Страница:
Точно так же многие на первых порах сошли бы с ума, если бы наши правители вдруг, ни с того, ни с сего, ввели бы нам западный демократический образ жизни, со всеми его правовыми и человеколюбивыми атрибутами. И здесь бы была неожиданность. Поэтому страх и неожиданность или ожидание надо рассматривать всегда вместе, чтобы не запутаться в их последствиях. Недаром только у русских есть поговорка «не зарекайся от сумы и тюрьмы». То есть, как у пионеров: «Будь готов! – Всегда готов!» Это сильно помогает жить, как бы исключая неожиданность.
Рассмотрим неизбежный и неизбывный страх в сочетании с призывом «не бойся». Это «не бойся» всего лишь призыв исключить из своего сознания неожиданности страха, которая так губительно действует на психику. Перевод нашего неожиданного страха во всегда ожидаемый страх, как от столетней войны. Но ведь и призыв этот не мог родиться на пустом месте. То есть, страх – всегда с нами, но его не надо так сильно бояться, иначе сойдешь с ума.
Из всего этого вытекает, что жить в нашей стране довольно опасно, во все времена, иначе бы не родились поговорки, которые я привел выше. Что же мы должны ожидать? А все самое плохое. И всегда. Как подводники, водолазы, шахтеры и солдаты на войне. Чтоб любые катаклизмы мы всегда держали в своей голове и не сходили с ума в массовом порядке при их действительном возникновении. «Уведомлен, значит – вооружен», говорят нам наши власти. Они в любой момент могут тебя отправить «защищать Родину» в Африке, отобрать у тебя разом все твои деньги, ввести любой самый безумный «ясак», посадить в тюрьму за взгляд исподлобья, и даже запретить дышать чистым воздухом. И ты должен знать, что ничто тебе не поможет, ни суд, ни прокуратура, ни письма президенту. Предупрежден – значит, вооружен против невзгод. С ума не сойдешь.
Тут я хочу сделать одно отступление, касающееся нагнетания постоянного и всеобщего, а не стрессового и индивидуального страха. Нам говорят, что так называемая армейская дедовщина – бич сегодняшнего дня, «возникла» спонтанно, как солнечные пятна или гроза в начале мая. Между тем, это преднамеренная культивация, первопричина которой хотя и возникла спонтанно, но очень понравилась властям и была доведена именно ими до своего сегодняшнего «логического» и страшного состояния. Доказываю.
Наша армия в целом не воевала уже скоро 60 лет, два полных поколения, около 30 «призывов». На войне дедовщина невозможна, там возникает противоположное – братство. Ибо любая обида найдет свое немедленное отмщение. Ибо любое проявление братства будет тут же поощрено взаимностью. Мирная же армия – и нонсенс, и деградация, и никчемность, она уже не хочет воевать, она становится похожей на барышню, никто в ней уже не боится умереть. Это солдаты. Но у каждого солдата есть родня, которая тоже уже не боится. Представьте, как это плохо для страны! Ведь отвыкнув от постоянного, перманентного страха, население утратит тот самый принцип «Будь готов! – Всегда готов!» и разом сойдет с ума всего лишь от страха заболеть атипичной пневмонией или СПИДом. А сумасшедшие, знаете, что могут сотворить со своей властью?
Именно поэтому дедовщина всячески поощряется верховной властью под видом борьбы с нею. Если бы в десяти полках разом расстреляли по одному всего лишь офицеру перед строем (как в войну за измену Родине) за дедовщину, через три дня ее бы нигде не было и в помине. Притом заметьте, офицеры – профессиональные так сказать потенциальные покойники, они за это деньги получают, это их работа. И они отлично знают, что на войне дедовщины нет. Ишь чего захотели! Пусть все боятся, не войны, так дедовщины. И сами солдаты, и их мамы и папы, и остальные все близкие и далекие. Чтоб был всеобщий и постоянно действующий страх, привыкнув к которому, его не будут воспринимать как неожиданность.
Хорошо сказать «не бойся», когда коленки дрожат от страха. За себя, за жену, за детей и внуков. На этой основе я хочу ненадолго вернуться в социализм. Ведь недаром же он именно у нас появился и так долго жил. Корова, родившаяся, пять тысяч раз подоенная и уснувшая вечным сном от недоедания в одном и том же хлеву и не видевшая даже луга, откуда будет знать, что есть свободные пастбища со сладкой зеленой травой. Особенно этот пример подходит к бройлерным цыплятам. Они, несомненно, думают, что такова жизнь, и другой не бывает. Поэтому у нас не дрожат коленки от страха.
Социализм все сделал для того, чтобы мы не знали, как живут люди в благополучных странах. Но только ли социализм, как пытаются нам втолковать наши власти, отменившие разом социализм? Я хочу сказать нашим властям, что так было всегда на «святой» Руси.
Борис Годунов отправил 16 или 18 человек в Западную Европу, чтобы они там научились крайне необходимым нам наукам и ремеслам, – ни один из них не вернулся в Россию, узнав, какова там жизнь простого человека. А один из них даже стал английским кардиналом и его безуспешно требовали назад от английских королей.
Радищева Екатерина недаром так боялась, едва ли не больше Пугачева, он один мог перевернуть наше сознание. И недаром Екатерина, поиграв в права человека с Вольтером, тут же ужесточила крепостное право. Почему? Да потому, что только в войнах на западе, которые она вела непрерывно, наш солдат мог повидать тамошнюю жизнь, и сравнить со своею. Как корова впервые выпущенная на прекрасный луг. Солдат – много, и бывалый солдат – как краснобай Ленин для целого уезда. Именно поэтому появился Пугачев, народ к этому был готов. Именно поэтому было ужесточено крепостное право, именно поэтому железный занавес впервые опустился.
Заглянем еще дальше в прошедшие века. В период смуты, в результате которой Романовы пришли к власти, наши крестьяне–солдаты впервые «познакомились» с поляками, литовцами, киевлянами, жившими по западным образцам. Именно поэтому и возникла смута, именно поэтому Романовы, едва заняв царский трон, начали обновлять свои засечные черты, вернее, создавать их. Чтоб народ не разбежался. Именно поэтому явилось знаменитое Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года – самый жестокий закон рабства, какие видел свет. Именно поэтому так называемые староверы, проще и правильнее – католики, так боролись с новой «православной» верой. А Романовы их жгли целыми деревнями. (См. другие мои работы).
Перепрыгнем в 1812 год. Разгромив Наполеона и прошагав всю Западную Европу, русский солдат вновь увидел, как там живут, и немедленно рассказал домашним. Александр I, немного поиграв со Сперанским, тут же вынужден был ужесточить власть, вновь задернуть железную «занавеску». Явился Аракчеев со своими «военными поселениями», притом в самых демократических местах – Новгороде и Пскове. Это вместо Сперанского.
В середине 19 века, уже жил и начал писать Лев Толстой, русские войска вновь столкнулись с Западом в Севастополе, и воочию увидели как тот воюет, а не только живет. Грянула отмена крепостного права и был создан настоящий европейский суд, что я считаю более важным даже по сравнению с отменой рабства. Но, самое главное состоит в том, что тут же, буквально через несколько лет, суд вновь возвратился на круги своя, не суд, но расправа. А вольных рабов тут же превратили в ясачных, оставляя денег им только на прожитье, но не на смену своего состояния, и даже не на смену местожительства. Ибо Столыпина быстренько «убрали», совершенно как Старовойтову или Юшенкова, и многих других.
Двадцатый век целиком и полностью посвящен «усмирению» не только сибирских народов, но и народов центральной России, особенно тех, кто живет западнее. Без западных стран нам уже не прожить, весь научно–технический прогресс – там. И уже не войны, а мирные «командировки» начинают играть ту же «познавательную» роль, которую играли раньше войны. Россию наводнили иностранцы, их компании, а наших людей были вынуждены посылать к ним на учебу. И, естественно, ни иностранцы, ни наши «командированные» не были слепыми и глухими. Захватив власть грубейшим обманом, большевики перепробовали все методы, и не нашли ничего лучшего как возвратить народ в рабство «нового» типа с полноценным железным занавесом, какового еще не знал мир. Война 1941 – 45 годов немного раскачала устои этого занавеса, но Сталин тут же его восстановил самым радикальным образом.
Наконец, нынешние времена. Сбросив с плеч 14 «земель» как когда–то Аляску, тут же принялись укреплять «вертикаль власти» в оставшейся сатрапии. Это «укрепление» состоит в том, что все ветви власти теперь крутятся вхолостую, имитируя работу механизма сатрапии. Но, об этом у меня – в других трудах.
Как видите, я недаром спорю с властью, все нынешние беды наши сваливающей на социализм.
Вернусь к «не бойся». Итак, у нас не дрожат коленки от страха. Он у нас целыми веками уже генетически проявляется как вялотекущая болезнь. Нам немного страшно, но не слишком. И это как раз и нужно нашим властям. Замечу только, что вместо железной занавески наши власти уничтожили «челноков» – нарождающийся средний класс, чтоб он не мотался по заграницам и не смотрел, чего не надо. А у остальных просто на это денег нет, только и хватает «на бутылку» и кое–какую еду. Поэтому мы не можем принять никакого решения, чтобы хоть немного изменить наши жизненные устои. Зеленого луга нам не видать, как той корове с глупыми, добрыми и грустными глазами, выросшей и сдохшей в хлеву. И соблазна уже снова нет.
Я недаром обратил внимание, что стрессовый страх удесятеряет силы, а к вялотекущему привыкают, как хромой – к костылю. Нас всюду ожидает чуточку страха, в любой государственной или муниципальной конторе, которые мы даже не отличаем друг от друга и перечислять которые не хватит здесь места. Но тип всего один: принеси справку, что тебе нужна справка. Суды нарушают любой закон в пользу властей, прокуратура вообще не следит за исполнением закона, а все немалые силы свои тратит на услуги начальству, дескать, чего изволите, барин, мигом спроворю. Самое главное при этом, что мы не ходим все разом ни в конкретную контору, ни в суд, ни в прокуратуру. Тогда бы мы эту «конкретность» точно разнесли бы по бревнышку. Мы каждый день ходим, но не вместе, а по одному, по сотням разных контор, поэтому нам никак нельзя объединиться по интересам. И власти этим пользуются, и здорово за этим следят. Чтобы мы враз не оказались в какой–нибудь конторе. Для этого они даже организуют нам всяческие «общества по защите» наших прав, наподобие профсоюзов, которые подчинены не нам, а – им. И даже если мы создадим свое доморощенное общество, то начальников наших тут же перекупят, и постепенно, но верно, переподчинят наше доморощенное общество в свой правительственный филиал.
Это вызывает в нас такую усталость, беспросветность, безысходность и скептицизм, что провались все пропадом, вырастить бы только детей, так как сношаться нам еще не запретили. В конторы мы ходим только при самой крайней необходимости, например, узнать, почему не носят пенсию, или почему квартплата растет раз в пять быстрее зарплаты. В больницу мы попадаем всегда при смерти, так как больницу и смерть боимся почти одинаково. Поэтому мы живем мало, но властям даже лучше, меньше пенсию платить, только немного стыдно заграницы. В прокуратуру и суд мы никогда не ходим по доброй воле, нас туда тащат только в наручниках. И мы никогда не ошибаемся, зачем? Ибо «закон – что дышло…», а «прокуратура может только «добавить…». И только «брянский волк нам – товарищ».
Добавьте к этому мысленно, что вы–то хотя бы понимаете по–русски, а как быть остальным 200 народам, которые вынуждены изъясняться с властями на нашем с вами языке, так как на их родном языке никто с ними разговаривать вообще не будет. Вот что означает наше общенародное «не бойся». Но, российские зека не это имеют, я думаю, в виду.
Они имеют в виду, что не надо бояться стрессового страха, надо вырабатывать в себе устойчивость к нему, не сходить с ума при каждом появлении стресса. Каждая «операция» воровства – сильнейший стресс. Вы только представьте, что вы лично у всех на виду лезете в чужой карман в трамвае. Или вы – русский шпион–разведчик, забрались в штаб НАТО и фотографируете как в кино их «подлые» планы, и все лампочки на всех пультах, подлые, вдруг замигали разом, и гремит звонок, аж ломит в ушах. Таких разведчиков в России ныне нет, и даже все наши бывшие шпионы живут ныне в Америке на их бюджетные средства. Остались одни карманники. Вот их вниманию и направлены слова «не бойся».
Перехожу к третьей составляющей зековского триумвирата: «не проси». Вообще говоря, просят всё: и пощады, и денег взаймы, и любви. Пощады в на Руси не бывает. Даже в Соборном уложении царя Алексея Михайловича, отца Петра, так прямо и сказано: «без всякия пощады». Пощаду на Руси можно только купить, если есть достаточно денег, причем со стопроцентной уверенностью, что пощада будет, все дело в цене. Но если пощаду только покупают, то ее бесполезно просить.
Я много знаю русских поговорок, и все они «не в бровь, а в глаз». Единственная наша лицемерная поговорка что, дескать, «любовь не купишь». Еще как купишь, всегда думаю я, и не только на Тверской. Посмотрите только на наших новых, «перестроечных» правителей всех рангов, не вышедших фигурой и лицом. Они же наполовину, притом самые неприглядные, не успев протереть одних штанов в новых своих креслах, тут же побросали своих, «соответствующих им», жен и переженились на красотках. Это, во–первых, говорит за то, что любовь покупается, во–вторых, о том, что зарабатывают они в своих креслах хорошо, несмотря на мизерные официальные оклады. То есть, воруют. Притом им–то не надо бояться никакого стресса по сравнению с карманным вором, так как «рука руку моет». А что касается просить любви, то это – совершенно бесполезно, даже за нашими границами.
Остается просить денег. Об этом и поговорим. Просить денег взаймы или без отдачи – чисто российская черта. За нашими границами денег ни у соседей, ни у родни не просят. Предложат – бери, но просить – сразу же пошлют в банк. А в их банках деньги взаймы не просят, там их просто берут, вернее, покупают за проценты. И это очень большая разница. Ибо просить, значит – унижаться. А покупать за будущие проценты – это как сходить в магазин. Как в банке, так и в магазине вам еще и спасибо скажут. Наш же, российский банк даст вам взаймы, если у вас в кармане денег в два раза больше, чем вы просите. Или такое же «обеспечение» недвижимостью, бриллиантами. И я недаром сказал просить, просить все же придется, так как наши банки вообще не занимаются кредитами, то есть по существу они даже и не банки, а законные средства ограбления населения. Ваши деньги, которые вы положили туда, в любой момент могут «пропасть», как объевшаяся картошки корова.
Пришла пора сказать, что под термином просить деньги я имею в виду вообще любые просьбы, например, не брать сына в армию, принять двоечника в институт или «выделить» вам квартиру. Таких просьб – тысячи, не буду же я их все перечислять. Главное, что все эти просьбы – к властям, так как друг у друга мы можем занять только «на бутылку», не больше. Нам устроили такую экономику, что 95 процентов населения живет от получки до аванса, не в состоянии даже отложить денег на новый телевизор, а некоторые – и на утюг.
Зато у властей мы просим абсолютно все. И вся штука в том, что некоторым удается удовлетворить свою просьбу, очень некоторым. Иначе бы мы вообще перестали обращаться к властям с просьбами, а этого допустить никак нельзя, ибо на унизительном прошении и зиждется сатрапия. Мы ни на что не имеем полного безоговорочного права, хотя в законах кое–что и написано на этот счет. Но вы же сами знаете, что «закон, что дышло…» Наша жизнь построена так, что ни на что не имея права, кое–что можно все–таки получить, например, «путевку» в хорошую больницу. Только надо много и долго просить, переходя из кабинета в кабинет, и везде кланяясь в ноги. Среди нас даже есть большие специалисты по этому делу, они разыгрывают сложнейшие спектакли, где артистизм и чувства так и брызжут. Но народных артистов за это не дают, хотя и стоило бы.
Сразу же, пока не позабыл, сравню это нечеловеческое унижение с собакой на задних лапах и прижатым хвостом, просящую таким образом лакомство у хозяина. И если вы скажете, что это не отражается в наших генах за века на будущие века, то вы не знаете, что такое генетика. Я бы вместо «гомо сапиенс» назвал бы наших людей «человек просящий», только не знаю, как это будет по латыни. Вот что такое «не проси».
Какие же черты характера мы должны приобрести, исходя из всего изложенного? Я–то уже давно остановился на звании «лукавый раб», позаимствованном у Пушкина, хотя это и можно расписать достаточно подробно. Лучше обращу ваше внимание на более существенное.
Еще до поднятия железного занавеса при Горбачеве весь западный мир считал нас людьми, которым следует помочь найти путь к демократии, равенству и закону. Но как только эта железная занавеска поднялась, и мы хлынули толпой на Запад, там сразу же вспомнили сперва гуннов, потом, что наша страна раньше называлась Тартарией от слова Тартар – ад. Затем, я думаю, припомнили что корень «сет» в одном из своих значений имеет смысл «исчадия ада». Именно поэтому я не стал подробно расписывать наши черты, остановившись на словосочетании «лукавый раб».
В общем, на Западе решили, что нас уже не переделать. «Человек просящий» тут же, как собака «руку дающую» откусит. Это бы можно было принять за мое больное воображение, если бы в наших газетах и «ящиках» не появилось следующее заграничное «мнение». Нас сегодня около 150 миллионов, точнее 146. В наших «русских землях» лежит чуть ли не половина разных природных богатств Земли. Для вытаскивания на поверхность этих богатств нас хватило бы миллионов сорок. Или около этого. Я точно не помню, но помню, что меньше половины. Оно и действительно так. Я ведь горный инженер, многолетний практик и ученый. Остальным нам придется умереть. И цивилизованный мир с этим согласен.
Да, сатрапия вялотекущая – серьезная болезнь, смертельная.
Что в действительности было на «святой» Руси
вместо Рюрика и «Рюриковичей»
Введение
Эту статью надо читать после статьи «О Картаусовом царстве…» и некоторых других из цикла «Утраченное звено…», «Насмешки над русской историей» и кое–что еще из «Новой папки». Будет не столько понятнее, сколько обоснованнее.
Во–первых, не помню, кто именно, но помню, что один из историков или лингвистов доказал, что Рюрик с Трувором и Синеусом – это не три брата под такими «варяжскими» именами, а обозначает всего лишь что–то вроде «Рюрик с чадами и домочадцами».
Во–вторых, новохронологисты Носовский и Фоменко как дважды два – четыре доказали, что в так называемой Кенигсбергской (Радзивилловской) летописи или в Повести временных лет вырвано несколько листов и вместо них вставлены другие листы, в каковых и описывается «приди и володей нами». Притом сама летопись, считающаяся «самым древним источником истории Руси» написана на обычной писчей бумаге, а не на пергаменте, не на папирусе и тем более не на каменных скрижалях или глиняных табличках, и поэтому не может считаться действительно древней. Бумагу–то изобрели совсем недавно по историческим масштабам.
В третьих, «нашел» эту летопись в Кенигсберге Петр I, всего лишь третий Романов, который отличался «прозападным» мировоззрением, и посему боявшийся больше огня не только юго–восточных своих «владений», но и самой Москвы. А его отец – второй Романов, Алексей Михайлович «Тишайший», сделал три важных дела: создал Соборное уложение 1649 года, закрепостившее народ Руси, изобрел «сыск и правеж» вместо нормальной западной системы законодательства и судопроизводства, и переменил религию, каковая известна под «расколом в Русской православной церкви». А его папаша Михаил Федорович Романов–первый, «избранный» царь–пацан – полный идиот, передал бразды правления царством своему отцу – патриарху Филарету, которого назначили нам «поляки». А уж Филарет впервые ввел в 1613 году самый главный российский налог – «кабацкие деньги». Обо всем этом у меня написано в других моих работах, например, в статье «Про чети, засеки, первых Романовых и казаков–разбойников». Поэтому и упомянуто это все здесь – пунктиром.
Пора перейти к «крещению» Руси.
О «крещении» Руси
В связи с этим приведу небольшую цитату из «новохронологистов»: «Современный читатель представляет себе историю крещения Руси по «Повести временных лет», которая существенно подделана и может считаться источником начала 18 века, не ранее. По этой «Повести…» Русь была впервые и окончательно крещена при князе Владимире в 986 – 989 годах. В 986 году к Владимиру пришли послы разных земель, предложившие князю принять их веру. Само крещение произошло в 989 году. Согласно «Большому катехизису», напечатанному в Москве при первом Романове и патриархе Филарете в 1627 году, оказывается, было четыре «крещения Руси». Первое – от апостола Андрея. Второе – от патриарха цареградского Фотия, «во время царства греческого царя, Василия Македонянина, и при Великом князе Рюрике Всея Руси. И при киевских князьях Аскольде и Дире». Ни для первого, ни для второго крещения «Катехизис» не дает никаких дат. И это – в начале семнадцатого века! Третье крещение Руси датировано 955 годом – это крещение при великой княгине Ольге. Четвертое крещение Руси – это знаменитое крещение при князе Владимире в 989 году. Вот о нем мы и знаем. Согласно нашим исследованиям, эпоха крещения Руси накладывается на 15 век. Эта эпоха великого раскола в церкви. Согласно новой хронологии, именно в 15 веке произошло разделение более или менее единой до того христианской церкви на несколько ветвей. Поэтому в эту эпоху перед светской властью Руси действительно стоял вопрос «выбора веры». Вместо привычного 989 года надо поставить 1489 год, а предыдущее крещение при Ольге перемещается в середину 15 века. Но ведь именно к 15 веку относится крупнейшая реформа церкви, прямо связанная с религиозным расколом, известным Флорентийским собором, неудавшейся церковной унией и т.д. Сегодня эту реформу преподносят нам как важный, но все же не ключевой момент в русской церковной истории».
Когда врет один человек, он хотя бы пытается свести концы с концами, чтобы прилюдно не попасть впросак. Так поступал Карамзин, хотя я у него и нашел массу идиотизмов. Но это оттого, что он написал слишком много, и слишком быстро. И еще потому, что его правил сам царь в форме выражения удовольствия или неудовольствия при чтении автором своего труда монарху. Автор прибегал к себе во флигель, выделенный ему при Зимнем дворце, и быстренько делал «как надо».
Но когда врет целая орава, притом на протяжении 300 лет, тут уж не до согласования. Каждый хочет выслужиться, награду получить, или простое похлопывание по плечу августейшей руки, поэтому вон вылезает из собственной кожи. Цель–то общая ясна: сделать августейшему приятно, показать не только его ум, но и ум его предков, сделавших «великую» страну из ничего, вернее, «я тебя слепила из того, что было». Поэтому я ловлю этих краснобаев на мелочах, которые «не лезут ни в какие ворота».
Я понимаю, что пока существует «великая и неделимая» в школах изучать мою историю не будут. Выходит, я пишу из чистейшей внутренней потребности узнать, как все было в действительности. И исходя из этого мне просто незачем врать. Вот так–то.
Теперь о приведенной выше цитате. Ферраро–Флорентийский собор собрал никто иной, как будущий банкир Козимо Медичи. И никакого католичества в это время еще не было. Были зачатки христианства в форме несторианства, которое едва отличалось от ислама, в основном в разрешении пить водку. А ислам, в свою очередь, был первой всеобщей религией, созданной торговым племенем, будущими евреями, для идеологического подчинения себе народов, которые они прочесывали, начав свой путь из Йемена по торговым делам.
Козимо Медичи решил на основе несторианства создать новую религию, основой которой было личное обогащение и на основе этого владение всем миром на правах папы римского (подробности в книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории»). И «собор» этот длился целых семь лет, с 1438 по 1445 год. За это время Медичи не только католическую церковь создал, но главным образом объединил все деньги разрозненных общин в своем личном кармане. И вся его ближайшая родня по нисходящей линии сделалась римскими папами.
Затем он принялся за подчинение народов своей власти на основе католичества. Не избежала этого и будущая Россия, хотя все началось немного раньше Медичи, с так называемого пути «из варяг в греки», который, по–моему, заканчивался не в нынешнем Великом Новгороде, а аж за Уралом, следуя через Кострому, реку Сухону, великий Устюг. А начинался в Венеции, где вдруг разом потребовалось много лиственницы на сваи. Вот тогда–то мы и начали креститься двумя перстами, «по–староверчески», а в целом – по–католически. Правда, не везде, а начиная с Киева, и кончая так называемыми владениями Великого Новгорода, которые включали в себя верховья Волги и весь север от реки Сухоны и Великого Устюга. Во всем этом регионе, конечно, сначала были простые волхвы, которых быстренько «ликвидировали» католические папы в форме «избиения волхвов».
Рассмотрим неизбежный и неизбывный страх в сочетании с призывом «не бойся». Это «не бойся» всего лишь призыв исключить из своего сознания неожиданности страха, которая так губительно действует на психику. Перевод нашего неожиданного страха во всегда ожидаемый страх, как от столетней войны. Но ведь и призыв этот не мог родиться на пустом месте. То есть, страх – всегда с нами, но его не надо так сильно бояться, иначе сойдешь с ума.
Из всего этого вытекает, что жить в нашей стране довольно опасно, во все времена, иначе бы не родились поговорки, которые я привел выше. Что же мы должны ожидать? А все самое плохое. И всегда. Как подводники, водолазы, шахтеры и солдаты на войне. Чтоб любые катаклизмы мы всегда держали в своей голове и не сходили с ума в массовом порядке при их действительном возникновении. «Уведомлен, значит – вооружен», говорят нам наши власти. Они в любой момент могут тебя отправить «защищать Родину» в Африке, отобрать у тебя разом все твои деньги, ввести любой самый безумный «ясак», посадить в тюрьму за взгляд исподлобья, и даже запретить дышать чистым воздухом. И ты должен знать, что ничто тебе не поможет, ни суд, ни прокуратура, ни письма президенту. Предупрежден – значит, вооружен против невзгод. С ума не сойдешь.
Тут я хочу сделать одно отступление, касающееся нагнетания постоянного и всеобщего, а не стрессового и индивидуального страха. Нам говорят, что так называемая армейская дедовщина – бич сегодняшнего дня, «возникла» спонтанно, как солнечные пятна или гроза в начале мая. Между тем, это преднамеренная культивация, первопричина которой хотя и возникла спонтанно, но очень понравилась властям и была доведена именно ими до своего сегодняшнего «логического» и страшного состояния. Доказываю.
Наша армия в целом не воевала уже скоро 60 лет, два полных поколения, около 30 «призывов». На войне дедовщина невозможна, там возникает противоположное – братство. Ибо любая обида найдет свое немедленное отмщение. Ибо любое проявление братства будет тут же поощрено взаимностью. Мирная же армия – и нонсенс, и деградация, и никчемность, она уже не хочет воевать, она становится похожей на барышню, никто в ней уже не боится умереть. Это солдаты. Но у каждого солдата есть родня, которая тоже уже не боится. Представьте, как это плохо для страны! Ведь отвыкнув от постоянного, перманентного страха, население утратит тот самый принцип «Будь готов! – Всегда готов!» и разом сойдет с ума всего лишь от страха заболеть атипичной пневмонией или СПИДом. А сумасшедшие, знаете, что могут сотворить со своей властью?
Именно поэтому дедовщина всячески поощряется верховной властью под видом борьбы с нею. Если бы в десяти полках разом расстреляли по одному всего лишь офицеру перед строем (как в войну за измену Родине) за дедовщину, через три дня ее бы нигде не было и в помине. Притом заметьте, офицеры – профессиональные так сказать потенциальные покойники, они за это деньги получают, это их работа. И они отлично знают, что на войне дедовщины нет. Ишь чего захотели! Пусть все боятся, не войны, так дедовщины. И сами солдаты, и их мамы и папы, и остальные все близкие и далекие. Чтоб был всеобщий и постоянно действующий страх, привыкнув к которому, его не будут воспринимать как неожиданность.
Хорошо сказать «не бойся», когда коленки дрожат от страха. За себя, за жену, за детей и внуков. На этой основе я хочу ненадолго вернуться в социализм. Ведь недаром же он именно у нас появился и так долго жил. Корова, родившаяся, пять тысяч раз подоенная и уснувшая вечным сном от недоедания в одном и том же хлеву и не видевшая даже луга, откуда будет знать, что есть свободные пастбища со сладкой зеленой травой. Особенно этот пример подходит к бройлерным цыплятам. Они, несомненно, думают, что такова жизнь, и другой не бывает. Поэтому у нас не дрожат коленки от страха.
Социализм все сделал для того, чтобы мы не знали, как живут люди в благополучных странах. Но только ли социализм, как пытаются нам втолковать наши власти, отменившие разом социализм? Я хочу сказать нашим властям, что так было всегда на «святой» Руси.
Борис Годунов отправил 16 или 18 человек в Западную Европу, чтобы они там научились крайне необходимым нам наукам и ремеслам, – ни один из них не вернулся в Россию, узнав, какова там жизнь простого человека. А один из них даже стал английским кардиналом и его безуспешно требовали назад от английских королей.
Радищева Екатерина недаром так боялась, едва ли не больше Пугачева, он один мог перевернуть наше сознание. И недаром Екатерина, поиграв в права человека с Вольтером, тут же ужесточила крепостное право. Почему? Да потому, что только в войнах на западе, которые она вела непрерывно, наш солдат мог повидать тамошнюю жизнь, и сравнить со своею. Как корова впервые выпущенная на прекрасный луг. Солдат – много, и бывалый солдат – как краснобай Ленин для целого уезда. Именно поэтому появился Пугачев, народ к этому был готов. Именно поэтому было ужесточено крепостное право, именно поэтому железный занавес впервые опустился.
Заглянем еще дальше в прошедшие века. В период смуты, в результате которой Романовы пришли к власти, наши крестьяне–солдаты впервые «познакомились» с поляками, литовцами, киевлянами, жившими по западным образцам. Именно поэтому и возникла смута, именно поэтому Романовы, едва заняв царский трон, начали обновлять свои засечные черты, вернее, создавать их. Чтоб народ не разбежался. Именно поэтому явилось знаменитое Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года – самый жестокий закон рабства, какие видел свет. Именно поэтому так называемые староверы, проще и правильнее – католики, так боролись с новой «православной» верой. А Романовы их жгли целыми деревнями. (См. другие мои работы).
Перепрыгнем в 1812 год. Разгромив Наполеона и прошагав всю Западную Европу, русский солдат вновь увидел, как там живут, и немедленно рассказал домашним. Александр I, немного поиграв со Сперанским, тут же вынужден был ужесточить власть, вновь задернуть железную «занавеску». Явился Аракчеев со своими «военными поселениями», притом в самых демократических местах – Новгороде и Пскове. Это вместо Сперанского.
В середине 19 века, уже жил и начал писать Лев Толстой, русские войска вновь столкнулись с Западом в Севастополе, и воочию увидели как тот воюет, а не только живет. Грянула отмена крепостного права и был создан настоящий европейский суд, что я считаю более важным даже по сравнению с отменой рабства. Но, самое главное состоит в том, что тут же, буквально через несколько лет, суд вновь возвратился на круги своя, не суд, но расправа. А вольных рабов тут же превратили в ясачных, оставляя денег им только на прожитье, но не на смену своего состояния, и даже не на смену местожительства. Ибо Столыпина быстренько «убрали», совершенно как Старовойтову или Юшенкова, и многих других.
Двадцатый век целиком и полностью посвящен «усмирению» не только сибирских народов, но и народов центральной России, особенно тех, кто живет западнее. Без западных стран нам уже не прожить, весь научно–технический прогресс – там. И уже не войны, а мирные «командировки» начинают играть ту же «познавательную» роль, которую играли раньше войны. Россию наводнили иностранцы, их компании, а наших людей были вынуждены посылать к ним на учебу. И, естественно, ни иностранцы, ни наши «командированные» не были слепыми и глухими. Захватив власть грубейшим обманом, большевики перепробовали все методы, и не нашли ничего лучшего как возвратить народ в рабство «нового» типа с полноценным железным занавесом, какового еще не знал мир. Война 1941 – 45 годов немного раскачала устои этого занавеса, но Сталин тут же его восстановил самым радикальным образом.
Наконец, нынешние времена. Сбросив с плеч 14 «земель» как когда–то Аляску, тут же принялись укреплять «вертикаль власти» в оставшейся сатрапии. Это «укрепление» состоит в том, что все ветви власти теперь крутятся вхолостую, имитируя работу механизма сатрапии. Но, об этом у меня – в других трудах.
Как видите, я недаром спорю с властью, все нынешние беды наши сваливающей на социализм.
Вернусь к «не бойся». Итак, у нас не дрожат коленки от страха. Он у нас целыми веками уже генетически проявляется как вялотекущая болезнь. Нам немного страшно, но не слишком. И это как раз и нужно нашим властям. Замечу только, что вместо железной занавески наши власти уничтожили «челноков» – нарождающийся средний класс, чтоб он не мотался по заграницам и не смотрел, чего не надо. А у остальных просто на это денег нет, только и хватает «на бутылку» и кое–какую еду. Поэтому мы не можем принять никакого решения, чтобы хоть немного изменить наши жизненные устои. Зеленого луга нам не видать, как той корове с глупыми, добрыми и грустными глазами, выросшей и сдохшей в хлеву. И соблазна уже снова нет.
Я недаром обратил внимание, что стрессовый страх удесятеряет силы, а к вялотекущему привыкают, как хромой – к костылю. Нас всюду ожидает чуточку страха, в любой государственной или муниципальной конторе, которые мы даже не отличаем друг от друга и перечислять которые не хватит здесь места. Но тип всего один: принеси справку, что тебе нужна справка. Суды нарушают любой закон в пользу властей, прокуратура вообще не следит за исполнением закона, а все немалые силы свои тратит на услуги начальству, дескать, чего изволите, барин, мигом спроворю. Самое главное при этом, что мы не ходим все разом ни в конкретную контору, ни в суд, ни в прокуратуру. Тогда бы мы эту «конкретность» точно разнесли бы по бревнышку. Мы каждый день ходим, но не вместе, а по одному, по сотням разных контор, поэтому нам никак нельзя объединиться по интересам. И власти этим пользуются, и здорово за этим следят. Чтобы мы враз не оказались в какой–нибудь конторе. Для этого они даже организуют нам всяческие «общества по защите» наших прав, наподобие профсоюзов, которые подчинены не нам, а – им. И даже если мы создадим свое доморощенное общество, то начальников наших тут же перекупят, и постепенно, но верно, переподчинят наше доморощенное общество в свой правительственный филиал.
Это вызывает в нас такую усталость, беспросветность, безысходность и скептицизм, что провались все пропадом, вырастить бы только детей, так как сношаться нам еще не запретили. В конторы мы ходим только при самой крайней необходимости, например, узнать, почему не носят пенсию, или почему квартплата растет раз в пять быстрее зарплаты. В больницу мы попадаем всегда при смерти, так как больницу и смерть боимся почти одинаково. Поэтому мы живем мало, но властям даже лучше, меньше пенсию платить, только немного стыдно заграницы. В прокуратуру и суд мы никогда не ходим по доброй воле, нас туда тащат только в наручниках. И мы никогда не ошибаемся, зачем? Ибо «закон – что дышло…», а «прокуратура может только «добавить…». И только «брянский волк нам – товарищ».
Добавьте к этому мысленно, что вы–то хотя бы понимаете по–русски, а как быть остальным 200 народам, которые вынуждены изъясняться с властями на нашем с вами языке, так как на их родном языке никто с ними разговаривать вообще не будет. Вот что означает наше общенародное «не бойся». Но, российские зека не это имеют, я думаю, в виду.
Они имеют в виду, что не надо бояться стрессового страха, надо вырабатывать в себе устойчивость к нему, не сходить с ума при каждом появлении стресса. Каждая «операция» воровства – сильнейший стресс. Вы только представьте, что вы лично у всех на виду лезете в чужой карман в трамвае. Или вы – русский шпион–разведчик, забрались в штаб НАТО и фотографируете как в кино их «подлые» планы, и все лампочки на всех пультах, подлые, вдруг замигали разом, и гремит звонок, аж ломит в ушах. Таких разведчиков в России ныне нет, и даже все наши бывшие шпионы живут ныне в Америке на их бюджетные средства. Остались одни карманники. Вот их вниманию и направлены слова «не бойся».
Перехожу к третьей составляющей зековского триумвирата: «не проси». Вообще говоря, просят всё: и пощады, и денег взаймы, и любви. Пощады в на Руси не бывает. Даже в Соборном уложении царя Алексея Михайловича, отца Петра, так прямо и сказано: «без всякия пощады». Пощаду на Руси можно только купить, если есть достаточно денег, причем со стопроцентной уверенностью, что пощада будет, все дело в цене. Но если пощаду только покупают, то ее бесполезно просить.
Я много знаю русских поговорок, и все они «не в бровь, а в глаз». Единственная наша лицемерная поговорка что, дескать, «любовь не купишь». Еще как купишь, всегда думаю я, и не только на Тверской. Посмотрите только на наших новых, «перестроечных» правителей всех рангов, не вышедших фигурой и лицом. Они же наполовину, притом самые неприглядные, не успев протереть одних штанов в новых своих креслах, тут же побросали своих, «соответствующих им», жен и переженились на красотках. Это, во–первых, говорит за то, что любовь покупается, во–вторых, о том, что зарабатывают они в своих креслах хорошо, несмотря на мизерные официальные оклады. То есть, воруют. Притом им–то не надо бояться никакого стресса по сравнению с карманным вором, так как «рука руку моет». А что касается просить любви, то это – совершенно бесполезно, даже за нашими границами.
Остается просить денег. Об этом и поговорим. Просить денег взаймы или без отдачи – чисто российская черта. За нашими границами денег ни у соседей, ни у родни не просят. Предложат – бери, но просить – сразу же пошлют в банк. А в их банках деньги взаймы не просят, там их просто берут, вернее, покупают за проценты. И это очень большая разница. Ибо просить, значит – унижаться. А покупать за будущие проценты – это как сходить в магазин. Как в банке, так и в магазине вам еще и спасибо скажут. Наш же, российский банк даст вам взаймы, если у вас в кармане денег в два раза больше, чем вы просите. Или такое же «обеспечение» недвижимостью, бриллиантами. И я недаром сказал просить, просить все же придется, так как наши банки вообще не занимаются кредитами, то есть по существу они даже и не банки, а законные средства ограбления населения. Ваши деньги, которые вы положили туда, в любой момент могут «пропасть», как объевшаяся картошки корова.
Пришла пора сказать, что под термином просить деньги я имею в виду вообще любые просьбы, например, не брать сына в армию, принять двоечника в институт или «выделить» вам квартиру. Таких просьб – тысячи, не буду же я их все перечислять. Главное, что все эти просьбы – к властям, так как друг у друга мы можем занять только «на бутылку», не больше. Нам устроили такую экономику, что 95 процентов населения живет от получки до аванса, не в состоянии даже отложить денег на новый телевизор, а некоторые – и на утюг.
Зато у властей мы просим абсолютно все. И вся штука в том, что некоторым удается удовлетворить свою просьбу, очень некоторым. Иначе бы мы вообще перестали обращаться к властям с просьбами, а этого допустить никак нельзя, ибо на унизительном прошении и зиждется сатрапия. Мы ни на что не имеем полного безоговорочного права, хотя в законах кое–что и написано на этот счет. Но вы же сами знаете, что «закон, что дышло…» Наша жизнь построена так, что ни на что не имея права, кое–что можно все–таки получить, например, «путевку» в хорошую больницу. Только надо много и долго просить, переходя из кабинета в кабинет, и везде кланяясь в ноги. Среди нас даже есть большие специалисты по этому делу, они разыгрывают сложнейшие спектакли, где артистизм и чувства так и брызжут. Но народных артистов за это не дают, хотя и стоило бы.
Сразу же, пока не позабыл, сравню это нечеловеческое унижение с собакой на задних лапах и прижатым хвостом, просящую таким образом лакомство у хозяина. И если вы скажете, что это не отражается в наших генах за века на будущие века, то вы не знаете, что такое генетика. Я бы вместо «гомо сапиенс» назвал бы наших людей «человек просящий», только не знаю, как это будет по латыни. Вот что такое «не проси».
Какие же черты характера мы должны приобрести, исходя из всего изложенного? Я–то уже давно остановился на звании «лукавый раб», позаимствованном у Пушкина, хотя это и можно расписать достаточно подробно. Лучше обращу ваше внимание на более существенное.
Еще до поднятия железного занавеса при Горбачеве весь западный мир считал нас людьми, которым следует помочь найти путь к демократии, равенству и закону. Но как только эта железная занавеска поднялась, и мы хлынули толпой на Запад, там сразу же вспомнили сперва гуннов, потом, что наша страна раньше называлась Тартарией от слова Тартар – ад. Затем, я думаю, припомнили что корень «сет» в одном из своих значений имеет смысл «исчадия ада». Именно поэтому я не стал подробно расписывать наши черты, остановившись на словосочетании «лукавый раб».
В общем, на Западе решили, что нас уже не переделать. «Человек просящий» тут же, как собака «руку дающую» откусит. Это бы можно было принять за мое больное воображение, если бы в наших газетах и «ящиках» не появилось следующее заграничное «мнение». Нас сегодня около 150 миллионов, точнее 146. В наших «русских землях» лежит чуть ли не половина разных природных богатств Земли. Для вытаскивания на поверхность этих богатств нас хватило бы миллионов сорок. Или около этого. Я точно не помню, но помню, что меньше половины. Оно и действительно так. Я ведь горный инженер, многолетний практик и ученый. Остальным нам придется умереть. И цивилизованный мир с этим согласен.
Да, сатрапия вялотекущая – серьезная болезнь, смертельная.
Что в действительности было на «святой» Руси
вместо Рюрика и «Рюриковичей»
Введение
Эту статью надо читать после статьи «О Картаусовом царстве…» и некоторых других из цикла «Утраченное звено…», «Насмешки над русской историей» и кое–что еще из «Новой папки». Будет не столько понятнее, сколько обоснованнее.
Во–первых, не помню, кто именно, но помню, что один из историков или лингвистов доказал, что Рюрик с Трувором и Синеусом – это не три брата под такими «варяжскими» именами, а обозначает всего лишь что–то вроде «Рюрик с чадами и домочадцами».
Во–вторых, новохронологисты Носовский и Фоменко как дважды два – четыре доказали, что в так называемой Кенигсбергской (Радзивилловской) летописи или в Повести временных лет вырвано несколько листов и вместо них вставлены другие листы, в каковых и описывается «приди и володей нами». Притом сама летопись, считающаяся «самым древним источником истории Руси» написана на обычной писчей бумаге, а не на пергаменте, не на папирусе и тем более не на каменных скрижалях или глиняных табличках, и поэтому не может считаться действительно древней. Бумагу–то изобрели совсем недавно по историческим масштабам.
В третьих, «нашел» эту летопись в Кенигсберге Петр I, всего лишь третий Романов, который отличался «прозападным» мировоззрением, и посему боявшийся больше огня не только юго–восточных своих «владений», но и самой Москвы. А его отец – второй Романов, Алексей Михайлович «Тишайший», сделал три важных дела: создал Соборное уложение 1649 года, закрепостившее народ Руси, изобрел «сыск и правеж» вместо нормальной западной системы законодательства и судопроизводства, и переменил религию, каковая известна под «расколом в Русской православной церкви». А его папаша Михаил Федорович Романов–первый, «избранный» царь–пацан – полный идиот, передал бразды правления царством своему отцу – патриарху Филарету, которого назначили нам «поляки». А уж Филарет впервые ввел в 1613 году самый главный российский налог – «кабацкие деньги». Обо всем этом у меня написано в других моих работах, например, в статье «Про чети, засеки, первых Романовых и казаков–разбойников». Поэтому и упомянуто это все здесь – пунктиром.
Пора перейти к «крещению» Руси.
О «крещении» Руси
В связи с этим приведу небольшую цитату из «новохронологистов»: «Современный читатель представляет себе историю крещения Руси по «Повести временных лет», которая существенно подделана и может считаться источником начала 18 века, не ранее. По этой «Повести…» Русь была впервые и окончательно крещена при князе Владимире в 986 – 989 годах. В 986 году к Владимиру пришли послы разных земель, предложившие князю принять их веру. Само крещение произошло в 989 году. Согласно «Большому катехизису», напечатанному в Москве при первом Романове и патриархе Филарете в 1627 году, оказывается, было четыре «крещения Руси». Первое – от апостола Андрея. Второе – от патриарха цареградского Фотия, «во время царства греческого царя, Василия Македонянина, и при Великом князе Рюрике Всея Руси. И при киевских князьях Аскольде и Дире». Ни для первого, ни для второго крещения «Катехизис» не дает никаких дат. И это – в начале семнадцатого века! Третье крещение Руси датировано 955 годом – это крещение при великой княгине Ольге. Четвертое крещение Руси – это знаменитое крещение при князе Владимире в 989 году. Вот о нем мы и знаем. Согласно нашим исследованиям, эпоха крещения Руси накладывается на 15 век. Эта эпоха великого раскола в церкви. Согласно новой хронологии, именно в 15 веке произошло разделение более или менее единой до того христианской церкви на несколько ветвей. Поэтому в эту эпоху перед светской властью Руси действительно стоял вопрос «выбора веры». Вместо привычного 989 года надо поставить 1489 год, а предыдущее крещение при Ольге перемещается в середину 15 века. Но ведь именно к 15 веку относится крупнейшая реформа церкви, прямо связанная с религиозным расколом, известным Флорентийским собором, неудавшейся церковной унией и т.д. Сегодня эту реформу преподносят нам как важный, но все же не ключевой момент в русской церковной истории».
Когда врет один человек, он хотя бы пытается свести концы с концами, чтобы прилюдно не попасть впросак. Так поступал Карамзин, хотя я у него и нашел массу идиотизмов. Но это оттого, что он написал слишком много, и слишком быстро. И еще потому, что его правил сам царь в форме выражения удовольствия или неудовольствия при чтении автором своего труда монарху. Автор прибегал к себе во флигель, выделенный ему при Зимнем дворце, и быстренько делал «как надо».
Но когда врет целая орава, притом на протяжении 300 лет, тут уж не до согласования. Каждый хочет выслужиться, награду получить, или простое похлопывание по плечу августейшей руки, поэтому вон вылезает из собственной кожи. Цель–то общая ясна: сделать августейшему приятно, показать не только его ум, но и ум его предков, сделавших «великую» страну из ничего, вернее, «я тебя слепила из того, что было». Поэтому я ловлю этих краснобаев на мелочах, которые «не лезут ни в какие ворота».
Я понимаю, что пока существует «великая и неделимая» в школах изучать мою историю не будут. Выходит, я пишу из чистейшей внутренней потребности узнать, как все было в действительности. И исходя из этого мне просто незачем врать. Вот так–то.
Теперь о приведенной выше цитате. Ферраро–Флорентийский собор собрал никто иной, как будущий банкир Козимо Медичи. И никакого католичества в это время еще не было. Были зачатки христианства в форме несторианства, которое едва отличалось от ислама, в основном в разрешении пить водку. А ислам, в свою очередь, был первой всеобщей религией, созданной торговым племенем, будущими евреями, для идеологического подчинения себе народов, которые они прочесывали, начав свой путь из Йемена по торговым делам.
Козимо Медичи решил на основе несторианства создать новую религию, основой которой было личное обогащение и на основе этого владение всем миром на правах папы римского (подробности в книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории»). И «собор» этот длился целых семь лет, с 1438 по 1445 год. За это время Медичи не только католическую церковь создал, но главным образом объединил все деньги разрозненных общин в своем личном кармане. И вся его ближайшая родня по нисходящей линии сделалась римскими папами.
Затем он принялся за подчинение народов своей власти на основе католичества. Не избежала этого и будущая Россия, хотя все началось немного раньше Медичи, с так называемого пути «из варяг в греки», который, по–моему, заканчивался не в нынешнем Великом Новгороде, а аж за Уралом, следуя через Кострому, реку Сухону, великий Устюг. А начинался в Венеции, где вдруг разом потребовалось много лиственницы на сваи. Вот тогда–то мы и начали креститься двумя перстами, «по–староверчески», а в целом – по–католически. Правда, не везде, а начиная с Киева, и кончая так называемыми владениями Великого Новгорода, которые включали в себя верховья Волги и весь север от реки Сухоны и Великого Устюга. Во всем этом регионе, конечно, сначала были простые волхвы, которых быстренько «ликвидировали» католические папы в форме «избиения волхвов».