Хилари Ренд покачала головой.
– Блестяще, – усмехнулась она. – Но он допустил серьезную ошибку.
– Маршруты? – спросил Макаллестер.
– Угадали, – ответила она.
Избежать этой ошибки мэйфэрский похититель не мог, ибо действовал именно так, как предполагала Хилари, – прокладывал по исправленной электронной карте маршрут, который приводил его на место преступления и позволял беспрепятственно уйти оттуда. Маршрут, естественно, имел начало и конец. Конечный пункт находился неподалеку от квартиры Розанны Кийт. Отправная точка, в силу обстоятельств не стертая с карты, – вероятно, неподалеку от логова убийцы.
Вдобавок на карте сохранился и "блуждающий маршрут", соединяющий иные точки, хотя невозможно было определить, какую считать начальной, а какую конечной. Ренд взяла фотографии обоих маршрутов и прикрепила на доску. Потом взглянула на часы.
– Ну и что дальше? – спросил Макаллестер, отхлебывая из бутылки минеральную воду.
Несколько минут старший суперинтендент (после бессонной ночи у нее дрожала каждая жилочка) молча расхаживала от стола к окну и обратно, перебирая в уме варианты, взвешивая, сравнивая. Наконец она взяла отчет ФБР, переданный в Лондон Кэрол Тейт:
– А вот что.
* * *
Англия. На подлете к Лондону
17:50
Почти все время перелета через Атлантику Чандлер посвятил газетам и журналам. Перед посадкой он скупил в аэропорту Кеннеди все британские издания, какие удалось найти. Заголовки в бульварной прессе кричали о трагедии в уничтоженной током СПИД-клинике и о фиаско, которое за день до того полиция потерпела в Мэйфэре, но Цинк пролистнул эти страницы и сосредоточился на развлекательных разделах и музыкальной периодике – "Мелоди мейкер", "NME", "Фейс" и тому подобном.
Сейчас "Конкорд" заходил на посадку в Хитроу. Чандлер вырвал страницу из лондонской газеты.
Девушка-с-обложки со своей коробкой вернулась из туалета. При виде ее Дебора поморщилась – безупречный макияж, безупречная прическа, безупречно подобранная одежда и аксессуары. Рядом с этим воплощением совершенства она чувствовала себя нескладной, безнадежно отставшей от моды и годной разве что на роль бабушки Цинка.
– Вот, держите, – манекенщица сунула Чандлеру записку. – В Лондоне человеку без тихой гавани может быть очень одиноко. Звякните мне завтра.
Дебора не сомневалась, что Цинк в эту минуту грезит о том, как его корабль на всех парусах входит в теплую уютную бухточку красотки. Однако в действительности Чандлер, единственный раз взглянув на длинные, острые, безукоризненной формы коготки соседки, подумал: "Дудки, дамочка". Накануне вечером, перед ужином у Деборы, Кэрол Тейт опять располосовала ему всю спину.
– Что вы нашли? – спросила Дебора, косясь на вырванную страницу.
– Вот, – Цинк протянул ей лист.
Сегодня в 22:00
Вкус американской готики у врат Ада!
В программе «Мертвые или живые»
возвращение «ВУРДАЛАКА»!
* * *
Англия, Лондон
18:01
Космические ветры, что дуют меж звезд, гуляли по туннелям, пробуравленным в веществе его мозга. Могильные черви безжалостно высасывали то, что от него осталось.
Обнаженное тело Вурдалака покрывала кровь, запекшаяся и свежая.
На мраморном столе лежала стриптизерка из Сохо – мертвая, с раздвинутыми ногами.
– Ктулху фхтагн, – прошептал он, лаская ее ледяное тело. – Сегодня, Леграсс, звезды взойдут на назначенные места, и сюда вместо нее ляжет Ренд.
Под взглядами множества пустых мертвых глаз он взобрался на жертвенник.
Проникновение
18:31
Когда вновь начались неприятности, Джек Ом подсчитывал шансы на успех.
Он сидел за консолью в комнате со стальными стенами, которой был его рассудок, набирал на клавиатуре команды и анализировал цифры, возникающие на экране. Методика, которой он пользовался, стоила ему нескольких месяцев каторжных трудов. Скрупулезно изучив кровавые сцены из видеофильмов, он представил методы убийства в виде рядов двоичных чисел; в основу лег хронометраж последовательности движений. Полученная в итоге сложная математическая формула позволяла вычислить, каковы шансы безнаказанно совершить то или иное преступление. Сейчас компьютер сообщил: то, что Ом задумал сделать ближе к ночи, в высшей степени рискованно. Вероятность уйти незамеченным составляла пятьдесят процентов. Пятьдесят процентов составлял риск провести остаток дней за решеткой.
"Это очень много", – подумал Ом.
Тут-то и начались неприятности. Замигала лампочка, предупреждая: за дверью кто-то есть. Джек нажатием клавиша включил камеры системы безопасности, расположенные снаружи, в холле. На экране тотчас появилась Элейн Тиз.
– Впусти меня, – приказала она.
Ом нажал на кнопку. Стальная перегородка поехала в сторону. За стеной справа от Джека послышались шипение, треск, и дверь заклинило на полпути. У Ома екнуло сердце.
– Я сказала, впусти меня, – озлилась Элейн. В проеме чернела половинка ее силуэта, словно разрубленного топором.
Ом включил резервную систему, и стальная перегородка отъехала в сторону. Однако треск за стеной не прекращался.
– Что за фокусы, Джек?
– Элейн, возникли проблемы. Сегодня мне нельзя выходить.
– Какие проблемы? Ты струсил?
– Элейн, что-то с электропроводкой. Я не могу найти неисправность. Придется вскрывать стену.
– Некогда. Тебе пора. Отправляйся сейчас же.
– Черт побери, я не могу!Неужели непонятно?!
– Джек, цветы уже в пути. Другой такой возможности у нас не будет. Теперь или никогда. Надо, Джек.
– Элейн, шансы пятьдесят на пятьдесят даже без учета этих неполадок.
– Если ты пойдешь на попятную, отсчет жертв прекратится. Мы осрамимся перед полицией, прессой, общественностью. Ты забыл про Причину?
– Элейн, я не могу...
– Я запру тебя, Джек. Навсегда.
На миг в комнате установилось молчание, прерываемое лишь незатихающим потрескиванием за стеной. Ом тупо смотрел на черный силуэт в дверном проеме. Потом вздохнул и спросил:
– Что я должен делать?
– Для начала подключись к ЕНПКС.
Ом очистил экран и набрал код. Когда банки данных Скотланд-Ярда открылись, Элейн прошептала:
– Молодец, Джек. Теперь посмотрим систему безопасности Альберт-холла.
Он что-то набрал на клавиатуре. Появилось другое изображение.
– Со времени твоего визита что-нибудь изменилось?
– Нет.
– Мы не используем взрывчатку, поэтому собаки ничего не почуют, верно?
– Да.
– Один раз ты пробрался мимо них. Проберешься и сегодня.
– Наверное.
– Никакого "наверное". Да или нет?
– Да.
– Хорошо. Тогда ступай, – велела она, и черный силуэт исчез из дверного проема.
Джек Ом остался один в обшитом сталью бункере своего сознания с растущей тревогой прислушиваться к нескончаемому потрескиванию.
* * *
20:33
Дебора приподняла юбку и подтянула колготки. Из зеркала на нее глядела незнакомка. Да, но подол все-таки надо опустить, напомнила она себе.
Она расправила юбку и хотела уйти, но вдруг, поддавшись внезапному порыву, ущипнула себя за грудь (этому она научилась у Розанны – подглядела в дамской комнате суда во время памятного разбирательства). Соски напряглись, затвердели и проступили под платьем.
"Попробуй-ка не клюнуть, Цинк", – подумала она с дерзкой улыбкой, и ее пронизала сладостная дрожь. Дебора наслаждалась этим эротическим ощущением, покуда из глубин ее подсознания не поднялась более захватывающая мысль: может быть, Цинк посадит Сакса за то, что он с ней сделал.
* * *
20:35
Из вестибюля отеля "Странд-Палас" Цинк позвонил Деборе в номер. Она велела ему подняться. Чандлер снова пришел в черном, решив, что коль уж показался так ванкуверской мрази из "Ида", отчего бы не выйти в том же прикиде к лондонским "Вратам Ада"?
Цинка и до полета одолевала усталость, а теперь он вовсе валился с ног, обуреваемый единственным желанием – залечь на год в спячку. Он в сотый раз спросил себя, что он делает в Британии. Как, черт побери, он полагает меньше чем за полдня найти доказательства вины Хенглера, успеть на обратный рейс в Ванкувер и во вторник утром явиться в Верховный суд на слушание дела о незаконном аресте?
Из аэропорта они уехали на такси. Цинк вышел у "дома" (так он называл казенную осоровскую квартиру в Лондоне), Дебора поехала дальше, в гостиницу. В клуб нужно было к десяти. Чандлер проклинал себя за то, что предложил сперва перекусить... но, с другой стороны, Дебби впервые оказалась в Лондоне, и бросить ее на произвол судьбы было бы некрасиво. На стук открыла совершенно незнакомая женщина, и Цинк смешался.
– Извините. Ошибся дверью. – Он отступил назад и проверил цифры на дверях. К его удивлению, номер совпал с тем, по которому он звонил из вестибюля. Удивление переросло в ошеломление, когда Цинк узнал красавицу, стоявшую перед ним.
– Дебора? – спросил он потрясенно.
Божественное видение улыбнулось – и не отвело глаз.
– Нет. Коринна Грей, – ответила Дебора.
Парадокс притворства в том, что, надевая маску, вы одновременно срываете покровы со своего подлинного я.
На Деборе Лейн было бирюзовое шелковое платье – очень открытое и очень облегающее. Зачесанные назад волосы, подстриженные короче, чем помнилось Цинку, открывали уши. Глаза, оттененные лиловато-сизым, смотрели загадочно и притягивали взгляд. Подкрашенные перламутрово-розовой помадой губы чувственно поблескивали.
– Боже правый, – выговорил Чандлер. – В чем причина этого дивного превращения?
– Мне показалось, вам нравятся дамы в полной боевой раскраске.
– Но когда вы успели? Мы расстались полтора часа назад.
– В этом городишке, мальчик мой, очень уважают американский доллар. Я зарегистрировалась, получила номер, спустилась вниз, в салон красоты, и попросила заняться мной вплотную. Одна девица делала макияж, другая – прическу, а хозяйка бутика носилась взад-вперед с платьями. И вот – вуаля!
– Великолепно! Но в этом платье нельзя идти туда, куда мы собираемся.
– Ничего, – успокоила Коринна-Дебора, хватая Чандлера за лацканы и затаскивая в комнату. – Я надела его ненадолго.
Обнаженная она оказалась еще прекраснее, чем он воображал. Изящная шея, будто выточенная из слоновой кости, плавно стекала к юной груди с розовыми сосцами, напрягшимися в чувственном предвкушении. Талия была уже, чем казалось под одеждой, а округлые широкие бедра продолжались длинными стройными ногами. У Чандлера вдруг пересохло в горле: Дебора грациозно приблизилась к нему и жадной рукой взяла за подбородок.
– Я сберегла целое море любви для кого-то очень похожего на тебя.
Она поцеловала его так яростно, что он вздрогнул и затрепетал.
Дебора внезапно отпрянула.
– Возьми меня!
Обессиленный Чандлер лежал в объятиях Деборы, как днем раньше в объятиях Кэрол. Чем ближе он узнавал эту женщину, тем сильнее недоумевал. Всю жизнь она старательно избегала переживаний, приключений, опыта, предлагаемого миром, и все же такой чудесной любовницы Цинк еще не знал – Дебора становилась то воплощенной невинностью, и тогда он казался себе грязным растлителем, то хищницей, терзавшей его тело так, точно он был куплен ею на невольничьем рынке. Она задала такой темп, обрушила на него такую лавину похоти, что вскоре Цинк твердо уверился: его душа и тело вот-вот разлетятся в прах. Когда он наконец достиг вершины наслаждения, его оргазм претворился в звуки, которые громкостью смело могли соперничать с криками Кэрол Тейт.
Но в Деборе Лейн крылось гораздо больше.
Умница, нежная, любительница кошек и иных подобных радостей жизни. Остроумная, добродушная, ранимая. Холодная и страстная. Перечень можно было продолжать.
Цинк лежал, обнимая Дебору, перебирал в уме ее достоинства. И понимал, что влюбляется – если уже не влюбился.
"Как трудно, – подумал он, – правильно судить о людях. Кто они. Чего хотят. Человек и для себя-то загадка".
Ожили воспоминания.
«Отец, – писала мать, – очень болен. Сынок, я думаю, он умирает».
Остальное было понятно без слов. У старика были свои мечты, своя гордость.
Скучные равнины Саскачевана. Земля, где ты родился. Ты всегда хотел одного: поскорее уехать отсюда. На западное побережье, в Скалистые горы – куда угодно, лишь бы подальше от дома. И брат твой, конечно, тоже, но он вернулся. Постыдился доконать старика. Не в пример тебе.
Жаркий, безветренный летний день. Роузтаун все тот же. Ты сходишь с поезда; вокруг золотится пшеница. Тебя встречает старый Маккиннон. Он тоже ничуть не изменился.
«Как он?» – спрашиваешь ты.
«Плохо», – отвечает Маккиннон, вглядываясь в тебя глазами восьмидесятилетнего старика. Они не обвиняют – любопытствуют. Гадают, нашел ли ты то, что искал. Надеются, ты достаточно повзрослел, чтобы понять: оно здесь.
"Коли человек покидает родные места, – говорит Маккиннон, – нет ему житья".
Пыль на пикапе; мертвые жуки на ветровом стекле. Впереди показалась ферма.
«Привет, папа».
Молчание. Он лежит в постели и молчит: белые волосы, белая кожа. Он уже мертв. Даже не повернется, чтоб дать понять: знаю, ты вернулся. Крутятся вентиляторы – два, три, четыре. Искусственный ветерок шевелит ситцевые занавески.
Вторник, среда, четверг – каждый день ты приходишь в эту комнату, с нетерпением ожидая пятницы, когда можно будет улизнуть. Ритуал завершен, старик отдыхает, жди в далекой стороне вести о его смерти.
«Что с ним, мама? Я не понимаю». Словно кто-то вынул затычку и слил жизнь, словно воду. Отбил охоту жить.
Вы на кухне, возитесь с обедом. Отец лежит в спальне, взгляд уставлен в стену.
«Цинк, глянь на дорогу. Никак, твой брат приехал?»
Наконец наступает долгожданное утро пятницы. Том принимает дежурство, а ты свободен.
«Пока, пап. Мне пора на поезд».
Вы одни, в окна и двери льется солнечный свет. Ты у комода, он на кровати. Пока ты прощаешься, Том с мамой разговаривают снаружи.
Внезапно на пол падает длинная тень. В дверях встает Том, твой младший братишка.
«Пап, у нас ведь есть ферма. Есть к чему руки приложить». Больше он ничего не сказал, но будь я проклят, если час спустя старик не был в поле, чтобы передать ферму новому поколению Чандлеров, тому сыну, что оказался настоящим мужиком. Не в пример тебе, его другому отпрыску, легавому, который удрал на поезд.
Неужто злость не дала тебе разглядеть отчаянье отца, не позволила понять, что сыновей он родил ради фермы? Что всю жизнь он трудился в поте лица, чтобы оставить им наследство, а увидел только спины уходящих детей?
И вот хороший сын вернулся, а ты нет. Господи, до чего отец ненавидел легавых!
«Цинк...»
«Да, мама?»
«Ты действительно этого хочешь?»
«Чего – служить? Служить в полиции?»
«У-гу».
«А в чем дело? Это отец тебя настропалил? Проблема не во мне, мама. В нем. Да, я хочу служить в полиции».
«А знаешь, каково ему?»
«Что ж поделаешь. Нынешняя жизнь не для него. Тридцатые годы ушли в прошлое, а с ними бунты. Почему же он живет прошлым и винит сегодняшнюю полицию во всех смертных грехах?»
«К старости живешь воспоминаниями о годах расцвета».
«Верно. Сейчас я в расцвете и сам буду выбирать дорогу. Без оглядки на его прошлое. Сегодняшний день принадлежит мне».
"Коли человек покидает родные места, нет ему житья, – думал Цинк. – Семнадцать лет в КККП – и что в итоге? Дело о незаконном аресте, из-за которого ты вылетишь с работы? Ты слишком долго наблюдал со стороны. Пора вмешаться".
Цинк крепче обнял Дебору, прильнул к ее теплу. Как ни странно, это простое действие вселило в него уверенность, что жизнь – отличная штука и, пока Дебора рядом, все будет хорошо.
Он не знал, что еще до полуночи все изменится.
Ядовитый плющ
20:40
Хилари Ренд сидела в "Цистерне" и пила джин с тоником – на посошок, перед встречей с комиссаром. Через двадцать минут на ее карьере поставят крест.
Скотт Макаллестер получил задание раскопать на Сакса Хайда все возможное. "Даю вам карт-бланш", – сказала Хилари сержанту и уже несколько часов ждала его возвращения.
В "Цистерне" к ней никто не подходил. Все знали, что происходит наверху, и сторонились Ренд, точно умирающей старой слонихи. Она сидела за столиком одна, прихлебывала джин и в сотый раз перечитывала справку, составленную Кэрол Тейт.
Говорят, дуракам что Судьба, что случай – все едино. Последствия любого поступка, писал Оруэлл, заложены в самом поступке. Свободная воля – лишь фантазия, заточенная в черепной коробке.
Так думала Хилари, мысленно прощаясь с работой в Ярде.
Волей судьбы или случая машина, посланная за Чандлером в аэропорт, по дороге попала в аварию? Пока Хилари связывалась с ОсоРом и узнавала его лондонский адрес, инспектор КККП ушел из дома.
Волей судьбы или случая тогда, когда она отыграла последний акт и занавес опускался, в канализации нашли компьютер? Это открывает такие возможности! Один из маршрутов заканчивается у мэйфэрской квартиры Розанны Кийт. Значит, начинаться он должен из некой отправной точки. Если дом за домом обыскать соответствующий район, можно найти последнее звено в цепи улик. С другой стороны, "блуждающий маршрут" не связан ни с одним из известных ей преступлений. Может, он разработан для следующегонападения? Располагай Хилари временем, она дождалась бы появления преступника.
Хилари отложила справку и взглянула на записку, которую убийца пришпилил косой к груди Дерика Хона. "Леграсс, – прочла она, – остерегайся звезд!" Неужто ее судьба зависит еще и от звезд?
"Время, – подумала она устало. – Времени мало".
Она посмотрела на часы.
Стрелка неумолимо отсчитывала секунды.
Чем дольше Хилари думала о Хайде и группе "Вурдалак", тем больше убеждалась, что у Хайда с Убийцей из канализации много общего.
Убийца из канализации питает склонность ко всему жуткому и мрачному, это очевидно. Судя по тому, что им известно, в нем есть актерская жилка, желание играть разные роли, проживать разные жизни. Он упивается славой, которую ему стяжают загадочные предметы, "забытые" на месте преступления и, по-видимому, связанные с черной фантастикой. Но с недавних пор убийца прекратил загадывать загадки. Почему? Может быть, он оставлял эти предметы по иной причине, исчерпавшей себя?
Согласно данным, поступившим от Тейт, Сакс Хайд – выходец из театральной семьи. Его дед (и, возможно, отец), Енох Кийт, занимался антрепризой. Не исключено, что любовь к сцене привила ему мать.
С юных лет и, похоже, по сей день Хайд питает нездоровое пристрастие ко всему странному, зловещему и таинственному. Из справки ФБР следует, что в период совершения преступлений, приписываемых Убийце из канализации, Хайд находился в Лондоне. Исключение составляет нападение в луна-парке – в тот день Хайд с группой был в Ванкувере. Именно тогда в ванкуверских меблированных комнатах убили его сестру-двойняшку. По странному стечению обстоятельств номер, где произошло убийство, снимала та самая Розанна Кийт, кого затем похитил Убийца из канализации.
Означает ли это, что засаду в луна-парке устроил Джек-Взрывник, или кажущееся сходство Сакса Хайда с Убийцей из канализации – это лишь одно из тех странных и необъяснимых совпадений, которыми полна жизнь?
"Нет, – подумала Ренд. – Слишком уж много совпадений".
Все ранние преступления Убийцы из канализации представляли собой нападения на жертву, выбранную из толпы произвольно. Далее идут убийство Дерика Хона, похищение сиамских близнецов и дело Кийт-Уилкокс. Почему он изменил почерк? Убийство Хона легко было бы объяснить временным отказом от привычных методов; посчитать последней наглой насмешкой над Ярдом, никак не связанной с прежними. Но куда труднее понять, зачем он выкрал сиамских близнецов и вломился к Кийт и Уилкокс. Близнецов можно увязать с зацикленным на кошмарах сознанием Убийцы из канализации. Уилкокс, вероятно, стала случайной жертвой, в недобрый час оказавшейся в мэйфэрской квартире. Остается только Розанна Кийт. Она – та единственная и непонятная пока причина, по какой Убийца из канализации изменил метод действия.
Но Кийт связана с Саксом Хайдом.
В присланной Кэрол Тейт справке говорится, что Розанна – центральная фигура ванкуверского расследования. КККП полагает, что она замешана в убийстве Рики Хайд, которая, возможно, приходится ей сводной сестрой. Рика – сестра-близнец Сакса. Это дает ему мотив для убийства наследницы: месть. Рика была солисткой "Вурдалака", значит, ее смерть ударила по карману Хайда и в его ипостаси Акселя Крипта. К тому же Розанна по суду оттягала у Сакса то, что он, по всей вероятности, полагает своей законной долей состояния Кийтов. Мотив на мотиве сидит и мотивом погоняет!
Затем Кийт похитили. Это идет вразрез с прежним стереотипом поведения маньяка. В семье Сакса Хайда из поколения в поколение переходили заболевания психики. Если он – плод кровосмешения, в нем могли сосредоточиться мутантные гены безумия. Суть Вурдалака и самого Хайда идеально укладывается в рамки больной психики Убийцы из канализации.
По мнению старшего суперинтендента, Сакса Хайда следовало включить в число подозреваемых по следующим причинам.
1. Хайд в восторге от преступлений Убийцы из канализации. Он решает, используя их как ширму, похитить и убить Розанну Кийт. Мотив? Любой из предполагаемых. Или, возможно, он хочет скрыть свою причастность к смерти Рики. Иными словами, убрать единственную свидетельницу.
2. Они с Кийт вместеспланировали ее исчезновение, чтобы снять с Розанны подозрение в убийстве Рики Хайд, внушив полиции, будто она стала жертвой Убийцы из канализации. Именно поэтому в мэйфэрской квартире не нашли ни капли ее крови.
3. Но всего вероятнее, что Сакс, притворяясь Убийцей из канализации, убирает Розанну и тем самым убивает двух зайцев: обрывает нить, связывающую его с гибелью Рики, и становится подлинным Убийцей из канализации.
Хилари взглянула на часы. Пора.
По дороге из "Цистерны" на эшафот она подумала: интересно, хватит ли Скотту сообразительности просмотреть музыкальную периодику и выйти на рок-группу "Вурдалак", а через нее – на Сакса Хайда?
* * *
20:51
На эту мысль Джека Ома натолкнула тефлоновая скворода. Производитель снабдил ее этикеткой: "Не помещать в электрическую печь в режиме очистки". И пытливый ум Джека немедленно задался вопросом: почему?
Тефлон – бытовое название политетрафторэтилена, полиэтилена, в молекулах которого все атомы водорода замещены атомами фтора. Это твердый и при обычных условиях инертный материал. Однако при нагревании тефлона до 600-800 градусов Цельсия он деполимеризуется с образованием высокотоксичного газа перфторизобутилена. Выпуск красителей на основе тефлона прекратили после того, как некий врач, красивший лодку, вздумал за работой покурить. Крошечная капелька краски брызнула на тлеющий табак, и в тот же миг врач рухнул замертво.
Джек Ом разместил в Альберт-холле сто пятьдесят граммов тефлона.
Ста граммов хватило бы, чтобы убить всех, кто соберется там вечером.
Все семь тысяч зрителей.
* * *
20:53
Поднимаясь из "Цистерны" на восьмой этаж к комиссару, Хилари Ренд ненадолго заглянула к себе в кабинет.
"Если после совещания меня любезно проводят к лифту, – мысленно усмехнулась она, – то, когда двери откроются, не помешает убедиться, что кабина приехала".
На столе лежали две телефонограммы.
Первая – от служащего "Сердца тьмы". Он сообщал: Безжалостный Косарь – персонаж "Чудо-комиксов", 1944-1947, выпуски с 1 по 18, издательство "Беттер пабликейшнз". Другой Безжалостный Косарь появился в семидесятые в серии "Мстители" издательства "Марвел комикс". Он приходился братом Живому Чуду, под его маской скрывался некто Эрик Уильямс. В приписке говорилось: Леграсс – полицейский из Нового Орлеана, остановивший изуверский обряд человеческого жертвоприношения, затеянного ради того, чтобы раса чудовищ смогла пробиться в наш мир из иного измерения.
Ренд вздохнула – и поперхнулась, прочитав последнюю строчку: "Леграсс – персонаж "Зова Ктулху", рассказа Г. Ф. Лавкрафта".
В справке Тейт упоминалось, что Сакс Хайд – фанатик Лавкрафта.
Второй звонок был от Цинка Чандлера, инспектора Канадской королевской конной полиции. Он оставил два номера телефона и информацию, что дело касается Розанны Кийт.
Ренд набрала первый номер – номер телефона в принадлежащей ОсоРу лондонской квартире – и после десятого длинного гудка повесила трубку.
Старший суперинтендент посмотрела на часы. До экзекуции она успевала позвонить по второму номеру, в "Стрэнд-Палас".
Ренд подняла трубку. Сигнала не было.
– Алло, – сказал кто-то.
– Наверное, я к вам подключилась, – ответила Хилари.
– Мне нужна старший суперинтендент Ренд.
– Я слушаю. Кто это?
– Мак-Грегор из "Торговли цветами Мак-Грегора". Вы меня помните?
– Конечно. Это вы в ночь взрыва в "Римских парных банях" послали цветы туда и в Скотланд-Ярд. – Ренд снова посмотрела на часы. Пора наверх. – Простите, сэр, но у меня очень мало времени. В чем дело?
– Мы только что отослали букет, оплаченный наличными. Заказ и деньги в конверте опустили в наш почтовый ящик. Я проверял счета и обратил внимание на подпись под этим заказом. Там написано "T. Z."
Ренд стиснула трубку.
– Моя помощница – американка, в Лондоне на стажировке. Я прочитал: "Ти Зед". А она возьми да и спроси: – А кто это "Ти Зи"? Тот, кто заказывал цветы в "Римские парные", подписался "Тиз".