажень,
Пусть за месяц растет он на четверть версты.
Но тот камень, что в голову брошен ему,
Пусть глаза одевает его[347]».
Как услышали речь ту Ирсирры,
Сына взяли они у Кумарби с колен,
Подняли сына Ирсирры
И прижали к груди его, как украшенье.
Подняли сына, как ветры,
На колени к Энлилю его положили.
Поднял глаза Энлиль,
Посмотрел он на малыша —
Тот перед богом стоял,
Тело его – Кункунуцци[348] – из камня.
Начал Энлиль со своею душой говорить:
«Кто же он, этот сын,
Что богини Судьбы и богини-защитницы вырастили?
Кто же он? Не ему ли пойти суждено
На тяжелые битвы великих богов?
Лишь Кумарби один
Мог замыслить подобное зло:
Он, кто бога Грозы породил.
Породил и соперника богу Грозы».
Только кончил Энлиль говорить,
Положили Ирсирры на правом плече Упеллури ребенка, как меч.
Кункунуцци, он рос,
И могучие боги растили его.
Каждый день вырастал он на сажень,
Вырастал он за месяц на четверть версты.
Нот камень, что в голову брошен ему был,
Одевал ему очи.
Гнев бога Солнца
На пятнадцатый деньВырос Камень высоко.
Словно меч, на коленях он в море стоял.
Из воды поднимался он, Камень,
В вышину был огромен,
Море было как пояс на платье его.
Он, как молот, вздымался, тот Камень,
Храмов он достигал и покоев богов в небесах.
Солнца бог посмотрел с неба вниз
И увидел внизу Улликумми:
Улликумми, казалось, на бога глядел.
Солнца бог начал так со своею душой говорить:
«Что за бог это в море растет не по дням, по часам?
Телом он не похож на богов».
Повернулся бог Солнца небесный
И направился к морю бог Солнца,
И когда он до моря дошел,
Руку он положил на чело,
[Он узнал: Улликумми из камня,]
И от гнева лицо его все исказилось[349].
Как увидел бог Солнца небес Улликумми,
Через горы он снова пошел
И направился к богу Грозы.
И, увидев его приближенье,
Тасмису стал так говорить:
«Почему приходит бог небесный Солнца, царь страны великой?
То, из-за чего он к нам приходит, важно.
Этим мы не можем просто пренебречь.
Тяжело сраженье,
Тяжко столкновенье.
Это – на небе мятеж,
А в стране и смерть и голод».
Бог Грозы начал так говорить, обращаясь к Тасмису:
«Чтоб мог сесть он, вы трон приготовьте,
Чтоб мог есть он, накройте вы стол!»
Но пока говорили они меж собою,
Солнца бог в их покои пришел.
Чтоб мог сесть он, поставили трон.
Но не сел он на трон.
Чтоб мог есть он, поставили стол,—
Не притронулся к пище.
Дали чашу ему для питья,
Но к губам не поднес ее он.
Бог Грозы богу Солнца так стал говорить:
«Уж не тот ли прислужник плох,
Что поставил трон,
Раз ты не хочешь сесть?
Уж не тот ли стольник плох,
Что поставил стол,
Раз ты не хочешь есть?
Уж не тот ли кравчий плох,
Что чашу тебе предложил,
Раз ты не хочешь пить?»
Вторая таблица
Бог Солнца и бог Грозы
Бог Грозы как услышал речь бога Солнца[350],Исказилось от гнева лицо у него.
Бог Грозы богу Солнца небес говорить снова начал:
«На столе хлеб да будет сладким,
Ешь теперь!
В чаше вино да будет сладким,
Пей теперь!
Ешь теперь и насыщайся,
Пей теперь и угощайся,
А потом ты поднимайся,
К небу вверх лети потом!»
Как услышал слова те бог Солнца небесный,
Сразу развеселился душою,
На столе хлеб ему стал сладким,
Он поел.
В чаше вино ему сладким стало,
Он попил.
И поднялся потом бог Солнца,
К небу вверх он отправился сразу.
Как бог Солнца небесный ушел,
Бог Грозы в свою душу стал мудрость вбирать.
Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,
Из покоев своих и из храма они полетели,
А сестра их Иштар полетела отважно с небес.
И Иштар начала со своею душой говорить:
«Но куда же летят они, братья мои?
Я должна полететь, посмотреть!»
И отправилась быстро Иштар,
Перед братьями встала она.
И взялись они за руки тут же.
Полетели к горе они Хаззи[351].
Царь Куммии лицо свое к морю тогда обратил,
Повернулся к ужасному он Кункунуцци,
И увидел ужасного он Кункунуцци,
И от гнева лицо его все исказилось.
И тогда бог Грозы сел на землю,
Потекли его слезы тогда, словно реки.
Весь в слезах, бог Грозы тогда слово сказал:
«Кто же выстоит в битве с чудовищем этим,
Кто же сможет сражаться?
Кого же чудовище не устрашит?»
И сказала Иштар тогда богу Грозы:
«Брат мой! Ничего он не знает совсем,
Хоть дано ему мужество десятикратно...
Я пойду к нему!..»
Иштар поёт песню перед Улликумми
|...]И взяла она лютню и бубен,[...]3апела Иштар перед ним.
И пела Иштар перед ним
На гальке, на острых камнях побережья.
И встала из моря Большая Волна.
Большая Волна обратилась к Иштар:
«Перед кем ты поешь, о Иштар?
Перед кем ты свой рот наполняешь [звучанием сладким]?
Человек этот глух,
Ничего он не слышит.
Человек этот слеп,
Ничего он не видит.
Милосердия нет у него!
Уходи, о Иштар,
Брата ты находи поскорее,
Пока воином страшным не стал этот Камень,
Пока череп его не разросся еще!»
Как услышала это Иштар,
Сразу петь перестала
И отбросила лютню и бубен,
Украшенья с себя сорвала золотые,
Плача в голос, ушла она прочь.
Приготовления бога Грозы к битве
«[...]Приготовят пусть корм для быков!Благовонное масло пускай принесут!
Пусть натрут благовоньями Серри рога!
Хвост у Теллы[352] пусть золотом будет покрыт!
Дышло в упряжи бычьей пускай повернут!
Прикрепят эту упряжь к могучим быкам,
А снаружи на упряжь пусть камни наденут[353]!
Поскорее пусть вызовут грозы такие,
Что за верст девяносто скалу разбивают,
Покрывая обломками области верст за восемьсот.
Ветры вызовут пусть вместе с ливнями быстро,
И те молнии, что ужасают сверканьем,
Пусть из спальных покоев скорее выводят».
Как Тасмису слова те услышал,
Заспешил он и заторопился.
Он приводит с пастбища Серри,
И приводит он Теллу с Имгарру-горы[354],
Помещает во внешнем дворе их.
Благовонное масло приносит,
Натирает он Серри рога.
Хвост у Теллы он золотом стал покрывать,
Дышло в упряжи бычьей тотчас повернул,
А снаружи на упряжь он камни надел,
Грозы вызвал на помощь такие,
Что за верст девяносто скалу разбивают...
[...]Боевое оружье он взял,
Колесницы он взял боевые,
С неба тучи привел грозовые.
Бог Грозы к Кункунуцци лицо свое вновь обратил,
И увидел его бог Грозы:
В двести раз стал он выше[...]
Третья таблица
Первое сражение богов с Улликумми
[...]Как услышали боги то слово,В колесницы свои они встали.
Громом грянул тогда бог Аштаби[355],
Громыхая, он к морю понесся,
И с ним семьдесят было богов.
[...]С Улликумми он сладить не мог,
И Аштаби низвергнут был в море
И с ним семьдесят вместе богов.
[...]Кункунуцци потряс небеса,
Небесами, как платьем порожним, встряхнул он.
Кункунуцци все рос,
Если прежде на две тысячи верст возвышался он в море,
То теперь Кункунуцци стоял на земле,
Он был поднят, как меч, Кункунуцци,
Достигал он покоев и храмов богов,
Высотою он был в девять тысяч верст,
Шириною же был в девять тысяч верст.
И стоит Улликумми в воротах Куммии,
Он стоит над Хебат[356] и над храмом Хебат,
Так, что весть о богах до Хебат не доходит,
Так, что мужа не может увидеть Хебат.
И Хебат говорить тогда стала Такити[357]:
«Я о боге Грозы слова больше не слышу,
Я о всех богах важной вести не слышу,
Улликумми, о ком говорили они,
Может быть, одержал он победу в сраженьях с супругом моим».
И Хебат говорила, опять обращаясь к Такити:
«Слово мое услышь!
Жезл ты в руку возьми,
А ноги обуй
В буйные ветры, как в сапоги!
Ты на поле сраженья иди!
Он, быть может, убил его,– Кункунуцци убил его,—
Бога Грозы, царя, моего супруга,
Так теперь принеси мне весть!»
Как услышала слово Такити,
Заспешила, и заторопилась,
И отправилась было в путь,
Но нет для Такити пути,
И Такити вернулась обратно,
И вернулась Такити к Хебат[...]
[...]Как Тасмису услышал слово бога Грозы,
Быстро вверх поднялся,
В руки взял он жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги.
На высокую башню взлетел он вверх,
Место занял на ней он напротив Хебат,
И сказал тут Тасмису, обращаясь к Хебат:
«Бог Грозы мне велел уходить из Куммии,
Место мне он велел отыскать поскромнее[358],
Будем там, пока наш не исполнится срок».
А когда увидала Тасмису Хебат,
Чуть она не упала с крыши тогда.
Если б сделала только шаг,
То упала бы с крыши она.
Но дворцовые женщины все
Подхватили тогда ее
И не дали ей упасть.
Как Тасмису слово свое сказал,
Вниз он с башни тогда слетел
И к богу Грозы пошел.
И Тасмису так богу Грозы начал тогда говорить:
«Где же сесть нам? Не сядем ли мы на вершине Кандурна?
Если сядем мы там, на вершине Кандурна,
А другие решат сесть на Лалападува[359],
[...]Не останется больше царя в небесах!»
Бог Грозы и Тасмису отправляются к Эа
И Тасмису опять тогда к богу Грозы обратился:«О бог Грозы, господин мой!
Услышь мое слово!
К словам, что скажу я тебе,
Пусть внимателен будет твой слух!
В Апсу[360] пойдем и предстанем пред Эа.
Там мы спросим таблички древних слов[361].
Но когда подойдем мы к воротам дворца,
Поклониться пять раз мы должны,
А потом подойдем мы к покоям, где Эа живет,
И еще поклониться должны мы пять раз пред дверями,
И когда мы до Эа дойдем,
Мы отвесим пятнадцать поклонов.
И тогда только Эа до нас низойдет,
И тогда только Эа захочет нас слушать,
И тогда пожалеет он нас
И вернет нам могущество прежнее, Эа».
Бог Грозы, когда эти слова от Тасмису услышал,
Заспешил он и заторопился,
С трона своего вверх он быстро взлетел.
Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,
Путь мгновенно они совершили,
Прилетели вдвоем они в Апсу.
Бог Грозы подошел ко дворцу,
Поклонился пять раз он воротам,
Подошел он к покоям, где Эа живет,
Поклонился еще он пять раз пред дверями.
Бог Грозы и Тасмису до Эа дошли,
И пятнадцать они совершили поклонов[...]
Эа и Упеллури
[...]Эа в душу свою мудрость вобрал,И поднялся Эа тогда,
Вышел Эа во внутренний двор,
Боги все перед ним тогда встали,
Бог Грозы , царь Куммии отважный, встал перед Эа тогда[...|
[...]Эа начал Энлилю тогда говорить:
«Ты не знаешь разве, Энлиль?
Разве весть не донес до тебя никто?
Разве ты не знаешь его?
Как соперника богу Грозы Кумарби его сотворил —
Кункунуцци, что вырос в воде,
Девять тысяч верст – высота его,
Он, как молот, вздымается к небу».
[...] Когда Эа окончил ту речь,
К Упеллури отправился он,
Упеллури глаза свои поднял,
Начал так Упеллури тогда говорить:
«Эа, жизни желаю тебе[362]».
И поднялся тогда Упеллури,
И в ответ Упеллури пожелал и ему благоденствия Эа:
«Упеллури, живи ты на Темной Земле,
Ты, на ком боги строили Небо и Землю!»
Эа начал тогда Упеллури опять говорить:
«Упеллури, не знаешь ты разве?
Разве весть не донес до тебя никто?
Разве ты не знаешь его?
Бога, что быстро рос, сотворенный Кумарби, чтобы против богов он сражался?
Ты не знаешь, что смерти богу Грозы Кумарби желает —
Он соперника богу Грозы сотворил.
Кункунуцци, что вырос в воде,
Разве ты не знаешь его?
Поднят он, словно молот,
Небеса он, и храмы богов, и Хебат закрывает собою!
Далеко ты, на Темной Земле,
Оттого и не знаешь его, бога, что быстро растет!»
Упеллури тогда начал так говорить:
«Когда Небо с Землею построили боги на мне,
Я не знал ничего.
И когда Небеса от Земли отделили они резаком,
Я ведь этого тоже не знал.
Вот что-то мешает на правом плече мне теперь,
Но не знаю я, что там за бог».
Когда Эа слова те услышал,
Повернул Упеллури он правым плечом,
И на правом плече Упеллури, как меч, Кункунуцци стоял[363].
Эа богам минувшего начал тогда говорить:
«Услышьте, боги минувшего, слово мое!
Вы, те, кто знаете древних времен дела!
Снова откройте склады родителей ваших и дедов!
И отцов минувшего пусть принесут печати!
Пусть запечатают снова потом эти склады!
Пусть достанут из них пилу минувших давнишних лет!
Той пилой отделили тогда Небеса от Земли,