– Нет-нет, не стоит. – Эмили спешно перекинула кожаную ленту-закладку через нужную страницу.
– Доброй ночи. – В лучах Орина жемчужная фигура будто источала мягкое свечение.
Убедившись, что мисс Варлоу готова отойти ко сну, женщина откланялась, всем своим видом демонстрируя намерение покинуть комнату.
– Постойте, – робко попросила девочка, спуская босые ноги с кровати.
– Да-а? – Мадам Александра, успевшая сделать несколько шагов к двери, медленно развернулась на каблуках.
Эмили никак не находила в себе сил поднять глаза, поэтому начала разговор с острыми носками сапог:
– Я должна извиниться, – голос предательски дрожал. – Позвольте мне взять обратно все слова, сказанные в последние дни.
– Что ж... и то хлеб. – Она вернулась и присела на постель, одернув простынь. – Я не сержусь. И... пока не забыла, кому-то придется встать пораньше, чтоб успеть накормить своего пегаса.
– Да, мадам! – Сердце радостно подпрыгнуло в груди. Эмили знала: даже за игрушечными мишками и зайками надлежало ухаживать (штопать, стирать), что уж говорить о живом существе. Она свернулась клубочком в темноте, прислушиваясь к внутреннему голосу, ласково напевавшему «универсальное оружие против зла», или просто «колыбельную для чудовищ».
Глава 9.
А может, это любовь?
Подскочив чуть свет, Эмили не успевала удивляться собственной бодрости! Если впереди маячит цель, энергия действовать появляется сама собой.
Она рассудила верно: нечего и думать об утреннем туалете и чистой форме, пока дела в подвале не завершены.
Просунув голову в самое простое платье из тех, что нашлись в шкафу, перехватив волосы лентой и успев взглянуть в зеркало, девочка выскочила из комнаты и направилась прямиком к коттеджу.
Только-только проснувшиеся птицы щебетали на разные голоса в яблоневых кронах, а пряный осенний воздух возбуждал воображение. В глубине души Эмили рассчитывала, что проснулась раньше мадам Александры, но та встретила ее с двумя ведрами угля в руках.
– Я вижу, вы готовы. – Едва уловимое удивление оставило легкий след на бесстрастном лице. – Возьмите ключи и ждите меня у входа.
Тяжелая связка бряцала на металлическом кольце: девочка понимала, что с этими ключами все двери дома станут открыты для нее. От подобного понимания просто захватывало дух. К сожалению, размножать предметы юная мисс Варлоу не умела, да и едва ли смогла бы научиться.
Соблазн войти в темноту подвала самостоятельно был слишком велик, так что Эмили отложила связку от греха подальше. Стараясь сделать ожидание менее мучительным, девочка принялась блуждать взглядом по стенам.
Во всей этой спешке она не удосужилась посмотреть, который час. Эмили представила, как является в школу в теперешнем виде и оправдывается перед друзьями: мол, кормила малютку-пегаса из бутылочки, потому и не успела привести себя в порядок как следует.
На самом интересном месте (а именно, на том, как изменились выражения физиономий Берты и Беллы) ее фантазии прервало появление Альхен. И снова подземные переходы, снова шепчущий зал и жаркая бойлерная.
Заспанный Падди хлопал глазами, отчитываясь перед мадам Александрой о прошедшей ночи, пока Эмили возилась со своим питомцем, краем уха прислушиваясь к тому, о чем говорят взрослые.
– У него ведь нет имени... – спохватилась девочка.
– Понятное дело, мисс, – улыбнулся Падди. – Кроха ж то'ко недавно на свет народился. Откуда у него имя?
– Это непорядок, – серьезно продолжила она. – Нужно придумать!
– Ну... я хотел его Ветерком назвать, – смутился садовник.
– А я... – начала Эмили и задумалась.
– Как ни назови, кормить надо. Не отвлекайтесь, мисс, – насмешливо бросила Альхен.
Действительно, пока девочка в уме выбирала между «Черным Драконом» и «Диким Ветром», малютка заметил Орин и перестал пить молоко.
– За ночь он со мной пообвыкся чуть, – гудел Патрик. – Почти совсем не боится.
– Сегодня я в городе лекарства поищу, – отозвалась мадам Александра. – Только давать их сам будешь, тут уж уволь!
– Эт я завсегда, согласен, – заверил ее садовник. – Лишь бы помогло.
Сердце Эмили разрывалась от жалости – таким тоскливым взглядом провожал ее маленький пегас. Казалось, он вот-вот заплачет и скажет: «Мама, не бросай меня»! Но сидеть с малюткой вечно девочка не могла.
– Вот бы ребята посмотрели на него! – воскликнула она.
– Ничего сложного, – фыркнула Альхен. – Не думаю, что Сэр Ханс станет препятствовать подобному визиту.
– Правда? – робко переспросила девочка.
– Мисс, вы должны знать своего отца лучше меня.
Больше она не проронила не слова.
Эмили видела, что Альхен погрузилась в размышления, в которых не было места глупым детским вопросам. Порой хотелось отдать все игрушки только за то, чтоб узнать тайны, хранящиеся за непроницаемыми стенами желтых глаз.
«Волшебная сказка про пегаса» подошла к концу, началась обычная утренняя беготня, разбавленная горячим чаем с тостами. Запах наглаженной формы и битком набитый портфель за плечами настраивали на рабочий лад. Единственно, девочка так и не решилась спросить у папы разрешения пригласить Робин и Никодемаса в гости на выходные – до них оставалось еще целых четыре дня.
Сидя на спине Альбоуры, она с удовольствием мечтала о том, как здорово ребята проведут вместе время, как станут есть яблоки, качаться на качелях и гулять по саду. Жаль, что мечты не всегда соответствовали реальности...
В любом случае, стоило попытаться осторожно разузнать, не против ли родители. Причем сделать это лучше бы поскорее. От друзей фантазии плавно перешли к разговору с отцом, где тот все время соглашался.
Секрет сна без сновидений, как выяснилось, предельно прост: стоило только устать по-настоящему – и пожалуйста! Выпроводить мистера Кроу из класса – задачка не из легких, но и с ней Хоуп-Дайна удачно справилась.
Табакерка Отто покоилась на дне кармана, и мисс Уиквилд вовсе не спешила ее доставать. Причин тому было ровно три: во-первых, Дайна не имела вредных привычек и не желала их получать, во-вторых, чувствовать себя подопытной гоблина омерзительно, и, наконец, в-третьих, неизвестно, что это за бурда и как подействует.
Несмотря на все доводы, мисс Уиквилд извлекла-таки крошечную коробочку и придирчиво осмотрела. Ничего экстраординарного. Нехитрый замочек поддался. С негромким звуком, похожим на тот, с каким заводятся старые часы, откинулась металлическая крышка.
– И где тут «инструкция фнутри»? – проворчала себе под нос Дайна.
Сперва показалось, что ушлый Отто надул их, а табакерка почти до краев наполнена простой пылью, но ситуация быстро прояснилась. Свернутая трубочкой тончайшая бумага мирно лежала в уголке. Мисс Уиквилд с интересом изучила надпись: «Препарат позволит обмануть примитивные средства магического слежения. NB: побочные эффекты не выявлены. Только для наружного применения!»
Прочитанное обнадежило, но не настолько, чтоб кинуться проверять гоблинскую бурду на практике. К тому же единственное место, чары которого не под силу обойти Танцору, – Личная Резиденция Главы Ордена. Столько шума из-за совершенно бесполезной вещи!
С другой стороны, внутренний голос, подталкиваемый нездоровым любопытством, зудел глубоко в душе совсем не об этом. Ну что станется, если Дайна возьмет щепотку порошка и посмотрит, как он действует и действует ли? Ничего сложного! Посыпать этой ерундой голову... пара пустяков.
Уговаривала себя мисс Уиквилд недолго. Невесомый порошок взвился в воздух... стало тяжело дышать...
Дайна пошатнулась и вдруг поняла, что совершенно ничего не видит! От ужаса из груди вырвался крик. «Смыть мерзость!» – колотилось в сознании. На голос примчался Каспар:
– Что с вами? – В руке сторож крепко сжимал фонарь. При свете стало ясно, что это не зрение покинуло, а тени перестали подчиняться.
– Воды, – попросила Дайна, успевшая справиться с потрясением. – Прошу, воды...
Без лишних расспросов Кроу подхватил ее под локоть и вывел прочь из класса. Для себя мисс Уиквилд отметила, что не почувствовала обычных неприятностей с солнцем в холле. Лицо сторожа вытянулось, когда Дайна, не раздумывая, сунула голову под струю питьевого фонтанчика:
– У меня в... подсобном помещении есть умывальник... – старательно скрывая удивление, сообщил он.
– Спасибо. – Мокрые волосы прилипли ко лбу и шее. – Вы не могли бы...
– Полотенце? – опередил Каспар.
– Да.
Мисс Уиквилд подняла взгляд и встретилась с острыми черными глазами. В этот момент показалось, что крошечная искорка промелькнула и угодила прямо в горло, щекоча колючими лучиками. Дайна закашлялась.
– Вы больны? У меня есть ключи от медпункта... – Кроу хоть и растерялся, но никак не желал этого показывать.
– Нет-нет... со мной все в порядке, – поспешила заверить она.
Оказавшись в темном коридоре, мисс Уиквилд украдкой проверила, восстановилась ли связь с тенями, и не без удовольствия отметила, что да. У дверей импровизированного кабинета истории мужчина учтиво поклонился:
– Мое жилище слишком скромное и не предназначено для приема гостей, – замялся тот. – И... мне придется ненадолго покинуть вас.
– А умывальник?.. – неожиданно вырвалось у Дайны.
– Только если вы настаиваете... – смешался Каспар.
– Я настаиваю.
Для себя она решила, что обязана осмотреть всю школу на предмет зачарованных вещей. Так почему помещения, занятые сторожем, стали исключением?
Еще немного вглубь, поворот, крошечная площадка с каменным полом – и последняя дверь, бесшумно распахнувшаяся внутрь. Несколько секунд Кроу колебался, наконец, переступил через порог и зажег свет.
Казалось, после Главного Зала Призм и бункера Отто впечатлить Дайну уже невозможно, но школьный подвал превзошел все ожидания. Само собой, ничего «зачарованного» там не могло и быть.
– Скажите, Каспар, – мисс Уиквилд тщательно подбирала слова, – магия вызывает у вас... эм... трудности?..
– Магия... – он протянул чистое полотенце, – вызывает у меня страх.
– Тогда... – слова не успели сорваться с губ.
– Послушайте, я пережил достаточно допросов. – Лицо мужчины внезапно ожесточилось. – Я ученый, вернее, был им... когда-то. Мне не понять то, что нарушает законы природы. Ваш мир пугает! И еще... если пришли просто поближе посмотреть на живого изгоя, то концерт окончен.
– Ошибаетесь.
Разговор мог принять интересный оборот.
– Вам виднее. – Кроу подчеркнуто вежливо поклонился. – Нам обоим лучше вернуться к своим обязанностям. Уроки начнутся через пятнадцать минут.
Дайне, возможно, следовало оскорбиться, но что-то подсказывало воздержаться от поспешных выводов. Едва ли бедняге пришлось сладко! Закон о правах изгоев до сих пор один из самых спорных.
Несмотря на все доводы, сильно напоминавшие самогипноз, сердце червячком точила обида. Мисс Уиквилд не питала иллюзий относительно собственных личных качеств, но подумать, что она способна глазеть на человека, как на цирковую обезьянку! Это не укладывалось в голове. В любом случае, существовали более важные вещи, чем какой-то сторож.
– А я уже побывала под землей сегодня.
Эмили заложила руки за спину, готовясь поведать друзьям историю крошки-пегаса.
Ребята сидели на лавочке, наслаждаясь погожим утром. Заходить в саму школу пока не хотелось: слишком уж хороши казались и последняя зелень, и яркое веселое солнышко, и его острые лучи. Каждой осенью девочка старалась запомнить красоту листвы так, чтоб хватило на целую зиму.
– Что в сочинении написала? – вопрос Никодемаса быстро вернул ее с небес на землю.
– Совсем про него забыла!
За ненаписанную работу грозило нечто похуже тройки...
– А я просто не писал, – улыбнулся он. – Думал, вместе чего-нибудь напридумываем на большой перемене. Мы так делали... с моим другом.
– Это с тем Вилли, родители которого переехали? – Би внимательно смотрела куда-то за спины ребят.
– Угу, – буркнул в ответ мальчик, заметно мрачнея.
– Она что-то не так сказала? – Эмили уже встречала подобную гримасу на лице Никодемаса, и ничего хорошего это не предвещало.
Поджав губы и выпрямившись, точно проглотил швабру, тот старался не замечать белокурого старшеклассника, окруженного стайкой хихикающих девочек-ровесниц.
– Только что автографы не раздает!.. – прошипел Никодемас.
– По-моему, ты просто завидуешь... – Роби отвела взгляд, но реакция последовала незамедлительно.
– Кому?! – взревел он. – Этому павлину?!
– Крикни еще громче, пока не очень убедительно, – тряхнула косичками та.
Подобные заявления явно бесили Никодемаса, но и Робин ни за что на свете не отступится, если дело касается Золотого Чарли, занимавшего особое место в сердце бедняжки. Эмилия чувствовала грозу, которая вот-вот разразится.
– Перестаньте, – на всякий случай попросила она друзей. – Почему, когда на горизонте появляется Уэлш, между вами начинается война?
– Я не воюю с девчонками. – Черные глаза напоминали раскаленные угли.
– Да ты и с мальчишками... – Би вышла из себя чересчур быстро.
– Ребята! – взмолилась Эмили, но никто уже не обращал на нее внимания.
– Вот как?! – рыкнул Никодемас. – Я докажу вам!
Что именно и как тот собрался доказывать, подруги так и не узнали, поскольку прозвучал сигнал на урок Истории.
Мисс Хоуп Ди'Анно весьма спокойно относилась к опоздавшим и ничего не сказала ученикам, незаметно прошмыгнувшим под покровом темноты на свои места. Все трое надеялись, что она просто-напросто не увидела их.
Следующие сорок минут мальчик напряженно скрипел зубами. Ни интересное повествование, ни красивые карты, ни успокаивающий голос из ниоткуда и одновременно отовсюду – ничто не помогало. А когда мисс Ди'Анно объявила, что можно отправляться на перемену, Никодемас пропал, как сквозь землю провалился.
Появившись перед самой Символогией, он выглядел невероятно взбудораженным. Часть урока мальчик изображал живую заинтересованность нудными новыми формулами, а под конец подвинул к Эмили лист с единственным вопросом: «Кто прав?»
«Оба хороши! Миритесь быстро!» К надписи она прибавила многозначительный кивок в сторону Робин.
«Дудки!!!» С каждой буквой почерк становился все более размашистым.
«Из-за чего все это?» – первые два слова Эмили жирно подчеркнула.
«А то ты не знаешь?!» Никодемас фыркнул.
«Даже не догадываюсь!» Переписка вытеснила мысли о конспекте.
«Поговорим на большой перемене. Все равно сочинения вместе писать». На том и условились.
В душе девочка жалела, что еще ни словом не обмолвилась ни о пегасе, ни о найденных пару дней назад следах таинственного народца. Между тем время тянулось невыносимо медленно: Оуэл меланхолично возил мелом по доске, ученики следили за его движениями со скучающими лицами – казалось, сигнал к концу занятия не прозвучит никогда.
Но он прозвучал, и снова Никодемаса как ветром сдуло, не успела Эмили отвернуться. Пожав плечами, она собрала вещи, дождалась, пока Би сложит рассыпавшиеся по всему полу карандаши в пенал, и обе подружки покинули класс.
– Не узнаю тебя, – призналась Эмили. – Та Робин, с которой я познакомилась, не стала бы задирать кого бы то ни было.
– А пусть не говорит так о Чарли! – пухлые щечки заметно порозовели.
– Послушай, этот Уэлш просто мальчик, зачем из-за него портить отношения? – Недоумение сменила легкая досада.
– Чарли женится на мне. – В лице Роби отразилась несгибаемая уверенность. – Я не позволю унижать моего будущего мужа, тем более за его спиной!
– Э-э-э... – Другой ответ в голову что-то не шел.
Круглые голубые глаза Робин блестели, как звезды над пирсом. Язык не поворачивался сказать бедняжке правду... Ну как может красавец и всеобщий любимец, окруженный самыми симпатичными девочками, не то что жениться... хотя бы заметить веснушчатую толстушку Би?
– Ты мне завидуешь? – странная тень мелькнула в расширенных зрачках. – Почему? Тебе тоже нравится Чарли? Забудь! Он мой!!
– Робин... что с тобой?
На мгновение сделалось страшно. Лицо подруги исказилось, а со дна бездонных выпуклых голубых глаз поднимался сумасшедший блеск.
– Чарли мой!!! – оттолкнув Эмилию, Робин бросилось прочь.
– Постой! – но голос растворился в многоголосом гуле коридора.
Ничего не понимающая девочка кое-как добрела до окна и прислонилась лбом к стеклу. Мысли ворочались медленно, как мельничные жернова, только казалось, что мелят эти жернова не зерно вовсе, а песок или гравий. От болезненного скрежета из глаз брызнули слезы.
– Все сошли с ума... – прошептала Эмили, промокая платочком лицо.
– Согласен...
Не рассчитывавшая на ответ, девочка так и вздрогнула, стекло приглушенно задребезжало.
– Осторожнее, мисс. – Виновник ссоры друзей стоял, облокотившись о подоконник.
– Простите. – Эмили озадаченно потирала ушибленный лоб. – Я опять думала вслух.
– Поспешим, урок скоро начнется. – Чарли небрежно тряхнул головой, убирая непослушную челку. – Сегодня я помогаю Солей Мерривезер с опытами на вашем занятии, готовлюсь ко дню школьного самоуправления. Не хочу, чтоб кто-то опоздал.
Блондин протянул руку, очевидно, желая, чтоб девочка подала свою, но та восприняла жест, как предложение идти вперед. Прибавив шаг, она скрылась в общей пестрой массе. На сердце скребли кошки...
«Какая она все же... хрупкая... дружба», – взгляд уперся в идеальную прическу Берты. Место Би пустовало.
Никодемас швырнул свою сумку на стул: его глаза блестели почти тем же самым безумным огнем. Эмили уткнулась в рукав, не издав ни звука. Внутреннее чутье не подвело, желание провалиться сквозь землю из ниоткуда не появляется.
Робин сильно опоздала, и учительница предложила ей остаться за дверью, но самое гадкое, что Чарли (действительно, ассистировавший при демонстрации опытов) отпустил едкую шуточку в адрес несчастной. Не нужно было напрягать слух, все и без того поняли, что «тютя Би» с воем опрометью пронеслась по коридору.
На этом беды не закончились. Никодемас вел себя откровенно вызывающе, за что тоже отправился за дверь. Остаться в одиночестве, под прицелом пристального взгляда старшеклассника, виноватого в том, что случилось, и не виноватого ни в чем, – удовольствия мало. Да и ненаписанное сочинение вовсе не грело душу. В довершение кошмарной картины Уэлш вытащил Эмилию за кафедру, чтоб та «ассистировала ассистенту».
Неприятный звук сигнала на перемену показался упоительной музыкой. Покидав вещи в портфель как попало, девочка поспешила испариться, не оставив и следа. Если местоположение Никодемаса не вызывало сомнений, то вопрос «где искать Роби» превратился в настоящую загадку.
«Если бы не сочинение!..» – думала Эмили, пробегая мимо кафетерия.
Мистер Кроу подтвердил, что друг скрывается в его каморке с тех пор, как Солей выгнала его из класса. Третий Раз за день предстояло спуститься под землю. Прошмыгнув мимо зияющей черноты кабинета истории, в сопровождении гулкого стука собственных каблучков она двинулась дальше.
– Наконец-то... – протянул Никодемас, сидевший верхом на старом сундуке. – Надеюсь, Уэлш облился кислотой?
– Нет, – сердито ответила Эмили.
– Жаль... – Он сделал скорбное лицо. – Знаешь, как называется мое сочинение?
– Сейчас узнаю... – Попытка заглянуть в чужой лист провалилась.
– «Я хочу стать охотником на пижонов», – оскалился Никодемас. – Страшно?
– Глупо. – Девочка расстегнула портфель.
На языке вертелось что-то очень важное... Казалось, должна найтись одна-единственная фраза, которая поставит все точки в порядком надоевшей истории. Если бы все было так просто.
– Откуда столько ненависти? – собравшись с мыслями, заговорила она. – Кто вообще такой этот Чарли Уэлш, из-за которого вы разом взбесились? Би накричала на меня, ты похож на полоумного... Из-за чего?
– А тебе разве не противно смотреть на этого воображалу? – удивился Никодемас. – Он ведь весь такой... ну, точно картину с себя любимого маслом пишет для столичной галереи!
– И только-то? – Закрытая чернильница выскользнула из рук и покатилась по столу. – Мне искренне все равно, пусть он хоть вверх ногами ходит! Вы с Робин мои друзья! И... очень больно видеть ссоры по пустякам.
Повисла неловкая пауза. Ребята смотрели друг на друга и ждали... Никодемас не выдержал первым:
– Я опять дурак, да? – почти шепотом спросил он, отложив перо.
– Даже не знаю, как и ответить... – Эмили почувствовала, что напряжение ослабло.
– Тебе правда нет дела до Уэлша? – будто преодолевая огромное сопротивление, продолжил мальчик.
– Клянусь чем хочешь! – Такой ответ явно устроил его.
Лицо Никодемаса просветлело, но ненадолго... Друг отвел взгляд:
– Давай работать, а то не успеем, – попросил он.
Оставалось только пожать плечами и согласиться. «Я хочу стать просто хорошим человеком», – написала Эмили. – «Неважно, что это будет за профессия. Главное, чтоб она приносила пользу и делала мир лучше».
Монотонно скрипели перья, и мерцала настольная лампа. Общая идиллия время от времени нарушалась урчанием недовольных желудков, но на них никто не обращал внимания.
Внезапно за дверью послышались быстрые шаги. Ребята подняли головы как по команде.
– Кто это? – шепотом спросила Эмили.
– Мы в чужом доме, забыла? – Никодемас обвел глазами комнату.
Между тем к шагам прибавились голоса:
– Нам нечего обсуждать больше, мисс. – Каспар Кроу собрался войти. – Где ваши манеры?
– Там же, где и ваши, – отозвалась Ди совсем рядом (прозвище прочно закрепилось за учительницей).
– Скажите прямо: чего вы от меня хотите? – Реплика застряла в горле, когда мужчина вспомнил про гостей.
– Ничего особенного, – фыркнула та, еще не зная о маленьких свидетелях. – Откуда столько ненависти?..
У Эмили возникло ощущение повтора. Знакомая интонация, знакомые слова... Девочка осторожно откашлялась.
– Вы двое все еще здесь? – строго осведомился мистер Кроу.
– Пишем сочинение к следующему уроку, – честно признался Никодемас.
– Хм... вот как... – протянул сторож. – Что за сочинение?
– «Кем я стану, когда вырасту», – охотно сообщил тот.
– И кем же, если не секрет? – Каспар Кроу приблизился и заглянул в лист.
Эмили почувствовала себя лишней, но не сумела бы объяснить причину подобного явления, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
– Понятно... – мужчина грустно улыбнулся. – В моем мире дети хотели стать врачами или, на худой конец, космонавтами... Но и те и другие старались писать грамотно.
В его глазах промелькнула невыразимая удушающая тоска. Каспар Кроу взял из рук ребенка перо и принялся методично исправлять, вполголоса поясняя, что он делает и почему. Мисс Ди'Анно незаметно подплыла к Эмили и робко взглянула девочке через плечо.
– Можно? – ласково спросила она.
– Да. – Глупо отказываться от помощи.
Эмили внимательно наблюдала за учительницей, пока та читала. По лицу Ди невозможно было понять, довольна она или нет. Неподвижные, прямые, совсем как нарисованные, брови, тонкие бледные губы, будто замершие в одном положении, только серые глаза бегали туда-сюда по строчкам.
– Плохо? – сдерживать волнение дольше оказалось невыполнимой задачей.
– Отчего же?.. – задумчиво отозвалась женщина. – Недочеты есть, но это скорее описки, чем ошибки. Просмотри и исправь.
Насколько большой ни казалась бы перемена, и она подошла к концу. Ребята собрали вещи, поблагодарили взрослых и поспешили на занятие. Обстоятельства сложились благоприятно, и потому Эмили никак не могла взять в толк, отчего Никодемас мрачнее тучи.
Заметив встревоженный взгляд, он поспешил внушить подруге, что все в порядке, даже зачем-то пообещал извиниться перед Робин.
– Эй, Рафли! – неприятно хихикнула Берта, поравнявшись с ребятами. – Что чувствует приговоренный к смерти?
– Понятия не имею, – огрызнулся в ответ тот и ускорил шаг.
Кроу старательно не замечал Дайну, пока та не упрекнула его за это. Тогда мужчина поднял на непрошенную гостью усталый взгляд и подчеркнуто безразлично спросил:
– У вас больше нет дел, мисс? – ни единый мускул не дрогнул на худом смуглом лице.
– Представьте себе, – тем же манером подтвердила она.
– Жаль, – черные брови легко приподнялись, – у меня есть. Я провожу вас.
– Не стоит, вы и так слишком добры. – Дайна изящно поклонилась.
Назвать то, что творилось в душе, обидой у мисс Уиквилд не поворачивался язык: щеки горели, а в горле застрял горький комок. «Каждый заперт в своем маленьком одиночестве», – всплыло в сознании.
Та самая стеклянная коробочка грозила раздавить Дайну, не оставив и мокрого места. Насколько хватало памяти, тянулось ее проклятое одиночество, и ни конца, ни края ему не было видно. Единственный человек, разбавлявший собой пустоту, – Борджес. Едва ли проходимца можно считать хорошей компанией.
Руфус? Его «существование» Дайна чересчур долго игнорировала, чтоб тот успел занять хоть какое-то место в ее жизни. Да и парню, несомненно, хватало собственного одиночества, ничуть не меньшего, чем у любого другого Танцора.
Дошла очередь и до таинственной Леди Алекс. От воспоминаний о ней в сердце сделалось тепло. Как же хотелось Дайне встретить эту женщину раньше! Сколькому можно было бы научиться у нее! Только что теперь толку гадать...
Кстати сказать, Руф так и не ответил утром... Мисс Уиквилд надеялась, что тому удалось раскопать нечто интересное.
Размышления грубо прервал скрип открываемой двери. В проеме выросла худая тень, не узнать в которой мистера Кроу мог только слепой.