Сойер Мерил. Любовь, соблазны и грехи

   – Не продается, – повторил Игорь механически.
   – Мистер Макаров, покажите нам «Настоящую любовь»! – взмолился телерепортер.
   Игорь шагнул в сторону – оказалось, он заслонял портрет собственным телом. Толпа рванулась вперед, камеры ожесточенно застрекотали, зал озарился вспышками.
   – Полтора миллиона фунтов. – Тэк произнес это негромко, но его все услышали, несмотря на гомон.
   В этот раз Игорь ответил не сразу. Он пристально посмотрел на Тэка, и Лорен решила, что сейчас он даст слабину. «У каждого своя цена», – вспомнила она слова Тэка.
   – Это портрет женщины, которую я люблю. Он навсегда останется у меня. У него нет цены.
   – Два миллиона!
   В галерее стало тихо. Все взгляды были устремлены на Игоря. Люди перестали дышать.
   – Да будет благословен господь! – прошептал за спиной Лорен доктор Дигсби.
   Услышав его слова, она не обернулась, а только сильнее сжала руку Райана. Предложенная Тэком цена побила все дебютные рекорды.
   Виола стояла неподалеку от Лорен и хмурилась, не спуская глаз с Клайва Холкомба. Тот протиснулся к портрету и пристально его изучал. Потом перевел взгляд на Игоря, и этот взгляд был полон ненависти.
   – Дикий Запад! – воскликнул Игорь со смехом. – С ума сошли! Никакая картина не стоит так много. Говорю в последний раз: «Настоящая любовь» не продается.
   – Задай им жару, сынок! – раздался не по годам громкий голос леди Фионы. Вцепившись в стакан с «Си бриз», она взмахнула указкой, как саблей. Ее трон на колесиках двигался к Мутси, которая завороженно смотрела на Игоря.
   – Аллилуйя! – подытожил доктор Дигсби. Зал огласился криками. Телерепортер комментировал происходящее в прямом эфире, камера шарила по толпе. Сначала оператор показал крупным планом принцессу Анну, потом сфокусировал объектив на Игоре. Рядом с Игорем стоял Клайв Холкомб. Лорен вдруг испугалась, что он стоит слишком близко к картине. «Надо было застраховать портрет на большую сумму», – пронеслось в голове, но Клайв довольно мирно наклонился к Игорю и с ухмылкой прошептал что-то ему на ухо.
   За этим последовал мгновенный и сокрушительный удар под дых. Второй удар угодил Клайву в челюсть и сшиб с ног. Клайв упал на руки Мутси, та тоже не удержалась на ногах и шлепнулась прямо перед креслом леди Фионы.
   – Повторишь – убью! – громко сказал Игорь. Репортеры заработали вспышками, как одержимые; телекамеры снимали бесчувственного Клайва и леди Фиону, пытавшуюся его оживить душем из остатка коктейля.
   – Господь любит сенсации! – провозгласил доктор Дигсби.
   Не дожидаясь окончания скандала, Дэвид схватил Саманту за руки и потащил из галереи, уверенный, что их никто не заметит. Он не ошибся: никто не торопился уходить, не считая принцессы Анны, которую телохранители вывели из зала в тот самый момент, когда Игорь занес кулак для удара.
   – В «Савой»! – приказал Дэвид таксисту, залезая следом за Самантой на заднее сиденье.
   – Я думала, ты остановился в «Браунз». – Это была первая законченная фраза, услышанная им от Саманты с того момента, как он разбил ее статуэтку. Он втолковывал Саманте, что дает ей деньги лишь при условии, что сам руководит ее карьерой, но не слишком преуспел: она продолжала дуться.
   – «Савой» тебе понравится больше. Там прекрасный парк на берегу Темзы.
   Она молча смотрела прямо перед собой, и тогда Дэвид решил, что пора посвятить ее в план, который обдумывал весь вечер.
   – Я хочу, чтобы ты переехала в Нью-Йорк! Я поселю тебя в пентхаусе, еще лучше, чем у Лорен. У тебя будет собственная горничная…
   Саманта подозрительно покосилась на него:
   – Зачем тебе это?
   – Как зачем? Потому что ты мне нравишься, мне с тобой хорошо.
   – То-то мы встречаемся с тобой только в постели!
   Дэвид закинул руку на спинку сиденья, не притрагиваясь к ней.
   – В Нью-Йорке я буду возить тебя куда захочешь.
   Теперь Саманта смотрела на него с нескрываемым интересом.
   – Давай начнем прямо сегодня! – продолжил Дэвид. – Пообедаем в ресторане отеля. Там лучший в Лондоне крем-брюле.
   Она поблагодарила его слабой улыбкой, и он легко прикоснулся к ее голому плечу. Саманта улыбалась очень редко, и ради ее улыбки он был готов рискнуть и появиться с ней в общественном месте. Сейчас ей можно было дать все двадцать пять лет, а с девушкой такого возраста мужчине не возбраняется встречаться.
   – Ты серьезно про Нью-Йорк?
   Дэвид погладил ее по плечу.
   – Совершенно серьезно! Если захочешь, можешь учиться там в художественной школе.
   – Я забыла тебе сказать: Лорен закончила портрет Райана Уэсткотта.
   Дэвид улыбнулся. Барзан будет доволен.
   – Ты заслужила подарок.
   – Обойдусь. Лучше не заставляй меня больше одеваться как маленькая девочка. Я уже взрослая женщина.
   – Знаю, мой ангел. – Он нащупал ее твердый сосок. – И именно такая женщина, какая мне нужна.
   – Докажи!
   Она сказала это капризным тоном, который всегда так его заводил. Но Дэвид решил, что в этот вечер все будет по-другому. Он покажет ей, кто из них главный. Дэвид знал, что Саманта очень любит, когда он ласкает ее обнаженную грудь, но нарочно не стал этого делать. Он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, и она застонала, тяжело дыша.
   Дэвид изнывал от желания, но старался сдерживаться. Поглаживая ей колено, он опять поцеловал ее в губы, потом его рука скользнула выше. Трусов на ней, как водится, не было. Поняв, как она его хочет, он загорелся еще больше.
   – Признавайся, кто тут главный? – спросил он, запуская руку ей между ног.
   Саманта сидела красная, глаза ее затуманились от вожделения.
   – Ты! – выдохнула она.
   Только теперь Дэвид соизволил обнажить ей грудь.
 
   Райан поджидал Лорен в тени наружной лестницы. Галерею покидали последние подвыпившие гости. Он уже предвидел, во что превратится вечеринка у Бейзила Блэкстоука. Вообще эта выставка долго не забудется. Игорь распродал все картины, отверг умопомрачительное предложение Накамуры, потом поколотил Клайва и отказался объяснить за что. Телезрители наверняка повеселились на славу!
   Заметив Лорен, Райан тихонько свистнул. Она оглянулась, увидела его и спустилась вниз.
   – Хочешь, уедем вместе на недельку?
   – Я бы с радостью, но как быть с галереей?
   – Оставишь ее на Виолу. Репродукции вы все равно начнете выпускать не раньше чем через две недели.
   – Но ко мне приехал брат…
   Райан не удивился, услышав в ее голосе грусть. Он знал, что она давно не виделась с братом, и не предложил бы ей удрать, если бы не перспектива скучать по ней целую неделю.
   – Вообще-то, Пол меня поймет, – решительно заявила Лорен. Вот этого он не ожидал. – А куда мы поедем? Что брать с собой?
   Райан поднял воротник ее плаща, убрал за ухо прядь волос.
   – Сейчас я не могу сказать куда. На сборы тебе дается всего час. Только не бери всякий хлам, который обычно тащат с собой женщины. Теплые вещи тебе не понадобятся. Через час я за тобой заеду.
   Лорен кивнула, и Райан улыбнулся. То, что ему нужно: эта женщина чувствует, когда нельзя задавать вопросов.
   – Да, чуть не забыл! Захвати паспорт. И никому не говори, что едешь со мной.
 
   Виола осторожно вылезла из постели, стараясь не разбудить Игоря. Закрывшись в ванной, она тщательно себя осмотрела. Талия заметно пополнела, соски потемнели… Еще немного – и скрывать беременность станет невозможно.
   Она не знала, как ей поступить. Хотела посоветоваться с Лорен, но та загадочно исчезла три дня назад, оставив скупую записку с просьбой сказать Полу, что она уехала по делам в Париж. Но Виола догадывалась, что на самом деле она сбежала с Райаном Уэсткоттом…
   Возможность аборта Виола исключала. Она твердо решила, что родит этого ребенка, даже если Игорю расхотелось на ней жениться. После выставки он ни разу об этом не заговаривал. Еще бы: ведь он превратился во всеобщего любимца, любая женщина сочтет за честь быть обласканной его вниманием!
   – Виола! – позвал Игорь, и она поспешно накинула его халат. – Открой!
   Виола повиновалась. Он вошел абсолютно голый, а на ней огромный халат висел, как мантия на оперной певице.
   – В чем дело? Не проходит ночи, чтобы ты не…
   – Наверное, я где-то подхватила грипп.
   – Послушай, когда ты наконец скажешь мне о моем ребенке?
   Как он узнал?! Впрочем, важно не это. Главное, что они друг с другом не до конца откровенны.
   – А ты? Когда ты мне скажешь, что тебе тогда наговорил Клайв?
   Игорь молча взял ее за руку и отвел в спальню. Включив светильник у изголовья, он внимательно посмотрел на нее, и Виола невольно потупилась, испугавшись его широко открытых глаз.
   – Любовь… – сказал Игорь по-русски, когда они улеглись. – До встречи с тобой я не знал, что это такое. Выходи за меня замуж! Я хочу этого ребенка.
   – Честно?
   Он наклонился к ней, убрал со щеки завиток волос.
   – Я люблю тебя, Виола.
   Ей очень хотелось верить ему, но она боялась, что прошлое может разрушить их счастье.
   – Что сказал Клайв?
   – Тебе не надо это знать.
   – Нет, надо! В любви не должно быть секретов.
   – Ну, что ж… он спросил, по-прежнему ли тебе нравится быть сверху.
   Виола закрыла глаза. И что она находила в Клайве Холкомбе? Он никогда ее не любил, а только всякий раз жадно хватал ее подношения: одежду, машину, путешествия…
   – Я ничего не буду объяснять, – прошептала она. – До встречи с тобой я была другим человеком.
   – Главное, что ты меня любишь. Остальное не имеет значения. Скажи, ты выйдешь за меня замуж?
   – Конечно! – Она еле сдерживала слезы. Игорь снял с нее халат и стал осыпать полными любви поцелуями. Виола окончательно поняла, что ей вполне годится эта нелепая квартира в красных тонах за тридевять земель от центра. Пока с ней Игорь, она счастлива!
   Сначала он целовал ее в шею, потом стал ласкать языком соски. Когда его губы коснулись ее живота, Виола вздрогнула: никогда раньше Игорь не целовал ее так.
   – Что ты делаешь?..
   – Пусть дитя поспит. – Он развел ей ноги и опустил голову.
 
   …Она прижалась щекой к груди Игоря и замерла, боясь его разбудить. Сквозь шторы просачивался свет зари. Так и не сумев уснуть, Виола встала и пошла на кухню. Ей было о чем подумать.
   Беззаботное счастье, которое они с Игорем познали до выставки, осталось в прошлом. Теперь все изменилось: на Игоря буквально обрушилась слава, которую изо всех сил раздували средства массовой информации.
   Наутро после открытия выставки он проснулся национальным героем. Производитель «Ягуаров» презентовал ему модель «X 8» с откидывающимся верхом. Компания «Каррс» выпустила новое печенье с русским названием «Любовь». Производители водки «Танкерей», преисполнившись благодарности, прислали Игорю семнадцать ящиков «Танкерей сильвер», умоляли его сняться в их рекламе и написать книгу о любимых рецептах водочных коктейлей.
   Уилбер Маккалистер презентовал ему пожизненный запас шерстяных носков в благодарность за то, что он открыл Мутси глаза на ее жениха. Игоря приглашали поужинать буквально все, от принцессы Дианы, которая огорчалась, что не стала свидетельницей его триумфа, до музыкантов группы «Кокто твинз». Леди Фиона рассказала в популярнейшем ток-шоу, как смешивать любимый коктейль Игоря «Си бриз».
   Игорь отвергал почти все предложения, твердя про «Дикий Запад», но пресса продолжала неистовствовать. «Таймс» посвятила ему целую страницу, подробно охарактеризовав его творческие принципы, между делом посетовала, что из газеты неожиданно ушел художественный критик Финли Тиббеттс. Драка на выставке, естественно, удостоилась первых страниц желтой прессы. Бульварные газеты восхваляли галантность Игоря, который отдубасил Клайва не за что-нибудь, а за непочтительные высказывания в адрес принцессы Анны. Популярность принцессы немедленно возросла, и доктор Дигсби запросил с нее удвоенную плату.
   Сенсация приобрела международный масштаб. Человек, не имеющий цены! Неслыханно! Игорь, правда, настаивал, что цена есть даже у него: если бы Накамура пригрозил отправить его обратно в Россию или навредить тем, кого он любит, он уступил бы ему картину. Но этим объяснениям не верил никто, кроме Виолы.
   Наливая чай, Виола заметила, что на автоответчике мигает лампочка. Она думала, что услышит голос Лорен, но звонил оптовый торговец репродукциями из Парижа с просьбой быстрее ему перезвонить. Виола удивилась: почему он звонит домой, а не в галерею? Она посмотрела на часы и позвонила в Париж.
   – Это Виола Лейтон. Вы мне звонили, Эгон?
   – Вам известно, что здесь уже предлагают по сходной цене репродукции картин Игоря Макарова?
   – То есть как?! Исключительные права принадлежат «Рависсан паблишинг»! Мы еще ничего не выпустили, никто не знает, что именно мы будем печатать…
   – «Артист интернэшнл» предлагает «Настоящую любовь», «Волгу», «Нет», «Зека» и «Киев», – сказал Эгон. – Они называют эти картины так уверенно, словно все уже отпечатано.
   Виола была шокирована. Кто мог узнать, что именно они собираются издавать? Насчет «Настоящей любви» еще можно было догадаться – об этой картине говорили все. Но никто, даже Райан, не знал, на какие еще картины падет выбор. Кроме нее, самого Игоря и Лорен.
   – Это пиратство, – пробормотала Виола. – Я свяжусь с…
   – Конечно, пиратство! Цены на репродукции Макарова не должны быть бросовыми. Но, как вы понимаете, всегда найдутся оптовики, которые ухватятся за эту возможность, не задавая вопросов…
   – Понимаю, – вздохнула Виола. – Спасибо за предупреждение.
   Повесив трубку, она долго сидела, не шевелясь. Все это могло перечеркнуть карьеру Игоря. Репродукции, сбываемые по бросовым ценам, отличаются низким качеством, а люди оценивают по ним творчество художника.
   Но кто мог войти в контакт с жуликами? Перебрав в уме возможных виновников, Виола поневоле остановилась на Лорен. Кого еще винить? У Игоря не было причин ставить под угрозу собственную репутацию. Оставалась одна Лорен. Но зачем это ей, вложившей в организацию выставки столько сил? Именно она после появления статьи Финли обработала членов клуба «Гручо», в результате чего они приобрели большую часть картин. Нет, обвинять Лорен было бы безумием… Устав гадать, Виола сняла трубку и набрала номер Интерпола.
 
   – Неудивительно, что этот город называют «Красным», – сказал Райан, глядя из иллюминатора двухмоторного самолета на раскинувшийся внизу Марракеш.
   – Еще бы! Здесь все красное: окрестная равнина, стены, дома, – без особого энтузиазма отозвалась Лорен.
   Если бы она знала, что пунктом назначения будет Марракеш, то не поехала бы. Уезжая отсюда с Полом, она поклялась никогда не возвращаться. И тем не менее вернулась, не устояв перед зовом любви…
   Глядя на Райана, она размышляла, правильно ли поступила. Что, если он занимается чем-то незаконным? Три дня назад они покинули Лондон, спрятавшись в кузове трейлера, идущего в Испанию. Выбравшись из трейлера под покровом ночи, они доехали до Гибралтара, прошли паспортный контроль и продолжили путь на какой-то ржавой шаланде, доставившей их в Себту. Только в самолете, на последнем этапе путешествия, Райан назвал ей конечный пункт…
   При приземлении Лорен невольно зажмурилась. «Спокойно! – приказала она себе. – Теперь Руперт Армстронг не в силах до тебя дотянуться».
   Выйдя на трап, она вдохнула знакомую смесь ароматов. Горячий воздух был сух, безоблачное небо сияло сапфировой голубизной, вершины Атласских гор все еще покрывал снег.
   – Я и забыла, как тут красиво! – Лорен прислушалась к шороху сухих пальмовых листьев, колеблемых ветром с гор.
   Райан подвел ее к побитому «Роверу» и бросил на заднее сиденье их багаж. Взмах «дворников», очистивших ветровое стекло от слоя красной пыли, – и вездеход сорвался с места, устремившись по ухабистой дороге в город.
   – Охра, – сказала Лорен, глядя в окно. – Вот цвет Марракеша! Не красный, не розовый, а именно охряный, красновато-желтый. Надо будет смешать этот оттенок красок.
   Остановившись под высокой стеной, Райан дважды подал звуковой сигнал. Куда запропастилась охрана? Она обязана караулить объект круглосуточно. Наконец из ворот появился заспанный парень, сопровождаемый здоровенными псами, и, улыбаясь Лорен, распахнул створки.
   – Надолго мы в Марракеш? – спросила Лорен. Райану послышалось напряжение в ее голосе. Неужели она принимает его за преступника?
   – На некоторое время. А что?
   Лорен ответила не сразу. Марокко навевало на нее молчаливость.
   – Мне хотелось бы увидеться с матерью. Но так, чтобы рядом не было Руперта Армстронга.
   – Ты уверена, что хочешь этого? – Райан предпочел бы, чтобы она держалась подальше от Каролины.
   – Уверена. – Он увидел в ее голубых глазах решимость. – Мне необходимо кое-что ей сказать.
   Райан не возражал бы узнать, что именно, но спрашивать не стал.
   – Можешь пригласить ее сегодня днем в «Мамунию», в кафе или…
   – Нет, лучше где-нибудь подальше от посторонних глаз. В присутствии других людей мать перестает быть собой. Всегда кого-то из себя изображает.
   – Тогда в Меллахе.
   – В еврейском квартале? Нет, мать туда ни за что не пойдет.
   – Пойдет как миленькая, если решит, что ее вызывает Ти Джи. Я знаю старый дом, в котором они встречались. – Райан загнал «Ровер» в гараж позади виллы. – Отправлю к ней гонца с запиской, и она тут же прибежит.
   – Ты уверен? Ведь прошло столько времени!
   – Каролина не изменилась. Ти Джи получил от нее десятки писем и отослал обратно невскрытыми. – Райан взял с заднего сиденья сумки. – К сожалению, я не смогу тебя сопровождать, но меня заменит Хассан.
   – Мне не нужны сопровождающие! Это касается только меня…
   – Понимаю. Но Хассан все равно пойдет с тобой. Медина – небезопасное место для одинокой женщины.

27

   Медина осталась в точности такой же, какой была, когда Лорен бродила по лабиринтам здешних улочек вместе с Полом. Впрочем, что для города, не меняющегося веками, десятилетие-другое? Под плетеными циновками, растянутыми над узкими щелями, которые играли здесь роль улиц, было нежарко и сумрачно. На углах сидели на корточках праздные мужчины, мимо, словно тени, шмыгали женщины, закутанные в платки по самые глаза.
   Райан настоял, чтобы Лорен надела такой же платок. Ей казалось, еще немного – и она скончается от жары. Вернее, от волнения. Она заставляла себя сосредоточиться на знакомых с детства картинах, звуках и запахах, чтобы не думать о предстоящей встрече.
   На площади Джамма-эль-Фна представление было в самом разгаре. Время выступления чернокожих танцоров еще не наступило, зато заклинатели змей уже вовсю морочили голову наивным американским туристам. Те увлеченно снимали на видеокамеры заклинателя, положившего себе на физиономию якобы смертельно опасную ядовитую змею. Змея цапнула его за нос – и в банку тут же посыпались монеты.
   Рядом позировал водонос в алом одеянии и в широкополой шляпе, увешанной кисточками и бубенцами. Грудь его пересекали гирлянды сверкающих серебряных кружечек, за спиной булькал бурдюк с водой. Поить предполагалось туристов, но Лорен никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них польстился на столь заманчивое предложение, и не без оснований подозревала, что первого же смельчака ждут неприятные последствия.
   В деловой части Медины, в отличие от площади, трудились не обманщики, а честные ремесленники. Внимание Лорен привлекла мастерская берберов-ткачей.
   По краям огромного ткацкого станка стояли двое мужчин, между ними бегали пятилетние малышки, распутывающие узлы. Пройдет год-другой, их пальчики станут толще, и их заменят новые девочки. Двигаясь с грацией балетных танцоров, ткачи давили на педали, заставляя челнок носиться взад-вперед, и то и дело сильно встряхивали пряжу.
   – Пора, – сказал Хассан и потянул Лорен за руку. Торопясь за своим провожатым, она мысленно сравнивала ткацкие изделия американских индейцев и африканских берберов, находя немало сходства. В последнее время берберские ковры вошли в моду, даже ее брат Пол мечтал о таком.
   – Сюда. – Хассан указал на дверь в конце темного прохода, настолько узкого, что в нем едва ли могли бы разминуться два человека.
   Хасан откинул древний засов, и дверь со скрипом приоткрылась. В дом Лорен вошла одна – ее провожатый сказал, что будет ждать неподалеку.
   Комната освещалась только коптящей керосиновой лампой: в Меллах в отличие от остальной Медины так и не провели электричество. Было очень жарко. Лорен сняла платок и огляделась. В углу угадывалась койка с тростниковой циновкой. Невозможно было себе представить, что на этом ложе ее мать и Ти Джи некогда занимались любовью… Впрочем, она никогда не понимала свою мать.
   Каролина, как всегда, явилась с опозданием. Лорен долго томилась в комнате одна, пока наконец не услышала лязг засова и душераздирающий скрип двери. Она поспешно отошла в тень.
   Войдя, мать расширила глаза, чтобы быстрее привыкнуть к полумраку. Лорен увидела саму себя, только старше на двадцать лет. На лице Каролины почти не было морщин, волосы поседели, но седина ей шла, придавая облику благородство.
   Мать театральным жестом сбросила бурнус и осталась в белом платье; в нем она казалась совсем молодой.
   – Ти Джи? – мелодично окликнула она, и Лорен вышла ей навстречу.
   – Нет, это всего лишь я.
   – Что ты здесь делаешь? – воскликнула изумленная Каролина. – И где Ти Джи?
   Лорен тщательно отрепетировала этот разговор, но при виде матери совершенно растерялась.
   – Отвечай, что здесь происходит! – нахмурилась Каролина.
   – Ты совсем не рада меня видеть, мама?
   Каролина рассеянным жестом поправила прическу. Лорен чувствовала, что она очень волнуется.
   – Я просто не ожидала тебя увидеть. Я думала…
   – Ти Джи Гриффит не хочет с тобой встречаться. Я воспользовалась запиской, чтобы заманить тебя сюда. Мне надо тебе кое-что рассказать.
   На лице Каролины появилось знакомое раздраженное выражение.
   – Что именно?
   – Тебе известна истинная причина моего бегства?
   Каролина нервно оглянулась, словно ей самой захотелось убежать.
   – Это было очень давно. Теперь это неважно.
   – Для меня важно. – Лорен вдруг стало трудно дышать, будто руки Руперта опять вцепились ей в горло. – Я уехала тогда, чтобы спастись от Руперта.
   – Не понимаю, что ты болтаешь. Если бы не деньги Руперта…
   – Отлично понимаешь! Он заставлял меня спать с ним. И ты знала, что он себе позволяет, но ничего не сделала, чтобы мне помочь. Ведь так?
 
   Пылающее марокканское солнце клонилось к западу, в воздухе повеяло прохладой. Муэдзин заливисто созывал правоверных мусульман на вечернюю молитву. Райан давно уже мерил шагами веранду. Куда подевалась Лорен?
   Охранники разложили во дворе молитвенные коврики и, повернувшись в сторону Мекки, старательно прижимались лбами к земле. Не хватало, чтобы Хассан пошел молиться в мечеть, оставив Лорен одну! В Медине случается всякое…
   Услышав телефонный звонок, Райан бросился к аппарату сам, зная, что во время молитвы этого не сделает больше никто.
   – Пригласите Райана Уэсткотта, – сказал Стирлинг в ответ на его арабское приветствие.
   – Я слушаю, – недоверчиво пробурчал Райан: он думал, что это звонит Лорен.
   – Наш подопечный летит в Лондон. Когда вы можете вернуться?
   Барзан?! Наконец-то он перешел к делу!
   – Я улетаю отсюда в полдень в пятницу.
   – Поторопитесь! Это крайний срок. – Стирлинг повесил трубку, не попрощавшись.
   Райана охватило нетерпение. Затянувшемуся ожиданию пришел конец. Если повезет, то уже через неделю он будет абсолютно свободен, а Карлос Барзан окажется там, где ему и надлежит находиться, – за тюремной решеткой.
   Впрочем, Барзан – коварный противник. Трудно подготовиться к отражению удара, когда не знаешь, где и как он будет нанесен. Оставалось надеяться, что Стирлинг знает больше, чем говорит, не доверяя телефонной связи.
   Райана удручало только то, что в Лондоне придется опять расстаться с Лорен. Кстати, где же она?
   В следующую секунду он услышал, как к воротам подъезжает машина, и облегченно перевел дух, увидав белокурую голову Лорен.
   – Прости за опоздание! После разговора с матерью я попросила Хассана отвести меня в лавку, где торгуют берберскими коврами. Пол…
   – Ты отправилась по магазинам?! Я чуть с ума не сошел от волнения, а ты, оказывается, занялась покупками!
   Лорен чмокнула его в щеку.
   – Я все равно не нашла того, что хотела.
   – Боже! Женщина и магазины!
   Лорен прижалась к нему.
   – Советую тебе привыкнуть. Я ведь терплю твое сквернословие, а ты бы мог смириться с типичными женскими пороками.
   Трудно было на нее сердиться, когда она смотрела на него невинными голубыми глазами. В кабинете Райан налил себе джину, а ей – марокканского белого вина. Ему не терпелось узнать, как прошла ее встреча с матерью, но он не задавал вопросов, считая, что она вправе ничего ему не говорить.
   – Прости, что я заставила тебя волноваться, – повторила Лорен, усевшись на диван. – Пол хочет постелить у себя в прихожей берберский ковер, а поскольку во время беседы с матерью я все думала о нем…
   – Тебе удалось узнать то, что ты хотела? – не выдержал Райан.
   Лорен тяжело вздохнула:
   – В общем, да. Правда, сперва она все отрицала, но потом призналась. Она действительно с самого начала знала, что Руперт ко мне пристает.