Бэрк Худ повесил трубку.
Секунду помедлив, Цинк набрал номер Тейт.
* * *
23:59
Закончив разговор с Цинком, Кэрол Тейт сварила себе какао и снова просмотрела те из своих заметок, что имели отношение к просьбе инспектора. Канадец попросил ее проверить все сведения, полученные им за вечер от Деборы Лейн. К тому же Тейт и самой было очень интересно, почему это Рональд Флетчер не пожелал говорить с ними и предпочел вышибить себе мозги. Каковы в действительности отношения адвоката с Розанной Кийт? Связано ли его самоубийство с канадским делом, или ФБР затеяло отдельное расследование? Завтра разберемся.
Кэрол злилась на Цинка Чандлера. Она с ходу отдалась ему (и, кстати, в процессе сняла с него носки, будь они трижды неладны), ведь у них столько общего – происхождение, окружение, профессия. Как же он мог отвернуться от нее и выбрать объектом своего внимания какую-то молоденькую, неуверенную в себе тетеху?
"Мужчины! – фыркнула про себя Кэрол. – А я просто чересчур влюбчивая баба!"
Она забралась в постель, легла на спину и вытянулась. Из часов-приемника лилось "Оставь последний танец для меня". Кэрол вместе с мелодией незаметно уплывала в темноту.
"Не только от вас, конных, не уйдешь, – думала она. – Цинк Чандлер, не воображай, будто сумеешь легко избавиться от малышки Кэрол. Техасцы не сдаются без боя!"
Месть – блюдо, которое надо подавать холодным
Англия, Лондон
Вторник, 28 января, 3:02
Он сидел в кресле из человеческих костей и грезил о Р'лайхе.
Там, в крепости, увенчанной огромной каменной глыбой, спал Великий Ктулху и во сне ждал, а его город, возводившийся из каменных глыб на протяжении неизмеримых эпох еще до начала времен, город изваяний-колоссов и барельефов, испещренных шрамами иероглифов, обрастал на дне соленой пучины мерзкой зеленой слизью и морской травой, плодя бесчисленных призраков. Голос – нет, не голос, немой безъязыкий зов – прогремел из-под земли: "Ктулху фхтагн".
Но тут черви вновь взялись за дело, и Вурдалак открыл глаза.
Он слышал, чувствовал, осязал, как они с чавканьем пожирают маленькие серые клеточки его мозга. И угораздило же его, пробившись сюда из Иного Мира, угодить именно в это тело! У него сохранились лишь крошечные островки памяти, изолированные друг от друга спиральными ходами, пробуравленными могильными червями. Ходами, соединявшими его мозг с Великим Космосом. Ходами, по которым вскоре прибудут Великие Древние.
Вурдалак бросил взгляд через Колодец туда, где вчера повесил звездную карту. Или позавчера? Время перестало существовать. Не то чтобы это имело значение – ведь через день-другой звезды расположатся нужным образом и ничто не помешает Великим Древним прийти. Если он остановит Леграсса, все пройдет как по маслу.
Со стен кирпичного цилиндра – Колодца – на него безучастно смотрел хоровод лиц: глиняный идол Ктулху и другие.
Смакуя под громовые призывы "Дорз" "Прорвись!" запахи смерти, разложения и подземной гнили, Вурдалак думал: "Леграсс, тебе не одурачить меня женским обличьем. Я вырежу сердце из груди Ренд и скормлю своим друзьям. Ее жертвенная кровь поможет Великим Древним пробиться".
Вурдалак знал, как поступать с обидчиками.
* * *
Великая топь, Род-Айленд
Суббота, 18 сентября 1971 года, 15:46
– Холодно, – пожаловался Могильный Червь. – Далеко еще?
– Нет, – ответил Сакс – Вурдалак, устремляясь вперед. Они с Фредди Стерлингом забрались в самую глушь. – На болоте этой сволочи Леграссу нас не остановить.
Все начиналось ясным осенним днем. Они выехали из Провиденса на старом шевроле (неделей раньше Фредди получил водительские права) и, чихая синим дымом, двинулись по шоссе № 2 в сторону Саут-Кингстауна. Вдруг резкий холодный ветер с далекой Атлантики нагнал тучи, погода испортилась. Собрался дождь.
Великая топь расположена на юге штата. Это три тысячи акров трясины – где практически не ступала нога человека, – сотворенной ледником десять тысяч лет назад. Здесь 19 декабря 1675 года британские колонисты напали на зимнюю стоянку индейцев племени наррагансет. Так началось Сражение на Великой топи. Среди пустынных болот, в окружении рвов с водой, созданных самой природой, индейцы чувствовали себя в безопасности. Но в тот морозный день болотная жижа превратилась в лед, и тысячи новоанглийских колонистов, захватив наррагансетов врасплох, сожгли вигвамы и перебили людей. Ныне Великая топь погружена в привычное для нее оцепенение. Сырой торф прячется под густой болотной растительностью; это царство росянок, кувшинок, ядовитого сумаха и орхидей (их насчитывается до тридцати видов), где бродят, ползают, летают, плавают и скользят неприметные твари.
С шоссе № 2 Сакс и Фредди свернули на Либерти-лейн и поехали дальше по Грейт-Нек-роуд. Оставив шевроле в роще, куда местные жители приезжали на пикники, то есть довольно далеко от того края болота, которого коснулась цивилизация, мальчики подлезли под трос, натянутый поперек дороги, и пешком отправились в западную часть трясины. Теперь они стояли на дамбе.
– Заманал ты меня со своим секретом. Далеко еще? – спросил Могильный Червь.
– Сейчас, сейчас, – успокоил Вурдалак. – Вон за теми деревьями.
Они спустились с дамбы и пошли по тропинке, что и существовала, и не существовала – здесь граница между водой и сушей была зыбкой и нечеткой.
– Черт! – выругался Фредди, когда его правую ногу засосало в грязь. – Все! Сваливаю. Слышь, придурок?
– А мы уже пришли, – ответил Сакс, показывая куда-то вперед.
Могильный Червь посмотрел в ту сторону и на откосе среди деревьев с трудом различил какую-то дряхлую колымагу.
– Пошли, не пожалеешь, – позвал младший мальчик.
Грузовичок прятался среди дубов и остролиста – старый деревенский пикап с навесом-шалашом, пристроенным в кузове позади кабины. Доски шалаша шли параллельно земле; в одном боку красовалось невесть где раздобытое круглое оконце-иллюминатор. Каждую доску выкрасили другим цветом и выжгли на дереве стих из Библии. Общий смысл сводился к одному: «Покайтесь, грешники! Конец близок!» На заднем бампере виднелась наклейка: «Ричард Никсон – ребенок Розмари».
– Ого! – восхитился Фредди Стерлинг. – Что за хрень? Откуда?
– Пригнал в день посвящения. – Вурдалак прихлопнул у себя на щеке муху.
– Чего? Это как мы тебя отрыли, ты аж досюда доперся? Не свисти! Когда мы тебя вытащили, ты разревелся, как малек сопливый, и убежал. Совсем очумел. И куда ж тебя понесло?
– К водохранилищу, – ответил Вурдалак. – А там аккурат винтили хиппарей. Разгоняли лагерь. Легавых там толклось до хренища, они повсюду шарили, дурь искали. А волосатых увозили в фургонах.
– Едрена мать!
Сакс кивнул. Фредди расплылся в знаменитой ухмылке.
– Хиппарей-то свинтили, а тачки ихние остались, – продолжал Вурдалак. – Я одну и позычил.
– Везучий ты, Хайд. Могли и тормознуть – тебе ж всего четырнадцать.
– Я высокий.
Фредди вдруг заметил в шалаше дверь. С ушка задвижки свисал открытый амбарный замок.
– И ты пригнал его сюда из самого Сайтуэйта? – спросил он.
– Я сперва ехал огородами, а как стемнело, вернулся на дорогу. Спрятал его тут и вернулся на попутке.
– А как ты проехал через ворота?
– Дак было открыто. Наверное, натуралисты понаехали ковыряться в болоте.
– А внутрь этого драндулета ты заглядывал? – спросил Могильный Червь.
– Обижаешь, – ответил Вурдалак.
Внезапно сверкнула молния, пошел дождь. В клубящихся грязных тучах заворчал гром.
– Давай слазаем, – предложил Фредди.
Он подошел к двери шалаша, отцепил замок, отодвинул задвижку, рывком распахнул дверь – и отвернулся.
– Фу! Ну и вонища! Как в свинюшнике!
Сакс просунул голову в дверь.
– Что это? – спросил он, отступая и показывая пальцем в глубь шалаша.
– Похоже на большой ящик.
– Пойдем отсюда, Фредди. Мне это не нравится.
Фредди повернулся к нему и сверкнул знаменитой ухмылкой.
– Что, сдрейфил, Хайд? Запаха испугался?
– Фредди, по-моему, в этом ящике что-то шевелится. Я слышал.
Могильный Червь оттолкнул Сакса с дороги и заглянул в темноту. В круглое оконце проникал тусклый серый свет.
– И верно, – сказал он.
– Да ладно тебе. Пошли отсюда.
– Маменькин сынок, – фыркнул Фредди, встал ногой на бампер и залез в шалаш.
Вурдалак захлопнул дверь и защелкнул замок.
– Эй! – глухо завопил Фредди. – Ты что, обалдел?
Вурдалак метнулся к кабине грузовичка и вскочил на подножку. В передней стенке шалаша, примыкавшей к кабине, под самой крышей были просверлены два отверстия. В одно вставлена трубка; по ней Вурдалак в течение минувшего месяца подавал воду – одну только воду. Во втором исчезала туго натянутая веревка, привязанная снаружи к двухфутовому бруску. Внутри она крепилась к болту, удерживавшему откидную переднюю стенку клети. Вурдалак поспешно перерезал эту веревку.
Из шалаша донесся грохот: клеть открылась. Затем послышалось неистовое хрюканье и визг – свинья, месяц назад украденная с фермы, вырвалась на свободу.
Когда вконец оголодавший боров вонзил зубы в свой насмерть перепуганный живой корм, Фредди испустил душераздирающий вопль. Грузовик ходил ходуном, трещало дерево: Могильный Червь, в отчаянье царапая ногтями доски, рвался наружу. Голодный боров, шумно хлюпая и чавкая, неутомимо рвал плоть Фредди. Круглое оконце окропила кровь. Могильный Червь в шалаше выл, визжал и вопил, и эти звуки казались Вурдалаку сладчайшей музыкой.
Вскоре он забрался в кабину грузовичка и включил зажигание. Мотор чихнул, закашлялся, машина окуталась синим дымом, и дело пошло на лад. Вурдалак вывел пикап из леса и поехал к дамбе, держа курс на юг, к Уорденскому пруду. В заранее намеченном месте машина остановилась.
Здесь вдоль дамбы тянулся глубокий канал со стоячей водой. За каналом поднимался Холли-хилл; его круглую вершину пересекала цепочка столбов линии электропередачи. На вершине одного столба прилепилось гнездо скопы. По каналу плавали лесные утки и канадские гуси. Вода здесь была до того мутная, что свет проникал в ее толщу всего на несколько футов.
Закрепив акселератор с помощью палки, Вурдалак выжал сцепление и выскочил из кабины.
Грузовик съехал в трясину. Мгновение он как будто бы плыл, потом накренился и через несколько минут исчез под поверхностью грязной, рябой от дождя воды.
Последнее, что видел Вурдалак, махая вслед пикапу, – пальцы Фредди, бессильно скользящие по забрызганному кровью круглому оконцу.
Часть третья
Врата ада
Если верить им, они поклонялись Великим Древним, что жили на земле задолго до появления человека, придя в этот юный мир с небес. Ныне Великие Древние сгинули, кто в недрах земных, кто в морской пучине, но их мертвые оболочки, обладая способностью проникать в людские сны, открыли их тайны тому, кто стал основателем культа, который обрел бессмертие. Культ этот...
Г. Ф. Лавкрафт. Зов Ктулху
Роковая женщина
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Вторник, 28 января 1986 года, 9:10
Чандлер поднялся на борт "Конкорда" компании "Бритиш эрвейз", выполнявшего рейс 192, и отыскал свое место. Инспектор устал, ему страшно хотелось курить, и у него кончились наличные. Если бы не кредитная карточка "Америкен экспресс", ему не на что было бы купить билет, и поездка, на которую он решился в последнюю минуту и от которой столько зависело, не состоялась бы. Но, как сказал бы Питер Устинов, слава богу, он прихватил ее с собой. При виде Деборы, восседающей в соседнем кресле, Цинк испытал настоящее потрясение.
– Доброе утро, – радостно поздоровалась она, когда он уселся рядом.
– Угу, – промычал он. – Какого черта вы здесь делаете, позвольте узнать?
– Лечу в Лондон, конечно.
– Повторяю: что вы здесь делаете?
– Ну... э-э... ладно, объясню. Вчера вечером, когда вы вдруг позвонили, что уезжаете, я задумалась.
– И что же?
– А вот что: нельзя ворваться в мою жизнь, все перебаламутить и упорхнуть, оставив столько нерешенных проблем.
– Можно. Я только этим и занимаюсь.
– Ну а как вы узнаете Розанну и Сакса, если найдете их?
Чандлер промолчал.
– Цинк, нельзя, чтобы прошлое и дальше мучило меня. Я хочу наконец узнать, кто такой Сид, и положить конец непристойным письмам – хватит жеребятины! Но выйти на него можно только через Сакса. Я хочу раз и навсегда разобраться, что чувствую к близнецам. Вдобавок ваша загадочная история без последней главы. Я хочу знать разгадку.
– Продолжайте. Что еще значится в вашем списке?
– Попробую протолкнуть свой роман в какое-нибудь британское издательство. И... ну... я так чудесно провела вчерашний вечер, и вдруг бы мы с вами... ну... никогда больше не увиделись...
– Это все?
– Нет. Я никогда не была в Лондоне. Там, должно быть, здорово.
* * *
Англия, Лондон
14:13
Сид Джинкс знал: ему предстоит неприятный разговор с Элейн Тиз из-за потерянного компьютера. Конечно, он сделал все, чтобы казалось, будто преступление совершил Убийца из канализации. И послушно выкрал женщину из мэйфэрской квартиры. И удачно ушел с ней от погони, спустившись на резиновом плоту по канализации ливневого сброса. Но он знал: Элейн все равно будет сердиться. Скажет, что он все испортил, не справился, и в наказание, вероятно, отберет у него его время.
"Сука, – подумал Джинкс. – Ведь это я выкрал дискеты из Управления речным хозяйством Темзы. Какое же у тебя право указывать, что мне делать? Погоди, когда-нибудь все переменится, и я попробую твоюкровь. Ты с твоим драгоценным телом! Оно такое же мое, как и твое".
Сид сидел один в комнате с угольно-черными стенами и ждал, что в дверях вот-вот возникнет силуэт Элейн. Если она и дальше будет отвлекать его срочными работами, где ему найти время заняться Деборой?
"Только попадись мне в руки, Дебс, – думал он, любуясь ножами. – Я сдеру кожу с твоей мохнатки и повешу рядом с твоими титьками. Вот здесь, у двери".
* * *
14:15
Слава, конечно, кое-что значила, но дело было не только в славе. Его вдохновлял Ницше – Ницше, указавший путь Гитлеру.
"Воля к власти", – думал он, опуская книгу и впиваясь неподвижным взглядом в пустую стену над изголовьем кровати в своей ист-эндской квартире.
Согласно Ницше, прочел он, историю делают личности, слишком сильные для их социальной среды. Любого человека можно оценить по десятибалльной шкале – те, кто набрал максимальное количество баллов, образуют элиту общества. Эти господствующие пять процентов наследуют Волю к Власти, ту слепую жизненную силу, чья единственная цель – в беспрестанном самовозрождении, силу, пробуждающую в человеке элиты стремление стать богом.
В здоровом обществе человеку элиты, будь то Ганди или Джек-Потрошитель, дано осознать его неотъемлемое, прирожденное право властвовать над более слабыми согражданами.
И разве природа не наделила этих избранных правом в обществе упадка, подобном сегодняшней Британии, – в обществе, где человек исключительный не может даже найти себе работу, – идти к власти, сметая и круша все и вся на своем пути?
"Воля к власти", – вновь подумал он, отложил книгу, встал с кровати и пошел к двери за бумажным пакетом.
Он заглянул внутрь и вынул нужный инструмент.
Вернулся к кровати и открыл "Книгу чудовищ" на заложенной странице.
"Мояволя к власти", – сказал он себе, уверенно берясь за большой нож.
* * *
14:16
Лондонские газеты на ее рабочем столе истерически требовали: нужно что-то делать! Вчерашний взрыв в клинике и мэйфэрское преступление стали последней каплей.
Хилари держала в руках смертный приговор своей карьере.
"Сегодня в 21:00 вам надлежит явиться к комиссару полиции для сдачи дел. Пресс-конференция, посвященная вашей отставке, назначена на 22:00".
* * *
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
9:17
Деборе Лейн чудилось в канадце что-то притягательное. Несомненно, не последнюю роль тут играла внешность Цинка – грубоватая, суровая, мужскаякрасота, – но сильнее манило ощущение опасности, возникавшее в присутствии Чандлера. Она не боялась, что Цинк набросится на нее, обезумев от внезапной страсти («Ха, – съехидничала она, – держи карман шире! Это тебе не твои лирические герои»); нет, это было смутное обещание опасного приключения, просившегося в роман. Разумеется, о Коринне Грей. Может быть, пора наконец зажить жизнью своего второго я? Стать Коринной Грей на деле?
– Не стыдно прогуливать школу? – поинтересовался Чандлер.
– Да вы никак вздумали меня отчитывать?
– Сейчас я вас отшлепаю.
– Ах, страшно! Я позвонила шефу домой и сказала, что у меня возникли неотложные семейные дела. Что недалеко от истины.
– Да ну? И в соседнем со мной кресле вы, разумеется, оказались случайно?
– Вы же сказали, что срочно улетаете в Лондон. Я прикинула, и получилось, что этим рейсом.
– Вы настоящий детектив!
– Я позвонила в "Бритиш эрвейз", назвалась вашей сестрой. И попросила место рядом с вами.
– И как вы добирались сюда из Провиденса? Чартерным рейсом? Ночь в полете?
– Нет, попросила крестную взмахнуть волшебной палочкой. А вы бы и впрямь меня отшлепали, да?..
– Прошу прощения, – послышался над ними чей-то голос. Цинк и Дебора подняли головы.
В проходе стояла женщина лет двадцати пяти: черные волосы, растрепанные с той тщательно продуманной небрежностью, что требует постоянного внимания и ухода; вокруг темных глаз – целая гамма искусно наложенных лиловых теней; розовая помада на полных губах; великолепные зубы. Модное красновато-лиловое яркое платье облегало фигуру, подчеркивая осиную талию, грудь, округлость бедер. От женщины веяло тонким ароматом дорогих духов – "Джорджо". В левой руке она держала большую коробку, в каких рыбаки держат снасти.
– На рыбалку? – спросил Чандлер. Красотка, убирая наверх пальто, провозилась чуть дольше, чем следовало, демонстрируя свои прелести.
– В некотором роде, – ответила она, приподнимая точеными руками крышку коробки. Цинк заглянул внутрь. В коробке лежало не меньше трех сотен тюбиков и коробочек с косметикой.
Женщина поставила коробку под переднее сиденье и уселась рядом с Чандлером. У Деборы вдруг сделалось каменное лицо.
* * *
Англия, Лондон
14:28
Хилари Ренд стояла у окна своего кабинета, смотрела на Лондон и гадала, у скольких еще детективов карьера висит на волоске. "Что за неблагодарная работа", – подумала она и с тяжелым вздохом вернулась к заваленному бумагами столу. За ночь Хилари удалось поспать от силы три четверти часа.
Стопка рапортов на ее столе быстро росла.
Брейтуэйт выражал мнение, что Вампир и Джек-Взрывник – одно лицо. У обоих, писал он, заметны симптомы гематомании, болезненного влечения к крови, которое часто находит выражение в ритуальных убийствах, человеческих жертвоприношениях или иных преступлениях, связанных с магией человеческой крови. Создание запасов крови характерно для черной магии, культов Сатаны, гаитянского вуду, мау-мау и восточной медицины. Истерия, порожденная подозрением, что национальные банки крови загрязнены вирусом СПИД, заставляет даже здоровых людей создавать личные запасы крови, собственной. Особенно высок процент таких доноров в Америке, писал психиатр. Введите элемент безумия, и ваша теория с точки зрения психологии станет вполне правдоподобной.
В постскриптуме Брейтуэйт добавлял, что без замораживания кровь может храниться не более тридцати пяти дней.
Первоначальная попытка Ярда изучить проявления СПИД-истерии у конкретных лиц и выйти на убийцу наткнулась, как и предчувствовала Ренд, на непреодолимую преграду. Британская медицинская ассоциация наотрез отказалась предоставить отделу расследования убийств какие бы то ни было сведения конфиденциального характера, особо подчеркнув, что "когда пациент, страдающий серьезным недугом, теряет доверие к своему врачу и перестает его посещать, последствия для общества бывают намного страшнее любого убийцы".
Время не позволяло Ренд сосредоточиться на теории идентичности Вампира и Джека-Взрывника. Для прощальной гастроли оставалось лишь мэйфэрское убийство.
Оно встревожило ее.
Встревожило не на шутку.
На столе у Хилари лежал отчет из лаборатории серологической экспертизы, и в нем первая заковыка: в мэйфэрской квартире Розанны Кийт нашли лишь кровь Шарлен Уилкокс – ни капли другой. Иными словами, Убийца из канализации не только вновь изменил метод действия, напав в помещении, но и впервые не стал увечить унесенную им затем жертву. Это не вязалось с более ранними преступлениями, за исключением случая с сиамскими близнецами.
"Может быть, сиамских близнецов похитили для отвода глаз, – задумалась Ренд. Что если мы ищем серийного убийцу типа Питера Сатклиффа, меняющего методику, когда отыскивается конкретнаяжертва? Ведь убийство Дерика Хона не назовешь случайным. Чутье подсказывало ей: то же справедливо и в отношении Уилкокс и Кийт. Но если эти жертвы выбраны не случайно, то почему?"
Ренд перечитала справку ФБР, затем написанное на доске и закрыла глаза.
Чем мэйфэрское дело отличается от предыдущих преступлений Убийцы из канализации?
Может, это работа подражателя, у которого есть личные причины желать смерти Розанне Кийт и который использует Убийцу из канализации как ширму?
Если так, по данным ФБР выходит, что это Сакс Хайд.
Что-то подсказывает мне: ванкуверское убийство нужно ставить в тот же ряд.
"Я должна поговорить с этим Цинком Чандлером, когда он прилетит".
Ее размышления прервало появление Скотта Макаллестера. Он принес заключение НТО по поводу компьютера, найденного под трупом полицейского в мэйфэрской канализации.
* * *
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
9:35
– Сильно мы разгонимся? – поинтересовалась красотка.
– Прилично, – отозвался Чандлер.
– Я так и думала. – Брюнетка многозначительно улыбнулась Цинку и выпятила губки – вылитая Брижит Бардо.
"Вы это о самолете или о себе?" – с ехидцей подумала Дебора.
"Конкорд" вырулил на взлетную полосу. Девушка-с-обложки подалась к окну, наваливаясь грудью на руку Чандлера.
– Крейсерская скорость – два маха, или две тысячи сто пятьдесят километров в час, – сообщил Цинк.
– Чья, ваша или самолета? – с коротким смешком поддразнила Девушка-с-обложки.
"Что за пошлятина! – Дебора покосилась на Чандлера. – Если в я писала такую чушь, меня бы оплевали, но тебе это по вкусу, верно, Цинк?"
– Он – канадский полицейский, – медовым голоском сказала она.
– Да что вы! – ахнула Девушка-с-обложки. – Потрясно! Это ваша подружка?
– Нет. Это моя сестра, – ответил Чандлер.
* * *
Англия, Лондон
15:56
Макаллестер скинул куртку, закатал рукава и принялся разминать кисти. На запястьях вздулись вены. Хилари Ренд, прогоняя дремоту, впервые за много лет изменила чаю ради кофе. Потом они с сержантом опять просмотрели оба отчета.
– Господи, – охнула Хилари, тыча пальцем в протокол лабораторного анализа данных, содержащихся на дисках компьютера, найденного в канализации. – Это меняет всю картину. Я знала, от нас что-то ускользает.
– Должно быть, он знает наш код доступа, – сказал шотландец.
– Да. Или он подключился к кабелям. Технически это возможно? Они ведь, если не ошибаюсь, проходят по канализационным туннелям?
Макаллестер кивнул.
– ЦРУ недавно проделало такую штуку в Берлине. Они прорыли туннель под Стеной и подключились к восточногерманской междугородной связи. И довольно долго слушали все переговоры русских.
– По-вашему, произошло нечто подобное?
– Нет. Мы проверили все кабели под Ярдом. Все в полном порядке. Периферию проверять не стали: чем дальше от источника, тем хуже результат.
– Вы думаете, он один из нас?
– Полицейский знал бы код.
– Может, чей-нибудь знакомый?
– Может, чья-то халатность.
Ренд чертыхнулась и разложила на столе фотографии.
Они уставились на увеличенные снимки, сделанные с экрана найденного компьютера после того, как сотрудники НТО влезли в программное обеспечение. На всех были разные фрагменты электронной карты лондонской канализационной системы – карты, очень похожей на ту, что в мае прошлого года похитили из Управления речным хозяйством Темзы. Однако с тех пор электронные карты подверглись переработке: теперь на них были безошибочно обозначены все точки, где Ярд установил аппаратуру слежения – детекторы света, камеры и прочее.
– Видите, что он сделал? – спросил Макаллестер.
– Да. Он перепрограммировал карты так, чтобы иметь возможность отмечать на них наши ловушки. Поэтому всякий раз, как он с помощью этой программы прокладывает маршрут к месту следующего преступления, на выбранном им пути не оказывается ни одной точки, где мы могли бы его засечь.
– Готов поспорить, он пошел дальше, – сказал Макаллестер. – Мне кажется, он берет с собой двапортативных компьютера. Тот, что мы нашли, просчитывает ему маршрут, а другой позволяет влезать в ЕНПКС. Поэтому он всегда точно знает, что мы делаем, и узнает это одновременно с нами. Любой местный запрос, любой приказ поступают прямо к нему. При желании он даже может запустить дезу.