Можно обвинять Альхен в том, что она наябедничала маме, но суть от этого не изменится никак. Виновата мисс Варлоу... Маленькая леди. Только она одна. На осознание этого ушло несколько часов.
Эмили закрыла глаза, но сон никак не шел. Вдобавок к прочим напастям, мама очистила лист – след крошечной ножки пропал навсегда! Не успела девочка расстроиться толком, как в голове возникла идея...
Подскочив от внезапного озарения, мисс Варлоу заметалась по комнате, подготавливая материалы для эксперимента. В темноте трудно отыскать все необходимое, а свет Орина мог вспугнуть добываек, если они действительно здесь. Эмили порхала между столом, кроватью и ночным столиком, словно не в меру крупный мотылек.
Расправив чистый лист на том самом месте, где оставила предыдущий, девочка густо заляпала его чернилами. Пятна чуть заметно отливали серебром. Теоретически, загадочные создания могут вернуться... В качестве приманки она положила рядом сэкономленную медную монетку. Пусть ничего, кроме предположений, не осталось, но желание встретить добывайку не покидало.
На цыпочках Эмили прокралась к своей постели, свернулась калачиком под одеялом и решила следить... да так внимательно следила, что не заметила, как уснула.
Дайна честно заварила себе сонного порошка, выпила приторное варево одним глотком и еле доползла до подушки. Пусть временное, избавление от кошмаров и блужданий по тюремному лабиринту показалось раем. Блаженная пустота в голове, просто отдых – и ничего больше... ничего лишнего.
Ночью прошел дождь: прозрачные капли дрожали на карнизе, а умытый город радостно смотрелся в неподвижные лужицы. Но уже совсем скоро улицы оживут. Первыми пройдут дворники, за ними те, кому даже в выходной есть куда спешить, а следом появятся гуляющие, которых к вечеру в парке и на площади сменят влюбленные парочки. Мисс Уиквилд с удовольствием подмечала подобные незначительные мелочи, сколько себя помнила.
Дайна отошла от окна. Взгляд невольно скользнул по зеркалу на стене... Это самое зеркало в литой раме женщина упорно возила из города в город.
На полу чернел явно вскрытый конверт. Дайна подняла его и внимательно осмотрела... Ее почерком выведен адрес, но внутри записка... от Леди Александры.
...«Ты под наблюдением. Поздравляю. Почти до рассвета пыталась связаться – без толку! Кто-то очень крепко спит. Жди меня к завтраку.
Наилучшие пожелания.
Алекс».
По спине пробежал холодок... Мисс Уиквилд немедленно натянула халат поверх сорочки и поспешила на кухню. Путаясь в полах чужой вещи, бедняжка едва не упала в проходе.
– Доброе... – невозмутимая блондинка слегка опустила газету, – утро.
Жемчужная форма отражалась в дверном стекле. Дайна слегка оторопела, но, стараясь не показать этого, приняла решение вести себя как ни в чем не бывало. Леди Александра тем временем подняла со стола грязную кружку, придирчиво провела пальцем по ее стенкам.
– Беру свои слова назад... кто-то плохо спит. – Женщина поднесла руку к лицу и принюхалась. – Сонный порошок... Не рано в таком возрасте? Я и то стараюсь обходиться. Мучают кошмары?
– С чего вы взяли? – Мисс Уиквилд замерла у буфета спиной к гостье.
– Предположение, – миролюбиво отозвалась та. – Сейчас привыкнешь, а когда понадобится, на тебя он действовать перестанет. Хочешь спросить о чем-то важном?
Дайна едва сдержалась, чтоб не вздрогнуть. Вопросов и в самом деле тьма, но как их задать, женщина не знала. Блондинка окончательно отложила газету и одарила хозяйку апартаментов приветливым взглядом:
– Тогда я начну, если не возражаешь? – предложила она.
Мисс Уиквилд прекрасно понимала, что в подобной ситуации от нее не требуется ответ, так что терпеливо ждала продолжения. Собеседница же держала уже ставшую привычной театральную паузу, хотя на сей раз менее утомительную:
– Давай попробуем доверять друг другу? – Ожидаемое предложение. – В противном случае, ничего не выйдет. Как бы мне хотелось в далеком девятьсот третьем году встретить того, кто помог бы справиться с задачей Протектора. Увы, я была одна... Ребенок погиб.
– Поэтому ты мне помогаешь? – Дайна набрала пригоршню ледяной воды и умылась, склонившись над раковиной.
– Не только, – честно призналась Леди Александра. – Я не желаю судьбы Танцора для мисс Эмилии. Мы обе знаем, что такое в пятнадцать-шестнадцать лет открыть глаза как впервые в жизни; что такое не понимать, чье лицо смотрит из зеркала... А сосущая пустота в сердце? А бессонные ночи, когда не о ком думать? А обрывки... крупинки... лоскуточки, из которых состоит покалеченная личность? На память о настоящей «тебе» остаются лишь условные рефлексы...
Пусть говорят, что Танцоры не плачут, не страдают, не стареют, не знают поражений... и много еще всяких «не», но только самим Теням известно, какова цена видимого великолепия. Сильному всегда больнее, чем слабому. Во сто крат больнее сильному поневоле.
С подобным знанием не возникает мысли обречь еще кого-то на эти страдания, верно? – Желтые глаза поблескивали.
– Кто бы говорил!! – в горле клокотала вспыхнувшая внезапно злоба. – Не стоит корчить святошу! Ты превратила мою жизнь в это!..
Мисс Уиквилд тяжело дышала, костяшки пальцев побелели – так неистово она сжимала кулаки. Крупные бусины пота выступили на заметно порозовевшем лице. Собственные слова гулко отдавались в ушах. Отсутствие ожидаемой реакции вводило в замешательство.
– Память основательно промыли. – Женщина не потеряла рассудительности ни на йоту, голос струился уверенно и спокойно. – Вот почему я не стану хлестать себя ушами по щекам и кричать, что «не сволочь». Это будет нечестно. Можешь считать мою помощь искуплением...
Дайна явственно ощутила укол совести где-то между ребер. Блондинка говорила правду. Не юлила, не кривила душой и не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле, – все это подкупало.
– За мной наблюдал другой Танцор. – Сменить тему показалось уместно. – Я его предупредила.
– Хорошо, – Леди Александра изобразила полное безразличие.
– Вот как? – вырвалось от удивления.
Вместо ответа гостья резко поднялась и подошла к окну. Высокая белая фигура покачивалась на носочках, окидывая туманным задумчивым взглядом утреннюю улицу.
– Я здесь по делу... – она будто отсутствовала. – Либо я загляну позже, либо ты отправишься со мной на прогулку. Решать тебе.
– Оденусь только. – Дайна готова была выполнить любую просьбу «женщины-загадки», только бы перестало ныть сердце.
– Советую отважиться на выход в штатском, – предложила мадам Бонмонт.
– Это трудно.
Раньше никто не разговаривал с мисс Уиквилд так! Бедняжка даже не могла найти слов, чтобы описать, как именно.
– Постарайся, моя дорогая. Полезное умение. – На мгновение Альхен заметила что-то знакомое в чертах юной Тени.
Понурый дворник внимательно следил за зачарованными щетками и тряпками, монотонно скользящими из стороны в сторону. Дородный усатый мужчина из-под надвинутой почти на самые глаза кепки с интересом изучал две стремительно приближавшиеся фигуры.
«Едва ли это мать и дочь», – подумал он.
Плохое зрение сильно мешало неуемному любопытству. Старина Брум не считал чрезмерную жадность до чужой частной жизни изъяном. В конце концов, соверши эта парочка преступление, кто должен узнать первым и донести куда следует?
Но стоило женщинам подойти еще ближе, как интерес сменился легким испугом. Само собой, форму Танцоров Брум видел раньше, только вот тогда окрестности кишели Дивными... Неужели и теперь... неужели снова?
Высокая фигура в белом пересекла улицу по направлению к нему. Сердце старого дворника ушло в пятки.
– Доброе утро, – начала она, когда расстояние между ними сделалось достаточным для разговора.
– Чем могу быть полезен? – Руки как-то сами собой вытянулись по швам.
– Не нужно, – блондинка ободряюще улыбнулась. – А вот скажи-ка мне, любезный: нет ли в городе слухов о странных животных на продажу?
– Дайте подумать... – Брум сдвинул кепку на затылок. – Пару-тройку дней тому назад... я слышал в одной забегаловке... но точно не скажу.
– Ясно. – Высокая женщина убедительно звякнула кошельком.
– Забегаловка называется «Яма», тут недалеко... если прямо пройти. – Золото никогда не бывает лишним. – Кто болтал – не местные... не наши. Собирались что-то зельеварам продавать.
– Спасибо, дружочек, я услышала, что хотела, – незнакомка коротко кивнула и развернулась на каблуках.
– А деньги? – пискнул тот.
Учила же его покойная женушка держать язык за зубами... Видно, не осело это в дырявой лысеющей башке. Говорила она: «Джон, ежели Танцора встретишь, в глаза ему не смотри, отвечай коротко и бочком... бочком... им-то плевать: Дивный ты... или сочувствующий...»
Худая фигура нависла над несчастным, скованным животным ужасом.
– Какие деньги? – сейчас суровое острое лицо казалось высеченным из белого мрамора. Или изо льда.
Мистер Брум так и остолбенел под испепеляющим взглядом и не смел пошевельнуться до тех пор, пока проклятая дамочка не отошла к своей спутнице, увлеченно разглядывавшей витрину.
Дайна топталась на тротуаре, пока Леди Александра расспрашивала неприятного старикашку. Зачем они притащились почти на самую окраину города, мисс Уиквилд не имела ни малейшего понятия. За всю дорогу женщины не проронили ни слова.
Вдруг Дайна заметила, что дворник как-то странно дернулся, будто получил пощечину. А Алекс уже шагала обратно как ни в чем не бывало. Старикашка сердито хлестнул себя кепкой по боку и продолжил шествие в окружении тряпочек и щеток.
– Что происходит и куда мы идем? – не выдержала мисс Уиквилд.
– Ты хотела спросить, «чего ради пошла со мной, а не осталась дома», – отмахнулась блондинка.
– Если и так?! – Невозмутимость собеседницы начинала откровенно выводить из равновесия.
– Если так, – она неторопливо смахнула с рукава несуществующую пылинку, – так бы и спрашивала. Кое-кто пользуется чужой наличностью, страсть как хочется пресечь безобразие. Сейчас доберемся до места. Присядем и поговорим обо всем.
Подобного рода пояснения ничуть не помогли, разозлили только, но Дайна все же последовала за чокнутой. Леди Александра молча улыбалась собственным мыслям, глаза ее, казалось, смотрели сквозь дома, фонари, редких прохожих...
Наконец упомянутое питейное заведение вынырнуло из-за поворота. «Яма» представляла собой неприглядное покосившееся здание с небрежно намалеванной вывеской.
– Туда? – уточнила Дайна.
– Да.
Невозмутимая блондинка распахнула скрипучую дверь, и в нос ударил запах жареного лука. Внутри оказалось вполне сносно: добротные столики, батарея блестящих бутылок с разноцветными этикетками над стойкой... Бедновато, но, в целом, прилично. Пузатый хозяин отвесил вошедшим потешный поклон.
– Любезный! – Леди Алекс щелкнула пальцами. – Что тут можно съесть на завтрак, чтобы быстро и вкусно?
– Горячие колбаски, яичницу с беконом, булочки, тосты, – затараторил тот. – Чай, кофе...
– Кофе, – машинально вставила мисс Уиквилд.
– С молоком, со сливками, черный? – немолодой мужчина с наигранной преданностью заглядывал посетительницам в лица.
– Черный, – обреченно сообщила та.
– Два черных кофе и тосты, – подытожила мадам Бонмонт.
– Тосты с... – хотел спросить дотошный тип.
– С любым джемом, только быстро.
Толстяк немедленно испарился.
Алекс извлекла из кармана изящную старинную табакерку, походившую на откормленного жука на коротеньких почти прижатых к тельцу ножках. С легким «щелк» узорчатые металлические пластинки-крылышки разошлись в стороны, женщина подхватила щепотку табаку, принюхалась и с наслаждением чихнула.
– Вот теперь можно продолжать разговор, – убирая милую вещицу обратно, сообщила она. – Лет сто пытаюсь бросить курить – безрезультатно. Вот теперь это... но тоже слабая замена. А у тебя есть вредные привычки?
Дайна отрицательно покачала головой... Единственной своей вредной привычкой она считала пристрастие к кофейному напитку, и чем крепче, тем лучше.
– Значит, тут понимания нам не достичь...
Странно теплыми чувствами прониклась Альхен к длинной худой девчонке с безжизненными серыми глазами. Окажись эта Дайна какой другой, вряд ли подобные «посиделки» имели бы место. Сентиментальное и слабое, новое поколение Теней раздражало. Раньше была решимость... идея... готовность сражаться до конца... а у молодежи в сердцах только боль вперемешку с непонятной обидой да желание выжить любой ценой. Эгоисты... Что за замену те себе воспитали?..
– Мне попался «правильный» дворник, – наконец заговорила она.
– Ничего не понимаю, – призналась Дайна.
– Сейчас поймешь, – заверила Бонмонт. – Один мой знакомец потратил хозяйские деньги, чтоб выкупить дракона-полукровку. Продавцы в здании. Я собираюсь вернуть золото и осуществить... правосудие.
– Откуда такие сведения? – засомневалась та.
– Из воспоминаний дворника, – беззаботно призналась собеседница.
– Но это же незаконно! – от неожиданности мисс Уиквилд прикусила язык. – Насильно изъятые воспоминания не могут быть использованы как доказательство в суде. Это произвол!
– Сколько слов, – отмахнулась женщина-загадка. – Во-первых, неизвестно, что менее законно: мои действия или продажа редких животных. Во-вторых, кто сказал, что для господ живодеров дело кончится судом?
Блондинка криво усмехнулась и добавила:
– Я отлучусь ненадолго.
Алекс скользнула в боковые двери.
– Не так быстро! – Дайна сорвалась за ней.
В конце концов, нельзя было допустить нарушения закона. Бонмонт неслышно ступала по протертой до дыр ковровой дорожке. Остановившись перед одной из комнат, она укоризненно взглянула на преследовательницу.
– Даже не вздумай мне мешать, – мягко попросила женщина-загадка.
Леди Александра ударом ноги «открыла» дверь – бесполезная щеколда откатилась в сторону. Столик у окна, две кровати, видавший лучшие времена шкаф, пара стульев – вполне себе заурядный интерьер номера дешевого постоялого двора.
– Что за черт! – сидевший на покрывале тип с изрядно помятым лицом старался рассмотреть вошедших единственным целым глазом.
– Фи, как невежливо. – Блондинка плотно закрыла за собой. – Верни чужие деньги.
– Какие деньги? – насторожился помятый.
– Не знаешь какие, тогда я заберу все, что найду. – Дайна не успела опомниться, как та отшвырнула стул, преграждавший путь.
– Не бейте меня... – взмолился контрабандист, старательно закрывая голову руками.
– Патрик тебя и так неплохо отделал, – презрительно фыркнула Алекс. – Я сегодня сама доброта. Даю подсказку: пегас-дракон.
Напряжение нарастало с астрономической скоростью, пока несчастный гнус не вынул из-за пазухи увесистый кошель, явно ему не принадлежавший.
– Это все? – осведомилась Александра Бонмонт.
– Д-да... – промямлил тот.
– Поверю на слово, – кивнула блондинка. – Теперь... советую сматывать удочки и... сменить бизнес.
Оказавшись в коридоре, Алекс сунула деньги в карман и обернулась.
– Осуждаешь? – спросила она.
Дайна не ответила.
– Зря.
Желтые глаза не мигали.
Наверное, Леди Александра сочла комментарий исчерпывающим, потому что, как ни в чем не бывало, зашагала к выходу в пустой обеденный зал, где на стойке уже дожидался поднос с едой.
Устроившись за облюбованным столиком, Алекс с присущим ей равнодушием произнесла:
– Помнится, мы обсуждали Декрет Секретности.
– Да, мадам.
Рядом с существом, прожившим более двухсот лет, Дайна чувствовала себя неразумной школьницей.
– Оставь ее! – взревел вдруг знакомый голос.
Обе женщины как по команде обернулись.
– Найджел?
– Ты!! – прорычал Борджес, злобно таращась на жемчужно-белую фигуру.
– Я. А что в этом так смущает? – Александра Бонмонт являла чудеса хладнокровия.
Найджел выглядел запыхавшимся: редкие волосы прилипли к мокрой от пота макушке, незаправленная рубашка, застегнутая «через раз», смотрелась жалко, он с трудом переводил дыхание. Не найдя, что ответить, Борджес шумно засопел и хлопнул всей пятерней по крышке стола:
– Леди Дайна, вам нечего делать в обществе убийцы! – На виске отчаянно билась жилка.
– Кто-то забывается, – точно заразившись невозмутимостью мадам Александры, возразила та. – Нехорошо кидаться обвинениями. С каких пор у Трибунала появился новый судья? За последнее время ты дважды испытывал мое терпение... третий раз станет последним, учти.
Перспектива перестать работать Связным пугала Найджела более всего. Даже, пожалуй, слишком пугала. Но мисс Уиквилд знала причину: за плечами лысеющего плута была уже первая сотня, слишком мало шансов ему прижиться в мире осчастливленных способностью стареть и умирать. Страх в качестве рычага давления действовал практически безотказно. Несчастный обмер, поперхнувшись застрявшей в горле репликой.
– Не нужно, милая, – мурлыкнула блондинка. – Я могу вступиться за себя сама. Или ты мне не веришь? Клевета живет дольше доброй памяти, увы. Впрочем... собака лает – ветер носит.
– Ишь, какая ты теперь... – дрогнувшим от бессилия голосом прошипел Борджес.
– Сказал все, что хотел? Свободен, – подытожила Дайна. – Я с тобой свяжусь.
– Похоже, вы не желаете ничего слышать. – Найджел повернул к ней багровое лицо. – В таком случае, я отправлюсь на поиски более вдумчивой публики. История о девочке, которая любит гулять по сырым темным лабиринтам с кобольдами, непременно заинтересует кого-нибудь...
– Точно так, – кивнула мисс Уиквилд. – А когда девочка обзаведется там собственным закутком, один старый болван отправится на пенсию с чувством выполненного долга.
На короткое мгновение она ощутила, что крепко пожалеет об этих словах, но желчная ирония так и струилась по венам. Связной устало отмахнулся и вышел вон. Праздновать победу как-то вдруг расхотелось. Может быть, из-за пристального взгляда проницательных желтых глаз? Глупо рассчитывать на то, что мадам Александра не догадалась, о каких «сказках» речь.
Разговор никак не сдвигался с мертвой точки. Дайна старательно делала вид, что жутко интересуется деловитыми прохожими и собственным кофе.
– Я была там однажды, – небрежно бросила Алекс.
– Где? – мисс Уиквилд чуть не захлебнулась.
– В Лабиринте. – Сердце Дайны оборвалось. – Вот после этого меня и начали называть убийцей.
– Так это правда? – Что именно, произнести язык не повернулся.
– Сама решай. – Мадам Бонмонт с неподдельным удовольствием приступила к еде. – Ты ведь осведомлена, для чего нужен Вестник и почему он всего один?
Естественно, да! Но подобное знание делало только хуже. Закон запрещает «причинять кому-либо смерть» – разумеется, есть оговорки, но список их ограничен и контролируем. А вот Вестник имеет полное право «устранять любыми способами помеху в выполнении задания». Оставалось надеяться, что подобное никогда не пригодится. Вестник – обладатель страшного... отвратительного дара.
– На войне нет убийц... только долг. – Альхен поймала испуганный взгляд. – А долг таких, как мы, – найти и уничтожить предателя среди своих, если потребуется. Вот так Связной Найджел Борджес потерял свою первую Тень. Непохоже, чтоб он собирался простить меня.
– Найджел помогал предателю? – У мисс Уиквилд перехватило дыхание.
– Нет, – блондинка отрицательно покачала головой. – На суде я доказала, что формально Помона никого не предавала. И все это послужило поводом ужесточения Декрета Секретности, с которого мы, собственно, и начали.
Последние события заставляли глубоко задуматься.
– Туманно, – окончательно перенимая манеру собеседницы, выдохнула Дайна. – Хотелось бы побольше конкретики.
– Дело сдано в архив, – без тени эмоций возразила та. – Продолжи я свои речи, получится, выводы будут навязаны – а зачем тебе тогда голова и пропуск? Сходишь... почитаешь... решишь. Одно меня смущает...
– Что именно? – оживилась мисс Уиквилд.
– Зачем тебе понадобилось посещать богом забытое место?
Вопрос поставил в тупик. Доверие... оно начинается с малого. Дайна медлила... Она чувствовала кожей ускользающие мгновения. Нужно было рассказать правду хоть кому-нибудь. «Танцор должен полагаться только на себя, доверять исключительно фактам»... пусть так. Неразумно идти против человеческой природы, как бы сильно она ни была исковеркана.
– Я хотела видеть... вечного узника, – легкий ветерок сорвался с губ на грани возможностей человеческого слуха.
– Видела? – коротко осведомилась Алекс с ангельской безмятежностью на ледяном лице.
– Да. – Громче было бы просто кивнуть...
– Хороший ответ. Но «для чего» и «зачем» – разные вопросы... – Женщина-загадка позволила себе слегка нахмуриться.
– Я ждала большего, – неожиданно горячо произнесла мисс Уиквилд. – Но не увидела ничего, кроме тощего самодовольного старика.
– Вот как?.. – Ничего не значащая фраза маскировала замешательство. – Старика?
– Да, – подтвердила она.
– Я бы тоже взглянула на него еще раз... только кобольды меня ненавидят.
Мадам Александра с интересом изучала что-то на стенках кофейной чашечки.
* * *
В качестве воспитательной меры «заточение» в своей комнате вряд ли можно было назвать приятным времяпрепровождением. Но и в таком положении вещей при желании отыскивались плюсы: «арестантку» не навещали, никто не приставал, из окна можно было смотреть на пирс, еду доставляли наверх... Вот сейчас завтрак ждал Эмилию на письменном столе.
Основным плюсом девочка считала отсутствие необходимости рядиться в платье с колючими манжетами и воротничком – все одно любоваться на нее некому. Эмили молча лежала с закрытыми глазами и делала вид, что крепко спит. В действительности она просто оставляла добывайкам лишний шанс «наследить».
Страшно встать и обнаружить пустой лист... а именно это, вероятнее всего, предстояло. Девочка морально подготавливала себя к провалу эксперимента, мысленно обещая себе повторять его снова и снова, если потребуется.
Наконец любопытство взяло верх над страхом разочарования, и Эмилия рывком села в постели.
Утро давно настало, массивные часы на каминной полочке показывали без четверти одиннадцать! Еда остыла. В красивом зеркале отражались цветные пузырьки: вот приснопамятное мятное масло, а чуть дальше – брошенная впопыхах чернильница.
Девочка подхватила поднос и застонала от разочарования... На столе красовалась записка следующего содержания: «На вашем месте, мисс, я бы не стала переводить чернила таким варварским способом. Они стоят денег». Без подписи ясно, что крупные худые буквы с завитками принадлежат Альхен.
Была бы Эмили чуть менее воспитанной, она непременно сказала бы в сердцах пару фраз из тех, что вырываются у Люса или Патрика, когда они роняют себе на ноги что-нибудь тяжелое. Тем не менее у девочки имелся собственный способ разрядки. Юная мисс Варлоу вела дневник.
«Бумага все стерпит», – сказал однажды папа, а через некоторое время Эмили уже не могла понять, как обходилась без своих тайных записей раньше.
Сегодня ей было что написать, и в свободном времени с уединением недостатка девочка не испытывала. Завтрак мог легко подождать до обеда... есть не хотелось. Прошлепав босыми ногами по полу, Эмили пристроила поднос на широком подоконнике.
На дне самого последнего запертого ящика письменного стола под ворохом старых рисунков покоилось вместилище детских секретов. В первый год Эмилии казалось, что ее мысли страшно умные, а слова удивительно красивые. Стоило девочке начать писать, как она уже не могла остановиться... Но спустя полгода все это не выглядело таким уж совершенным, а еще через полгода сделалось смешным и незначительным. Наверное, поэтому Эмили не переставала писать... Так острее можно было почувствовать, что растешь.
Тяжелый кожаный переплет напоминал книжный, выпуклый рисунок завораживал хитросплетением линий. В нем мерещились и ладьи, бороздящие далекие северные моря, которых Эмилия Варлоу никогда не видела; и драконы, которых лучше б и не видеть; и одинокие башни... Словом, от простого прикосновения к дневнику в голове возникал рой образов.
Хитрый замочек негромко щелкнул, и на закрепленные зажимом листы лег мягкий свет. Последние дни девочку не тянуло открывать тяжелый кожаный переплет – скорее всего из-за непривычной лавины событий, совершенно сбившей ее с толку: во-первых, Никодемас, появившийся из ниоткуда за изгородью, ночное небо на пирсе и странное падение; во-вторых, кричащий папа, живой Орин, школа... в-третьих, добывайки... По правде сказать, уже на «школьных новостях» у Эмили не хватало пальцев – нужно было срочно браться за перо!
Вспоминая, где точно только что видела чернильницу, девочка стащила с волос сеточку.
– Сириус, где она? – вслух спросила мисс Варлоу.
Естественно, Эмили не могла даже представить, что у кристалла были свои предположения – вообще, и на эту тему, в частности. Несложно оценить ее удивление, когда амулет сделался ощутимо теплым и легонько подпрыгнул на груди. Дрожащими ручками девочка извлекла его из-под ночной рубашки и, придерживая цепочку двумя пальцами, позволила «осмотреться».
Ослепительно-голубой зайчик замер на краешке трюмо. Едва дыша, Эмили подкралась к заполоненному цветными пузатыми склянками столу. Но неожиданности на этом не кончились.