Комнату для необычного урока стоило бы посетить и так: три ряда парт упирались в некое подобие сцены с письменным столом и длинной кафедрой, стены украшали стенды и плакаты, а под потолком расположились многочисленные портреты.
– Рада видеть вас в добром здравии, друзья мои, – доброжелательно улыбнулась пожилая женщина. – Я сделаю ряд объявлений – приготовьтесь записывать, – но вначале попрошу новенькую подойти ко мне.
Девочка послушно встала и направилась к бордовой крохе.
– Мисс Эмилия Варлоу, как всем наверняка известно, теперь ваша одноклассница, – продолжала мадам Нанс. – Что мы обычно делаем, когда у нас появляются новые лица?
– Знакомимся, – донеслось из зала.
– Правильно. – Старушка скрестила руки на груди.
Эмили развернулась к классу лицом. Ребята дружно поднялись, переглянулись и хором грянули:
– Добро пожаловать, мисс Варлоу.
Подобное приветствие заставило бы смутиться кого угодно.
– Спасибо, – краснея, отозвалась Эмили.
– Наслышана о ваших злоключениях, – лукавые огоньки загорелись в теплых карих глазах.
– Ничего, – ответ вырвался сам собой, – будет, что вспомнить.
– Вот такой подход мне нравится, – похвалила мадам Нанс. – У вас пять минут, чтоб рассказать о себе. Уверена, что ребятам интересно.
Красивая девочка в середине третьего ряда вполголоса фыркнула, и тут же ее соседка по парте сделала то же самое, как в зеркальном отражении.
– Я очень рада учиться вместе с вами, – глядя в упор на вредную парочку, с вызовом начала Эмили. – Надеюсь, мы станем друзьями. Я не знаю, что можно вот так рассказать о себе, чтоб не хвастаться.
Под конец своей короткой речи девочка покосилась на учительницу.
– Вы правы, мисс, – согласилась та. – У ребят еще будет шанс не на словах, а на деле узнать вас. Можете садиться.
– Спасибо, – за внешним спокойствием скрывалось страшное волнение.
Устроившись на своем месте, Эмили достала лист, перо и чернила.
– Не обращай внимания на Берту и Беллу. – Никодемас приготовился писать. – Те еще занозы.
– Поздно, – саркастически бросила она, поймав на себе неприятный взгляд кудрявой красавицы. – Что я им сделала?
– Не ты, – отмахнулся друг. – Им весь мир что-то сделал. Потом объясню.
Тем временем мадам Нанс откашлялась и призвала класс к порядку:
– На следующей неделе мистер Бредс выходит на пенсию, – сообщила она. – По этому случаю завтра после уроков в актовом зале состоится торжественное прощание. Явка обязательна.
– Давно пора, – шепотом заметил Никодемас.
– Его место займет новый учитель – я пока не знаю, кто, – но постарайтесь произвести хорошее впечатление, – продолжала старушка. – Должна вас поздравить: этот год начался более успешно, чем предыдущий. Успеваемость, прямо скажем, недурна, желаю вам сохранить, закрепить и преумножить результат. Я очень хочу вами гордиться! Теперь о менее приятном...
Мадам Нанс пристроила на носу очки:
– Индекстрэ. – Большая книга в красном переплете плавно проплыла по воздуху точно в руки пожилой женщине. – Раз вы никак не разберетесь с графиками дежурств по классу, я приняла решение. «Эстафету чистоты» начнем с первой парты первого ряда, следующими дежурят сидящие за второй партой, и так далее. Возражения не принимаются.
Белобрысый тощий мальчик поднял руку.
– Имейте терпение, – учительница посмотрела на него поверх очков. – Вне очереди будут дежурить те, на кого поступит хоть одна жалоба. На сегодня таких трое: мисс Бонни (систематическое невыполнение домашней работы по Начертательной Символогии), мистер Стивенс (недостойное поведение на уроке Вивидологии) и мистер Рафли (скандал в библиотеке и неудачные алхимические эксперименты).
Девочка в свитере наизнанку залилась слезами, но никто не обратил внимания.
– Донесла... – мрачно протянул Никодемас. – Завтра все на торжественное прощание, а я класс драить.
– Не расстраивайся, я останусь с тобой, – твердо заявила Эмили.
– Это было бы здорово! – кивнул тот.
Время летело незаметно. Мадам Нанс рассказывала о предстоящих праздниках: дне учителя и юбилее школы. Планы этих двух мероприятий казались поистине грандиозными! Могла ли Эмилия представить, что учиться настолько увлекательно? Вредные девчонки с третьей парты сами собой выветрились из головы, так же как и урок, проведенный в медпункте.
– Можете быть свободны, – наконец прозвучала долгожданная реплика милой старушки.
Ребята зашелестели бумагой и защелкали портфелями. Только несчастная Бонни все плакала и плакала.
– Ты куда? – удивился Никодемас.
– Хочу успокоить вон ту девочку. – Эмили кивнула в сторону одиноко сидящей фигурки. – Тебе разве ее не жаль?
– Сама виновата, – коротко бросил друг и насупился. – У нее «дырка в голове». Не ходи, если не хочешь попасть в «клуб неудачников».
– Какой вздор! – Она подхватила портфель.
Никодемас только пожал плечами.
– Здравствуй, меня зовут Эмилия, а тебя?
Заплаканные глаза смотрели испуганно.
– Робин, – гнусаво отозвалась та.
– Очень приятно.
– Правда? – недоверчиво уточнила девочка.
– Чистейшая! – заверила Эмили. – Почему ты плачешь?
– Меня игнорируют или дразнят – и тебя будут, если со мой станешь водиться, – Робин шмыгнула носом.
– Пусть попробуют. – Орин сделался теплым. Успокоившись, заплаканная ученица вытерла рукавом круглое покрасневшее лицо. Складывалось ощущение, что мисс Варлоу – единственное живое существо, обращающее на нее хоть какое-то внимание. Остальные одноклассники проходили мимо с безразличными минами...
– Робин, у тебя свитер наизнанку, – решилась сообщить Эмили. – Может, поэтому ребята смеялись?
– Ой! – бедняжка только что заметила это неприятное обстоятельство. – Спасибо. Можешь звать меня Роби или еще короче... просто Би.
– Тогда я... Эми. – Заводить друзей значительно проще, чем казалось раньше. – До завтра.
– До завтра! – Робин окончательно перестала плакать и улыбнулась.
С чувством выполненного долга Эмилия вернулась к своей последней парте за портфелем. Би производила впечатление девочки умной, хоть и рассеянной. Подумаешь, какой-то свитер! Разве это повод считать человека неудачником?
Просунув руки в ремни, она направилась к выходу. Тут кто-то ощутимо толкнул Эмилию в бок.
– Кто водится с дурочками и рохлями – сам такой, – заносчиво бросила та самая кудрявая вредина.
– ...сам такой, – эхом повторила ее подруга.
Показывать двум злюкам язык было как-то несолидно, что ли... Самым разумным показалось просто их не заметить.
– Дождалась? – Никодемас подпирал плечом стенку. – Теперь не отстанут.
– Ты что, их боишься? – Эмили подняла бровь.
– Берта Прейвери – дочь директрисы! Ей все можно, – ядовито бросил тот.
– И что? – девочка удивилась еще сильнее. – Это что, дает право обижать других? Не думаю. Согласен?
– Согласен, – заверил мальчик.
В холле уже ждала Альхен в своем необычном жемчужном одеянии. Большие часы показывали без четверти три.
– Соскучилась? – мадам Александра приняла из рук Эмили портфель.
– Некогда было, – честно ответила девочка.
– Прощайтесь, у нас еще много дел, – поторопила она.
Никодемас махнул подруге рукой и исчез в толпе.
Глава 4.
Небо под землей
Новенькие учебники стопкой лежали на столе в детской, а на ручке шкафа на плечиках висела наглаженная форма. Впечатления, полученные за день, никак не хотели успокаиваться: стоило зажмуриться, как перед глазами начинали плясать пестрые картинки.
Эмили открыла учебник по Начертательной Символогии и развернула перед собой лист. Делать домашнее задание не было особого желания, но как иначе заставить мысли прийти в порядок?
«Дано», – написала она и задумалась...
...две высокомерные крысы и несчастная Би...
– Бр-р-р... – Эмили замотала головой.
Снова заглянув в книжку, она с горем пополам записала условия задачи. Самым приятным оказалось чертить. Ровненькие линии соединяли намеченные точки: тупоугольный треугольник. Прямо как местные правила... Сделав над собой титаническое усилие, Эмили закончила первую задачу.
Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла мама:
– Успокой меня, моя дорогая, – начала она. – Скажи, что в школе все было не так ужасно.
– Мне понравилось! – Эмили отложила перо. – Посмотри, пожалуйста: правильно решено?
Миссис Варлоу подплыла поближе, пристроила куда следует очки, висевшие на изящной серебряной цепочке, и склонилась над учебником. Потом подняла лист и принялась внимательно читать.
– Это черновик, – спохватилась девочка, заметив придирчивое выражение лица матери.
– Тогда претензий нет, – сообщила та.
Леди Аэрин не стала задерживаться в детской, но пообещала проверить домашнюю работу целиком. Остальные две задачи оказались точно такими же – несложными. Пообещав себе переписать все в чистовик после ужина, Эмили преспокойно выбралась в коридор.
Отец еще не вернулся из города, так что в библиотеке никого не было. Девочка взобралась на стул и стала рассматривать красивую коробку, в которой папа хранил свои сигары. Внимание привлекла аккуратно свернутая газета, краешком торчащая из-под стопки бумаг. Вообще-то Эмили не читала газет – но все когда-нибудь бывает в первый раз.
«Пригородные мошенники: кто они?», «Изгои. Мифы и реальность (Расследование нашего спецкора)» – и так далее, и тому подобное. Торчать в библиотеке дольше она не видела смысла.
Намереваясь отыскать Люса и поговорить с ним, девочка спустилась на первый этаж. Холл представлял собой подлинное произведение искусства. Широкие перила лестницы заканчивались умными волчьими мордами, а потолок, на который рукой мастера нанесены портреты далеких предков, казался недосягаемо высоким. Точно в центре зала располагался изящный круглый фонтан: на постаменте из белого камня стояла босая девочка, одной рукой опиравшаяся на огромного лохматого пса, а другую протягивавшая вперед. С открытой ладони весело срывалась звонкая струйка кристально чистой ледяной воды.
Фигуры выглядели совсем как живые! Зверь гордо выпячивал грудь и сверкал выпуклыми глазами, а девочка счастливо улыбалась. Отец говорил, что этот фонтан на заказ сделали карлики очень-очень давно.
До ушей Эмили донесся характерный свист, с каким сталь рассекает воздух. Единственное место во всем доме, которое может служить источником подобного, – Оружейная – длинная зала, расположенная на первом этаже, увешанная различными трофеями и заставленная полками. Люсьен часами пропадал там! В Оружейной было собрано все, что осталось после того, как прапрадед Вильгельм проиграл большую часть состояния в карты.
Разумеется, Леди Аэрин считала, что дочери нечего делать в зале, «наполненной опасными для жизни предметами», сама же Эмилия стремилась в Оружейную, точно мотылек на огонь.
Воспользовавшись тем, что остановить ее было некому, Эмили прокралась к заветному входу и осторожно посмотрела в щелочку. Ничего не увидев, она все же решила войти.
По гладкому дощатому полу плавно скользил Люс, клинком разгоняя незримых врагов. Заметив присутствие посторонних, друг замер.
– И как все прошло?
Он ловко очертил в воздухе дугу и отправил клинок в ножны.
– Здорово, – девочка приблизилась.
– А по голосу не скажешь... – скептически заметил Люсьен, водружая оружие на место. – Какие-то проблемы?
– Что делать, если кто-то кого-то считает неудачником и обижает его только потому, что у того первого «кого-то» мама директриса? – наконец, выдавила из себя Эмили.
– Не говори со мной загадками, – серьезно попросил тот. – Ты же хочешь получить совет? Вот не пойму я тебя правильно и ошибусь. Что тогда?
Мисс Варлоу пристыжено потупилась.
– У нас в классе есть девочка по имени Робин, – рассказывать вдруг стало легко. – Она сегодня весь день проходила в свитере наизнанку. И никто ей не сказал. А еще есть две... точнее, одна, по имени Берта, и ее «отражение», которые считают себя лучше всех.
– В каждом классе есть такие, – справедливо заметил Люсьен, вешая себе на шею полотенце.
– И как с ними бороться? – Эмили с надеждой посмотрела другу в глаза.
– Единого рецепта нет, – ответил тот, но, заметив, как погрустнела девочка, взял ее за руку и вывел из Оружейной.
В холле парочка присела на бортик фонтана.
– Вот вода, – Люс кивнул в сторону звонкой струи. – Что если попробовать ее ударить?
Он размахнулся и хлестнул поперек блестящей ленты. Раз... другой... еще... но ничего, кроме брызг, не выбил.
– Буду продолжать – устану только, – Люсьен лукаво улыбнулся. – Понимаешь теперь? Обижают тех, кто обижается. Скажи, тебе так хочется дружить с этой... как ее... Бертой?
– Нет, – замотала головой Эмили.
– Перестань о ней думать, – подытожил тот. – И... только между нами... чей-то отец заседает в городском совете – это получше, чем директриса какой-то школы, тебе не кажется?
После разговора с Люсом жизнь обрела новые краски. Захотелось, чтоб как можно скорее настало «завтра». Девочка ощущала невообразимый подъем сил: ей казалось, что сейчас она сумела бы свернуть горы, если бы потребовалось.
Умываясь перед сном, Эмили удивлялась блеску собственных глаз и не желавшей никуда деваться улыбке. Но стоило коснуться подушки, как кто-то невидимый точно «выключил» девочку – как мать выключала на ночь лампы.
Дайна битый час лежала с открытыми глазами, разрываясь между двумя желаниями: выпить сонного порошка или сварить себе кофе. То и другое выглядело одинаково привлекательно.
Мисс Уиквилд села, спустила ноги с кровати и побрела на кухню, так и не решив, за чем именно. Темный коридор, чужие шкафчики и ящички, лестница... На полпути Дайна внезапно опустилась на колени и закрыла лицо руками.
В белоснежной ночной рубашке фигура сошла бы за призрака. Бесшумно вздрагивали плечи. Она кусала губы, сжимала кулаки так, что длинные ногти впивались в кожу, оставляя глубокие следы, – но все равно, душа болела сильнее. Танцоры не способны на слезы.
Отчаянье, захлестнувшее внезапно, столь же внезапно отступило. Мисс Уиквилд взяла себя в руки, поднялась и вернулась в спальню. Сквозь щель в занавеске лился зыбкий бирюзовый свет... Такой знакомый свет... окно другое, шторы другие... другое все, но тот же самый свет.
Единственный способ сбежать от навязчивых лучей – скрыться с головой. Свернувшись клубочком под одеялом, Дайна постаралась ни о чем не думать. Но не тут-то было! Знакомое (всем нормальным людям, наверное, с детства) чувство, будто что-то натворил и бессильно ждешь, пока раскроется правда, не позволяло расслабиться.
Когда, наконец, усталость победила, издерганное сознание заняли кошмары. Бесконечные переходы, повороты, развилки тюремного лабиринта. Влажный блеск на камнях – это из распахнутых настежь камер льется проклятый бирюзовый свет! Крошечная прыгающая фигурка впереди! Шепти? Голос тонул в шлепанье босых ступней:
– Скоро... скоро кошмар закончится...
Фраза показалась знакомой...
Кобольд медленно развернулся, и вместо привычной морды на женщину смотрели мутно-серые глаза Найджела.
Проснувшись от собственного крика, мисс Уиквилд обнаружила, что утро уже наступило. Не в пример приветливый свет пробивался в комнату теплой узкой полоской.
Ничто не прочищает голову лучше прохладного душа. Стоя под упругими струями воды, Дайна представляла, как тревоги покидают тело. Завернувшись в полотенце, она весело подмигнула собственному отражению в круглом зеркале.
Хотелось дышать полной грудью, что-то делать! Можно было взять учебники и посвятить этот день подготовке, ведь с понедельника начнется «генеральная репетиция новой жизни».
Странно, но в штатском мисс Уиквилд чувствовала себя хуже, чем голая. Дайна так и не решилась выйти за дверь, пока не застегнула на груди форменную одежду, а без Маски это стало бы еще и опасным безрассудством. С природой Тени не поспоришь: «... прямое попадание солнечных лучей на кожу ослабляет способности Теневого Танцора, независимо от специализации».
Маленькая площадь, сапоги звонко цокали по камням. Ласковый ветерок трепал практически невесомую ткань защитного покрова. Вдоль школьной ограды спешили серьезные папы и молодые мамы, провожая своих драгоценных мальчиков и девочек в мир уроков и перемен. Никто из них не видел черной фигуры, об этом мисс Уиквилд позаботилась.
Под ребрами шевельнулось что-то... Ей уже двадцать пять, если документы не лгут...
Свист крыльев заставил обернуться не одну Дайну. Легким перышком прямо к парадной лестнице опустился пегас, пронесшийся над аллеей. Мисс Уиквилд открыла рот, да так и осталась стоять...
С лошади ловко спрыгнула высокая женщина с идеально прямыми платиновыми волосами. Дайна еще ни разу не встречала демобилизованного Танцора... Жемчужная форма сидела великолепно, хоть и не имела знаков отличия.
Блондинка оглянулась. Пронзительные золотые глаза заставили сердце плюхнуться в желудок.
Незнакомка протянула руки и осторожно подхватила маленькую девочку... Ту самую девочку!
Радость сдулась. Несчастная мисс Уиквилд не придумала ничего умнее, чем поскорее убраться восвояси. Подальше от жемчужной формы...
Перед дверью нового дома Дайна замерла. Глупо было игнорировать обжигавший спину взгляд.
– Пригласите меня внутрь, – приказал стальной голос.
– Да... да, конечно, – ком в горле мешал говорить.
Замок щелкнул, и обе женщины вошли.
– Так и будем торчать в прихожей? – осведомилась незнакомка.
– Кто вы? – мисс Уиквилд тоже умела быть жесткой.
– Леди Александра Бонмонт... имя ничего не скажет. – Нечеловеческие глаза сузились в щелочки. – Оно такое же «мое», как любое другое.
– Могу предложить кофе, – пожала плечами Дайна.
– Не откажусь, – незваная гостья смягчилась.
На кухне, напоминая о вчерашней ссоре, тоскливо стояла мисочка с водой. Леди Александра села, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Вы знаете, зачем я здесь? – прямо спросила мисс Уиквилд.
– Боюсь, что да, – отозвалась та. – Но очень хочу ошибиться.
Чайная ложечка звякнула об пол. Машинально достав следующую, Дайна подвинула пузатую турку на огонь. В лицо пахнул жар.
– Когда вы были демобилизованы?
– Только не «демобилизована», а «комиссована», – поправила женщина. – Как видите, не могу отучиться от формы, хоть прошло уже почти тринадцать лет.
Сердце сделало смертельное сальто.
– Леди Дайна Уиквилд, член Ордена Танцующей Тени, Вестник Смерти. – Маска слетела... повисла пауза.
– У кого-то кофе убежал, – с наносной беззаботностью бросила Леди Александра.
– Неважно.
И это было чистейшей правдой.
– Продолжим изводить друг друга домыслами и недомолвками или сыграем в откровенность? – гостья склонила голову набок.
Разлив горячий напиток по чашечкам, Дайна пододвинула стул.
– Мне нужна замена. Я не справляюсь, – произнесла она и сама себе не поверила.
– Так не бывает, – женщина нахмурилась.
– К сожалению, бывает. – Мисс Уиквилд отхлебнула кофе. – Вчера после применения Знаний Аркана я упала в обморок...
– ...и ушиблась головой. – Леди Александра закинула ногу на ногу. – Один вопрос: Аркан сработал?
– Да... – Дайна медленно кивнула.
– У вас весьма странное понятие о неудаче, моя дорогая. – Гостья положила себе сахару и принялась методично размешивать. – Бывает и такое. Некоторые падают.
Скорее всего, эта самая Леди Бонмонт скажет все что угодно, только чтоб защитить своего ребенка... С другой стороны, очень хотелось верить ее словам. Внутренняя борьба никак не отразилась на лице мисс Уиквилд.
– Вы замечали за дочерью... – договорить не удалось... Чокнутая особа громко расхохоталась.
– У тех, кому более двухсот лет, не может быть детей, – каждый звук пропитался неподдельной горечью. – Отец девочки – мой работодатель.
Дайна зажала рот обеими руками. Белая фигура предстала перед ней совсем в другом свете. Леди Александра ободряюще улыбнулась. Мисс Уиквилд пристально всматривалась в незваную гостью. На вид той было лет тридцать... что само по себе ничуть не странно для Танцора. У Теней нет возраста, они остаются такими, как в день официального посвящения.
– Вы... – шепотом начала Дайна.
– Ага, – не дослушав, кивнула та.
– Я же... – попытка возразить захлебнулась.
– ...не успела спросить? – женщина щелкнула пальцами. – Не обязательно, если ответ «да». Ты сменила меня. Не торопись задавать остальные вопросы. Я ничего о тебе не знаю.
Разговор зашел в тупик: обе стороны выяснили, что хотели, но отчего-то расходиться никто не спешил. Альхен молча пила свой кофе, время от времени глядя в спину той несчастной, которой пришлось взвалить на свои плечи неподъемный груз ответственности. А Дайна тупо таращилась в окно, разрываемая внутренними терзаниями.
Она столько всего хотела сказать человеку, переложившему на нее свою работу, но не представляла даже, что подобная встреча возможна на самом деле. Мисс Уиквилд наивно надеялась, втайне ото всех... так мечтала...
– Памяти обо мне не сохранилось? – хрипло спросила она.
– Нет, – тихо отозвалась Леди Александра. – Прости... Можешь обвинять меня, если кому-то от этого станет легче.
– Почему? – с трудом выдавила Дайна.
– Не знаю. – Женщина закрыла глаза. – Не могу знать. Но точно помню, сколько раз мне казалось, что «не справляюсь». Хотела бы я понять, что в действительности произошло примерно пятнадцать лет назад. Только вот подобные действия мало что запрещены законом, так еще и невозможны.
Острый золотистый взгляд сталью полоснул по сердцу.
– Неправда. – Мисс Уиквилд отошла от окна и снова села. – Некоторым из нас удавалось... вернуть память.
– Хм... – Леди Александра приподняла бровь. – А знаете, что с ней... стало? Предупреждаю: эту часть подлинной истории байка в себя не включает. Индекстрэ!
Турка приподнялась и медленно, чтоб не расплескать остывающий кофе, поплыла к блондинке прямо в руки.
– До середины второго века от Великой Победы, – потянувшись за сахаром, продолжила та, – на память Танцоров смотрели сквозь пальцы. Время было тяжелое – можно даже сказать, смутное, – где-то недосмотрели, где-то впопыхах наложили «Забвение»...
– Это факт, – Дайна приготовилась слушать.
– Терпение, – мадам Бонмонт подняла вверх указательный палец. – За последние более-менее спокойные сто лет вы совсем забыли о том, зачем вообще ее отнимают.
– «Мы живы, пока живет память о нас», – процитировала мисс Уиквилд.
– Мертвым нечего страшиться.
Сумасшедший блеск не заметить мог только слепой. В следующую секунду кружка полетела в стену, пущенная ловкой рукой – но не успела Дайна сориентироваться, как чокнутая дамочка снова щелкнула пальцами... Кофе точно в нерешительности замер на «пороге свободы». Леди Александра встала из-за стола и, поравнявшись с кружечкой, осторожно погладила ее.
Время и место условны,
Константы лишь честь и доблесть.
А мы будем живы назло вам.
Счастливы будем на совесть...
Глаза – что сухие колодцы,
В душе бесконечная слякоть.
Если б суметь расколоться!
Тогда мы научимся плакать.
Голос беспрепятственно дотягивался до самых потаенных уголков сознания. Мисс Уиквилд не могла пошевелиться... губы похолодели.
Наконец оцепенение прекратилось. Крошечная кофейная чашечка мирно покоилась на ладони, не потеряв ни капли. На лице Дайны выступили крупные бусины пота.
– Мастерство приходит с возрастом. – Мадам Бонмонт будто разглядывала нечто интересное на полу. – Ты научишься. Пусть многое мне уже недоступно, но я еще кое-что помню.
– Стихи... – прошептала мисс Уиквилд.
– Мои. – В кухне властвовал полумрак, тяжелые плотные шторы не пропускали свет. – В тот год мне исполнилось сто, и я перестала считать.
Леди Александра резко вскинула голову, блестящая лента разделила щеку. Женщина улыбалась.
– Вы плачете? – Дайна не поверила своим глазам. – Разве это возможно?
– Возможно все. – Как никогда хотелось верить... – Танцоры существуют вне времени. У нас нет семьи, кроме Ордена. У нас нет дома, кроме Ордена. Ордену принадлежат наши жизни... даже после демобилизации. Отсутствие памяти о нас – идеальная защита. Если бы не возможность молча коллекционировать знания... вечная жизнь сделалась бы невыносимой.
– Итак? Что стало с «легендой»? – Мисс Уиквилд никак не могла оправиться от потрясения.
Блондинка вернулась за стол и, будто ничего не произошло, отхлебнула кофе.
– Танцором не станет тот, кто имеет пониженную устойчивость к магическим и физическим повреждениям, – сухим тоном лектора продолжила она. – Не стать Танцором и тому, чьей волей легко манипулировать. Кому-то же нужно и в штабе штаны протирать...
– Это так, – исключительно для поддержания беседы согласилась Дайна.
– Да, только все забывают, что можно сто раз быть кем угодно, но попасться на простую уловку. – Женщина хлопнула в ладоши так, что мисс Уиквилд вздрогнула от неожиданности. – Инцидентов, предусмотренных Декретом Секретности, за всю историю существования Ордена ровно два. Первый послужил поводом подписания Декрета, второй – ужесточения его положений.
Тишину, образовавшуюся в паузе, можно было при желании потрогать руками. Казалось, Леди Александра специально молчит, чтоб убедиться в твердости намерений собеседницы выслушать все до конца. Когда Дайна уже открыла рот, чтоб попросить продолжать, та сделала это сама.