– О Боже. – У Ренд душа ушла в пятки. – Куда вы отправили букет?
– В Альберт-холл.
Ренд похолодела.
Ее взгляд метнулся к фотографиям на стене: маршрутам, проложенным по цифровой карте, найденной в компьютере убийцы.
Блуждающий маршрут обрывался близ Альберт-холла.
"Боже правый", – прошептала она и хотела дать отбой, но тут Мак-Грегор сказал:
– Я справился, что сегодня в Альберт-холле. Потому и позвонил вам. Лондонский хор дает благотворительный концерт в пользу больных СПИДом. Будут принц и принцесса Уэльские. Концерт начался полчаса назад.
* * *
20:54
Сто пятьдесят граммов тефлона были упакованы вместе с двумя с половиной фунтами термита – смеси окиси железа с порошковым алюминием, создающей при возгорании очень высокую температуру (термит, в частности, используется при сварке и в зажигательных бомбах). Идея Джека Ома заключалась в следующем: в процессе горения термит деполимеризует тефлон в перфторизобутилен, и тот убьет все живое в Альберт-холле.
Королевский Альберт-холл – дворец искусств и науки, посвященный памяти принца Альберта – напоминает огромное летающее блюдце, приземлившееся на краю Гайд-парка напротив Мемориала Альберта и Кенсингтонских садов. Создавая проект, капитан Фрэнсис Фок взял за образец римские амфитеатры, уцелевшие на юге Франции. На постройку ушло шесть миллионов кирпичей и восемьдесят тысяч терракотовых блоков. Преобладающие снаружи цвета – тускло-красный, пурпурный и грязно-кремовый. Купол стеклянный.
Двери Альберт-холла впервые распахнулись 29 марта 1871 года. Церемонию открытия провела сама королева Виктория – ведь дворец возвели в память о ее муже. В те дни здание освещалось газовыми светильниками (все одиннадцать тысяч рожков можно было зажечь за десять секунд) и отапливалось паром: он с шипением поднимался из подвальной котельной по трубам протяженностью пять тысяч миль, прихотливо обвивавшим все ярусы над ареной. Воду в котлы подавали из Серпантина в Гайд-парке. Пройдя под Альберт-холлом, она уходила в Темзу.
Воспользовавшись снаряжением для подводного плаванья, Джек Ом днем доставил по этой подземной реке в Холл водонепроницаемый контейнер с тефлоном и термитом, замаскированный под канистру с кока-колой (якобы запасы для буфета), и спрятал в подвале.
Прослышав несколько недель назад о том, что Лондонский хор дает благотворительный концерт в пользу больных СПИДом, Джек Ом отправился на экскурсию в Альберт-холл. Его вопросы, нацеленные на то, чтобы вытянуть из гида необходимые факты, терялись в потоке вполне невинных вопросов других экскурсантов.
Зал в Альберт-холле роскошный. За сценой возвышается огромный орган на десять тысяч труб – пожалуй, самый большой и красивый орган в мире. Овальная площадка перед сценой отдана партеру. Над ним полукруглыми ярусами поднимаются амфитеатр, ложи и галерка. Под потолком подвешено сто тридцать пять стекловолоконных дисков-диффузоров, благодаря чему акустика в зале близка к идеальной. Цветовая гамма интерьера выдержана в темно-бордовых, светло-серых и бежевых тонах.
– А где королевская ложа? – спросил кто-то.
Экскурсионная группа стояла на сцене. Экскурсовод указала в глубь зала, на главный вход – дверь номер шесть – и пояснила:
– Часть королевской ложи составляют места двадцать семь и двадцать восемь парадного яруса. Туда можно попасть через небольшую дверь в северо-западном секторе.
– Когда Холл электрифицировали? – спросил Ом.
– Полностью – в 1879 году. Но в отдельные части здания ток провели на несколько лет раньше.
– А как в старину отапливали Холл? – не унимался Ом.
– Паром. В те дни существовал специальный туннель для подачи теплого воздуха на этажи. Сейчас мы пройдем за сцену, и я покажу вам вход в него. Он расположен ниже уровня партера, в подвальном этаже. Под дверью номер девять – вот она – мужской туалет. – Экскурсовод показала на запад. – В глубине туалета есть дверь в подвал, в старый отопительный туннель.
– А для чего он теперь? – спросил Джек Ом.
– В основном, для кабелей и телевизионного оборудования. На балконе возле картинной галереи – аппаратная "Би-би-си", на несколько миллионов фунтов электроники.
Пока группа ходила за сценой, Ом примечал: оранжевые стены, черный потолок с квадратными светильниками... проход на нижний этаж.
Когда они спустились наконец в полутемный коридор под партером, Ом попросил у экскурсовода воды запить таблетку от сердца – и тотчас узнал, как пройти в мужской туалет под входом № 9.
Нижний этаж ничем не отличался от верхнего, только потолок здесь был оранжевый. Дверь мужского туалета открывалась в помещение с раковинами; следующая дверь, напротив, вела к писсуарам. В глубине собственно туалета – третья дверь, наглухо закрытая. За ней, понял Ом, выход в интересующий его туннель.
Среди экскурсантов был пожарный из Огайо. В Альберт-холл его притащила жена, большая поклонница классической музыки, и он смертельно скучал.
– А как у вас с противопожарной безопасностью? – спросил он.
Жена, неряшливая клуша, сердито нахмурилась.
– Главный пожарный щит размещен возле двери номер один, через нее вы входили. Это в юго-восточном секторе. Будка пожарного – под сектором "К" у северного главного входа, двери номер шесть, я отведу вас туда. Кстати, за последним рядом сектора "К" находится первый камень, заложенный в фундамент Альберт-холла. Его заложила королева Виктория 20 мая 1867 года.
В будке пожарного стоял шкаф, где хранилось множество ключей, и висела панель пожарной сигнализации.
– Что ж это, у вас нет универсального ключа? – спросил пожарный из Огайо таким тоном, будто Британия только готовилась войти в двадцатое столетие.
– Есть, – коротко ответила экскурсовод. – Вот он. Дубликат у электрика.
– Больно он современный для ключа от старого туннеля, – заметил Ом.
Экскурсовод сдвинула брови, недовольная тем, что ее слова подвергли сомнению.
– Ключ от туннеля – этот, – она показала на старинный ключ на кольце.
Шагая через зал к служебному входу, Ом заметил: если складывать номера каждой пары противоположных дверей, неизменно выходит тринадцать, несчастливое число (ему всегда бросались в глаза подобные мелочи). Он подумал: скоро примета оправдает себя.
Однако с тех пор немало воды утекло. И вот пришел урочный вечер.
Воспользовавшись толкотней в фойе, Ом стянул у одного из билетеров служебный пропуск. Повсюду висели таблички с предупреждением: всех посетителей ради их собственной безопасности будут обыскивать. Джек Ом улыбнулся.
Перед самым началом концерта он заглянул в будку пожарного и посетовал, что из одного из резервных аварийных светильников исчезла батарея. Едва пожарный отвернулся, Ом стащил ключ-универсал и старинный ключ от туннеля. Сказать по правде, батарею забрал сам Джек – в своих целях.
Концерт начался. Кольцевой проход за сценой и нижний этаж опустели. Ом вытащил из тайника в подвале канистру с "кока-колой" и вместе с батареей отнес ее к писсуарам в мужской туалет под входом № 9.
Убедившись, что поблизости никого нет, Джек отпер дверь туннеля, исчез за ней и снова запер ее изнутри.
Замер на досках, настеленных на бетонный пол, и огляделся.
В туннеле было невыносимо жарко, нечем дышать. Горела единственная лампочка. В глубь туннелей, опоясывавших здание и поднимавшихся к верхним этажам, уходили заросшие паутиной трубы и провода. От пыли у Джека защекотало в носу.
Удовлетворенный осмотром, Ом отвинтил крышку канистры с "кока-колой" и достал тефлон, обложенный термитом. Сняв с руки часы (в действительности это был миниатюрный таймер), он установил стрелки на половину двенадцатого, вытянул из украденной батареи два провода, снял часовое стекло и прикрепил первый проводок к минутной стрелке. Затем аккуратно приклеил короткий провод, не связанный с источником питания, к металлической полоске на циферблате, отмечавшей двенадцать часов.
Потный от жары и волнения Ом вынул из кармана металлическую оплетку, привязал к одному ее концу второй провод, торчащий из батареи, к другому – короткий проводок, прикленный к отметке "двенадцать". Упрятал ее в самую глубину термитного брикета. И залюбовался делом рук своих.
Через полчаса, когда минутная стрелка укажет на двенадцать, таймер замкнет электрическую цепь, по металлической оплетке побежит ток, и термит вспыхнет. Сильное повышение температуры вызовет деполимеризацию тефлона с образованием ядовитого газа, тот распространится по паропроводам – и прикончит всех явных и тайных голубых, собравшихся в Холле.
Довольный Ом отпер дверь и выглянул в туалет.
Никого.
Усмехаясь, он вышел из туннеля и запер за собой дверь.
* * *
20:56
Когда позвонили от комиссара, у Ренд оказалось занято: она договаривалась с коммандером Ричардом Орром о вызове Летучего отряда, группы по борьбе с терроризмом и элитного подразделения Д-11. Затем она потребовала машину.
Нарочный доставил пакет в Ярд, когда старший суперинтендент детектив Хилари Ренд сидела в машине и говорила по рации с сотрудниками Особой службы, охранявшими в Альберт-холле принца и принцессу Уэльских.
В пакете прибыла записка следующего содержания:
"Адью, детка. Тебе меня не обхитрить".
К записке прилагался вырезанный из книги рисунок: кустарник семейства анакардиевых – Rhus radicans.
Сумах. "Ядовитый плющ".
* * *
21:01
Летучий отряд (группа быстрого реагирования) – восьмое подразделение Департамента уголовного розыска Скотланд-Ярда, созданное в конце первой мировой войны. В Ярде про С-8 говорят: куда хошь поспеет, кого хошь поймает. С-8 состоит из бригад детективов, каждой бригаде придан опытный водитель, обученный преследованию на высокой скорости по городским улицам. Рифмованный сленг кокни перекрестил Летучий отряд – "Флаин' сквод" – в "Суини Тодд",[38] укоротившийся за долгие годы до «Суини».
Покидая Альберт-холл через подъезд № 6, Джек Ом услышал приближающиеся с запада, со стороны Найтсбриджа, сирены. Он прибавил шагу и торопливо свернул с Кенсингтон-Гор на Экзибишн-роуд.
Едва Джек скрылся из вида, подъехала муниципальная полиция – перекрыть все входы и выходы из Альберт-холла.
* * *
21:03
По дороге на место происшествия (вниз по Виктория-стрит, вверх по Гросвенор-плейс, по Найтсбриджу) Хилари Ренд следовало принять несколько важных решений.
Традиционалистка, с исходной дилеммой она справилась легко: первыми следовало эвакуировать будущих короля с королевой. Хилари связалась по радио с королевской ложей. В считанные секунды сотрудники Особой службы раздернули портьеры, отделявшие места 27 и 28 от королевской приемной, и через отдельный вход вывели августейшую чету из Альберт-холла в безопасность.
Подлинную головоломку, однако, представляли две другие взаимосвязанные проблемы – что делать: а) с электропитанием и б) с публикой.
Если Джек-Взрывник заложил бомбу, задействовал ли он электросеть Альберт-холла? Чтобы уничтожить СПИД-клинику, он подключился к городской сети. Следовательно, если отключить энергию, бомба, возможно, будет обезврежена. Зато публика, оказавшись в темноте, запаникует.
Нужно эвакуировать зрителей из Альберт-холла или нет?
Все входы и выходы в Холле перекрыты. Значит, Взрывник может быть заперт внутри. Начни выводить публику – и ему представится возможность ускользнуть. Полицейскому, живущему в душе Ренд, отчаянно хотелось изловить негодяя, но она понимала, что риск чересчур велик.
Хилари подняла трубку телефона, установленного в машине, и распорядилась эвакуировать зрителей при аварийном освещении.
* * *
21:11
Ожидая на платформе станции метро "Саут-Кенсингтон" поезд линии Пикадилли, Джек Ом спросил, который час.
– Десять минут десятого, – ответил высокий кениец.
"Осталось меньше пятнадцати минут", – подумал Взрывник, улыбаясь себе под нос.
* * *
21:12
Машина с воем влетела на Альберт-Корт и остановилась, взвизгнув тормозами.
Через служебный вход Альберт-холла за долгие годы прошло множество великих людей: Вагнер, Верди, Шевалье, Менухин, Буль, Сарджент, Синатра, Бернстайн, Лэйвер, Мохаммед Али и старший суперинтендент детектив Ренд. Ей навстречу из дверей лился людской поток – добрая сотня хористов в концертных костюмах.
Сержант из Летучего отряда, встретивший ее у входа, доложил, что во второй половине дня по Альберт-холлу прошли сотрудники службы безопасности с лабрадорами, натасканными на взрывчатку, и собаки ничего не нашли.
– Значит, он использовал другие средства! – взорвалась Ренд. У нее не шли из головы вода, пар и ток, которые помогли Джеку уничтожить клинику. – Цветы сегодня поступали? – спросила она у сидевшего возле дверей работника Холла.
– Целое море, – ответил он.
– Где они сейчас?
– У сцены.
– Как они туда попали? Какова процедура?
– Всех, кто хочет пройти за кулисы, сначала обыскивают. Без пропуска сюда вообще не попасть. Цветы привозят и оставляют у подъезда номер один. Мы даем знать администратору сцены, а он – исполнителям. Они спускаются и забирают цветы. Конечно, бывает, что зрители поднимаются на сцену и вручают кому-нибудь розоч...
Ренд, не дослушав, вновь повернулась к сержанту из Летучего отряда – появился администратор. Вокруг царило столпотворение. Эвакуация шла полным ходом.
– В одном из букетов нашли записку "С любовью, Джек". Вас это интересует?
Полицейский из Летучего отряда кивнул и представил Ренд.
– Бог с ними, с цветами, – решила Хилари. – Где вход в канализацию?
– Там уже работают десять проводников с собаками, – ответил сержант.
Мужчина у дверей – тот, кого Ренд только что спрашивала о цветах, – прокричал сквозь шум:
– Звонит пожарный. Пропал универсальный ключ!
– Ч-черт! – Ренд повернулась к администратору. – Как можно перемещаться внутри этого здания? Составьте полный перечень.
* * *
21:18
Поезд подземки, лязгая, мчался на северо-восток. Ом бросил взгляд на часы соседки.
"Шесть минут", – подумал он и громко рассмеялся.
Женщина поднялась и пересела на другое место.
* * *
21:19
"Предположим, Джек проник внутрь и спрятал где-то что-то смертельно опасное, – думала Хилари. – Что это может быть?"
Не динамит – собаки ничего не нашли.
Электричество отключено. С этой стороны опасаться нечего.
Что остается?
"Газ", – подумала она.
Повернувшись к администратору, она спросила:
– Как бы вы запустили в Холл ядовитый газ?
Побелев, он ответил:
– Наверное, по туннелям, которые раньше использовали для обогрева. Они подходят ко всем этажам.
– Как до них добраться?
– Только одним путем: в мужском туалете на нижнем этаже под входом номер девять есть дверь.
– Она заперта?
– Да.
– Где ключ?
– У пожарного.
– Принесите, – распорядилась Ренд и повернулась к полицейским, выпускавшим людей из здания: – Вы, вы и вы – пойдете со мной.
В эту минуту кто-то перекричал гвалт:
– На проводе комиссар полиции. Требует старшего суперинтендента Ренд.
– Ее нет. Она в Альберт-холле! – крикнула Ренд в ответ и сказала: – Ладно. Пошли.
* * *
21:21
На Кингс-Кросс Джек Ом делал пересадку. Стоя на платформе в ожидании поезда, он незаметно выбросил старинный ключ от туннеля вместе с универсальным ключом в урну.
– Который час? – спросил он у человека слева от себя.
И, получив ответ, подумал: осталось три минуты.
* * *
21:22
Ворвавшись в туалет, Ренд наткнулась на справлявшего малую нужду инспектора из Летучего отряда.
– Ошиблись сортиром, Хилари, – подмигнул тот, застегивая ширинку.
Вбежали полицейские с администратором.
– Ключ от туннеля тоже пропал, – взволнованно сообщил тот.
– Ломайте, – велела Ренд.
Первый констебль с размаха ударил в дверь плечом. Дверь не дрогнула.
– Найдите топор! – рявкнула Ренд. – Да поживее!
За дверью тикал таймер – до взрыва оставалась минута.
Проводники неумолимо сближались. Еще миллиметр – и цепь замкнется.
* * *
21:24
Все подохли, подумал Ом, и его член напрягся. Говорят, у девяти из десяти убийц-мужчин в момент убийства наступает эрекция.
* * *
Летели щепки. Под ударами топора замок разлетелся, и дверь распахнулась.
Ренд скользнула в проем и вырвала провода из пакета с термитом.
Через две секунды по металлической оплетке пробежала искра.
* * *
21:52
Джек Ом пересек кладбище и вошел в Музей восковых фигур.
Элейн Тиз будет им довольна. Поэтому он потребует у нее прибавки времени.
Солидной прибавки.
Пугало
21:56
– Расскажи мне о матери, – попросил Чандлер.
Дебора вздохнула.
– Она страдала, Цинк. Когда я была совсем маленькая, я спала в ее комнате. Отец спьяну издевался над мамой, и я так плакала, что мама до утра не могла меня успокоить. Однажды она сказала мне, что страдает не напрасно: Бог за это простит ей все прегрешения и пустит в рай. По той же причине она постоянно напоминала Саксу о гемофилии и без конца раздевала его, выискивая следы кровотечения. Для нее это было бы знамение Господне.
– Дебора, но ведь ты сама говоришь, что у Сакса не было никакой гемофилии. Как на нем сказывалось поведение матери?
– Могу только догадываться. Слыхал про паразитоз?
Цинк покачал головой.
– Это когда мерещатся всякие ползучие твари, – пояснила Дебора. – Когда кажется, будто в тебе живут насекомые. Бывает, больные даже режут себя бритвой, чтобы выпустить воображаемых паразитов.
– Сакс страдал паразитозом?
– Ну да. Это началось незадолго до смерти отца. Саксу втемяшилось, что у него в мозгу живут черви. Я слышала через стенку, как он кричал и плакал в своей комнате.
– И что дальше?
– В тот день, когда отец застрелился, Сакс перестал бредить.
Чандлер нахмурился. Застрелился в гараже, где лупил Сакса, подумал он.
– Паразитоз часто встречается у тех, – добавила Дебора, – кто излишне чувствителен к препаратам типа кокаина или страдает расстройством психики.
– Например, шизофренией?
Дебора кивнула.
– Как это лечат? – спросил Чандлер.
– Пимозидом – это такой транквилизатор. В день смерти отца доктор дал Саксу пимозид.
– Что было с тобой после смерти родителей?
– Меня отдали в другую семью. В ту самую, откуда убежали близнецы. К тому времени от маминых денег ничего не осталось. Отец все пропил. Колледж я закончила только благодаря приемным родителям.
– Хорошие люди, – заметил Цинк.
– Лучше не бывает, – ответила она.
– Значит, тогда-то Сакс и Рика, если верить их показаниям на суде, и ушли в рок-коммуну? И родился "Вурдалак"?
– Да. Рика всегда мечтала создать рок-группу. Близнецы давным-давно придумали для себя сценические образы: Эрику Цанн – для нее, Акселя Крипта – для него. Желание Рики осуществилось.
"Вратами Ада" называется рок-театр в Кэмден-тауне. В восьмидесятых годах прошлого века, когда по улицам Уайтчепела рыскал Потрошитель, в этом здании выступал мюзик-холл. В двадцатые, тридцатые и сороковые сценой владело варьете, на следующую четверть века здесь утвердился кинотеатр, а затем его превратили в точную копию парижского театра "Гран-гиньоль".
Подростки, набившиеся в зал, напоминали толпу, стекающуюся на полночные просмотры "Роки хоррор пикчер шоу". В основном это были мальчишки, ибо нет ничего ужаснее фантазий созревающего юнца. Тут были вурдалаки, колдуны, вампиры, оборотни и злобные чудовища. Суккубы, инкубы, трупоглавы и скелеты. Страшилища, бесы, ведьмы и свирепые, жестокие демоны. Тусовка чад обреченных.
Наблюдая за ними, Чандлер внезапно почувствовал бесконечное одиночество. Он всегда полагал, что человек приходит в жизнь одиноким и любые отношения между людьми – лишь иллюзия, без которой на короткой дороге к смерти невозможно сохранить относительно здравый рассудок. Проще всего было объявить творящееся вокруг – и на сцене, и в зале – игрой, но в глубине души Чандлер понимал, что все не так просто. Кое у кого в глазах мелькала мрачная тень паранойи.
"Всякий ужас имеет психологические корни, – думал он. – Так, может быть, опасность, как будто бы появляющаяся извне, в действительности исходит изнутри? Разве не ужас более прочих эмоций перекликается с тем, что в реальной жизни не существует? Разве эти дети, душой и телом предаваясь ужасу, не делают первый шаг к разрыву с реальностью? И разве убийственная, мстительная, карающая ярость Сакса Хайда не станет для кого-то из них последней каплей, последним толчком?"
Но даже одолеваемый подобными мыслями, Цинк сознавал: есть нечто сверх того. Каждый из этих ребят питался чужими фантазиями и сам подпитывал их. Психиатры, с кем Цинку приходилось работать, называли симбиоз, когда двумя или несколькими тесно связанными людьми в конце концов завладевают одни и те же бредовые идеи, folie a deux– «безумием вдвоем». Иными словами, безумие заразительно.
"Так было в "семье" Мэнсона, – подумал Чандлер. – Может, это же произошло с "Вурдалаками"? С Саксом, Сидом, Джеком, Рубеном и остальными? И не занес ли Сакс бациллу безумия в рок-группу?"
Сильнее всего Цинка пугало то, что его собственное отношение к жизни очень недалеко ушло от позиции этих подростков. Безнадежность. Рак души.
Свет в зале померк. Цинк решительно взял Дебору за руку.
Десятью рядами дальше, у них за спиной, никем не замеченные, подпирали стену двое из Ярда.
* * *
22:03
Вурдалак в Колодце аккуратными стежками сшивал снятую с трупа кожу и думал о том, что скоро придет время вплотную заняться Хилари Ренд. Вдруг он испуганно вскрикнул и вскочил как ошпаренный. Черная кошка метнулась за "железную деву". Со стен, не мигая, глядели мертвые пустые глаза.
В тот день, когда пришлось отказаться от комнаты в подвале, Вурдалак перетащил сюда зеркало По. Однако картинки, откуда он черпал вдохновение, остались на стенах прежней квартиры. Но возвращаться за ними не стоило. Великие Древние вернутся, завладеют миром, и тогда незачем будет бояться, что тебя поймают. А пока он создавал коллаж для Колодца.
Поглядев в зеркало, Вурдалак при мигающем красном свете увидел, что его лоб под кожей изрыт извилистыми туннелями. С каждой секундой ходы, прорытые паразитами, удлинялись.
Исполнившись отвращения, Вурдалак пошел за бритвой.
* * *
22:05
Театр погрузился в полную темноту, светились лишь таблички над выходами. Под шелест поднимающегося занавеса (единственный звук, нарушавший тишину) на сцене показалась высокая, худая, бедно одетая фигура с горящей свечой в руке. В гротескной, фантасмагорической маске, закрывавшей лицо, было что-то от сатира – плешивого сатира.
По окутанной тенью шаткой лесенке сутулая фигура полезла на платформу, поднятую на восемь футов над сценой. Завороженный зал возбужденно дышал ей в спину сложной смесью наркотиков.
На платформе театральный художник воспроизвел мансарду под двускатной крышей. Обстановка – узкая железная кровать, грязный умывальник, железный пюпитр и единственный дряхлый стул – порождала ощущение безнадежности и запустения. В глубине – стена с занавешенным окном, глядящим в черноту. По полу разбросаны нотные листы.
Фигура вскарабкалась на платформу, поставила свечу на край умывальника и достала из изъеденного молью футляра старую скрипку. Подняв ее к плечу, она взмахнула смычком.
Когда первая нота, мучительный вопль пытаемой жертвы, взорвала тишину, толпа вздрогнула. Вздрогнули и Цинк с Деборой – скрипучий визг электроскрипки прозвучал так, будто по грифельной доске чиркнули тысячей пластиковых вилок и неровно обрезанных ногтей.
Чандлер напрягся в ожидании нового удара смычка. Старик-музыкант бросил преувеличенно испуганный взгляд на окно. Оттуда дохнул легкий ночной ветерок, занавески вздулись парусами. Задребезжали ставни. Скрипач поспешно отпрянул – и вдруг вновь взмахнул смычком. Зубы Чандлера выбили дробь, он зажал уши: на сцене воцарился ад кромешный.
Ветер разгулялся не на шутку. Ставни оглушительно захлопали, огонек свечи затрепетал. Музыкант играл все сумбурнее, визгливый голос скрипки становился все громче, и наконец сцену заполнил хаос звуков. Скрипач закричал – это был крик страха и невыносимой муки.
Цинк почувствовал – в зале нарастает возбуждение. Впереди, возле динамиков, какой-то юнец вскочил на ноги и задергался, точно сломанная марионетка, прижав неподвижные руки к бокам и колотясь головой о невидимую стену.
Скрипач в ужасе замер и прислушался. Зрители тотчас дружно подались вперед. Музыкант затрясся, словно в падучей, крутанулся на месте и вновь уставился на занавешенное окно в глубине сцены.
Снаружи, из-за ставней, донесся низкий, протяжный экстатический вой. Он делался все тоньше, выше, окрасился хрипотцой – мороз по коже! – и оборвался.
Старик сгорбился, вскинул скрипку к плечу – и принялся терзать зал столь странной и дикой музыкой, какой Чандлеру прежде не доводилось сносить. Казалось, на его нервах правил бритву цирюльник. Пытаясь сопротивляться этому насилию над слухом, Цинк вдруг понял, до чего устал. Когда он занимался любовью с Деборой, у него открылось второе дыхание – но сейчас завод кончился.
Отчаянье – исступление – истерика: лихорадочный голос скрипки взлетал все выше, она возводила пирамиду все более громких и диких взвизгов и причитаний. Старик то и дело поглядывал на занавешенное окно и играл, играл, словно стараясь что-то прогнать или не подпустить.