Страница:
***
Зяма никак не мог остановиться. Он как будто не замечал, что не перед женой на кухне изливает жёлчь на бывшего соседа и коллегу, а перед многочисленными жителями Арцены, усевшимися перед экранами своих телевизоров. Не замечал Зяма и насмешливого презрительного взгляда Офелии, которым она прошивала его время от времени. Зато бессильную ярость и презрение Бенци он отлично видел и ощущал всей своей шкурой, каждой клеточкой и жилочкой – на это-то он и рассчитывал!..
Как заведённый, он продолжал бубнить: "Я полагаю, что это он лично не только поощрил, но и направил своих сыновей и их дружков на сцену трубить в запрещённые Высоким Жюри шофары и играть на протащенных обманным путём так называемых "угавах".
Ведь было заблаговременно запрещено использовать шофары на Турнире!.. Заметьте: папочка не встал на пути злостного замысла сынков. Хотя не только мог, но и был обязан! Кто-то может сказать, что он не знал! Не верю! Хороший отец не может не знать, чем живут его дети! Акт явного, неприкрытого хулиганства! Долг хорошего отца всеми силами предотвратить нарушение детьми установленных правил! Лично мне беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: это он, Бенцион Дорон, лично организовал помехи дубонам в наведении порядка и задержании хулиганов-шофаристов.
Тех конкретно, что привели к смерти нашего дорогого Ашлая!" – и Зяма снова промокнул платком глаза.
После непродолжительной паузы он повысил голос и уже почти кричал: "Но этого мало! Это он и его дружки из шоблы, что скучковалась вокруг него ещё в "Лулиании", спровоцировали драку с силами поддержания законности и порядка в фиолетовом секторе!" – "Ясно! Выходит, то, что они прикрыли якобы невинным словом "миньян", по сути оказалось подпольной организацией…" – небрежно обронила Офелия.
Тут уж Бенци не мог смолчать, и он подал голос, саркастически улыбнувшись: "Да, Зяма, не зря ты перед своей обличительной речью снял кипу! Привёл свой облик в соответствие с натурой и деянием, молодец!" Зяма злобно глянул на Бенци. Офелия меж тем откровенно наслаждалась ситуацией. В ответ на Зямину речь, как бы мимоходом, веско заметила: "Ну, что же, адон Ликуктус, вы действительно проявили себя хорошим, я бы сказала – образцовым гражданином новой Эрании, новой Арцены!
Так держать, Зяма!" Зяма расцвёл, не заметив откровенной насмешки, мимолётно зазмеившей губы ведущей.
Наконец, Офелия решила, что зритель достаточно насладился Зямой Ликуктусом, колоритным, захватывающим зрелищем стараний незаметно избавиться от кипы на голове. Аттракция получилась – то, что надо массам!
***
Ренана, глотая слёзы и всхлипывая, через плечо усевшегося перед нею на полу Ирми неотрывно смотрела на экран, впитывая похудевшее, осунувшееся лицо папы, слушая его голос, повторяла: "Папа… Папочка… За что… За что…" Ширли держала её руку и осторожно поглаживала, хотя и у неё в горле стоял комок, и на смуглом лице появились темно-красные пятна.
Близнецы тоже устроились на полу и сидели не шелохнувшись, слушая "свидетельские показания хорошего гражданина Зямы Ликуктуса". Шмулик зло бросил: "Его счастье, что у него только дочери! Был бы сын, я бы с ним разобрался!" – "А сын-то был бы при чём?" – воскликнул Рувик. Ренана тут же выкрикнула: "Его доченьки ничуть не лучше! Вспомнить только драку в "Шоко-Мамтоко"! – и в голосе её снова зазвенели слёзы. – Фанфаразматики украли ширлины рисунки и использовали их, сделав из них злую карикатуру! А дрянь Мерива над нею издевалась, говорила ей, что она продалась фанфаразматикам и свои рисунки продала… И некоторые девочки даже начали ей верить… Ихние зомбики распускали слухи, что у Ширли есть специальный прибор, что она с помощью обертонов девочек в ульпене одурманивает, а потом на них доносит…" Тут уж близнецы и Цвика с Нахуми не выдержали и саркастически усмехнулись: "Они хотя бы понимают, что такое – обертоны?" – "А им и понимать не надо! Сказали умное слово – и достаточно!.. Это они на нас штилей натравили!" – "Ренана, хватит об этом… – остановил её Ирми. – И плакать я тебе больше не разрешаю, портить свои красивые глазки…" – и он снова приблизился к ней и как бы нечаянно погладил по руке. Ноам тут же отвёл глаза, близнецы сделали вид, что пристально смотрят в экран. Только Магидовичи переглянулись и тихо прыснули.
В течение всей передачи Ренана то и дело повторяла: "Что с мамой будет, если она увидит… Ох, что с мамой будет…" – "Я надеюсь, ей не покажут… – с сомнением бормотал Ноам, исподлобья поглядывая то в экран, то на братьев, то на Ширли. – Бабушка с дедушкой очень её берегут…" Гвоздь программы После антракта с оглушительной рекламой пришло время "гвоздя программы" (ради чего, собственно, она транслировалась в прямом эфире).
Офелия мгновенно натянула на лицо маску торжественной серьёзности и заговорила чрезвычайно проникновенным и драматическим голосом: "Дорогие зрители! У нас, у всех ещё свеж в памяти Большой музыкальный Турнир, не так давно состоявшийся в обновлённой "Цедефошрии". Все мы помним его потрясающие результаты, закономерность убедительной победы прогрессивного течения, покорившего эранийскую общественность! Это струя подобающей цветовой гаммы, она же силонокулл, и несколько столь же современных и прогрессивных ансамблей, творчески использующих традицию! Мы должны выразить нашу самую горячую благодарность эранийским далетариям, самому передовому их отряду – учащимся и выпускникам гимназии Галили, проживающим преимущественно в Эрании-Алеф-Цафон и Эрании-Далет. Это в их среде выросло несколько творческих коллективов, которые в конечно итоге объединились в одну рэп-группу "Шавшевет". Но вернёмся в день нынешний! Успех музыкальных коллективов новейшей струи подобающей цветовой гаммы на Турнире был безусловным и ошеломляющим, и это наш с вами успех! Он мог быть куда более радостным и жизнеутверждающим, если бы… – и тут она сделала многозначительную паузу, лихо поигрывая кнопками своего та-фона, после чего продолжила, и голос её драматически надломился, прервался, после чего загремел фанфарическими интонациями: – если бы не трагическая смерть нашего дорогого рош-ирия Эрании Ашлая Рошкатанкера… Если бы не попытка тёмных сил сорвать голосование! – снова сделав драматическую паузу, Офелия продолжила и зачастила нарочито небрежным тоном: – Впрочем, о драке, спровоцированной фиолетовыми в их же секторе, где серьёзно пострадали бойцы гвардии дубонов, поддерживающие порядок на Турнире, мы поговорим чуть позже…" – и Офелия снова замолкла, театрально прижав руки к груди. Снова заколыхались занавеси на заднем плане в такт с завыванием силонофона.
Наступила тишина, и Офелия твёрдым голосом заявила: "О смерти нашего дорогого адона Рошкатанкера мы уже много говорили. Но сейчас я предлагаю снова почтить светлую память этого человека. С тем, что явилось причиной его смерти, кто по сути его убил, всё ясно!" – в голосе звезды эранийского ПИАРа зазвучал такой пронзительный металл, что могло показаться – на каменный пол уронили груду ножей и вилок. Офелия снова выдержала эффектную паузу, тут же заполненную коротеньким и раздражающе-пронзительным пассажем силонофона.
Как только затих последний звук пассажа, загремел исполненный благородного гнева глас Офелии: "А теперь поговорим о том, что удалось выяснить нашим специалистам о злонамеренной попытке разрушить систему автоматического голосования! Вы ведь помните, как во время голосования мигал свет в "Цедефошрии"!" Офелия знала: публике запомнились мигания света и его бешеные пляски. Где уж тут отличить мигание от пляски!
"Это означало, что злоумышленники пытались внести сбой в автоматизированную систему голосования. Они не учли, что угишотрия, совершенная и надёжная система, с этой попыткой без труда справилась, её функционирование было восстановлено в считанные секунды. Мало того: нам удалось зафиксировать, откуда исходила злонамеренная попытка и каким образом она реализовывалась. Банда злоумышленников, направляемая ядром, окопавшимся в фиолетовом секторе, одновременно нажала фиолетовые кнопки на заранее выведенных ими из строя, возможно, даже тайно перемонтированных войтероматах. Ведь там тон задавали самые фанатичные фиолетовые. Не будем углубляться в технические подробности раскрытия злодейского замысла, который мог иметь очень серьёзные последствия – вплоть до превращения войтероматов в источник вредоносных звучаний. Наши специалисты склоняются к тому, что использовали так называемые "угавы", по меткому определению известного силоноведа Клима Мазикина, мультишофары! Те самые, которые убили нашего Ашлая!!!" – при этих словах Офелия драматически взвизгнула и приложила платочек к глазам.
Справа прозвучал голос Бенци: "Наукообразный баблат…" Офелия, не сводя глаз с объектива камеры, как бы машинально поигрывала кнопочками "цакцакона". Голос Бенци резко оборвался на полуслове. С экрана уже звучал бодрячески унылый похоронный марш, по экрану мельтешили одинаковые бараньи лики "Петеков", плавно перелившихся в прыгающих меж колышущимися драпировками "шавшеветов", громыхающих "стиральными досками ихних бабушек" и во весь голос орущих "Мы не дадим Офелию в обиду!". Впрочем, никто не вникал, от кого экзальтированные юнцы защищают свою покровительницу. Среди драпировок смутно маячила расплывшаяся громадная фигура отнюдь не виртуального Тумбеля, его крупная ухмылка как бы колыхалась вместе с драпировками.
***
Закончился очередной "музыкальный антракт", отзвучали и исчезли с экрана и "Петек Лаван", и "Шавшевет".
Снова тот же интерьер с нервно колышущимися драпировками, и Офелия, гордо восседающая в унитазо-кресле. Слева робко притулился Зяма Ликуктус, но камера, последний раз мельком показав его, окончательно переключилась на Офелию, чей указующий перст был грозно направлен на Бенци. Камера плавно спанорамировала от перста Офелии к Бенци, который спокойно сидел на всё том же низеньком стульчике.
Можно было только догадываться, каких душевных сил это стоило Бенци Дорону.
Глаза близнецов подозрительно заблестели, Ноам исподлобья уставился в экран, крепко закусив губу.
"Итак, адон Дорон, телезрители желали бы как можно больше узнать о вас, о вашем прошлом, о вашем настоящем, о семье, о вашем окружении!" – "Что ж! Извольте…" – спокойно произнёс Бенци, на его лице мелькнула улыбка (как видно, он её посылал своим близким и друзьям, которые, может быть, сейчас смотрели эту передачу). Глядя прямо в объектив камеры, он с задумчивым и мечтательным выражением лица рассказывал о своём детстве, о жене и детях, о любви к народной и хасидской музыке. На лице Офелии блуждало скучающе-полупрезрительное выражение.
Под конец Бенци сказал: "Любовь к этой музыке естественно восприняли и мои дети…" – "К вопросу о ваших детях, к тому, как и на чём вы их воспитываете, мы ещё вернёмся… – безмятежно, но со скрытой угрозой в голосе, произнесла Офелия. – А кто вы по профессии, где вы работаете?" – "Моя профессия – бухгалтерия, финансы и программирование, первая степень. Основная специализация – разработка финансовых блоков программ. До недавнего времени работал на фирме "Лулиания".
Теперь её преобразовали в СТАФИ, но я там уже не работаю…" – "И что же вам там не подошло?" – "Я разве сказал, что мне там что-то не подошло?" – удивлённо поднял брови Бенци. – "Но вы же постоянно критиковали прогрессивные нововведения последних месяцев на известной далеко за пределами Арцены престижной фирме…" – "Да, мы с друзьями не раз выражали удивление, что на фирме, занимающейся разработкой компьютерных развивающих игр, вдруг стали чрезмерное значение придавать культурным интересам сотрудников, их личным музыкальным пристрастиям.
По непонятным причинам нашу группу религиозных сотрудников лишили привычного места, где мы проводили обеденный перерыв…" – "Группой?" – многозначительно переспросила Офелия. – "Да, а что? Кто и когда сказал, что нельзя проводить свободное, в том числе и обеденное, время с людьми, близкими по духу, по интересам?" – "Ну, почему! Всё можно! Если это… э-э-э… нейтральное общение.
А вы, как известно, вели подстрекательские разговоры, вносящие разлад в работу передовой фирмы!" – "Простите, что это такое – "подстрекательские разговоры"? О каком разладе идёт речь?" – спросил Бенци. – "Это знает каждый ребёнок в Эрании!
Вы подстрекали ваших сотрапезников, или, точнее выражаясь, – "со-миньянников", – к бунту против новых порядков на "Лулиании"!" – "Не понял?" – осторожно удивился Бенци. – "Ну, как же! Не вы ли сорвали общий мангал на Дне кайфа? Помните? – вам официально представили нового заместителя босса фирмы Кобу Арпадофеля. На моих глазах!" – "А! Ну да! Это был день коллективного отдыха! Я помню: мы с одним коллегой… (Бенци не назвал имени этого коллеги) немного подискутировали на темы различных традиций питания и музыкальных пристрастий. Собственно, это было до того, как нам официально представили нового заместителя". – "То есть, руководство фирмы предложило вам коллективный отдых! – подчеркнула ведущая последние слова, – а вы начали бунт в совершенно недопустимой форме? Так или не так?" – "Дело было на отдыхе, а не во время работы, и форма, как вы выразились,
"бунта", а по-нашему – выражения мнения, была самой обычной. Отдых – это не марш по команде, и предложение – не предписание. Поэтому я не понимаю, о какой "недопустимой форме бунта" вы говорите? У нас в "Лулиании" в те дни никто ещё строем по струнке не ходил, во фрунт не вытягивался, как-то не принято было! Если наших боссов интересовали наши музыкальные и прочие культурные пристрастия, то почему не подискутировать, не поспорить? Это же к работе не имеет отношения! Боссов, как правило, интересует, как мы работаем и в какие сроки выдаём результат, за это нам платят зарплату. А в остальном…" – слегка повысил голос Бенци. – "М-да-а…
С вашими настроениями всё ясно! Коль скоро вы этого сами хотите, поговорим о вашей работе. Чем лично вы занимались? Назовите хотя бы одну разработку, которая подписана вашим именем?" – "У нас было не принято, чтобы непосредственный разработчик подписывал свою работу, особенно элементы больших программ, каковыми и являлись разрабатываемые мною блоки. А их было много за годы моей работы в "Лулиании", я даже со счёта сбился… Последнее, что я делал, – порученная мне шефом разработка финансового блока, как мне сказали, для заказчика-хуль. Это была очень сложная тема. Я разработал этот блок и сдал его в срок. Мне сказали, что тема закончена, поблагодарили и дали премию. Порой меня подключали к различным небольшим разработкам, не связанным с финансовыми блоками. Я и их выполнял, как говорили мои руководители, достаточно успешно".
"Финансовый блок, якобы, для заказчика-хуль, вы никогда не разрабатывали! – неожиданно жёстко проговорила Офелия, сверкнув глазами. – Такой темы в "Лулиании" не было. Вы просто присвоили себе чужую разработку. Да, вы действительно выдали несколько ничего не стоящих идей по этому блоку для очень важного проекта – причём ошибочных. У руководства даже закралось сомнение, не купили ли вы свой диплом у какого-нибудь деляги в вашей Меирии. Пришлось срочно передать работу группе, которая успешно справилась с заданием!" – "Вот как? А как же благодарность, премия, которой меня наградили по окончании темы?.." – "Это ваши фантазии! – отрезала Офелия и гневно пояснила: – Вас с позором изгнали из "Лулиании" за то, что вместо работы вы молились и читали псалмы в рабочее время!" – "Клевета!" – резко выкрикнул Бенци. Но Офелия не обратила внимания на его реплику, голос её зазвенел металлом: "Вы подстрекали нестойких сотрудников из вашего так называемого "миньяна" к бунту против плана преобразования фирмы в Центр фанфарологических исследований! Разве вы не протестовали против лекций, организованных руководством для вашего просвещения в духе струи подобающей цветовой гаммы?!" – "Да, протестовали! Нас силой заставляли слушать эти… Не знаю, как их назвать! – воскликнул Бенци, – беседер, пусть будут… лекции! – в рабочее время, хотя они никакого отношения к тогдашней тематике "Лулиании" не имели. Мы действительно были не согласны, потому что пассажи силонокулла в сочетании с абстрактными картинками на волнистом экране…" – "Прекратите ваши лживые увёртки!" – фанфарически прокричала Офелия.
***
И снова – коротенький "музыкальный антракт"…
На экране сквозь нервно подрагивающие драпировки постепенно проступила студия Офелии. Зяма Ликуктус немного помаячил на втором плане меж струящихся драпировок, а там и вовсе растворился в них и больше не появлялся.
В центре композиции – Офелия, справа от неё, противовесом, Бенци. Было видно, что унизительная перепалка с Офелией на глазах всей Арцены, где ему не удалось ничего ей доказать, его изрядно утомила. А тут ещё бесовски-насмешливый взгляд Офелии, очень смелое для её возраста мини, чересчур раскованная поза – и от этого Бенци никуда не деться…
"Что ж! Продолжим нашу беседу! – вернулась к приторной благожелательности Офелия.
– Расскажите, как вам пришло в голову послать неоперившихся сыновей-подростков на сцену с целью срыва этого важного мероприятия? А идея сорвать свободное голосование на Турнире? – что вы для этого сделали?" – "Никакой идеи у нас не было – и быть не могло. Мы понятия не имели, что будет на этом Турнире. Мы были уверены, что на Турнире все исполнители окажутся на равных…" – с этого момента Бенци беззвучно продолжал шевелить губами. Ясно было, что и сам Бенци не слышит своего голоса, потому что он беспомощно развёл руками и замолк.
"Итак, повторяю вопрос в более ясной форме: зачем вы испортили уникальные войтероматы? Откуда у вас, человека образованного, как вы утверждаете, такая ненависть к прогрессу? Или, как я и говорила…" – "А в каких конкретно вредительских действиях вы меня обвиняете?" – внезапно спросил Бенци. Но Офелия, словно не слыша, громко и раздельно повторила вопрос. Бенци воскликнул: "Я повторяю: о войтероматах и угишотрии мы до Турнира только в прессе читали! А увидели их живьём только на Турнире. Как же мы могли испортить то, о чём понятия не имели?!" – "Опять вы виляете! Нас не интересуют ваши понятия, нас интересует, как вам удалось более половины войтероматов – и не только в вашем секторе! – вывести из строя? Публика жаловалась!.. Вас очень вовремя оттуда удалили за хулиганство и организованное избиение блюстителей порядка. Об этом мы тоже ещё поговорим… А сейчас нас интересует, когда вы успели?.. Не потому ли вы и затеяли ваши бесчинства? Отвечайте!" – "Если учесть, что меня там в тот момент не было…" – "Ладно, вы опять уходите от ответа. Учтите: ваши виляния видит вся Арцена!" – "Да, вся Арцена видит этот фарс…" – и снова на секунду повисла вязкая тишина, на фоне которой прозвучал вопрос Офелии: "А почему вы подстрекали нажимать именно фиолетовые кнопки?" – "Что значит – "подстрекал"? Разве нельзя?.." – "Здесь вопросы задаю я! Я спрашиваю: почему в вашем так называемом "миньяне" демонстративно предпочли то, от чего отказались во всём цивилизованном мире? Вы слышали, что Жюри велело заблокировать эту кнопку? Кто именно был инициатором одновременного массового нажатия заблокированной фиолетовой кнопки?" – "Не понимаю вопроса. Разве на войтеромате изначально существовали запрещённые кнопки?" – удивлённо поднял брови Бенци. "Так-таки не понимаете? Ну, ничего, поймёте со временем! А нам уже сейчас всё ясно. Перейдём к другому, более серьёзному событию Турнира, – Офелия сделала многозначительную паузу, натянула на лицо скорбящую маску, приняв позу задумчивой скромности, потом медленно заговорила: – Смерть рош-ирия Эрании адона Ашлая Рошкатанкера…" Бенци подался чуть-чуть вперёд и быстро заговорил, чтобы успеть высказаться до того, как ему помешают: "Которая наступила до того, как зазвучали угавы! Во всяком случае, об его приступе стало известно в антракте! Как и то, что к нему не пускали амбулансы!!!" – громко выкрикнул он, чувствуя, что эти его слова пошли в эфир. Бенци вздохнул и перевёл дух. Он считал очень важным постараться успеть сказать об этом и быть услышанным – и это ему удалось: его не успели вырубить! Теперь ему на всё плевать…
Словно сквозь густую пелену он слышал, как Офелия взвизгнула: "Ложь! Ашлая погубили мультишофары ваших хулиганов-сыновей! Это все знают! Мы ещё узнаем, где ваши дружки-антистримеры их прячут – после погрома, который ваша бандитская семейка устроила в фиолетовом секторе! Десять дубонов лежат в больнице после того, как их избили ваши "со-миньянники"!" Бенци улыбнулся и громко произнёс: "Уже десять? Все видели, как выглядели "раненые дубоны" и наши дети (и не только дети!), которых они избивали. Да, этого мы им не позволили – и никогда не позволим!
Больше я не желаю участвовать в этом фарсе. Можете продолжать свои монологи, на диалог со мной не рассчитывайте…" – и Бенци, помахав рукой, резко отвернулся.
***
Камера спанорамировала на фанфарирующую Офелию: "Ничего у вас и ваших сообщников из антистримерского "миньяна", как вы могли убедиться, не вышло и не выйдет! Вы всё время виляете – но тут-то вас, вашу ложь и попытку переложить вину за убийство нашего Ашлая на организаторов Турнира и раскусили! Вы ни на один мой прямо поставленный вопрос не дали прямого ответа, только недостойные увёртки и ухмылки!.. Всем и каждому ясно: вы – самый опасный в Арцене антистример из бывшей Меирии! Вы и ваши дети-хулиганы подстрекали к бунту против струи подобающей цветовой гаммы и стали постыдно известны всей Арцене организацией драк и прочих хулиганских выходок в общественных местах Эрании и бывшей Меирии!
Ваш старший сын несколько лет назад организовал избиение гимназистов, ваша дочь издевалась и нанесла побои журналистке при исполнении. Скажите спасибо нашим гуманным законам, что она тогда же не отправилась в тюрьму! Не потому ли она и её подружки учинили не так давно очередное хулиганство?!.. Они сопротивлялись силам поддержания законности и правопорядка, выдворяющим с территории бывшей меирийской ульпены, объявленной Центром колпакования, тех, кто не пожелал подчиниться приказу исполняющего обязанности рош-ирия Эрании о создании в Эрании-Юд-Гимель на месте так называемых школ религиозного воспитания экспериментальных зон в рамках СТАФИ. Она и ещё две хулиганки зверски избили нескольких бойцов бригады дубонов. Мы ещё установим, где они все скрываются, и привлечём к уголовной ответственности за бандитизм!" Бенци воззрился на Офелию, и на побелевшем лице его читалось такое ошеломление, что Офелия удовлетворённо хмыкнула и, повернув лицо в сторону объектива, нежно заворковала: "Нам стало известно, что об этом инциденте по Эрании ходят самые невероятные слухи. Говорят даже, что якобы дубоны изнасиловали ученицу. Умоляю вас, друзья, не верьте этим злонамеренным слухам, распускаемым порочными до мозга костей фиолетовыми! Мы беседовали с видевшими самое начало этого инцидента девушками. Они свидетельствовали: эта, якобы изнасилованная, особа (Офелия изобразила понимающую ухмылку: мол, мы-то с вами знакомы с таковскими особами) сама спровоцировала молодых и здоровых парней… Очевидно, специально – чтобы отвлечь их от выполнения задачи государственной важности! Именно это дало возможность уже упоминаемым хулиганкам под главенством дочери антистримера Дорона беспрепятственно зверски избить и искалечить их товарищей".
***
Услышав это, Ренана тут же подскочила: "Как она смеет! Сареле жизнь искалечили, а она!.. Мерзость!" – "Успокойся… – Ирми с Ноамом усадили её на место: – Ты что, от Офелии ждала чего-то другого?" – "Но она же на всю Арцену оклеветала бедную Сареле!" – "Люди знают цену её цветистой брехне… Я уверен, что коллеги Хели отслеживают передачу, Максим наверняка записывает… Они постараются, чтобы никто не смог эти гнусные инсинуации назвать образчиком свободы слова или аналитической передачей. А почему ты не обратила внимания, что и ты в розыске?
Теперь нам всем придётся покинуть этот дом и скрываться… А жаль – это место было для нас очень удобным… Ребята ещё не закончили работу, совсем немного осталось". Ренана бессильно плюхнулась на диван и, сжавшись в комок, забилась в угол.
Ноам мрачно глянул на сестру и на братьев и с трудом выговорил: "Получается, только я ещё не в розыске…" – "Погоди, досмотрим передачу до самого конца. Не забудь – что братишки Ширли спят и видят добраться до твоего горла…"
***
Передача продолжалась. Офелия заговорила более спокойно: "Вернёмся к Турниру.
Как известно, сыновья-близнецы антистримера Дорона обвиняются в использовании запрещённых источников звуковой агрессии и проникновения в сознание, послуживших причиной смерти рош-ирия Эрании!.." Офелия сделала эффектную паузу, не забыв приложить к глазам салфетку. Затем снова надрывно профанфарировала, направив гневно указующий перст на Бенци: "У нас сведения, что вы, пользуясь доступом к техническим решениям "Лулиании", попытались организовать, – не побоюсь этого слова! – диверсию на Турнире. Список преступлений семьи Дорон столь велик, что тянет на серьёзное тюремное заключение её главы. Об юридических аспектах этого дела мы хотим побеседовать с известным адвокатом адоном Дани Кастахичем".