– Я здесь! – сообщила она, чтоб не быть прихлопнутой дверью.
– Открывай! – приказал отец.
– Не открою, – призналась девочка.
– Это почему? – оторопел мистер Варлоу.
– Я тебя боюсь. – Сейчас все начинало напоминать игру в прятки.
По ту сторону стены крепко задумались. Эмили слышала голос Люса, но никак не могла разобрать, что именно тот говорил. Пауза пугала еще больше, чем оглушительный грохот ударов.
– Дожили, – папа явно успокоился. – Я сколько раз повторял, чтоб ты никого не боялась? Тем более человека, который кричит... Ну не глупости? Тот, кто повышает голос – боится сам или чувствует неуверенность. Опасаться стоит тех, кто с улыбкой прячет камень за пазухой. Прости, дорогая, я действительно был очень напуган.
Девочка немедленно отодвинула засов и, обливаясь слезами, бросилась к отцу в объятья. Люсьен отчего-то отвел взгляд.
Ханс поднял дочь на руки и понес в ее комнату, как делал, когда Эмили была совсем маленькой.
Проснувшись утром, девочка с трудом открыла глаза. В голове звенело, будто сотни колокольчиков взбесились и шумят на разные голоса. Эмили предполагала, что всему виною подозрительный цветочек... Под треклятой сеточкой для волос все так болело! Казалось, разбегись она сейчас, ударься о стену – разницы не было бы никакой.
Девочка спустила ватные ноги с кровати... мягкие длинные ворсинки голубого ковра щекотали ступни – но ни это, ни то, что бархатно-синяя с серебряными звездочками штора заняла свое привычное место, никак не отразилось на ее настроении.
За окном только-только встало солнце – косые лучи окрасили все розовым золотом. Эмили перед сном собиралась составить примерный план борьбы с несправедливостью, только после приключений в Оружейной слишком хотелось уронить голову на подушку. Правда, девочка все же поставила на лист жирную кляксу...
– Дэну-кх-тх... – начала она и поперхнулась.
Возле серебристого пятна красовался бледный отпечаток крошечной (с ноготок на мизинце) босой подошвы! Едва ли клякса могла растечься столь причудливым образом, и никому точно не пришло бы в голову нарочно рисовать такое. Девочка колотила себя кулачком в грудь, давясь кашлем.
– Что случилось? – Мать кошкой скользнула к письменному столу.
– Кх-печа-тхок... – из глаз брызнули слезы.
Леди Аэрин подхватила дочь за запястья и подняла ее ручки вверх. Кашель улегся, но дышать полной грудью Эмилия все же немножко побаивалась. Девочка цедила воздух крошечными порциями.
– Перестань, моя милая, так у тебя закружится голова. – Миссис Варлоу ласково погладила дочь по спрятанным под сеточку волосам (лебединое перо вряд ли сделало бы это нежнее). – А теперь расскажи мне, зачем подскочила так рано?
– Не знаю, глаза открылись сами, – призналась та.
– В таком случае, вернись под одеяло и закрой их снова. – Леди Аэрин явно считала инцидент исчерпанным.
Эмили забралась на кровать, крепко сжимая в руке тот самый листок со странной кляксой. После того как за матерью закрылась дверь, девочка бросилась к стулу, на который вчера повесила вещи, в поисках загадочного цветочка. Карманы пустовали... Раз за разом она перепроверяла все – но ни самого растения, ни даже следов его пыльцы Эмили не обнаружила.
Но ведь цветочек совершенно точно был! Был еще вчера... Девочка отчетливо помнила, как имела неосторожность его понюхать. Неужели все это просто дурной сон?
Между тем глаза никак не хотели закрываться снова, поэтому Эмили просто лежала и бесцельно рассматривала свод голубого балдахина, больше напоминавшего индийский шатер.
Раньше как-то не возникало проблемы под названием «куда деть время». Теперь, когда в жизни появилось нечто большее, чем мир фантазий, находиться от этого в отдалении оказалось пыткой. Да, она могла представить все что угодно, включая то, что никогда не видела, но разве сравнятся образы, созданные воображением, с живыми, настоящими друзьями? Ответ: «нет». Однозначное и категорическое «нет».
Девочка поднесла к глазам лист. Загадочная клякса оставалась на месте... Она решительно появилась неспроста. Эмили не удержалась и принялась представлять то существо, у которого могут быть настолько крошечные ножки. Выходило, что босоногий некто ростом примерно с дюйм...
Девочка определенно не имела знакомых с такими параметрами. Наверное, крошечный кто-то и потерял тот самый цветочек, а когда пришел ночью его забрать, нечаянно наступил в оставленную Эмилией кляксу!
В доме не так много людей вообще и еще меньше тех, кто мог помочь ей прояснить ситуацию. Не колеблясь, девочка сдернула с волос сеточку и отправилась умываться.
Если тень сна и таилась в уголках глаз, то после пригоршни ледяной воды она точно пропала. Мягкое душистое полотенце, частый гребень... Эмили хоть и спешила, но отлично понимала, что непричесанная она не получит ничего, кроме совета привести себя в порядок.
Мама никогда не носила брюк... утверждение, не вызывавшее никаких сомнений. В глубине души девочка понимала: это тоже один из ее занятных пунктиков. Скорее всего, именно по этой причине в шкафу мисс Эмилии Варлоу нельзя найти ничего подобного. Девочка просунула голову в воротник синего в белый крупный горох платья, натянула беленькие гольфы и подобрала волосы лентой.
Вот в таком виде не стыдно было показаться даже перед мамой. В действительности, совсем не ее собиралась расспрашивать девочка. Люс неплохо разбирался в звериных следах, но наверняка еще спал. Единственный обитатель поместья, подходивший по всем показателям, – Патрик. Садовник чуть свет уже на ногах и по части разного рода странностей мастер.
Повозившись немного с застежками, Эмили покинула свою комнату и спустилась в холл. Проникавшие сквозь высокие окна, расположившиеся по обе стороны центрального входа, лучи заливали лестницу, перила, фонтан и стены золотом. Девочка подтолкнула массивные створки плечом, те послушно распахнулись. Она точно знала, что Гренни и Альхен давно в доме: кому-то же нужно командовать утренней уборкой и прочими важными вещами. Это только если не присматриваться, кажется, что все происходит само собой.
По-летнему погожее утро наполняло сердце беспричинной радостью. Ноги быстро несли Эмилию по дорожке прямо к коттеджу, за которым и находилась каморка Падди. Но сарай пустовал... Значит, оставалось последнее и наиболее вероятное место – сад. И в самом деле... где еще находиться садовнику?
Не был бы час столь ранним, девочка обязательно позвала бы Патрика, крикнув во весь голос. Ситуация же требовала осторожности. Эмили решила просто обойти дом вокруг. Падди непременно заметит ее и отыщется. Хороший со всех сторон план не мог сработать плохо.
Яблоневый сад утром – просто сказка! Спелые плоды будто поворачивали к солнышку румяные бока, чтоб получить еще немного его тепла, прежде чем отправиться к Альхен на джем или сидр. Ухоженные дорожки и кустики, изящные клумбы – бесспорно, Падди знал свое дело.
Сад, как и садовник, казались девочке волшебными. Эмили никогда не видела Патрика с секатором, пилой или топором в руках, но каждый листик или веточка точно чувствовали положенное им место!
Миновав колодец, девочка углядела рыжую макушку и спину в старом папином жилете, маячившую между стволов. Мужчина явно с головой ушел в работу, так что она сумела незаметно подкрасться.
– Поймала тебя, – выскочив из-за дерева, достаточно громко хихикнула Эмилия.
Падди так и подпрыгнул от неожиданности, что при его комплекции трудно было представить... Развернувшись на каблуках, несчастный бешено вращал глазами и держался за сердце. Девочке сделалось совестно (как говорится, лучше поздно, чем никогда).
– Проснулись так рано, чтоб загнать меня в могилу, маленькая леди? – Мужчина криво усмехнулся. – Пожил, мол, славный Падди – и будет? Нехорошо...
– А что это ты прячешь? – Она заметила крепкую веревку, перекинутую через ветку.
– Хотел порадовать... – Садовник поднял из травы выкрашенную голубой краской дощечку. – Качели сладить, пока все спят... Ан нет. Не вышло.
– Качели? Для меня? – Эмили захлопала в ладоши.
– Для вас, для кого ж еще? Не для маменьки же вашей. – Патрик рассеянно улыбнулся. – Подсобите-ка... Не дотумкаю, на какую высоту вешать, чтоб и садиться удобно, и ножки ваши не цеплялись.
Налаживать качели оказалось ничуть не скучнее, чем на них кататься. Работа спорилась. Дерево будто само склоняло ветки к садовнику, чтоб тому было сподручнее. Девочка моргнула, избавляясь от странного наваждения.
– Спробуйте, – предложил Падди, придерживая голубую дощечку рукой.
– С удовольствием. – Эмили, подхватив подол, отвесила потешный поклон.
Устроившись поудобнее, она оттолкнулась ногой... Тотчас же градом на голову посыпались яблоки! Звонкие удары и шелест листвы перемешались с высоким смехом девочки и густым басом садовника. Жаль, Никодемаса и Би не было сейчас рядом...
– Я к тебе по делу, – насилу перестав смеяться, сообщила Эмилия.
– Слушаю. – Падди сел на землю.
– Взгляни, – она протянула заветный листок. – Чья это лапка?
– Мышь?.. – Мужчина долго щурился, поднеся бумажку к самому своему носу, прежде чем дал ответ.
Хоть в голосе Патрика и не было уверенности, девочка страшно расстроилась. О мышах она как-то и не подумала. Угодливое воображение с большим удовольствием истолковало нечеткий след как отпечаток ножки кого-то человекоподобного, только очень маленького. Какая же Эмили все же фантазерка!
Так или иначе, но Падди прояснил ситуацию. К глубочайшему сожалению девочки, садовник не мог сидеть рядом с ней все утро. А стоило ему скрыться из виду, как Эмилию начали терзать смутные сомнения...
Мыши... В поместье не было мышей! Как-то раз она слышала, как Альхен заверяла в этом маму. И уж если мадам Александра категорически заявила, что грызунов в доме нет, то след точно не мышиный.
Тогда чей? Возможно, стоило спросить у самой Альхен? Но девочке казалось, что та перестала ее любить, если так вообще можно было выразиться. Мадам Александра чаще обычного напоминала каменное изваяние – мраморная парочка на фонтане выглядела живее. Кухарка игнорировала вопросы, тогда как раньше отвечала на все, что бы Эмили ни спрашивала. И еще множество всяких мелочей, из которых и складывалось то, что называется отношениями.
Чем думать, праздно сидя на новеньких качелях, лучше отправиться в коттедж и расспросить Люса сразу, как тот проснется. Девочка с трудом заставила себя бросить новую забаву.
В домике обычно не запирали дверей – не от кого было запираться. На первом этаже ни души. Стол, устланный белоснежной скатертью, чайные чашки, поблескивавшие мытыми боками с лотка для посуды, пузатый чайник – женщины уже давно позавтракали. Подкравшись к лестнице, Эмили прислушалась: не завозится ли там наверху Люсьен. Но нет... Только тишина.
Довольно крутая лестница с добротными деревянными перилами скрипела всегда, потому девочка прекрасно знала, что следует перешагнуть, чтоб не создавать шума. Мягкая темно-вишневая ковровая дорожка устилала высокие ступени. Обои, светильники, картинки на стенах – все это создавало атмосферу, за которую мисс Варлоу и любила этот коттедж. Он напоминал своих жильцов.
Осторожно приложив ухо к замочной скважине, Эмили снова напрягла слух. Мужчина ровно дышал во сне. Не солоно хлебавши она поплелась обратно. Больше всего на свете маленькая мисс Варлоу не терпела всякого рода ожиданий, тем паче ожиданий в полном одиночестве.
Оставив листочек с не дававшей покоя кляксой на столе, девочка решила обшарить буфет в поисках (чего бы вы думали?)... сладкого. Как большинство детей, Эмили не представляла себе жизни без джема, конфет, печенья... на худой конец, и сахар-рафинад тоже иногда приятно бывает пожевать.
Гренни уже долгое время грозится врезать в дверцы буфетного шкафа замок – к счастью, никогда не соберется всерьез сделать подобное. Это стало бы страшным преступлением против одной юной леди, обожавшей заглядывать туда украдкой, пока никто не видит.
«Я сделала все, как было оговорено. Оформление Протектората не заставит себя ждать. Вы уверены, что это позволит несколько лет вести “оседлый” образ жизни? Мне почему-то кажется, что Борджес (Связной) едва ли обрадуется такому моему решению», – Дайна отложила перо и задумалась, всматриваясь в серебряную вязь на бархатно-черном листе.
Найджел... Да, Найджел удавился бы от обиды, узнай он, что для нее важен чей-то совет, кроме его собственного! Интересно, как старый прохвост воспримет желание сделаться Протектором? Девять с половиной из десяти, что отрицательно. В любом случае, стоило поставить Борджеса в известность.
Приписав еще пару строк, Дайна упаковала письмо в плотный черный конверт.
Вот так вот взять и поменять свои планы оказалось нетрудно. Истолковать их тоже особых проблем не составит, но вот убедить себя в правильности выбора... Мисс Уиквилд каждый раз ставила под сомнения собственные действия. Иногда она с почти мазохистским наслаждением выискивала огрехи, вновь и вновь прокручивая в голове неловкие ситуации, с тем чтоб освеженное в памяти чувство стыда не позволило повторить промашку.
Дайна понятия не имела, кому принадлежал этот новый дом, но если все обернется, как предсказывала Леди Александра, то он станет для мисс Уиквилд родным на годы... Пока девочке не исполнится семнадцать.
Письмо надлежало отослать немедленно. Дайна направилась в комнату с зеркалом в литой металлической оправе. Одного взгляда на себя оказалось достаточно, чтоб ужаснуться: лицо осунулось, черные тени пролегли под утонувшими в глазницах глазами. Поскорее скрыв все это маской, мисс Уиквилд скомандовала мутной глади:
– Призматическая почта.
Зеркало вздрогнуло.
По ту сторону стекла появился клерк с живыми бегающими глазками.
– Призматическая почта. Быстро! Конфиденциально! Удобно! Чем могу служить? – отчеканил он.
– Примите письмо, – ответила Дайна.
– Сию секунду! – кивнул клерк.
Гладкая холодная поверхность померкла. Там, где только что маячил лупоглазый тип, возник бордовый прямоугольник. Мисс Уиквилд приложила конверт так, чтоб тот не выходил за пределы фигуры, и осторожно подтолкнула пальцами. Письмо благополучно исчезло.
– Спасибо, что воспользовались нашими услугами, – поблагодарил появившийся снова клерк.
Зеркало вернулась в привычное состояние.
– Пора завязывать с кофе. – Что толку укоризненно грозить собственному отражению.
Утро встретило приятной хмарью и запахом свежей сдобы, пробуждавшим зверский аппетит. Что может быть лучше прогулки перед завтраком? Она, высоко подняв голову, шагала по улице в сторону лавки под вывеской, представлявшей собой гигантский крендель.
Тут-то Дайна и почувствовала взгляд, легким холодком скользнувший по позвоночнику. Неприятное ощущение заставило ее остановиться, якобы для того, чтоб еще раз пересчитать свою несчастную наличность, завалявшуюся исключительно на случай непредвиденных мелких расходов. Благостные мысли сменило раздражение. Благоразумие подсказывало вернуться в дом.
– Мисс Эмилия! – Глаза гренни Гретхен округлились.
– В последний раз... – Отчаянно краснея, девочка закрыла дверцы буфета и встала с колен.
– Завтра же навешу замок, – начала было женщина, но внезапно лицо ее изменило окраску.
Гретта хватала ртом воздух, на виске билась жилка. Эмили никак не могла понять, что же настолько вывело обычно спокойную гренни из равновесия. Экономка прижала свои пухленькие ручки к лицу и забормотала что-то, точно полоумная. Так бы и продолжалось странное представление, если бы в комнату не вошла Альхен.
– Они... они... здесь! – Гретта кинулась к подруге, указывая себе за спину.
– Ты меня пугаешь, дорогая, – мадам Александра с высоты своего роста не видела ничего сверхъестественного.
– Да нет же! – не унималась та. – Вредители в этом доме!
– Сядь, успокойся... – Альхен осторожно подвела взбудораженную гренни к креслу.
Несчастная не отрываясь смотрела на стол. Девочка забрала свой листик и собралась тихонько ретироваться, но не тут-то было!
– Не нужно трогать улики! – буквально взмолилась Гретта.
– Дай-ка взглянуть. – Мадам Александра протянула руку.
Эмили послушно вложила в нее лист с кляксой. Кухарка свободной рукой зашарила по карманам, пока не извлекла монокль. Круглое стеклышко весело поблескивало.
– И что необычного ты увидела, моя дорогая? – спрятав монокль обратно, осведомилась она, наконец.
– Это они! Это их след! – Гренни попыталась подняться на ноги, но Альхен удержала ее.
– Я вижу кляксу, – повертев лист в руках, сообщила она.
– Смотри внимательнее! Там отпечаток! – Экономка сцепила пальцы.
– Подумаешь, мышь... – отмахнулась та.
– Вот и Патрик сказал, что «мышь», – вставила девочка.
– Глупости, – Гретта вернула себе прежнюю рассудительность. – Этот след оставлен добывайкой.
– Кем? – Эмили уже слышала это слово.
Гренни приосанилась, поправила выбившиеся из чепца волосы и приготовилась к долгому и, без сомнения, поучительному рассказу, но мадам Александра громко хлопнула в ладоши.
– Это подождет, – сказала как отрезала. – Кому-то стоит повторить сервировку... не будем показывать пальцем, кому.
– Я... – девочка предательски покраснела.
– Ничего слышать не хочу! – Кухарка крепко взяла Эмилию под локоть.
Они покинули коттедж быстрее, чем Гретта успела опомниться. Вот так... на волосок от истины!.. Лишь одно радовало девочку: добывайки – явно не мыши.
Доказав Альхен, что ничуть не заслуживает оценки «удовлетворительно», а вполне может претендовать на «отлично», Эмили сидела за столом, задумчиво разминая пальцами хлебный мякиш. Родители еще не спустились к завтраку, а мадам Александра уже ушла, так что девочка «наслаждалась» одиночеством.
История все больше начинала напоминать детектив... Странное существо похитило найденный Эмилией цветочек, и, кажется, Альхен пытается помешать докопаться до истины! Эх... Никодемаса бы сюда...
И как она раньше не замечала, что в обеденной зале настолько скучно? Портреты далекой и не очень родни опостылели уже давно, посуда заняла свое место, за окном все тот же сад, – душа просила приключений. Но вот в дверях возник силуэт Леди Аэрин Варлоу, сегодня поразительно легкий и прозрачный. Она подплыла к столу, бело-голубой шелк точно струился по рукам... платье чуть заметно шуршало.
– Какая ты красивая, мамочка. – Эмили поднялась, чтоб пододвинуть стул для Леди Аэрин.
– Спасибо, моя милая, – осторожно поправив ленту, которой были подхвачены волосы дочери, поблагодарила та.
– Кто такие добывайки? – вдруг спросила девочка.
Честно признаться, Эмили не очень-то рассчитывала на ответ.
– Крошечный народец. – Леди Аэрин наморщила фарфоровый лоб и добавила: – Почему они тебя интересуют?
– Вот, – она протянула матери драгоценный лист.
– Сама нарисовала? – осведомилась та, но что-то в голосе показалось притворным.
– Нет! – обиделась Эмилия. – Это след ножки.
– Вполне возможно, – согласилась та.
Миссис Варлоу пристально посмотрела в лицо дочери.
– Ты действительно интересуешься добывайками? – серьезно уточнила она.
– Да! – горячо подтвердила девочка.
– Откуда у тебя этот листок? – как бы невзначай бросила та.
Эмили насколько могла подробно пересказала историю таинственного появления и не менее таинственного исчезновения странного цветочка, в надежде на то, что мама сможет пояснить хоть что-то. Но вместо ответа Леди Аэрин мечтательно закрыла глаза...
– Мамочка? – Складывалось впечатление, что она спит.
– Добывайки... существуют на самом деле или только в воображении, – таким тоном миссис Варлоу обычно рассказывала дочери сказки. – Каждый сам решает, верить или нет. Когда я была маленькой, мы с сестрами верили, что если положить под комод монетку, ее непременно заберут они.
– А вы их видели? – Эмили навострила уши.
– Чтобы верить, видеть не обязательно, – улыбнулась та.
Завтракать в одиночестве вошло у Дайны в привычку. Зарок не пить кофе продержался всего пару часов. Она поймала себя на мысли, что не может представить начало дня без крепкого ароматного напитка.
Мисс Уиквилд распахнула настежь кухонное окно и, усевшись к нему спиной, стала ждать... Пасмурные дни не могли не радовать, рассеянный солнечный свет почти не причинял вреда.
Все внимание сосредоточилось на дверном стекле. Очень быстро подозрения подтвердились: гладкий шарик чуть меньше куриного яйца прошмыгнул в комнату.
Не мешкая, Дайна представила большие песочные часы в золотой оправе – штора изящными волнами замерла вместе со сквозняком, потревожившим ее.
– Оправдывайся... – Одернув плотную ткань, женщина встретилась взглядом с парящим глазным яблоком. – Руф, ты переходишь границы... За мной шпионить нельзя!
Шарик задрожал и исчез с негромким хлопком. А теплая волна нагоняющего времени показалась даже приятной. Вдруг что-то подпрыгнуло в кармане брюк – как если бы Дайна нечаянно сунула туда лягушку, завернутую в носовой платок.
Крошечное раскладное зеркальце, напоминавшее черное почти плоское яйцо, недовольно морщило рельефную мордашку на крышке. Развернув вещицу, мисс Уиквилд не без удовольствия нашла перекошенную физиономию Руфуса.
– Молодец, что решил извиниться, – кокетливо изогнула бровь она.
– Оставь иронию, – попросил тот. – Твоя новая подруга – опасная штучка. Я навел справки...
– Мне неинтересно, – жестко оборвала его мисс Уиквилд.
– Не дури, Айни! – В голубых глазах мужчины промелькнули молнии.
– Не убедил. – Замочек на зеркальце щелкнул.
Вместо сомнений, на которые, скорее всего, и рассчитывал Баламут, ничего кроме раздражения его речи не вызвали. Зеркальце снова беспомощно затрепыхалось в руке... На этот раз на выпуклом личике отпечаталось отчаянье.
– Мы не хотим говорить, – слова, заставившие зачарованный металл снова сделаться безразличным.
– А я хочу! – Голубенькие искорки окружали мужчину, висевшего в воздухе в полуметре от подоконника, колючим облачком. – Ты в опасности!
– В первый раз, что ли? – Дайна демонстративно закрыла окно.
Когда же внизу, в прихожей, раздался шум, мисс Уиквилд захотела свернуть незваному гостю шею, но, взяв себя в руки, решила для начала хотя бы выслушать его. Встрепанный и бледный, Руф появился на пороге комнаты, потрясая свертком.
– Она твоя предшественница, – трагическим голосом сообщил Тангл, шумно швыряя принесенное на стол.
– Это все?
Дважды испортить один и тот же завтрак... недюжинный талант нужен.
– Вокруг нее умирают члены Ордена. – Баламут чувствовал, что разговаривает с крепостной стеной. – Кристиан Битл – Танцор, Помона Томсон – Танцор, Синберт Гудкрафт – гражданский, инженер Зала Призм... и это только в тысяча семьдесят девятом!..
Вспомнился мистер Смит, которому сама Дайна с удовольствием сделала бы что-нибудь нехорошее, а в памяти щелкнуло: «написать рапорт». Пусть с опозданием, но все же...
– Продолжай, – без особого энтузиазма бросила она.
– Все смерти увязываются в одно большое преступление. – Руф, окончательно потерявший надежду, плюхнулся на стул. – И кругом мелькает имя некой Леди... Кстати, Кристиан Битл и вел против нее расследование, которое заглохло. А причина в том, что эта самая Леди имела все шансы стать миссис Коллоу – но и Джулиуса вокруг пальца обвела! Удачно комиссовалась, подстроив свое почти полное физическое уничтожение!
Баламут Тангл тяжело дышал и не переставая сверкал глазами – очевидно, от осознания значимости происходящего у бедолаги «закоротило мозги». Мисс Уиквилд с трудом скрывала презрение.
– И где ты откопал подобные сплетни? – Желание выгнать Руфа взашей росло и крепло.
– Птичка насвистела, – вдруг огрызнулся тот.
– Кажется, я знаю эту толстую плешивую «птичку», – Дайна цедила сквозь зубы каждое слово максимально спокойно и холодно. – Убирайся вон. Более того, если я обнаружу еще глазок, выдвину против тебя обвинения в шпионаже в пользу Дивных. Прощаться не будем...
– Я все равно спасу тебя... – Тангл поджал губы.
Пушистые ресницы часто захлопали – ледяной тон мисс Уиквилд достиг своей цели. На ватных ногах Руфус добрел до окна, дрожащими руками распахнул его и унесся прочь в вихре все тех же голубеньких искорок.
На этот раз совесть покорно молчала, уступив место оправданной злобе. Кем он себя возомнил? Даже не так... Кем они себя возомнили? Спасатели... Каждый рвется решить: что же «дурочке Дайне» будет лучше...
А с другой стороны, Леди Александра тоже первым делом начала давать советы... Правда, совсем не так. Да и повод у нее был – на кону судьба ребенка. В душе осталось легкое чувство, что Руф немного переигрывал... Можно было те же факты представить спокойнее – и, глядишь, получилось бы склонить чашу весов...
Кофе остыл.
Глава 6.
Загадки загадочной Леди
Суббота закончилась, а Эмили так почти ничего и не узнала о добывайках... Альхен, без сомнений, сыграла в этом не последнюю роль. Девочка мысленно представляла, как сделает той что-нибудь... Зачем сама не сказала о плохой отметке? Зачем тянула?
Оставалось лежать под одеялом и ругать себя за... да за все сразу. Возможно, мадам Александра права – жестока, но все же права. Эмили приобрела ценный опыт, естественным итогом которого стали выводы: во-первых, правду лучше сказать, какой бы она ни была; во-вторых, лучше сделать это самостоятельно, не дожидаясь, пока все вскроется; и, в-третьих, вскроется правда непременно, да еще в самый неподходящий момент.