Страница:
Как гуннам груз подобный ни трудно увезти,
Им лошадей поможет она приобрести,
А после на меня же их исподволь натравит.
Нет, Хагена ключи отдать Кримхильда не заставит».
До слёз такие речи Кримхильду довели.
Помочь пообещали ей братья-короли,
Но даже им отказом ответил их вассал,
И только Рюдегер вдове с улыбкою сказал;
«Вам, госпожа, не надо о золоте тужить.
Ведь Этцеля сумели вы так приворожить,
Что он не пожалеет для вас казны своей,
А уж её не издержать вам до скончанья дней».
«Нет в мире королевы, – она в ответ ему, —
Которой бы достался клад, равный моему,
Но Хаген вероломный прибрал его к рукам».
Тут Гернот, устыдись, пошёл в сокровищницу сам.
Рукою королевской он двери распахнул,
И тридцать тысяч марок своей сестре вернул,
И вместе с нею гуннов стал оделять казной.
Порадовался этому и Гунтер всей душой.
Но Этцелев посланец промолвил: «Государь,
Пусть даже королеве вернут весь клад, что встарь
Из края нибелунгов был в Вормс перевезён,
Ни госпожой моей, ни мной не будет принят он.
Велите деньги спрятать – какая в них нужда?
Я золота немало и сам привёз сюда.
На путь обратный хватит с лихвой у нас его.
Не гневайтесь, но не возьму у вас я ничего».
А девушки Кримхильды меж тем без лишних слов
Её добро грузили в двенадцать сундуков
Да так, что ухитрились их доверху набить
Наичистейшим золотом, какое может быть.
Лишь десять сотен марок не уместилось там,
И раздала Кримхильда их тут же по церквам,
За Зигфрида усердно молиться наказав.
Столь нерушимой верностью был поражён маркграф.
«Найду ль, – вдова спросила, – я здесь, в земле родной,
Друзей, готовых к гуннам последовать за мной?
Тот, кто согласен ехать, пусть из казны моей
Получит деньги, чтоб купить одежду и коней».
Дал Эккеварт отважный на это ей ответ:
«У вас я, королева, на службе много лет.
Вам, что бы ни случалось, я оставался верен
И столь же преданным слугой быть до конца намерен.
С собой возьму я к гуннам пятьсот мужей своих.
Защитников надёжных вы обретёте в них.
Меня ж к разлуке с вами принудит смерть одна».
И поклонилась витязю признательно она.
До час отъезда пробил, коней ввели во двор,
И слёзы омрачили друзьям Кримхильды взор.
Преисполняла Уту и многих дам печаль —
Так было с бедною вдовой им расставаться жаль.
Везла с собой Кримхильда сто знатных юных дев,
Их, как и подобало, богато разодев.
Неистово рыдали они в тот день от горя,
Но утешители для них нашлись у гуннов вскоре.
С собою для охраны взяв тысячный отряд,
Млад Гизельхер и Гернот, как долг и честь велят,
Сопровождали долго печальницу-сестру,
Но брат их Гунтер с полпути вернулся ко двору.
Начальник кухни Румольт, и Ортвин вместе с ним,
И благородный Гере с усердием большим
До самого Дуная заботились о том,
Чтоб на ночлегах не было у дам нужды ни в чём.
Посол перед отъездом гонцов послал вперёд —
Пусть Этцелю доложат, что Рюдегер везёт
Прекрасную Кримхильду к владыке своему.
Сумел жену в Бургундии маркграф добыть ему.
Авентюра XXI
О том, как Кримхильда ехала к гуннам
Но мы гонцов оставим – теперь рассказ пошёл
О том, как в землю гуннов невесту вёз посол,
А Гизельхер и Гернот в теченье многих дней
Служили провожатыми бехларенцу и ей.
Лишь Пферринга достигнув, у берега Дуная,
Просить решились братья, чтоб им сестра родная
Дозволила вернуться в бургундские края,
И с ней, пролив немало слёз, расстались как друзья.
Млад Гизельхер промолвил: «Сестрица, не забудь,
Что если кто обидит тебя когда-нибудь
Иль по иной причине ты попадёшь в беду,
Тебе по зову первому на помощь я приду».
С бургундами простились дружинники посла.
Вдова родных и ближних сердечно обняла
И поспешила дальше приречною тропой.
С ней сто четыре девушки в одежде дорогой
Из тонких, разноцветных, слепящих взор шелков.
Вокруг скакало много бехларенских бойцов.
При каждом щит надёжный, копьё и меч булатный.
Бургунды же поехали к себе на Рейн обратно.
Держала путь Кримхильда через баварский край
На Пассау, где с Инном сливается Дунай
И монастырь старинный стоит, поныне цел.
Епископ Пильгрим, муж святой, тем городом владел.[214]
Когда о том, кто едет, известно стало там,
Помчался князь-епископ навстречу пришлецам —
Кримхильде приходился он дядею родным.
Весь Пассау последовал немедленно за ним.
Не зря рвались баварцы встречать гостей своих:
Девицы королевы пленили взоры их.
Свести знакомство с ними был каждый витязь рад.
Сумел удобно разместить всех прибывших прелат.
Пока епископ Пильгрим с Кримхильдой был в пути,
Уже успело в город известие прийти
О том, что он прибудет с племянницей вдвоём,
И ей купцы устроили торжественный приём.
Просил её хозяин подольше погостить,
Но Эккеварт промолвил: «Вы нас должны простить
За то, что не удастся нам задержаться тут.
Давно уже в Бехларене приезда гостьи ждут».
А Готелинда с дочкой и свитою своей
Готовилась к прибытью супруга и гостей.
Была жена маркграфа им предупреждена,
Что выказать внимание вдове она должна —
Пусть выедет с дружиной на Эннс её встречать.
Велела Готелинда своих бойцов собрать
И двинулась в дорогу, и повалил валом
Вослед за ней простой народ, кто пеший, кто верхом,
Меж тем до Эффердинга Кримхильда доскакала.
Живёт в стране баварской лихих людей немало,[215]
И воры на дорогах шалят там искони.
Ограбить поезд свадебный вполне могли б они.
Но Рюдегер к отпору был день и ночь готов.
С собою вёл он больше чем тысячу бойцов.
К тому ж его вассалов несметное число
За маркграфинею на Эннс встречать невесту шло.
На лодках переправив за Траун поезжан,
Сват их доставил к Эннсу, где в чистом поле став
Раченьем Готелинды разбит заране был.
Имелось там всё нужное для подкрепленья сил.
Навстречу королеве, покинув свой шатёр,
Со свитою помчалась она во весь опор.
Звон бубенцов на сбруе разнёсся далеко.
Столь тёплой встречей был маркграф взволнован глубоко
Потешный бой затеяв в честь новой королевы,
По сторонам дороги, как справа, так и слева,
Вассалы Готелинды неслись за госпожой.
Была Кримхильда тронута учтивостью такой.
Чем ближе подъезжали к бургундкам смельчаки,
Тем больше крепких копий ломалось на куски.
Самих себя в отваге бойцы превосходили —
Ведь девушки пригожие за схваткою следили.
Но вот она утихла, два поезда сошлись,
И возгласы приветствий повсюду раздались,
И Рюдегер навстречу супруге полетел.
У всех, кто дамам рад служить, в тот день хватило дел.
Когда живым и целым предстал жене посол,
Она печаль забыла и страх её прошёл.
О муже Готелинда тревожилась напрасно —
Вернулся он, и не один, а со вдовой прекрасной.
Приветом обменявшись с супругою своей,
Маркграф велел вассалам снять женщин с лошадей,
И по сердцу пришёлся его приказ бойцам:
Был, как всегда, любой из них к услугам милых дам.
Узрев, что маркграфиня сошла с коня на луг
И к венценосной гостье спешит с толпой подруг,
Остановила разом Кримхильда скакуна,
И приближёнными с седла была снята она.
Епископ с Эккевартом к ней тотчас подошли.
Они её навстречу хозяйке повели.
Толпа пред королевой с почтеньем раздалась,
И гостья с Готелиндою сердечно обнялась.
Сказала маркграфиня с учтивостью большой:
«Вам, госпожа Кримхильда, я рада всей душой
И счастлива поздравить с приездом в земли наши
Ту, кто – как вижу я теперь – всех женщин в мире краше».
«Воздай вам бог за ласку, – ответила вдова, —
А я – должница ваша, пока сама жива
И жив жених мой Этцель, сын Ботлунга могучий».
Ах, им ещё неведом был их жребий неминучий!
Бургундки устремились к бехларенкам бегом,
И на траве расселись красавицы рядком —
Знакомство за беседой удобнее сводить.
А витязи им всячески старались угодить.
Вина велели гостьям хозяева подать,
А в полдень дамы сели на лошадей опять
И отбыли на отдых в просторные шатры,
Где до вечерних сумерек спасались от жары.
Потом они с удобством всю ночь проспали в них.
Тем временем покинул маркграф гостей своих
И полетел в Бехларен, неутомим и рьян,
Чтоб глянуть, всё ль готово там к прибытью поезжан.
Пришельцев принял город с радушием большим.
Все окна распахнулись с зарёй навстречу им.
Для всех них помещенье в Бехларене нашлось.
Признателен хозяевам остался каждый гость.
Увидев, что Кримхильду к ним в замок мать везёт,
Дочь Рюдегера вышла со свитой из ворот
И новой королеве отвесила поклон.
Немало знатных девушек сошлось там с двух сторон.
Взяв за руки друг дружку, они вступили в зал.
Размером и убранством он взоры поражал.
Шумел Дунай привольный под окнами его.
Там отдыхали путницы всё утро дня того.
Не знаю я, как время девицы коротали,
Однако мне известно, что витязи роптали:
Бургундам надоело подолгу женщин ждать,
Бехларенцы ж мечтали их в пути сопровождать.
Так тронула Кримхильду заботливость посла,
Что юной маркграфине она преподнесла
Запястья золотые, двенадцать штук числом,
И платье лучшее своё с узорчатым шитьём.
Хоть клада нибелунгов пришлось лишиться ей,
Она, как встарь, умела привлечь к себе людей
И, в скудости оставшись по-прежнему щедра,
Нашла подарки для всего маркграфова двора.
На это Готелинда ответила ей тем,
Что воинам бургундским, без исключенья всем,
Вручила на дорогу и праздничный наряд,
И много дорогих камней, слепивших блеском взгляд.
Когда, откушав, гостья садилась вновь в седло,
Хозяйка так любезно, сердечно и тепло
Ей выказать сумела почтение своё,
Что в благодарность обняла Кримхильда дочь её.
А девушка сказала: «Я знаю наперёд,
Что к вам меня родитель с охотою пошлёт,
Коль быть придворной вашей вы разрешите мне»,
Чем гостье и дала понять, что ей верна вполне.
Простившись с Готелиндой и юной маркграфиней,
Кримхильда сесть велела на скакунов дружине
И двинулась со свитой к ограде городской,
И долго им бехларенки махали вслед рукой.
Бургундки с ними больше ни разу не встречались.
Без остановок гости до замка Мёльк[216] домчались.
Его владелец Астольд ждал на дороге их.
Велел он им подать вина в сосудах золотых.
От Астольда Кримхильда узнала, что должна
Спускаться вдоль Дуная на Маутерн[217] она,
А там уж не собьются с дороги поезжане:
Везде австрийцы их встречать сбегаются заране.
Простился там епископ с племянницей своей
И пожелал, чтоб с мужем жилось счастливо ей
И чтоб она, как Хельха, о подданных пеклась.
Да, высоко теперь опять Кримхильда вознеслась!
На Трайзен[218] прибыл поезд, когда зардел закат.
Бехларенцев оттуда отправили назад —
Уже спешили гунны к реке навстречу им.
Они невесту встретили с почтением большим.
Владел там Этцель замком на берегу речном,
И королева Хельха живала часто в нём.
Богат, просторен, крепок, к тому ж красив на вид,
Тот замок Трайзенмауэр весьма был знаменит.
Кримхильда стала Хельхе преемницей достойной —
По щедрости бургундка была ровня покойной,
За что её и чтила вся гуннская страна,
Где после долгих бед душой воспряла вновь она.
Себя прославил Этцель так, что из всех краёв
К его двору стекалось немало удальцов.
Был с каждым он приветлив, учтив и щедр без меры,
Будь то боец языческой иль христианской веры.
Такого не увидишь теперь уже вовек.[219]
Любой, владыке гуннов служивший человек,
Какой бы он при этом ни соблюдал закон,
Был Этцелем за преданность сполна вознаграждён.
Авентюра XXII
О том, как Кримхильда обвенчалась с Этцелем
Все те три дня, что в замке Кримхильда провела,
Клубами по дорогам густая пыль плыла,
Как будто загорелись окрестные поля.
То мчались в Трайзенмауэр вассалы короля.
Меж тем от приближённых узнал и сам король,
Забыв при этой вести былую скорбь и боль,
Что прибыла Кримхильда уже в его страну.
Немедля выехал встречать он новую жену.
Мчась по дорогам людным под гул разноязыкий,
Со свитою к Кримхильде летел король великий.
Его сопровождали бойцы из разных стран[220] —
Он взял с собой язычников, равно как христиан.
То на дыбы вздымая своих коней лихих,
То снова с громким криком пришпоривая их,
Скакали русы, греки, валахи и поляки.
Бесстрашием и ловкостью блеснуть старался всякий.
Из луков печенеги – они там тоже были —
Влёт меткою стрелою любую птицу били.
Вослед за их шумливой и дикою ордою
Бойцы из Киевской земли неслись густой толпою.
В Тульн, город на Дунае, что в Австрии стоит,
Стеклись встречать Кримхильду мужи, чьи речь и вид
Ей были незнакомы, – и все они потом
Из-за неё безвременно уснули вечным сном.
Вперёд владыка гуннов послал с дороги к ней
Две дюжины вассальных князей и королей.
Любой из них был знатен, учтив, прославлен, смел
И Хельхину преемницу узреть скорей хотел.
Примчался в Тульн с дружиной из семисот бойцов
Валашский герцог Рамунг, храбрец из храбрецов.
С ним вместе прибыл Гибих, король большой страны.[221]
Несли людей их быстрые, как птицы, скакуны.
Отважный Хорнбог тоже отправился вперёд.
Ему вдогонку мчалось вассалов десять сот.
По гуннскому обычью наездники лихие
Влетели с громким гиканьем в ворота городские.
Датчанин Хаварт, Ирнфрид,[222] тюрингский удалец,
И прямодушный Иринг, прославленный храбрец,
С достоинством предстали жене владыки их
В сопровожденье тысячи двухсот бойцов своих.
Привёл за ними следом трёхтысячный отряд
Высокородный Блёдель,[223] что Этцелю был брат.
С осанкой горделивой вокруг бросая взор,
К своей невестке будущей он мчал во весь опор.
Затем явились Этцель и Дитрих Бернский[224] с ним.
Скакали толпы гуннов за королём своим.
Воителям бесстрашным там не было числа.
Печаль Кримхильды сразу же при виде их прошла.
А Рюдегер промолвил: «Приехал ваш супруг.
Поцеловать вам надо его знатнейших слуг.
Не в силах удостоить вы этой чести всех,
Но тем, кого я назову, отказывать в ней грех».
Велел с седла на землю невесту снять посол.
С коня державный Этцель со свитою сошёл.
Не в силах медлить дольше, заторопился он
Навстречу той, с кем разделить был счастлив власть и трон.
Слыхал я, что покуда они друг к другу шли,
Два знатных государя за нею шлейф несли.
Когда ж бургундка к гунну была подведена,
Поцеловала Этцеля приветливо она.
Сползла назад повязка с её златых волос.
Пленительным румянцем лицо её зажглось,
И всяк нашёл, что Хельхи она ещё милей.
Тут Блёдель первым пожелал расцеловаться с ней.
Принять его лобзанье маркграф ей дал совет.
За ним явились Гибих и Дитрих Бернский вслед.
Она поцеловала двенадцать удальцов,
Поклоном поприветствовав всех остальных бойцов.
Покуда с нею Этцель стоял в кругу вельмож,
Потешный бой затеять успела молодёжь —
Всегда стремится юность блеснуть на поле чести.
Сражались там язычники и христиане вместе.
Как Дитриховы люди метать умели дрот!
Они с такою силой его пускали в ход,
Что он щиты стальные пронизывал насквозь.
Немало их пробить в тот день и немцам[225] довелось.
Оружие звенело, взметались тучи пыли.
Все Этцелевы гости и гунны в бой вступили.
Богатыри сражались с бесстрашием большим,
Покамест знак прервать турнир король не подал им.
В шатёр великолепный пошёл с невестой он.
Был множеством палаток шатёр тот окружён.
Ждал женщин утомлённых желанный отдых там,
И повели воители туда девиц и дам.
В шатре для королевы поставлен был послом
Красивый трон, накрытый столь дорогим ковром,
Что сам владыка гуннов при взгляде на него
За выбор поблагодарил вассала своего.
Не знаю я, что Этцель бургундке говорил.
Известно мне однако, что он смирял свой пыл
И не просил Кримхильду принять его в объятья —
До свадьбы разрешил маркграф им лишь рукопожатья.[226]
Достойно завершился меж тем потешный бой.
Богатыри расстались, довольные собой
Повсюду воцарились покой и тишь опять,
И люди Этцеля пошли в палатки отдыхать.
Проспали в них спокойно всю ночь богатыри,
Когда же тьму рассеял свет утренней зари,
Они проворно встали, вскочили вновь в седло,
И состязание опять в честь Этцеля пошло.
Вести по чести схватку велел король им всем.
Из Тульна в Вену поезд отправился затем.
Его прибытья ждали в том городе уже.
Немало вышло знатных дам навстречу госпоже.
Всё было там готово, что нужно для гостей.
Преисполняла радость сердца богатырей.
Невесту пышной свадьбой король решил почтить,
Но в Вене стольких пришлецов не мог он разместить,
И Рюдегер в селеньях за городской чертой
Всех тех, кто не был гостем, поставил на постой.
Тем временем Кримхильда с рассвета допоздна
Толпою знатных витязей была окружена.
Ни Рюдегер, ни Дитрих не расставались с нею.
Все гуннские вельможи, усилий не жалея,
Старались, чтоб доволен был свадьбой каждый гость.
Друзьям бехларенца скучать там тоже не пришлось.
Вступил в закон с Кримхильдой на троицу король.
Могущество такое не снилось ей дотоль:
Ведь даже смелый Зигфрид, её былой супруг,
Держать не мог бы столько же дружинников и слуг.
Добра она так много пораздала гостям,
Что витязи шептались, дивясь её дарам:
«Мы думали, Кримхильда в большой нужде живёт.
А у неё по-прежнему казне потерян счёт».
Семнадцать суток в Вене тянулся праздник шумный,[227]
И было б похвальбою, пустой и неразумной,
Сказать, что видел свадьбу пышнее этой мир.
Ведь Этцель в новое одел всех прибывших на пир.
И даже в Нидерландах, тринадцать лет назад,
Хоть Зигфрид был и славен, и знатен, и богат,
Кримхильде не служили бойцы в числе таком,
Как там, где в брак вступить пришлось ей с гуннским королём.
И никогда столь щедро – что в наши дни, что встарь
Не раздавал в подарок на свадьбе государь
Просторных и удобных плащей такой цены,
Какими Этцель оделил приезжих в честь жены.
Вели себя и гости хозяевам под стать.
Был рад любой и каждый последнее раздать.
Стыдились там на просьбу ответить словом «нет».
Кой-кто сберёг лишь тот наряд, что был на нём надет.
И всё ж Кримхильде Зигфрид припомнился не раз,
И слёзы побежали б у ней из ясных глаз,
Когда б их не сдержала она усильем воли —
Ведь ей оказан был почёт, неслыханный дотоле.
Хоть в скупости никто бы не упрекнул гостей,
Во много крат был Дитрих других вельмож щедрей.
Он роздал всё, что Этцель ему за службу дал.
От Дитриха и Рюдегер не очень-то отстал.
К восторгу чужеземных и гуннских смельчаков
Немало опорожнил тяжёлых сундуков
С серебряной, а также и золотой казною
Достойный Блёдель, правивший венгерскою страною.
По десять сотен марок иль более того
От Этцеля досталось двум шпильманам его.[228]
Из них был первым Вербель, вторым же Свеммель был.
Вот так король в супружество с Кримхильдою вступил.
Через семнадцать суток они расстались с Веной,
И по дороге гунны с отвагой неизменной
До самого прибытья в пределы их земли
В честь венценосных молодых потешный бой вели.
Стал в Хаймбурге[229] старинном весь поезд на ночлег.
Такого многолюдства там не было вовек.
Владыка гуннов счёту не знал своим бойцам.
А сколько у него в стране цвело пригожих дам!
В богатом Майзенбурге все сели на суда,
И стала видом сушу напоминать вода:
Везде чернеют люди и кони громко ржут.
Всласть дамы утомлённые поотдохнули тут.
Не поленились гунны так сбить суда свои,
Что их не мог разрушить напор речной струп.
На палубах стояли шатры в большом числе,
Как будто не средь волн они, а где-то на земле.
Гонцов с дороги Этцель отправил в замок свой.
Все, кто там жил, взыграли от радости душой.
Воспитанницы Хельхи почуяли уже,
Что жить нехудо будет им при новой госпоже.
Её прибытья ждали они, повеселев.
Нашла Кримхильда в замке немало знатных дев.
Одних лишь королевен меж ними было семь.
Их прелесть восхищение внушала гуннам всем.
Когда скончалась Хельха, их под крыло своё
Пришлось принять Геррате, племяннице её,