Страница:
заговора против трудящихся. Во время войны наиболее реакционные, решительные
и беспощадные элементы получают в офицерском корпусе решающий перевес.
Пример Италии и Германии показывает, что империалистическая война есть для
офицерства высшая школа фашизма.
*
Как быть далее в тех странах, относительно которых неизвестно, какую
позицию займут они в войне: за или против СССР? Так, британские лейбористы и
трэд-юнионисты уже сегодня парализуют борьбу против собственного
империализма, ссылаясь на то, что Великобритании, может быть, придется
защищать СССР. Эти политические мошенники ссылаются, конечно, на Сталина не
только с успехом, но и с полным основанием. Если французские сталинцы
обещают хвастливо "контролировать" внешнюю политику своего империализма, то
британские лейбористы могут предъявить тот же довод. А что делать польскому
пролетариату, буржуазия которого связана союзом с Францией и дружбой с
Гитлером?
Гражданский мир (Union sacree15) означает низкопробное прислуживание
социалистов перед империализмом, совершающим наиболее подлую и кровавую
работу. Какие политические последствия имеет ползание на патриотическом
брюхе, показала последняя война. Социал-патриотические вожди вышли из школы
"гражданского мира" совершенно раздавленными, политически опустошенными, без
веры, без мужества, без чести и совести. Об этом свидетельствует вся
послевоенная история рабочего движения. Рабочие Германии и Австрии завладели
после войны властью, но социал-демократические вожди вернули эту власть
генералам и капиталистам. Если бы вожди французского пролетариата не вышли
из войны жалкими политическими инвалидами, Франция была бы сегодня страной
социализма. Гражданский мир 1914-1918 гг. спас гниющий капитализма на целые
десятилетия и обрек народы на неслыханные жертвы и страдания. Гражданский
мир 1914-1918 гг. в интересах собственной "нации" подготовил новую
империалистическую войну, грозящую полным истреблением нации. Под каким бы
предлогом социал-патриоты ни готовили новый "гражданский мир" ("национальная
оборона", "защита демократии", "защита СССР"), результатом новой измены
явилось бы крушение всей современной культуры.
*
Деморализованная бюрократия Коминтерна органически неспособна
противостоять патриотическому напору буржуазии во время войны. Вот почему
все эти трусы: Кашены, Жанмоты, Шмерали... рады уцепиться за любой повод,
который может прикрыть их капитуляцию перед бешеным разгулом патриотического
"общественного мнения". Таким поводом - не причиной, а только поводом -
является для них "защита СССР". По своей политической физиономии Дорио ничем
не отличается от Кашена или Дюкло: он продукт той же школы. Но мы видели,
как легко Дорио порывает с идеей защиты СССР, чтобы прийти к программе
"соглашения с Гитлером", хотя для каждого младенца в St. Denis16 должно быть
ясно, что соглашение французской буржуазии с Гитлером может быть направлено
только против СССР. Мы видим: стит этим господам поссориться со сталинской
бюрократией, и они сразу поворачиваются спиною к советскому государству.
Этим политикам не хватает мелочи: позвоночника. Ползание на брюхе перед
сталинской кликой было для них только тренировкой для пресмыкательства перед
собственным империализмом.
С отличающим этих людей бесстыдством они немедленно переходят в
наступление против революционных интернационалистов, обвиняя их в...
поддержке Гитлера. Они забывают, что опрокинуть Гитлера может только
немецкий пролетариат. Сейчас он, правда, ослаблен, раздроблен, придавлен
всей тяжестью преступлений социал-демократии и Коминтерна. Но он поднимется.
Ободрить его и помочь ему подняться можно только одним: развитием
революционной борьбы в международном масштабе, прежде всего во Франции.
Каждое патриотическое заявление Блюма, Жиромского, Тореза и пр. дает новое
питание теории расизма (национализма) и, в последнем счете, укрепляет
Гитлера. Наоборот, марксистская, большевистская непримиримая политика
мирового пролетариата - во время мира, как и во время войны - нанесет
смертельный удар фашизму, ибо покажет на деле, что судьбу человечества
решает борьба классов, а не борьба наций. Нужно ли еще это доказывать? С
того времени, как Третий Интернационал, вслед за Вторым, окончательно
подменили международную классовую борьбу мнимой "всеобщее" борьбой против
Гитлера, он фактически только помогал Гитлеру. Об этом свидетельствуют ныне
неопровержимые факты и цифры: рост национал-социализма в Австрии, плебисцит
в Саарской области, последние выборы в Богемии. Борьба против фашизма
посредством национализма будет лишь подливать масла в огонь! И наоборот,
первые серьезные успехи пролетарской революции во Франции, в Бельгии, в
Чехословакии - в любой стране - прозвучат для Гитлера, как похоронный звон.
Кто не понимает этой азбуки, тот пусть занимается чем угодно, но только не
проблемами социализма!
Знать заранее, каков будет ход войны, если слабость пролетариата
позволит ей разразиться, мы не можем. Фронты будут передвигаться. Границы
государств будут нарушаться: в этом и состоит война. При нынешнем могуществе
авиации все границы будут нарушаться и все национальные территории будут
попираться и опустошаться. Только прямые реакционеры (называющие себя иногда
социалистами и даже коммунистами) могут в этих условиях призывать
пролетариат к защите "собственных" национальных границ в союзе с
"собственной" буржуазией. Действительная задача пролетариата состоит на
самом деле в том, чтобы воспользоваться военными затруднениями буржуазии,
низвергнуть ее в пропасть и ликвидировать заодно национальные границы,
которые душат хозяйство и культуру.
В первый период войны буржуазия сильнее всего. Но она неизменно слабее
с каждым новым месяцем бойни. И наоборот, пролетариат, если его авангард
сохранит с самого начала полную независимость от патриотических шакалов,
будет крепнуть и усиливаться не по дням, а по часам. Не военные фронты
решат, в конечном счете, судьбу войны, а тот социальный фронт, который
проходит между буржуазией и пролетариатом. Те насилия, обиды и бедствия,
которые причинит народам война, сможет поправить только победоносная
революция. Она покончит не только с Гитлером, но и с империализмом, который
неизбежно порождает фашизм. Она спасет СССР не только от внешних опасностей,
но и от тех внутренних противоречий, которые порождают варварскую диктатуру
сталинской клики. Пролетарская революция объединит наш разрозненный и
обескровленный континент, спасет гибнущую культуру, создаст Социалистические
Соединенные Штаты Европы. Она перекинется на почву Америки и поднимет на
ноги угнетенные народы Востока. Она объединит все человечество в
социалистическом хозяйстве и гармонической культуре.
Л.Троцкий
(Январь 1935 г.)
Перевести для "La Veritчленов социального общества уравниваются в правах с промышленными
рабочими. Лакеи кричат по этому поводу о наступлении царства истинной
демократии (а что же было до вчерашнего дня?).
Неравенство избирательных прав рабочих и крестьян имело социальные
причины. Диктатура пролетариата в крестьянской стране нашла свое необходимое
и открытое выражение в избирательных привилегиях рабочих. Неравенство прав
предполагало, во всяком случае, наличие прав. Советский строй дал трудящимся
действительную возможность определять судьбы страны. Политическая власть
сосредоточилась в руках авангарда - партии. Через Советы и профессиональные
союзы партия всегда стояла под давлением масс. Этим давлением партия
подчиняла себе советскую демократию.
Чистейший вздор, будто крестьянство успело социально переовоспитаться
за два-три года коллективизации. Антагонизм города и деревни сохраняет еще
всю свою остроту. Диктатура и сейчас немыслима без гегемонии пролетариата
над крестьянством. Но неравенство политических прав рабочих и крестьян
потеряло свое реальное содержание, поскольку бюрократия окончательно отняла
политические права и у тех, и у других. С точки зрения механики
бонапартистского режима распределение избирательных округов не имеет ровно
никакого значения. Бюрократия могла бы дать крестьянству в десять раз больше
голосов, чем рабочему - результат получился бы тот же, ибо все вместе и
каждый в отдельности имеют в конце концов одно единственное право: подавать
голос за Сталина.
Тайное голосование может на первый взгляд представиться действительной
уступкой. Но кто решится выставлять свою кандидатуру против официального
списка? Ведь выбранный "тайным голосованием" оппозиционер будет немедленно
после выборов объявлен классовым врагом. Тайное голосование, таким образом,
ничего существенного изменить не может.
Вся реформа представляет собою бюрократическую маскировку, не более.
Сама необходимость такой маскироки безошибочно свидетельствует о
возрастающем обострении отношений между бюрократией и трудящимися массами.
Ни рабочим, ни крестьянам не нужны демократические фикции. Пока Сталин
держит обе руки на горле пролетарского авангарда, все конституционные
реформы останутся бонапартистским шарлатанством.
Л.Т[роцкий]
10 февраля 1935 г.
Мною ли написан этот документ?
Память моя ничего мне на этот счет не говорит. Анализ текста не
позволяет прийти к окончательному выводу.
Кое-что общее с моими воззрениями (отчасти и со стилем) в документе
есть; хотя как раз наиболее для моих тогдашних писаний характерные мысли
выражены крайне угловаты, хуже, чем я должен был бы их выразить.
Еще важнее то обстоятельство, что в тексте встречаются мысли, мне
безусловно чуждые и даже плохо вяжущиеся с остальным текстом. Достаточно
прочесть мою полемику против Череванина, относящуюся, по-видимому, к тому же
периоду, чтобы убедиться в этом.
Вывод (гипотетический).
Либо документ был написан лицом, стоящим между мною и меньшевиками
(например, Стрельским18), либо мой первоначальный текст был подвергнут
меньшевистской правке (в ЦК?).
Л. Троцкий
21 февраля 1935 г.
Тезисы написаны несомненно на основании серьезного изучения как
экономических и политических условий Южной Африки, так и литературы
марксизма и ленинизма, в частности - большевиков-ленинцев. Серьезный научный
подход ко всем вопросам является одним из важнейших условий успеха для
революционной организации. Пример наших южноафриканских друзей снова
подтверждает, что в нынешнюю эпоху только большевики-ленинцы, т. е.
последовательные пролетарские революционеры, серьезно относятся к теории,
анализируют действительность, учатся сами прежде чем учить других.
Сталинская бюрократия давно подменила марксизм сочетанием невежества и
наглости.
На нижеследующих строках я хочу сделать некоторые замечания по поводу
проекта тезисов, которые должны служить программой для Коммунистической Лиги
Южной Африки. Я ни в каком случае не противопоставляю эти замечания тексту
тезисов. Мое знакомство с условиями Южной Африки слишком недостаточно, чтобы
я мог претендовать на вполне законченное мнение по ряду практических
вопросов. Только в некоторых случаях мне приходится высказывать свое
несогласие с отдельными положениями проекта. Но и тут, насколько я могу
судить издалека, у нас нет принципиальных разногласий с авторами тезисов;
дело идет скорее о некоторых преувеличенных полемических формулировках в
борьбе с пагубной национальной политикой сталинизма. Но в интересах дела не
замазывать даже и неточности формулировок, а наоборот, подвергнуть их
открытому обсуждению, чтоб достигнуть наиболее ясного и безупречного текста.
Такова цель дальнейших строк, продиктованных стремлением оказать
южноафриканским большевикам-ленинцам хоть некоторое содействие в той большой
и ответственной работе, к которой они приступили.
*
Южноафриканские владения Великобритании представляют "доминион" лишь
под углом зрения белого меньшинства. С точки зрения черного большинства
Южная Африка есть рабская колония.
Никакой социальный переворот (в первую очередь аграрная революция)
немыслим при сохранении владычества британского империализма в
южноафриканском доминионе. Низвержение британского владычества в Ю[жной]
Африке является одинаково необходимым для торжества социализма как в Ю[жной]
Африке, так и в самой Великобритании.
Если, как можно предполагать, революция начнется ранее в
Великобритании, английская буржуазия потерпит поражение тем скорее в
метрополии, чем меньшую опору она сможет найти в колониях и доминионах, в
том числе в таком важном для нее владении, как Южная Африка. Борьба за
изгнание британского империализма, его орудий и агентов, входит таким
образом необходимой частью в программу южноафриканской пролетарской партии.
Низвержение владычества британского империализма в Ю[жной] Африке может
явиться результатом военного поражения Великобритании и распада империи: в
этом случае южноафриканские белые могут еще в течение некоторого, вряд ли
продолжительного времени сохранять свое господство над черными. Другой
вариант, который на деле может оказаться связан с первым вариантом, - это
революция в Великобритании и в ее владениях. Три четверти населения Южной
Африки (почти 6 миллионов из почти 8) составляют черные. Победоносная
революция, немыслимая без пробуждения туземных масс, даст им в свою очередь
то, чего им так не хватает теперь: веру в свои силы, повышенное сознание
личности, рост культуры. При этих условиях Южноафриканская республика станет
прежде всего "черной" республикой: это не исключает, разумеется, ни полного
равноправия белых, ни братских отношений между двумя расами (что зависит
главным образом от поведения белых); но совершенно очевидно, что
определяющую печать на государство наложит подавляющее большинство его
населения, освобожденное от рабской зависимости.
Поскольку победоносная революция радикально изменит отношения не только
между классами, но и между расами и обеспечит черным то место в государстве,
какое отвечает их численности, постольку социальная революция в Южной Африке
будет иметь также и национальный характер. У нас нет ни малейшего основания
закрывать глаза на эту сторону вопроса или преуменьшать ее значение.
Наоборот, пролетарская партия должна и на словах и на деле открыто и смело
взять разрешение национальной (расовой) проблемы в свои руки. Однако
разрешать национальную проблему пролетарская партия может и должна своими
методами.
Историческим оружием национального освобождения может быть только
классовая борьба. Коминтерн, начиная с 1924 г., превратил программу
"национального освобождения" колониальных народов в пустую демократическую
абстракцию, возвышающуюся над реальностью классовых отношений. Для борьбы с
национальным гнетом разные классы освобождаются (на время!) от материальных
интересов и становятся простыми "антиимпериалистическими" силами. Для того,
чтобы эти бесплотные "силы" дружно выполнили порученную им Коминтерном
задачу, им обещается в награду бесплотное "национально-демократическое"
государство (с неизбежной ссылкой на ленинскую формулу "демократической
диктатуры пролетариата и крестьянства").
Тезисы указывают на то, что в 1917 г. Ленин открыто и раз навсегда
ликвидировал формулу "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства"
в качестве необходимого будто бы условия для разрешения аграрного вопроса.
Это совершенно верно. Но во избежание недоразумений надо прибавить: а) Ленин
всегда говорил о революционной буржуазно-демократической диктатуре, а не о
бесплотном "народном" государстве; б) для борьбы за
буржуазно-демократическую диктатуру он предлагал не блок всех
"антицаристских сил", а проводил самостоятельную классовую политику
пролетариата. "Антицаристский" блок был идеей русских эсеров и левых
кадетов, т. е. партий мелкой и средней буржуазии. С ними большевизм вел
всегда непримиримую борьбу.
*
Когда тезисы говорят, что лозунг "черная республика" одинаково вреден
(equally harmful) для дела революции, как и лозунг "Южная Африка для белых",
то с этой формулировкой мы не можем согласиться: на стороне белых дело идет
о поддержании полного угнетения; на стороне черных - о первых шагах к
освобождению. Полное и безусловное право черных на самостоятельность мы
должны признать со всей решительностью и без всяких оговорок. Только на
основе совместной борьбы против господства белых эксплуататоров можно
воспитывать и укреплять солидарность черных и белых тружеников. Возможно,
что черные признают после победы ненужным создание отдельного черного
государства в Южной Африке; конечно, мы не станем им навязывать
государственный сепаратизм; но пусть они сделают это признание свободно, на
основе собственного опыта, а не из-под палки белых насильников. Пролетарские
революционеры не должны никогда забывать о праве угнетенных национальностей
на самоопределение, включая и полное отделение, и об обязанности
пролетариата угнетательской нации защищать это право, если нужно, с оружием
в руках!
Тезисы совершенно правильно подчеркивают тот факт, что разрешение
национального вопроса в России принесла Октябрьская революция.
Национально-демократические движения сами по себе были бессильны справиться
с национальным гнетом царизма. Только благодаря тому, что движения
угнетенных национальностей, как и аграрное движение крестьянства, дали
возможность пролетариату овладеть властью и установить свою диктатуру,
национальный вопрос, как и аграрный, нашел смелое и решительное разрешение.
Но само сочетание национальных движений с борьбой пролетариата за власть
оказалось политически возможным только благодаря тому, что большевистская
партия на протяжении всей своей истории вела непримиримую борьбу с
великорусскими угнетателями, поддерживая всегда и без оговорок право
угнетенных наций на самоопределение вплоть до отделения от России.
*
Политика Ленина в отношении угнетенных наций не имела, однако, ничего
общего с политикой эпигонов. Большевистская партия защищала право
самоопределения угнетенных наций методами классовой пролетарской борьбы,
отвергая начисто шарлатанские "антиимпериалистические" блоки с
многочисленными мелкобуржуазными "национальными" партиями царской России
(P.P.S.20, партия Пилсудского в царской Польше; дашнаки21 - в Армении;
украинские националисты22; сионисты - у евреев и пр., и пр.). Большевизм
всегда беспощадно разоблачал эти партии, как и русских
"социалистов-революционеров", их половинчатость и авантюризм, особенно же
ложь их надклассовой идеологии. Своей непримиримой критики он не
приостанавливал даже тогда, когда условия навязывали ему те или другие
эпизодические, строго практические соглашения с ними. О каком-либо
перманентном союзе под знаменем "антицаризма" не могло быть и речи. Только
благодаря непримиримой классовой политике большевизму удалось в условиях
революции отбросить в сторону
меньшевиков, эсеров, национальные мелкобуржуазные партии и сплотить
вокруг пролетариата массы крестьянства и угнетенных национальностей.
*
"Мы не должны, - говорят тезисы, - конкурировать с Африканским
Национальным Конгрессом23 в области националистических лозунгов с целью
завоевать туземные массы". Мысль сама по себе верна, но она требует
конкретизации. Не будучи ближе знаком с деятельностью Национального
Конгресса, я могу лишь по аналогии наметить нашу политику в отношении к
нему, причем отмечаю заранее свою готовность внести в свои предложения все
необходимые поправки.
1) Большевики-ленинцы становятся на защиту Конгресса, каков он есть, во
всех тех случаях, когда он подвергается ударам со стороны белых насильников
и их шовинистических агентов в рядах рабочих организаций.
2) Большевики противопоставляют прогрессивные и реакционные тенденции в
программе Конгресса.
3) Большевики разоблачают перед туземными массами неспособность
Конгресса добиться осуществления даже своих собственных требований
вследствие его поверхностной, соглашательской политики и развивают в
противовес Конгрессу программу классовой революционной борьбы.
4) Отдельные, эпизодические соглашения с Конгрессом, если они
навязываются обстановкой, допустимы лишь в рамках строго определенных
практических задач, при сохранении полной независимости собственной
организации и свободы политической критики.
*
Тезисы выдвигают в качестве главного политического лозунга не
"национально-демократическое государство", а южноафриканский "Октябрь". Они
доказывают, притом с полной убедительностью: а) что национальный и аграрный
вопрос в Ю[жной] Африке в основе своей совпадают; б) что оба эти вопроса
могут быть разрешены только революционным путем; в) что революционное
разрешение этих вопросов ведет неотвратимо к диктатуре пролетариата,
руководящего туземными крестьянскими массами; г) что диктатура пролетариата
откроет эру советского режима и социалистического строительства. Этот вывод
есть краеугольный камень всего здания программы. Здесь у нас полная
солидарность.
Но к этой общей "стратегической" формуле надо подвести массы через
посредство ряда "тактических" лозунгов. Выработать их на каждом данном этапе
можно только на основании анализа конкретных условий жизни и борьбы
пролетариата и крестьянства и всей внутренней и международной обстановки. Не
вдаваясь в эту область, я хотел бы лишь вкратце остановиться на
взаимоотношении национальных и аграрных лозунгов.
Тезисы несколько раз подчеркивают, что на первое место следует
выдвигать не национальные, а аграрные требования. Это очень важный вопрос,
заслуживающий серьезного внимания. Отодвигать или ослаблять национальные
лозунги с той целью, чтобы не отталкивать белых шовинистов в среде рабочего
класса, было бы, разумеется, преступным оппортунизмом, абсолютно чуждым
авторам и сторонникам тезисов: это совершенно ясно вытекает из самого текста
тезисов, проникнутых духом революционного интернационализма. О тех
социалистах, которые борются за привилегии белых, тезисы прекрасно говорят:
"Этих "социалистов"... мы должны признать величайшими врагами революции".
Остается другое объяснение, которое мимоходом указывается в самом тексте:
отсталые туземные крестьянские массы гораздо непосредственнее ощущают
аграрный гнет, чем национальный. Это вполне возможно (большинство черных -
крестьяне; главная масса земель - в руках белого меньшинства). В своей
борьбе за землю русские крестьяне долго надеялись на царя и упорно
уклонялись от политических выводов. Из традиционного лозунга революционной
интеллигенции "Земля и воля" мужик долго принимал только первую половину.
Понадобились десятки лет аграрных волнений и воздействия городских рабочих,
чтобы крестьянин связал оба лозунга вместе.
Вряд ли паупер24 и раб банту25 питает большие надежды на британского
короля или на Макдональда. Но его крайняя политическая отсталость выражается
также и в отсутствии у него национального самосознания. В то же время он
очень остро ощущает земельную и фискальную кабалу. В этих условиях
пропаганда может и должна исходить прежде всего из лозунгов аграрной
революции, чтобы шаг за шагом на основе опыта борьбы приводить крестьян к
необходимым политическим и национальным выводам. Если эти гипотетические
соображения верны, то дело идет не о самой программе, а лишь о том, какими
путями провести эту программу в сознание туземных масс.
При малочисленности революционных сил и крайней разбросанности
крестьянства воздействовать на него, по крайней мере в ближайший период,
можно будет главным образом, если не исключительно, через передовых рабочих.
Тем важнее воспитать этих последних в духе ясного понимания значения
аграрной революции для исторической судьбы Южной Африки.
Пролетариат страны состоит из отсталых черных париев и из
привилегированной высокомерной касты белых. В этом величайшая трудность
всего положения. Экономические потрясения эпохи загнивающего капитализма,
как правильно указывают тезисы, должны сильно расшатать старые перегородки и
облегчить работу революционного сплочения. Во всяком случае худшим
преступлением со стороны революционеров было бы идти на малейшие уступки
привилегиям и предрассудкам белых. Кто дал мизинец черту шовинизма, тот
пропал. Революционная партия должна перед каждым белым рабочим ставить
альтернативу: или с британским империализмом и с белой буржуазией Южной
Африки - или с черными рабочими и крестьянами против белых феодалов и
рабовладельцев и их агентов в среде самого рабочего класса.
и беспощадные элементы получают в офицерском корпусе решающий перевес.
Пример Италии и Германии показывает, что империалистическая война есть для
офицерства высшая школа фашизма.
*
Как быть далее в тех странах, относительно которых неизвестно, какую
позицию займут они в войне: за или против СССР? Так, британские лейбористы и
трэд-юнионисты уже сегодня парализуют борьбу против собственного
империализма, ссылаясь на то, что Великобритании, может быть, придется
защищать СССР. Эти политические мошенники ссылаются, конечно, на Сталина не
только с успехом, но и с полным основанием. Если французские сталинцы
обещают хвастливо "контролировать" внешнюю политику своего империализма, то
британские лейбористы могут предъявить тот же довод. А что делать польскому
пролетариату, буржуазия которого связана союзом с Францией и дружбой с
Гитлером?
Гражданский мир (Union sacree15) означает низкопробное прислуживание
социалистов перед империализмом, совершающим наиболее подлую и кровавую
работу. Какие политические последствия имеет ползание на патриотическом
брюхе, показала последняя война. Социал-патриотические вожди вышли из школы
"гражданского мира" совершенно раздавленными, политически опустошенными, без
веры, без мужества, без чести и совести. Об этом свидетельствует вся
послевоенная история рабочего движения. Рабочие Германии и Австрии завладели
после войны властью, но социал-демократические вожди вернули эту власть
генералам и капиталистам. Если бы вожди французского пролетариата не вышли
из войны жалкими политическими инвалидами, Франция была бы сегодня страной
социализма. Гражданский мир 1914-1918 гг. спас гниющий капитализма на целые
десятилетия и обрек народы на неслыханные жертвы и страдания. Гражданский
мир 1914-1918 гг. в интересах собственной "нации" подготовил новую
империалистическую войну, грозящую полным истреблением нации. Под каким бы
предлогом социал-патриоты ни готовили новый "гражданский мир" ("национальная
оборона", "защита демократии", "защита СССР"), результатом новой измены
явилось бы крушение всей современной культуры.
*
Деморализованная бюрократия Коминтерна органически неспособна
противостоять патриотическому напору буржуазии во время войны. Вот почему
все эти трусы: Кашены, Жанмоты, Шмерали... рады уцепиться за любой повод,
который может прикрыть их капитуляцию перед бешеным разгулом патриотического
"общественного мнения". Таким поводом - не причиной, а только поводом -
является для них "защита СССР". По своей политической физиономии Дорио ничем
не отличается от Кашена или Дюкло: он продукт той же школы. Но мы видели,
как легко Дорио порывает с идеей защиты СССР, чтобы прийти к программе
"соглашения с Гитлером", хотя для каждого младенца в St. Denis16 должно быть
ясно, что соглашение французской буржуазии с Гитлером может быть направлено
только против СССР. Мы видим: стит этим господам поссориться со сталинской
бюрократией, и они сразу поворачиваются спиною к советскому государству.
Этим политикам не хватает мелочи: позвоночника. Ползание на брюхе перед
сталинской кликой было для них только тренировкой для пресмыкательства перед
собственным империализмом.
С отличающим этих людей бесстыдством они немедленно переходят в
наступление против революционных интернационалистов, обвиняя их в...
поддержке Гитлера. Они забывают, что опрокинуть Гитлера может только
немецкий пролетариат. Сейчас он, правда, ослаблен, раздроблен, придавлен
всей тяжестью преступлений социал-демократии и Коминтерна. Но он поднимется.
Ободрить его и помочь ему подняться можно только одним: развитием
революционной борьбы в международном масштабе, прежде всего во Франции.
Каждое патриотическое заявление Блюма, Жиромского, Тореза и пр. дает новое
питание теории расизма (национализма) и, в последнем счете, укрепляет
Гитлера. Наоборот, марксистская, большевистская непримиримая политика
мирового пролетариата - во время мира, как и во время войны - нанесет
смертельный удар фашизму, ибо покажет на деле, что судьбу человечества
решает борьба классов, а не борьба наций. Нужно ли еще это доказывать? С
того времени, как Третий Интернационал, вслед за Вторым, окончательно
подменили международную классовую борьбу мнимой "всеобщее" борьбой против
Гитлера, он фактически только помогал Гитлеру. Об этом свидетельствуют ныне
неопровержимые факты и цифры: рост национал-социализма в Австрии, плебисцит
в Саарской области, последние выборы в Богемии. Борьба против фашизма
посредством национализма будет лишь подливать масла в огонь! И наоборот,
первые серьезные успехи пролетарской революции во Франции, в Бельгии, в
Чехословакии - в любой стране - прозвучат для Гитлера, как похоронный звон.
Кто не понимает этой азбуки, тот пусть занимается чем угодно, но только не
проблемами социализма!
Знать заранее, каков будет ход войны, если слабость пролетариата
позволит ей разразиться, мы не можем. Фронты будут передвигаться. Границы
государств будут нарушаться: в этом и состоит война. При нынешнем могуществе
авиации все границы будут нарушаться и все национальные территории будут
попираться и опустошаться. Только прямые реакционеры (называющие себя иногда
социалистами и даже коммунистами) могут в этих условиях призывать
пролетариат к защите "собственных" национальных границ в союзе с
"собственной" буржуазией. Действительная задача пролетариата состоит на
самом деле в том, чтобы воспользоваться военными затруднениями буржуазии,
низвергнуть ее в пропасть и ликвидировать заодно национальные границы,
которые душат хозяйство и культуру.
В первый период войны буржуазия сильнее всего. Но она неизменно слабее
с каждым новым месяцем бойни. И наоборот, пролетариат, если его авангард
сохранит с самого начала полную независимость от патриотических шакалов,
будет крепнуть и усиливаться не по дням, а по часам. Не военные фронты
решат, в конечном счете, судьбу войны, а тот социальный фронт, который
проходит между буржуазией и пролетариатом. Те насилия, обиды и бедствия,
которые причинит народам война, сможет поправить только победоносная
революция. Она покончит не только с Гитлером, но и с империализмом, который
неизбежно порождает фашизм. Она спасет СССР не только от внешних опасностей,
но и от тех внутренних противоречий, которые порождают варварскую диктатуру
сталинской клики. Пролетарская революция объединит наш разрозненный и
обескровленный континент, спасет гибнущую культуру, создаст Социалистические
Соединенные Штаты Европы. Она перекинется на почву Америки и поднимет на
ноги угнетенные народы Востока. Она объединит все человечество в
социалистическом хозяйстве и гармонической культуре.
Л.Троцкий
(Январь 1935 г.)
Перевести для "La Veritчленов социального общества уравниваются в правах с промышленными
рабочими. Лакеи кричат по этому поводу о наступлении царства истинной
демократии (а что же было до вчерашнего дня?).
Неравенство избирательных прав рабочих и крестьян имело социальные
причины. Диктатура пролетариата в крестьянской стране нашла свое необходимое
и открытое выражение в избирательных привилегиях рабочих. Неравенство прав
предполагало, во всяком случае, наличие прав. Советский строй дал трудящимся
действительную возможность определять судьбы страны. Политическая власть
сосредоточилась в руках авангарда - партии. Через Советы и профессиональные
союзы партия всегда стояла под давлением масс. Этим давлением партия
подчиняла себе советскую демократию.
Чистейший вздор, будто крестьянство успело социально переовоспитаться
за два-три года коллективизации. Антагонизм города и деревни сохраняет еще
всю свою остроту. Диктатура и сейчас немыслима без гегемонии пролетариата
над крестьянством. Но неравенство политических прав рабочих и крестьян
потеряло свое реальное содержание, поскольку бюрократия окончательно отняла
политические права и у тех, и у других. С точки зрения механики
бонапартистского режима распределение избирательных округов не имеет ровно
никакого значения. Бюрократия могла бы дать крестьянству в десять раз больше
голосов, чем рабочему - результат получился бы тот же, ибо все вместе и
каждый в отдельности имеют в конце концов одно единственное право: подавать
голос за Сталина.
Тайное голосование может на первый взгляд представиться действительной
уступкой. Но кто решится выставлять свою кандидатуру против официального
списка? Ведь выбранный "тайным голосованием" оппозиционер будет немедленно
после выборов объявлен классовым врагом. Тайное голосование, таким образом,
ничего существенного изменить не может.
Вся реформа представляет собою бюрократическую маскировку, не более.
Сама необходимость такой маскироки безошибочно свидетельствует о
возрастающем обострении отношений между бюрократией и трудящимися массами.
Ни рабочим, ни крестьянам не нужны демократические фикции. Пока Сталин
держит обе руки на горле пролетарского авангарда, все конституционные
реформы останутся бонапартистским шарлатанством.
Л.Т[роцкий]
10 февраля 1935 г.
Мною ли написан этот документ?
Память моя ничего мне на этот счет не говорит. Анализ текста не
позволяет прийти к окончательному выводу.
Кое-что общее с моими воззрениями (отчасти и со стилем) в документе
есть; хотя как раз наиболее для моих тогдашних писаний характерные мысли
выражены крайне угловаты, хуже, чем я должен был бы их выразить.
Еще важнее то обстоятельство, что в тексте встречаются мысли, мне
безусловно чуждые и даже плохо вяжущиеся с остальным текстом. Достаточно
прочесть мою полемику против Череванина, относящуюся, по-видимому, к тому же
периоду, чтобы убедиться в этом.
Вывод (гипотетический).
Либо документ был написан лицом, стоящим между мною и меньшевиками
(например, Стрельским18), либо мой первоначальный текст был подвергнут
меньшевистской правке (в ЦК?).
Л. Троцкий
21 февраля 1935 г.
Тезисы написаны несомненно на основании серьезного изучения как
экономических и политических условий Южной Африки, так и литературы
марксизма и ленинизма, в частности - большевиков-ленинцев. Серьезный научный
подход ко всем вопросам является одним из важнейших условий успеха для
революционной организации. Пример наших южноафриканских друзей снова
подтверждает, что в нынешнюю эпоху только большевики-ленинцы, т. е.
последовательные пролетарские революционеры, серьезно относятся к теории,
анализируют действительность, учатся сами прежде чем учить других.
Сталинская бюрократия давно подменила марксизм сочетанием невежества и
наглости.
На нижеследующих строках я хочу сделать некоторые замечания по поводу
проекта тезисов, которые должны служить программой для Коммунистической Лиги
Южной Африки. Я ни в каком случае не противопоставляю эти замечания тексту
тезисов. Мое знакомство с условиями Южной Африки слишком недостаточно, чтобы
я мог претендовать на вполне законченное мнение по ряду практических
вопросов. Только в некоторых случаях мне приходится высказывать свое
несогласие с отдельными положениями проекта. Но и тут, насколько я могу
судить издалека, у нас нет принципиальных разногласий с авторами тезисов;
дело идет скорее о некоторых преувеличенных полемических формулировках в
борьбе с пагубной национальной политикой сталинизма. Но в интересах дела не
замазывать даже и неточности формулировок, а наоборот, подвергнуть их
открытому обсуждению, чтоб достигнуть наиболее ясного и безупречного текста.
Такова цель дальнейших строк, продиктованных стремлением оказать
южноафриканским большевикам-ленинцам хоть некоторое содействие в той большой
и ответственной работе, к которой они приступили.
*
Южноафриканские владения Великобритании представляют "доминион" лишь
под углом зрения белого меньшинства. С точки зрения черного большинства
Южная Африка есть рабская колония.
Никакой социальный переворот (в первую очередь аграрная революция)
немыслим при сохранении владычества британского империализма в
южноафриканском доминионе. Низвержение британского владычества в Ю[жной]
Африке является одинаково необходимым для торжества социализма как в Ю[жной]
Африке, так и в самой Великобритании.
Если, как можно предполагать, революция начнется ранее в
Великобритании, английская буржуазия потерпит поражение тем скорее в
метрополии, чем меньшую опору она сможет найти в колониях и доминионах, в
том числе в таком важном для нее владении, как Южная Африка. Борьба за
изгнание британского империализма, его орудий и агентов, входит таким
образом необходимой частью в программу южноафриканской пролетарской партии.
Низвержение владычества британского империализма в Ю[жной] Африке может
явиться результатом военного поражения Великобритании и распада империи: в
этом случае южноафриканские белые могут еще в течение некоторого, вряд ли
продолжительного времени сохранять свое господство над черными. Другой
вариант, который на деле может оказаться связан с первым вариантом, - это
революция в Великобритании и в ее владениях. Три четверти населения Южной
Африки (почти 6 миллионов из почти 8) составляют черные. Победоносная
революция, немыслимая без пробуждения туземных масс, даст им в свою очередь
то, чего им так не хватает теперь: веру в свои силы, повышенное сознание
личности, рост культуры. При этих условиях Южноафриканская республика станет
прежде всего "черной" республикой: это не исключает, разумеется, ни полного
равноправия белых, ни братских отношений между двумя расами (что зависит
главным образом от поведения белых); но совершенно очевидно, что
определяющую печать на государство наложит подавляющее большинство его
населения, освобожденное от рабской зависимости.
Поскольку победоносная революция радикально изменит отношения не только
между классами, но и между расами и обеспечит черным то место в государстве,
какое отвечает их численности, постольку социальная революция в Южной Африке
будет иметь также и национальный характер. У нас нет ни малейшего основания
закрывать глаза на эту сторону вопроса или преуменьшать ее значение.
Наоборот, пролетарская партия должна и на словах и на деле открыто и смело
взять разрешение национальной (расовой) проблемы в свои руки. Однако
разрешать национальную проблему пролетарская партия может и должна своими
методами.
Историческим оружием национального освобождения может быть только
классовая борьба. Коминтерн, начиная с 1924 г., превратил программу
"национального освобождения" колониальных народов в пустую демократическую
абстракцию, возвышающуюся над реальностью классовых отношений. Для борьбы с
национальным гнетом разные классы освобождаются (на время!) от материальных
интересов и становятся простыми "антиимпериалистическими" силами. Для того,
чтобы эти бесплотные "силы" дружно выполнили порученную им Коминтерном
задачу, им обещается в награду бесплотное "национально-демократическое"
государство (с неизбежной ссылкой на ленинскую формулу "демократической
диктатуры пролетариата и крестьянства").
Тезисы указывают на то, что в 1917 г. Ленин открыто и раз навсегда
ликвидировал формулу "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства"
в качестве необходимого будто бы условия для разрешения аграрного вопроса.
Это совершенно верно. Но во избежание недоразумений надо прибавить: а) Ленин
всегда говорил о революционной буржуазно-демократической диктатуре, а не о
бесплотном "народном" государстве; б) для борьбы за
буржуазно-демократическую диктатуру он предлагал не блок всех
"антицаристских сил", а проводил самостоятельную классовую политику
пролетариата. "Антицаристский" блок был идеей русских эсеров и левых
кадетов, т. е. партий мелкой и средней буржуазии. С ними большевизм вел
всегда непримиримую борьбу.
*
Когда тезисы говорят, что лозунг "черная республика" одинаково вреден
(equally harmful) для дела революции, как и лозунг "Южная Африка для белых",
то с этой формулировкой мы не можем согласиться: на стороне белых дело идет
о поддержании полного угнетения; на стороне черных - о первых шагах к
освобождению. Полное и безусловное право черных на самостоятельность мы
должны признать со всей решительностью и без всяких оговорок. Только на
основе совместной борьбы против господства белых эксплуататоров можно
воспитывать и укреплять солидарность черных и белых тружеников. Возможно,
что черные признают после победы ненужным создание отдельного черного
государства в Южной Африке; конечно, мы не станем им навязывать
государственный сепаратизм; но пусть они сделают это признание свободно, на
основе собственного опыта, а не из-под палки белых насильников. Пролетарские
революционеры не должны никогда забывать о праве угнетенных национальностей
на самоопределение, включая и полное отделение, и об обязанности
пролетариата угнетательской нации защищать это право, если нужно, с оружием
в руках!
Тезисы совершенно правильно подчеркивают тот факт, что разрешение
национального вопроса в России принесла Октябрьская революция.
Национально-демократические движения сами по себе были бессильны справиться
с национальным гнетом царизма. Только благодаря тому, что движения
угнетенных национальностей, как и аграрное движение крестьянства, дали
возможность пролетариату овладеть властью и установить свою диктатуру,
национальный вопрос, как и аграрный, нашел смелое и решительное разрешение.
Но само сочетание национальных движений с борьбой пролетариата за власть
оказалось политически возможным только благодаря тому, что большевистская
партия на протяжении всей своей истории вела непримиримую борьбу с
великорусскими угнетателями, поддерживая всегда и без оговорок право
угнетенных наций на самоопределение вплоть до отделения от России.
*
Политика Ленина в отношении угнетенных наций не имела, однако, ничего
общего с политикой эпигонов. Большевистская партия защищала право
самоопределения угнетенных наций методами классовой пролетарской борьбы,
отвергая начисто шарлатанские "антиимпериалистические" блоки с
многочисленными мелкобуржуазными "национальными" партиями царской России
(P.P.S.20, партия Пилсудского в царской Польше; дашнаки21 - в Армении;
украинские националисты22; сионисты - у евреев и пр., и пр.). Большевизм
всегда беспощадно разоблачал эти партии, как и русских
"социалистов-революционеров", их половинчатость и авантюризм, особенно же
ложь их надклассовой идеологии. Своей непримиримой критики он не
приостанавливал даже тогда, когда условия навязывали ему те или другие
эпизодические, строго практические соглашения с ними. О каком-либо
перманентном союзе под знаменем "антицаризма" не могло быть и речи. Только
благодаря непримиримой классовой политике большевизму удалось в условиях
революции отбросить в сторону
меньшевиков, эсеров, национальные мелкобуржуазные партии и сплотить
вокруг пролетариата массы крестьянства и угнетенных национальностей.
*
"Мы не должны, - говорят тезисы, - конкурировать с Африканским
Национальным Конгрессом23 в области националистических лозунгов с целью
завоевать туземные массы". Мысль сама по себе верна, но она требует
конкретизации. Не будучи ближе знаком с деятельностью Национального
Конгресса, я могу лишь по аналогии наметить нашу политику в отношении к
нему, причем отмечаю заранее свою готовность внести в свои предложения все
необходимые поправки.
1) Большевики-ленинцы становятся на защиту Конгресса, каков он есть, во
всех тех случаях, когда он подвергается ударам со стороны белых насильников
и их шовинистических агентов в рядах рабочих организаций.
2) Большевики противопоставляют прогрессивные и реакционные тенденции в
программе Конгресса.
3) Большевики разоблачают перед туземными массами неспособность
Конгресса добиться осуществления даже своих собственных требований
вследствие его поверхностной, соглашательской политики и развивают в
противовес Конгрессу программу классовой революционной борьбы.
4) Отдельные, эпизодические соглашения с Конгрессом, если они
навязываются обстановкой, допустимы лишь в рамках строго определенных
практических задач, при сохранении полной независимости собственной
организации и свободы политической критики.
*
Тезисы выдвигают в качестве главного политического лозунга не
"национально-демократическое государство", а южноафриканский "Октябрь". Они
доказывают, притом с полной убедительностью: а) что национальный и аграрный
вопрос в Ю[жной] Африке в основе своей совпадают; б) что оба эти вопроса
могут быть разрешены только революционным путем; в) что революционное
разрешение этих вопросов ведет неотвратимо к диктатуре пролетариата,
руководящего туземными крестьянскими массами; г) что диктатура пролетариата
откроет эру советского режима и социалистического строительства. Этот вывод
есть краеугольный камень всего здания программы. Здесь у нас полная
солидарность.
Но к этой общей "стратегической" формуле надо подвести массы через
посредство ряда "тактических" лозунгов. Выработать их на каждом данном этапе
можно только на основании анализа конкретных условий жизни и борьбы
пролетариата и крестьянства и всей внутренней и международной обстановки. Не
вдаваясь в эту область, я хотел бы лишь вкратце остановиться на
взаимоотношении национальных и аграрных лозунгов.
Тезисы несколько раз подчеркивают, что на первое место следует
выдвигать не национальные, а аграрные требования. Это очень важный вопрос,
заслуживающий серьезного внимания. Отодвигать или ослаблять национальные
лозунги с той целью, чтобы не отталкивать белых шовинистов в среде рабочего
класса, было бы, разумеется, преступным оппортунизмом, абсолютно чуждым
авторам и сторонникам тезисов: это совершенно ясно вытекает из самого текста
тезисов, проникнутых духом революционного интернационализма. О тех
социалистах, которые борются за привилегии белых, тезисы прекрасно говорят:
"Этих "социалистов"... мы должны признать величайшими врагами революции".
Остается другое объяснение, которое мимоходом указывается в самом тексте:
отсталые туземные крестьянские массы гораздо непосредственнее ощущают
аграрный гнет, чем национальный. Это вполне возможно (большинство черных -
крестьяне; главная масса земель - в руках белого меньшинства). В своей
борьбе за землю русские крестьяне долго надеялись на царя и упорно
уклонялись от политических выводов. Из традиционного лозунга революционной
интеллигенции "Земля и воля" мужик долго принимал только первую половину.
Понадобились десятки лет аграрных волнений и воздействия городских рабочих,
чтобы крестьянин связал оба лозунга вместе.
Вряд ли паупер24 и раб банту25 питает большие надежды на британского
короля или на Макдональда. Но его крайняя политическая отсталость выражается
также и в отсутствии у него национального самосознания. В то же время он
очень остро ощущает земельную и фискальную кабалу. В этих условиях
пропаганда может и должна исходить прежде всего из лозунгов аграрной
революции, чтобы шаг за шагом на основе опыта борьбы приводить крестьян к
необходимым политическим и национальным выводам. Если эти гипотетические
соображения верны, то дело идет не о самой программе, а лишь о том, какими
путями провести эту программу в сознание туземных масс.
При малочисленности революционных сил и крайней разбросанности
крестьянства воздействовать на него, по крайней мере в ближайший период,
можно будет главным образом, если не исключительно, через передовых рабочих.
Тем важнее воспитать этих последних в духе ясного понимания значения
аграрной революции для исторической судьбы Южной Африки.
Пролетариат страны состоит из отсталых черных париев и из
привилегированной высокомерной касты белых. В этом величайшая трудность
всего положения. Экономические потрясения эпохи загнивающего капитализма,
как правильно указывают тезисы, должны сильно расшатать старые перегородки и
облегчить работу революционного сплочения. Во всяком случае худшим
преступлением со стороны революционеров было бы идти на малейшие уступки
привилегиям и предрассудкам белых. Кто дал мизинец черту шовинизма, тот
пропал. Революционная партия должна перед каждым белым рабочим ставить
альтернативу: или с британским империализмом и с белой буржуазией Южной
Африки - или с черными рабочими и крестьянами против белых феодалов и
рабовладельцев и их агентов в среде самого рабочего класса.