Страница:
– Слава богу, что они хотя бы не лают, – заметила Лорен. – По-моему, эти псы настроены не слишком дружелюбно.
– Вся чертова дюжина обучена сначала убивать, а уж потом задавать вопросы, то есть гавкать, – усмехнулся Райан.
Двор внезапно залил ослепительный свет прожекторов. Сначала Лорен увидела деревья с голыми ветвями, потом – увитый густым плющом трехэтажный особняк. Секунда – и машина чуть не перевернулась от громового лая. Лорен испуганно схватила Райана за руку, глядя на взбесившихся ни с того ни с сего псов. Скаля страшные клыки, они нагоняли машину, играя стальными мускулами и сверкая полными ненависти глазами.
Машина остановилась перед широкими гаражными воротами. Очередная камера на подвижном штативе тщательно осмотрела машину снаружи и даже заглянула под днище.
Потом ворота гаража разъехались. Внутри было просторно и светло, как днем. У задней стены гаража неподвижно стоял смуглый человек в белом тюрбане и просторном белом балахоне. За широкий алый кушак был заткнут зловещий кинжал в ножнах с золотой инкрустацией, а на руках человек держал… свинку Игги.
– Кто это?
– Телохранитель Ти Джи, – Райан приветственно помахал рукой. – Ади – сикх. Как телохранитель он не имеет себе равных: с раннего детства его обучали единоборствам. Человек безграничной преданности.
– Расскажи это Индире Ганди, – буркнула Лорен, вспомнив, как хваленая сикхская стража отправила индийского премьера на тот свет.
– Это было исключение. Сикхи – непревзойденные телохранители. Можешь спросить об этом у любого, кто опасается за свою жизнь.
Райан распахнул дверцу машины, вылез и кивнул Ади. Тот поставил Игги на пол и открыл дверцу Лорен. Она вышла, вежливо улыбаясь, и тут же наткнулась на взгляд самых безжалостных глаз, в какие ей только приходилось смотреть. Игги, похрюкивая, обнюхивала ее соболей, как будто они были ее близкой родней. Лорен нагнулась, чтобы взять потешное создание на руки, и вздрогнула от резкого окрика:
– Не трогать! – Лорен охватила паника. Райан куда-то исчез, а двери гаража закрылись, отрезав ее от внешнего мира.
– Но она ко мне привыкла…
– Встаньте здесь! – скомандовал сикх.
Лорен поняла, что говорить с ним бесполезно. У нее не было выбора, и она нехотя встала в начерченный на полу круг, позволив очередной камере обшарить ее взглядом. Во всем этом чувствовался какой-то явный перебор. Кем надо быть, чтобы окружить себя таким кольцом охранных систем? Или Ти Джи Гриффит действительно считает, что ИРА собирается снова покуситься на его жизнь? Чем, кстати, было вызвано первое покушение? Ирландские экстремисты не увлекаются личной местью, если только их мишень не поддерживает слишком тесную связь с британскими властями. Какая-то бессмыслица!
В задней стене гаража бесшумно отворилась дверь, и Лорен вошла в полутемный коридор. Куда же подевался Райан? Лорен побрела по пустому коридору, звонко цокая высокими острыми каблучками по мраморному полу. Так она дошла до арки в огромный холл, где все стены от пола до потолка были увешаны бесценными произведениями живописи.
– Райан?..
Ее голос отразился от высокого потолка, каменных стен, мраморного пола. И словно в ответ в темном окне внезапно сверкнула ослепительная молния, ударил оглушительный гром.
– Райан! – крикнула Лорен во все горло. Ей захотелось побежать назад, распахнуть входную дверь… Но вдруг снаружи на нее накинутся страшные псы?
Внезапно откуда-то появился сикх.
– Мистер Гриффит ждет вас.
Он взял у Лорен шубку и бесшумно открыл массивную дверь, похожую на крепостные ворота. Ее взору предстала странная комната, где горел ослепительно яркий прожектор. Его луч был направлен на мольберт, на котором красовалась «Полночь в Марракеше». Смотреть на картину было невозможно – так ярко она была освещена. Лорен загородила глаза ладонью и осталась у двери.
Через некоторое время она смогла различить мужчину в кресле. Слепящий свет отгораживал его от остальной комнаты и не позволял разглядеть.
– Сядьте. – Голос был какой-то искаженный, словно мужчина говорил с помощью репродуктора, как больной раком горла.
Щурясь от слепящего света, Лорен прошла к пустому креслу у стола, на котором возвышался мольберт с ее картиной, и уселась. Она помнила, что Гриффит изуродован взрывом бомбы. Потому, наверное, он и не хочет, чтобы его разглядывали, прячется за столбом света, бьющего в глаза гостям… Это объяснение было логичным, и все-таки Лорен дрожала от страха.
– Расскажите о своей картине, – прокаркал механический голос. – Почему вы назвали ее «Полночь в Марракеше»?
– Раньше я там жила.
– Дело не в этом. В чем истинная причина?
Дело действительно было совершенно в другом, но Гриффит никак не мог этого знать! Лорен взволнованно крутила на запястье серебряный браслет. Все это неважно, только бы ему понравилась картина…
– Я задал вам вопрос.
– Я на него ответила.
Собственный неуверенный тон был ей отвратителен; дрожь усилилась, когда ей удалось разглядеть собеседника. На Гриффите был пиджак цвета хаки и то ли капюшон, то ли шерстяная маска, вроде тех, которыми пользуются террористы.
– Ребенок на картине – это вы?
– Нет, – солгала Лорен. – У персонажа нет конкретного прототипа. Это всего лишь плод моего воображения.
Гриффит ничего не ответил, но Лорен не надеялась, что ей удалось его провести: она никогда не умела врать.
– А руки? – продолжил искаженный голос. – Почему они тянутся к девочке? Что это означает?
Лорен сделала над собой усилие и растянула губы в улыбке. Ей отчаянно хотелось, чтобы ему понравилась ее картина. Если это произойдет, то она поймет, что у нее есть талант, а не одно честолюбие.
– Руки символизируют силы мирового зла, которые пытаются соблазнить ребенка.
Тень коллекционера зашевелилась, голова склонилась набок. Было похоже, что он внимательно разглядывает ее.
– Скажите, почему вы оставили Марракеш… и свою мать?
Лорен напряглась, как тетива лука. Мать? С какой стати Гриффит интересуется ее матерью?
– Я поехала учиться в Сорбонну. – Это было правдой, хотя и не всей, и Лорен надеялась, что в ее голосе не прозвучало фальши.
– Что привело вас в Лондон?
– Желание возродить «Рависсан», снова сделать его преуспевающей галереей. Наверное, Райан вам говорил, что мы уже отыскали одного исключительно талантливого художника.
В комнате повисла противоестественная тишина, похожая на затишье сразу после удара грома. Дожидаясь ответа Гриффита, Лорен увидела у него за спиной окно от пола до потолка, затянутое тяжелой шторой. Видимо, это был бархат, но точно угадать материал и цвет было невозможно. Стол, о который она опиралась, задрожал от очередного громового раската.
– Почему вы не говорите правду? – неожиданно спросил Гриффит почти нормальным голосом. – Считаете, что всякой красивой женщине позволено врать?
Лорен снова охватила паника, по телу побежали мурашки. Ей вдруг показалось, что ее опять настиг злейший враг – прошлое.
– Нет, я…
– Пока я услышал от вас единственный правдивый ответ: что цель вашего пребывания в Лондоне – спасение «Рависсана». Все остальное – сплошная ложь.
– Нет!
– Ваши ответы оцениваются модулятором голоса. Этот прибор надежнее детектора лжи.
Лорен взмокла от безжалостного света, сердце беспорядочно трепыхалось. Вообще-то она ненавидела лгать, но у нее не было ни малейшего желания выдавать совершенно чужому человеку свои тайны.
– Так почему вы лжете? – не унимался Гриффит. Как он смеет ее допрашивать, как смеет вторгаться в ее прошлое? Оно его совершенно не касается!
– Мне не хочется обсуждать смысл моей картины, – сказала Лорен как могла мягко: одобрение Гриффита значило для нее слишком много. – Зритель сам должен ее интерпретировать. Пусть он решает, достойна ли картина внимания, в зависимости от того, находит ли она отклик в его душе.
– При чем здесь картина? Вы лжете, и я хочу понять почему!
И тут Лорен не выдержала: просто не смогла справиться с душившим ее негодованием.
– Для меня картина – самое важное. Если вам не хочется оставлять ее у себя… – Она встала. – Я готова вернуть вам деньги. До свидания.
Гриффит издал какой-то горловой клекот – видимо, этот звук должен был изображать смех, – и это окончательно вывело Лорен из себя. Для него встреча с ней – не более чем игра. Очевидно, в этой игре есть и другой участник – Райан Уэсткотт. Они забавляются с ней, как два кота с затравленной мышкой! Никто еще не находил в ее картинах художественных достоинств – и, наверное, никогда не найдет…
Лорен потянулась за картиной, и в этот момент раздался такой могучий удар грома, что комната содрогнулась, как при землетрясении. Свет замигал и погас, все вокруг погрузилось в абсолютную тьму. Лорен твердила себе, что ей нечего бояться: велика важность – обрыв проводов! Но в следующее мгновение Гриффит оказался рядом с ней – она это скорее ощутила, чем увидела.
– У нас есть запасной генератор, – проговорил он неожиданно ласково. – Через минуту он заработает.
Рука в тонкой хирургической перчатке скользнула по ее щеке, и в ту же секунду настоящее переплелось с прошлым. Лорен показалось, что сейчас он ее обнимет… Борясь с желанием закричать, она отшатнулась, бросились к двери, принялась колотить в нее кулаками, крутить ручку, но все напрасно.
– Дверь отпирается только снаружи, – невозмутимо произнес Гриффит.
– Немедленно выпустите меня! Я хочу домой! Вы не имеете права меня удерживать!
– Вы уйдете, когда я позволю.
«Боже мой, где же Райан?! Неужели он способен бросить меня. Разве он покинет меня в беде?» – пронеслось в голове Лорен. Неожиданно ее кулак угодил во что-то мягкое, и она поняла, что стены комнаты обиты изнутри каким-то звуконепроницаемым материалом. Гриффит явно не в своем уме! Можно сколько заблагорассудится кричать и пинать дверь – все равно никто не придет ей на выручку. А Райан увез ее так быстро, что она даже не успела оставить записку Саманте.
Внезапно прожектор снова зажегся, и она резко обернулась, готовая к сопротивлению. Но Гриффита в комнате уже не было – как и ее картины. Лорен ждала неизвестно чего, привалившись спиной к двери и судорожно ловя ртом воздух. Вдруг дверь распахнулась, и она буквально вывалилась из комнаты.
– Жива? – Райан не дал ей упасть и заглянул в лицо.
Лорен уткнулась в его плечо и только через какое-то время обрела дар речи.
– Где Гриффит? Он унес мою картину… Я хочу ее забрать. Я требую, чтобы ты немедленно отвез меня домой!
– Успокойся. – Райан тихонько гладил ее по спине. – Он тебя напугал, партнерша?
– Еще бы! – Она выскользнула из его объятий. – Вытащи меня из этой могилы! Что это за комната? Пыточная камера?
Райан прищелкнул языком.
– Какое богатое воображение!
Он включил обычный верхний свет, и Лорен увидела голую комнату со столом, двумя креслами и узкой кроватью. В комнате этой не было ровным счетом ничего зловещего.
– А зачем матрасы на стенах? – Она постучала кулаком по мягкой обивке, скрывая смущение.
– Иногда Ти Джи бывает трудно уснуть. В такие ночи он приходит сюда и занавешивает единственное окно, чтобы в комнату не проникал свет. Обивка изолирует комнату от внешних шумов.
Лорен уже чувствовала себя полной идиоткой, но пыталась сохранить достоинство.
– Я хочу забрать свою картину. Потом ты отвезешь меня домой.
– Ничего не выйдет. Ти Джи собирается оставить картину себе.
– Неужели? – Ей было трудно в это поверить. – У него странная манера проявлять свое хорошее отношение.
– Он обошелся с тобой недостаточно учтиво?
– Это не то слово! Он вел себя так, будто… Даже не знаю, с чем сравнить.
– Я думаю, ты просто напомнила ему Каролину Армстронг, – негромко сказал Райан.
– Он знает мою мать? Откуда?
– Они познакомились в Марракеше через несколько лет после твоего отъезда. Но это длинная история. Поднимемся ко мне, я расскажу тебе подробности.
Лорен тяжело вздохнула и пошла за ним к лестнице, но внезапно остановилась.
– Так Гриффит купил «Полночь в Марракеше» из-за моей матери? – испуганно спросила она.
Райан покачал головой, но у Лорен все-таки остались сомнения. Она прекрасно знала, что ее мать умеет завлекать мужчин – они всегда роились вокруг нее, готовые исполнить малейшую прихоть. Ей даже удалось женить на себе Руперта Армстронга, британского пэра, который по всем правилам не должен был польститься на небогатую вдовушку без связей.
– Кажется, ты собирался что-то мне объяснить, – напомнила она Райану по пути на третий этаж.
– Не здесь, – тихо ответил он, оглядываясь, и Лорен увидела, что снизу за ними наблюдает сикх, удивленно приподнявший брови.
На третьем этаже Райан остановился перед одной из дверей и приблизил лицо к овальному «глазку».
– Что это? – поинтересовалась Лорен.
– Сканер, передающий на компьютер строение твоего зрачка. Прежде чем ты вошла в дом, Ади сканировал твой зрачок. Теперь никто не сможет проникнуть сюда, выдавая себя за тебя.
Лорен слышала о биометрических сканерах, изучающих ладонь или палец каждого, кто хочет быть допущен на охраняемый объект, но то, с чем она столкнулась здесь, поражало воображение. Неужели Гриффиту угрожает такая страшная опасность?
Комната Райана была обита ореховыми панелями, но почти все пространство стен занимали полки, на которых теснились книги. В камине тлело дубовое полено, языки пламени отбрасывали на пол причудливые тени.
Райан тихо свистнул, и из соседней комнаты выбежала Игги. Смешно проковыляв по персидскому ковру, она подошла к Лорен и встала на задние ножки. Лорен взяла свинку на руки, и та от удовольствия перестала дышать.
– Ей, наверное, нравится моя туалетная вода. Это «Блу бэллз». В следующий раз я подарю ей пузырек.
– Ти Джи пригласил тебя в гости? – спросил Райан удивленно.
– Нет, я имею в ввиду нашу с тобой следующую встречу. А сюда меня не заманить теперь даже за большие деньги. – Лорен села на диван, и Игги устроилась у нее на коленях.
– Не будь к Ти Джи слишком строга. За последние годы ему пришлось немало пережить.
– Знаю, но это не оправдывает такое поведение. И что у него за странный наряд?
– От Ти Джи почти ничего не осталось: взрывом снесло почти все лицо. К счастью, он еще видит одним глазом.
Лорен тут же пожалела о своем бездушии. Гриффит побывал в аду и был достоин сочувствия, а она повела себя эгоистично, погрузившись в неприятные воспоминания.
– Он действительно применяет что-то вроде детектора лжи?
– Да. Ти Джи располагает всеми охранными системами, существующими в настоящий момент. Он считает, что его хотят убить.
– Кто? ИРА? Зачем?
– Нет, не ИРА, хотя газеты утверждали, что это они подложили бомбу, едва не стоившую Ти Джи жизни. Как бы то ни было, с тех пор мы проявляем максимальную осторожность. Ти Джи не желает смириться с простой истиной, что, в сущности, он уже покойник.
– То есть как? – в ужасе прошептала Лорен.
– Он всю жизнь рисковал. Шестьдесят семь боевых вылетов в Королевской авиации! Его трижды сбивали, но он всегда самостоятельно добирался до дому, ни к кому не обращаясь за помощью. То же самое происходило потом, когда мы охотились в Африке за алмазами. Ти Джи обожал ситуации, когда приходилось обманывать саму судьбу. А теперь он даже не в состоянии выйти во двор… Все равно что покойник.
– Понимаю…
Только сейчас до Лорен дошло, какую жизнь вынужден вести этот отважный человек. Бедняга, как он одинок, как страдает! И надо же: из несметного числа художников он остановил выбор именно на ней, а она его обманула…
– Никому не говори о своей встрече с Ти Джи, – попросил Райан. – Он не хочет, чтобы люди знали о его уродстве. Ты – единственный человек, помимо Ади и меня, кому довелось его увидеть.
Райан долго смотрел на нее, потом, решив, видимо, что тема исчерпана, шагнул к кипарисовому буфету.
– Что будешь пить?
Лорен уже хотела отказаться, но передумала: нужно было как-то снять стресс.
– У тебя найдется «Харвис»?
Райан протянул ей рюмку и сел рядом, закинув руку на спинку дивана. Заглянув в его глаза, Лорен вздрогнула. Она знала, что означает этот взгляд: неизбежное мужское вожделение. Обычно, увидев такой взгляд, обращенный на нее, она спасалась бегством. Но на этот раз ей совсем не хотелось бежать. Ее инстинктивно влекло к нему…
Немного отодвинувшись, Лорен спросила:
– Так что там насчет моей матери и Ти Джи?
– Они познакомились пятнадцать лет назад. Мы с Ти Джи как раз находились в Марракеше, обсуждали сделку с Рупертом Армстронгом. Ти Джи влюбился в твою мать.
Вечно одно и то же!
– Это меня нисколько не удивляет. А потом она, очевидно, отшвырнула его, когда на горизонте появилась новая добыча?
– Вовсе нет. Целый год они ежедневно встречались в специально снятой квартире в старом городе. Каролина твердила, что собирается уйти от Армстронга.
– Мать не стала бы так рисковать. Она слишком любила деньги Руперта, его титул.
– Ты не видела Ти Джи в деле, дорогая. Ему не могла отказать ни одна женщина. И надо же ему было влюбиться в твою мать! Впрочем, она тоже его полюбила – по-своему. – Взгляд Райана стал задумчивым. – Хотя ты права: бросать Армстронга она не собиралась. Но Ти Джи, по-моему, никогда не переставал о ней мечтать.
– Наверное, все к лучшему, – заметила Лорен. – Моя мать никогда не смирилась бы с жизнью в этой тюрьме.
– Наверное, – согласился Райан. – Все женщины очень разные. Моя мать была совсем другой…
В его голосе прозвучало столько нежности, что Лорен вскинула голову. С ней он никогда не бывал так нежен. Но следующие его слова были произнесены привычным жестким тоном, с примесью горечи:
– Мой отец был пьяницей и бездельником, колотил мать по любому поводу, но она всегда его выгораживала.
Райан снова стал прежним, и все-таки на глазах Лорен панцирь, в который он был постоянно закован, дал трещину. Не зная, что сказать, она поспешила сменить тему:
– Как ты познакомился с Ти Джи?
– После службы во Вьетнаме я приехал в Лондон… – Райан немного поколебался, – чтобы встретиться с одним родственником. Тогда меня и нанял Ти Джи. С тех пор я с ним не расстаюсь. У нас много общего, и прежде всего – любовь к азартной игре. Но мы с ним не какие-нибудь картежники, наша сфера – живопись. Ты заметила, как Ти Джи развешивает картины? Дело здесь не в любви к живописи, а в азарте. Ему важно определить победителя.
– И, надо сказать, Гриффиту сопутствует удача. Он… быстро добился успеха в деле, на которое другие коллекционеры кладут всю жизнь. – Лорен пристально посмотрела на Райана. – Я для вас тоже игрушка?
– Нет, у тебя настоящий талант. Просто ты сама этого не знаешь. – Он потянулся к ней и нежно поцеловал. – Прости мою сегодняшнюю грубость. Но ты мне уже отплатила: не пошла с нами на концерт.
Лорен ждала, когда он об этом заговорит. Несмотря на его видимое спокойствие, она чувствовала, что Райан по-прежнему зол.
– Я предупреждала, что у меня другие планы. Я не привыкла подводить людей.
– Ладно. Я рад, что ты по крайней мере с ним не переспала.
– Да как ты сме… – Лорен не договорила: он зажал ей рот поцелуем.
«Немедленно беги, не то будет поздно!» – требовал здравый смысл. «Не глупи, это же то самое, чего тебе хочется!» – подсказывало сердце.
Она послушалась сердца и обвила шею Райана руками, жадно отвечая на его поцелуй. Слегка отстранившись, он расстегнул ее блузку, спустил с плеч лямки бюстгальтера, и на грудь ей легла его теплая ладонь.
– Само совершенство! – прошептал Райан и начал вынимать шпильки из ее прически.
Погрузив пальцы в распущенные волосы Лорен, он притянул ее лицо вплотную к своему. Казалось, он сейчас вопьется ей в губы страстным поцелуем, но этого не произошло.
Райан смотрел на нее так долго, что в душу Лорен закрался страх: вдруг он старается запомнить ее черты, зная, что это их последняя встреча? Ведь недаром он прославился своими многочисленными скоротечными связями! Что ж, ничего другого нельзя было ожидать: она все равно не смогла бы удержать его дольше, чем на одну ночь. Подобные мужчины не для нее…
Он все смотрел на нее темно-зелеными глазами, в которых поблескивало золотое пламя камина, и наконец Лорен не выдержала:
– Райан, зачем ты меня сюда привел?
Он криво усмехнулся, взял ее руку и поцеловал в середину ладони.
– Разве ты не догадываешься?
13
– Вся чертова дюжина обучена сначала убивать, а уж потом задавать вопросы, то есть гавкать, – усмехнулся Райан.
Двор внезапно залил ослепительный свет прожекторов. Сначала Лорен увидела деревья с голыми ветвями, потом – увитый густым плющом трехэтажный особняк. Секунда – и машина чуть не перевернулась от громового лая. Лорен испуганно схватила Райана за руку, глядя на взбесившихся ни с того ни с сего псов. Скаля страшные клыки, они нагоняли машину, играя стальными мускулами и сверкая полными ненависти глазами.
Машина остановилась перед широкими гаражными воротами. Очередная камера на подвижном штативе тщательно осмотрела машину снаружи и даже заглянула под днище.
Потом ворота гаража разъехались. Внутри было просторно и светло, как днем. У задней стены гаража неподвижно стоял смуглый человек в белом тюрбане и просторном белом балахоне. За широкий алый кушак был заткнут зловещий кинжал в ножнах с золотой инкрустацией, а на руках человек держал… свинку Игги.
– Кто это?
– Телохранитель Ти Джи, – Райан приветственно помахал рукой. – Ади – сикх. Как телохранитель он не имеет себе равных: с раннего детства его обучали единоборствам. Человек безграничной преданности.
– Расскажи это Индире Ганди, – буркнула Лорен, вспомнив, как хваленая сикхская стража отправила индийского премьера на тот свет.
– Это было исключение. Сикхи – непревзойденные телохранители. Можешь спросить об этом у любого, кто опасается за свою жизнь.
Райан распахнул дверцу машины, вылез и кивнул Ади. Тот поставил Игги на пол и открыл дверцу Лорен. Она вышла, вежливо улыбаясь, и тут же наткнулась на взгляд самых безжалостных глаз, в какие ей только приходилось смотреть. Игги, похрюкивая, обнюхивала ее соболей, как будто они были ее близкой родней. Лорен нагнулась, чтобы взять потешное создание на руки, и вздрогнула от резкого окрика:
– Не трогать! – Лорен охватила паника. Райан куда-то исчез, а двери гаража закрылись, отрезав ее от внешнего мира.
– Но она ко мне привыкла…
– Встаньте здесь! – скомандовал сикх.
Лорен поняла, что говорить с ним бесполезно. У нее не было выбора, и она нехотя встала в начерченный на полу круг, позволив очередной камере обшарить ее взглядом. Во всем этом чувствовался какой-то явный перебор. Кем надо быть, чтобы окружить себя таким кольцом охранных систем? Или Ти Джи Гриффит действительно считает, что ИРА собирается снова покуситься на его жизнь? Чем, кстати, было вызвано первое покушение? Ирландские экстремисты не увлекаются личной местью, если только их мишень не поддерживает слишком тесную связь с британскими властями. Какая-то бессмыслица!
В задней стене гаража бесшумно отворилась дверь, и Лорен вошла в полутемный коридор. Куда же подевался Райан? Лорен побрела по пустому коридору, звонко цокая высокими острыми каблучками по мраморному полу. Так она дошла до арки в огромный холл, где все стены от пола до потолка были увешаны бесценными произведениями живописи.
– Райан?..
Ее голос отразился от высокого потолка, каменных стен, мраморного пола. И словно в ответ в темном окне внезапно сверкнула ослепительная молния, ударил оглушительный гром.
– Райан! – крикнула Лорен во все горло. Ей захотелось побежать назад, распахнуть входную дверь… Но вдруг снаружи на нее накинутся страшные псы?
Внезапно откуда-то появился сикх.
– Мистер Гриффит ждет вас.
Он взял у Лорен шубку и бесшумно открыл массивную дверь, похожую на крепостные ворота. Ее взору предстала странная комната, где горел ослепительно яркий прожектор. Его луч был направлен на мольберт, на котором красовалась «Полночь в Марракеше». Смотреть на картину было невозможно – так ярко она была освещена. Лорен загородила глаза ладонью и осталась у двери.
Через некоторое время она смогла различить мужчину в кресле. Слепящий свет отгораживал его от остальной комнаты и не позволял разглядеть.
– Сядьте. – Голос был какой-то искаженный, словно мужчина говорил с помощью репродуктора, как больной раком горла.
Щурясь от слепящего света, Лорен прошла к пустому креслу у стола, на котором возвышался мольберт с ее картиной, и уселась. Она помнила, что Гриффит изуродован взрывом бомбы. Потому, наверное, он и не хочет, чтобы его разглядывали, прячется за столбом света, бьющего в глаза гостям… Это объяснение было логичным, и все-таки Лорен дрожала от страха.
– Расскажите о своей картине, – прокаркал механический голос. – Почему вы назвали ее «Полночь в Марракеше»?
– Раньше я там жила.
– Дело не в этом. В чем истинная причина?
Дело действительно было совершенно в другом, но Гриффит никак не мог этого знать! Лорен взволнованно крутила на запястье серебряный браслет. Все это неважно, только бы ему понравилась картина…
– Я задал вам вопрос.
– Я на него ответила.
Собственный неуверенный тон был ей отвратителен; дрожь усилилась, когда ей удалось разглядеть собеседника. На Гриффите был пиджак цвета хаки и то ли капюшон, то ли шерстяная маска, вроде тех, которыми пользуются террористы.
– Ребенок на картине – это вы?
– Нет, – солгала Лорен. – У персонажа нет конкретного прототипа. Это всего лишь плод моего воображения.
Гриффит ничего не ответил, но Лорен не надеялась, что ей удалось его провести: она никогда не умела врать.
– А руки? – продолжил искаженный голос. – Почему они тянутся к девочке? Что это означает?
Лорен сделала над собой усилие и растянула губы в улыбке. Ей отчаянно хотелось, чтобы ему понравилась ее картина. Если это произойдет, то она поймет, что у нее есть талант, а не одно честолюбие.
– Руки символизируют силы мирового зла, которые пытаются соблазнить ребенка.
Тень коллекционера зашевелилась, голова склонилась набок. Было похоже, что он внимательно разглядывает ее.
– Скажите, почему вы оставили Марракеш… и свою мать?
Лорен напряглась, как тетива лука. Мать? С какой стати Гриффит интересуется ее матерью?
– Я поехала учиться в Сорбонну. – Это было правдой, хотя и не всей, и Лорен надеялась, что в ее голосе не прозвучало фальши.
– Что привело вас в Лондон?
– Желание возродить «Рависсан», снова сделать его преуспевающей галереей. Наверное, Райан вам говорил, что мы уже отыскали одного исключительно талантливого художника.
В комнате повисла противоестественная тишина, похожая на затишье сразу после удара грома. Дожидаясь ответа Гриффита, Лорен увидела у него за спиной окно от пола до потолка, затянутое тяжелой шторой. Видимо, это был бархат, но точно угадать материал и цвет было невозможно. Стол, о который она опиралась, задрожал от очередного громового раската.
– Почему вы не говорите правду? – неожиданно спросил Гриффит почти нормальным голосом. – Считаете, что всякой красивой женщине позволено врать?
Лорен снова охватила паника, по телу побежали мурашки. Ей вдруг показалось, что ее опять настиг злейший враг – прошлое.
– Нет, я…
– Пока я услышал от вас единственный правдивый ответ: что цель вашего пребывания в Лондоне – спасение «Рависсана». Все остальное – сплошная ложь.
– Нет!
– Ваши ответы оцениваются модулятором голоса. Этот прибор надежнее детектора лжи.
Лорен взмокла от безжалостного света, сердце беспорядочно трепыхалось. Вообще-то она ненавидела лгать, но у нее не было ни малейшего желания выдавать совершенно чужому человеку свои тайны.
– Так почему вы лжете? – не унимался Гриффит. Как он смеет ее допрашивать, как смеет вторгаться в ее прошлое? Оно его совершенно не касается!
– Мне не хочется обсуждать смысл моей картины, – сказала Лорен как могла мягко: одобрение Гриффита значило для нее слишком много. – Зритель сам должен ее интерпретировать. Пусть он решает, достойна ли картина внимания, в зависимости от того, находит ли она отклик в его душе.
– При чем здесь картина? Вы лжете, и я хочу понять почему!
И тут Лорен не выдержала: просто не смогла справиться с душившим ее негодованием.
– Для меня картина – самое важное. Если вам не хочется оставлять ее у себя… – Она встала. – Я готова вернуть вам деньги. До свидания.
Гриффит издал какой-то горловой клекот – видимо, этот звук должен был изображать смех, – и это окончательно вывело Лорен из себя. Для него встреча с ней – не более чем игра. Очевидно, в этой игре есть и другой участник – Райан Уэсткотт. Они забавляются с ней, как два кота с затравленной мышкой! Никто еще не находил в ее картинах художественных достоинств – и, наверное, никогда не найдет…
Лорен потянулась за картиной, и в этот момент раздался такой могучий удар грома, что комната содрогнулась, как при землетрясении. Свет замигал и погас, все вокруг погрузилось в абсолютную тьму. Лорен твердила себе, что ей нечего бояться: велика важность – обрыв проводов! Но в следующее мгновение Гриффит оказался рядом с ней – она это скорее ощутила, чем увидела.
– У нас есть запасной генератор, – проговорил он неожиданно ласково. – Через минуту он заработает.
Рука в тонкой хирургической перчатке скользнула по ее щеке, и в ту же секунду настоящее переплелось с прошлым. Лорен показалось, что сейчас он ее обнимет… Борясь с желанием закричать, она отшатнулась, бросились к двери, принялась колотить в нее кулаками, крутить ручку, но все напрасно.
– Дверь отпирается только снаружи, – невозмутимо произнес Гриффит.
– Немедленно выпустите меня! Я хочу домой! Вы не имеете права меня удерживать!
– Вы уйдете, когда я позволю.
«Боже мой, где же Райан?! Неужели он способен бросить меня. Разве он покинет меня в беде?» – пронеслось в голове Лорен. Неожиданно ее кулак угодил во что-то мягкое, и она поняла, что стены комнаты обиты изнутри каким-то звуконепроницаемым материалом. Гриффит явно не в своем уме! Можно сколько заблагорассудится кричать и пинать дверь – все равно никто не придет ей на выручку. А Райан увез ее так быстро, что она даже не успела оставить записку Саманте.
Внезапно прожектор снова зажегся, и она резко обернулась, готовая к сопротивлению. Но Гриффита в комнате уже не было – как и ее картины. Лорен ждала неизвестно чего, привалившись спиной к двери и судорожно ловя ртом воздух. Вдруг дверь распахнулась, и она буквально вывалилась из комнаты.
– Жива? – Райан не дал ей упасть и заглянул в лицо.
Лорен уткнулась в его плечо и только через какое-то время обрела дар речи.
– Где Гриффит? Он унес мою картину… Я хочу ее забрать. Я требую, чтобы ты немедленно отвез меня домой!
– Успокойся. – Райан тихонько гладил ее по спине. – Он тебя напугал, партнерша?
– Еще бы! – Она выскользнула из его объятий. – Вытащи меня из этой могилы! Что это за комната? Пыточная камера?
Райан прищелкнул языком.
– Какое богатое воображение!
Он включил обычный верхний свет, и Лорен увидела голую комнату со столом, двумя креслами и узкой кроватью. В комнате этой не было ровным счетом ничего зловещего.
– А зачем матрасы на стенах? – Она постучала кулаком по мягкой обивке, скрывая смущение.
– Иногда Ти Джи бывает трудно уснуть. В такие ночи он приходит сюда и занавешивает единственное окно, чтобы в комнату не проникал свет. Обивка изолирует комнату от внешних шумов.
Лорен уже чувствовала себя полной идиоткой, но пыталась сохранить достоинство.
– Я хочу забрать свою картину. Потом ты отвезешь меня домой.
– Ничего не выйдет. Ти Джи собирается оставить картину себе.
– Неужели? – Ей было трудно в это поверить. – У него странная манера проявлять свое хорошее отношение.
– Он обошелся с тобой недостаточно учтиво?
– Это не то слово! Он вел себя так, будто… Даже не знаю, с чем сравнить.
– Я думаю, ты просто напомнила ему Каролину Армстронг, – негромко сказал Райан.
– Он знает мою мать? Откуда?
– Они познакомились в Марракеше через несколько лет после твоего отъезда. Но это длинная история. Поднимемся ко мне, я расскажу тебе подробности.
Лорен тяжело вздохнула и пошла за ним к лестнице, но внезапно остановилась.
– Так Гриффит купил «Полночь в Марракеше» из-за моей матери? – испуганно спросила она.
Райан покачал головой, но у Лорен все-таки остались сомнения. Она прекрасно знала, что ее мать умеет завлекать мужчин – они всегда роились вокруг нее, готовые исполнить малейшую прихоть. Ей даже удалось женить на себе Руперта Армстронга, британского пэра, который по всем правилам не должен был польститься на небогатую вдовушку без связей.
– Кажется, ты собирался что-то мне объяснить, – напомнила она Райану по пути на третий этаж.
– Не здесь, – тихо ответил он, оглядываясь, и Лорен увидела, что снизу за ними наблюдает сикх, удивленно приподнявший брови.
На третьем этаже Райан остановился перед одной из дверей и приблизил лицо к овальному «глазку».
– Что это? – поинтересовалась Лорен.
– Сканер, передающий на компьютер строение твоего зрачка. Прежде чем ты вошла в дом, Ади сканировал твой зрачок. Теперь никто не сможет проникнуть сюда, выдавая себя за тебя.
Лорен слышала о биометрических сканерах, изучающих ладонь или палец каждого, кто хочет быть допущен на охраняемый объект, но то, с чем она столкнулась здесь, поражало воображение. Неужели Гриффиту угрожает такая страшная опасность?
Комната Райана была обита ореховыми панелями, но почти все пространство стен занимали полки, на которых теснились книги. В камине тлело дубовое полено, языки пламени отбрасывали на пол причудливые тени.
Райан тихо свистнул, и из соседней комнаты выбежала Игги. Смешно проковыляв по персидскому ковру, она подошла к Лорен и встала на задние ножки. Лорен взяла свинку на руки, и та от удовольствия перестала дышать.
– Ей, наверное, нравится моя туалетная вода. Это «Блу бэллз». В следующий раз я подарю ей пузырек.
– Ти Джи пригласил тебя в гости? – спросил Райан удивленно.
– Нет, я имею в ввиду нашу с тобой следующую встречу. А сюда меня не заманить теперь даже за большие деньги. – Лорен села на диван, и Игги устроилась у нее на коленях.
– Не будь к Ти Джи слишком строга. За последние годы ему пришлось немало пережить.
– Знаю, но это не оправдывает такое поведение. И что у него за странный наряд?
– От Ти Джи почти ничего не осталось: взрывом снесло почти все лицо. К счастью, он еще видит одним глазом.
Лорен тут же пожалела о своем бездушии. Гриффит побывал в аду и был достоин сочувствия, а она повела себя эгоистично, погрузившись в неприятные воспоминания.
– Он действительно применяет что-то вроде детектора лжи?
– Да. Ти Джи располагает всеми охранными системами, существующими в настоящий момент. Он считает, что его хотят убить.
– Кто? ИРА? Зачем?
– Нет, не ИРА, хотя газеты утверждали, что это они подложили бомбу, едва не стоившую Ти Джи жизни. Как бы то ни было, с тех пор мы проявляем максимальную осторожность. Ти Джи не желает смириться с простой истиной, что, в сущности, он уже покойник.
– То есть как? – в ужасе прошептала Лорен.
– Он всю жизнь рисковал. Шестьдесят семь боевых вылетов в Королевской авиации! Его трижды сбивали, но он всегда самостоятельно добирался до дому, ни к кому не обращаясь за помощью. То же самое происходило потом, когда мы охотились в Африке за алмазами. Ти Джи обожал ситуации, когда приходилось обманывать саму судьбу. А теперь он даже не в состоянии выйти во двор… Все равно что покойник.
– Понимаю…
Только сейчас до Лорен дошло, какую жизнь вынужден вести этот отважный человек. Бедняга, как он одинок, как страдает! И надо же: из несметного числа художников он остановил выбор именно на ней, а она его обманула…
– Никому не говори о своей встрече с Ти Джи, – попросил Райан. – Он не хочет, чтобы люди знали о его уродстве. Ты – единственный человек, помимо Ади и меня, кому довелось его увидеть.
Райан долго смотрел на нее, потом, решив, видимо, что тема исчерпана, шагнул к кипарисовому буфету.
– Что будешь пить?
Лорен уже хотела отказаться, но передумала: нужно было как-то снять стресс.
– У тебя найдется «Харвис»?
Райан протянул ей рюмку и сел рядом, закинув руку на спинку дивана. Заглянув в его глаза, Лорен вздрогнула. Она знала, что означает этот взгляд: неизбежное мужское вожделение. Обычно, увидев такой взгляд, обращенный на нее, она спасалась бегством. Но на этот раз ей совсем не хотелось бежать. Ее инстинктивно влекло к нему…
Немного отодвинувшись, Лорен спросила:
– Так что там насчет моей матери и Ти Джи?
– Они познакомились пятнадцать лет назад. Мы с Ти Джи как раз находились в Марракеше, обсуждали сделку с Рупертом Армстронгом. Ти Джи влюбился в твою мать.
Вечно одно и то же!
– Это меня нисколько не удивляет. А потом она, очевидно, отшвырнула его, когда на горизонте появилась новая добыча?
– Вовсе нет. Целый год они ежедневно встречались в специально снятой квартире в старом городе. Каролина твердила, что собирается уйти от Армстронга.
– Мать не стала бы так рисковать. Она слишком любила деньги Руперта, его титул.
– Ты не видела Ти Джи в деле, дорогая. Ему не могла отказать ни одна женщина. И надо же ему было влюбиться в твою мать! Впрочем, она тоже его полюбила – по-своему. – Взгляд Райана стал задумчивым. – Хотя ты права: бросать Армстронга она не собиралась. Но Ти Джи, по-моему, никогда не переставал о ней мечтать.
– Наверное, все к лучшему, – заметила Лорен. – Моя мать никогда не смирилась бы с жизнью в этой тюрьме.
– Наверное, – согласился Райан. – Все женщины очень разные. Моя мать была совсем другой…
В его голосе прозвучало столько нежности, что Лорен вскинула голову. С ней он никогда не бывал так нежен. Но следующие его слова были произнесены привычным жестким тоном, с примесью горечи:
– Мой отец был пьяницей и бездельником, колотил мать по любому поводу, но она всегда его выгораживала.
Райан снова стал прежним, и все-таки на глазах Лорен панцирь, в который он был постоянно закован, дал трещину. Не зная, что сказать, она поспешила сменить тему:
– Как ты познакомился с Ти Джи?
– После службы во Вьетнаме я приехал в Лондон… – Райан немного поколебался, – чтобы встретиться с одним родственником. Тогда меня и нанял Ти Джи. С тех пор я с ним не расстаюсь. У нас много общего, и прежде всего – любовь к азартной игре. Но мы с ним не какие-нибудь картежники, наша сфера – живопись. Ты заметила, как Ти Джи развешивает картины? Дело здесь не в любви к живописи, а в азарте. Ему важно определить победителя.
– И, надо сказать, Гриффиту сопутствует удача. Он… быстро добился успеха в деле, на которое другие коллекционеры кладут всю жизнь. – Лорен пристально посмотрела на Райана. – Я для вас тоже игрушка?
– Нет, у тебя настоящий талант. Просто ты сама этого не знаешь. – Он потянулся к ней и нежно поцеловал. – Прости мою сегодняшнюю грубость. Но ты мне уже отплатила: не пошла с нами на концерт.
Лорен ждала, когда он об этом заговорит. Несмотря на его видимое спокойствие, она чувствовала, что Райан по-прежнему зол.
– Я предупреждала, что у меня другие планы. Я не привыкла подводить людей.
– Ладно. Я рад, что ты по крайней мере с ним не переспала.
– Да как ты сме… – Лорен не договорила: он зажал ей рот поцелуем.
«Немедленно беги, не то будет поздно!» – требовал здравый смысл. «Не глупи, это же то самое, чего тебе хочется!» – подсказывало сердце.
Она послушалась сердца и обвила шею Райана руками, жадно отвечая на его поцелуй. Слегка отстранившись, он расстегнул ее блузку, спустил с плеч лямки бюстгальтера, и на грудь ей легла его теплая ладонь.
– Само совершенство! – прошептал Райан и начал вынимать шпильки из ее прически.
Погрузив пальцы в распущенные волосы Лорен, он притянул ее лицо вплотную к своему. Казалось, он сейчас вопьется ей в губы страстным поцелуем, но этого не произошло.
Райан смотрел на нее так долго, что в душу Лорен закрался страх: вдруг он старается запомнить ее черты, зная, что это их последняя встреча? Ведь недаром он прославился своими многочисленными скоротечными связями! Что ж, ничего другого нельзя было ожидать: она все равно не смогла бы удержать его дольше, чем на одну ночь. Подобные мужчины не для нее…
Он все смотрел на нее темно-зелеными глазами, в которых поблескивало золотое пламя камина, и наконец Лорен не выдержала:
– Райан, зачем ты меня сюда привел?
Он криво усмехнулся, взял ее руку и поцеловал в середину ладони.
– Разве ты не догадываешься?
13
– Райан, подожди! – Лорен увернулась от его поцелуя и оглядела темную спальню.
– Что? – Он на секунду поднял голову, а потом снова прижался губами к ее шее.
Лорен откинулась на подушку и приказала себе успокоиться. Какие только дикие мысли не приходили ей сегодня в голову! Она попыталась сосредоточиться на реальности – на том, что лежит в постели с Райаном и наслаждается его непревзойденным мастерством, – но попытка не удалась. Неприятное чувство не проходило.
– Прошу тебя! – Она поймала его руку, прервав увлекательное занятие – очерчивание контура ее правой груди. – Послушай меня!
Райан перестал ее целовать, в глазах его мелькнуло недоумение.
– Я весь внимание, партнерша.
Лорен приподнялась на локте и оглядела спальню, освещенную лишь пламенем камина в соседней гостиной.
– Конечно, ты сочтешь это глупостью, но…
– Выкладывай!
– Мне кажется, за нами подсматривают! – наконец выпалила Лорен.
Райан стиснул зубы, борясь со смехом.
– Ти Джи не станет за нами подглядывать, это я тебе гарантирую.
Он снова повалил ее на подушку и принялся целовать. Лорен хотелось отвечать на его поцелуи, отдаться страсти, охватившей ее еще на диване у камина, когда Райан стал так искусно ее ласкать, что она сама взмолилась, чтобы они перешли в спальню. Увы, ей никак не удавалось сосредоточиться. Она была уверена, что воображение ее не подводит: за ними действительно наблюдают!
– Постой, Райан… Ничего не могу с собой поделать. Меня не покидает ощущение, что за нами следят. Наверное, в этих стенах нет живого места – сплошь приборы для слежки, и видеокамеры самые примитивные из них. – Она пыталась пошутить, но шутки не получилось.
Райан тоже приподнялся на локте и оглядел комнату, потом снова упал на подушку и прошептал Лорен на ухо:
– Это не игра воображения. Видишь, там, справа. – Он включил лампу, и Лорен увидела Игги, притаившуюся в кресле рядом с кроватью. Свинку скрывал подлокотник, торчали только настороженные уши и поблескивали кроткие карие глазки. Заметив, что ее обнаружили, Игги залезла под брюки Райана, оставшиеся на кресле.
– Ей еще не приходилось такое наблюдать. – Райан выключил свет. – Ну что, теперь ты успокоилась?
В этот раз его поцелуй был глубоким, неторопливым, и Лорен наконец покинули последние сомнения: их смела, как половодье плотину, затопившая ее страсть.
Райан был застигнут врасплох мощью собственного желания. Если раньше он дразнил Лорен, медленно ее соблазнял, сознательно возбуждал, то теперь, раздев ее и уложив в свою постель, он обнаружил, что больше не способен сдерживаться. Энтузиазм, с которым она ему отдавалась, утроил его силы.
Дальнейшее было делом техники: рывок – и он овладел ею, войдя в нее глубоко, до самого конца. Лорен вздрогнула, вцепилась ему в плечи, а Райан перестал себя контролировать. Впившись губами в ее губы, он заработал, как поршень стосильного мотора.
Ему хотелось сбавить темп, дождаться Лорен, но это оказалось невозможным. Еще один рывок – и его пронзила молния неописуемого наслаждения.
Райан упал рядом с ней на подушку, словно сраженный пулей. Что это его так разобрало? Ничего подобного не происходило с ним с тринадцати лет. Хорош любовник!
Лорен смотрела в потолок. Впервые в жизни мужчина любил ее с такой нежностью и страстью. От каждого прикосновения Райана она переставала дышать и мысленно молила его не останавливаться.
Постепенно у нее успокоилось дыхание, и она поняла, что Райан уже давно не шевелится и молчит. Может быть, она сделала что-то не так и разочаровала его? Или он всегда после близости с женщиной отгораживается от нее непреодолимой стеной?
Она ждала, напряженно прислушиваясь. Буря снаружи улеглась, гром погрохатывал теперь где-то в отдалении, с карнизов лениво капала вода. Лорен повернулась на бок, лицом к креслу. Огонь в камине погас, в комнате было темно, хоть глаз выколи. Ей вдруг захотелось сбежать, спрятаться где-нибудь, но она понимала, что это бессмысленно. Она угодила в настоящую тюрьму, откуда ее мог вызволить только Райан. Лорен боялась смотреть на него и не знала, как ей поступить: попроситься домой или подождать, пока он сам предложит ее отвезти…
– Я способен на большее, – неожиданно сказал Райан.
Лорен не сразу поняла, что он имеет в виду. Наверное, снова шутит? Или напрашивается на похвалу? Вот оно что! Неутолимое мужское самолюбие! Нет, он не дождется от нее признания, что никто еще не вызывал в ней такой бури ощущений…
Райан повернулся к ней и дотронулся до влажной пряди у нее на щеке. Несмотря на потемки, она сумела разглядеть выражение его глаз. Да он серьезно! Решил, что она недовольна, и теперь обвиняет себя… Впрочем, Райан, кажется, был не склонен в чем-то себя обвинять.
– Что? – Он на секунду поднял голову, а потом снова прижался губами к ее шее.
Лорен откинулась на подушку и приказала себе успокоиться. Какие только дикие мысли не приходили ей сегодня в голову! Она попыталась сосредоточиться на реальности – на том, что лежит в постели с Райаном и наслаждается его непревзойденным мастерством, – но попытка не удалась. Неприятное чувство не проходило.
– Прошу тебя! – Она поймала его руку, прервав увлекательное занятие – очерчивание контура ее правой груди. – Послушай меня!
Райан перестал ее целовать, в глазах его мелькнуло недоумение.
– Я весь внимание, партнерша.
Лорен приподнялась на локте и оглядела спальню, освещенную лишь пламенем камина в соседней гостиной.
– Конечно, ты сочтешь это глупостью, но…
– Выкладывай!
– Мне кажется, за нами подсматривают! – наконец выпалила Лорен.
Райан стиснул зубы, борясь со смехом.
– Ти Джи не станет за нами подглядывать, это я тебе гарантирую.
Он снова повалил ее на подушку и принялся целовать. Лорен хотелось отвечать на его поцелуи, отдаться страсти, охватившей ее еще на диване у камина, когда Райан стал так искусно ее ласкать, что она сама взмолилась, чтобы они перешли в спальню. Увы, ей никак не удавалось сосредоточиться. Она была уверена, что воображение ее не подводит: за ними действительно наблюдают!
– Постой, Райан… Ничего не могу с собой поделать. Меня не покидает ощущение, что за нами следят. Наверное, в этих стенах нет живого места – сплошь приборы для слежки, и видеокамеры самые примитивные из них. – Она пыталась пошутить, но шутки не получилось.
Райан тоже приподнялся на локте и оглядел комнату, потом снова упал на подушку и прошептал Лорен на ухо:
– Это не игра воображения. Видишь, там, справа. – Он включил лампу, и Лорен увидела Игги, притаившуюся в кресле рядом с кроватью. Свинку скрывал подлокотник, торчали только настороженные уши и поблескивали кроткие карие глазки. Заметив, что ее обнаружили, Игги залезла под брюки Райана, оставшиеся на кресле.
– Ей еще не приходилось такое наблюдать. – Райан выключил свет. – Ну что, теперь ты успокоилась?
В этот раз его поцелуй был глубоким, неторопливым, и Лорен наконец покинули последние сомнения: их смела, как половодье плотину, затопившая ее страсть.
Райан был застигнут врасплох мощью собственного желания. Если раньше он дразнил Лорен, медленно ее соблазнял, сознательно возбуждал, то теперь, раздев ее и уложив в свою постель, он обнаружил, что больше не способен сдерживаться. Энтузиазм, с которым она ему отдавалась, утроил его силы.
Дальнейшее было делом техники: рывок – и он овладел ею, войдя в нее глубоко, до самого конца. Лорен вздрогнула, вцепилась ему в плечи, а Райан перестал себя контролировать. Впившись губами в ее губы, он заработал, как поршень стосильного мотора.
Ему хотелось сбавить темп, дождаться Лорен, но это оказалось невозможным. Еще один рывок – и его пронзила молния неописуемого наслаждения.
Райан упал рядом с ней на подушку, словно сраженный пулей. Что это его так разобрало? Ничего подобного не происходило с ним с тринадцати лет. Хорош любовник!
Лорен смотрела в потолок. Впервые в жизни мужчина любил ее с такой нежностью и страстью. От каждого прикосновения Райана она переставала дышать и мысленно молила его не останавливаться.
Постепенно у нее успокоилось дыхание, и она поняла, что Райан уже давно не шевелится и молчит. Может быть, она сделала что-то не так и разочаровала его? Или он всегда после близости с женщиной отгораживается от нее непреодолимой стеной?
Она ждала, напряженно прислушиваясь. Буря снаружи улеглась, гром погрохатывал теперь где-то в отдалении, с карнизов лениво капала вода. Лорен повернулась на бок, лицом к креслу. Огонь в камине погас, в комнате было темно, хоть глаз выколи. Ей вдруг захотелось сбежать, спрятаться где-нибудь, но она понимала, что это бессмысленно. Она угодила в настоящую тюрьму, откуда ее мог вызволить только Райан. Лорен боялась смотреть на него и не знала, как ей поступить: попроситься домой или подождать, пока он сам предложит ее отвезти…
– Я способен на большее, – неожиданно сказал Райан.
Лорен не сразу поняла, что он имеет в виду. Наверное, снова шутит? Или напрашивается на похвалу? Вот оно что! Неутолимое мужское самолюбие! Нет, он не дождется от нее признания, что никто еще не вызывал в ней такой бури ощущений…
Райан повернулся к ней и дотронулся до влажной пряди у нее на щеке. Несмотря на потемки, она сумела разглядеть выражение его глаз. Да он серьезно! Решил, что она недовольна, и теперь обвиняет себя… Впрочем, Райан, кажется, был не склонен в чем-то себя обвинять.