Недовольными возгласами ученики дали понять, какой точки зрения придерживается большинство. Тогда женщина громко хлопнула в ладоши, и над рабочими местами вспыхнули лампы, которых вполне хватало, чтоб писать, но слишком слабые, чтоб повредить красоте иллюзий. Закрепленные длинными ножками на столах, светильники точно заглядывали ребятам под руки.
– Приготовьте писчие принадлежности, – скомандовала учительница.
Звуки привычной возни окончательно успокоили сомневавшихся, и урок пошел своим чередом. Необычная обстановка и слабый свет, выхватывавший лица и руки детей, настраивал Эмилию на мечтательный лад.
Время летело незаметно. Поскольку в подвале не слышно сигнала на перемену, мистер Кроу сам зашел предупредить новую учительницу о том, что ребят пора отпускать. Задание записано, и, казалось бы, больше ничто не держит, только покидать класс никто особо не спешил.
– Здорово! – щурясь на пороге залитого солнцем холла, выдохнул Никодемас.
– Согласна, – подхватила Робин.
– И впрямь здорово... точнее не скажешь.
Эмили не видела практически ничего сквозь прикрытые веки. Не выдержав, она вдруг оглушительно чихнула, заставив нечаянных свидетелей обернуться. Папа шутил, что это «аллергия на свет».
Десять минут – очень мало, когда нужно добраться до другого крыла на Вивидологию без опоздания (тем более после того, как на истории задержались). Едва ли ребятам хотелось злить миссис Живье. Мало ли, чем это может закончиться. Даже Прейвери и Паттерсон пусть и не безропотно, но вытягивались по струнке перед суровой учительницей.
Объяснения мисс Ди'Анно вполне устроили класс, и вопроса о необходимости спускаться в подвал на ее уроки не возникало. Хотя личность самой женщины возбуждала живой интерес.
– Как думаете, кто эта Ди? – Никодемас старался сказать так, чтоб не поняли посторонние.
– О чем ты? – на бегу уточнила Роби.
– О новой учительнице, – пояснил он. – Там, в коридоре, показалось, что она прошла сквозь нас.
– Правильно подмечено – «показалось», – Эмили говорила тихо. – Во-первых, в полумраке не так просто разглядеть происходящее, во-вторых, живое существо не может просто так проходить сквозь твердые предметы.
– Ну и ладно! Если не поторопимся, умрем молодыми... – буркнул тот, видя, что его единственный аргумент не сработал.
– Тут кто-то жаждет жить вечно? – Любимый ответ Альхен, когда Люс жалуется на «боль в старых ранах».
Робин незаметно хрюкнула в кулачок на реплику подруги.
– Ха! «Кто-то» уж точно не хочет быть растерзанным за жалкое опоздание на Вивидологию, – парировал мальчик.
Нагнав группку одноклассников, ребята продолжили путь.
Светильники погасли. Следующие «сорок минут мучений» через час.
Сильно устало горло... Давно Дайна не говорила столько без остановки. От шума собственного голоса звенело в голове, так что хотелось просто тишины. Свернув иллюзорные карты, она села за стол и закрыла лицо руками.
Мужчина, пустивший ее в здание школы до рассвета, стоял сейчас за дверью и, скорее всего, мучительно решал, входить или нет. Мисс Уиквилд надеялась не перепутать свое очередное вымышленное имя с одним из предыдущих, и вообще не была настроена на общение. Правда, внутренний голос упорно подсказывал ей пояснить изгою свое поведение, чтоб у того не возникло вопросов в будущем.
Чем дольше она будет прикидываться обычной учительницей, тем больше шансов вычислить Дивных до того, как они предпримут активные действия.
– Войдите, – с трудом произнесла Дайна.
– Мисс Ди'Анно, – высокий, невообразимо худой мужчина силился рассмотреть хоть что-нибудь во мгле классной комнаты, поднимая повыше руку с робким фонарем. – Все в порядке?
– В темноте легче думается, не так ли? – улыбнулась она. – Сейчас у меня свободный урок... вот хотела отдохнуть.
– Простите, что побеспокоил, – приятный голос гулко отдавался в пустом кабинете.
– Нет-нет... что вы. – Нужно было заставить мужчину выслушать объяснения до конца! – Напомните мне еще раз свое имя...
Сторож немного растерялся. Это давало Дайне пусть сомнительное, но преимущество. Она всматривалась в смуглое лицо: черные глаза, острые черты, прямой нос, длинная челка. Воображение немедленно дорисовало ниточки – уж больно похож он казался на куклу-марионетку. Немного нескладный... несуразный...
– Каспар К-кроу, мисс. – Мужчина беспомощно хлопал ресницами.
– Так вот, мистер Кроу, вам не за что извиняться. – Усталая голова работала, как грузные мельничные жернова. – Это я причинила сегодня массу неудобств ранним визитом.
– Какие могут быть неудобства? Такова моя работа. – Обмен любезностями затянулся... – Вы показались расстроенной утром. Первый урок прошел успешно?
Соображать следовало быстро.
– Я... боюсь их. – Хорошо, что зыбкий свет не дотягивался в ее темный угол.
– Детей? – участливо поинтересовался сторож.
– Да, – притворно согласилась Дайна.
– Простите, если лезу не в свое дело... но хотите совет?
Теперь Кроу напоминал грустного клоуна. Тогда, у окна, тип с перебинтованными руками показался подозрительным, но ничего криминального в прошлом мужчины не обнаружилось, кроме того, что он «невозвращенец».
– Сколько угодно, – улыбнулась мисс Уиквилд. – Вы первый человек, принявший участие во мне...
– Ученики, как звери... чувствуют чужой страх. – Легкие веселые нотки интриговали. – Они не станут уважать слабого или глупого. Для них нужно стать примером. Я уверен, у вас все получится...
– Спасибо, – прошелестела она.
– Не за что, – отчего-то смутился сторож, но быстро добавил: – Вообще-то я к вам по поручению мадам Прейвери.
– Вот как? – насторожилась Дайна. – И что ей нужно?
– Вы не предоставили какую-то информацию. – Официальный тон давался с трудом. – Поднимитесь к ней и заполните пробелы в своем личном деле.
Учтиво поклонившись, Каспар Кроу выскользнул из кабинета. У мисс Уиквилд осталось приятное ощущение от короткого разговора. Единственный очевидный минус – необходимость выдумывать очередной миф о собственном происхождении. Нужно что-то загадочное и в то же время отталкивающее. Она крепко задумалась.
Так много Эмилия еще никогда не писала. Будто одной теории на Вивидологии мало было! КУиПР – «Культура Устной и Письменной Речи» – безусловно, дело хорошее, только мерзкого вида учителю не пришлись по вкусу серебряные чернила, а в качестве задания на дом ребята получили сочинение.
Они неспешно брели на Алхимию по стремительно пустеющим переходам. В коридоре никого не было, поскольку большинство все же предпочитало проводить большую перемену в школьном парке, в кафе или в библиотеке.
– «Кем я стану, когда вырасту»... что за дурацкая тема! – бурчал Никодемас себе под нос. – Откуда я знаю! Опять придется наврать. Как я это ненавижу!
– Я вот хочу наукой заниматься. – Робин поправила свои хвостики.
– А я работать в Ордене... и толку? – Черные глаза поблескивали. – Моя вредная тетка вечно твердит, что от желаний ничего не зависит.
– Странно... мама говорит: «Если очень захотеть, можно землю вспять вертеть», – возразила Би. – Кто прав?
– Надеюсь, не тетка! – улыбнулся тот.
Слушая друзей краем уха, Эмили старалась понять, кем видит себя в будущем, но не могла выбрать между «художницей» и «актрисой».
– Эй, Бонни, а чего тогда твоя «мама» не захочет, чтоб у тебя появился отец или хотя бы отчим? – Ребята не заметили, как Берта и Белла подошли совсем близко.
– Оставь ее, Прейвери! – Никодемас живо напоминал сжатую пружину.
– А-а-а... Ты понимаешь, Бель, у них тут Клуб безотцовщин, – и не думала отставать та. – Ой... я совсем забыла! Рафли же полный... сирота!
Берта картинно сложила руки на груди. Ответить на провокацию значило подставить себя... Не ответить – опозориться.
– Жаль, что вы девчонки! – прорычал Никодемас.
– Не понимаю, почему ты такая злая... – Робин хлопала ресницами, будто вот-вот расплачется.
– А я не понимаю, почему неудачников так тянет друг к другу. – Прейвери с видом триумфатора ожидала реакции.
– То-то вы с Паттерсон все время вместе... – съехидничала Эмили и, взяв друзей под руки, добавила: – Похоже, говорить тут не о чем.
Ребята развернулись и победоносно зашагали к лестнице.
– Ах ты... – Берта догнала их у начала спуска и что было силы ударила девочку портфелем между лопаток.
Никто никогда не бил Эмилию! Это оказалось еще более унизительно, чем та себе представляла. Не столько от боли сколько от обиды из глаз брызнули горячие соленые слезы. Произошедшее дальше заставило кровь похолодеть в жилах.
Мгновения растянулись на целую вечность: она невыносимо медленно размахнулась... Лица друзей проплыли каруселью, прежде чем перекошенная гримаса обидчицы появилась перед ней. Может, Эмили и хотела остановить свою руку, но мысли сделались ленивыми и неповоротливыми. Звонкий хлопок вернул все в норму.
Щека Берты Прейвери пылала, как и ладонь Эмили.
– Я немедленно пожалуюсь маме! – Кто-то должен был сориентироваться первым.
– Только не забудьте сказать, что драку начали сами, мисс. – Новая учительница мирно стояла у подножья лестницы. – Или это придется сделать мне. Взрослые люди решают подобные мелкие проблемы между собой.
– Моя мама – директриса этой школы! – Берта задрала подбородок.
– Что ж... другое дело. – Женщина бесшумно поднялась, придерживаясь за перила.
Не успела масленая улыбка расплыться по кукольному личику, как странная учительница взяла заносчивую девчонку за руку.
– Миссис Прейвери должна непременно узнать, какую репутацию создает себе ее дочь, – бесстрастно произнесла она.
– Варлоу тоже меня ударила! – отчаянно пытаясь высвободить кисть, напомнила Берта.
– Вы обе отправитесь со мной. – Мисс Ди'Анно свободной рукой сделала Эмилии знак следовать.
Испуг вперемешку с удивлением читался во взгляде Беллы, считавшей подругу если не всемогущей, то точно неприкосновенной.
– Что теперь? – шепотом спросила у Никодемаса Робин.
– Ничего хорошего, – тем же манером ответил он.
У кабинета матери Берта Прейвери предприняла еще одну попытку вырваться. Эмили видела, как покраснело ее запястье. Учительница негромко постучала и сразу открыла дверь.
Безмерно тучная женщина с поросячьими глазками, не похудевшая ни на грамм с последней встречи, подняла заплывшее жиром и оттого почти плоское лицо. Адэрс «что-то там» Прейвери – натура отталкивающая, с первого взгляда не понравилась девочке, теперь же неприязнь переросла в отвращение.
– В чем дело?
Директриса поглаживала птичье чучело пальцами-сосисками, одетыми в многочисленные кольца.
– Я стала свидетельницей неприятного... инцидента, – мисс Ди'Анно начала рассказ.
Эмили не особо прислушивалась: сам кабинет привлекал больше внимания, чем история, непосредственной участницей которой девочка являлась. Изменений в обстановке не произошло, что позволяло получше присмотреться к деталям.
Пушистая пыль, все еще устилавшая полки шкафов, подталкивала к двум выводам: во-первых, директриса не читает книг, а держит их тут исключительно для красоты; во-вторых, ответственный за уборку точно безответственный!
Стараясь скрыть улыбку, Эмили перевела взгляд на здоровое чучело странной птицы с острым на вид, крючковатым клювом. Темно-коричневые крылья, рябая грудь и немного черного с белым в хвосте – понятно, что это хищник. Птица грозно сверкала одним широко открытым глазом и будто подмигивала другим.
Но самое забавное, что, помимо одного гигантского собственного портрета, со стола, с каминной полочки и отовсюду, откуда только можно, на посетителей таращилась одна и та же физиономия.
– Что вы можете сказать в свое оправдание, юная леди?
Девочка вздрогнула, но нарумяненная плошка лица смотрела вовсе не на нее.
– Мама... – промямлила Берта.
– Юная леди!.. – директриса привстала, ухватившись толстыми ручищами за противоположный край крышки стола.
– Простите, мадам...
В этот момент Эмили искренне пожалела обидчицу. Теперь задавака не казалась больше такой блистательной и уверенной, как в классе. Эмилия Варлоу живо представила короткий поводок и ошейник.
– Роберта Анжела Прейвери, вы создаете неприятности. – Стул жалобно скрипнул, принимая вес женщины.
– Простите, – повторила Берта, усердно разглядывая ботинки.
– Я могу исключить вас из школы, мисс. Для начала на неделю... – Многочисленные подбородки яростно затряслись. – Все свободны!
Вот тут вторая семейная черта Варлоу дала о себе знать. Эмили чувствовала несправедливость кожей. Ответь она как-то иначе, стала бы Берта нападать? Само собой, тогда девочка хотела поддеть «самодовольную маменькину доченьку», но, похоже, эта самая «маменька» ничуть не лучше тетки Никодемаса!
– Минуточку... – не успев хорошенько все взвесить, Эмили заговорила.
– Да-а?.. – Натянуто улыбающаяся физиономия с ледяными мелкими глазками сейчас более всего напоминала свиное рыло.
Холодные пальцы с острыми ногтями, принадлежащие новой учительнице, буквально впились девочке в плечо.
– Я тоже виновата, – несмотря ни на что, продолжила та. – Если наказывать, то всех.
– Что ты делаешь?! – одними губами прошептала Берта.
– Вы хотите сказать, – директриса сощурилась, – что разбираетесь в вопросах воспитания лучше, чем я?
– Не совсем... – слова не строились в предложения. Берта невольно спряталась за спину мисс Ди'Анно, а ее мать встала с места, тяжело опираясь на трость и стремительно багровея. Неизвестно, чем все это могло закончиться, если бы так кстати не очнулось декоративное зеркальце на ножках. Оно завертелось с невероятной скоростью, будто кто-то специально подтолкнул его.
Адэрс «что-то там» Прейвери вернулась в кресло-трон, остановила сумасшедшее вращение и резко переменилась в лице:
– Здравствуйте, – мягко улыбнулась она. – Чем обязана?
– Мой работодатель, – сердце Эмилии сделало в груди страшное сальто: разумеется, девочка узнала голос, – желает вступить в попечительский совет школы. Это подразумевает более тесное сотрудничество...
– Понимаю, – поросячьи глазки заблестели. – Кандидатуры попечителей, правда, утверждены...
– Это терпит, – голос зазвучал вновь после непродолжительной паузы, – если, конечно, он не найдет более подходящего места обучения для своей единственной дочери. Хорошего дня.
Мисс Ди'Анно ослабила хватку.
– Все свободны, – повторила директриса.
– Не сердитесь, миссис Прейвери, – попросила Эмили как можно жалостливее. – Мы больше не будем.
– Поверю на первый раз... – снисходительно кивнула та.
– Спасибо! – девочка легко поклонилась.
За дверью новая учительница непостижимым образом пропала. Недавние противницы остались один на один.
– Я жалею о том, что произошло. – Эмили протянула руку в знак примирения.
Несколько мгновений Берта казалась просто девочкой, как Би или любая другая одноклассница: страх перед матерью делал свое дело. Но стоило ей только осознать, что разъяренные глазки-бусинки не смотрят на нее больше, как во внешности девочки произошли разительные изменения: плечи расправились, а надменная мина вернулась на прежнее место.
– А мне жаль, что ты не упала с лестницы... – прошипела Берта. – Пусть у меня нет Ручного Танцора, который возил бы меня в школу на пегасе, но я самая-самая!
– Да... похоже ты действительно «самая-самая». – Эмили сунула руки в карманы и направилась искать своих друзей в кафе.
Преображение Берты Прейвери задело что-то в душе, как камень, брошенный в тихую воду. «Может, именно это называется двуличием?» – думала она. Эмилия будто знала двух разных Берт. Первая – пугающе похожая на мать, не внешне (хоть и тут сходство определенно было), но внутренне. Вторая... вторая нравилась девочке. Какая же из них настоящая?
Когда Эмили вошла в заставленный круглыми столами зал, ей пришлось повертеть головой, привстав на цыпочки, чтоб разглядеть друзей, понуро сидящих в дальнем углу. Рассказ о двух Бертах быстро развеселил ребят.
– Видишь, я оказалась права, – Робин упорно накручивала на указательный палец один из жиденьких светло-каштановых хвостиков.
– Она просто... дура, – процедил Никодемас.
– Если у Берты проблемы... причем здесь мы? – вопрос звучал справедливо.
Ребята посмотрели друг на друга, но так никто и не нашел, что ответить.
– Хорошо, что мы знаем слабое место врага. – Никодемас довольно потирал руки. – Теперь-то сможем отомстить «самой-самой».
– Месть – это плохо, – укоризненно заметила Роби. – Как же «ударили по одной щеке, подставь другую»?
– Здорово... – закатил глаза он. – Это если вокруг только добренькие! А в жизни все не так, поверь.
– Мама говорит, что «не так» потому, что люди не хотят начать менять жизнь с себя, – возразила Би.
– Прекратите ссориться! – Эмили громко хлопнула в ладоши.
– А кто тут ссорился? – Никодемас весьма правдоподобно сделал невинное лицо.
Странная мысль пришла в голову: она ведь не знает о своих друзьях ровным счетом ничего! Как же так получилось? Вернее, не получилось... Не получилось познакомиться по-настоящему...
Перемена почти закончилась, и ребята поспешили в класс. Для Эмилии это была первая Алхимия в жизни, хотя внезапно открывшаяся проблема занимала ее сейчас более всего.
Наверное, потому бедняжка не отреагировала, когда высокий старшеклассник приветливо поздоровался с ней на лестнице. Девочка так погрузилась в размышления, что не сразу поняла, откуда ей может быть знакомо ухоженное приятное лицо.
– Это же он! – Робин обернулась целых четыре раза. – Чарли! Надо же... помнит тебя!
– Кажется, я просто нечаянно наступила ему на ногу, – Эмили прибавила шаг. – Перестань вертеться – это неприлично.
– Пускай, – отмахнулась Би. – Он еще смотрит на нас.
– Прекрати, – за подругу сделалось стыдно. – Что в нем такого?!
– Ничего особенного! – Никодемас почти скрипел зубами.
К счастью, блондинистая голова старшеклассника скрылась из виду – правда, Роби успела на всех надуться. Странное оживление охватывало ее всякий раз, когда та слышала разговоры о Золотом Чарли.
Берта прошествовала мимо такая же надменная, как обычно. Отчего-то Эмилию это обстоятельство не удивило. В расписании значилось «С. Мерривезер» в графе «Основы Алхимии». Воображение рисовало счастливое прекрасное существо, порхающее по классу... только вместо него за столом сидела хрупкая женщина с уложенными «корзинкой» волосами.
Если бы девочка взялась ее рисовать, то в картине не было бы ни резких линий, ни острых углов. Овальное лицо, выпуклые светлые глаза – учительница напоминала грустную куклу с фарфоровой головкой, которая сидит за стеклом магазинной витрины и ждет свою хозяйку. Голос у нее тоже оказался фарфоровый... Он звучал как нежное «динь» серебряной ложечки о кофейную чашечку – из тех, что миссис Варлоу никогда не доставала из шкафа по пустякам.
– Из-за инцидента на прошлой неделе, – начала учительница, – сегодня мы еще раз запишем и выучим некоторые правила, позволяющие избежать неприятностей. Вы не поможете мне, мистер Рафли?
Никодемас потупился под благожелательным, но серьезным взглядом женщины.
– Да, мисс... – промямлил он.
– Замечательно. – По классу пробежал легкий смешок. – В таком случае, выйдите сюда. Я вас назначаю летописцем.
«Солей», – старательно вывела Эмили имя учительницы, пленившей ее сердце с первого взгляда и без всяких иллюзий. Тем временем Никодемас добрался до длинной кафедры, за которой исчез почти по шею.
– Правила просты. – Мисс Мерривезер оставила мальчика за спиной и повернулась к классу. – Нельзя вещества брать руками. Почему?.. Паттерсон! С места.
– Можно испачкаться? – предположила та, но, увидев, что женщина едва заметно отрицательно качает головой, исправилась: – Они могут оказаться ядовитыми.
Эмили как завороженная следила за крошечными, точно детскими ручками учительницы. Пухлые пальчики с красивыми розовыми ногтями плавно порхали, рассекая воздух.
– По той же причине... – продолжала женщина, – нельзя вещества пробовать на вкус, как бы они ни выглядели! А следующее правило нам подскажет и пояснит мистер Рафли.
– Смешивать реактивы как попало нельзя, – откашлявшись, сообщил мальчик, при этом его макушка почти полностью скрылась за кафедрой, – потому что будет плохо пахнуть...
– Потому что ничего не получится, – ласково поправила мисс Мерривезер. – Чтобы добиться результата, нужно знать, чего именно добиваешься.
– Спасибо, мисс. – Макушка исчезла окончательно.
– Надеюсь, вы это усвоили, молодой человек. – Учительница сделала шаг назад, как бы заставляя Никодемаса выбраться из «укрытия».
Само собой, ему так или иначе пришлось бы выбираться из-под кафедры. В противном случае никто не смог бы прочесть следующее правило.
– Нюхать все только с предосторожностями. – Женщина удивительным образам умела завладевать вниманием слушателей. – Покажите мне, как.
Ребята взяли в одну руку воображаемые колбы, а другой плавно помахали над несуществующими горлышками так, чтоб воздух долетел до носа. Эмили тщательно зарисовала движения, боясь не запомнить.
Вслед за всеми девочка продолжила записывать. «Использовать только чистую посуду» – естественно, если смешивать что попало и как придется нельзя. «На рабочем столе должен царить порядок» – это и мама твердила с утра до ночи. Но вот два следующих правила сильно смутили.
«Реактивы использовать экономно» и «реактивы обратно в колбы не сливать»... Казалось, эти две истины исключали друг друга – только правила есть правила. С ними не поспоришь.
От слов «кислоту, попавшую на кожу, смывать проточной водой» Эмилию передернуло. Остальное звучало менее кровожадно.
Девочка так усердно записывала и зарисовывала, что мисс Мерривезер, обходя класс, надолго задержалась у ее стола. А Эмилии хотелось непременно выделиться в глазах женщины.
Сигнал на перемену показался самым неприятным звуком на свете! Би все еще дулась, Никодемас будто ощетинился колючками, как Патрикова изгородь, – ситуация требовала решительных действий.
– Что с вами? – обогнав друзей и заставив их остановиться, спросила девочка.
– Ничего, – Робин отвела взгляд.
– Что не так? – настаивала Эмили.
– Два слова: Чарли Уэлш, – Никодемас скривился не хуже Берты. – Белобрысая голубоглазая кукла.
– Он замечательный! – взвизгнула Би и бросилась бежать.
Такой реакции ребята не ожидали. Эмили резко швырнула свой портфель в руки донельзя удивленному Никодемасу и припустила за мелькающими в толпе хвостиками. Не успевая извиняться, она расталкивала мирно идущих.
– Чокнутая! – крикнул кто-то вслед.
– Простите! – не оборачиваясь, ответила Эмили.
Вопреки предположению, Робин вовсе не собиралась спрятаться в женском туалете. Она петляла, как заяц! Сигнал на последний урок прозвучал, а догнать подругу Эмилии так и не удалось.
Внезапно девочка поняла, что потерялась! Пестрое море учеников схлынуло, коридоры затихли. Закрытые двери, за которыми шли уроки, незнакомые голоса... «Я – прогульщица!» – подумала Эмили.
Нужно было срочно выйти к какой-нибудь лестнице: именно там девочка видела план экстренной эвакуации. Подробная карта в два счета вывела бы ее в нужное место!
От опасности попасться на нарушении школьных правил второй раз за день сердце бешено колотилось где-то в горле. Совершенно ясно, что стоя посреди коридора в незнакомой части здания и ничего не делая, проблемы не решить. Постучать в первый попавшийся класс и попросить проводить – конечно, выход, только уж очень наивный и детский!
В мире фантазий Эмили никогда не теряла присутствия духа, а сейчас чуть не плакала. Самоирония – замечательная вещь... Она способна придать сил тогда, когда все остальные средства не помогут.
Выбрать направление оказалось несложно: прямо, прямо, вдоль стены, налево, снова прямо... Если думать на ходу, мысли обязательно вытеснят страхи, только мысли нужны непременно хорошие. Девочка во всех подробностях представила, как пригласит друзей к себе на выходные, как они будут гулять по саду и есть яблоки, играть с пегасом...
Эмили прикусила губу и остановилась. Внезапно Орин обжог тело! Картинка перед глазами пошатнулась, а откуда-то сзади раздался оглушительный визг.
Тут-то девочка обнаружила, что лежит на полу, да еще и на пороге до боли знакомой белой комнаты! Испуганная мисс Мулиэр внимательно вглядывалась ей в лицо.
«Кто кричал?» – хотела спросить Эмили, но язык не послушался.
– Успокойтесь... сейчас пройдет... – причитала фельдшерица. – У вас кровь. Осторожно, поднимайтесь... пол холодный. Запрокиньте голову.
– Мне лучше, – наконец смогла выговорить она.
– Не похоже, – мисс Мулиэр подвела несчастную к кушетке. – Минуточку... Вот, возьмите салфетку.
Без посторонней помощи девочка добралась до знакомой жесткой, как доска, кушетки.
– Войдите, – предложила Бланка кому-то невидимому для Эмилии.
– Я не хотела... – Робин хлюпала носом. – Не хотела кричать. Я... боюсь вида крови.
– Вы одноклассницы, если память мне не изменяет? – игнорируя последнюю реплику, спросила бесцветная особа.
Вопрос не адресовался никому конкретно, поэтому обе девочки кивнули.
– Хорошо. Я сообщу, что ваше отсутствие на последнем уроке оправдано, – подытожила та, но разговор на этом не закончился. – Мисс Варлоу, если проблемы со здоровьем продолжатся, я буду требовать вашего отстранения от занятий или снижения нагрузки.