Страница:
Мистер Неэман рассказал раву Давиду о подавленном состоянии Ноама после ареста отца. На это рав Давид задумчиво ответил: "Кто же теперь ему скажет, что нельзя отчаиваться! Что надо действовать, надо жить дальше! Он же старший сын в семье, его дело – поддерживать и внушать надежду младшим. С Бенци, я уверен, всё разрешится, и очень скоро! А что Ренана, кстати? Где она?" – "Как мы поняли, она попросила отвезти её сразу в ульпену, даже не стала объяснять, почему… Мальчики не хотят разлучаться. Нам удалось связаться с Хели, а она от Максима узнала". – "Я верю, что Бенци скоро отпустят: он же ничего такого не делал, просто ребёнка защитил…"
Так в мучительном неведении прошло около полутора суток. Нехама сидела на кровати в своей спальне, прижимала к себе маленького Бухи, и слёзы текли по её лицу. Интуитивно чувствуя, что Бенци в беде, из которой неизвестно, как выкарабкаться, она твердила сквозь слёзы: "Если он просто уехал в Шалем, зачем-то после концерта, на ночь глядя, даже не заехав домой… почему он не позвонил с дороги, почему не позвонил уже оттуда? Почему мы не можем до него дозвониться?
На Бенци это непохоже! Он ведь такой внимательный, такой заботливый! С ним что-то случилось! Бенци! Где мой Бенци?.." Бухи сладко посапывал у её груди. Испуганная Шилат в ночной рубашке сидела рядом, дрожала то ли от холода, то ли от страха, поглаживая то маму, то братика…
Гилад каждый день повторял приказ всем четверым сидеть тихо и носа из дома не показывать, пока им с Роненом не удастся прощупать атмосферу и прояснить ситуацию. "Вам тут есть, чем заняться! Будете учиться, книг хватает. Ноам, ты у них будешь за рава!" Ноам слабо улыбнулся и кивнул, поманив к себе всех четверых, доставая книги и раскладывая их на столе: "Учтите, мальчики – сейчас это тоже одно из необходимых дел, даже, может, важнее всего, даже вашей музыки…" Гилад кивнул и закончил: "А вечером придут Ирми и Максим, они привезут для упражнений органолу на смешанном питании: Макс там что-то придумал…" Они сидели в квартире под строгим надзором Гилада, который запретил им даже на крытую веранду выходить. По вечерам заскакивали Арье с Амихаем. Они приносили большие пакеты с едой, любовно приготовленные Тили, и приветы от бабушки-дедушки и братьев с сёстрами. Амихай не рассказал мальчикам, что Адина, разгневанная исчезновением Нахуми, назавтра после Турнира уехала в Шалем к родителям, взяв с собой младшего, 3-летнего Мойшеле, оставив ему двух средних детей, Лиору и Идо.
Близнецы с лёгкой завистью смотрели на кузенов Магидовичей, навещаемых отцами, пытаясь, не всегда безуспешно, преодолеть тревогу и тоску по своему папе.
Почти каждый вечер, ближе к ночи, приходил Ирми. Рувик решил, что он-то и есть навещающий их родственник – "он же жених нашей Ренаны!" Тем более он каждый раз старался побаловать ребят, привозя им что-нибудь вкусненькое.
Прошла неделя. Ребята безвылазно сидели в старой квартире Доронов, где Гилад с Роненом устроили студию. Оба артиста старались обеспечить ребят всем необходимым (не без мощного содействия Арье с Амихаем и Ирми), загрузив напряжёнными занятиями не только по школьной программе, но и по интересам. Иначе длительное пребывание активных подростков в условиях замкнутого пространства могло привести к непредсказуемому взрыву. К счастью, им удалось увлечь не только четверых мальчишек, но и Ноама большим угавом. Порой студийцы чуть не дрались за возможность лишний час посидеть за кустарно собранным инструментом. Пришлось составить строгое расписание. Каждый, даже самый младший, Нахуми, стремился дать какую-то новую и интересную идею. Ну, и, конечно, несколько часов в день – интенсивные занятия Торой. За считанные дни, как не преминул отметить Гилад в разговоре с Арье и Амихаем, Цвика и Нахуми стали спокойней. Конечно, интенсивные и творческие занятия большим угавом, несколько интересных идей, за которые обоих мальчиков похвалили и Рувик, и Ронен, – со счетов не сбросишь! Как-то, глядя в спину Ронена, задумчиво наигрывающего на клавиатуре большого угава одну из любимых мелодий, Рувик вдруг подал голос: "Ронен, а вам не кажется, что это слишком громоздкая конструкция? Для угав-центра, это подойдёт, но…" Ронен прервал игру, повернулся всем корпусом и пристально поглядел на Рувика. Он долго молчал, явно раздумывая о чём-то, после чего заговорил: "Конструкцию мы ещё будем доводить, сам же принцип – отработаем на этом варианте. Но что-то в твоей идее есть! Давай, поговорим завтра с Ирми. Жаль, что нас так мало… Было бы больше народу, дело бы живей пошло – и эффективней!" – "А время, как я понимаю, не терпит…"
Гилад и Ронен ранним утром покинули квартиру и направились в Неве-Меирию, пообещав через пару дней вернуться и оставив указания Ноаму и Ирми на время своего отсутствия. Ноам с тоской повторял: "Как они до Неве-Меирии доберутся?
Или нашли какие-то ходы? Хоть бы нас тогда вывезли…" – "Вдвоём они надеются пробраться, заодно и разведать, а вами пока не хотят рисковать… – предположил Ирми. – Наверняка, им потребовалось обсудить возникшие вопросы в "Неэмании", собрать большой угав в Неве-Меирии, может, отработать варианты в заводских условиях".
Четверо мальчиков сидели с Ноамом, углубившись в утренние уроки. Вдруг раздался условный сигнал, и почти тут же в дверях показался Ирми. Он подсел к ним сбоку и слушал, что говорил Ноам, с тоской вспоминая обеды их компании и уроки, которые давал им Бенци. Голос и интонации Ноама напомнили ему голос и интонации Бенци.
Ирми вдруг показалось, что это не Ноам увлечённо и с огоньком ведёт урок, а – Бенци… Как в те счастливые, никакими силонокуллами, фелиофонами и фанфаразмами не замутнённые времена. Спустя некоторое время Ирми заметил, что кое-кто из ребят начинает зевать и отвлекаться. Он сделал Ноаму знак, что пора устроить перерыв, встал из-за стола и негромко, но чётко и решительно сказал: "Ребята, я считаю, и Ронен меня в этом поддержал, что нам необходимо возобновить занятия моей секции. Я пришёл сюда и для этого тоже. Я хочу научить вас всех приёмам защиты, чтобы не повредить руки, необходимые вам, музыкантам. То есть займёмся ножным карате…" Это уже было что-то новое! Подростки бросились шумно и с энтузиазмом готовить тонкие матрасы, которые Ирми порекомендовал расстелить в спальне. Ноам недовольно поморщился и хотел возразить, но Ирми ожесточённо крикнул: "Да, вот здесь и сейчас!!! Я сколько раз тебе предлагал!.. Ты что, не понимаешь, что может настать момент, когда только это и сможет спасти? Уметь драться – никогда не лишнее, даже если твоя натура протестует против применения силы! Слово не всегда ко времени и эффективно! Понимаешь?" – "Ну, не создан я для драк, понимаешь? И принципиально считаю их неэффективными! Лучше больше времени уделить Торе и молитве…" – отчаянно выкрикнул Ноам, густо покраснев и уставившись на свои тонкие руки. – "О! Первый шаг есть! Ты уже не так резко реагируешь на то, с чем не согласен! Присоединяйся! Это только приёмы необходимой обороны с элементами активного нападения. Главное – усвоить: противника жалеть – себя не беречь! Или, точнее: милосердие к жестоким – это жестокость к милосердным…" После часа возни, которую устроили Ирми с подростками на полу салона, Ноам предложил ребятам остыть, после чего можно будет снова заняться Торой. Они молча удалились на кухню, Ирми пошёл за ними следом, добродушно приговаривая: "Вот так!
Обменяемся каждый своими умениями! И пониманием, что нам необходимо и то, и другое!" Под конец он обронил, как бы невзначай: "Между прочим, не забудь – теперь мы должны быть достойной заменой золотой головы Гиди…" – "Ладно, потом поговорим… Без Макса мне не очень хочется что-то начинать…" – "А мы и не начинаем, а продолжаем – Гиди успел много сделать… Нам только вникнуть, разгадать его замысел и продолжить… – проговорил Ирми глухо. – Макс ведь говорил, что он и его друзья вместе с Гидоном занимались методами связи по виртуальным полям в непересекающихся плоскостях, и с помощью музыкодов близнецов им удалось выйти на интересный и нетривиальный метод…" – "Надо дождаться Максима… Я думаю, он уже разобрался, или близок к цели… Если бы и его друзья подошли…" – "Они не могут… пока…" В самом конце обеда у Ноама в кармане нервно-тревожной трелью залился ницафон.
Он приложил его к уху и услышал голос сестры: "Ноам, братик, привет! Ты где сейчас?" – "Конечно, в Меирии, ты же знаешь! А что?" – "А Ирми?" – нервно спросила Ренана. "Тут твой Ирми!" – "Вы что, мальчики, вокруг себя не смотрите?" – "А что случилось? Привет, Ренана!" – Ирми взял у Ноама аппарат. – "Ирмуш! Как ты? Как братики? Вы в порядке?" – "Мы в порядке, как ты?" – "Я?.. Это неважно…
У меня лично… э-э-э… порядок… Вы лучше посмотрите, что на улице творится!..
У вас наверняка то же самое! Это по… по всему Юд-Гимелю! А главное – вслушайтесь!.." – последние слова Ренана выговорила почти на грани истерики.
Ноам и Ирми подскочили к окну, слегка отогнули плотную занавеску и ахнули. Между ними втиснулись и застыли в безмолвной оторопи близнецы и Цвика с Нахуми. Ирми медленным взглядом окинул салон и медленно проговорил: "Как же мы не заметили, что и тут стало гораздо темнее…" Все тут же уставились на потолок. Оказалось, у самого потолка, вместо привычной люстры-тарелки, по вечерам заливавшей ярким светом салон, торчала лампочка, похожая на огромный прыщ, из неё едва пробивался сквозь странный туман тусклый жёлтый свет. Шмулик выскочил на кухню, Нахуми побежал в ванную комнату, Ноам подошёл к приёмнику, попытался включить его, тот молчал. Близнецы одновременно уставились на знакомые с детства, красивые настенные часы: они превратились в безобразный, слепой, белый круг – без изящных стрелок, без цифр затейливой изысканной графики, вообще без единого пятнышка: "Ой, мальчики! Гляньте на часы!" – "Так… Обратите внимание: ни часы, ни радио у нас не работают", – подвёл итог Ирми.
Снова позвонила, теперь уже Шмулику, Ренана: "Братишка! У нас в общежитии свет едва-едва горит. Не знаем, как будем утром еду разогревать! Холодильник едва холодит, как будто испортился…" "Вслушайтесь! – нервно вскричал Рувик. – Чёртовы воронки завывают на всю катушку!" Ирми яростно выкрикнул: "Вот на что они всю энергию бросили, мерзавцы!" – "Ага-а!" – "А ведь никто и не заметил, сколько дней они раскачиваются, как ненормальные?.." – спросил у близнецов Ирми, обернувшись. – "Откуда! Мы же дома сидим, заняты!" Ноам подошёл и включил стоявший в углу старенький компьютер, который отец оставил тут. Компьютер, как ни странно, включился. Ноам подождал некоторое время, пока тот загрузится, и это взяло времени гораздо больше, чем обычно, потом просмотрел все меню и опции и повернулся к Ирми: "Компьютер вроде работает… Но… медленно, хиленько, только одна программа, об Интернете – забудьте!" – "Ну, так на всё энергии всё равно не хватит… Зависли мы, ребята… Затащили нас в "Цедефошрию" силой, как мы ни сопротивлялись…" – "Точнее сказать – её к нам притащили… на воронках и с прочим… силуфокультом…" – мрачно обронил Рувик.
Под утро не только Ирми с Ноамом, но и близнецам с друзьями стало ясно, что той энергии, что подаётся в дом, катастрофически не хватает даже для нормального освещения, не говоря о прочих бытовых нуждах. Ноам высказал предположение, что источник энергии – пресловутые воронки. "Не источник, а терминал, так сказать…
Источник у них в зоне, на Центропульте, где-то внутри ракушки… – поправил его Ирми. – Наконец-то, ты начал что-то понимать в их намерениях", – обронил он, не глядя на друга. – "На уровне головы, но не сердца… Я по-прежнему считаю их нашими заблудшими братьями…" – "Которые тебе нос свернули, да?" – "Не будем об этом…"
Наутро раскачивающаяся над калиткой гроздь воронок прогундосила, что на бытовые потребности (электроплитки, тостеры, микрогали, бойлеры и т.п.) электричество в Юд-Гимеле будет выдаваться ровно на полтора часа три раза в день. Холодильники будут обеспечиваться энергией круглосуточно – и на том спасибо!.. Ирми тихо обратился к Ноаму: "Интересно, кто там у них в зоне ведает распределением энергии и коммутацией?" – "Может, автомат?" – откликнулся Ноам. – "Или роль главного рубильника исполняет какой-нибудь фанфаразматик, младший командир дубонов, как всегда, нанюхавшийся или наколовшийся?.. Поди знай, что может взбрести в голову двуногому главному рубильнику!.. Хорошо ещё, что, как видно, до безграничного полёта фантазии дело у них не дошло…" Мальчишки, впрочем, не задумывались, кто, как и откуда теперь снабжает Меирию скудным энергетическим пайком. Они хотели знать, что теперь делать и сколько времени придётся куковать в этой квартире. Может, лучше, как только что предложил Ирми, постараться перебраться в Неве-Меирию. Решили подождать Гилада и Ронена, которые на пару дней отправились в Неве-Меирию по каким-то своим делам… если и их не замели где-нибудь по дороге.
Квартиру заливал тусклый, раздражающе мигающий желтоватый свет, который, как вскоре они узнали, нынче освещал все дома и квартиры Эрании-Юд-Гимель. Временами казалось, что маленькая жёлтая лампочка под потолком, похожая на созревающий гнойник, на какое-то время увязает в периодически густеющем то желтоватом, то зеленовато-серебристом тумане, а потом снова тускло вспыхивает. Не иначе где-то там, наверху, было решено непрестанно напоминать фиолетовым о результатах прошедшего Турнира с помощью световых эффектов, на которые так щедра угишотрия.
Ирми вместе с Ноамом уселись на кухне и начали манипулировать ницафонами, подключив их к старенькому компьютеру. В середине ночи Ноам разбудил Шмулика, попросив его подойти поближе и сыграть на флейте и на угаве какую-нибудь любимую мелодию.
Шмулик с трудом проснулся, не сразу понял, чего от него хотят старший брат и его друг. Когда же, наконец, сообразил, с удовольствием исполнил просьбу. Рувик сквозь сон услышал басок старшего брата, сонный ответ своего близнеца и тоже поднялся, пошёл на кухню, сел рядом и тихо, чуть слышно подпевал брату. Ирми и Ноам затаённо улыбались и кивали…
Так продолжалось около недели…
Центры колпакования Девочки довольно быстро приспособились жить в нервно мерцающей полумгле, которая воцарилась в Меирии спустя две недели после Турнира. В условиях общежития было непросто приспособиться к жизни на скудном энергетическом пайке, но всё искупала молодость. Они даже не задумывались о приближении зимы, когда вопросы обогрева жилища выходят на первый план. А пока… По утрам им приходилось умываться холодной водой, быстро поглощать чуть тёплый завтрак, запивая почти холодным кофе. Их гораздо больше волновало, как в такой ситуации удастся организовать в ульпене для учениц шабат. Девочки надеялись на изобретательность руководства.
Ширли робко предложила пойти на шабат к Магидовичам, но на этом беседа заглохла:
Ренана отвернулась и закрыла лицо платком. О судьбе отца она всё ещё ничего не знала, в Неве-Меирию к родным было не добраться, что усиливало ощущение безысходности. Какую-то отдушину давала возможность переговариваться по та-фону с братьями, сидевшими взаперти в квартире-студии. Но ежедневное посещение занятий в ульпене не позволяло перебраться к братьям.
После завтрака, проходившего почти в молчании, девочки шли на занятия. К виду обшарпанного подиума, на котором стоял кланяющийся им по утрам гигантский экран в окружении столбов, увенчанных раскачивающимися гроздьями воронок, они тоже привыкли. Вернее, перестали обращать на это внимание, как и на абстрактные картины силонокулл-туч, мельтешащие на экране. Так прошло ещё несколько недель.
Но вот в середине недели…
Девочки вошли во двор ульпены, когда из воронок, развешанных на каждом углу Меирии, загремело: "ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! СЛУШАЮТ ВСЕ! Срочное и важное сообщение пресс-службы СТАФИ!" Девушки замерли на месте, и над школьной территорией загремели необычно чёткие для фанфарисцирующих интонаций фразы: "Указ временно исполняющего обязанности рош-ирия Эрании адона Тима Пительмана".
Ширли ошеломлённо уставилась на воронку, из которой прозвучало ненавистное имя, и её сердце сжалось: она знала, что от этого человека ничего хорошего ждать не приходится. Из воронки неслось оглушающее: "Несколько недель назад в Эрании произошло трагическое событие: безвременно скончался рош-ирия Эрании наш дорогой адон Ашлай Рошкатанкер! Смерть наступила во время Турнира, как установили учёные силоноведы и фанфарологи, от агрессивного воздействия звуковых наркотиков – шофара и мультишофара, использованных вопреки постановлению Высокого Жюри учащимися религиозных учебных заведений, расположенных в недавно присоединёном к Эрании посёлке Меирия, ныне Эрания-Юд-Гимель. В связи с этим был сформирован Чрезвычайный Фанфармационный Комитет (далее – ЧеФаК) Эрании, главой которого единогласно был избран временно исполняющий обязанности рош-ирия Эрании адон Тим Пительман.
Сегодня утром ЧеФаК под руководством адона Пительмана принял решение форсировать проведение опытной эксплуатации системы угишотрия в нескольких жилых районах Эрании. Для этой цели решено выделить специальные участки, которые будут преобразованы в Центры Колпакования (далее, для краткости – ЦК). Было единогласно принято решение:
– Для формирования ЦК использовать территории религиозных учебных заведений в указанном районе Эрания-Юд-Гимель, так как их территории по площади и конфигурации оказались наиболее подходящими для данной цели.
– Указанные религиозные учебные заведения Эрании-Юд-Гимель закрываются, их учащиеся распускаются по домам вплоть до особого распоряжения, согласно которому им будет приказано явиться на новое место учёбы в указанный день и час.
– Работы по созданию ЦК требуют особой чистоты звуковой и моральной атмосферы в Эрании в целях предотвращения нежелательных помех и их обертонов. Это требование вынуждает ЧеФаК наложить строжайший запрет на использование в любом виде таких инструментов, как флейты, свирели, кларнеты и им подобные.
– Для чистоты эксперимента по формированию ЦК, в зонах концентрации упомянутых зон, вводится порядок строжайшей экономии электроэнергии, а также контроль над их обитателями – для предотвращения использования ими (в силу злостной несознательности) перечисленных недозволенных грязных источников звука и несанкционированного использования источников электроэнергии.
– Предписывается объявить упомянутые территории закрытыми опытными полигонами Центров Колпакования (ЗОП ЦК). Всем посторонним, находящимся в данную минуту на территориях опытных полигонов, не имеющим к проводимым экспериментам отношения, надлежит в течение трёх дней покинуть их! Невыполнение этого указа будет караться в рамках существующих законов".
Наступила оглушительная тишина, тем более странная, что перед этим всё пребывало словно бы внутри несмолкаемого шумового океана.
"Интересно! Почему бы нашим властям не продолжать отработку ихней угишотрии в Центре колпакования, в который они превратили наш Парк? Зачем им понадобилось отбирать у детей Меирии школы? А какое отношение к этому имеет смерть рош-ирия Эрании? Ведь никем не доказано, что приступ у него случился именно во время звучания шофара! – раздались нестройные взволнованные голоса. – Многие знают, что его приступ случился задолго до шофаров и угавов, и скончался он тоже до этого!" – "Ладно, – раздался громкий голос директора ульпены: – У них колпакование, а у нас время молитвы и учёбы. Жизнь продолжается!" Девушки вздохнули с облегчением и встали на молитву, как это и делали всегда до начала занятий. "А теперь расходитесь по классам. После занятий, девочки, я советую вам всем сразу же вернуться в общежитие. А я постараюсь до завтра всё уладить!" – твёрдо проговорил директор, стараясь ничем не выдать нарастающей тревоги.
Кучка девчонок-зомбиков, привычно увильнувших от общей молитвы, зашевелилась.
Они собрались в тесный кружок и зашептались. Одна из них достала из сумочки та-фон и прижала его к уху.
Девочки, не спеша, потянулись в классы.
После окончания уроков Ренану и Ширли за воротами нагнала подружка Ренаны Хадас, учившаяся на музыкальном отделении по классу флейты. Это была невысокая полненькая девушка с яркими правильными чертами круглого красивого лица, светящимися добротой темно-карими глазами и пышной иссиня-чёрной косой. Она растерянно пролепетала: "Ренана, что же теперь с нами будет? Нашу школу закрывают, и вместо неё – какие-то Центры Колпакования? И я не смогу вообще играть на флейте?" – "Не волнуйся, что-нибудь придумаем… Не будем это тут обсуждать… – Ренана скосила глаза на медленно следующую за ними компанию девчонок-зомбиков. – Пошли, девочки…" Девочки огибали небольшую площадь, за которой раскинулись караваны общежития. Им почему-то показалось, что маленькая площадь словно бы вспухла, и до общежития ещё шагать и шагать…
"Они говорят, что это всё из-за неё… – и Хадас указала на Ширли, смущённо потупившись. – И наши девочки… не все, конечно… верят, что её, – она снова кивнула в сторону Ширли, – весёлые облачата нам повредили. Ещё они рассказывали про какие-то обертоны, – Хадас с запинкой выговорила полузнакомое слово: – мол, в них… это… вся сила… Что эти вот картинки Ширли и есть… э-э-э… зримые обертоны… Это вроде фанфарматорский термин… И ещё они говорили, что у Ширли есть прибор от самих дубонов, которым она нас всех… э-э-э… обертонит… ну, как бы в ловушку загоняет…" Ренана от изумления раскрыла рот, потом захлопнула, потом, стараясь сдержать смех, заговорила: "Даси, милая, ты о чём? Эти дуры слышали звон, да не знают, где он! Обертоны – это технический и музыкальный термин, ни с какими художествами не связанный. К Ширлиным облачатам это слово вообще никакого отношения не имеет, как и показанные нам картинки! Ну, посмотри на них внимательно и подумай: что общего с Ширлиными рисунками!" – "Вообще-то да… но… Там… облака… и тут тоже… ну, не облака, а тучи, цвет другой и форма… у Ширли совсем другое дело…" – "Вот я нарисую на тебя карикатуру – что она будет иметь с тобой общего? А что до обертонов, то… Они всегда существовали в природе, задолго-задолго до силуфокульта и фанфаразмов… и будут существовать после того, как эта дурь схлынет. Мне казалось, что в этом ты, музыкант, должна лучше нас, художниц, разбираться. Просто кому-то взгрустнулось из этого специального термина сделать страшилку и подкинуть тем, кто не знает и думать не хочет… Фанфаразматики мастера на такие дела!.." – "А весёлые облачата Ширли…" – "Ты же сама видишь, что они ничего общего с оригинальными работами Ширли не имеют! Только что сама сказала! Поверь мне, Ширли никому их не продавала. Каким образом они попали к ним, мы не знаем!" – "А нам говорили, что она вернулась к далетариям после Турнира, испугалась. Но они ей велели немедленно вернуться сюда…" – "Это Мерива говорила?.. Ты же её знаешь! Тем более она больше не учится у нас".
– "А мы вообще-то перебираемся в Шалем, папа об этом сказал сразу после Турнира…
Даже не знаю, буду ли в будущем году учиться в этой ульпене, или найдём что-то в столице…" – и Хадас, косо взглянув на Ширли, отошла.
Стайка девушек, в их числе Ренана с Ширли, подходила к караванному городку общежития. Учителя стояли тесной кучкой у ворот и поглядывали на переходящих площадь учениц, переводили взгляд, полный горестного недоумения, на уродливый подиум, потом с тревогой смотрели на небольшие стайки девочек, задержавшихся во дворе.
Вдруг бешено завращались установленные на подиуме гроздья воронок, начал раскачиваться огромный экран, по которому всё так же хаотично носились силонокулл-тучи, корча зловещие гримасы. Гнойно-белёсую полумглу озаряли вспыхивающие синкопами лучи ослепительной белизны, падающие откуда-то сверху.
Внутри мельтешащих силонокулл-туч нервно пульсировали точки. Они начали набухать и вдруг… выплюнули в сторону стайки задержавшихся во дворе учениц густую тучу спиралек, и видом, и назойливым жужжанием напоминающих мух или ос. Казалось, эти виртуальные тучи собираются атаковать замешкавшихся девушек, а те пытаются отмахнуться от них и одновременно защитить уши от ввинчивающегося жужжания.
Ворота ульпены с глухим скрипом распахнулись, и во двор хлынула густо-чёрная с зеленоватым отливом колонна дубонов. Надвигающаяся плотная стена, одинаковые, будто штампованные, лишённые выражения лица с оловянными пуговичными глазами – всё это могло напугать кого угодно, особенно девочек-подростков. Пройдя ворота, они резко ускорили шаг и, разделившись на потоки, ринулись к нескольким кучкам ничего не подозревающих и отбивающихся от виртуальных картинок учениц. Они принялись раздавать пощёчины направо и налево, грубо хватать девушек, не успевших покинуть двор, тесня их в сторону ворот и нагло щупая. Над двором разнеслись крики и вопли, почти заглушив несущееся из воронок воющее жужжание.
Преподаватели в первые секунды остолбенели, потом бросились наперерез шеренгам дубонов, пытаясь преградить им дорогу: "Не смейте! Что вы делаете! Вы не имеете права дотрагиваться до наших девушек!" – "Прочь! Вы тут никто и звать вас никак!
***
Так в мучительном неведении прошло около полутора суток. Нехама сидела на кровати в своей спальне, прижимала к себе маленького Бухи, и слёзы текли по её лицу. Интуитивно чувствуя, что Бенци в беде, из которой неизвестно, как выкарабкаться, она твердила сквозь слёзы: "Если он просто уехал в Шалем, зачем-то после концерта, на ночь глядя, даже не заехав домой… почему он не позвонил с дороги, почему не позвонил уже оттуда? Почему мы не можем до него дозвониться?
На Бенци это непохоже! Он ведь такой внимательный, такой заботливый! С ним что-то случилось! Бенци! Где мой Бенци?.." Бухи сладко посапывал у её груди. Испуганная Шилат в ночной рубашке сидела рядом, дрожала то ли от холода, то ли от страха, поглаживая то маму, то братика…
***
Гилад каждый день повторял приказ всем четверым сидеть тихо и носа из дома не показывать, пока им с Роненом не удастся прощупать атмосферу и прояснить ситуацию. "Вам тут есть, чем заняться! Будете учиться, книг хватает. Ноам, ты у них будешь за рава!" Ноам слабо улыбнулся и кивнул, поманив к себе всех четверых, доставая книги и раскладывая их на столе: "Учтите, мальчики – сейчас это тоже одно из необходимых дел, даже, может, важнее всего, даже вашей музыки…" Гилад кивнул и закончил: "А вечером придут Ирми и Максим, они привезут для упражнений органолу на смешанном питании: Макс там что-то придумал…" Они сидели в квартире под строгим надзором Гилада, который запретил им даже на крытую веранду выходить. По вечерам заскакивали Арье с Амихаем. Они приносили большие пакеты с едой, любовно приготовленные Тили, и приветы от бабушки-дедушки и братьев с сёстрами. Амихай не рассказал мальчикам, что Адина, разгневанная исчезновением Нахуми, назавтра после Турнира уехала в Шалем к родителям, взяв с собой младшего, 3-летнего Мойшеле, оставив ему двух средних детей, Лиору и Идо.
Близнецы с лёгкой завистью смотрели на кузенов Магидовичей, навещаемых отцами, пытаясь, не всегда безуспешно, преодолеть тревогу и тоску по своему папе.
Почти каждый вечер, ближе к ночи, приходил Ирми. Рувик решил, что он-то и есть навещающий их родственник – "он же жених нашей Ренаны!" Тем более он каждый раз старался побаловать ребят, привозя им что-нибудь вкусненькое.
***
Прошла неделя. Ребята безвылазно сидели в старой квартире Доронов, где Гилад с Роненом устроили студию. Оба артиста старались обеспечить ребят всем необходимым (не без мощного содействия Арье с Амихаем и Ирми), загрузив напряжёнными занятиями не только по школьной программе, но и по интересам. Иначе длительное пребывание активных подростков в условиях замкнутого пространства могло привести к непредсказуемому взрыву. К счастью, им удалось увлечь не только четверых мальчишек, но и Ноама большим угавом. Порой студийцы чуть не дрались за возможность лишний час посидеть за кустарно собранным инструментом. Пришлось составить строгое расписание. Каждый, даже самый младший, Нахуми, стремился дать какую-то новую и интересную идею. Ну, и, конечно, несколько часов в день – интенсивные занятия Торой. За считанные дни, как не преминул отметить Гилад в разговоре с Арье и Амихаем, Цвика и Нахуми стали спокойней. Конечно, интенсивные и творческие занятия большим угавом, несколько интересных идей, за которые обоих мальчиков похвалили и Рувик, и Ронен, – со счетов не сбросишь! Как-то, глядя в спину Ронена, задумчиво наигрывающего на клавиатуре большого угава одну из любимых мелодий, Рувик вдруг подал голос: "Ронен, а вам не кажется, что это слишком громоздкая конструкция? Для угав-центра, это подойдёт, но…" Ронен прервал игру, повернулся всем корпусом и пристально поглядел на Рувика. Он долго молчал, явно раздумывая о чём-то, после чего заговорил: "Конструкцию мы ещё будем доводить, сам же принцип – отработаем на этом варианте. Но что-то в твоей идее есть! Давай, поговорим завтра с Ирми. Жаль, что нас так мало… Было бы больше народу, дело бы живей пошло – и эффективней!" – "А время, как я понимаю, не терпит…"
***
Гилад и Ронен ранним утром покинули квартиру и направились в Неве-Меирию, пообещав через пару дней вернуться и оставив указания Ноаму и Ирми на время своего отсутствия. Ноам с тоской повторял: "Как они до Неве-Меирии доберутся?
Или нашли какие-то ходы? Хоть бы нас тогда вывезли…" – "Вдвоём они надеются пробраться, заодно и разведать, а вами пока не хотят рисковать… – предположил Ирми. – Наверняка, им потребовалось обсудить возникшие вопросы в "Неэмании", собрать большой угав в Неве-Меирии, может, отработать варианты в заводских условиях".
***
Четверо мальчиков сидели с Ноамом, углубившись в утренние уроки. Вдруг раздался условный сигнал, и почти тут же в дверях показался Ирми. Он подсел к ним сбоку и слушал, что говорил Ноам, с тоской вспоминая обеды их компании и уроки, которые давал им Бенци. Голос и интонации Ноама напомнили ему голос и интонации Бенци.
Ирми вдруг показалось, что это не Ноам увлечённо и с огоньком ведёт урок, а – Бенци… Как в те счастливые, никакими силонокуллами, фелиофонами и фанфаразмами не замутнённые времена. Спустя некоторое время Ирми заметил, что кое-кто из ребят начинает зевать и отвлекаться. Он сделал Ноаму знак, что пора устроить перерыв, встал из-за стола и негромко, но чётко и решительно сказал: "Ребята, я считаю, и Ронен меня в этом поддержал, что нам необходимо возобновить занятия моей секции. Я пришёл сюда и для этого тоже. Я хочу научить вас всех приёмам защиты, чтобы не повредить руки, необходимые вам, музыкантам. То есть займёмся ножным карате…" Это уже было что-то новое! Подростки бросились шумно и с энтузиазмом готовить тонкие матрасы, которые Ирми порекомендовал расстелить в спальне. Ноам недовольно поморщился и хотел возразить, но Ирми ожесточённо крикнул: "Да, вот здесь и сейчас!!! Я сколько раз тебе предлагал!.. Ты что, не понимаешь, что может настать момент, когда только это и сможет спасти? Уметь драться – никогда не лишнее, даже если твоя натура протестует против применения силы! Слово не всегда ко времени и эффективно! Понимаешь?" – "Ну, не создан я для драк, понимаешь? И принципиально считаю их неэффективными! Лучше больше времени уделить Торе и молитве…" – отчаянно выкрикнул Ноам, густо покраснев и уставившись на свои тонкие руки. – "О! Первый шаг есть! Ты уже не так резко реагируешь на то, с чем не согласен! Присоединяйся! Это только приёмы необходимой обороны с элементами активного нападения. Главное – усвоить: противника жалеть – себя не беречь! Или, точнее: милосердие к жестоким – это жестокость к милосердным…" После часа возни, которую устроили Ирми с подростками на полу салона, Ноам предложил ребятам остыть, после чего можно будет снова заняться Торой. Они молча удалились на кухню, Ирми пошёл за ними следом, добродушно приговаривая: "Вот так!
Обменяемся каждый своими умениями! И пониманием, что нам необходимо и то, и другое!" Под конец он обронил, как бы невзначай: "Между прочим, не забудь – теперь мы должны быть достойной заменой золотой головы Гиди…" – "Ладно, потом поговорим… Без Макса мне не очень хочется что-то начинать…" – "А мы и не начинаем, а продолжаем – Гиди успел много сделать… Нам только вникнуть, разгадать его замысел и продолжить… – проговорил Ирми глухо. – Макс ведь говорил, что он и его друзья вместе с Гидоном занимались методами связи по виртуальным полям в непересекающихся плоскостях, и с помощью музыкодов близнецов им удалось выйти на интересный и нетривиальный метод…" – "Надо дождаться Максима… Я думаю, он уже разобрался, или близок к цели… Если бы и его друзья подошли…" – "Они не могут… пока…" В самом конце обеда у Ноама в кармане нервно-тревожной трелью залился ницафон.
Он приложил его к уху и услышал голос сестры: "Ноам, братик, привет! Ты где сейчас?" – "Конечно, в Меирии, ты же знаешь! А что?" – "А Ирми?" – нервно спросила Ренана. "Тут твой Ирми!" – "Вы что, мальчики, вокруг себя не смотрите?" – "А что случилось? Привет, Ренана!" – Ирми взял у Ноама аппарат. – "Ирмуш! Как ты? Как братики? Вы в порядке?" – "Мы в порядке, как ты?" – "Я?.. Это неважно…
У меня лично… э-э-э… порядок… Вы лучше посмотрите, что на улице творится!..
У вас наверняка то же самое! Это по… по всему Юд-Гимелю! А главное – вслушайтесь!.." – последние слова Ренана выговорила почти на грани истерики.
Ноам и Ирми подскочили к окну, слегка отогнули плотную занавеску и ахнули. Между ними втиснулись и застыли в безмолвной оторопи близнецы и Цвика с Нахуми. Ирми медленным взглядом окинул салон и медленно проговорил: "Как же мы не заметили, что и тут стало гораздо темнее…" Все тут же уставились на потолок. Оказалось, у самого потолка, вместо привычной люстры-тарелки, по вечерам заливавшей ярким светом салон, торчала лампочка, похожая на огромный прыщ, из неё едва пробивался сквозь странный туман тусклый жёлтый свет. Шмулик выскочил на кухню, Нахуми побежал в ванную комнату, Ноам подошёл к приёмнику, попытался включить его, тот молчал. Близнецы одновременно уставились на знакомые с детства, красивые настенные часы: они превратились в безобразный, слепой, белый круг – без изящных стрелок, без цифр затейливой изысканной графики, вообще без единого пятнышка: "Ой, мальчики! Гляньте на часы!" – "Так… Обратите внимание: ни часы, ни радио у нас не работают", – подвёл итог Ирми.
Снова позвонила, теперь уже Шмулику, Ренана: "Братишка! У нас в общежитии свет едва-едва горит. Не знаем, как будем утром еду разогревать! Холодильник едва холодит, как будто испортился…" "Вслушайтесь! – нервно вскричал Рувик. – Чёртовы воронки завывают на всю катушку!" Ирми яростно выкрикнул: "Вот на что они всю энергию бросили, мерзавцы!" – "Ага-а!" – "А ведь никто и не заметил, сколько дней они раскачиваются, как ненормальные?.." – спросил у близнецов Ирми, обернувшись. – "Откуда! Мы же дома сидим, заняты!" Ноам подошёл и включил стоявший в углу старенький компьютер, который отец оставил тут. Компьютер, как ни странно, включился. Ноам подождал некоторое время, пока тот загрузится, и это взяло времени гораздо больше, чем обычно, потом просмотрел все меню и опции и повернулся к Ирми: "Компьютер вроде работает… Но… медленно, хиленько, только одна программа, об Интернете – забудьте!" – "Ну, так на всё энергии всё равно не хватит… Зависли мы, ребята… Затащили нас в "Цедефошрию" силой, как мы ни сопротивлялись…" – "Точнее сказать – её к нам притащили… на воронках и с прочим… силуфокультом…" – мрачно обронил Рувик.
Под утро не только Ирми с Ноамом, но и близнецам с друзьями стало ясно, что той энергии, что подаётся в дом, катастрофически не хватает даже для нормального освещения, не говоря о прочих бытовых нуждах. Ноам высказал предположение, что источник энергии – пресловутые воронки. "Не источник, а терминал, так сказать…
Источник у них в зоне, на Центропульте, где-то внутри ракушки… – поправил его Ирми. – Наконец-то, ты начал что-то понимать в их намерениях", – обронил он, не глядя на друга. – "На уровне головы, но не сердца… Я по-прежнему считаю их нашими заблудшими братьями…" – "Которые тебе нос свернули, да?" – "Не будем об этом…"
***
Наутро раскачивающаяся над калиткой гроздь воронок прогундосила, что на бытовые потребности (электроплитки, тостеры, микрогали, бойлеры и т.п.) электричество в Юд-Гимеле будет выдаваться ровно на полтора часа три раза в день. Холодильники будут обеспечиваться энергией круглосуточно – и на том спасибо!.. Ирми тихо обратился к Ноаму: "Интересно, кто там у них в зоне ведает распределением энергии и коммутацией?" – "Может, автомат?" – откликнулся Ноам. – "Или роль главного рубильника исполняет какой-нибудь фанфаразматик, младший командир дубонов, как всегда, нанюхавшийся или наколовшийся?.. Поди знай, что может взбрести в голову двуногому главному рубильнику!.. Хорошо ещё, что, как видно, до безграничного полёта фантазии дело у них не дошло…" Мальчишки, впрочем, не задумывались, кто, как и откуда теперь снабжает Меирию скудным энергетическим пайком. Они хотели знать, что теперь делать и сколько времени придётся куковать в этой квартире. Может, лучше, как только что предложил Ирми, постараться перебраться в Неве-Меирию. Решили подождать Гилада и Ронена, которые на пару дней отправились в Неве-Меирию по каким-то своим делам… если и их не замели где-нибудь по дороге.
Квартиру заливал тусклый, раздражающе мигающий желтоватый свет, который, как вскоре они узнали, нынче освещал все дома и квартиры Эрании-Юд-Гимель. Временами казалось, что маленькая жёлтая лампочка под потолком, похожая на созревающий гнойник, на какое-то время увязает в периодически густеющем то желтоватом, то зеленовато-серебристом тумане, а потом снова тускло вспыхивает. Не иначе где-то там, наверху, было решено непрестанно напоминать фиолетовым о результатах прошедшего Турнира с помощью световых эффектов, на которые так щедра угишотрия.
***
Ирми вместе с Ноамом уселись на кухне и начали манипулировать ницафонами, подключив их к старенькому компьютеру. В середине ночи Ноам разбудил Шмулика, попросив его подойти поближе и сыграть на флейте и на угаве какую-нибудь любимую мелодию.
Шмулик с трудом проснулся, не сразу понял, чего от него хотят старший брат и его друг. Когда же, наконец, сообразил, с удовольствием исполнил просьбу. Рувик сквозь сон услышал басок старшего брата, сонный ответ своего близнеца и тоже поднялся, пошёл на кухню, сел рядом и тихо, чуть слышно подпевал брату. Ирми и Ноам затаённо улыбались и кивали…
Так продолжалось около недели…
Центры колпакования Девочки довольно быстро приспособились жить в нервно мерцающей полумгле, которая воцарилась в Меирии спустя две недели после Турнира. В условиях общежития было непросто приспособиться к жизни на скудном энергетическом пайке, но всё искупала молодость. Они даже не задумывались о приближении зимы, когда вопросы обогрева жилища выходят на первый план. А пока… По утрам им приходилось умываться холодной водой, быстро поглощать чуть тёплый завтрак, запивая почти холодным кофе. Их гораздо больше волновало, как в такой ситуации удастся организовать в ульпене для учениц шабат. Девочки надеялись на изобретательность руководства.
Ширли робко предложила пойти на шабат к Магидовичам, но на этом беседа заглохла:
Ренана отвернулась и закрыла лицо платком. О судьбе отца она всё ещё ничего не знала, в Неве-Меирию к родным было не добраться, что усиливало ощущение безысходности. Какую-то отдушину давала возможность переговариваться по та-фону с братьями, сидевшими взаперти в квартире-студии. Но ежедневное посещение занятий в ульпене не позволяло перебраться к братьям.
После завтрака, проходившего почти в молчании, девочки шли на занятия. К виду обшарпанного подиума, на котором стоял кланяющийся им по утрам гигантский экран в окружении столбов, увенчанных раскачивающимися гроздьями воронок, они тоже привыкли. Вернее, перестали обращать на это внимание, как и на абстрактные картины силонокулл-туч, мельтешащие на экране. Так прошло ещё несколько недель.
***
Но вот в середине недели…
Девочки вошли во двор ульпены, когда из воронок, развешанных на каждом углу Меирии, загремело: "ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! СЛУШАЮТ ВСЕ! Срочное и важное сообщение пресс-службы СТАФИ!" Девушки замерли на месте, и над школьной территорией загремели необычно чёткие для фанфарисцирующих интонаций фразы: "Указ временно исполняющего обязанности рош-ирия Эрании адона Тима Пительмана".
Ширли ошеломлённо уставилась на воронку, из которой прозвучало ненавистное имя, и её сердце сжалось: она знала, что от этого человека ничего хорошего ждать не приходится. Из воронки неслось оглушающее: "Несколько недель назад в Эрании произошло трагическое событие: безвременно скончался рош-ирия Эрании наш дорогой адон Ашлай Рошкатанкер! Смерть наступила во время Турнира, как установили учёные силоноведы и фанфарологи, от агрессивного воздействия звуковых наркотиков – шофара и мультишофара, использованных вопреки постановлению Высокого Жюри учащимися религиозных учебных заведений, расположенных в недавно присоединёном к Эрании посёлке Меирия, ныне Эрания-Юд-Гимель. В связи с этим был сформирован Чрезвычайный Фанфармационный Комитет (далее – ЧеФаК) Эрании, главой которого единогласно был избран временно исполняющий обязанности рош-ирия Эрании адон Тим Пительман.
Сегодня утром ЧеФаК под руководством адона Пительмана принял решение форсировать проведение опытной эксплуатации системы угишотрия в нескольких жилых районах Эрании. Для этой цели решено выделить специальные участки, которые будут преобразованы в Центры Колпакования (далее, для краткости – ЦК). Было единогласно принято решение:
– Для формирования ЦК использовать территории религиозных учебных заведений в указанном районе Эрания-Юд-Гимель, так как их территории по площади и конфигурации оказались наиболее подходящими для данной цели.
– Указанные религиозные учебные заведения Эрании-Юд-Гимель закрываются, их учащиеся распускаются по домам вплоть до особого распоряжения, согласно которому им будет приказано явиться на новое место учёбы в указанный день и час.
– Работы по созданию ЦК требуют особой чистоты звуковой и моральной атмосферы в Эрании в целях предотвращения нежелательных помех и их обертонов. Это требование вынуждает ЧеФаК наложить строжайший запрет на использование в любом виде таких инструментов, как флейты, свирели, кларнеты и им подобные.
– Для чистоты эксперимента по формированию ЦК, в зонах концентрации упомянутых зон, вводится порядок строжайшей экономии электроэнергии, а также контроль над их обитателями – для предотвращения использования ими (в силу злостной несознательности) перечисленных недозволенных грязных источников звука и несанкционированного использования источников электроэнергии.
– Предписывается объявить упомянутые территории закрытыми опытными полигонами Центров Колпакования (ЗОП ЦК). Всем посторонним, находящимся в данную минуту на территориях опытных полигонов, не имеющим к проводимым экспериментам отношения, надлежит в течение трёх дней покинуть их! Невыполнение этого указа будет караться в рамках существующих законов".
Наступила оглушительная тишина, тем более странная, что перед этим всё пребывало словно бы внутри несмолкаемого шумового океана.
"Интересно! Почему бы нашим властям не продолжать отработку ихней угишотрии в Центре колпакования, в который они превратили наш Парк? Зачем им понадобилось отбирать у детей Меирии школы? А какое отношение к этому имеет смерть рош-ирия Эрании? Ведь никем не доказано, что приступ у него случился именно во время звучания шофара! – раздались нестройные взволнованные голоса. – Многие знают, что его приступ случился задолго до шофаров и угавов, и скончался он тоже до этого!" – "Ладно, – раздался громкий голос директора ульпены: – У них колпакование, а у нас время молитвы и учёбы. Жизнь продолжается!" Девушки вздохнули с облегчением и встали на молитву, как это и делали всегда до начала занятий. "А теперь расходитесь по классам. После занятий, девочки, я советую вам всем сразу же вернуться в общежитие. А я постараюсь до завтра всё уладить!" – твёрдо проговорил директор, стараясь ничем не выдать нарастающей тревоги.
Кучка девчонок-зомбиков, привычно увильнувших от общей молитвы, зашевелилась.
Они собрались в тесный кружок и зашептались. Одна из них достала из сумочки та-фон и прижала его к уху.
Девочки, не спеша, потянулись в классы.
***
После окончания уроков Ренану и Ширли за воротами нагнала подружка Ренаны Хадас, учившаяся на музыкальном отделении по классу флейты. Это была невысокая полненькая девушка с яркими правильными чертами круглого красивого лица, светящимися добротой темно-карими глазами и пышной иссиня-чёрной косой. Она растерянно пролепетала: "Ренана, что же теперь с нами будет? Нашу школу закрывают, и вместо неё – какие-то Центры Колпакования? И я не смогу вообще играть на флейте?" – "Не волнуйся, что-нибудь придумаем… Не будем это тут обсуждать… – Ренана скосила глаза на медленно следующую за ними компанию девчонок-зомбиков. – Пошли, девочки…" Девочки огибали небольшую площадь, за которой раскинулись караваны общежития. Им почему-то показалось, что маленькая площадь словно бы вспухла, и до общежития ещё шагать и шагать…
"Они говорят, что это всё из-за неё… – и Хадас указала на Ширли, смущённо потупившись. – И наши девочки… не все, конечно… верят, что её, – она снова кивнула в сторону Ширли, – весёлые облачата нам повредили. Ещё они рассказывали про какие-то обертоны, – Хадас с запинкой выговорила полузнакомое слово: – мол, в них… это… вся сила… Что эти вот картинки Ширли и есть… э-э-э… зримые обертоны… Это вроде фанфарматорский термин… И ещё они говорили, что у Ширли есть прибор от самих дубонов, которым она нас всех… э-э-э… обертонит… ну, как бы в ловушку загоняет…" Ренана от изумления раскрыла рот, потом захлопнула, потом, стараясь сдержать смех, заговорила: "Даси, милая, ты о чём? Эти дуры слышали звон, да не знают, где он! Обертоны – это технический и музыкальный термин, ни с какими художествами не связанный. К Ширлиным облачатам это слово вообще никакого отношения не имеет, как и показанные нам картинки! Ну, посмотри на них внимательно и подумай: что общего с Ширлиными рисунками!" – "Вообще-то да… но… Там… облака… и тут тоже… ну, не облака, а тучи, цвет другой и форма… у Ширли совсем другое дело…" – "Вот я нарисую на тебя карикатуру – что она будет иметь с тобой общего? А что до обертонов, то… Они всегда существовали в природе, задолго-задолго до силуфокульта и фанфаразмов… и будут существовать после того, как эта дурь схлынет. Мне казалось, что в этом ты, музыкант, должна лучше нас, художниц, разбираться. Просто кому-то взгрустнулось из этого специального термина сделать страшилку и подкинуть тем, кто не знает и думать не хочет… Фанфаразматики мастера на такие дела!.." – "А весёлые облачата Ширли…" – "Ты же сама видишь, что они ничего общего с оригинальными работами Ширли не имеют! Только что сама сказала! Поверь мне, Ширли никому их не продавала. Каким образом они попали к ним, мы не знаем!" – "А нам говорили, что она вернулась к далетариям после Турнира, испугалась. Но они ей велели немедленно вернуться сюда…" – "Это Мерива говорила?.. Ты же её знаешь! Тем более она больше не учится у нас".
– "А мы вообще-то перебираемся в Шалем, папа об этом сказал сразу после Турнира…
Даже не знаю, буду ли в будущем году учиться в этой ульпене, или найдём что-то в столице…" – и Хадас, косо взглянув на Ширли, отошла.
***
Стайка девушек, в их числе Ренана с Ширли, подходила к караванному городку общежития. Учителя стояли тесной кучкой у ворот и поглядывали на переходящих площадь учениц, переводили взгляд, полный горестного недоумения, на уродливый подиум, потом с тревогой смотрели на небольшие стайки девочек, задержавшихся во дворе.
Вдруг бешено завращались установленные на подиуме гроздья воронок, начал раскачиваться огромный экран, по которому всё так же хаотично носились силонокулл-тучи, корча зловещие гримасы. Гнойно-белёсую полумглу озаряли вспыхивающие синкопами лучи ослепительной белизны, падающие откуда-то сверху.
Внутри мельтешащих силонокулл-туч нервно пульсировали точки. Они начали набухать и вдруг… выплюнули в сторону стайки задержавшихся во дворе учениц густую тучу спиралек, и видом, и назойливым жужжанием напоминающих мух или ос. Казалось, эти виртуальные тучи собираются атаковать замешкавшихся девушек, а те пытаются отмахнуться от них и одновременно защитить уши от ввинчивающегося жужжания.
Ворота ульпены с глухим скрипом распахнулись, и во двор хлынула густо-чёрная с зеленоватым отливом колонна дубонов. Надвигающаяся плотная стена, одинаковые, будто штампованные, лишённые выражения лица с оловянными пуговичными глазами – всё это могло напугать кого угодно, особенно девочек-подростков. Пройдя ворота, они резко ускорили шаг и, разделившись на потоки, ринулись к нескольким кучкам ничего не подозревающих и отбивающихся от виртуальных картинок учениц. Они принялись раздавать пощёчины направо и налево, грубо хватать девушек, не успевших покинуть двор, тесня их в сторону ворот и нагло щупая. Над двором разнеслись крики и вопли, почти заглушив несущееся из воронок воющее жужжание.
Преподаватели в первые секунды остолбенели, потом бросились наперерез шеренгам дубонов, пытаясь преградить им дорогу: "Не смейте! Что вы делаете! Вы не имеете права дотрагиваться до наших девушек!" – "Прочь! Вы тут никто и звать вас никак!