За дверью вдруг послышался звон разбитого стекла и глухой удар: на пол упало что-то тяжелое. Кто-то вскрикнул: "О Господи, нет... Помогите!" – и наступила тишина.
Шарлен Уилкокс оцепенела от испуга. Она оглядела ванную в поисках другого выхода и ничего не нашла. Только зарешеченное вентиляционное отверстие в потолке.
На нее нахлынули противоречивые чувства.
Что если там, за дверью, Розанна сильно поранилась или умирает от... от чего? От эпилептического припадка? Может, она упала и разбила голову?
А может, пока она сидела тут нагишом и нюнила, Розанна испустила дух? Шарлен явственно представились газетные заголовки: "Лесбийская любовь опасна для жизни!"
– О Боже, – простонала она, осторожно отпирая и чуть приоткрывая дверь.
Французское окно, выходившее на балкон над конюшнями, было разбито, пол в комнате усеян осколками. В образовавшуюся дыру хлестал дождь, заливая шторы. Ковер пересекала цепочка грязных следов, обрывавшаяся у двери ванной.
Широко раскрыв глаза, Шарлен уставилась на бездыханное тело, распростертое на полу в пяти футах от нее. Внезапно дверь распахнулась, втолкнув ее обратно в ванную. Чья-то рука ухватила натурщицу за волосы и потащила в коридор. Там голову Шарлен рывком запрокинули, и в горло девушки впились клыки.
Шарлен отпрянула, оставляя на острых зубах лоскутья живой плоти, и, насмерть перепуганная, очутилась нос к носу с Дракулой – высоким, зловещим, в широком плаще на алой подкладке. Черные крашеные волосы, зачесанные назад, открывали лоб с высокими залысинами, из-под верхней губы выступали два бритвенно-острых песьих клыка с налипшими клочьями кожи. С клыков капала кровь.
Шарлен, спотыкаясь, бросилась через комнату, Граф – за ней. Мельком поймав свое отражение в стекле рядом с разбитой балконной дверью, девушка увидела, что хищная рука в пречатке вот-вот схватит ее за волосы. В отчаянье она метнулась вперед, пробила стеклянную преграду и упала с третьего этажа в сад.
Во дворе зажегся свет.
* * *
Провиденс, Род-Айленд
18:29
После ужина Дебора показала Цинку письма Сида. Некоторое время он молча читал непристойные угрозы. Потом поднял глаза и спросил:
– И давно вы их получаете?
– С шестнадцати лет.
– И никогда не видели этого субчика?
– Н-нет.
– Он пишет так, словно очень близко знаком с вами.
Дебора покраснела.
– Жуть берет, верно? Как будто он все десять лет шпионил за мной.
– Почему вы отнесли их в полицию, только когда начались звонки?
– Да ведь их читаешь, как черную фантастику. Как всю эту их дрянь.
Чандлер нахмурился.
– Не пойму, о чем вы.
– Инспектор, я...
– Забудьте про инспектора, ладно? Меня зовут Цинк.
Дебора посмотрела на него и отвела глаза.
– Цинк, – сказала она. – Я знаю, кто такой Сид. Я однажды слышала, Сакс говорил Рике про какого-то Сида. Он тогда как раз вступил в этот их "клуб".
– Вы имеете в виду странную компанию вашего сводного брата?
– Да. "Вурдалаков".
Чандлер повернулся к стереопроигрывателю и пластинкам, выстроившимся рядом на полке.
– Вы любите музыку, да? – спросил он, просматривая корешки альбомов. – Здесь одна классика. А где рок-н-ролл?
– Не держу, – ответила Дебора. – Рок для меня всегда был кошмаром.
– Нет ничего зазорного в том, что вы очищаете разум и душу Брамсом. Но и другим частям тела иногда не вредно расслабиться. Давайте-ка выпьем, а потом подберем какую-нибудь бесовскую музыку. Я хочу знать о Рике и Саксе все.
* * *
Англия, Лондон
23:53
Хилари Ренд у себя в кабинете обсуждала с сержантом Макаллестером свои предположения насчет Джека-Взрывника и Вампира. Зазвонил телефон.
– Ренд, – сказала она в трубку.
В ее глазах вдруг промелькнула напряженность.
Опуская трубку на рычаги, Хилари поднималась из-за стола.
– В Мэйфэре обложили Убийцу из канализации. Едем.
Человек, который читал Г. Ф. Лавкрафта
Англия, Лондон
Вторник, 28 января, 0:11
Макаллестер на ходу выпрыгнул из машины и побежал к группе полицейских, оцепившей открытый канализационный люк. Визжа тормозами, машина остановилась, и за открытым окном возле Хилари из дождя возник один из асов.
– Все под контролем, Ренд. – Его тон подразумевал: "Вам здесь делать нечего".
– Меня еще не сняли, – жестко отрубила Хилари. – Итак: что здесь происходит?
Ас злобно посмотрел на нее, но на рожон не полез. В конце концов, время работало на них.
– Из окна третьего этажа выбросили голую женщину. Она еще жива, но сильно покалечилась. На горле рваные раны. Мы сейчас проверяем квартиру.
– Она может описать того, кто это сделал?
– Да. Дракула.
Если он ждал удивления, то напрасно. Старший суперинтендент детектив Хилари Ренд бросила только:
– Это подходит.
– Соседи сообщили, что на балконе возле окна, откуда выпала женщина, видели мужчину в накидке. Он сбросил вниз веревку и с телом, переброшенным через плечо, спустился по стене, как альпинист. Очутившись во дворе, он исчез в открытом канализационном люке. Четыре минуты спустя появился первый полицейский.
– Где этот человек сейчас?
– В канализации у нас под ногами.
– Вы нашли тело?
– Нет.
– Если он тащит труп на себе, то далеко не уйдет. Вы полностью контролируете канализацию – значит, скоро мы его возьмем.
– К нему с разных сторон идут сорок сотрудников. Поиск направляет портативный компьютер. Он не уйдет.
Дай-то Бог, подумала Хилари.
Макаллестер отпустил боковины лесенки, прыгнул вниз и, пролетев двадцать пять футов, приземлился на дно канализационного туннеля. Тело сержанта, точно пружина, погасило удар. Он постоял в кромешной тьме, напряженно прислушиваясь. Со всех сторон доносились звуки движения воды – стук капель, срывающихся с сырых кирпичных стен колодца; бульканье водоворотов, круживших у ступней, ног, бедер Макаллестера; шум и плеск стремительных потоков; грохот водопадов в соседних туннелях. Он различил далекие крики, сразу затихшие. Повернув на голоса, Макаллестер включил фонарик.
В десяти футах впереди туннель раздваивался. Оба прохода представляли собой темные овальные шахты, выложенные скользким позеленелым кирпичом. Макаллестер остановился, прикидывая, какую ветку выбрать. Справа, в потоке нечистот и уличного мусора, к нему плыла дохлая собака с выеденными глазами. Следовательно, правый коридор уводил вверх и в сторону от реки. Нести труп этой дорогой было невозможно. И Макаллестер свернул влево.
В канализации стоял тошнотворный смрад. Вокруг, словно дыхание преисподней, колыхались волны тумана. За стены цеплялись зловещие тени, в трещинах кладки пищали крысы. Свет фонаря скользил вдоль ровных рядов мельчающих кирпичей. В перспективе эти ряды сближались, туннель становился клаустрофобически тесным.
Вдруг по зловонным норам прокатился и мгновенно рассыпался эхом истошный вопль. Мерное журчание потока заглушил плеск водопада. Вопль оборвался, и в смрадном, темном чреве земли послышались глухие встревоженные голоса.
Макаллестер выключил фонарь, прищурился на слабый желтоватый отблеск, забрезживший впереди в тумане, и, всецело положась на свои пять чувств, захлюпал по навозной жиже и отбросам в глубь туннеля.
– Мы здесь, – прокричал кто-то слева от него.
Темноту прорезал луч света. В тридцати футах впереди через канализационную трубу перебирались маленькие сгорбленные фигурки. Рокот водопада зазвучал громче. У ноги Макаллестера проскользнул угорь, в нос ударил запах тухлых яиц. Через несколько секунд сержант оказался в подземелье.
Оно походило на средневековый склеп. Колонны, арки и контрфорсы поддерживали двадцатифутовые каменные своды. На той стороне, где стоял Макаллестер, в подземелье открывался ряд сходящихся под углом туннелей. Поступавшие по ним сточные воды из главных протоков "север" и "юг" и местной канализации низвергались в поток, двигавшийся перед сержантом справа налево (один из отводных каналов Базальжетта), и изливались через портал, зиявший в восточной стене. Через поток были переброшены мостки.
Противоположный берег представлял собой дамбу. В особенно дождливые дни, такие, как этот, когда уровень воды в канале чрезмерно повышался, ее избыток переливался через перемычку и попадал в расположенный внизу резервуар, который сообщался с ливневой канализацией, отводившей нечистоты к стоку в Темзу.
В миг, когда густой туман, клубившийся в этом громадном подземелье, окутал сержанта, Макаллестера осенило. Он понял, куда подевался Убийца из канализации: тот сейчас сплавлялся на чем-нибудь вроде резинового плота по отводному каналу или по туннелю ливневого сброса к Темзе.
Преследовать его Ярду было не на чем.
Зато убийца по дороге мог исчезнуть. Где угодно.
* * *
12:22
Хилари Ренд стояла на извозчичьем дворе и глядела на разбитое окно. Из дома появился незнакомый сержант в форме. Он подошел к Хилари:
– Квартиру сдали четыре дня назад. Съемщица назвалась Розанной Хазард. Однако все документы, найденные в квартире, оформлены на имя Розанны Кийт. Водительские права выданы в Ньюпорте, штат Род-Айленд.
– А паспорт нашли? – спросила Ренд.
– Нет, – ответил сержант.
Старший суперинтендент вновь посмотрела на окно.
"Что-то тут не то, – подумала она. – Вначале Убийца из канализации придерживался другой схемы: нападал на улице и затем скрывался под землей. Зачем же ему вдруг понадобилось имитировать взлом ради убийства Дерика Хона, похищать сиамских близнецов, а теперь изображать Дракулу? Тут должен быть какой-то скрытый мотив".
– Сержант, пусть главное управление немедленно свяжется с род-айлендским ФБР. Мне нужно все, что у них есть на Розанну Кийт.
* * *
12:37
У дальнего конца мостков, переброшенных через заполненный нечистотами отводной канал, в пяти футах от резервуара, сообщавшегося с канализацией ливневого сброса, распростерся мертвый полисмен. Рев пенящегося водопада здесь оглушал. Из-под груди убитого (он лежал ничком, из шеи торчал метательный нож) пробивалось непонятное зеленое свечение.
Макаллестер осторожно двинулся по мосткам к четверке мужчин, стоявшей у ног мертвого констебля.
– Кто это? – перекричал кто-то шум водопада.
– Констебль Оррис, – донеслось в ответ. – Прямо в шею.
Над резервуаром стояло облако брызг. Влага насквозь пропитывала одежду.
– Поднимите его, – распорядился Макаллестер. – И дайте знать наверх, что убийца, похоже, в ливневой канализации.
– Уже, – крикнул в ответ полицейский и, поскольку стоял первым в цепочке, выстроившейся на узком мостике, нагнулся, обхватил тело за плечи и приподнял.
– А это что? – прокричал другой полисмен. – Вон, под грудью?
Он потянулся мимо первого констебля и запустил руку под приподнятый труп. Когда он выпрямился, то в руке держал портативный водонепроницаемый компьютер. На экране светилась цифровая карта мэйфэрского участка лондонской канализации.
* * *
Провиденс, Род-Айленд
Понедельник, 27 января, 20:25
"Кочегарка" – один из самых популярных баров Провиденса. Это и в самом деле бывшая кочегарка "Наррагансетт электрик", чьи огни отражаются в воде у дальнего берега реки Провиденс, – с топкой и паровым котлом. Дебора отыскала местечко за столиком с видом на Фокс-Пойнтское ураганное заграждение. Цинк отправился за пивом и получил у девушки за стойкой две бутылки экстра светлого.
Дебора вылила пиво в стакан, Чандлер пил из горлышка.
– Правда, что у вас на севере пиво крепче нашего? Послушать братьев Маккензи, все канадцы – горькие пьяницы.
– Просто наша бражка быстрей доводит до кондиции, – ответил Цинк.
– Знаете, а я не прочь пожить в Ванкувере.
– Вы там бывали?
– Нет, но видела фотографии и рекламные проспекты.
– В Канаде жизнь спокойнее, чем в Штатах.
– Это мне и нравится, – откликнулась Дебора.
Чандлер задумался над тем, что Дебора делает в свободное время. У него давно возникло ощущение, что молодая женщина всегда одна, слушает ли она концерт Моцарта в консерватории или наблюдает за сменой времен года.
– С чего начать? – спросила она.
– Однажды Сакс пытался вас изнасиловать. Когда?
– В семьдесят первом. Как только связался с Вурдалаками.
– Сколько ему было?
– Четырнадцать.
– А вам?
– Одиннадцать.
– Как это случилось?
– Сложный вопрос. У вас много времени?
– Целая ночь, – ответил Чандлер.
Дебора тяжело вздохнула.
– То лето было самым страшным в моей жизни. Маму в очередной раз положили в больницу и...
– С чем?
Молчание. Наконец Дебора нехотя ответила:
– Нервы.
Чандлер ждал, прихлебывая пиво.
– Мама страдала маниакально-депрессивным психозом, – пояснила Дебора. – В том августе у нее возникла навязчивая идея, что Сакс унаследовал от Кийтов гемофилию. Перед тем как ее забрали в больницу, она по пять раз на дню заставляла Сакса раздеваться и осматривала его – нет ли порезов или признаков кровотечения. А папуля запил по-черному.
– Вы же говорили, у Сакса не было гемофилии.
– Правильно. Но маме казалось, что есть.
– И, пока она лежала в больнице, Сакса приняли в Вурдалаки?
– Да. В том же месяце он прошел обряд посвящения.
– Что за обряд?
– Понятия не имею. Сами знаете, что такое мальчишеские тайные общества.
– Расскажите мне о них.
– Шайка местных панков, что-то вроде ужасопоклонников. К тому времени мой сводный братец окончательно свихнулся на Лавкрафте. В тот год гремел Элис Купер, и Рика без конца крутила "Halo of Flies" из альбома "Killer". Сакс как-то сказал ей, что в музыке, которую она слушает, есть скрытые послания. Не везде, но есть. Рика ответила: "Знаю".
Чандлер вновь вспомнил, как они с Карадоном спорили, для всех ли существует грань между вымыслом и реальностью. Например, для безумцев.
– Цинк, – Дебора медленно покачала головой, – вы не сможете понять, что произошло с Саксом, если мало знаете о Лавкрафте. Сакс был таким ярым его поклонником и адептом, что понять психологию моего сводного брата без разговора об этом писателе невозможно.
– Я слушаю, Учитель.
– В определенном смысле Лавкрафт и сам странный, как его книги. Он родился в 1890 году в Провиденсе, в старинной новоанглийской семье. Его отец и мать оба умерли безумными, что, несомненно, самым драматическим образом повлияло на его творчество.
– Когда он умер? – спросил Чандлер.
– В тридцать седьмом.
– За двадцать лет до рождения Сакса.
– Да. Отец Лавкрафта умер в желтом доме, от сифилиса, а мать невольно перенесла все возмущение и негодование на восьмилетнего сына. Она безжалостно убеждала его, что он урод, а чтобы излечить маленького Гордона от боязни темноты, заставляла его ночью ходить по неосвещенному дому. До конца жизни Лавкрафт предпочитал бодрствовать после захода солнца. Он бродил по ночным улицам Провиденса и сидел при луне на кладбище Сент-Джон. Днем он задергивал занавески и писал при свечах. Ребенком он одно время воображал, будто уши у него заострились, а на голове пробиваются рожки.
Чандлер знаком попросил у девушки за стойкой еще пива. Дебора Лейн едва притронулась к своему.
– В юности Лавкрафт часто болел и рос слабым. Повзрослев, он жил один, зато любил писать объемистые письма. При жизни его рассказы публиковали в основном бульварные издания, и жил он, буквально перебиваясь с хлеба на воду. Представление о сексе у него было самое ханжеское: если на обложке журнала с его рассказом красовалась полуголая девица, он вырывал картинки и оставлял лишь текст. Лицо его Великого Ктулху, фрейдистского чудовища, напоминает женские половые органы. Пожалуй, лавкрафтовы "Мифы Ктулху" оказали наибольшее влияние на современную черную фантастику. Лавкрафт – вдохновитель всех современных мастеров этого жанра. Стивена Кинга, Роберта Блоха, Рэмси Кемпбелла, Колина Уилсона и дюжину других в определенном смысле можно считать его эпигонами, поскольку каждый из них внес свою лепту в "Мифы Ктулху". Культ Ктулху – культ в буквальном смысле этого слова – распространился по всему миру. Сакс не просто отождествлял себя с ним. Ктулху стал его кумиром.
– В самолете я читал "Крыс в стенах". Они имеют отношение к "Мифам"?
– Нет. Это из раннего. "Мифы" появились позднее. Ключевое произведение – "Зов Ктулху".
– Можете вкратце пересказать?
– Разумеется, – ответила Дебора. – Главная идея "Мифов Ктулху" – извечная борьба между добром и злом. Лавкрафт проводит параллель с изгнанием Сатаны из Эдема и его стремлением захватить власть над миром Человека. Когда-то Землей правили Великие Древние, отвратительные монстры из космоса. Но за занятия черной магией космические силы изгнали их в иные измерения и иные миры. Останки их городов скрыты в недоступных местах земного шара: под антарктической ледовой шапкой, в средиземноморских пещерах. Сам Великий Ктулху сейчас спит на дне морской пучины в подобном Атлантиде Р'лайхе. Другие дремлют на различных звездах и планетах, от Плутона до самых дальних галактик.
Однако Великие Древние сохранили телепатическую силу, и мифы о них живут. Им поклоняются определенные примитивные племена. Существуют и сложные, изощренные культы, чья цель – вернуть этих монстров. При благоприятном расположении звезд бессмертные Древние могут переноситься по небу из мира в мир или восставать ото сна. Ключ к возвращению чудовищ дает "Некрономикон", книга, написанная безумным арабом Абдулом аль-Хазредом. Для самого Лавкрафта труд аль-Хазреда – омерзительный духовный символ запретного культа, связанного с поеданием трупов. И в "Некрономиконе", и в книгах Лавкрафта описаны обряды и заклинания, которые, если подкрепить их человеческой жертвой, вернут Великих Древних из изгнания. "Зов Ктулху" посвящен попыткам землян помочь этим тварям пробиться к нам.
– Вы читаете много черной фантастики? – спросил Чандлер.
– Нет, – ответила Дебора. – Но нельзя жить в Провиденсе и ничего не знать о Лавкрафте. Здесь часто проходят Всемирные съезды фантастов, и Лавкрафт – их святой покровитель.
– Дебби, что вы думаете о недавней вашингтонской полемике по поводу влияния черной фантастики?
Она иронически улыбнулась.
– В демократической стране никому нельзя запретить думать и выражать свои мысли. Но сама я пострадала от этого жанра. Разочек побываешь на съезде "черных фантастов", и становится ясно, что кое-кто принимает все это оченьсерьезно.
– Что это за Великие Древние? – спросил Чандлер.
– Их много, – ответила Дебора. – Например, слепой слабоумный бог Азатот – бесформенный сгусток хаоса, что богохульствует и бурлит в центре мироздания. Свои владения он делит с Иог-Сототом, который все-в-одном и один-во-всем и не подвластен законам времени и пространства. Великий Ктулху, творение подавленной сексуальности Лавкрафта, заточен в Р'лайхе, скрытом в морских пучинах, – я уже говорила об этом. Его освобождение возвестит приход остальных. Эфир и межзвездные пространства – царство Хастура Невыразимого. Есть еще Шуб-Ниггурат, бог плодородия, "черный козел Лесов Тысячи Младых". И, само собой, – саркастически прибавила Дебора, – тот Великий Древний, что в тот день явился в мою комнату.
И, понизив голос, рассказала о попытке Сакса изнасиловать ее.
Канадец кивнул.
– Сакс никогда не умел ладить с окружающими. До семьдесят первого года его единственным другом была моя сводная сестра Рика. Они играли в свои фантастические игры, как нынешние дети играют в "Драконы и подземелья". Одна игра, по мотивам "Мифов Ктулху", называлась "Великие Древние". Другая – "Останови Леграсса". Инспектор Леграсс – персонаж "Зова Ктулху". Он помешал изуверам из болотистой луизианской глуши завершить колдовской ритуал и вернуть Великих Древних. Если бы те вовремя раскусили Леграсса и убили раньше, чем звезды расположатся должным образом, сейчас на Земле правил бы Великий Ктулху. У близнецов "Останови Леграсса" всегда заканчивалась одинаково: они вырезали из груди связанного инспектора бьющееся сердце.
Цинк нахмурился. Рассказ Деборы подошел к черте, за которой ни одно событие объективной реальности нельзя было не только понять, но и изложить без экскурса в царство вымысла. Реальность и иллюзия смешались в головокружительном водовороте. Ему снова вспомнился разговор с Карадоном.
– Сакс и Рика играли в эти придуманные игры довольно долго, да?
– Да.
– До лета 1971 года вас косвенным образом третировали с помощью того, что Сакс называл "Игрой". Иными словами, близнецы играли с вами, как кошка с мышью?
– Совершенно верно, – подтвердила Дебора.
– Потом Сакса приняли в компанию "Вурдалаки", и Игра стала более опасной. Изнасиловать вас он пытался вскоре после посвящения?
Дебора кивнула.
– А что-нибудь еще указывало на перемены?
– В тот день, когда Сакс напал на меня, – чуть позже, когда они с Рикой занимались любовью у нее в комнате, – он сказал ей, что он не Сакс Хайд. Что он прорвался на Землю из другого измерения и теперь не может вернуться. И хочет, чтобы к нему присоединились другие Великие Древние. Все это я слышала через стену.
– А Рика?
– Она всегда посмеивалась над ним. И ответила: "Значит, Лавкрафт был прав. Но сначала ты должен остановить Леграсса". А через пару недель к нам пришли из полиции.
– Зачем?
– Допросить Сакса. Исчез Фредди Стерлинг, главарь "Вурдалаков". Но они ничего не добились.
– Это было в сентябре 1971 года?
– Да. За день до маминого возвращения из больницы. Я помню, в тот вечер наш сосед нашел у себя во дворе собаку с вырезанным сердцем.
– Сакс и Рика?
Дебора пожала плечами.
– Когда ваша мать вернулась домой, вы рассказали ей, что пытался сделать Сакс?
– Нет. Я не хотела ее волновать. Она и без того верила, что ее единственный сын Сакс – Антихрист. Из-за него она и заболела.
"Гены Кийтов тоже сыграли свою роль", – подумал Чандлер.
– А отцу вы не пожаловались?
Лейн покачала головой.
– Он избил бы Сакса, а тот убил бы Мистера Нибса.
Цинк коснулся руки Деборы:
– Что было дальше?
– Через неделю после возвращения домой мама умерла.
Чандлер молчал.
– Покончила с собой. Снотворное. На следующий день отец застрелился в гараже.
"Там, где бил Сакса", – подумал Чандлер.
– Нас отдали на воспитание в другую семью, но близнецы сбежали. И до суда я их ни разу не видела.
– Провиденс не такой уж крупный город.
– Я мало выхожу, инспе... Цинк. Чтение – вот моя жизнь.
– Близнецы на суде не рассказывали, чем занимались все эти годы?
– Рассказывали. Жили в рок-коммунах и создали "Вурдалака".
– У вас не найдется для меня фотографии Сакса и Рики?
– Цинк, я давно все сожгла.
– Что стало с "Вурдалаками"? С компанией, к которой примкнул Сакс?
– Честное слово, не знаю. Наверное, разбежались. А почему вы спрашиваете?
– Чутье полицейского подсказывает мне: во время посвящения что-то произошло. Может, братья-вурдалаки хватили с пропиской через край? Потому Сакс и изменился, стал более агрессивным.
– Понятно, – протянула Дебора.
– Кроме Фредди Стерлинга, о котором расспрашивала полиция, Сакс упоминал кого-нибудь из этой компании?
– Тем летом он много говорил о людях, которых я никогда не видела.
– Например?
– О Сиде и о другом парне по имени Джек, но это сначала. Потом он как будто бы забыл о них и говорил только про Фредди, Питера и Рубена. Не помню, чтобы, став Вурдалаком, он вспоминал про Сида или Джека.
Чандлер молчал.
– О чем задумались, Цинк?
– Интересно, кто-нибудь из тех "Вурдалаков" вошел в состав рок-группы "Вурдалак"?
* * *
23:42
Из "Кочегарки" они перекочевали в "Хартбрейк-отель" неподалеку от Вестминстер-Молл. Стену снаружи покрывали портреты покойных рок-звезд: двухголовый Элвис Пресли (до и после упадка), Дженис, Джимми, Бадди, Хэнк, Сэм и Джим Моррисон. Внутри гремела музыка. Цинк учил Дебору танцевать шимми, шейк и буги и с удовольствием наблюдал за тем, как ее скованность отступает под натиском "Тюремного рока" и "Твистуем до утра".
Проводив Дебору до дома, он вернулся в "Билтмор-отель" и, минуя трех драконов в фонтане у конторки портье, с надеждой подумал, что кошмары наконец-то прекратились. Вот уже несколько дней он спал на удивление спокойно. Почему?
Вместе с ключами от номера портье вручил ему записку от Тейт.
Лифт двигался по застекленной шахте, пристроенной к отелю снаружи. Отсюда был виден восточный край города – вокзал и Ратуша. Цинк посмотрел направо, на Колледж-Хилл, и поразился тому, какое великое множество церковных шпилей сторожит владения Лавкрафта.
В номере он прочел записку:
Цинк!
1. Пришел телекс из Скотланд-Ярда. Сегодня вечером в Лондоне убита и/или похищена Розанна Кийт. Нужны все сведения о ней, какие мы можем предоставить.
2. Похоже, когда Розанна в этом месяце приезжала в Ньюпорт, Рональд Флетчер выправил ей новый паспорт. Очень спешно. Копию получим завтра утром.
3. Как придешь, непременно позвони суперинтенденту Бэрку Худу домой в Ванкувер: (604)702 4041. В любое время.
Кэрол
Цинк взял трубку и набрал ванкуверский номер.
– Алло, – сказал Худ.
– Бэрк, это Цинк. Ты звонил?
– Прошлой ночью в Оукалле опустили Хенглера. Восемь ножевых ранений. Он пока жив, но вряд ли долго протянет.
По тону суперинтендента Цинк догадался, что это не все.
– В четверг адвокат Хенглера Глен Трой подал в Верховный суд жалобу о незаконном аресте при отсутствии состава преступления. Нас всех, и тебя в том числе, вызывают в суд. Трой утверждает, что Хенглера посадили без всяких на то оснований, что доказательств его причастности к убийству нет и что дело сфабриковано. Я просмотрел материалы следствия, Цинк. На Хенглера у нас ничего нет. Трой грозится вчинить нам иск и устроить громкий процесс. Если во вторник тебя не будет в суде с уликами, подтверждающими обвинение, гляди... полетят головы.