– Все началось почти как сказка, – история, пересказываемая всеми кому не лень, не теряла привлекательности. – На плановом мероприятии по получению добровольных показаний от свидетеля Тень забралась дальше, чем следовало, и обнаружила в прошлом старушки наскоро заблокированный отрезок. Ирония судьбы... блок скрывал историю маленькой девочки и ее семьи. Такова самая суть байки, которую так любит новое поколение Танцоров.

– Значит, вспомнить действительно можно? – Мисс Уиквилд подперла голову руками.

– Да, если остался хоть один живой очевидец, – устало подтвердила мадам Александра. – Только почему-то никто не любит конец. Наверное, потому, что несчастная Тень лишилась рассудка и до сих пор находится в специализированном лечебном учреждении (вот когда задумаешься, а хорошо ли оно... бессмертие) «Вспомнила» то, что навсегда сломало ее. Раньше эта история называлась «Пять Смертей».

– Я думала об этом, – призналась Дайна. – Но разве на подобную участь обречены все? Вдруг найдется кто-то... сильнее?..

– Угу... и каждый считает, что сам непременно окажется тем единственным... – блондинка криво усмехнулась. – Теоретически, твои родители еще достаточно молоды. Но не пытайся их искать. Это такой совет старшего товарища. В твои годы я навещала бедняжку, получившую назад все свои эмоции и память. Приятного мало...

На душе вдруг сделалось невыносимо тяжело... Слишком тяжело, чтоб сказать об этом.

– Я никогда не сомневалась, что служить делу Ордена – благо. – Мисс Уиквилд сказала первое, что пришло в голову. – Не сомневалась, что все так, как должно быть, и каждый на своем месте.

– Тогда зачем ищешь себе замену? – искренне удивилась гостья.

А действительно... Зачем? На эту мысль ее пару месяцев назад натолкнул Найджел. Тогда Дайна жила в крошечном придорожном мотеле, кишащем клопами, только для того, чтоб выяснить, не провозят ли нелегальное оружие через границу на этом участке. Терпение лопнуло, когда стало ясно, что по этой дороге вообще никто ничего не провозит! Да, она сорвалась. Да, наговорила много нелестного в адрес начальства – но быстро остыла.

– Не могу назвать точную причину, – призналась Дайна.

– Потому что нет ее. – Железная логика. – Хочешь другой выход?

– Какой? – машинально уточнила мисс Уиквилд.

– Простой. – Женщина поставила чашечку на стол. – Если Дивные еще не в курсе, то в течение следующих семидесяти двух часов новость о предполагаемом Вестнике доберется и до них. Тогда начнется самое интересное.

– И что именно? – Дайна чувствовала, как глупеет на глазах.

Леди Александра только улыбнулась в ответ, но от этой ее улыбки захотелось провалиться в подпол.


Робин получила гору замечаний:

– Мисс Бонни, мне малоинтересен ваш затылок! – прикрикнула на несчастную громадного роста широкоплечая женщина. – Даже с научной точки зрения... Будьте так любезны, обратите ваш взор ко мне.

– Простите, мадам Живье, – в сотый раз покраснела девочка.

Но Эмили прекрасно знала причину подобного поведения и уже жалела, что не осадила Роби еще на первом уроке. Глупышка все время порывалась смотреть на нее, а Эмили боялась, что «тютя Би» (так несчастную звали одноклассники) только навредит себе.

– Перестань вертеться, – шикнула она, когда та в очередной раз с восхищением уставилась на друзей.

– Хорошо, – одними губами ответила Робин. Никодемас картинно закатил глаза и быстро заскрипел пером по надорванному листочку.

«Что? Нравится? Держись, скоро дурочка тебе портфель будет носить», – написал он.

«Не смешно! Я пытаюсь сделать как лучше». – Слабое утешение.

«У Би голова – капусты кочан, от нее ты ничего не добьешься», – Никодемас жирно подчеркнул два последних слова.

«А мне от нее ничего и не нужно». – Эмили начала тихо закипать.

«Улыбайся, она опять на нас смотрит», – издевался друг.

Девочка занесла перо над бумагой, но так ничего и не написала...

– Мисс Бонни, покиньте класс! – попросила учительница. – Вы с таким вожделением смотрите на дверь, что я не смею дольше вас задерживать.

– Простите... – промямлила Робин.

– Это вы меня простите, – с нескрываемым сарказмом отозвалась мадам Бэсс Живье. – Но на урок вы вернетесь только с разрешения своего куратора.

Обливаясь слезами, нарушительница порядка собирала вещи. Никто, как водится, не обращал на бедняжку ни малейшего внимания. Чувство вины заставило Эмилию неуютно поежиться.

– Дэнуо, – шепотом приказала она листку.

Как поняла для себя девочка, мадам Живье была человеком строгим и принципиальным. На ее уроках не стоило делать ничего не соответствующего правилам. Причем не только школьным, но и тем, что женщина установила сама. Эмили искренне жалела несчастных детей, для которых это чудовище являлось «классной мамой». Возможно, первое впечатление обманчиво?

Предмет назывался Вивидология. Он был бы неимоверно увлекательным, если бы ученики не боялись вздохнуть лишний раз. Мадам Живье буквально фехтовала указкой! Обитатели первых парт только и успевали, что пригибать головы.

Уроки Вивидологии часто ставились спаренными, как пояснил Никодемас: первым уроком теория, вторым – практика. Обнаружив мадам Живье в расписании чуть не каждый день, Эмили размышляла, стоит ли расстраиваться этому обстоятельству: учительница не знала, что такое перемена, или не хотела знать...

– Сигнал не для вас, – говорила она. – Все вместе собрали вещи и цивилизованно проследовали в Оранжерею. Опоздавшие будут любоваться уроком с улицы. Все ясно?

– Куда ж яснее! – буркнул себе под нос друг. Гул голосов перемены сделался привычным.

– Где сейчас Би? – спросила девочка.

– Я похож на всезнайку? – Никодемас чувствовал, что в их отношения стремительно вклинивается кто-то третий и, без сомнений, лишний. – Скорее всего, ревет в женском туалете.

– Пойдем к ней? – попросила Эмили.

– Ага, разбежался, – рассмеялся тот. – Что я забыл в уборной для девочек?

– Ну хоть проводи меня, – попросила она.

– Мне придется ждать за дверью, – протянул Никодемас. – До Оранжереи ты сама не доберешься, а если опоздаем – мадам Зверье слопает нас живьем.

– Пожалуйста! – Эмили не любила просить.

Препираться времени точно не было, и ребята поспешили к предполагаемому пристанищу «тюти-Би». Дверь бесшумно отворилась.

Каблучки стучали по кафельному полу. Ряд раковин белел по одну сторону, по другую располагались кабинки. Обнаружить Робин не составило труда: девочка так отчаянно шмыгала носом, что ее слышали даже в коридоре.

– Роби, это я, – голос отскакивал от стен.

– Эми! – заплаканная подружка выглянула из укрытия. – Что мне делать? Я боюсь идти к госпоже Нанс. На этот раз она меня точно не простит.

– Не переживай, – нужные слова пришли сами собой. – Если не скажешь, будет хуже. Я уверена.

– Ты добрая, как мама! – Робин бросилась Эмилии на шею.

– Би!

Она неуклюже похлопала подругу по спине. Крупные слезы катились из глаз бедняжки прямо на форменный бордовый жилет. Для Эмили это было что-то новое. Девочка просто не могла отстраниться. Жалость, тисками сдавившая грудь, не позволяла сделать этого.

Положение спас Никодемас. Мальчик громко постучал в дверь.

– Прости, мне правда пора, а то нас не пустят на урок, – виновато сообщила она.

– Да-да, я понимаю, – гнусавила Роби, растирая соленую воду по круглым щечкам.

– А ты немедленно иди к мадам Нанс, только умойся. Хорошо?

В дверь уже стучали ногами...

– Я так и сделаю, – припухшие губы дрожали.

Если бы не стук, Эмили не смогла бы, наверное, покинуть уборную. Но в коридоре ее ждал сюрприз... Мистер Кроу крепко держал Никодемаса за ухо:

– Вы что это делаете? – сурово спросил сторож-смотритель.

– Простите, сэр, – пролепетала девочка. – Он звал меня, чтоб мы не опоздали на урок.

– Это все равно не повод так дубасить в дверь, – отозвался мистер Кроу, но мальчика отпустил. – Идите, у вас времени совсем не остается.

Ребята со всех ног бросились к боковому выходу во двор.

– Не больно? – на бегу спросила Эмили.

Никодемас ничего не ответил, только прибавил ходу. Поворот, темный переход – и широкие двери, небрежно выкрашенные коричневой краской.

– Заперто. – Сердце провалилось в желудок.

– Рэклюдо! – крикнул друг и с силой пнул тяжелую створку.

Удивляться тоже времени не было. За порогом начинался парк – не такой ухоженный, как сад Варлоу, но, бесспорно, красивый, – а между деревьями угадывалось небольшое прозрачное здание.

Оранжерея казалась надувной. Окруженная зеленью, она выглядела островком лета! Как только ребята юркнули под стеклянный свод, откуда-то сверху пронзительно прозвучал сигнал.

– Как ты думаешь, мы успели? – робко поинтересовалась Эмили.

– Вполне, только не стойте тут столбами. – Вовсе не Никодемас ответил на вопрос.

– Простите, мадам, – девочка пропустила учительницу вперед.

Внутри Оранжерея оказалась еще привлекательнее, чем снаружи! По стенам вились диковинные растения, на посыпанных мелким гравием дорожках играли солнечные блики, пробивавшиеся сквозь зелень. Невероятные цветы и деревья создавали атмосферу сказочного леса. В конце дорожки расположились три ряда столов на обнесенном канатным заборчиком открытом пространстве в самом центре Оранжереи.

На стульчиках аккуратно висели фартучки и нарукавники. Последовав примеру одноклассников, Эмили облачилась в новый для нее наряд.

– Сегодня мы с вами посмотрим, что из себя представляет невидимый глазу Микромир, – восторженно объявила мадам Живье.

Здесь, в мягком свете, женщина не казалась больше вредной фурией. Скорее даже наоборот. Учительница вместе с сидящими на первых партах исчезла за кустами. Вернулись они очень быстро и принесли с собой приземистые приборы. Получив свой, девочка с интересом повертела его в руках:

– Тяжелый, – заметила она.

– Идеально подходит для забивания гвоздей, – не оборачиваясь, отозвалась мадам Живье, от соседних парт послышались приглушенные смешки.

– Это гиперглаз, – шепотом пояснил Никодемас. – Поставь, а то уронишь.

Только теперь Эмили разглядела странное подобие раковины, расположенное прямо в крышке стола (четко посередине), и крошечный краник над ним.

– Достаньте стаканчики и пипетки, – скомандовала учительница.

– Сбоку внизу шкафчик, – участливо добавил друг вполголоса.

Все приготовили необходимый инвентарь. В тишине, нарушаемой только тихим шелестом, голос Бэсс Живье звучал колоколом:

– Установите гиперглаз, зафиксировав ножки, – вещала она.

Откуда-то справа донесся стук. Женщина скосила недовольный взгляд в сторону источника звука:

– Мистер Боунс, вы там не гвозди забиваете? – язвительно осведомилась она. – Команды приступать еще не было.

– Простите. – Тощий долговязый мальчик с худым длинным лицом оставил прибор в покое.

– Затем наберите немного воды в стаканчик и капните пипеткой оттуда на предметное стеклышко, – преисполненная собственного достоинства, учительница прохаживалась вдоль парт, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Эмили отчетливо почувствовала, что боится шевельнуться! Чтоб избавиться от неприятного ощущения, девочка положила руку на грудь... туда, где мирно дремал Орин.

– Приступайте, – после театральной паузы приказала мадам Живье.

Никодемас установил гиперглаз свой и Эмили, попутно шепотом поясняя последовательность действий при настройке. Потом ребята по очереди набрали воды. Выпуклая самодовольная капля прозрачным кристаллом возвышалась над поверхностью стекла.

– Теперь внимательно посмотрите на то, что обитает в обычной питьевой воде. – Учительница остановилась, покачиваясь с пятки на носок и обратно.

Ребята склонились над приборами и принялись вертеть скрипучие ручки, настраивая увеличение и резкость.

– Какая мерзость! – прошептала Берта, и две или три девочки эхом повторили ее слова.

– Это еще не мерзость, – заверила мадам Живье. – Ваша задача – внимательно рассмотреть мельчайших животных, которых вы не увидите невооруженным глазом. Затем я предложу вам зарисовать их, а после этого мы проведем ряд простейших опытов.

Эмили исправно смотрела, запоминала и зарисовывала под интереснейший рассказ учительницы о жизни, существование которой до этого дня оставалось для девочки загадкой. Правда, тревожили мысли о Робин...

Остаток практического занятия пролетел незаметно: ребята заставляли амеб переплывать из капельки в капельку. В конце урока недовольной осталась одна Берта, подавляющее же большинство (включая саму мадам Живье) пребывали в приподнятом настроении. Даже на большую перемену никто отправляться не спешил.

Убрав стаканчики и пипетки, ученики нехотя покинули Оранжерею.

– Как там Би? – вздохнула Эмили, пристраивая на спине портфель.

– Вот заладила, – раздраженно бросил Никодемас.

– Тебе разве совсем ее не жаль? – искренне удивилась она.

– Жаль, конечно, – после паузы отозвался тот. – Но не настолько, чтоб думать об этом все свободное время!

Девочка не нашлась что ответить, поэтому просто промолчала. Следующими по расписанию значились «Труды». Целых два урока. Самым неприятным в этом оказалась перспектива расстаться с Никодемасом, поскольку у мальчиков и девочек урок труда проходил раздельно.

– Что за дикость? – возмутилась Эмили, недоверчиво рассматривая горячую сосиску.

– Разве ты не ешь мясо? – Никодемас совершенно не следил за ходом ее мысли.

– Я об уроке. – Она решительно приступила к еде.

– И что? – прихлебывая чай, улыбнулся тот. – Не переживай: мне будет труднее, чем тебе.

– В том-то и дело! – Эмили сверкнула глазами. – Это что за ерунда?! Чем девочки хуже мальчиков?! Почему нельзя учиться всем вместе?

– Остынь, – попросил Никодемас, – на нас уже оборачиваются.

– А мне все равно! – бушевала она.

На ребят действительно с интересом таращились ученики постарше.

– Эти вопросы не ко мне, – вдруг сообразил мальчик. – Не я это придумал.

– Просто скажи мне: справедливо поступать так? – Эмили взяла Никодемаса за руку и настойчиво посмотрела ему в лицо.

Сзади кто-то прыснул. Именно этот момент выбрала Роби, чтоб споткнуться на развязавшемся шнурке, перевернуть поднос с едой себе на грудь и свалиться на пол:

– Я шла к вам, – всхлипнула она. – А тут... а теперь... что я есть буду-у-у-у?..

– Ш-ш... – Вид стремительно краснеющих глаз не мог оставить равнодушным. – Успокойся, прошу тебя... Сейчас мы что-нибудь придумаем...

Эмилия поднялась из-за стола и склонилась над несчастной, когда из группки старшеклассников к ним вышел красивый блондин:

– Ваш персональный рыцарь уже здесь, Леди.

Обе подруги обернулись на голос. Высокий стройный мальчик лет пятнадцати сверкал белозубой улыбкой. Без дальнейших предисловий он помог Робин подняться и, протянув руку к свежему еще пятну, скомандовал: «Рурсус Мундус». Через мгновение полосатый свитер, надетый поверх формы, принял прежний вид.

– Благодарю. – Эмили изящно склонила голову, как сделала бы ее мать.

– Я был счастлив помочь Вашей... – Никодемас заметил, насколько мучительно мальчишка подбирал нужное слово, но так ничего особенного и не нашел, – подруге.

Одарив девочек еще одной завораживающей улыбкой, нежданный помощник развернулся и слился с компанией своих одноклассников.

– Кто это? – убедившись, что тот не слышит (в противном случае, подобное выглядело бы невежливо), спросила Эмили.

– Это... – Роби сияла. – Это Чарли!..

По непонятной девочкам причине, Никодемас вдруг сорвался с места и ушел.

– Что с ним? – расстроилась Би.

– Ничего. – Эмили сделала вид, что все в порядке. – Ты помнишь, я вчера отравилась? Что-то мне страшно есть. Вот тебе мои деньги на обед. Все равно не пригодятся.

Она направилась к выходу из кафетерия, полная решимости выяснить отношения.

На первом этаже, как обычно, шумел народ. Эмили окинула цепким взглядом стайки пестрых ребят, но так и не нашла, что искала. В душу без стука ввалилось одиночество. Если бы она была дома, то непременно заплакала бы.

– Что-то потеряли, мисс? – Каспар Кроу возник будто из воздуха.

– Скорее кого-то, – пожаловалась та. – Помните мальчика, которого вы ругали перед прошлым уроком?

– Никодемас у меня... прячется, – склонившись, шепотом сообщил он. – Сорванец натворил что-то?

– Ничего, – честно ответила Эмили.

– Следуйте за мной. – Девочка по привычке взяла мистера Кроу за руку – как папу, Люса или Альхен.

Перебинтованная серой тряпкой кисть на ощупь напоминала дерево... Но Эмили не стала отдергивать руку. И не потому, что это было бы невежливо, – человек с грустными черными глазами понравился ей с первой встречи.

Из холла мужчина свернул в неприметный коридор, слабо освещенный тусклыми лампами. По обе стороны коридора чернели обитые металлом двери, за которыми что-то происходило. За одними прятались канализационные трубы, за другими – насос, и так далее. Коридор вел под уклон, лампы стали попадаться реже... Поворот, крошечная площадка с каменным полом – и последняя дверь, бесшумно распахнувшаяся внутрь.

Сразу за порогом жили своей жизнью десятки сотен (а может быть, тысяч) постукивающих колесиков, шестеренок и бог весть еще чего! В просторной отлично освещенной комнате казалось тесно из-за многообразия странных штук. Большие и маленькие маятники раскачивались туда-сюда, позвякивали пружинки и поскрипывали канатики!

Эмили с открытым ртом вертела головой. Она настолько увлеклась, что совсем забыла, ради чего, собственно, пришла.

– Какими судьбами? – саркастически бросил Никодемас, сидевший с ногами в подвешенном под потолком гамаке.

– Тебя ищу! – Эмили тоже умела быть «язвой».

– Вот как? А лучшую подругу оставила в одиночестве? – продолжал он в том же духе.

– Я не знала, что друзья делятся на «лучших» и «не лучших», – резонно возразила та.

Вдруг огни погасли все разом... в момент. Сердце сделало сальто в груди – девочка ахнула. А потом по одной в разных частях комнаты – то почти у самого пола, то на потолке – в густой черноте начали загораться разноцветные (голубые, белые, рыжие, красные) точки-звездочки... Какие-то перемигивались, какие-то мягко светили – но ни одна не нарушала бархатной тьмы.

– Что это? – громким шепотом спросила Эмили.

– Это небо... – так же шепотом отозвался господин Кроу. – Ваше такое же... как мое.

Точки будто плыли по кругу. Новые и новые созвездия открывались взору. Ей почудилось, будто пола нет... а тело свободно парит в бесконечном пространстве. Все произошедшее за день враз сделалось незначительным, далеким...

– Вот Большая и Малая Медведицы, – голос Каспара, удивительно добрый, точно гладил. – А это охотник Орион и его псы.

– Сириус, – выдохнула Эмили: глаза заслезились от яркого бело-голубого сияния.

Она спохватилась поздно... Орин ожил, и девочка точно засветилась изнутри. Бедняжке стало стыдно за испорченную «сказку».

– Простите, – робко попросила она.

– За что? – удивился мужчина.

– Я... я не хотела.

Эмили почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Откуда свет? – Никодемас выскользнул из гамака.

Поколебавшись немного, девочка все же достала из-за пазухи теплый амулет:

– Орин. – пояснила она. – Папа подарил. Только я вам его не показывала... это тайна!

– Здорово, – протянул друг.

– Волшебный? – грустно спросил мистер Кроу.

– Просто красивый и светится, – ответила Эмили. – Ваши звезды лучше!

Кристалл погас. И опять наступила ночь.

Глава 5.

След тайны

Причина, по которой уроки Труда проходили раздельно, оказалась до смешного простой. Учительница на дух не переносила мальчишек. Есть люди, испытывающие крайнее омерзение при виде мышей и крыс, так вот: для мисс Вирджинии Лонли этими «противными грызунами» были мальчики и мужчины.

Учительница напоминала швабру: неимоверно худа и костлява, от макушки до пяток прямая, как под линейку начерченная, а на голове копна непослушных, торчащих во все стороны осветленных волос. Своими длинными когтистыми пальцами она презрительно перелистывала журнал с оценками, а натыкаясь на имена мальчиков взглядом, чуть не плевалась.

Труды можно было бы считать скучными, если бы Берта не «развеселила» всех в первые же минуты. Вместе со своей «тенью» они явились с опозданием и продолжали громко обсуждать личность какого-то старшеклассника.

– Вы, прополощите рты немедленно! – взвизгнула мисс Лонли. – Мало того, что обсуждать человека без его присутствия – низость, так это еще и мужчина! Если больше некому – я научу вас быть Леди.

– Нет уж, – огрызнулась Берта, – я теперь знаю, что в этой воде плавают гадкие склизкие твари.

Учительница улыбнулась одними уголками губ:

– Вивидология, – саркастически констатировала она. – Как же вы тогда пьете чай?

– От кипячения вся пакость умирает, – не задумываясь, ответила та.

– Вам приятней употреблять мертвых?

Девочка зажала рот рукой и позеленела.

Эмили поняла, что пересказать сценку Никодемасу – ее святая обязанность.

– Вивидология... – фыркнула себе под нос мисс Лолли. – И так каждый год.

Классная комната отличалась от всех других: привычных трех рядов не было, на полу лежал пушистый ковер... цветы в кадках, кружевные салфетки, длинный стол и две не менее длинные лавки. Добротный камин с фотографиями и позолоченными часами на полочке, книжные шкафы, сервант с батареей старинных тарелок и чайным сервизом – не хватало только ощущения дома.

Весь урок учительница рассказывала о правилах сервировки и прочих тонкостях, связанных с «гастрономическим этикетом»: как что держать, как просить, как подать... и многое другое. Девочки усердно скрипели перьями, конспектируя и зарисовывая. Эмили едва сдерживалась, чтоб не начать зевать.

Перемена показалась коротким просветлением в нескончаемом бреду. Стараясь не попасться на глаза мисс Лонли, девочка спешила отыскать друга и поделиться новостями. Вопреки всему, Би следовала за ней по пятам.

– Ты совсем без меня не можешь? – не выдержала Эмили.

– Нет, вовсе нет. – Робин невинно захлопала ресницами. – Я не хочу оставаться одна. Не бросай меня...

Последняя фраза заставила рассыпаться уже сформировавшуюся реплику. Ну как можно было обидеть наивное создание?! Эмили молча взяла ее за руку и ускорила шаг.

Никодемас выглядел мрачнее тучи: присутствие Роби явно бесило его, и скрывать это мальчик не собирался.

– Вот прилипала, – процедил он.

– Перестань! – Эмилия впервые не знала, как поступить.

– Ничего, я... – Би неожиданно высвободила кисть. – Не буду мешать...

Полосатый свитер скрылся в толпе. От бессилия захотелось взвыть.

– Доволен? – риторический вопрос.

– Если тебе нравится возиться с плаксами, то мне – нет, – отрезал мальчик. – Выбирай: или она, или я!

– Ничего глупее в жизни не слышала!

Не успела Эмили опомнится, как ноги сами собой понесли в сторону класса.

– Прекрасно! – крикнул ей в спину Никодемас. – Я все понял!

Звонок оборвал голос на полуслове, но это не помешало сердцу расколоться на тысячи колючих кусочков где-то в груди. Ничего подобного с девочкой еще не происходило. Дружба, до того казавшаяся бесконечным праздником, могла ранить! Неприятное открытие не давало сосредоточиться.

Эмили перепутала все, что можно было перепутать, и, без сомнения, заслужила те язвительные реплики, которые отпускали в ее адрес Берта и Белла.

После урока ученицы получили оценки. Не услышав своей фамилии, Эмили направилась в другой конец класса: туда, где во главе стола в кресле восседала мисс Лонли.

– Простите, – начала девочка, – вы пропустили меня. Варлоу... новенькая.

– Нет, юная леди, я сделала это намеренно.

Тусклые синие глаза смотрели сквозь нее.

– Совсем плохо? – бесцветно уточнила Эмили.

– Нет, – женщина жестом предложила сесть. – Вы будто отсутствовали, поэтому я просто обязана спросить... Что-то не в порядке?

В свете лютой нелюбви учительницы к мальчикам самым разумным показалось промолчать. Она отвела взгляд.

– В таком случае, ваша оценка – «удовлетворительно», – сообщила мисс Лонли, но не спешила браться за перо. – Вы найдете дорогу в актовый зал самостоятельно?

– Я не иду туда, – покачала головой Эмили, представляя, как скажет маме о столь неприглядной отметке.

– Вот как? – учительница открыла чернильницу.

– Я вызвалась дежурить по классу, чтоб не подвести друзей. – Между ребрами что-то больно укололо.

– Что ж... Тогда идите, уборка не терпит спешки, – «швабра» мягко улыбнулась.

Собрав вещи, девочка с тяжелым чувством покинула комнату. Ведь она действительно попросила Альхен приехать попозже... Эмили надеялась, что весело проведет время. В ушах звенело: «Я все понял!..» Что он мог понять? Очевидно, вовсе не то, что нужно.

Эмилия, спотыкаясь, брела к кабинету мадам Нанс. То, что должно было радовать, невыносимо тяготило. Незапертая дверь с легким скрипом отворилась – в общей тишине безлюдного коридора звук показался гораздо громче, чем на самом деле.

В классе царило гробовое молчание... На учительском столе, свесив ноги, сидел Никодемас с перекошенным от досады лицом. В противоположном углу на ступеньке девочка заметила Робин. Та тихо скулила, уронив голову в коленки. Желание закрыть дверь с обратной стороны отчетливо сверкнуло в сознании, но только слабый бежит от проблем.

Эмили молча положила вещи на первую парту среднего ряда. Би посмотрела на подругу, едва-едва приподняв нос. Мальчик остался безучастен.