Страница:
— Другое мне непонятно, — продолжал я. — Ну не бывает в природе таких охранных агентств, которые бы своих дорогостоящих бодигардов по городу рассылали с целью отлова и нейтрализации шпаны! А ведь именно этим вы занимались во время нашей знаменательной встречи в парке. Против столь вопиющего нонсенса вся экономическая наука в дыбы встанет, законом о прибавочной стоимости как разящей дубиной размахивая. Что, неужели за это бабки платят? Как-то сомнительно мне… Откуда бы нынче таким богатеньким альтруистам на грани кретинизма объявиться? Нешто психушку для миллионщиков на летние каникулы распустили?
Виталя — Зомби ухмыльнулся:
— Ну, ты сказанул! Психушку!… А с другой стороны, может и так. В общем, где-то даже похоже. Психи, не психи, а вроде того. Готовься, сейчас обалдеешь. — Он сделал страшные глаза и прошипел: — "Предстоящие свету Люциферову"!
Мы давно уже добрались до какого-то кабинета и разговаривали, сидя на кушетке. По-видимому, ждали отсутствующее начальство.
— Иди ты!… - Я картинно отшатнулся и предпринял судорожную попытку засунуть в рот собственные кулаки, оба сразу, показывая, насколько обалдел, а заодно оробел. — Сот о ны дьявольские? Свят меня, свят!
Виталя довольно захохотал. Отсмеявшись, сказал:
— Ага, сот о ны. У этих ребят пунктик — повсеместное искоренение зла. Да ты слышал, наверно. Люцифер человечеству исключительно добра желает, любит безумно, раньше на него наговаривали несправедливо… тыры-пыры, всё такое. Захочешь, я тебе потом брошюрку подкину, в ней всё досконально растолковано. Только нам с ребятами, в общем-то, без разницы. Мы работаем и всё. Добро, так добро. В глобальном масштабе, так в глобальном. Хотя, если разобраться, даже и гордость какая-то. Ну, вроде, не просто богатеев защищаем, как в других охранках, а освобождаем улицы родного города от человеческого мусора. Девушек, например, по паркам защищаем, — подмигнул он. — Как, годится для тебя такой нравственный фундамент?
Я поджал губы, наклонил голову, приподнял плечи и уперся лбом в кулак, показывая мучительную внутреннюю борьбу.
— О денежном содержании не сомневайся. Бабки платят, причем неплохие, — добавил Зомби.
— Допустим, я соглашусь… — Мне не составило труда придать голосу неподдельную озабоченность. Она и была неподдельной. — Чем мне это будет грозить со стороны государственных правовых и силовых структур? Гнилой статьёй УК "активное участие в террористической организации"?
— Осторожничаешь, — сказал Зомби с неудовольствием.
— А то, — согласился я. — Бабки бабками, но свободу я ценю дороже. Ты сам видел, какая у меня подруга. А за терроризм, если до суда дойдет, по полной катушке влепят. Как думаешь, станет она зэка из-за полярного круга десять лет ждать?
— Не дрейфь, Капралов. — Виталя был сама уверенность. — У «Предстоящих» всё схвачено. Железобетонно, на всех уровнях. Иначе они бы давно медным тазиком накрылись, как секта тоталитарной направленности.
— Схвачено, говоришь… Так это только слова. А как насчёт гарантий?
— С печатями и на гербовой бумаге, за подписью президента — таких, конечно, нету. Зато есть живые, но не менее надёжные. Вот, взять Циклопа, мою правую руку и вторую голову. По жизни — мент, опер. Днём официально преступность преследует, а вечером здесь. Если ты такой пугливый, следи за ним. Как только он потеряется, значит пришла пора резко линять. Но он не потеряется, будь спок. Потому что он сам, своими глазами читал на службе одну хитрую директиву, по которой… — тут Виталя решил, что больше потенциальному сослуживцу знать ни к чему и прервал объяснения. — Короче, он не потеряется.
— Эхма! — махнул я бесшабашно рукой, посчитав, что не стоит перегибать палку и вызывать в собеседнике подозрения относительно своей полезности для "дела". — Уломал ты меня, товарищ Зомби. Да и жить как-то надо. Подруге-красавице дорогие подарки покупать, себе пивко.
— Во, — повеселел тот. — Молодц а ! Сейчас Ефимовна с обеда вернётся, мы тебя и оформим. Вакансий, конечно, море — «Предстоящие» расширяются вовсю, — но я тебя к себе, в «Фагоцит» определю. Ты где, кстати, до этого работал?
— В НИИ тяжёлой прокатки.
— Вахтёром, должно быть?
Глаза мои помимо воли вытаращились, а уголки губ опустились. Стоял бы — непременно упал. А я-то твёрдо был убежден, что на челе моём высоком аршинными пламенеющими буквами выписан недюжинный интеллект вкупе с высшим образованием!… Какое горькое прозрение…
— Где там, — отмахнулся я, сладив с шоком. — Конструктором.
— А-а, — протянул Зомби. В голосе слышалось искреннее разочарование.
Повисла пауза.
— В армейке-то хоть служил? — с надеждой спросил Виталя, нарушив минуту молчания, отданную нами в память о рухнувших иллюзиях.
— Было дело, — сознался я.
— Десантура, небось? — живо полюбопытствовал Зомби, сжав мой бицепс. — Вон, какой здоровый. У нас Демон из десантников, тоже крепыш.
— Нет, — сказал я. — Погранец.
— Зашибись. А где?
— В Таджикистане.
— Душманов колбасил? Зашибись.
— А ты? — спросил я.
— Спецназ ВВ СССР! — расцвёл Виталя. — "Краповые береты".
— Ну?! - восхитился я. — Крутизна! Погоди… СССР?! Так тебе сколько лет?
— Сорок четвёртый пошёл, — просто сказал тот.
Я почтительно склонил голову перед живым феноменом вечной молодости. Много тридцать дал бы я Витале, вздумай заняться определением его возраста по внешности. И то — на деньги биться об заклад не стал бы.
— Поделись секретом, — взмолился я.
— Никаких особенных секретов. Я неукоснительно следую «Детке» Порфирия Иванова. В армии пристрастился. У нас знаешь, один старлей был…
По интонации я понял, что Зомби не на шутку разохотился предаться красочным воспоминаниям о боевых буднях советского спецназовца и, подавив тоскливый вздох, приготовился слушать.
Спасла меня Ефимовна.
Это оказалась маленькая, невыразимо корявая тётка — настоящее сосредоточение уродств. Я не колеблясь решил, что минимум пять поколений её предков продолжали род исключительно через кровосмесительство. Одного взгляда на короткую верхнюю губу Ефимовны, не прикрывающую не только редких лошадиных зубов, но и белёсой десны, хватило бы, чтобы поразить трудноизлечимой немощью чресла всякого истинного ценителя женской красоты. Наповал. А полное отсутствие подбородка, бровей и большей части пегих волосиков на крошечной остроконечной макушке?! Морщинистый микроскопический лоб?! Мертвенный оттенок кожи?! А очки с линзами в вершок толщиной?! О фигуре и вспоминать-то страшно. Брр!
С другой стороны, не будь на свете уродства, что бы мы знали о красоте?
Первый ли я человек, коему в голову пришла столь отточенная мысль? Убеждён — нет. Поверьте, чт о бы вы ни придумали, всегда найдется парень, который сказал это задолго до вас. Никогда не быть первым — такова невесёлая участь всякого мыслителя, имеющего за спиной несколько тысячелетий человеческой истории. Насколько проще было умничать Соломону или даже сочинителям Козьмы Пруткова!
Однако, сказал я себе, не отвлекайся. Следует прочь изринуть из груди своей отвращение, основанное на исключительно субъективных вкусах. Ефимовна — особа, приближенная к властным структурам. Следовательно, могущая стать полезной. Возлюби её — и она возлюбит тебя. Да не вздрагивай ты так, Христа ради! Телесный контакт совсем не обязателен, достаточно обыкновенного дружелюбия. Итак…
Я набрался духу и глянул на Ефимовну со всей доступной к обращению в таких адских условиях симпатией. Я убеждал себя, что она всё-таки женщина, венец творения и украшение природы. Что под жуткой маской скрывается нежное, ранимое сердце и трепетная, полная неизбывной нежности душа. Я был столь настойчив в желании отыскать в её облике следы прекрасного, что мне это почти удалось. Нос Ефимовны, решил я, будь п о ры на нем не столь крупны, вполне сошёл бы за античный. А костюм был подобран даже и со вкусом. Именно такая длинная юбка плотной вязки из толстой бурой шерсти лучше всего скрывает некоторую диспропорцию ног, и именно такой серо-мышастый жакет замечательно оттеняет бледноту щёк. Деревянные бусы просто прелесть как хороши — не гляди, что из-за многоярусной подвески похожи на кашпо для цветочного горшочка.
Я легонько повёл плечами и улыбнулся, ища её взгляда. Улыбка получилось отменная — открыта и вовсе не крива.
На Ефимовну, однако, совершенно не подействовали мои чары. Похоже, я её раздражал даже больше, чем прочие представители проклятой половины человечества, целиком состоящей из отвратительных похотливых самцов.
Она злобно зыркнула на нас, уселась за стол и пропищала:
— Что нужно?
— Не расстраивайся, — успокаивал меня Виталя полчаса спустя. Мы двигались к месту нового моего назначения. Виталя вёл машину, я же сидел рядом и смотрел в окно. — Что с неё возьмёшь? Несчастная женщина, никакой личной жизни кроме работы. Бабы, они ж без мужской ласки стервеют. А на такое сокровище как Ефимовна кто позарится? Вот она и вредничает. Чинуша, так её разэтак. Умрёт за параграф. Думает, что иначе невозможно. Но я всё равно тебя к себе перетащу. Дай только срок. Неделю, ну, может, две. Ты уж потерпи, идёт? Псевдоним пока себе придумаешь забойный…
Виталя растрачивал свое красноречие впустую. Он-то всерьёз полагал, что для меня невозможность занять место в «Фагоците» — дьявольской гоп-команде по отлову шпаны — хуже ножа вострого. И что скучный пост дежурного громилы в одном из второстепенных офисов такого бравого молодца как я, привыкшего вроде волка кормиться ногами да зубами, отяготит несказанно.
Я хмуро поддакивал ему, в то время как сам готов был скакать по-козьи. На подобную удачу ещё утром я не смел и рассчитывать. Офис — это же максимальная близость к документам, сугубому предмету моего любопытства. И максимальная отдалённость от передовой. Пропади она пропадом вместе с её тесными огневыми контактами, захватом пленных и неизбежными потерями!
Отказ преподнесла Ефимовна. Тоже, наверное, думала, что насолила этим мне — будь здоров! Положен кандидату по инструкции испытательный срок перед включением в боевую группу, и всё тут, уперлась она.
Виталя бился, как рыба об лёд, доказывая, что инструкция месяц, как устарела. «Предстоящие» вышли из подполья, и сегодня знамёна их реют повсюду. Былая секретность не только бесполезна, но вредна. Да и у него, у Зомби, поглядите вы, уважаемая Виктория Ефимовна, группа же неполного состава! Кобру в «Игву» забрали с концами. Демон — калека, едва годится двери отпирать. А Шайтан-Ильдар только за ради Аллаха до сих пор не уволился. Как встретил эту свою мечту татарского мужчины, кобылицу эту свою необъезженную, культуристку свою дикую, так об одном мечтает — получить полный расчёт да жениться. Плодить с ненаглядной чистокровных татарчат. Аратам, якши?В смысле, любовь у них. Пусть себе рожают, мне, конечно, не жалко, я не националист, однако работать-то с кем? Смилостивься, Виктория Ефимовна! На коленях, на коленях, мать ты наша родная, на коленях молю… Ножки целовать…
Всё втуне. Не положено!
— …Ильдар ещё, татарин упрямый… — доносились до меня сквозь гул мотора горькие сетования Витали. — Ах, Анжелика, ох, Анжелика! Царица моя Шемаханская, гурия во плоти атлетической!
Я насторожил ушки.
— Анжелика? — переспросил я. — Царица Шемаханская — Анжелика? Позволь узнать, дорогой Зомби, она часом не имеет отношения к фитнесс-клубу "Flex-2000"?
— Владелица, кажется. А что, ты с ней знаком?
— Выходит, знаком, — хмыкнул я многозначительно. — Понимаешь, слушал я тебя, слушал, и вдруг догадка осенила: вон это кто! Описание больно точное. Кто Анжелику знает, нипочём с другой женщиной не спутает. А я её знаю.
— Что, настолько близко?
Остроумец! Я пожал плечом и хмыкнул вторично. Дескать, понимай, как хочешь.
— Ну, Капралов, ты как тот пострел — везде поспел! — только и сказал Виталя. — Однако перед Ильдаром хвалиться не посоветую. Огонь парень, джигит. Янычар. Зарежет, как пить дать!
— Я и не собираюсь. Да и нечем хвалиться-то. Мы только приятельствуем да изредка в спортзале встречаемся. А если что и было, то быльём поросло. Между прочим, — сменил я тему, чересчур интимную, на мой взгляд, — знаешь, Виталя, мне бросилось в глаза, что Демон выглядит не лучшим образом. Как будто во сне с кровати свалился.
— Ты, наверно, ясновидящий? — спросил, усмехнувшись, Зомби.
— Чего скрывать, — признался я скромно, — есть немного. Случаются, веришь ли, время от времени ослепительные прозрения. То Армагеддон пригрезится в красках и звуках, то прогноз погоды на будущий уик-энд для южной части Сахалина. То точный срок прихода месячных у супруги начальника. Ещё я неплохо знаю ворожбу. Моя специализация — потёки свечного воска, танцы обнажённых девственниц при полной луне и полёт птиц. А вот парн а я печень, кофейная гуща и ход планет не для меня. Но с Демоном получилось значительно проще. Сам внешний вид его травм исключает двоякое толкование. Падение с кровати, безусловно.
— Демон вообще любопытный кадр, — сказал, подумав, Виталя. — Он, в отличие от прочих моих ребят, сатанист по убеждениям. Истовый. Деньги его, похоже, в последнюю очередь интересуют. Верует в скорый приход Люцифера. Открытые мессы посещает, а может, и ещё чего похлеще… А жесток! Я о нём мало знаю, он замкнутый. Боец отменный, спорить не буду. С ним Кобра была близка, да и сейчас, наверное… На днях он отпросился к родителям съездить, куда-то в глушь, к чёрту на рога. Мол, соскучился, охота за мамкину сиську подержаться…
Виталя открывался мне, малознакомому, в общем-то, типу, будто своему духовнику. И было это удивительно. И подозрительно. Мог ведь отшутиться, по моему примеру. Не то он был пресловутым болтуном, который находка для шпиона, не то бо-ольшущим хитрецом. Очень тонким, очень умным и расчётливым игроком, оценившим меня, пометившим и поместившим в свою краплёную колоду. Или в рукав. Чтобы сдать в нужный момент или сбросить. Дьявольщина, мне вовсе не хотелось оказаться в один ужасный момент его картой, предназначенной к «сносу» во имя победы! Подозрительность провоцирует избыточную выработку желчи, почему крайне вредна для пищеварения, и с недоверием к Витале, конечно, неплохо было бы расстаться… Но здесь подстерегала меня иная беда: мысль, будто Зомби примитивный лопух, нравилась мне ещё того меньше. Ибо недооценка человека, чьи руки держат хоть какие-то управляющие вожжи, чревата. А Виталя, между прочим, возглавляет автономную боевую группу.
Кроме того, я и сам обожаю прикинуться «дерёвней» и простаком, что даётся мне совершенно без труда. И настолько мне удобно и комфортно бывает в роли улыбчивого простофили, что иной раз думается: "Не это ли моя истинная, глубинная суть? Может, вовсе не стоит её прятать, влезая раз за разом в красивый, элегантный, но тесноватый костюм авантажного джентльмена, эрудированного и утонченного?" Н-да…
Итого, Зомби Глупец — Зомби Интриган. Либо — либо. Ох, не густо!… Но иных вариантов я пока не видел.
— …По-моему, — продолжал между тем заливаться Виталя, не подозревающий, сколько тяжелой работы мозгам слушателя задала попытка разгадать скрытые мотивы его откровенности, — у Демона там своя боевая группа, в которой он царь и бог. А мне что? Раз руководство эту самодеятельность не пресекает… Ну, я вошёл в положение, отпустил. Съездил он. И ему съездили, да как! Ключица сломана, два верхних ребра и колено — вдрызг. Говорит, сарай обвалился, а он коренную балку на грудь поймал. Гонит, ясно. Козлина безрогий!… - В голосе Зомби прорвалась нешуточная злоба, он дважды стукнул напряжёнными ладонями по рулевому колесу. — Ладно, — взял он себя в руки. — Тебя мои проблемы, к счастью, не касаются. Ага, вроде, приехали. Пойдём, провожу тебя. Хакерам нашим представлю.
Разведывательная деятельность двигалась, как по маслу. И, похоже, уводила меня всё дальше и дальше от вожделенной цели. То есть при желании я мог бы, наверное, очень неплохо обогатиться, продав информацию о занятиях своих новых подопечных заинтересованным лицам и фирмам. Только вот беда, занятия эти не имели никакой связи — или почти никакой — с человеконенавистнической политикой и практикой «Предстоящих». Подопечные, насколько мне удалось понять и увидеть (или насколько мне разрешили увидеть), вылизывали и наполняли всякой красивой лабудой русскоязычный, англоязычный и франкоязычный сайты, призванные пропагандировать в интернете добрые дела Люцифера-Прометея и его верных слуг. А чтобы привлечь внимание как можно большего количества пользователей Сети наверняка, они наловчились подтасовывать рейтинги в популярнейших топ-листах. А то и вовсе их подменять. Нетрудно сообразить, какой Веб-узел после таких поистине ювелирных махинаций оказывался на вершине известности.
После чего и впрямь число посетителей его страниц возрастало подобно лавине.
Иначе выражаясь, ребята вовсю занимались информационными диверсиями. Причем, не без оснований думалось мне, большей частью для себя, а не для работодателя. Впрочем, то, что (и сколько) они делали, целиком устраивало обе стороны.
Башковитые они, получается, хлопцы, — сделал я вывод.
Втереться в доверие новому коллективу не составило для меня труда.
Пяток молодых людей симпатичных мне почти во всех отношениях (опрятность в одежде, прическах или принятии пищи не в счёт) день и ночь шуршали за персональными компьютерами, графическими рабочими станциями и прочими серверами, получая от этого удовлетворение, близкое к сексуальному. Дули пиво и лопали всякую гадость вроде разогретой на третий раз пиццы да бутербродов. Перешучивались на птичьем языке. Или то был всё-таки Linux?
Троица охранников, моих сменщиков и коллег, относилась к ним вроде как к умалишённым. Антипатия была взаимной. Я же сразу просёк, на чем хакеров можно легко купить, и напялил маску любопытного и абсолютно «нулевого» ламера и компьютерного «чайника». Коим, по справедливости говоря, и являюсь. Приставал с бесхитростными вопросами, вызывающими затяжные обвалы смеха, а иногда высовывался с прописными истинами, облечёнными в форму: "Вы, ребята, наверняка не знаете, но…" Смех во втором случае звучал много дольше, ребята подбегали похлопать меня по плечу и сообщить, что парень я сразу видно — с головой. А месяц-другой в их компании потрусь, глядишь, смогу и электронной почтой пользоваться. Не мудрено, что уже к концу первой двенадцатичасовой смены киберпанки звали меня Филом и Филипищем, делились пивом и рассказывали анекдоты. А в начале второй смены отдали в неограниченное и безвозмездное пользование совсем недурственную, на мой взгляд, «персоналку». Загрузили её играми, музыкой, фильмами и пригласили, не церемонясь, спрашивать "коды, моды и читы" к игрушкам или адреса порносайтов. Всё, что угодно.
Поигравши на подаренном компьютере часок-другой, я позволил себе опомниться и во всеуслышанье объявил:
— Эгей, шальные детки виртуальных джунглей, а ведь вы ж меня вроде как подставляете!
"Господи, — мелькнула паническая мысль, — какую невозможную чушь я несу. "Виртуальные джунгли" какие-то выдумал. Как бы не перестараться, этак-то откровенно фиглярствуя".
— Это в чём же? — удивленно спросили шальные детки виртуальных джунглей, переглянувшись между собой со слегка притушенными усмешками.
Выходит, не перестарался. Я сделал вид, что усмешек не заметил.
— Часовому, небось, положено стеречь со всем старанием этот электронно-вычислительный центр, а не компьютерных монстров стрелять либо девок-ню разглядывать. — Я скосил глаз на монитор. Маленькая тайская красавица с девчоночьей фигуркой по-прежнему манипулировала губкой и куском мыла под тоненькой водяной струйкой. Пены на её теле, кажется, не добавилось, но и не убавилось, увы. Я с печалью добавил: — Каковым бы занятиям часовой не отдавал своей искренней любви и предпочтения.
— Да брось, Филипище! — тут же отозвалось несколько голосов. — Будь реалистом. Охранять нас считают почему-то необходимым на «фирме». Того не понимая, что если нашими проделками заинтересуются в отделе информационной безопасности ФСБ или МВД, то даже такой здоровый мэн как ты, вооруженный газо-дробовой пукалкой ничего поделать не сумеет.
Пришлось мне заверить ребятишек, что где-где, а на «фирме» как раз понимают всё преотлично. И что оказание вооруженного сопротивления представителям правоохранительных органов никак не входит в мою обязанность. А вот оберегать недешёвую вычислительную технику от посягательств преступного элемента — как раз то, за что платят мне жалованье. И пистолет фирмы «Вальтер» с газо-дробовым зарядом, положенный постовому по штату, совсем не такая уж безобидная «пукалка». В особенности, ежели пальнуть из него метров не более чем с полутора, да с верным прицелом в лицо. А стреляю я преизрядно, на десяти шагах в игральную карту промаха не дам. Ну, а тем более, на полутора метрах.
— Вот и чудесно, — сказали киберпанки, возвращаясь к своим делам. — Ни минуты в том не сомневались. Продолжай оттачивать меткость в виртуальных тирах. А начальству мы тебя не вложим, будь уверен.
— О'кей, — сказал я удовлетворенно. — Но всё-таки не забывайте: иногда и я могу быть на что-нибудь полезен.
— О'кей, — сказали они в тон. — Не забудем.
Довольно скоро мне удалось продемонстрировать свою полезность наглядно. Наверное, я везунчик.
Дежурства мои протекали по стандартному графику. 12 часов днём — с восьми до двадцати, затем отдых до следующего вечера, затем 12 часов ночью — с двадцати до восьми, затем день отсыпной и день выходной. Нормальный график, свободного времени навалом, да и полусуточные бдения не больно-то меня напрягали. На дневные дежурства частенько заскакивал Виталя Зомби, рассказывал о житье-бытье оперативной группы «Фагоцит», а ночами я гонял электронных чудовищ.
Однажды вечером, когда я уже отстрелял несколько железнодорожных составов всяческих «чужих», а киберпанки ещё не успели разбежаться по домам, только собирались, в дверь принялись азартно ломиться. Конторка наша располагалась на первом этаже обычного дома, в обыкновенной трёхкомнатной «брежневке». Дверь, конечно, была железная, с бронзовым напылением и строгой вывеской "Центр информационных технологий «Вектор». Охраняется ЧОА "КАЛИБР.45", но дверь не показатель. У кого из граждан сейчас деревокартон остался? А вывеску человек, с хриплым рёвом и матом-перематом атакующий "Центр информационных технологий", должно быть, попросту не разглядел. Маленькая она, вывеска, неприметная. Тридцать сантиметров на двадцать пять, чёрный лак и золотые буквы.
Притихли мои хакеры, всё равно как мышатки в норке и давай на меня выразительные взгляды, полные надежды бросать. Пришлось мне выйти и объяснить шумливому дядьке, что он спьяну промахнулся подъездом, никакой Шурик Зуев тут не проживает. Для вящей убедительности я охватил своими крупными, хорошо развитыми физическим трудом дланями плечи мужчины, глубоко утопив большие пальцы под ключицы. Руки у мужчины тотчас же повисли плетьми, он шумно засопел, смаргивая подступившие слезы запоздалого раскаяния. А уж внимал справочной информации с такой изумительной заинтересованностью, что не передать словами.
Сообщив нетрезвому человеку всё, что следует по поводу прискорбного инцидента, я бережно вывел его на свежий воздух, да и отпустил с Богом. Даже под копчик не наподдал. Ушёл дебошир молча, был несколько подавлен и ни разу не оглянулся. Я постоял минуту-другую, провожая его взглядом и борясь с мучительным ощущением, что грубость физического воздействия была, наверное, всё-таки излишней. Наконец мужчина скрылся за поворотом, страдания моей совести притупились, и я возвратился к своим хищным оцифрованным баранам и волкам. Но прежде, чем продолжить жестокую истребительную войну в мрачных компьютерных лабиринтах, пришлось мне низко раскланяться на шумные аплодисменты спасенных от хулигана киберпанков. Из холодильника появилась заветная картонка с «Туборгом», которую мы дружно и опустошили во славу Петуховки, рождающей таких былинных богатырей и храбрецов, как Филиппище.
А наутро вместе с моим сменщиком явился хмурый усталый мужчина в чёрном джинсовом костюме и ботинках "Т-34", — неофициальной униформе «Фагоцита». Он окатил меня с ног до головы холодным взглядом и молвил:
— Циклоп.
До меня не сразу дошло, что усталый мужчина хочет этим сказать. Ругается? А может, это добрый друг и защитник вечернего бузотёра, пресловутый Шурик Зуев? И сейчас метафорически предрекает, что в ближайшие минуты я буду наказан выкалыванием глаза за неуважительное отношение к позднему посетителю? Который на самом деле не случайно забредший пьяница, а самый главный «Предстоящий»? Или «Циклоп» — это пароль, отзыв на который мне полагается твердокаменно помнить, а я почему-то преступно не помню? Потом я как-то вдруг сообразил, что усталый мужчина назвал себя.
— Капралов, — сказал я в ответ, полнясь недоумением и нехорошими предчувствиями, и протянул Циклопу руку.
— Знаю, что Капралов. Собирайся, — сказал тот, без интереса оглядываясь по сторонам, и потёр огромное родимое пятно на лбу. Пятно было бордовое, похожее на делящуюся амёбу, поросло редкими короткими и жёсткими светлыми волосками. Мне подумалось, что возможно, единственный глаз эллинских циклопов именно так и выглядел. Руку мою Циклоп проигнорировал. — Ты тут больше не работаешь, переведен к нам, в «Фагоцит». Первый рабочий выезд сегодня, в восемнадцать ноль-ноль. Сбор возле базы. Базу знаешь?
Виталя — Зомби ухмыльнулся:
— Ну, ты сказанул! Психушку!… А с другой стороны, может и так. В общем, где-то даже похоже. Психи, не психи, а вроде того. Готовься, сейчас обалдеешь. — Он сделал страшные глаза и прошипел: — "Предстоящие свету Люциферову"!
Мы давно уже добрались до какого-то кабинета и разговаривали, сидя на кушетке. По-видимому, ждали отсутствующее начальство.
— Иди ты!… - Я картинно отшатнулся и предпринял судорожную попытку засунуть в рот собственные кулаки, оба сразу, показывая, насколько обалдел, а заодно оробел. — Сот о ны дьявольские? Свят меня, свят!
Виталя довольно захохотал. Отсмеявшись, сказал:
— Ага, сот о ны. У этих ребят пунктик — повсеместное искоренение зла. Да ты слышал, наверно. Люцифер человечеству исключительно добра желает, любит безумно, раньше на него наговаривали несправедливо… тыры-пыры, всё такое. Захочешь, я тебе потом брошюрку подкину, в ней всё досконально растолковано. Только нам с ребятами, в общем-то, без разницы. Мы работаем и всё. Добро, так добро. В глобальном масштабе, так в глобальном. Хотя, если разобраться, даже и гордость какая-то. Ну, вроде, не просто богатеев защищаем, как в других охранках, а освобождаем улицы родного города от человеческого мусора. Девушек, например, по паркам защищаем, — подмигнул он. — Как, годится для тебя такой нравственный фундамент?
Я поджал губы, наклонил голову, приподнял плечи и уперся лбом в кулак, показывая мучительную внутреннюю борьбу.
— О денежном содержании не сомневайся. Бабки платят, причем неплохие, — добавил Зомби.
— Допустим, я соглашусь… — Мне не составило труда придать голосу неподдельную озабоченность. Она и была неподдельной. — Чем мне это будет грозить со стороны государственных правовых и силовых структур? Гнилой статьёй УК "активное участие в террористической организации"?
— Осторожничаешь, — сказал Зомби с неудовольствием.
— А то, — согласился я. — Бабки бабками, но свободу я ценю дороже. Ты сам видел, какая у меня подруга. А за терроризм, если до суда дойдет, по полной катушке влепят. Как думаешь, станет она зэка из-за полярного круга десять лет ждать?
— Не дрейфь, Капралов. — Виталя был сама уверенность. — У «Предстоящих» всё схвачено. Железобетонно, на всех уровнях. Иначе они бы давно медным тазиком накрылись, как секта тоталитарной направленности.
— Схвачено, говоришь… Так это только слова. А как насчёт гарантий?
— С печатями и на гербовой бумаге, за подписью президента — таких, конечно, нету. Зато есть живые, но не менее надёжные. Вот, взять Циклопа, мою правую руку и вторую голову. По жизни — мент, опер. Днём официально преступность преследует, а вечером здесь. Если ты такой пугливый, следи за ним. Как только он потеряется, значит пришла пора резко линять. Но он не потеряется, будь спок. Потому что он сам, своими глазами читал на службе одну хитрую директиву, по которой… — тут Виталя решил, что больше потенциальному сослуживцу знать ни к чему и прервал объяснения. — Короче, он не потеряется.
— Эхма! — махнул я бесшабашно рукой, посчитав, что не стоит перегибать палку и вызывать в собеседнике подозрения относительно своей полезности для "дела". — Уломал ты меня, товарищ Зомби. Да и жить как-то надо. Подруге-красавице дорогие подарки покупать, себе пивко.
— Во, — повеселел тот. — Молодц а ! Сейчас Ефимовна с обеда вернётся, мы тебя и оформим. Вакансий, конечно, море — «Предстоящие» расширяются вовсю, — но я тебя к себе, в «Фагоцит» определю. Ты где, кстати, до этого работал?
— В НИИ тяжёлой прокатки.
— Вахтёром, должно быть?
Глаза мои помимо воли вытаращились, а уголки губ опустились. Стоял бы — непременно упал. А я-то твёрдо был убежден, что на челе моём высоком аршинными пламенеющими буквами выписан недюжинный интеллект вкупе с высшим образованием!… Какое горькое прозрение…
— Где там, — отмахнулся я, сладив с шоком. — Конструктором.
— А-а, — протянул Зомби. В голосе слышалось искреннее разочарование.
Повисла пауза.
— В армейке-то хоть служил? — с надеждой спросил Виталя, нарушив минуту молчания, отданную нами в память о рухнувших иллюзиях.
— Было дело, — сознался я.
— Десантура, небось? — живо полюбопытствовал Зомби, сжав мой бицепс. — Вон, какой здоровый. У нас Демон из десантников, тоже крепыш.
— Нет, — сказал я. — Погранец.
— Зашибись. А где?
— В Таджикистане.
— Душманов колбасил? Зашибись.
— А ты? — спросил я.
— Спецназ ВВ СССР! — расцвёл Виталя. — "Краповые береты".
— Ну?! - восхитился я. — Крутизна! Погоди… СССР?! Так тебе сколько лет?
— Сорок четвёртый пошёл, — просто сказал тот.
Я почтительно склонил голову перед живым феноменом вечной молодости. Много тридцать дал бы я Витале, вздумай заняться определением его возраста по внешности. И то — на деньги биться об заклад не стал бы.
— Поделись секретом, — взмолился я.
— Никаких особенных секретов. Я неукоснительно следую «Детке» Порфирия Иванова. В армии пристрастился. У нас знаешь, один старлей был…
По интонации я понял, что Зомби не на шутку разохотился предаться красочным воспоминаниям о боевых буднях советского спецназовца и, подавив тоскливый вздох, приготовился слушать.
Спасла меня Ефимовна.
Это оказалась маленькая, невыразимо корявая тётка — настоящее сосредоточение уродств. Я не колеблясь решил, что минимум пять поколений её предков продолжали род исключительно через кровосмесительство. Одного взгляда на короткую верхнюю губу Ефимовны, не прикрывающую не только редких лошадиных зубов, но и белёсой десны, хватило бы, чтобы поразить трудноизлечимой немощью чресла всякого истинного ценителя женской красоты. Наповал. А полное отсутствие подбородка, бровей и большей части пегих волосиков на крошечной остроконечной макушке?! Морщинистый микроскопический лоб?! Мертвенный оттенок кожи?! А очки с линзами в вершок толщиной?! О фигуре и вспоминать-то страшно. Брр!
С другой стороны, не будь на свете уродства, что бы мы знали о красоте?
Первый ли я человек, коему в голову пришла столь отточенная мысль? Убеждён — нет. Поверьте, чт о бы вы ни придумали, всегда найдется парень, который сказал это задолго до вас. Никогда не быть первым — такова невесёлая участь всякого мыслителя, имеющего за спиной несколько тысячелетий человеческой истории. Насколько проще было умничать Соломону или даже сочинителям Козьмы Пруткова!
Однако, сказал я себе, не отвлекайся. Следует прочь изринуть из груди своей отвращение, основанное на исключительно субъективных вкусах. Ефимовна — особа, приближенная к властным структурам. Следовательно, могущая стать полезной. Возлюби её — и она возлюбит тебя. Да не вздрагивай ты так, Христа ради! Телесный контакт совсем не обязателен, достаточно обыкновенного дружелюбия. Итак…
Я набрался духу и глянул на Ефимовну со всей доступной к обращению в таких адских условиях симпатией. Я убеждал себя, что она всё-таки женщина, венец творения и украшение природы. Что под жуткой маской скрывается нежное, ранимое сердце и трепетная, полная неизбывной нежности душа. Я был столь настойчив в желании отыскать в её облике следы прекрасного, что мне это почти удалось. Нос Ефимовны, решил я, будь п о ры на нем не столь крупны, вполне сошёл бы за античный. А костюм был подобран даже и со вкусом. Именно такая длинная юбка плотной вязки из толстой бурой шерсти лучше всего скрывает некоторую диспропорцию ног, и именно такой серо-мышастый жакет замечательно оттеняет бледноту щёк. Деревянные бусы просто прелесть как хороши — не гляди, что из-за многоярусной подвески похожи на кашпо для цветочного горшочка.
Я легонько повёл плечами и улыбнулся, ища её взгляда. Улыбка получилось отменная — открыта и вовсе не крива.
На Ефимовну, однако, совершенно не подействовали мои чары. Похоже, я её раздражал даже больше, чем прочие представители проклятой половины человечества, целиком состоящей из отвратительных похотливых самцов.
Она злобно зыркнула на нас, уселась за стол и пропищала:
— Что нужно?
— Не расстраивайся, — успокаивал меня Виталя полчаса спустя. Мы двигались к месту нового моего назначения. Виталя вёл машину, я же сидел рядом и смотрел в окно. — Что с неё возьмёшь? Несчастная женщина, никакой личной жизни кроме работы. Бабы, они ж без мужской ласки стервеют. А на такое сокровище как Ефимовна кто позарится? Вот она и вредничает. Чинуша, так её разэтак. Умрёт за параграф. Думает, что иначе невозможно. Но я всё равно тебя к себе перетащу. Дай только срок. Неделю, ну, может, две. Ты уж потерпи, идёт? Псевдоним пока себе придумаешь забойный…
Виталя растрачивал свое красноречие впустую. Он-то всерьёз полагал, что для меня невозможность занять место в «Фагоците» — дьявольской гоп-команде по отлову шпаны — хуже ножа вострого. И что скучный пост дежурного громилы в одном из второстепенных офисов такого бравого молодца как я, привыкшего вроде волка кормиться ногами да зубами, отяготит несказанно.
Я хмуро поддакивал ему, в то время как сам готов был скакать по-козьи. На подобную удачу ещё утром я не смел и рассчитывать. Офис — это же максимальная близость к документам, сугубому предмету моего любопытства. И максимальная отдалённость от передовой. Пропади она пропадом вместе с её тесными огневыми контактами, захватом пленных и неизбежными потерями!
Отказ преподнесла Ефимовна. Тоже, наверное, думала, что насолила этим мне — будь здоров! Положен кандидату по инструкции испытательный срок перед включением в боевую группу, и всё тут, уперлась она.
Виталя бился, как рыба об лёд, доказывая, что инструкция месяц, как устарела. «Предстоящие» вышли из подполья, и сегодня знамёна их реют повсюду. Былая секретность не только бесполезна, но вредна. Да и у него, у Зомби, поглядите вы, уважаемая Виктория Ефимовна, группа же неполного состава! Кобру в «Игву» забрали с концами. Демон — калека, едва годится двери отпирать. А Шайтан-Ильдар только за ради Аллаха до сих пор не уволился. Как встретил эту свою мечту татарского мужчины, кобылицу эту свою необъезженную, культуристку свою дикую, так об одном мечтает — получить полный расчёт да жениться. Плодить с ненаглядной чистокровных татарчат. Аратам, якши?В смысле, любовь у них. Пусть себе рожают, мне, конечно, не жалко, я не националист, однако работать-то с кем? Смилостивься, Виктория Ефимовна! На коленях, на коленях, мать ты наша родная, на коленях молю… Ножки целовать…
Всё втуне. Не положено!
— …Ильдар ещё, татарин упрямый… — доносились до меня сквозь гул мотора горькие сетования Витали. — Ах, Анжелика, ох, Анжелика! Царица моя Шемаханская, гурия во плоти атлетической!
Я насторожил ушки.
— Анжелика? — переспросил я. — Царица Шемаханская — Анжелика? Позволь узнать, дорогой Зомби, она часом не имеет отношения к фитнесс-клубу "Flex-2000"?
— Владелица, кажется. А что, ты с ней знаком?
— Выходит, знаком, — хмыкнул я многозначительно. — Понимаешь, слушал я тебя, слушал, и вдруг догадка осенила: вон это кто! Описание больно точное. Кто Анжелику знает, нипочём с другой женщиной не спутает. А я её знаю.
— Что, настолько близко?
Остроумец! Я пожал плечом и хмыкнул вторично. Дескать, понимай, как хочешь.
— Ну, Капралов, ты как тот пострел — везде поспел! — только и сказал Виталя. — Однако перед Ильдаром хвалиться не посоветую. Огонь парень, джигит. Янычар. Зарежет, как пить дать!
— Я и не собираюсь. Да и нечем хвалиться-то. Мы только приятельствуем да изредка в спортзале встречаемся. А если что и было, то быльём поросло. Между прочим, — сменил я тему, чересчур интимную, на мой взгляд, — знаешь, Виталя, мне бросилось в глаза, что Демон выглядит не лучшим образом. Как будто во сне с кровати свалился.
— Ты, наверно, ясновидящий? — спросил, усмехнувшись, Зомби.
— Чего скрывать, — признался я скромно, — есть немного. Случаются, веришь ли, время от времени ослепительные прозрения. То Армагеддон пригрезится в красках и звуках, то прогноз погоды на будущий уик-энд для южной части Сахалина. То точный срок прихода месячных у супруги начальника. Ещё я неплохо знаю ворожбу. Моя специализация — потёки свечного воска, танцы обнажённых девственниц при полной луне и полёт птиц. А вот парн а я печень, кофейная гуща и ход планет не для меня. Но с Демоном получилось значительно проще. Сам внешний вид его травм исключает двоякое толкование. Падение с кровати, безусловно.
— Демон вообще любопытный кадр, — сказал, подумав, Виталя. — Он, в отличие от прочих моих ребят, сатанист по убеждениям. Истовый. Деньги его, похоже, в последнюю очередь интересуют. Верует в скорый приход Люцифера. Открытые мессы посещает, а может, и ещё чего похлеще… А жесток! Я о нём мало знаю, он замкнутый. Боец отменный, спорить не буду. С ним Кобра была близка, да и сейчас, наверное… На днях он отпросился к родителям съездить, куда-то в глушь, к чёрту на рога. Мол, соскучился, охота за мамкину сиську подержаться…
Виталя открывался мне, малознакомому, в общем-то, типу, будто своему духовнику. И было это удивительно. И подозрительно. Мог ведь отшутиться, по моему примеру. Не то он был пресловутым болтуном, который находка для шпиона, не то бо-ольшущим хитрецом. Очень тонким, очень умным и расчётливым игроком, оценившим меня, пометившим и поместившим в свою краплёную колоду. Или в рукав. Чтобы сдать в нужный момент или сбросить. Дьявольщина, мне вовсе не хотелось оказаться в один ужасный момент его картой, предназначенной к «сносу» во имя победы! Подозрительность провоцирует избыточную выработку желчи, почему крайне вредна для пищеварения, и с недоверием к Витале, конечно, неплохо было бы расстаться… Но здесь подстерегала меня иная беда: мысль, будто Зомби примитивный лопух, нравилась мне ещё того меньше. Ибо недооценка человека, чьи руки держат хоть какие-то управляющие вожжи, чревата. А Виталя, между прочим, возглавляет автономную боевую группу.
Кроме того, я и сам обожаю прикинуться «дерёвней» и простаком, что даётся мне совершенно без труда. И настолько мне удобно и комфортно бывает в роли улыбчивого простофили, что иной раз думается: "Не это ли моя истинная, глубинная суть? Может, вовсе не стоит её прятать, влезая раз за разом в красивый, элегантный, но тесноватый костюм авантажного джентльмена, эрудированного и утонченного?" Н-да…
Итого, Зомби Глупец — Зомби Интриган. Либо — либо. Ох, не густо!… Но иных вариантов я пока не видел.
— …По-моему, — продолжал между тем заливаться Виталя, не подозревающий, сколько тяжелой работы мозгам слушателя задала попытка разгадать скрытые мотивы его откровенности, — у Демона там своя боевая группа, в которой он царь и бог. А мне что? Раз руководство эту самодеятельность не пресекает… Ну, я вошёл в положение, отпустил. Съездил он. И ему съездили, да как! Ключица сломана, два верхних ребра и колено — вдрызг. Говорит, сарай обвалился, а он коренную балку на грудь поймал. Гонит, ясно. Козлина безрогий!… - В голосе Зомби прорвалась нешуточная злоба, он дважды стукнул напряжёнными ладонями по рулевому колесу. — Ладно, — взял он себя в руки. — Тебя мои проблемы, к счастью, не касаются. Ага, вроде, приехали. Пойдём, провожу тебя. Хакерам нашим представлю.
Разведывательная деятельность двигалась, как по маслу. И, похоже, уводила меня всё дальше и дальше от вожделенной цели. То есть при желании я мог бы, наверное, очень неплохо обогатиться, продав информацию о занятиях своих новых подопечных заинтересованным лицам и фирмам. Только вот беда, занятия эти не имели никакой связи — или почти никакой — с человеконенавистнической политикой и практикой «Предстоящих». Подопечные, насколько мне удалось понять и увидеть (или насколько мне разрешили увидеть), вылизывали и наполняли всякой красивой лабудой русскоязычный, англоязычный и франкоязычный сайты, призванные пропагандировать в интернете добрые дела Люцифера-Прометея и его верных слуг. А чтобы привлечь внимание как можно большего количества пользователей Сети наверняка, они наловчились подтасовывать рейтинги в популярнейших топ-листах. А то и вовсе их подменять. Нетрудно сообразить, какой Веб-узел после таких поистине ювелирных махинаций оказывался на вершине известности.
После чего и впрямь число посетителей его страниц возрастало подобно лавине.
Иначе выражаясь, ребята вовсю занимались информационными диверсиями. Причем, не без оснований думалось мне, большей частью для себя, а не для работодателя. Впрочем, то, что (и сколько) они делали, целиком устраивало обе стороны.
Башковитые они, получается, хлопцы, — сделал я вывод.
Втереться в доверие новому коллективу не составило для меня труда.
Пяток молодых людей симпатичных мне почти во всех отношениях (опрятность в одежде, прическах или принятии пищи не в счёт) день и ночь шуршали за персональными компьютерами, графическими рабочими станциями и прочими серверами, получая от этого удовлетворение, близкое к сексуальному. Дули пиво и лопали всякую гадость вроде разогретой на третий раз пиццы да бутербродов. Перешучивались на птичьем языке. Или то был всё-таки Linux?
Троица охранников, моих сменщиков и коллег, относилась к ним вроде как к умалишённым. Антипатия была взаимной. Я же сразу просёк, на чем хакеров можно легко купить, и напялил маску любопытного и абсолютно «нулевого» ламера и компьютерного «чайника». Коим, по справедливости говоря, и являюсь. Приставал с бесхитростными вопросами, вызывающими затяжные обвалы смеха, а иногда высовывался с прописными истинами, облечёнными в форму: "Вы, ребята, наверняка не знаете, но…" Смех во втором случае звучал много дольше, ребята подбегали похлопать меня по плечу и сообщить, что парень я сразу видно — с головой. А месяц-другой в их компании потрусь, глядишь, смогу и электронной почтой пользоваться. Не мудрено, что уже к концу первой двенадцатичасовой смены киберпанки звали меня Филом и Филипищем, делились пивом и рассказывали анекдоты. А в начале второй смены отдали в неограниченное и безвозмездное пользование совсем недурственную, на мой взгляд, «персоналку». Загрузили её играми, музыкой, фильмами и пригласили, не церемонясь, спрашивать "коды, моды и читы" к игрушкам или адреса порносайтов. Всё, что угодно.
Поигравши на подаренном компьютере часок-другой, я позволил себе опомниться и во всеуслышанье объявил:
— Эгей, шальные детки виртуальных джунглей, а ведь вы ж меня вроде как подставляете!
"Господи, — мелькнула паническая мысль, — какую невозможную чушь я несу. "Виртуальные джунгли" какие-то выдумал. Как бы не перестараться, этак-то откровенно фиглярствуя".
— Это в чём же? — удивленно спросили шальные детки виртуальных джунглей, переглянувшись между собой со слегка притушенными усмешками.
Выходит, не перестарался. Я сделал вид, что усмешек не заметил.
— Часовому, небось, положено стеречь со всем старанием этот электронно-вычислительный центр, а не компьютерных монстров стрелять либо девок-ню разглядывать. — Я скосил глаз на монитор. Маленькая тайская красавица с девчоночьей фигуркой по-прежнему манипулировала губкой и куском мыла под тоненькой водяной струйкой. Пены на её теле, кажется, не добавилось, но и не убавилось, увы. Я с печалью добавил: — Каковым бы занятиям часовой не отдавал своей искренней любви и предпочтения.
— Да брось, Филипище! — тут же отозвалось несколько голосов. — Будь реалистом. Охранять нас считают почему-то необходимым на «фирме». Того не понимая, что если нашими проделками заинтересуются в отделе информационной безопасности ФСБ или МВД, то даже такой здоровый мэн как ты, вооруженный газо-дробовой пукалкой ничего поделать не сумеет.
Пришлось мне заверить ребятишек, что где-где, а на «фирме» как раз понимают всё преотлично. И что оказание вооруженного сопротивления представителям правоохранительных органов никак не входит в мою обязанность. А вот оберегать недешёвую вычислительную технику от посягательств преступного элемента — как раз то, за что платят мне жалованье. И пистолет фирмы «Вальтер» с газо-дробовым зарядом, положенный постовому по штату, совсем не такая уж безобидная «пукалка». В особенности, ежели пальнуть из него метров не более чем с полутора, да с верным прицелом в лицо. А стреляю я преизрядно, на десяти шагах в игральную карту промаха не дам. Ну, а тем более, на полутора метрах.
— Вот и чудесно, — сказали киберпанки, возвращаясь к своим делам. — Ни минуты в том не сомневались. Продолжай оттачивать меткость в виртуальных тирах. А начальству мы тебя не вложим, будь уверен.
— О'кей, — сказал я удовлетворенно. — Но всё-таки не забывайте: иногда и я могу быть на что-нибудь полезен.
— О'кей, — сказали они в тон. — Не забудем.
Довольно скоро мне удалось продемонстрировать свою полезность наглядно. Наверное, я везунчик.
Дежурства мои протекали по стандартному графику. 12 часов днём — с восьми до двадцати, затем отдых до следующего вечера, затем 12 часов ночью — с двадцати до восьми, затем день отсыпной и день выходной. Нормальный график, свободного времени навалом, да и полусуточные бдения не больно-то меня напрягали. На дневные дежурства частенько заскакивал Виталя Зомби, рассказывал о житье-бытье оперативной группы «Фагоцит», а ночами я гонял электронных чудовищ.
Однажды вечером, когда я уже отстрелял несколько железнодорожных составов всяческих «чужих», а киберпанки ещё не успели разбежаться по домам, только собирались, в дверь принялись азартно ломиться. Конторка наша располагалась на первом этаже обычного дома, в обыкновенной трёхкомнатной «брежневке». Дверь, конечно, была железная, с бронзовым напылением и строгой вывеской "Центр информационных технологий «Вектор». Охраняется ЧОА "КАЛИБР.45", но дверь не показатель. У кого из граждан сейчас деревокартон остался? А вывеску человек, с хриплым рёвом и матом-перематом атакующий "Центр информационных технологий", должно быть, попросту не разглядел. Маленькая она, вывеска, неприметная. Тридцать сантиметров на двадцать пять, чёрный лак и золотые буквы.
Притихли мои хакеры, всё равно как мышатки в норке и давай на меня выразительные взгляды, полные надежды бросать. Пришлось мне выйти и объяснить шумливому дядьке, что он спьяну промахнулся подъездом, никакой Шурик Зуев тут не проживает. Для вящей убедительности я охватил своими крупными, хорошо развитыми физическим трудом дланями плечи мужчины, глубоко утопив большие пальцы под ключицы. Руки у мужчины тотчас же повисли плетьми, он шумно засопел, смаргивая подступившие слезы запоздалого раскаяния. А уж внимал справочной информации с такой изумительной заинтересованностью, что не передать словами.
Сообщив нетрезвому человеку всё, что следует по поводу прискорбного инцидента, я бережно вывел его на свежий воздух, да и отпустил с Богом. Даже под копчик не наподдал. Ушёл дебошир молча, был несколько подавлен и ни разу не оглянулся. Я постоял минуту-другую, провожая его взглядом и борясь с мучительным ощущением, что грубость физического воздействия была, наверное, всё-таки излишней. Наконец мужчина скрылся за поворотом, страдания моей совести притупились, и я возвратился к своим хищным оцифрованным баранам и волкам. Но прежде, чем продолжить жестокую истребительную войну в мрачных компьютерных лабиринтах, пришлось мне низко раскланяться на шумные аплодисменты спасенных от хулигана киберпанков. Из холодильника появилась заветная картонка с «Туборгом», которую мы дружно и опустошили во славу Петуховки, рождающей таких былинных богатырей и храбрецов, как Филиппище.
А наутро вместе с моим сменщиком явился хмурый усталый мужчина в чёрном джинсовом костюме и ботинках "Т-34", — неофициальной униформе «Фагоцита». Он окатил меня с ног до головы холодным взглядом и молвил:
— Циклоп.
До меня не сразу дошло, что усталый мужчина хочет этим сказать. Ругается? А может, это добрый друг и защитник вечернего бузотёра, пресловутый Шурик Зуев? И сейчас метафорически предрекает, что в ближайшие минуты я буду наказан выкалыванием глаза за неуважительное отношение к позднему посетителю? Который на самом деле не случайно забредший пьяница, а самый главный «Предстоящий»? Или «Циклоп» — это пароль, отзыв на который мне полагается твердокаменно помнить, а я почему-то преступно не помню? Потом я как-то вдруг сообразил, что усталый мужчина назвал себя.
— Капралов, — сказал я в ответ, полнясь недоумением и нехорошими предчувствиями, и протянул Циклопу руку.
— Знаю, что Капралов. Собирайся, — сказал тот, без интереса оглядываясь по сторонам, и потёр огромное родимое пятно на лбу. Пятно было бордовое, похожее на делящуюся амёбу, поросло редкими короткими и жёсткими светлыми волосками. Мне подумалось, что возможно, единственный глаз эллинских циклопов именно так и выглядел. Руку мою Циклоп проигнорировал. — Ты тут больше не работаешь, переведен к нам, в «Фагоцит». Первый рабочий выезд сегодня, в восемнадцать ноль-ноль. Сбор возле базы. Базу знаешь?