Страница:
А Арье и Амихай поехали с твоей мамой куда-то… Наверно, к вам домой в Эранию-Далет…" – "Зачем?" – "Ну, как же! Может, папа уже там, ждёт её" Ширли поняла, что старушка мало что знает и понимает, кроме того, что её муж, с которым она прожила столько лет в горе и в радости, оставил её и ушёл в мир иной.
Тихо ступая, вошла Мория. Она ласково обняла мать, поцеловала её и тихо проговорила: "Мамочка, иди отдохни… Ширли проснулась, и ты можешь идти. Я хочу с нею поговорить…" Старушка поцеловала внучку и вышла.
Мория присела подле Ширли, положила ей руку на плечо и медленно заговорила: "Девочка моя… Как ты, родная?.." Ширли молча уставилась на неё: "Я… ничего…" Мория взяла её руки в свои и, поглаживая их, заговорила: "Твой папа…" – "Что?!" – дрожащим голосом пролепетала девушка. – "Он был в больнице, шёл на поправку…
Твои братишки, сами не ведая, что делают… помогли украсть его из кардиологии… и перевести в Шестое отделение, там его держали без лекарств – вообще, в кошмарных условиях… А ещё… Никто не знает, что там произошло, как он встретил там Бенци Дорона… Бенци и раньше обвиняли в страшных преступлениях…" – "Я знаю… – нетерпеливо прервала её Ширли. – Это гнусное враньё ты могла бы мне не пересказывать!" Мория с мягкой укоризной покачала головой и продолжала: "Короче, в тот день они были вместе. Зачем-то решили им… в основном, наверно, Бенци… показать…" – Мория снова тяжело вздохнула, отвернулась и смахнула слезу. Ширли, не отрываясь, смотрела на неё, и сердце её падало, падало, и внутри всё трепетало от страха перед тем, что, она чувствовала, ей собиралась поведать Мория.
Мория замолчала, потом, собравшись с духом, продолжила: "Мы бабушке ничего не говорим. После папиной смерти только этого ей не хватало…" – "Чего – этого?" – сдавленным голосом пролепетала испуганная Ширли. – "Им показали сцену, как твои братья допрашивали старшего сына Бенци…" – "Они допрашивали Ноама?" – побелевшими губами прошептала Ширли, слегка качнувшись. – "Да… и сильно били…
Знаешь же, как они умеют бить! Потом… поместили его в камере с мирмейскими наркоманами, зачем-то засняли всё это на видео и показали твоему папе и папе Ноама. Сейчас они утверждают, что Бенци, увидев, как наши Галь и Гай издевались над его сыном, что-то сделал твоему папе, и он… Нет у тебя больше папы…
Ведётся следствие…" Ширли разрыдалась. Мория прижала плачущую девушку к себе и, поглаживая, приговаривала: "Успокойся, милая, успокойся…" – "Я даже не попрощалась с ним… сбежала, а они… в тот же вечер… были у Арье! Я так и не увиделась с ним! Я же сбежала к Ноаму…" – и она затряслась в безудержных рыданиях. Мория не выдержала и заплакала: "Но, родная, и Ноам…" – "Что!!! Что с Ноамом?!" – громким голосом вскричала Ширли.
Из соседней комнаты прибежали Цвика и Нахуми. Увидев, что Мория и Ширли плачут, обнявшись, они застыли в дверях. Мория сквозь слёзы едва выговаривала: "Ноам тоже… Его замучили… мирмеи-наркоманы в камере… Он…" – "Они его… убили?.." – спросила Ширли. Мория, не в силах выговорить больше ни слова, молча кивнула.
Ширли свалилась на матрас, скатилась на пол… "Я буду сидеть по ним обоим шива… две недели… – мёртвым голосом произнесла девушка. – Дай мне ножницы… Или сама надрежь кофточку…" "Ноама похоронили несколько дней назад… – после паузы сказала Мория. – Ирми его нашёл в каком-то грязном подвале, когда они раскрутили лабиринты… А твоего папу мы до сих пор не можем похоронить! Нам даже не отдают тело… – лепетала Мория. – Пительман просил передать твоей маме, что она получит тело и возможность похоронить своего мужа только после того, как ответит положительно на то, о чём он её давно просил…" – "Да он что, мирмей? Подонок!" – взорвался Цвика. – "А что мы можем сделать!.. Мы же ничего не знали несколько дней. После шива по папе… вашему дедушке… Рути попросила Арье и Амихая поехать с нею в Эранию-Далет… Когда они уехали, нам соседи принесли номер "Silonocool-news", где всё это было написано… Мне-то Арье рассказал…" – и Мория снова всхлипнула. – "Да, так оно и было… Мы были у Доронов… – дрогнувшим голосом проговорил Цвика, неловко переминаясь у двери. – Те-то… что его мучили, удрали… или эти подонки… помогли… Они способны!" – "Но мы всё равно не верим, что Бенци твоего папу убил… – ласково проговорил Цвика. – Его даже похоронить Ноама не отпустили…" – "Я тоже не верю… Он не мог! – с силой произнесла Ширли. – Да при чём тут папа! Не он же!.." – "Я ещё не говорила с Рути – она ещё не вернулась. Бабушке мы тоже ничего не говорим, пытаемся придумать что-нибудь, чтобы она не поняла, не узнала…" "Ладно, Мория, мальчики, я хочу побыть одна… Потом поговорим. Я не верю, что папа моего Ноама убил моего папу… А где, кстати, братья?" – "Никто не знает, девочка… Какие-то слухи насчёт Галя, который вроде сразу после всей этой истории… ну… ты понимаешь… смылся… говорят, в Европу…" – тихо сказала Мория, Цвика прибавил: "А о Гае вообще ни слуху, ни духу! Только известно, что его тоже там били, за то, что он отказался бить Ноама… Набрали дебилов и ублюдков в бригаду дубонов!.. Вроде Кошеля Шибушича!" – выкрикнул со злостью парнишка. Нахуми ошеломлённо молчал, с жалостью поглядывая на Ширли.
"Пошли, мальчики, Ширли хочет остаться одна. Только смотри, родная моя, держись…
Мы все тебя любим, и ты нам очень нужна!" – "И твоим друзьям – тоже…" – прошелестел Цвика. Он знал, что Реувен тоже очень любит Ширли, и понимал, как парень сейчас страдает, ощущая за это вину перед покойным братом.
Ренана и близнецы молча, не глядя друг на друга, сидели в салоне на диванных подушках, разбросанных по полу. В другом углу дедушки и бабушки сидели вокруг Нехамы, которая в полу-бесчувствии сидела прямо на полу, привалившись к стене и уставившись в одну точку. Бабушка Шошана держала на коленях маленького Баруха, гладила его и тихо плакала. У сидящей рядом с дочерью старой Ривки слёз не было, её лицо словно окаменело. Шилат, прижавшись к старушке, дрожала и всхлипывала.
Рав Давид сидел у входа на веранду в окружении братьев и племянников Бенци и проводил урок. Его голос дрожал, но он старался держаться изо всех сил.
То и дело раздавались истерические всхлипывания – это был Реувен. С того момента, как Ирми Неэман вынес тело Ноама из лабиринта, а Хели произнесла страшные слова, он никак не мог успокоиться. Он то подолгу молчал, то еле слышно причитал, обвиняя себя в смерти старшего брата, то снова рыдал. Как и мама, он не мог заставить себя взять ни единого кусочка в рот, даже глоток воды вызывал у него мучительные позывы к рвоте. Хели отходила от Нехамы и подходила к Рувику; он на какое-то время успокаивался…
Семью Дорон постоянно посещали друзья и соседи. Мистер и миссис Неэман провели у Доронов более суток, после чего уговорили бабушку Шошану отдать им на время шива Баруха. Хотели забрать к себе и Шилат, но девочка наотрез отказалась оставить маму. Разумеется, они сочли неуместным говорить в такое время в этом доме о намерении их сына жениться на дочери Нехамы.
Сразу же после похорон Ренана твёрдо заявила Ирми: "Нам с тобой придётся отложить наши планы на год…" Ирми мрачно согласился, только добавил: "И ещё необходимо разыскать вашего папу…" – а про себя подумал: – "Где они его держат?
Мерзавцы… Как они посмели не отпустить его!.. Как посмели обвинить его в убийстве Моти!.." Он читал статью Офелии в "Silonocool-news", но не показал её никому из Доронов, только рассказал вкратце её содержание Ренане и Шмуэлю.
Ренана судорожно всхлипнула, но с трудом справилась с собой, оглянувшись на братьев. Реувен сидел на полу, обхватив голову руками, плечи его вздрагивали.
Шмуэль что-то тихо шептал ему на ухо.
Ирми осторожно оглянулся по сторонам и взял Ренану за руку, потом вдруг спросил:
"А кстати, что с Ширли? Она уже знает про отца?" – "Откуда мы знаем, сидя тут!..
Вы же сами отвезли её к Морие, куда привезли и всех Магидовичей после смерти и похорон Гедальи". – "Да, это было нелегко: Хана ни за что не хотела… Хорошо, что после этого проклятого Турнира хоть не было проблем с дорогами, вроде тех, что они устроили после первого Турнира! У фанфаразматиков сейчас другие проблемы – всё ещё не могут снять ораковение Меирии! Им не до нас, особенно после всего, в чём их всё более открыто обвиняют". Он помолчал, потом снова заговорил: "Друзья Макса рассказали, что приехали родные Моти из Австралии. У его брата Эреза прямо в аэропорту возникли проблемы. Бени говорил – с армией… На самом деле им плевать, но… Её Величество Бюрократия!" – "Так сказать, законность и порядок!
А он уже много лет австралийский гражданин!" – возмущённо проворчала Ренана.
Они надолго замолчали. Вдруг Ирми, не глядя на Ренану, проговорил: "Ещё Макс рассказывал, что они тогда и одного из братьев Ширли… не помню, как его зовут… мучили… Не так, как нашего Ноама, конечно… После этого он просто исчез". – "Бедная Рути! Такое на неё свалилось, как вынести… – тихо всхлипнула Ренана. – Ноама больше нет с нами… А Рувик… не знаю, что с ним будет. Он во всём себя винит…
Сам знаешь: Ноам и Ширли любили друг друга, и Рувик тоже любил Ширли… да и сейчас, наверно, любит… – Ренана прерывисто вздохнула и вдруг разрыдалась: – Ноам, братик… Ты же знаешь, какой хороший у нас был братик! Какая у нас была прекрасная семья! Не знаю, сможем ли мы с тобой создать такую же… И не знаю, простил ли он нас с тобой…" – "Он знал, что мы любим друг друга… Я ему говорил об этом много раз… Я верю, что он нас простил… Мы с тобой любим друг друга… и наших родных, и память о тех, кто не с нами…" – Ирми попытался криво улыбнуться, но не выдержал, судорожно вздохнул и отвернулся, украдкой вытирая мизинцем несколько скатившихся по щеке слезинок.
В палисаднике сидели Максим и его друзья и мрачным шёпотом обсуждали последнюю информацию: "Сейчас… слишком поздно, но… Вроде что-то сдвинулось… Эту кошмарную "Цедефошрию" собираются демонтировать, хотят восстановить Парк… когда появятся деньги… Неизвестно, когда это будет. Ведь фанфаразматики хорошо на всём этом руки погрели! Арпадофель, Мезимотес, тот же Пительман чего стоит!" – "Ещё до Турнира Шугге Тармитсен… ну, этот… который Куку Бакбукини!.. сбежал вместе с Аль-Тарейфой. Испугались расследования чудовищного взбрыньк-эффекта: жуткие разрушения, колоссальный ущерб! Когда оценили, за голову схватились!
Теперь оба создателя силонокулла объявлены здесь персонами нон-грата. Ад-Малек… ну, который Аль-Тарейфа… первый сбежал… И те его родственнички, которые…" – "А Тумбель и Офелия?" – "А эти… вроде как пока "чисты"! Тумбель хочет всё на Бенци свалить, сволочь!.. Читали же статейку Офелии! Суд собираются устроить!
Бенци должен быть заинтересован именно в открытом суде!" – "Мерзавцы! А что, если мы подадим на них за клевету на нашего убитого друга? Ведь Хели может подтвердить… медицинское заключение… – с надеждой спросил Зеэв: – Такое о зверски убитом написать! И о Бенци тоже! Всю семью оклеветала!" – "Попробовать можно, но… пока суд у них в руках, нет уверенности, что получится что-нибудь путное".
Рути так никогда и не узнала, как умер её муж, долго не знала она также, где её сыновья, и что с ними. Это братья и сестра обещали ей узнать.
Вернувшись спустя пару дней в дом сестры, Рути застала дочь сидящей на полу в надорванной кофточке. Искоса взглянув на дочь, она проворчала: "Ты что это?
Неужели по отцу шива сидишь? Мы же его ещё не похоронили! Тебе разве не сказали, что Пительман не отдаёт нам его тело? А кто виноват в его смерти, ты тоже не знаешь? – Девушка молчала, потрясённо глядя на мать. – Да-да! Отец твоих друзей!
Об этом вся Эрания говорит! А ты в их доме дневала и ночевала! Что же ты к ним не пойдёшь!.." Ширли молча смотрела на мать и вдруг разразилась истерическими рыданиями, бессвязно выкрикивая: "Враньё!.. Гнусная ложь!.. Ты Офелии и Тумбелю веришь!..
Мои братья убили Ноама!.. Вот она, правда!.. А Бенци не убивал папу, не убивал!
Его убили фанфаразматики Тумбеля, может, сам Тумбель! И Ноама они убили!.. Они – преступники!.. Вся их банда!.. Не смей на Доронов!.. Я не хочу слушать!.." Рути застыла на месте, не зная, как реагировать на взрыв горя и ярости дочери.
Появилась Мория, подошла к Рути, увела её в другую комнату, приговаривая: "Оставь девочку в покое… Ей ещё тяжелее, чем нам, как ты не понимаешь! На неё сразу столько утрат свалилось… А ещё она пережила такое потрясение… столько часов в забытье… Пошли, сестричка, пошли…" Постепенно, шаг за шагом, Рути узнавала и о своей трагедии, и о трагедии подруги детства Нехамы. О роли в трагедии семьи Дорон, которую сыграли её сыновья, она, если бы хотела, могла понять из бессвязных, истерических выкриков дочери; братья долго не решались рассказать ей о том, что узнали из Интернет-радио. Как ни спрашивала она у Мории – о чём это ей кричала Ширли про вину мальчиков в смерти Ноама? – та отмалчивалась и переводила разговор на другую тему. Тем более про Гая ничего не смогли узнать: он исчез бесследно и в неизвестном направлении…
Долго никто не знал, где он…
Визиты ожидаемые и неожиданные Вызванные Арье и Морией, из Австралии прибыли родные Моти Блоха – родители, брат Эрез и сестра Яэль. Они не захотели стеснять семью Бен-Шило, где в эти дни собрались все Магидовичи, и поселились в шалемской гостинице, проводя целые дни с осиротевшими Рути и Ширли и возвращаясь в гостиницу только на ночь. Яэль с Ширли почти не разлучалась: она пыталась уговорить девушку перебраться в Австралию: "Ты же хочешь изучить в совершенстве компьютерную графику и анимации!
У нас великолепный колледж!" – "Нет, Яэли… Тут родные могилы… Мой Ноам тут похоронен… – глаза девушки снова наполнились слезами. – А папу нам не дают похоронить. Пока этот подонок – рош-ирия Эрании…" – "Daddy попытается что-то сделать! Это мерзость, аморально, противозаконно!!!.. – Ширли не припомнит свою любимую тётку в такой ярости – лицо Яэль покрылось красными пятнами, голос дрожал: – Что они ещё хотят обследовать! Зачем так долго держать мёртвое тело – и так ясно, что у Моти был инфаркт!.. И повод для приступа был более чем серьёзный… Какая ещё подушка! – из глаз Яэль брызнули слёзы. – И всё же… как ты думаешь, тот мужчина… – я понимаю, что они твои друзья, но… – он действительно… э-э-э… мог его убить?" – "Ты что! Я хорошо знаю всю их семью: они мои лучшие друзья… – Ширли помолчала, потом, отвернувшись, зло буркнула: – Вот мои братья да, виноваты в смерти Ноама! Они его давно ненавидели… Но Бенци?!
Яэли! Если бы ты хоть раз увидела Бенци, ты бы поняла, какой это мягкий и добродушный человек, он не способен даже просто ударить, не то что!.. Тумбель, сволочь, его ненавидел, а теперь хочет его сделать козлом отпущения, чтобы покрыть своё преступление!.. Он на всё способен!"
Неожиданно возникли серьёзные проблемы у Эреза, который был увезён в Австралию подростком, а потом ни разу не приезжал, чтобы пройти в Арцене военную службу. И вот сейчас его, приехавшего на похороны родного брата, хотели засадить в тюрьму за дезертирство. Михаэлю Блоху пришлось основательно побегать по инстанциям, чтобы решить возникшую проблему. Так он познакомился с чиновниками эранийского ЧеФаКа и с самим адоном Мезимотесом. До рош-ирия Эрании адона Пительмана его не допустили. Зато благообразный, с доброй улыбкой, Миней Мезимотес, принявший отца покойного Блоха по высшему разряду, произвёл на старого бизнесмена самое благоприятное впечатление. А когда он со слезами в голосе выразил ему свои соболезнования по поводу безвременной кончины старшего сына, Михаэль Блох и вовсе растаял.
Проникновенным и чуть срывающимся голосом Миней говорил старому бизнесмену: "Я вам твёрдо обещаю приложить все усилия для решения проблем, вставших перед вашей семьёй. Но и вы могли бы что-то сделать, так сказать, пойти нам навстречу!" – "Что, например?" – озадаченно вопросил Михаэль. – "Ну, например… У рош-ирия Эрании адона Пительмана есть ряд просьб к вдове покойного. Вот если бы вам удалось уговорить её ответить согласием хотя бы на одну его просьбу…" – "А что это за просьба? Может, мы бы могли её выполнить?" – "Честно говоря, я и сам не знаю, с какой просьбой Тимми обращался к геверет Блох. Мне трудно даже представить, какая просьба может быть у адона Пительмана к несчастной вдове. Он только сказал, что эту его просьбу в силах выполнить только она, и только таким образом можно будет сдвинуть с места тяжёлые проблемы, как с выдачей семье тела покойного, так и с проблемами вашего младшего сына". – "Я постараюсь выяснить, в чём дело. Надо думать, Рути в курсе просьбы адона Пительмана?" – "О, конечно!" Как только старый Михаэль заикнулся на эту тему, Рути взорвалась: "Ни за что! Вы, дорогой свёкор, хотя бы знаете, о чём речь?" – "Нет!.. Этот симпатичный и уважаемый мистер уверял меня, что он сам не знает, но уверен, что это сущая безделица, и что он не может понять твоего упорства…" – "Да? Так вот! Этот жирный слизняк давно уже домогался, чтобы я оставила семью, взяла сыновей и перешла жить к нему!" – "Да не может быть! А мальчики?" – "О, он совершенно завладел их душами! Он приходил к нам в дом, когда они были маленькими, подружился с ними, много ими занимался, приобщил ко всей этой гадости, от которой столько людей пострадало! У Мотеле не было ни сил, ни характера выставить его из нашего дома: ведь этот тип пользовался большим влиянием на фирме… Конечно, Мотеле верил мне безгранично, а этого типа очень боялся. А как этот слизняк ненавидел нашу девочку!.." – и Рути снова разрыдалась, скосив глаза на сидящую в уголке дочь, делающую вид, что ей нет дела до того, о чём мама говорит с дедушкой Мики. – "А подать на него в суд? Может, именно он и виновен?.." – неожиданно сверкнул старик глазами.
"Какой суд, мистер Блох! – встрял в разговор Арье, покраснев от ярости так, что исчезли веснушки на его лице. – Ваши внуки, они же мои племянники пришли меня арестовывать. Младших детей они забрали в интернат, только потому, что Тили, жены моей, не было в это время дома, она сидела этажом ниже с нашим больным папой… Хорошо, что меня друзья вытащили из тюрьмы… и детей!.. И никто – слышите? – никто! – не понёс за этот произвол наказания! А вы говорите – в суд подать! Пока этот мерзавец сидит на этом месте… А как умер предыдущий рош-ирия Эрании!.. Вы просто не знаете, представить себе не можете, что у нас творится несколько последних лет! А что мы тут пережили в последние месяцы! Целый посёлок, считайте, разрушили, превратили в безжизненный, до дикости перепутанный гигантский муравейник!.. Ораковение у них, видите ли!.. И это всё ещё не закончилось! Мирмеи постоянно нас мучают силонокулл-пассажами, а власти ничего с этим не делают… А-а-а…" – махнув рукой, Арье отвернулся и уставился в пыльное окно. Старый Мики с некоторым испугом и недоумением смотрел на Арье, переводя взгляд на остальных, которые мрачно кивали.
"Кстати, а где мальчики? Почему мы их до сих пор не видели? Неужели они всё время в армии? Ведь на побывку их должны отпускать? Тем более по случаю смерти отца…" – и старый бизнесмен тяжело, судорожно вздохнул. Рути подняла голову и истерически разрыдалась: "Не знаю я, где наши мальчики! Давно уже ни слуху, ни духу! Как в тот вечер пришли навестить Мотеле, когда его выкрали, так и исчезли…
Говорят, Галь уехал в Европу… или куда ещё… А Гай… никто не знает, куда он делся вообще… Арье прав: у нас такие вещи творятся, что вообще ничего понять нельзя…"
Старая, худенькая, маленькая Дина неожиданно горько расплакалась. Ширли изумлённо воззрилась на неё, но промолчала. Дина начала медленно, запинаясь, рассказывать: "Я никогда не знала своих родителей… Только девочкой удивлялась, почему у меня, такой смуглой и чернявой, – вот и Ширли такая же, да и мои мальчики тоже… – и она всхлипнула и промокнула глаза, – родители светлокожие, голубоглазые блондины. Я была очень худенькая и маленькая, а папа и мама – высокие, упитанные… Чего только не придумывали, каких только бабушкиных сказок мне не рассказывали! Что худенькая и маленькая, так это же ясно! – мол, кушаю плохо! Только когда выросла, узнала, что многих из нас, маленьких йеменитов, зачастую младенцев, обманом у родителей забирали… им говорили, что мы умерли…
Когда скрывать, что родители мне не родные, больше не имело смысла, мне сказали, что у меня родители погибли в автокатастрофе, а меня взяли к себе хорошие люди и вырастили, как дочку. Они действительно хорошие люди и меня любили… Но… Так и жизнь прошла, и я так и не узнала, где мои папа с мамой, что с ними было…
Живы они, или нет… Если нет, где их могилы… А теперь… моего дорогого Мотеле не дают похоронить…" – "Ладно, Дина, не надо об этом… – с деланной строгостью, глядя куда-то в сторону, прервал её муж сорванным голосом, и она отвернулась, продолжая молча всхлипывать и давиться слезами. А Михаэль, смягчившись, погладил её руку и смущённо добавил: – Если бы не эти чудесные люди оказались твоими приёмными родителями, может, мы бы с тобой никогда и не встретились…"
Прибыв из Штатов, Джозеф Мегед остановился в фешенебельной шалемской гостинице.
Когда к дому семейства Бен-Шило подъехало такси, вся улица с изумлением уставилась на выбирающегося из него невысокого светло-рыжего мужчину средних лет без кипы, который, важно выпятив губу, расплачивался с таксистом. Перекинув небрежным жестом через руку лёгкий плащ, он неспешно направился к входной двери по выложенной камнем дорожке.
Когда он появился в дверях и окинул взором сидящих в салоне, на него уставились сразу несколько пар удивлённых глаз: "Простите, вы к кому?" – "Семья Магидович здесь живёт… или хотя бы сейчас находится?" – с лёгким акцентом спросил вошедший. Все, как по команде, повернулись к входной двери, где стоял улыбающийся широкой улыбкой полный, хорошо одетый мужчина, лицо которого выдавало его близкое родство с Магидовичами… если бы не важно-покровительственное выражение, никому из них не свойственное. Глаза его перебегали с одного лица на другое, на какой-то момент остановились на оливково-смуглой, черноволосой Ширли, совсем не похожей на светлокожих и рыжевато-блондинистых, сероглазых или голубоглазых Магидовичей. Он словно бы мимоходом спрашивал: "А эта йеменитка что тут, в доме Магидовичей, делает?" Хана несколько секунд вглядывалась в лицо вошедшего, вдруг взвизгнула и бросилась к нему с рыданиями: "Йоселе! Сынок! Ты приехал! Ты нашёл нас!" – и зарылась в его груди, обхватив короткими ручками его пухлую фигуру. Йосеф одной рукой придерживал рыдающую мать, что-то успокаивающее приговаривал, но в сторону кинул удивлённо-насмешливый взгляд.
"Я тебе писала, сынок… – бормотала сквозь слёзы старушка. – Мне так непросто было тебя разыскать… а тут ещё папа тяжело болел, и у Рути, сестрёнки твоей, беда случилась… А-а-а… сынок, тебе же надо познакомиться с семьёй, с братишками и сестрёнками, с племянниками… А почему ты не привёз свою семью? Мы даже не знаем, как у тебя жизнь сложилась…" – "Всё расскажу, мамаша, всё… У меня всё О-кей! Но первым долгом я хочу назвать вам имя, которым меня зовут уже многие годы – Джозеф, или коротко – Джо! В Америке вообще любят короткие слова и имена. Поэтому я счёл нужным и фамилию сократить. Итак, прошу любить и жаловать – мистер Джозеф Мегед!" – гордо ухмыльнулся старший сын и брат.
Хана озадаченно взглянула на старшего сына, потом с беспомощным выражением лица обернулась к детям, жестом пригласив их подойти и поздороваться со старшим братом, которого они совершенно не знали. Арье и Амихай подошли, угрюмо по очереди подали ему руку, которую американский братец со снисходительной, уверенной и широкой улыбкой крепко пожал. Мория, хозяйка дома, удалилась на кухню, чтобы приготовить и подать что-нибудь на стол по случаю прибытия неожиданного гостя, поманив за собой Рути и Тили, к ним присоединилась Лиора.
Младшие дети убежали на улицу.
Арье и Амихай сидели в уголке салона, тихо переговариваясь между собой, то и дело поглядывая на новоявленного братца и стараясь скрыть недоумение. Цвика и Нахуми после необходимых приветствий удалились в лоджию. Сидя там и как бы занимаясь какими-то своими важными делами, они обратили внимание, что американский дядя не носит кипу, но не это их удивило, а то, что он не Магидович, а Мегед: "Зачем ему это надо было?" Они даже не обратили внимания, что американский дядюшка не соизволил познакомиться с племянниками, хотя бы взглядом выразить благожелательный и родственный интерес. Подростки поняли, что дядюшка слишком интересуется собственной персоной, чтобы опускаться до такой мелочи, как племянники в кипах и с пейсами. Бабушка тоже выглядела ошеломлённой.
За столом старая Хана спросила: "А что же ты не приехал раньше? Успел бы папу застать, попрощался бы с ним… Или хотя бы на похороны…" – всхлипнув, добавила она. – "Ну, понимаете, мамаша… Э-э-э… Я же бизнесмен! Дела не отпускали! Вот только сейчас на недельку, максимум на 10 дней, смог вырваться в отпуск. И то… это скорее деловая поездка…" Младшие братья переглянулись.
"А что у тебя за бизнес?" – спросил Арье. "Это фирма… э-э-э… в бытность, так сказать, мистера Неэмана, центральный офис. Его отъезд сюда в Арцену очень мне поспособствовал: за эти несколько лет я от управляющего дорос до зам. ген. директора лос-анджелесского офиса! Правда, этот пост я получил совсем недавно…" И он принялся многословно расписывать свой бизнес в Калифорнии, не обращая внимания на недоумение, с которым его слушали сёстры и братья – ведь он едва соизволил со всеми с ними познакомиться.
***
Тихо ступая, вошла Мория. Она ласково обняла мать, поцеловала её и тихо проговорила: "Мамочка, иди отдохни… Ширли проснулась, и ты можешь идти. Я хочу с нею поговорить…" Старушка поцеловала внучку и вышла.
Мория присела подле Ширли, положила ей руку на плечо и медленно заговорила: "Девочка моя… Как ты, родная?.." Ширли молча уставилась на неё: "Я… ничего…" Мория взяла её руки в свои и, поглаживая их, заговорила: "Твой папа…" – "Что?!" – дрожащим голосом пролепетала девушка. – "Он был в больнице, шёл на поправку…
Твои братишки, сами не ведая, что делают… помогли украсть его из кардиологии… и перевести в Шестое отделение, там его держали без лекарств – вообще, в кошмарных условиях… А ещё… Никто не знает, что там произошло, как он встретил там Бенци Дорона… Бенци и раньше обвиняли в страшных преступлениях…" – "Я знаю… – нетерпеливо прервала её Ширли. – Это гнусное враньё ты могла бы мне не пересказывать!" Мория с мягкой укоризной покачала головой и продолжала: "Короче, в тот день они были вместе. Зачем-то решили им… в основном, наверно, Бенци… показать…" – Мория снова тяжело вздохнула, отвернулась и смахнула слезу. Ширли, не отрываясь, смотрела на неё, и сердце её падало, падало, и внутри всё трепетало от страха перед тем, что, она чувствовала, ей собиралась поведать Мория.
Мория замолчала, потом, собравшись с духом, продолжила: "Мы бабушке ничего не говорим. После папиной смерти только этого ей не хватало…" – "Чего – этого?" – сдавленным голосом пролепетала испуганная Ширли. – "Им показали сцену, как твои братья допрашивали старшего сына Бенци…" – "Они допрашивали Ноама?" – побелевшими губами прошептала Ширли, слегка качнувшись. – "Да… и сильно били…
Знаешь же, как они умеют бить! Потом… поместили его в камере с мирмейскими наркоманами, зачем-то засняли всё это на видео и показали твоему папе и папе Ноама. Сейчас они утверждают, что Бенци, увидев, как наши Галь и Гай издевались над его сыном, что-то сделал твоему папе, и он… Нет у тебя больше папы…
Ведётся следствие…" Ширли разрыдалась. Мория прижала плачущую девушку к себе и, поглаживая, приговаривала: "Успокойся, милая, успокойся…" – "Я даже не попрощалась с ним… сбежала, а они… в тот же вечер… были у Арье! Я так и не увиделась с ним! Я же сбежала к Ноаму…" – и она затряслась в безудержных рыданиях. Мория не выдержала и заплакала: "Но, родная, и Ноам…" – "Что!!! Что с Ноамом?!" – громким голосом вскричала Ширли.
Из соседней комнаты прибежали Цвика и Нахуми. Увидев, что Мория и Ширли плачут, обнявшись, они застыли в дверях. Мория сквозь слёзы едва выговаривала: "Ноам тоже… Его замучили… мирмеи-наркоманы в камере… Он…" – "Они его… убили?.." – спросила Ширли. Мория, не в силах выговорить больше ни слова, молча кивнула.
Ширли свалилась на матрас, скатилась на пол… "Я буду сидеть по ним обоим шива… две недели… – мёртвым голосом произнесла девушка. – Дай мне ножницы… Или сама надрежь кофточку…" "Ноама похоронили несколько дней назад… – после паузы сказала Мория. – Ирми его нашёл в каком-то грязном подвале, когда они раскрутили лабиринты… А твоего папу мы до сих пор не можем похоронить! Нам даже не отдают тело… – лепетала Мория. – Пительман просил передать твоей маме, что она получит тело и возможность похоронить своего мужа только после того, как ответит положительно на то, о чём он её давно просил…" – "Да он что, мирмей? Подонок!" – взорвался Цвика. – "А что мы можем сделать!.. Мы же ничего не знали несколько дней. После шива по папе… вашему дедушке… Рути попросила Арье и Амихая поехать с нею в Эранию-Далет… Когда они уехали, нам соседи принесли номер "Silonocool-news", где всё это было написано… Мне-то Арье рассказал…" – и Мория снова всхлипнула. – "Да, так оно и было… Мы были у Доронов… – дрогнувшим голосом проговорил Цвика, неловко переминаясь у двери. – Те-то… что его мучили, удрали… или эти подонки… помогли… Они способны!" – "Но мы всё равно не верим, что Бенци твоего папу убил… – ласково проговорил Цвика. – Его даже похоронить Ноама не отпустили…" – "Я тоже не верю… Он не мог! – с силой произнесла Ширли. – Да при чём тут папа! Не он же!.." – "Я ещё не говорила с Рути – она ещё не вернулась. Бабушке мы тоже ничего не говорим, пытаемся придумать что-нибудь, чтобы она не поняла, не узнала…" "Ладно, Мория, мальчики, я хочу побыть одна… Потом поговорим. Я не верю, что папа моего Ноама убил моего папу… А где, кстати, братья?" – "Никто не знает, девочка… Какие-то слухи насчёт Галя, который вроде сразу после всей этой истории… ну… ты понимаешь… смылся… говорят, в Европу…" – тихо сказала Мория, Цвика прибавил: "А о Гае вообще ни слуху, ни духу! Только известно, что его тоже там били, за то, что он отказался бить Ноама… Набрали дебилов и ублюдков в бригаду дубонов!.. Вроде Кошеля Шибушича!" – выкрикнул со злостью парнишка. Нахуми ошеломлённо молчал, с жалостью поглядывая на Ширли.
"Пошли, мальчики, Ширли хочет остаться одна. Только смотри, родная моя, держись…
Мы все тебя любим, и ты нам очень нужна!" – "И твоим друзьям – тоже…" – прошелестел Цвика. Он знал, что Реувен тоже очень любит Ширли, и понимал, как парень сейчас страдает, ощущая за это вину перед покойным братом.
***
Ренана и близнецы молча, не глядя друг на друга, сидели в салоне на диванных подушках, разбросанных по полу. В другом углу дедушки и бабушки сидели вокруг Нехамы, которая в полу-бесчувствии сидела прямо на полу, привалившись к стене и уставившись в одну точку. Бабушка Шошана держала на коленях маленького Баруха, гладила его и тихо плакала. У сидящей рядом с дочерью старой Ривки слёз не было, её лицо словно окаменело. Шилат, прижавшись к старушке, дрожала и всхлипывала.
Рав Давид сидел у входа на веранду в окружении братьев и племянников Бенци и проводил урок. Его голос дрожал, но он старался держаться изо всех сил.
То и дело раздавались истерические всхлипывания – это был Реувен. С того момента, как Ирми Неэман вынес тело Ноама из лабиринта, а Хели произнесла страшные слова, он никак не мог успокоиться. Он то подолгу молчал, то еле слышно причитал, обвиняя себя в смерти старшего брата, то снова рыдал. Как и мама, он не мог заставить себя взять ни единого кусочка в рот, даже глоток воды вызывал у него мучительные позывы к рвоте. Хели отходила от Нехамы и подходила к Рувику; он на какое-то время успокаивался…
Семью Дорон постоянно посещали друзья и соседи. Мистер и миссис Неэман провели у Доронов более суток, после чего уговорили бабушку Шошану отдать им на время шива Баруха. Хотели забрать к себе и Шилат, но девочка наотрез отказалась оставить маму. Разумеется, они сочли неуместным говорить в такое время в этом доме о намерении их сына жениться на дочери Нехамы.
***
Сразу же после похорон Ренана твёрдо заявила Ирми: "Нам с тобой придётся отложить наши планы на год…" Ирми мрачно согласился, только добавил: "И ещё необходимо разыскать вашего папу…" – а про себя подумал: – "Где они его держат?
Мерзавцы… Как они посмели не отпустить его!.. Как посмели обвинить его в убийстве Моти!.." Он читал статью Офелии в "Silonocool-news", но не показал её никому из Доронов, только рассказал вкратце её содержание Ренане и Шмуэлю.
Ренана судорожно всхлипнула, но с трудом справилась с собой, оглянувшись на братьев. Реувен сидел на полу, обхватив голову руками, плечи его вздрагивали.
Шмуэль что-то тихо шептал ему на ухо.
Ирми осторожно оглянулся по сторонам и взял Ренану за руку, потом вдруг спросил:
"А кстати, что с Ширли? Она уже знает про отца?" – "Откуда мы знаем, сидя тут!..
Вы же сами отвезли её к Морие, куда привезли и всех Магидовичей после смерти и похорон Гедальи". – "Да, это было нелегко: Хана ни за что не хотела… Хорошо, что после этого проклятого Турнира хоть не было проблем с дорогами, вроде тех, что они устроили после первого Турнира! У фанфаразматиков сейчас другие проблемы – всё ещё не могут снять ораковение Меирии! Им не до нас, особенно после всего, в чём их всё более открыто обвиняют". Он помолчал, потом снова заговорил: "Друзья Макса рассказали, что приехали родные Моти из Австралии. У его брата Эреза прямо в аэропорту возникли проблемы. Бени говорил – с армией… На самом деле им плевать, но… Её Величество Бюрократия!" – "Так сказать, законность и порядок!
А он уже много лет австралийский гражданин!" – возмущённо проворчала Ренана.
Они надолго замолчали. Вдруг Ирми, не глядя на Ренану, проговорил: "Ещё Макс рассказывал, что они тогда и одного из братьев Ширли… не помню, как его зовут… мучили… Не так, как нашего Ноама, конечно… После этого он просто исчез". – "Бедная Рути! Такое на неё свалилось, как вынести… – тихо всхлипнула Ренана. – Ноама больше нет с нами… А Рувик… не знаю, что с ним будет. Он во всём себя винит…
Сам знаешь: Ноам и Ширли любили друг друга, и Рувик тоже любил Ширли… да и сейчас, наверно, любит… – Ренана прерывисто вздохнула и вдруг разрыдалась: – Ноам, братик… Ты же знаешь, какой хороший у нас был братик! Какая у нас была прекрасная семья! Не знаю, сможем ли мы с тобой создать такую же… И не знаю, простил ли он нас с тобой…" – "Он знал, что мы любим друг друга… Я ему говорил об этом много раз… Я верю, что он нас простил… Мы с тобой любим друг друга… и наших родных, и память о тех, кто не с нами…" – Ирми попытался криво улыбнуться, но не выдержал, судорожно вздохнул и отвернулся, украдкой вытирая мизинцем несколько скатившихся по щеке слезинок.
***
В палисаднике сидели Максим и его друзья и мрачным шёпотом обсуждали последнюю информацию: "Сейчас… слишком поздно, но… Вроде что-то сдвинулось… Эту кошмарную "Цедефошрию" собираются демонтировать, хотят восстановить Парк… когда появятся деньги… Неизвестно, когда это будет. Ведь фанфаразматики хорошо на всём этом руки погрели! Арпадофель, Мезимотес, тот же Пительман чего стоит!" – "Ещё до Турнира Шугге Тармитсен… ну, этот… который Куку Бакбукини!.. сбежал вместе с Аль-Тарейфой. Испугались расследования чудовищного взбрыньк-эффекта: жуткие разрушения, колоссальный ущерб! Когда оценили, за голову схватились!
Теперь оба создателя силонокулла объявлены здесь персонами нон-грата. Ад-Малек… ну, который Аль-Тарейфа… первый сбежал… И те его родственнички, которые…" – "А Тумбель и Офелия?" – "А эти… вроде как пока "чисты"! Тумбель хочет всё на Бенци свалить, сволочь!.. Читали же статейку Офелии! Суд собираются устроить!
Бенци должен быть заинтересован именно в открытом суде!" – "Мерзавцы! А что, если мы подадим на них за клевету на нашего убитого друга? Ведь Хели может подтвердить… медицинское заключение… – с надеждой спросил Зеэв: – Такое о зверски убитом написать! И о Бенци тоже! Всю семью оклеветала!" – "Попробовать можно, но… пока суд у них в руках, нет уверенности, что получится что-нибудь путное".
***
Рути так никогда и не узнала, как умер её муж, долго не знала она также, где её сыновья, и что с ними. Это братья и сестра обещали ей узнать.
Вернувшись спустя пару дней в дом сестры, Рути застала дочь сидящей на полу в надорванной кофточке. Искоса взглянув на дочь, она проворчала: "Ты что это?
Неужели по отцу шива сидишь? Мы же его ещё не похоронили! Тебе разве не сказали, что Пительман не отдаёт нам его тело? А кто виноват в его смерти, ты тоже не знаешь? – Девушка молчала, потрясённо глядя на мать. – Да-да! Отец твоих друзей!
Об этом вся Эрания говорит! А ты в их доме дневала и ночевала! Что же ты к ним не пойдёшь!.." Ширли молча смотрела на мать и вдруг разразилась истерическими рыданиями, бессвязно выкрикивая: "Враньё!.. Гнусная ложь!.. Ты Офелии и Тумбелю веришь!..
Мои братья убили Ноама!.. Вот она, правда!.. А Бенци не убивал папу, не убивал!
Его убили фанфаразматики Тумбеля, может, сам Тумбель! И Ноама они убили!.. Они – преступники!.. Вся их банда!.. Не смей на Доронов!.. Я не хочу слушать!.." Рути застыла на месте, не зная, как реагировать на взрыв горя и ярости дочери.
Появилась Мория, подошла к Рути, увела её в другую комнату, приговаривая: "Оставь девочку в покое… Ей ещё тяжелее, чем нам, как ты не понимаешь! На неё сразу столько утрат свалилось… А ещё она пережила такое потрясение… столько часов в забытье… Пошли, сестричка, пошли…" Постепенно, шаг за шагом, Рути узнавала и о своей трагедии, и о трагедии подруги детства Нехамы. О роли в трагедии семьи Дорон, которую сыграли её сыновья, она, если бы хотела, могла понять из бессвязных, истерических выкриков дочери; братья долго не решались рассказать ей о том, что узнали из Интернет-радио. Как ни спрашивала она у Мории – о чём это ей кричала Ширли про вину мальчиков в смерти Ноама? – та отмалчивалась и переводила разговор на другую тему. Тем более про Гая ничего не смогли узнать: он исчез бесследно и в неизвестном направлении…
Долго никто не знал, где он…
Визиты ожидаемые и неожиданные Вызванные Арье и Морией, из Австралии прибыли родные Моти Блоха – родители, брат Эрез и сестра Яэль. Они не захотели стеснять семью Бен-Шило, где в эти дни собрались все Магидовичи, и поселились в шалемской гостинице, проводя целые дни с осиротевшими Рути и Ширли и возвращаясь в гостиницу только на ночь. Яэль с Ширли почти не разлучалась: она пыталась уговорить девушку перебраться в Австралию: "Ты же хочешь изучить в совершенстве компьютерную графику и анимации!
У нас великолепный колледж!" – "Нет, Яэли… Тут родные могилы… Мой Ноам тут похоронен… – глаза девушки снова наполнились слезами. – А папу нам не дают похоронить. Пока этот подонок – рош-ирия Эрании…" – "Daddy попытается что-то сделать! Это мерзость, аморально, противозаконно!!!.. – Ширли не припомнит свою любимую тётку в такой ярости – лицо Яэль покрылось красными пятнами, голос дрожал: – Что они ещё хотят обследовать! Зачем так долго держать мёртвое тело – и так ясно, что у Моти был инфаркт!.. И повод для приступа был более чем серьёзный… Какая ещё подушка! – из глаз Яэль брызнули слёзы. – И всё же… как ты думаешь, тот мужчина… – я понимаю, что они твои друзья, но… – он действительно… э-э-э… мог его убить?" – "Ты что! Я хорошо знаю всю их семью: они мои лучшие друзья… – Ширли помолчала, потом, отвернувшись, зло буркнула: – Вот мои братья да, виноваты в смерти Ноама! Они его давно ненавидели… Но Бенци?!
Яэли! Если бы ты хоть раз увидела Бенци, ты бы поняла, какой это мягкий и добродушный человек, он не способен даже просто ударить, не то что!.. Тумбель, сволочь, его ненавидел, а теперь хочет его сделать козлом отпущения, чтобы покрыть своё преступление!.. Он на всё способен!"
***
Неожиданно возникли серьёзные проблемы у Эреза, который был увезён в Австралию подростком, а потом ни разу не приезжал, чтобы пройти в Арцене военную службу. И вот сейчас его, приехавшего на похороны родного брата, хотели засадить в тюрьму за дезертирство. Михаэлю Блоху пришлось основательно побегать по инстанциям, чтобы решить возникшую проблему. Так он познакомился с чиновниками эранийского ЧеФаКа и с самим адоном Мезимотесом. До рош-ирия Эрании адона Пительмана его не допустили. Зато благообразный, с доброй улыбкой, Миней Мезимотес, принявший отца покойного Блоха по высшему разряду, произвёл на старого бизнесмена самое благоприятное впечатление. А когда он со слезами в голосе выразил ему свои соболезнования по поводу безвременной кончины старшего сына, Михаэль Блох и вовсе растаял.
Проникновенным и чуть срывающимся голосом Миней говорил старому бизнесмену: "Я вам твёрдо обещаю приложить все усилия для решения проблем, вставших перед вашей семьёй. Но и вы могли бы что-то сделать, так сказать, пойти нам навстречу!" – "Что, например?" – озадаченно вопросил Михаэль. – "Ну, например… У рош-ирия Эрании адона Пительмана есть ряд просьб к вдове покойного. Вот если бы вам удалось уговорить её ответить согласием хотя бы на одну его просьбу…" – "А что это за просьба? Может, мы бы могли её выполнить?" – "Честно говоря, я и сам не знаю, с какой просьбой Тимми обращался к геверет Блох. Мне трудно даже представить, какая просьба может быть у адона Пительмана к несчастной вдове. Он только сказал, что эту его просьбу в силах выполнить только она, и только таким образом можно будет сдвинуть с места тяжёлые проблемы, как с выдачей семье тела покойного, так и с проблемами вашего младшего сына". – "Я постараюсь выяснить, в чём дело. Надо думать, Рути в курсе просьбы адона Пительмана?" – "О, конечно!" Как только старый Михаэль заикнулся на эту тему, Рути взорвалась: "Ни за что! Вы, дорогой свёкор, хотя бы знаете, о чём речь?" – "Нет!.. Этот симпатичный и уважаемый мистер уверял меня, что он сам не знает, но уверен, что это сущая безделица, и что он не может понять твоего упорства…" – "Да? Так вот! Этот жирный слизняк давно уже домогался, чтобы я оставила семью, взяла сыновей и перешла жить к нему!" – "Да не может быть! А мальчики?" – "О, он совершенно завладел их душами! Он приходил к нам в дом, когда они были маленькими, подружился с ними, много ими занимался, приобщил ко всей этой гадости, от которой столько людей пострадало! У Мотеле не было ни сил, ни характера выставить его из нашего дома: ведь этот тип пользовался большим влиянием на фирме… Конечно, Мотеле верил мне безгранично, а этого типа очень боялся. А как этот слизняк ненавидел нашу девочку!.." – и Рути снова разрыдалась, скосив глаза на сидящую в уголке дочь, делающую вид, что ей нет дела до того, о чём мама говорит с дедушкой Мики. – "А подать на него в суд? Может, именно он и виновен?.." – неожиданно сверкнул старик глазами.
"Какой суд, мистер Блох! – встрял в разговор Арье, покраснев от ярости так, что исчезли веснушки на его лице. – Ваши внуки, они же мои племянники пришли меня арестовывать. Младших детей они забрали в интернат, только потому, что Тили, жены моей, не было в это время дома, она сидела этажом ниже с нашим больным папой… Хорошо, что меня друзья вытащили из тюрьмы… и детей!.. И никто – слышите? – никто! – не понёс за этот произвол наказания! А вы говорите – в суд подать! Пока этот мерзавец сидит на этом месте… А как умер предыдущий рош-ирия Эрании!.. Вы просто не знаете, представить себе не можете, что у нас творится несколько последних лет! А что мы тут пережили в последние месяцы! Целый посёлок, считайте, разрушили, превратили в безжизненный, до дикости перепутанный гигантский муравейник!.. Ораковение у них, видите ли!.. И это всё ещё не закончилось! Мирмеи постоянно нас мучают силонокулл-пассажами, а власти ничего с этим не делают… А-а-а…" – махнув рукой, Арье отвернулся и уставился в пыльное окно. Старый Мики с некоторым испугом и недоумением смотрел на Арье, переводя взгляд на остальных, которые мрачно кивали.
"Кстати, а где мальчики? Почему мы их до сих пор не видели? Неужели они всё время в армии? Ведь на побывку их должны отпускать? Тем более по случаю смерти отца…" – и старый бизнесмен тяжело, судорожно вздохнул. Рути подняла голову и истерически разрыдалась: "Не знаю я, где наши мальчики! Давно уже ни слуху, ни духу! Как в тот вечер пришли навестить Мотеле, когда его выкрали, так и исчезли…
Говорят, Галь уехал в Европу… или куда ещё… А Гай… никто не знает, куда он делся вообще… Арье прав: у нас такие вещи творятся, что вообще ничего понять нельзя…"
***
Старая, худенькая, маленькая Дина неожиданно горько расплакалась. Ширли изумлённо воззрилась на неё, но промолчала. Дина начала медленно, запинаясь, рассказывать: "Я никогда не знала своих родителей… Только девочкой удивлялась, почему у меня, такой смуглой и чернявой, – вот и Ширли такая же, да и мои мальчики тоже… – и она всхлипнула и промокнула глаза, – родители светлокожие, голубоглазые блондины. Я была очень худенькая и маленькая, а папа и мама – высокие, упитанные… Чего только не придумывали, каких только бабушкиных сказок мне не рассказывали! Что худенькая и маленькая, так это же ясно! – мол, кушаю плохо! Только когда выросла, узнала, что многих из нас, маленьких йеменитов, зачастую младенцев, обманом у родителей забирали… им говорили, что мы умерли…
Когда скрывать, что родители мне не родные, больше не имело смысла, мне сказали, что у меня родители погибли в автокатастрофе, а меня взяли к себе хорошие люди и вырастили, как дочку. Они действительно хорошие люди и меня любили… Но… Так и жизнь прошла, и я так и не узнала, где мои папа с мамой, что с ними было…
Живы они, или нет… Если нет, где их могилы… А теперь… моего дорогого Мотеле не дают похоронить…" – "Ладно, Дина, не надо об этом… – с деланной строгостью, глядя куда-то в сторону, прервал её муж сорванным голосом, и она отвернулась, продолжая молча всхлипывать и давиться слезами. А Михаэль, смягчившись, погладил её руку и смущённо добавил: – Если бы не эти чудесные люди оказались твоими приёмными родителями, может, мы бы с тобой никогда и не встретились…"
***
Прибыв из Штатов, Джозеф Мегед остановился в фешенебельной шалемской гостинице.
Когда к дому семейства Бен-Шило подъехало такси, вся улица с изумлением уставилась на выбирающегося из него невысокого светло-рыжего мужчину средних лет без кипы, который, важно выпятив губу, расплачивался с таксистом. Перекинув небрежным жестом через руку лёгкий плащ, он неспешно направился к входной двери по выложенной камнем дорожке.
Когда он появился в дверях и окинул взором сидящих в салоне, на него уставились сразу несколько пар удивлённых глаз: "Простите, вы к кому?" – "Семья Магидович здесь живёт… или хотя бы сейчас находится?" – с лёгким акцентом спросил вошедший. Все, как по команде, повернулись к входной двери, где стоял улыбающийся широкой улыбкой полный, хорошо одетый мужчина, лицо которого выдавало его близкое родство с Магидовичами… если бы не важно-покровительственное выражение, никому из них не свойственное. Глаза его перебегали с одного лица на другое, на какой-то момент остановились на оливково-смуглой, черноволосой Ширли, совсем не похожей на светлокожих и рыжевато-блондинистых, сероглазых или голубоглазых Магидовичей. Он словно бы мимоходом спрашивал: "А эта йеменитка что тут, в доме Магидовичей, делает?" Хана несколько секунд вглядывалась в лицо вошедшего, вдруг взвизгнула и бросилась к нему с рыданиями: "Йоселе! Сынок! Ты приехал! Ты нашёл нас!" – и зарылась в его груди, обхватив короткими ручками его пухлую фигуру. Йосеф одной рукой придерживал рыдающую мать, что-то успокаивающее приговаривал, но в сторону кинул удивлённо-насмешливый взгляд.
"Я тебе писала, сынок… – бормотала сквозь слёзы старушка. – Мне так непросто было тебя разыскать… а тут ещё папа тяжело болел, и у Рути, сестрёнки твоей, беда случилась… А-а-а… сынок, тебе же надо познакомиться с семьёй, с братишками и сестрёнками, с племянниками… А почему ты не привёз свою семью? Мы даже не знаем, как у тебя жизнь сложилась…" – "Всё расскажу, мамаша, всё… У меня всё О-кей! Но первым долгом я хочу назвать вам имя, которым меня зовут уже многие годы – Джозеф, или коротко – Джо! В Америке вообще любят короткие слова и имена. Поэтому я счёл нужным и фамилию сократить. Итак, прошу любить и жаловать – мистер Джозеф Мегед!" – гордо ухмыльнулся старший сын и брат.
Хана озадаченно взглянула на старшего сына, потом с беспомощным выражением лица обернулась к детям, жестом пригласив их подойти и поздороваться со старшим братом, которого они совершенно не знали. Арье и Амихай подошли, угрюмо по очереди подали ему руку, которую американский братец со снисходительной, уверенной и широкой улыбкой крепко пожал. Мория, хозяйка дома, удалилась на кухню, чтобы приготовить и подать что-нибудь на стол по случаю прибытия неожиданного гостя, поманив за собой Рути и Тили, к ним присоединилась Лиора.
Младшие дети убежали на улицу.
Арье и Амихай сидели в уголке салона, тихо переговариваясь между собой, то и дело поглядывая на новоявленного братца и стараясь скрыть недоумение. Цвика и Нахуми после необходимых приветствий удалились в лоджию. Сидя там и как бы занимаясь какими-то своими важными делами, они обратили внимание, что американский дядя не носит кипу, но не это их удивило, а то, что он не Магидович, а Мегед: "Зачем ему это надо было?" Они даже не обратили внимания, что американский дядюшка не соизволил познакомиться с племянниками, хотя бы взглядом выразить благожелательный и родственный интерес. Подростки поняли, что дядюшка слишком интересуется собственной персоной, чтобы опускаться до такой мелочи, как племянники в кипах и с пейсами. Бабушка тоже выглядела ошеломлённой.
***
За столом старая Хана спросила: "А что же ты не приехал раньше? Успел бы папу застать, попрощался бы с ним… Или хотя бы на похороны…" – всхлипнув, добавила она. – "Ну, понимаете, мамаша… Э-э-э… Я же бизнесмен! Дела не отпускали! Вот только сейчас на недельку, максимум на 10 дней, смог вырваться в отпуск. И то… это скорее деловая поездка…" Младшие братья переглянулись.
"А что у тебя за бизнес?" – спросил Арье. "Это фирма… э-э-э… в бытность, так сказать, мистера Неэмана, центральный офис. Его отъезд сюда в Арцену очень мне поспособствовал: за эти несколько лет я от управляющего дорос до зам. ген. директора лос-анджелесского офиса! Правда, этот пост я получил совсем недавно…" И он принялся многословно расписывать свой бизнес в Калифорнии, не обращая внимания на недоумение, с которым его слушали сёстры и братья – ведь он едва соизволил со всеми с ними познакомиться.