Страница:
— Никаких звонков я не получал.
— Однако они неоднократно пытались дозвониться до тебя.
— Я нигде надолго не задерживался.
— Они так и поняли. Поэтому решили подождать. Черт побери, после того, как они связали остальных и заперли их в кухне, один из этих уродов даже сыграл со мной в «балду». Грязный ублюдок составлял слова не по правилам и заставлял меня отвечать на них. Не могла же я спустить ему это с рук! Знаешь, сколько мне стоила эта лампа?
— Десять баксов.
— Да, но доллар в то время был долларом, не то что сейчас.
Я усмехнулся и покачал головой:
— Ладно, пошли освободим наших заложников.
Страх Бет перерос в неистовое негодование, и она рвалась окатить всех троих кипятком. Мне еле удалось отговорить ее от этого акта возмездия, заменив его на другой: Бет с наслаждением пнула каждого из них и, словно младенец, радовалась булькающим стонам, вырывавшимся из недр их побитых тел. Крамер и Стоуни не пожелали принимать участия в забаве и марать об них руки и ноги, но золотой запас шотландского виски Люси заметно поубавился, прежде чем этим двоим удалось справиться с дрожью. Мне пришлось поднажать на Стоуни и заставить его припомнить, куда он задевал письмо девчонки, и в конце концов оно обнаружилось в кармане его собственного потрепанного пиджака, который преспокойненько висел себе на спинке стула.
Девица расписала все в деталях, с указанием мест, дат и имен еще двух подружек, которые готовы были подтвердить ее слова и добавить кое-что от себя, если им гарантируется безопасность. Сама же она при необходимости соглашалась даже подтвердить все факты в суде. Теперь я имел возможность схватить братца Альфреда за задницу.
Дочитав послание, я спрятал его в карман. Старики не сводили с меня глаз, и я поблагодарил их:
— Спасибо. С меня причитается.
— Ничего нам не надо, мистер Келли, — возразил Крамер. — Если только снова увидеть, как возрождается фабрика.
— Как бы мне хотелось иметь возможность пообещать вам это, друзья мои.
— Ты же говорил, что постараешься.
— А я и стараюсь. Только старания не всегда приводят к желаемому результату.
— Но ты ведь не собираешься сдаваться?
Я кивнул.
— Даже теперь, когда у тебя за спиной топчется этот Кросс Макмиллан?
— Было бы здорово, если бы у меня за спиной топтался только этот идиот. Эти трое — только начало. Передний фланг.
— Но как только Кросс узнает о том, что здесь произошло...
— Кросс не имеет к ним никакого отношения, — прервал я его.
Они поглядели друг на друга, потом на Люси.
— Все гораздо сложнее? — поинтересовалась старая дама.
— Ты все равно не поверишь мне, сладкая моя. Смешнее всего то, что как раз это в данный момент волнует меня меньше всего, — кивнул я в сторону соседней комнаты, где трое связанных пачкали своей кровью коврик Люси. — Заботит меня только чертов Макмиллан. У него в руках власть, и он может навредить всем и каждому в этом городке, а я ничего не могу с этим поделать. У него в руках и деньги, и контрольный пакет, да и ненависти к Барринам ему не занимать. Запросто может превратить фабрику в негодную кучу старого хлама.
— Да пошел он! — скривилась Люси.
— Скажи это жителям города, у которых глаза застит сиянием суперновых звезд.
— Так что же мы все-таки станем делать с твоими приятелями?
Я растянул губы в улыбке и расслабился:
— Звоните Бенни Сачсу, пусть он приедет и заберет их. Они вломились в дом и сделали то, что сделали, — вот и все, что вам известно. У тебя есть четверо вполне надежных свидетелей, так что волноваться не о чем. Рассказ продолжат они.
— Какой рассказ?
— Все просто. Стэнли удалось развязать веревку, тот в свою очередь освободил Стоуни и Бет, и вы все вместе повергли неприятеля.
— Мы?! — пропищал безмерно удивленный Крамер.
— Ясное дело, кто же еще? — безапелляционно заявил я. — Эти парни не посмеют и рта раскрыть против. Послушайте меня, сделайте так, как я вам говорю.
Люси долго прожила на этом свете и немало повидала. Такую вокруг пальца не проведешь. Глаза ее превратились в узенькие щелочки, а зрачки — в сканеры, с легкостью читающие в моем мозгу. Я не стал отводить взгляда и позволил ей завершить оценку.
— Ладно, Дог. Так и сделаем. — Теперь в ее голосе сквозило удовлетворение.
Люси направилась к телефону звонить Сачсу, а Стэнли Крамер пошел проводить меня до дверей. Я уже открыл ее и сделал шаг за порог, когда он взял меня за руку. Старик стоял в тени, и выражение его лица разглядеть не представлялось возможным, но в голосе зазвучали странные нотки:
— Ты особо не переживай по поводу этого молокососа Кросса, мистер Келли.
— Почему же, Стэн?
— Потому что переживания отнимают слишком много времени, и его совсем не остается ни для чего другого. Вот увидишь.
— Рад, что на свете есть еще один оптимист, — улыбнулся я.
В спину бил упрямый дождик. Подняв воротник и стараясь держаться в тени, я проскользнул к окружающим главное здание кустам и под их прикрытием попытался разыскать старый служебный вход. Дверью пользовались крайне редко, петли заскрипели, нехотя уступая моим усилиям, гулкое эхо пошло гулять по пустым коридорам. Я уж и забыл, когда в последний раз мне приходилось пользоваться этой дорогой, к тому же здание с тех пор не раз перестраивалось, так что несколько минут я просто стоял и смотрел по сторонам, пытаясь сориентироваться, затем направился мимо темных офисов к фойе.
На другой стороне, в кабинете, который снимала кинокомпания «С.С. Кейбл продакшнз», мелькнула такая знакомая аппетитная спинка маленькой блондиночки. Девушка склонилась над регистрационными записями и была настолько погружена в изучение карточек, что не замечала ничего вокруг. Я потихонечку пересек холл и встал у двери, наслаждаясь зрелищем. Сквозь небрежно забранные волосы пробивались лучики света, и вокруг прекрасной головки сиял нимб.
— Привет, красотка! — небрежно бросил я.
Шарон подпрыгнула, резко обернулась вокруг, чтобы поглядеть, кто это, и карточки потоком хлынули на пол. У бедняжки перехватило дыхание.
— Дог! — Ее возмущению не было предела. — Черт, никогда больше так не делай! — Потом взгляд ее упал на мое лицо, глаза полезли на лоб, и прошло несколько минут, прежде чем она снова сумела обрести дар речи. — Что с тобой случилось?
— Да так, проблемы. Ничего нового. Ничего неожиданного.
Она подошла ко мне и позволила обнять себя, крепко-накрепко вцепившись пальцами в мои бицепсы.
— О, Дог! Черт бы тебя побрал, Дог!
— Спокойно, куколка. Со мной все в порядке. — Я отстранил ее от себя и, подставив под подбородок ладонь, поднял ее лицо. — Война состоит из отдельных битв, малышка. Эту я только что выиграл.
У нее вырвался нервный смешок, и Шарон смахнула слезы с глаз.
— И само собой, подробности мне узнавать не полагается, так ведь?
— Какая же ты догадливая! — Я захлопнул дверь, закрыл ее на замок и проверил, плотно ли закрыты венецианские ставни. — Нашла что-нибудь?
— Абсолютно ничего. — Шарон взяла меня за руку и подвела к столу. — Я дважды проверила всех, кого нанимали в «Кейбл», и никого подходящего не обнаружила. Я, конечно, не детектив, но, как работать с персоналом, знаю. Каждый из наших чист, словно младенец.
Она почувствовала, как разочарование захлестнуло меня, словно цунами. Это ужасающее чувство вонзилось в мой мозг, словно стрела, и не давало здраво поглядеть на ситуацию. Я стал похож на привязанную к палке козу, которая все ходит и ходит кругами и никак не может подойти с сочной траве или пятится назад, все сильнее и сильнее натягивая веревку в бесплодных попытках убежать от наступающего на нее тигра.
— Но у меня возникла другая идея, — донесся до меня голосок Шарон.
Я был настолько раздосадован, что мой мозг не желал воспринимать ее слова. В конце концов информация сумела все-таки просочиться через воздвигнутую преграду, я повернул голову и поглядел на свою помощницу.
— На фабрике ведь тоже нанимали народ. Я пошла в отдел кадров и попросила девушку показать мне их личные дела, сославшись на то, что нам могут в срочном порядке понадобиться определенные типажи. Времени у меня было немного, поэтому я взяла на заметку только тех, кому шестьдесят пять или около того. Людей старше этого возраста на «Баррин» нету. Потом час просидела на телефоне, проверила их личности, и в итоге осталось только трое, которых я назвала бы «никто ниоткуда». Каждый из них ссылался на прежнее место работы, но в двух местах сказали, что такие у них никогда не числились, а третий указал предприятие, которого вообще не существует в природе.
— Что за предприятие?
Она сказала, и волна разочарования отступила назад. Я снова обрел возможность нормально соображать.
— Адрес имеется?
Шарон взяла со стола карточку и протянула ее мне.
— Шерман, 901. Знаешь, где это?
— Да. Я знаю, где это.
— Только не говори, что я не могу отправиться с тобой.
— Нет... как я могу? Ты заслужила эту поездку.
Она сделала шаг назад и подозрительно поглядела на меня:
— Что-то ты больно легко согласился. Мне это не нравится.
— Это обеспечит тебе идеальный повод для отказа от взятых на себя ранее обязательств, котенок. — В голосе моем слышалась безмерная усталость.
— Что?
— Не обращай внимания. Потом поймешь, что я имею в виду.
Когда-то в детстве я играл на улице в стикболл и свалился с тележки. Теперь ту дорогу замостили, а тогда она представляла собой окаменевшие куски грязи, в центре — колея, набитая бесчисленными железными колесами конок и грузовиков. В то время между обочиной и тротуаром зажигали газовые фонари, и мы, бывало, висли на их поперечных перекладинах, словно обезьяны, желая покрасоваться перед девчонками. Оказалось, что все здесь осталось почти по-прежнему. По крайней мере, светлее не стало, грязные до предела уличные фонари еле-еле освещали сами себя. Я медленно катил вдоль тротуара, вглядываясь в номера домов, остановился у старого, разваливающегося на глазах дощатого здания с цифрами 901 на второй ступеньке крыльца, заглушил мотор и выбрался из салона автомобиля. Шарон молча последовала моему примеру, затем взяла меня под руку и крепко прижалась. Пальцы ее судорожно сжимались, ногти впились мне в кожу, ладонь стала горячей и влажной. Я нажал на звонок и стал ждать ответа.
Никакой реакции. Я снова принялся терзать кнопку, потом еще, и, когда я уже в четвертый раз поднял руку и потянулся к звонку, из темного угла крыльца послышался голос:
— Где это тебя так долго носило, Дог? — проговорил он.
— Феррис, — прошептал я. — Твой бизнес не особо популярен в этих краях, друг мой.
— Но продукт-то высшего качества, его легко упаковать, легко распространять, спрос на него просто невероятен, а доход потрясает воображение.
Да, Феррис был далеко не молод, но надо признать, годы пощадили его. Все его старческие замашки — сплошная показуха, игра на публику, и он улыбнулся, когда понял, что я раскусил его, и перестал кривляться. Волосы его поредели и поседели, одежда старомодная и поношенная, но под потрепанной тканью играли крепкие мускулы, и это означало, что от старых привычек не так-то уж легко избавиться, и он продолжал упорно поддерживать идеальную физическую форму, даже если теперь в этом не было особой нужды.
Я представил ему Шарон, и он поздоровался с ней, потирая ладонью шею: старый условный знак, который означал, что он должен поподробнее узнать, кто она такая и насколько эта девица надежна, прежде чем он скажет еще хоть слово, а тем более перейдет прямо к делу. Если я попал под пресс и она играла на противоположной стороне, он был готов захлопнуть свою собственную ловушку и давал мне шанс убраться подальше с линии огня.
— Браво, приятель, — припомнил я старый отзыв и увидел, как хозяин расслабился. — Она на моей стороне. Помогает, чем может, — объяснил я.
— Ясно, — ответил он. — Времена меняются, но на самом-то деле все остается по-прежнему. Как там гласит французская поговорка?
— Чем больше перемен, тем больше все остается неизменным, — напомнил ему я. — А я уж было думал, что ты отправился на тот свет, Феррис.
— Пока на тот свет отправились только мои развлечения. Однажды утром я проснулся и решил, что мир не стоит ни того, чтобы его спасать, ни того, чтобы его разрушать. Ход времени настолько однообразен, что и ненависть, и любовь превратились в рутину и не вызывают ничего, кроме зевоты.
— Тогда к чему этот шаг назад? Зачем ты вернулся?
Феррис уселся в кресло и откинулся назад, поношенный твидовый пиджак распахнулся, приоткрыв пару пушек, которые он носил на каждом боку. "Хорошо подобранная пристрелянная пара немецких девятимиллиметровых стволов «П-38», — припомнил я.
— Есть на то несколько причин, — ответил он, вперившись в меня похожими на коричневые ягодки глазами, будто вознамерился просверлить во мне дыру. — Во-первых, я твой должник еще с тех времен, когда ты загородил меня собой и принял пулю на себя во время последней операции в Берлине. А во-вторых, чистой воды любопытство. Хотел проверить, как поведет себя профессионал в отставке, когда на него наедут.
— Хорош пудрить мне мозги, Феррис. — Как я ни старался, скрыть ледяные нотки в голосе мне не удалось.
Он кивнул, в карих ягодках глаз заблестели смешинки.
— А тебе, мальчик мой, по-прежнему палец в рот не клади. Не стоило тебе уходить в отставку. Вот и третья причина. Мир загажен до предела и скоро скончается от собственной вони. Мы можем очищать сточные воды, нахлобучить фильтры на выхлопные трубы, вернуться к многоразовым бутылкам, но никто не может запретить нам справлять нужду. Как гадили, так и будем гадить. Я тут подумал, что, может, ты сумеешь хотя бы попытаться остановить этот процесс.
— И давно ты заинтересовался проблемами экологии?
— С тех самых пор, когда один молодой человек, которого я хорошо знал и самолично тренировал, сказал мне, что ему предстоит сопровождать в Штаты многомиллионный груз героина. Мы предприняли все необходимые меры предосторожности, но их все равно оказалось недостаточно, и его шлепнули в ресторане Марселя.
— А крайним почему-то оказался я.
— По-другому и быть не могло, мальчик мой. Я изо всех сил постарался, чтобы все подозрения пали на тебя, но, поскольку у тебя есть имя, я все же решил передать тебе все козыри, и теперь ты имеешь возможность получить это дерьмо с доставкой на дом. Сам я уже слишком стар для подобных игр и развлечений, а деньги больше не значат для меня ровным счетом ничего. А ты еще достаточно молод, сумеешь правильно распорядиться подарком. — Феррис бросил насмешливый взгляд на Шарон. — Если, конечно, ты на самом деле не вышел из игры.
Я был готов прихлопнуть старого идиота прямо на месте, но одно забавное приключение все еще ждало нас впереди, так что я сумел обнажить зубы в натянутой улыбке:
— Вышел-то я вышел, но, скажем так, меня пригласили для консультации, и пришлось временно вернуться. Ты лучше вот что скажи... как тебе удалось найти меня?
— Да ты и не прятался, сынок. Наследил будь здоров. Глупо, правда?
— Я об этом даже и не задумывался.
— И все же тебе удалось провести остальных. Стервятникам понадобилось немало сил и времени, чтобы напасть на твой след, — радостно закудахтал он. — Ну и заварушку ты устроил с Брайди Греком и Маркхамом в главных ролях!
— Я их не убивал.
Он снова захихикал, постукивая по ручке кресла:
— Знаю, знаю, но все остальные — твоих рук дело, не так ли?
Не было никакой надобности отвечать на этот риторический вопрос. Ему и так было все известно.
— Кто же остался, Дог? — Этот ответ он тоже знал, но хотел, чтобы я сам назвал имя.
— Арнольд Белл, — порадовал я старика.
— Он из новеньких, Дог. Слышал, что он даже тебя превзошел, в твои самые лучшие времена. Ему заплатили вперед, а он один из тех сумасшедших, которые отдаются работе с головой. Своего рода трудоголик, — хрюкнул он от удовольствия. — Ты для него — самый большой вызов, и после того, как он покончит с тобой, он станет королем в своей сфере. На смену Туркам и Ле Флерам придут другие, но Арнольд Белл незаменим, и всем им не обойтись без него. Нужно же и своих держать в узде, и чужаков не подпускать, а то империя рухнет, как карточный домик. В настоящий момент главную угрозу для них представляешь ты, так что они предприняли все меры, чтобы операция по твоему устранению прошла успешно. Пока ты жив и свободно разгуливаешь по миру, они не смогут спать спокойно. Он — лучший стрелок из всех, кого являла на свет наша Земля, и все преимущества на его стороне.
— Думаешь, ему удастся прищучить меня?
— Вне всякого сомнения. Ты же сам знаешь правила игры. Те, кто рвутся вперед по служебной лестнице, всегда спихивают тех, кто собирается соскочить.
— Тогда к чему весь этот цирк?
— Время от времени старикам требуется освежить свою память, а для этого надо обернуться назад. В моем возрасте мне ничего другого уже и не остается. Жаль вот только, что не удастся стать свидетелем финальной сцены этой замысловатой драмы. Неплохая должна быть схватка! Настоящее кровавое месиво! Может, я и засомневался бы в том, на чьей стороне преимущество, если бы ты сумел найти меня немного раньше, друг мой. Но ты тормозишь, приятель. Прежние рефлексы вроде бы на месте, только вот компьютер растерял всю свою скорость и теперь не в состоянии достаточно быстро обрабатывать информацию. Старых псов усыпляют, сынок. Шприц уже готов.
— Можно хоть тявкнуть последний разок? — спросил я.
— Даже гавкнуть или зарычать, если так хочется, — кивнул Феррис.
— Премного благодарен. Где товар?
— В старом фургоне на заднем дворе. Только не спрашивай меня, как мне удалось протащить все это сюда и как я собираюсь вернуться. Настанет время, и каждый сможет прочитать об этом в моей автобиографии. — Он полез в карман, выудил оттуда ключ зажигания и бросил его мне. — Как ты сам говаривал, настало твое время, малыш.
Фургон прятался в тени здания, и если кому-нибудь взбрело бы в голову проникнуть внутрь, то ему пришлось бы, словно простому вору, вручную отрывать старые доски и взламывать двери. Видавшее виды армейское одеяло закрывало собой дырки в сиденьях, окошко в кабине со стороны водителя отсутствовало. Ключ зажигания подошел к задней двери, и когда мы распахнули ее, то в неверном мерцающем свете спички нашему взору предстал великолепный гроб орехового дерева. Шарон судорожно вдохнула и вцепилась в мою руку. Я аккуратненько оторвал ее от себя, полез внутрь и сломал защелку на крышке. Лицо моей спутницы бледным овалом выделялось во мраке ночи, и, пока я проделывал эти нехитрые процедуры, лихорадочно блестевшие глаза ловили каждое мое движение. Я откинул крышку и заглянул в это обитое белым сатином чрево последнего приюта.
— Дог... — еле слышно выдохнула она.
— Самый внушительный труп на свете, детка. Да здесь достаточно героина, чтобы вызвать передозировку всех нариков Нью-Йорка. — Я захлопнул крышку и вылез из фургона.
— Дог... — ужаснулась она. — Героин?
— С большой "Г".
— Твой?!
— До последней крошки. Миллионы и миллионы долларов, и все мое.
Мне не надо было смотреть на нее, чтобы узнать, что ее лицо перекосилось от отвращения.
— Что ты собираешься со всем этим делать? — с ненавистью в голосе прошипела она.
— Продать, детка, что же еще? — сказал я.
На этот раз она побрезговала даже прикоснуться ко мне, только сделала шаг назад и слилась с тенями. Очень спокойно и очень буднично она произнесла:
— Мне кажется, что я ненавижу тебя, Дог.
— Это хорошо, потому что тебе не понять, какую цену я собираюсь взять за этот товар.
— Это-то я как раз понимаю. Надо было раньше тебя послушаться. Мир действительно стал бы лучше и чище без таких людей, как ты.
— Тогда держись поблизости, чтобы лично убедиться, что хотя бы один из них умрет.
— Именно так я и намереваюсь поступить, Дог. Именно этого ты и добивался, не так ли?
У меня все внутри перевернулось, но мне пришлось пройти до самого конца.
— Да.
Я оглянулся вокруг, пытаясь найти взглядом Ферриса или хотя бы услышать его сардоническое кудахтанье, призванное изображать смех.
Но Феррис исчез, растворился в прошлом, оставив меня наедине со своим чудовищным подарком.
Глава 23
— Однако они неоднократно пытались дозвониться до тебя.
— Я нигде надолго не задерживался.
— Они так и поняли. Поэтому решили подождать. Черт побери, после того, как они связали остальных и заперли их в кухне, один из этих уродов даже сыграл со мной в «балду». Грязный ублюдок составлял слова не по правилам и заставлял меня отвечать на них. Не могла же я спустить ему это с рук! Знаешь, сколько мне стоила эта лампа?
— Десять баксов.
— Да, но доллар в то время был долларом, не то что сейчас.
Я усмехнулся и покачал головой:
— Ладно, пошли освободим наших заложников.
Страх Бет перерос в неистовое негодование, и она рвалась окатить всех троих кипятком. Мне еле удалось отговорить ее от этого акта возмездия, заменив его на другой: Бет с наслаждением пнула каждого из них и, словно младенец, радовалась булькающим стонам, вырывавшимся из недр их побитых тел. Крамер и Стоуни не пожелали принимать участия в забаве и марать об них руки и ноги, но золотой запас шотландского виски Люси заметно поубавился, прежде чем этим двоим удалось справиться с дрожью. Мне пришлось поднажать на Стоуни и заставить его припомнить, куда он задевал письмо девчонки, и в конце концов оно обнаружилось в кармане его собственного потрепанного пиджака, который преспокойненько висел себе на спинке стула.
Девица расписала все в деталях, с указанием мест, дат и имен еще двух подружек, которые готовы были подтвердить ее слова и добавить кое-что от себя, если им гарантируется безопасность. Сама же она при необходимости соглашалась даже подтвердить все факты в суде. Теперь я имел возможность схватить братца Альфреда за задницу.
Дочитав послание, я спрятал его в карман. Старики не сводили с меня глаз, и я поблагодарил их:
— Спасибо. С меня причитается.
— Ничего нам не надо, мистер Келли, — возразил Крамер. — Если только снова увидеть, как возрождается фабрика.
— Как бы мне хотелось иметь возможность пообещать вам это, друзья мои.
— Ты же говорил, что постараешься.
— А я и стараюсь. Только старания не всегда приводят к желаемому результату.
— Но ты ведь не собираешься сдаваться?
Я кивнул.
— Даже теперь, когда у тебя за спиной топчется этот Кросс Макмиллан?
— Было бы здорово, если бы у меня за спиной топтался только этот идиот. Эти трое — только начало. Передний фланг.
— Но как только Кросс узнает о том, что здесь произошло...
— Кросс не имеет к ним никакого отношения, — прервал я его.
Они поглядели друг на друга, потом на Люси.
— Все гораздо сложнее? — поинтересовалась старая дама.
— Ты все равно не поверишь мне, сладкая моя. Смешнее всего то, что как раз это в данный момент волнует меня меньше всего, — кивнул я в сторону соседней комнаты, где трое связанных пачкали своей кровью коврик Люси. — Заботит меня только чертов Макмиллан. У него в руках власть, и он может навредить всем и каждому в этом городке, а я ничего не могу с этим поделать. У него в руках и деньги, и контрольный пакет, да и ненависти к Барринам ему не занимать. Запросто может превратить фабрику в негодную кучу старого хлама.
— Да пошел он! — скривилась Люси.
— Скажи это жителям города, у которых глаза застит сиянием суперновых звезд.
— Так что же мы все-таки станем делать с твоими приятелями?
Я растянул губы в улыбке и расслабился:
— Звоните Бенни Сачсу, пусть он приедет и заберет их. Они вломились в дом и сделали то, что сделали, — вот и все, что вам известно. У тебя есть четверо вполне надежных свидетелей, так что волноваться не о чем. Рассказ продолжат они.
— Какой рассказ?
— Все просто. Стэнли удалось развязать веревку, тот в свою очередь освободил Стоуни и Бет, и вы все вместе повергли неприятеля.
— Мы?! — пропищал безмерно удивленный Крамер.
— Ясное дело, кто же еще? — безапелляционно заявил я. — Эти парни не посмеют и рта раскрыть против. Послушайте меня, сделайте так, как я вам говорю.
Люси долго прожила на этом свете и немало повидала. Такую вокруг пальца не проведешь. Глаза ее превратились в узенькие щелочки, а зрачки — в сканеры, с легкостью читающие в моем мозгу. Я не стал отводить взгляда и позволил ей завершить оценку.
— Ладно, Дог. Так и сделаем. — Теперь в ее голосе сквозило удовлетворение.
Люси направилась к телефону звонить Сачсу, а Стэнли Крамер пошел проводить меня до дверей. Я уже открыл ее и сделал шаг за порог, когда он взял меня за руку. Старик стоял в тени, и выражение его лица разглядеть не представлялось возможным, но в голосе зазвучали странные нотки:
— Ты особо не переживай по поводу этого молокососа Кросса, мистер Келли.
— Почему же, Стэн?
— Потому что переживания отнимают слишком много времени, и его совсем не остается ни для чего другого. Вот увидишь.
— Рад, что на свете есть еще один оптимист, — улыбнулся я.
* * *
Ночные огни вокруг фабрики, тускло сиявшие сквозь завесу дождя, превратились в маленькие расплывчатые кружочки. К западу от основных производственных корпусов фабрики все платформы и трейлеры были тщательно закрыты, брезентовые тенты застегнуты, и только из передвижной каморки сторожа доносились бормотание телевизора и веселые подвыпившие голоса и смешки.В спину бил упрямый дождик. Подняв воротник и стараясь держаться в тени, я проскользнул к окружающим главное здание кустам и под их прикрытием попытался разыскать старый служебный вход. Дверью пользовались крайне редко, петли заскрипели, нехотя уступая моим усилиям, гулкое эхо пошло гулять по пустым коридорам. Я уж и забыл, когда в последний раз мне приходилось пользоваться этой дорогой, к тому же здание с тех пор не раз перестраивалось, так что несколько минут я просто стоял и смотрел по сторонам, пытаясь сориентироваться, затем направился мимо темных офисов к фойе.
На другой стороне, в кабинете, который снимала кинокомпания «С.С. Кейбл продакшнз», мелькнула такая знакомая аппетитная спинка маленькой блондиночки. Девушка склонилась над регистрационными записями и была настолько погружена в изучение карточек, что не замечала ничего вокруг. Я потихонечку пересек холл и встал у двери, наслаждаясь зрелищем. Сквозь небрежно забранные волосы пробивались лучики света, и вокруг прекрасной головки сиял нимб.
— Привет, красотка! — небрежно бросил я.
Шарон подпрыгнула, резко обернулась вокруг, чтобы поглядеть, кто это, и карточки потоком хлынули на пол. У бедняжки перехватило дыхание.
— Дог! — Ее возмущению не было предела. — Черт, никогда больше так не делай! — Потом взгляд ее упал на мое лицо, глаза полезли на лоб, и прошло несколько минут, прежде чем она снова сумела обрести дар речи. — Что с тобой случилось?
— Да так, проблемы. Ничего нового. Ничего неожиданного.
Она подошла ко мне и позволила обнять себя, крепко-накрепко вцепившись пальцами в мои бицепсы.
— О, Дог! Черт бы тебя побрал, Дог!
— Спокойно, куколка. Со мной все в порядке. — Я отстранил ее от себя и, подставив под подбородок ладонь, поднял ее лицо. — Война состоит из отдельных битв, малышка. Эту я только что выиграл.
У нее вырвался нервный смешок, и Шарон смахнула слезы с глаз.
— И само собой, подробности мне узнавать не полагается, так ведь?
— Какая же ты догадливая! — Я захлопнул дверь, закрыл ее на замок и проверил, плотно ли закрыты венецианские ставни. — Нашла что-нибудь?
— Абсолютно ничего. — Шарон взяла меня за руку и подвела к столу. — Я дважды проверила всех, кого нанимали в «Кейбл», и никого подходящего не обнаружила. Я, конечно, не детектив, но, как работать с персоналом, знаю. Каждый из наших чист, словно младенец.
Она почувствовала, как разочарование захлестнуло меня, словно цунами. Это ужасающее чувство вонзилось в мой мозг, словно стрела, и не давало здраво поглядеть на ситуацию. Я стал похож на привязанную к палке козу, которая все ходит и ходит кругами и никак не может подойти с сочной траве или пятится назад, все сильнее и сильнее натягивая веревку в бесплодных попытках убежать от наступающего на нее тигра.
— Но у меня возникла другая идея, — донесся до меня голосок Шарон.
Я был настолько раздосадован, что мой мозг не желал воспринимать ее слова. В конце концов информация сумела все-таки просочиться через воздвигнутую преграду, я повернул голову и поглядел на свою помощницу.
— На фабрике ведь тоже нанимали народ. Я пошла в отдел кадров и попросила девушку показать мне их личные дела, сославшись на то, что нам могут в срочном порядке понадобиться определенные типажи. Времени у меня было немного, поэтому я взяла на заметку только тех, кому шестьдесят пять или около того. Людей старше этого возраста на «Баррин» нету. Потом час просидела на телефоне, проверила их личности, и в итоге осталось только трое, которых я назвала бы «никто ниоткуда». Каждый из них ссылался на прежнее место работы, но в двух местах сказали, что такие у них никогда не числились, а третий указал предприятие, которого вообще не существует в природе.
— Что за предприятие?
Она сказала, и волна разочарования отступила назад. Я снова обрел возможность нормально соображать.
— Адрес имеется?
Шарон взяла со стола карточку и протянула ее мне.
— Шерман, 901. Знаешь, где это?
— Да. Я знаю, где это.
— Только не говори, что я не могу отправиться с тобой.
— Нет... как я могу? Ты заслужила эту поездку.
Она сделала шаг назад и подозрительно поглядела на меня:
— Что-то ты больно легко согласился. Мне это не нравится.
— Это обеспечит тебе идеальный повод для отказа от взятых на себя ранее обязательств, котенок. — В голосе моем слышалась безмерная усталость.
— Что?
— Не обращай внимания. Потом поймешь, что я имею в виду.
Когда-то в детстве я играл на улице в стикболл и свалился с тележки. Теперь ту дорогу замостили, а тогда она представляла собой окаменевшие куски грязи, в центре — колея, набитая бесчисленными железными колесами конок и грузовиков. В то время между обочиной и тротуаром зажигали газовые фонари, и мы, бывало, висли на их поперечных перекладинах, словно обезьяны, желая покрасоваться перед девчонками. Оказалось, что все здесь осталось почти по-прежнему. По крайней мере, светлее не стало, грязные до предела уличные фонари еле-еле освещали сами себя. Я медленно катил вдоль тротуара, вглядываясь в номера домов, остановился у старого, разваливающегося на глазах дощатого здания с цифрами 901 на второй ступеньке крыльца, заглушил мотор и выбрался из салона автомобиля. Шарон молча последовала моему примеру, затем взяла меня под руку и крепко прижалась. Пальцы ее судорожно сжимались, ногти впились мне в кожу, ладонь стала горячей и влажной. Я нажал на звонок и стал ждать ответа.
Никакой реакции. Я снова принялся терзать кнопку, потом еще, и, когда я уже в четвертый раз поднял руку и потянулся к звонку, из темного угла крыльца послышался голос:
— Где это тебя так долго носило, Дог? — проговорил он.
— Феррис, — прошептал я. — Твой бизнес не особо популярен в этих краях, друг мой.
— Но продукт-то высшего качества, его легко упаковать, легко распространять, спрос на него просто невероятен, а доход потрясает воображение.
Да, Феррис был далеко не молод, но надо признать, годы пощадили его. Все его старческие замашки — сплошная показуха, игра на публику, и он улыбнулся, когда понял, что я раскусил его, и перестал кривляться. Волосы его поредели и поседели, одежда старомодная и поношенная, но под потрепанной тканью играли крепкие мускулы, и это означало, что от старых привычек не так-то уж легко избавиться, и он продолжал упорно поддерживать идеальную физическую форму, даже если теперь в этом не было особой нужды.
Я представил ему Шарон, и он поздоровался с ней, потирая ладонью шею: старый условный знак, который означал, что он должен поподробнее узнать, кто она такая и насколько эта девица надежна, прежде чем он скажет еще хоть слово, а тем более перейдет прямо к делу. Если я попал под пресс и она играла на противоположной стороне, он был готов захлопнуть свою собственную ловушку и давал мне шанс убраться подальше с линии огня.
— Браво, приятель, — припомнил я старый отзыв и увидел, как хозяин расслабился. — Она на моей стороне. Помогает, чем может, — объяснил я.
— Ясно, — ответил он. — Времена меняются, но на самом-то деле все остается по-прежнему. Как там гласит французская поговорка?
— Чем больше перемен, тем больше все остается неизменным, — напомнил ему я. — А я уж было думал, что ты отправился на тот свет, Феррис.
— Пока на тот свет отправились только мои развлечения. Однажды утром я проснулся и решил, что мир не стоит ни того, чтобы его спасать, ни того, чтобы его разрушать. Ход времени настолько однообразен, что и ненависть, и любовь превратились в рутину и не вызывают ничего, кроме зевоты.
— Тогда к чему этот шаг назад? Зачем ты вернулся?
Феррис уселся в кресло и откинулся назад, поношенный твидовый пиджак распахнулся, приоткрыв пару пушек, которые он носил на каждом боку. "Хорошо подобранная пристрелянная пара немецких девятимиллиметровых стволов «П-38», — припомнил я.
— Есть на то несколько причин, — ответил он, вперившись в меня похожими на коричневые ягодки глазами, будто вознамерился просверлить во мне дыру. — Во-первых, я твой должник еще с тех времен, когда ты загородил меня собой и принял пулю на себя во время последней операции в Берлине. А во-вторых, чистой воды любопытство. Хотел проверить, как поведет себя профессионал в отставке, когда на него наедут.
— Хорош пудрить мне мозги, Феррис. — Как я ни старался, скрыть ледяные нотки в голосе мне не удалось.
Он кивнул, в карих ягодках глаз заблестели смешинки.
— А тебе, мальчик мой, по-прежнему палец в рот не клади. Не стоило тебе уходить в отставку. Вот и третья причина. Мир загажен до предела и скоро скончается от собственной вони. Мы можем очищать сточные воды, нахлобучить фильтры на выхлопные трубы, вернуться к многоразовым бутылкам, но никто не может запретить нам справлять нужду. Как гадили, так и будем гадить. Я тут подумал, что, может, ты сумеешь хотя бы попытаться остановить этот процесс.
— И давно ты заинтересовался проблемами экологии?
— С тех самых пор, когда один молодой человек, которого я хорошо знал и самолично тренировал, сказал мне, что ему предстоит сопровождать в Штаты многомиллионный груз героина. Мы предприняли все необходимые меры предосторожности, но их все равно оказалось недостаточно, и его шлепнули в ресторане Марселя.
— А крайним почему-то оказался я.
— По-другому и быть не могло, мальчик мой. Я изо всех сил постарался, чтобы все подозрения пали на тебя, но, поскольку у тебя есть имя, я все же решил передать тебе все козыри, и теперь ты имеешь возможность получить это дерьмо с доставкой на дом. Сам я уже слишком стар для подобных игр и развлечений, а деньги больше не значат для меня ровным счетом ничего. А ты еще достаточно молод, сумеешь правильно распорядиться подарком. — Феррис бросил насмешливый взгляд на Шарон. — Если, конечно, ты на самом деле не вышел из игры.
Я был готов прихлопнуть старого идиота прямо на месте, но одно забавное приключение все еще ждало нас впереди, так что я сумел обнажить зубы в натянутой улыбке:
— Вышел-то я вышел, но, скажем так, меня пригласили для консультации, и пришлось временно вернуться. Ты лучше вот что скажи... как тебе удалось найти меня?
— Да ты и не прятался, сынок. Наследил будь здоров. Глупо, правда?
— Я об этом даже и не задумывался.
— И все же тебе удалось провести остальных. Стервятникам понадобилось немало сил и времени, чтобы напасть на твой след, — радостно закудахтал он. — Ну и заварушку ты устроил с Брайди Греком и Маркхамом в главных ролях!
— Я их не убивал.
Он снова захихикал, постукивая по ручке кресла:
— Знаю, знаю, но все остальные — твоих рук дело, не так ли?
Не было никакой надобности отвечать на этот риторический вопрос. Ему и так было все известно.
— Кто же остался, Дог? — Этот ответ он тоже знал, но хотел, чтобы я сам назвал имя.
— Арнольд Белл, — порадовал я старика.
— Он из новеньких, Дог. Слышал, что он даже тебя превзошел, в твои самые лучшие времена. Ему заплатили вперед, а он один из тех сумасшедших, которые отдаются работе с головой. Своего рода трудоголик, — хрюкнул он от удовольствия. — Ты для него — самый большой вызов, и после того, как он покончит с тобой, он станет королем в своей сфере. На смену Туркам и Ле Флерам придут другие, но Арнольд Белл незаменим, и всем им не обойтись без него. Нужно же и своих держать в узде, и чужаков не подпускать, а то империя рухнет, как карточный домик. В настоящий момент главную угрозу для них представляешь ты, так что они предприняли все меры, чтобы операция по твоему устранению прошла успешно. Пока ты жив и свободно разгуливаешь по миру, они не смогут спать спокойно. Он — лучший стрелок из всех, кого являла на свет наша Земля, и все преимущества на его стороне.
— Думаешь, ему удастся прищучить меня?
— Вне всякого сомнения. Ты же сам знаешь правила игры. Те, кто рвутся вперед по служебной лестнице, всегда спихивают тех, кто собирается соскочить.
— Тогда к чему весь этот цирк?
— Время от времени старикам требуется освежить свою память, а для этого надо обернуться назад. В моем возрасте мне ничего другого уже и не остается. Жаль вот только, что не удастся стать свидетелем финальной сцены этой замысловатой драмы. Неплохая должна быть схватка! Настоящее кровавое месиво! Может, я и засомневался бы в том, на чьей стороне преимущество, если бы ты сумел найти меня немного раньше, друг мой. Но ты тормозишь, приятель. Прежние рефлексы вроде бы на месте, только вот компьютер растерял всю свою скорость и теперь не в состоянии достаточно быстро обрабатывать информацию. Старых псов усыпляют, сынок. Шприц уже готов.
— Можно хоть тявкнуть последний разок? — спросил я.
— Даже гавкнуть или зарычать, если так хочется, — кивнул Феррис.
— Премного благодарен. Где товар?
— В старом фургоне на заднем дворе. Только не спрашивай меня, как мне удалось протащить все это сюда и как я собираюсь вернуться. Настанет время, и каждый сможет прочитать об этом в моей автобиографии. — Он полез в карман, выудил оттуда ключ зажигания и бросил его мне. — Как ты сам говаривал, настало твое время, малыш.
Фургон прятался в тени здания, и если кому-нибудь взбрело бы в голову проникнуть внутрь, то ему пришлось бы, словно простому вору, вручную отрывать старые доски и взламывать двери. Видавшее виды армейское одеяло закрывало собой дырки в сиденьях, окошко в кабине со стороны водителя отсутствовало. Ключ зажигания подошел к задней двери, и когда мы распахнули ее, то в неверном мерцающем свете спички нашему взору предстал великолепный гроб орехового дерева. Шарон судорожно вдохнула и вцепилась в мою руку. Я аккуратненько оторвал ее от себя, полез внутрь и сломал защелку на крышке. Лицо моей спутницы бледным овалом выделялось во мраке ночи, и, пока я проделывал эти нехитрые процедуры, лихорадочно блестевшие глаза ловили каждое мое движение. Я откинул крышку и заглянул в это обитое белым сатином чрево последнего приюта.
— Дог... — еле слышно выдохнула она.
— Самый внушительный труп на свете, детка. Да здесь достаточно героина, чтобы вызвать передозировку всех нариков Нью-Йорка. — Я захлопнул крышку и вылез из фургона.
— Дог... — ужаснулась она. — Героин?
— С большой "Г".
— Твой?!
— До последней крошки. Миллионы и миллионы долларов, и все мое.
Мне не надо было смотреть на нее, чтобы узнать, что ее лицо перекосилось от отвращения.
— Что ты собираешься со всем этим делать? — с ненавистью в голосе прошипела она.
— Продать, детка, что же еще? — сказал я.
На этот раз она побрезговала даже прикоснуться ко мне, только сделала шаг назад и слилась с тенями. Очень спокойно и очень буднично она произнесла:
— Мне кажется, что я ненавижу тебя, Дог.
— Это хорошо, потому что тебе не понять, какую цену я собираюсь взять за этот товар.
— Это-то я как раз понимаю. Надо было раньше тебя послушаться. Мир действительно стал бы лучше и чище без таких людей, как ты.
— Тогда держись поблизости, чтобы лично убедиться, что хотя бы один из них умрет.
— Именно так я и намереваюсь поступить, Дог. Именно этого ты и добивался, не так ли?
У меня все внутри перевернулось, но мне пришлось пройти до самого конца.
— Да.
Я оглянулся вокруг, пытаясь найти взглядом Ферриса или хотя бы услышать его сардоническое кудахтанье, призванное изображать смех.
Но Феррис исчез, растворился в прошлом, оставив меня наедине со своим чудовищным подарком.
Глава 23
Вряд ли от человека стоит ожидать, что он станет вставать в позу и сможет держать себя достойно под омерзительным дулом автоматического пистолета 45-го калибра. Только не тогда, когда он прекрасно знаком с полным послужным списком владельца этой смертоносной игрушки, которого, по его мнению, несколько часов тому назад отправили на тот свет. И не тогда, когда на нем ничего, кроме полосатых трусов, из которых торчит пара тощеньких ножек, и он не в силах сдержать дрожь в коленях, а прелестная блондинка со сверкающим непроницаемым взглядом смотрит на него с таким любопытством, надменностью и презрением, словно он и не мужчина вовсе, а подопытный кролик.
— Давай выкладывай, друг мой, а то «Веллер-Фабрей» навсегда лишится своего лучшего сотрудника. Ты же знаешь новый контактный телефон и где он прячется тоже.
— Прошу вас... мистер Келли, вы же знаете, что произойдет, расскажи я вам, где...
В ответ я ухмыльнулся, и он завороженно проследил за тем, как мой палец лег на курок.
— Я точно знаю, что произойдет, если ты не скажешь.
Выбора у него не осталось. Расскажи он мне, у него хотя бы будет в запасе час, чтобы попытаться скрыться.
Поэтому он избрал именно этот вариант.
Я убрал пушку, стер с лица зловещее выражение, и мы с Шарон направились к фургону. До рассвета оставался еще целый час. Наступило то самое время суток, когда одни уже легли, а другие еще не вставали, и Нью-Йорк погрузился в посторгазмический сон, в наркотическую дрему, надышавшись своих собственных испарений. Дождь старался изо всех сил, но его усилия были тщетны, поскольку не хватит никакого ливня, чтобы смыть всю мерзость с чумазой бетонно-стальной шкуры. Я свернул с главной дороги и подался на заправочную станцию, где мне предстояло сделать один телефонный звонок и залить в бак бензина. По пути я захватил пару стаканчиков кофе и снова сел за руль.
Шарон взяла из моих рук дымящийся напиток и проговорила:
— Неужели ты и вправду убил бы его, Дог?
— Не он первый, не он последний, — переключился я на первую передачу и выжал сцепление.
— Я не об этом спрашивала.
— Он думал именно так, — ответил я.
Я нашел улицу, а на ней — бледно-желтый дом, расположившийся на самой окраине, и подъехал поближе с выключенными фарами.
На востоке полыхали зарницы, разгоняя своим ярким светом туман, висевший вдоль всей линии побережья. Где-то там, в недрах желтого домика, преспокойненько спал себе Чет Линден, убаюканный мыслью о том, что приказ отдан и непременно будет исполнен, а огромный забор, напичканный хитроумной электроникой, призван защитить от непрошеных гостей.
Шарон наблюдала за тем, как я при помощи парочки приспособлений с легкостью снимаю круговую оборону, непринужденно обходя все заумные детекторы, и так называемые эксперты еще поломают себе голову над вопросом, как же мне удалось проделать подобный трюк. Она тихонько стояла и ждала, когда я залезу в окно и отключу вторую линию обороны на входной двери, а потом вошла внутрь; в ее жестком взгляде было предвкушение... как в глазах любителя животных, который с нетерпением ожидает, когда же бык убьет матадора.
Чет проснулся, как только холодный стальной нос пушки коснулся его нежной кожи под подбородком.
— Свет, детка, — скомандовал я.
Люстра под потолком засияла всеми своими лампочками, и теперь можно было увидеть, что лицо Чета перекошено от ненависти к самому себе за такой глупый промах. Парень даже не дернулся в сторону подушки, из-под которой я извлек ствол, и лежал не шелохнувшись, пока я не обнаружил штык у бедра на расстоянии вытянутой руки.
— Ты совершил непростительную ошибку, Чет. Я же просил оставить меня в покое и даже предупреждал, что может случиться, если ты не прислушаешься к моим словам.
— Давай выкладывай, друг мой, а то «Веллер-Фабрей» навсегда лишится своего лучшего сотрудника. Ты же знаешь новый контактный телефон и где он прячется тоже.
— Прошу вас... мистер Келли, вы же знаете, что произойдет, расскажи я вам, где...
В ответ я ухмыльнулся, и он завороженно проследил за тем, как мой палец лег на курок.
— Я точно знаю, что произойдет, если ты не скажешь.
Выбора у него не осталось. Расскажи он мне, у него хотя бы будет в запасе час, чтобы попытаться скрыться.
Поэтому он избрал именно этот вариант.
Я убрал пушку, стер с лица зловещее выражение, и мы с Шарон направились к фургону. До рассвета оставался еще целый час. Наступило то самое время суток, когда одни уже легли, а другие еще не вставали, и Нью-Йорк погрузился в посторгазмический сон, в наркотическую дрему, надышавшись своих собственных испарений. Дождь старался изо всех сил, но его усилия были тщетны, поскольку не хватит никакого ливня, чтобы смыть всю мерзость с чумазой бетонно-стальной шкуры. Я свернул с главной дороги и подался на заправочную станцию, где мне предстояло сделать один телефонный звонок и залить в бак бензина. По пути я захватил пару стаканчиков кофе и снова сел за руль.
Шарон взяла из моих рук дымящийся напиток и проговорила:
— Неужели ты и вправду убил бы его, Дог?
— Не он первый, не он последний, — переключился я на первую передачу и выжал сцепление.
— Я не об этом спрашивала.
— Он думал именно так, — ответил я.
* * *
Когда-то Фрипорт был всего-навсего маленькой сонной деревушкой на Лонг-Айленде, доехать до которой — одно удовольствие, стоит только отправиться от большого зоопарка Города Развлечений по Шоссе Восходящего Солнца. Но все это было очень давно, еще до того времени, как по миру зашагал Прогресс со своими непродуманными планами и безудержным ростом населения. Теперь Фрипорт являл собой всего лишь еще один задыхающийся городишко, битком набитый автомобилями, требующий для себя высокого звания пригорода, из последних сил сражающийся с упадком, бесконечным потоком машин и огромными счетами.Я нашел улицу, а на ней — бледно-желтый дом, расположившийся на самой окраине, и подъехал поближе с выключенными фарами.
На востоке полыхали зарницы, разгоняя своим ярким светом туман, висевший вдоль всей линии побережья. Где-то там, в недрах желтого домика, преспокойненько спал себе Чет Линден, убаюканный мыслью о том, что приказ отдан и непременно будет исполнен, а огромный забор, напичканный хитроумной электроникой, призван защитить от непрошеных гостей.
Шарон наблюдала за тем, как я при помощи парочки приспособлений с легкостью снимаю круговую оборону, непринужденно обходя все заумные детекторы, и так называемые эксперты еще поломают себе голову над вопросом, как же мне удалось проделать подобный трюк. Она тихонько стояла и ждала, когда я залезу в окно и отключу вторую линию обороны на входной двери, а потом вошла внутрь; в ее жестком взгляде было предвкушение... как в глазах любителя животных, который с нетерпением ожидает, когда же бык убьет матадора.
Чет проснулся, как только холодный стальной нос пушки коснулся его нежной кожи под подбородком.
— Свет, детка, — скомандовал я.
Люстра под потолком засияла всеми своими лампочками, и теперь можно было увидеть, что лицо Чета перекошено от ненависти к самому себе за такой глупый промах. Парень даже не дернулся в сторону подушки, из-под которой я извлек ствол, и лежал не шелохнувшись, пока я не обнаружил штык у бедра на расстоянии вытянутой руки.
— Ты совершил непростительную ошибку, Чет. Я же просил оставить меня в покое и даже предупреждал, что может случиться, если ты не прислушаешься к моим словам.