Трошин Александр. Выбор альтернатора

   — Так плохо? — не поверил он, думая, что я его просто запугиваю.
   — Еще хуже, — опередил меня Перри. — Никогда гуда не суйся. Сгинешь!
   — Я и не собирался, сэр, — предельно честно ответил Трой.
   Однако по глазам я видел, что эта мысль посещала его не однажды, а мой рассказ только разжег любопытство парня.
   Квартира Велии отличалась от квартиры Перри лишь большей опрятностью. Во всем остальном — расположение комнат, количество оружия на стенах, беспорядок среди книг — полная аналогия.
   — Располагайтесь. Можете занять ту комнату, — буркнула Велия, указывая на такой же закоулок, какой мне отвел Перри.
   — Там ляжет Фенрир, — лучезарно улыбнулся Перри, — а мы умостимся здесь.
   — Чего это? — я заподозрил неладное.
   Перри помялся, но потом ответил:
   — Прости, но мне никак не улыбается проснуться с перегрызенным горлом.
   — В смысле?! — не понял я.
   — Не злись, — смутился старшина, — ты — хороший человек, и я без опаски могу доверить тебе свою жизнь, но только пока ты бодрствуешь.
   — Перри, а яснее?! — взыграло во мне ретивое. — Я что, во сне хожу и всех кусаю?!
   — Ну, до этого пока не дошло, — кисло улыбнулся Перри, явно жалея, что затронул скользкую тему. — Про горло — это я так, к слову.
   — Перри! — не выдержала Велия. — Да разродись же когда-нибудь! Даже мне интересно!
   Трой молчал, но только из скромности.
   Хотя дело касалось лишь меня, я потребовал, чтобы Перри прилюдно рассказал все подробности.
   — Не злись, — повторил он. — Я сначала даже не знал, что о тебе думать, да и сейчас не знаю… Понимаешь, приходится иногда подпирать твою дверь снаружи — когда ты особенно того… — Он покрутил пальцем у виска. — И все равно выдержать это трудно!
   — Чего — это?! — заорал я. — И что значит «того»?!
   — Ты иногда говоришь во сне. Иногда кричишь, жалуешься на боль в пробитых ладонях, холод, проклятый алтарь… И, понимаешь, словно это не ты вовсе: голос не твой! Потом призываешь темных богов… Потом переходишь на чужой язык — такой, что мороз по коже!.. Прости, но я не выдерживаю — слова-то не человеческие!
   Я глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам. Велия сосредоточенно выбирала книгу на ночь. Трой внимательно рассматривал оружие на стенах. И оба чутко вслушивались в каждое слово старшины.
   — Перри, задам тебе вопрос, на который хочу получить ясный ответ: почему ты раньше молчал?
   — Думал, ты знаешь… — удивился он.
   — Знал… раньше. Посчитал, что это давно прошло, потому благополучно все забыл, — пояснил я. — Не запирай мою комнату. Вдруг начнется пожар? Я ведь не смогу выбраться в таком состоянии. Тогда мой разгневанный дух точно перегрызет тебе горло!
   Не желая больше ни с кем общаться, молча развернулся и отправился в свой закуток, сдержав желание громко хлопнуть дверью: все-таки я был в гостях у Велии, а ее лучше не раздражать.
   Рухнув на жесткую кровать, я тщетно попытался заснуть, ворочаясь с боку на бок и мечтая о стакане ледяной «Белой лошади» и хорошей сигаре. Да что там — хотя бы о понюшке табаку, пусть даже сорта «Дип»!.. Часа через три не выдержал и отправился на кухню, надеясь отыскать там что-нибудь покрепче воды.
   В гостиной похрапывал Перри, беспечно выставив на свет божий свое белое горло. Так и подмывало дотронуться до него чем-нибудь холодным, но я вовремя одумался: если он и в самом деле такой впечатлительный, то тушу его придется тащить в госпиталь именно мне!
   Трой в комнате отсутствовал, что меня малость смутило. Лишь услышав тихое шуршание на кухне, я успокоился.
   Трой с унылым видом восседал на широком подоконнике и пялился в окно.
   — Что показывают? Домашнее видео Снуп Дога? — тихо спросил я.
   — Чего? — переспросил он, сползая с подоконника.
   — Чего, говорю, не спишь? Тоже боишься, что горло перегрызу?
   — Нет, — улыбнулся он. — Просто не спится. Сидел, думал…
   — Да, — вздохнул я, осматривая кухню. — Думать — это хорошо. У меня тоже иногда получается.
   А вот и то, что нужно: темная пузатая бутылка и два бокала… Плеснув вина, протянул один из них Трою.
   — А Велия не рассердится? — наивно спросил он.
   — Не знаю, — честно признался я. — В крайнем случае скажу, что Перри во сне выпил. Думаю, она поверит.
   Я неспешно прихлебывал вино, наслаждаясь дивным букетом, напоминавшем о лете, солнце, тепле.
   — Может, поделишься, о чем ты там думал? — спросил парня от скуки.
   — Да так, — смутился он, — как считаешь, старшина Перри примет меня в первый отряд Лоренгарда?
   — Не знаю, — пожал я плечами, — почему бы нет?
   — Ну, туда мало кого берут. Только тех, кто доказал свою верность Лоренгарду.
   Странно, но я этого совершенно не знал.
   — Боишься, что недостоин?
   — Просто я еще ничем себя не проявил. А если примут за здорово живешь, то все за глаза будут называть меня Милдборо.
   — Ну и что? — не понял я его переживаний. — Это же твоя фамилия, что в том странного?
   — Не хочу, чтобы меня знали лишь как Милдборо! Надо добиться всего самому и быть как старшина Перри!
   Вообще ничего не понимая, я уже сильно жалел, что затеял этот разговор. Пришлось потребовать пояснений, мотивируя тем, что я не местный и знать ничего не знаю о подобных проблемах.
   — Милдборо, — Трой горделиво приосанился, — один из древнейших родов Лоренгарда. Мои предки из тех, кто отвоевывал землю у нелюдей и возводил крепость, не жалея себя. Именно Милдборо загнали нелюдей в самые глубины Чистилища. Именно они установили большинство законов, по которым живет Лоренгард. Многие из моих предков были наместниками крепости… Но давно уже принадлежность к Милдборо — клеймо, которое губит нас. Последние века члены семьи занимаются только торговлей, считая, что род достаточно послужил Лоренгарду и теперь может спокойно почивать на древних лаврах. С детства я слышал, что мы — лучше и достойнее других, что есть Милдборо — и все прочие, что я должен гордиться своими праотцами, а единственная моя обязанность — приумножать и без того неисчислимое состояние… Но я хочу, чтобы меня знали как меня самого, а не как потомка Милдборо! Хочу быть как старшина Перри, которого все знают и уважают за его собственные заслуги, не поминая родню! Поэтому и ушел из дома, сказав, что не достоин носить имя Милдборо, покуда не покрою себя славой, как мои предки.
   — Ясно, — кивнул я, выслушав его бредни. — Дальше — стандартная схема: родители, конечно, разгневались на тебя, прокляли и лишили наследства, так?
   — Нет, что ты! — искренне поразился он. — Они очень любят меня — как и я их! Поэтому всеми силами стараются помочь, не понимая, что только мешают! Я пытался им это объяснить, но… старики обидчивы.
   Я уныло заметил, что спать расхотелось вовсе.
   — И чем же они тебе мешают?
   — Понимаешь, в стражу я поступил сам, без какой-либо помощи. Но мой отец хорошо знает нашего капитана. Вот и попросил его держать меня подальше от сражений… Пришлось две недели обивать пороги канцелярий, чтобы меня перевели из дворца патрулировать улицы. И если бы не давешнее нападение, капитан ни за что бы не отправил меня со старшиной Перри!
   Лично я подобных печалей никогда не понимал и не пойму… Будь у меня возможность жить в роскоши и славе, разве стал бы я шнырять по всяким трущобам? Нет! Будучи нормальным человеком, ездил бы исключительно из дворца в бордели и обратно, гордился происхождением и пускал пузыри даже из носа!
   — Дурак ты, Трой! — заявил я. — Ведь выжил во время нападения на дворец стражи и, по-моему, в отличие от этого… как его там?.. Клеменса, не прятался под столом, а сражался! Тебе этого не достаточно, чтобы гордиться самим собой?!
   Трой помолчал, хлебнул вина, потом несколько обиженно заявил:
   — Но старшина Перри не взял меня в Чистилище! Он считает, что я не достоин быть в его отряде!
   — Не вспоминай о Чистилище! — попросил я, поморщившись. — Поверь, там не место ни мне, ни тебе, ни Перри!.. Кстати, если ты всю свою жизнь прожил в центре, то должен знать большую часть его обитателей?
   — Ну да, — пожал он плечами. — Мне известны почти все дома.
   — Ага, тогда ты должен помнить множество сплетен и слухов, которые, без сомнения, ходят о каждом твоем знакомом!
   — Ну, что-то слышал, конечно, — с недоумением глянул он на меня. — А что?
   — Вспомни о ком-нибудь, кто практикует гипноз… э-э, прости, — поправился я, соображая, как донести до него значение этого слова, — ну, завораживающие чары, подавляющие волю и не связанные с магией!
   — Не понял, о чем ты, — признался он, — никогда ничего подобного не слышал… Что ты имеешь в виду?
   — Вот, к примеру, ходит байка, что змеи способны очаровывать свои жертвы, чтобы спокойно их сожрать. Полный бред, понятно… А тебе не попадался какой-нибудь невероятный слух на эту тему применительно к твоему окружению? Нет ли могущественного, богатого и ненавидящего стражу человека, который интересовался чем-нибудь подобным?
   Трой надолго задумался, сосредоточенно изучая щель в полу. Я подлил ему вина — для улучшения памяти. Минут через десять он с сомнением выдавил:
   — Отец как-то раз в шутку сказал, что века назад в роду Эмаров поклонялись Сету… Мельком сказано было, несерьезно… Больше вроде ничего.
   — Сет — это кто? — поинтересовался я.
   — Сет?! — поразился он моему невежеству. — Один из темных богов, гигантский змей!
   — Род Эмаров, — потянул я единственную ниточку. — богатый и влиятельный?
   — Конечно! — воскликнул он, позабыв, что на дворе ночь. — Сам наместник иногда советуется с ними!
   — А стражу там ненавидят?
   — Не думаю, — замялся Трой. — Тахан Эмар занимает должность шерифа… Правда, я его уже пару недель не встречал.
   — Не южных ли районов, случайно? — буркнул я, обращаясь как бы к самому себе.
   — Да! — радостно ответил Трой. — Ты его знаешь?
   — Так, пересекались разок, — равнодушно отмахнулся я, погружаясь в раздумья.
   С одной стороны, сейчас ночь. Перри вымотан до предела и спит счастливым сном… С другой — я тоже вымотан, но спать не хочу… С третьей — сделать гадость ближнему я готов и днем и ночью!
   Злорадно ухмыльнувшись, приказал Трою оставаться на кухне и на цыпочках пошел в гостиную. Подойдя к спящему, словно невинный младенец, Перри, набрал полную грудь воздуха и…
   — СТАРШИНА!!! — гаркнул я во всю глотку, не обращая внимания на острую боль в груди.
   От неожиданности он буквально взвился в воздух, умудрившись выхватить меч из валявшихся на полу ножен. Махнув им едва ли не в дюйме от моего лица, вытаращился на меня:
   — Фенрир?! Чего орешь?
   — Да вот, — зевая, ответил я, — решил тебе глотку перегрызть, но не убивать же спящего? Как-то неприлично даже…
   На шум выскочила Велия.
   — Что стряслось? — осведомилась она, поигрывая мечом.
   — Фенрир с ума сошел, — пояснил Перри, убирая оружие. — Хочет, чтобы я его убил со сна.
   — А я мучился — что же со мной творится?! Оказывается, все очень просто: рехнулся!.. Спасибо тебе, Перри, открыл глаза! — язвительно поклонился я ему в ноги. — Теперь точно не скажу, что мне удалось узнать.
   — Ты что-то узнал? — спросил Перри, удивленно вскинув брови.
   — Да, — безмятежно зевнул я.
   — Говори! — потребовал он.
   — Да неужели?! А как насчет такой фразы: «Многоуважаемый Фенрир Озолиньш! Глубоко раскаиваюсь в своих недостойных словах и приношу искренние извинения по поводу глупой оценки твоего душевного состояния»?
   — Извини, — буркнул Перри.
   — И все?! — возмутился я.
   Острое лезвие прижалось к моему горлу.
   — Если меня разбудили просто так… — мрачно произнесла Велия.
   — Хорошо, — поспешно согласился я, — извинения принимаются.
   Лезвие чуть проткнуло кожу, и по шее потекла струйка крови.
   — Все скажу! Только убери эту штуку! — взмолился я.
   Меч исчез. Я осторожно потрогал небольшой порез на горле.
   — Что ты знаешь о доме Эмаров, Перри? — поинтересовался я, отходя на всякий случай от Велии.
   — Мало чего хорошего, — поморщился он. — Снобы с амбициями.
   — А Тахан Эмар, часом, не мой приятель шериф?
   — Он самый, — усмехнулся Перри. — Жалкий крысеныш! Его отец дал за тебя награду… И при чем здесь они?
   — Мне тут сорока донесла, что много-много лет назад, когда наши прабабушки были маленькими девочками, в доме Эмаров поклонялись Сету. Сет — это змея. Змеи завораживают без всякой магии. Род Эмаров — богатый, тщеславный, ненавидит меня, тебя и, надо полагать, всю стражу… Что скажешь?
   — Похоже, похоже… — задумчиво ответил Перри. — Ради Иштар, откуда ты все это узнал?
   — Трой рассказал, — признался я. — Кстати, ты теперь перед ним в долгу и обязан принять в свой отряд.
   — Если все окажется правдой, то первый Милдборо будет служить в первом отряде Лоренгарда! — громко пообещал он.
   С кухни раздалось тихое шуршание — Трой прекрасно расслышал старшину.
   — Неужели вы вместо того, чтобы отдыхать, всю ночь вычисляли, кто мог организовать нападение? — восхитилась нашим самопожертвованием Велия.
   — Да ничего особенного. — Я скромно принялся вычерчивать на полу треугольник. — Все равно Перри своим кошмарным топотом отбил всю охоту спать.
   — Каким топотом? — не понял он.
   — Ну, когда ходил на кухню, — напомнил я, выразительно на него посмотрев. — Чтобы это… вылакать все вино.
   — Мое вино?! — вскричала Велия.
   — Я?! — воскликнул Перри.
   Их вопли согрели мою душу и подняли настроение до недостижимых ранее высот. Я был почти отомщен. Остался крохотный последний штришок.
   — Перри, не хотел тебе говорить, не думал, что это может стать социально опасным, — скорбно произнес я. — Но теперь вынужден… Уже давно заметил, что ты ходишь по ночам и жрешь все подряд.
   — Что?! — не поверил он.
   Велия счастливо рассмеялась и легонько ударила меня кулачком по сломанным ребрам. От резкой боли я едва не упал! Глубоко вдохнув, выдавил непонятный звук, заменивший грубую ругань.
   — Прощаю тебя, — беззаботно сообщила мне Велия.
   — Все хорошо, — помрачнел Перри. — Только надо идти немедленно и попытаться захватить его врасплох! Будем надеяться, Фенрир, что ты не ошибся…
 
   Мы стояли неподалеку от мрачного особняка Эмаров, внимательно осматривая подступы к нему. Высоченный забор из острых стальных прутьев мог затруднить продвижение, хотя и не столь существенно.
   Дело в том, что мы не были до конца уверены в виновности подозреваемого, а вторжение подразумевало полное уничтожение всех обитателей дома.
   Присвистнув, я осмотрел отряд, в который, помимо нас четверых, вошли еще семнадцать стражей, встреченных по дороге.
   — Перри, если мы ошиблись, нас ведь казнят? — спросил я.
   — Разумеется, — пожал он плечами. — Быстро и жестоко.
   — Круто… — вздохнул я.
   Перри повернулся к стражам:
   — Кто хочет, может уйти. Не хочу, чтобы кого-то повесили, если мы ошибаемся.
   Те недовольно возроптали — в том смысле, что отступать не намерены.
   Я достал из кармана несколько разломанных свечей, прихваченных у Велии, и раздал каждому по куску.
   — Размягчите воск и заткните уши! — приказал всем. — В доме каждый будет сам за себя. Ни на что не реагировать! В глаза никому не смотреть! Убивать любого, кто появится!.. У меня все.
   — А ты? — спросил Перри, поскольку я и не собирался запихивать в свои уши всякую мерзость.
   — Во-первых, дружище, это негигиенично; во-вторых, если он сможет меня загипнотизировать, то любой третьесортный фокусник повторит его финт. Тогда мне незачем жить… Надеюсь, ты убьешь меня быстро?
   — Конечно! — кивнул он, радостно улыбаясь.
   — Скотина! — фыркнул я, доставая заранее размягченный воск. Мир погрузился в полнейшую тишину.
   Перри кивнул, и мы бросились на штурм особняка. Перемахнув через забор, быстро рассредоточились по большому парку, окружавшему дом. Хотелось надеяться, что трава надежно глушит наши шаги…
   Впереди я рассмотрел двух охранников в черных плащах, неподвижно стоявших ко мне спиной. Набрав максимальное ускорение, взмыл в воздух. Оба одновременно обернулись, выхватывая оружие, но я на излете опустил меч на череп одного и немедля ударил второго локтем в горло. Он на мгновение замер, чего мне вполне хватило, чтобы вонзить меч ему в грудь. Не задерживаясь, рванул далее.
   До дома добрался без осложнений, встретив по пути лишь пару мертвых тел. Подбежав к окну, высадил плечом раму, содрогаясь от мысли о произведенном грохоте. Осмотревшись, не заметил ничего подозрительного. Собрался уже сделать выход силой с опорой на широкий подоконник, но сломанные ребра дали о себе знать: потеряв от пронзительной боли равновесие, я рухнул на землю. В тот же миг в точку, где должна была быть моя рука, глубоко вошел в дерево широкий меч, чудом меня не задевший.
   Рассуждать времени не оставалось: изо всей силы саданул подкованным каблуком в колено грубияну, сломал ему ногу и быстро полоснул мечом по незащищенному горлу.
   Холодная испарина покрыла лоб при мысли, что я остался жив только благодаря слепой удаче да сломанным ребрам!.. Не желая больше рисковать понапрасну, вытащил из ушей воск, полностью положившись на свою невосприимчивость к гипнозу.
   Встав на тело поверженного оппонента, без проблем проник в дом, очутившись в просторной, практически пустой комнате. По дому разносились звуки боя, таиться не имело смысла, и я выбил тонкую дверь, даже не проверяя, открыта она или нет.
   Сразу же наткнулся на охранника, попытавшегося разрубить меня огромным топором надвое. В мои планы это никак не входило, поэтому я отпрыгнул в сторону и, жиганув мечом его живот, снес шальную голову ударом сзади.
   Коридор был свободен. Я осторожно побежал вперед в поисках лестницы.
   Где может устроить себе уютный кабинет параноик — такой, скажем, как я сам?.. Либо в самом верху, куда трудно добраться, либо в самом низу, куда нормальный человек не сунется без особой нужды.
   Найдя лестницу, тщательно взвесил оба варианта и выбрал второй: бежать вверх черт знает сколько этажей как-то не улыбалось!
   Спускаться было легко. Сопротивления я почти не встречал. Те, кто осмеливался попасться мне на глаза, погибали быстро и бесповоротно, поскольку я разумно полагал, что моя жизнь гораздо больше необходима обществу. Все же достичь конца лестнице совсем уж гладко не удалось: из рассеченного виска потихоньку изливалась моя драгоценная кровушка, а в левой руке я подозревал трещину — что тоже было неприятно!
   Путь завершился каменной дверью богато украшенной резьбой из непонятных символов. Выбить такую без помощи ЭВВ-11 — проще говоря, эластита (то же, что и пластит, только состав флегматизатора и пластификатора чуть другой, что делает материал гораздо более удобным в применении) — не представлялось возможным. Поэтому я просто толкнул дверь от себя. Она оказалась незапертой, а петли хорошо смазанными.
   Предо мной открылся большой светлый зал. У дальней стены стояло большое темное кресло, за которым возвышалась гигантская каменная змея. На кресле восседал человек в сером балахоне, щедро украшенном толстыми золотыми цепями. Я направился прямо к нему, намереваясь покончить с ним быстро и безболезненно.
   Из-за кресла неожиданно выскочил сухопарый и разодетый человек с крохотными глазками-буравчиками, которого я уже встречал. Он что-то шепнул балахону. Тот молча кивнул и протянул ему внушительный кожаный кошель.
   Мне стало смешно.
   — Что, Берни, неужто уже получил награду за мою голову? — ухмыльнулся я. — Не рановато ли?
   — Я для тебя старшина Бернс! — злобно сощурив крохотные глазки, бросил он. — Но это не важно. Тут, щенок, Перри тебя не спасет!
   Он вытащил меч и пошел ко мне, остановившись на безопасном расстоянии.
   — Как страшно-то! — оскалился я, перекладывая меч в левую руку. — Сам прославленный охотник за головами, отчаянный Берни решил меня убить!
   — Брось трепаться и сражайся, как мужчина! — взревел он, делая еще пару осторожных шагов.
   — Как скажешь, Берни, как скажешь… — вздохнул я, запуская правую руку под плащ. Нащупав костяной нож, выхватил его и метнул. Бернс застыл, схватившись за рукоятку, торчавшую из его горла. Изо рта хлынула темная кровь. Вот он захрипел и рухнул на пол.
   — Что поделать? Жизнь — нечестная штука! — пожал я плечами. — Этот хмырь, совершенно здоровый и полный сил, захотел сразиться со мной — раненым и измотанным. Разве честно?
   Подойдя к Бернсу, вытащил свой нож и брезгливо вытер его об одежду свежеусопшего. Подумав, содрал с его пояса и тяжелый кошель с золотом.
   — Не возражаешь? — спросил я неподвижно сидевшего в кресле человека. — Все-таки это награда! Она досталась достойнейшему, согласен?
   — Нет, — ровно ответил он. — Золото тебе все равно больше не понадобится.
   Он снял с головы капюшон и пронзительно на меня посмотрел.
   Приятное, благородное лицо, без следов какого-либо порока. Даже не верилось, что его обладатель способен на злодеяния!
   — Подойди! — властно приказал он.
   Я не стал противиться и подошел, глядя ему прямо в глаза.
   — Встань на колени и присягни мне на верность! — продолжил он.
   — Ага, щаз-з! Шнурки вот только завяжу и сразу встану! — нахамил я, не отводя взгляда.
   — Что?! — изумился он, явно не понимая, почему я не подчиняюсь.
   — Говорю — и не мечтай, папаша! — громко и отчетливо выговорил я.
   — Ты! Смотри прямо в глаза! Покорись моей воле! Внимай мне!
   Я подошел к нему и приставил острие меча к его груди.
   — Хватит, папаня, бесполезно… Лучше поговорим о серьезных вещах.
   Он понял, что его потуги провалились, и с ненавистью отвернулся.
   — Чего ты хочешь? — с достоинством спросил он. — Золота? Получишь, сколько утащишь. Могу дать тебе также власть над людьми. И все, что ты только пожелаешь! От тебя требуется одно: присоединись ко мне, стань моим сыном!
   В его глазах я не видел ни капли страха, лишь безмерную усталость от всего происходящего. А вот его настоящий сын от страха едва себя не заклеймил!
   — Спасибо, не надо, — вежливо отказался я, чувствуя, что не могу более называть его на «ты». — Вы организовали нападение на дворец стражи. На вашей совести тысячи невинных жизней. Будете отрицать?
   — Невиновных среди людей нет, не было и никогда не будет! Все виновны в той или иной степени!.. Я не стану ничего отрицать, — гордо произнес он, — но ни один суд не осудит меня. Золото — вот мера нашего мира! — мрачно усмехнулся он.
   — Вы серьезно так думаете? — поинтересовался я. — Допустим, ни суд, ни наместник вам не страшны, а стража? О ней не думали?
   Он прикрыл глаза и утомленно вздохнул.
   — Я слишком устал, чтобы бороться, — неожиданно сказал он. — Мой сын предал меня и отрекся от Лоренгарда. А я почти победил… — Еще один тяжелый вздох. — Можешь выполнить мою просьбу?
   — Смотря какую, — с сомнением ответил я.
   — Я хочу, чтобы это сделал ты. Быстро и точно. Вот сюда… — Он взялся за лезвие моего меча и придвинул его к своему сердцу. — Сделаешь?
   Я тщательно взвешивал в голове варианты. Передо мной был враг, виновный в смерти тысяч людей, предлагавший презренный металл и за мою жизнь. Его я должен был вроде ненавидеть всеми фибрами души, но никакой злобы к нему не ощущал. Более того, почти восхищался его равнодушием к смерти!.. Определенно, мне не хотелось его убивать.
   — Да, — твердо кивнул я. — Быстро и без мучений. Обещаю.
   — Хорошо. — Он слабо улыбнулся. — Тогда не тяни!
   Я отвернул голову и всем телом надавил на рукоять меча.
   Он резко напрягся и, выдохнув, откинулся на кресле. Я вытащил меч.
   — Быстро и безболезненно, — шепнул я, закрывая ему глаза.
   Отчего-то стало беспросветно на душе. Серая тоска накатила на меня. Я теперь мечтал оказаться дома, подальше от этой варварской эпохи, где смерть считается в порядке вещей.
   За спиной раздались громкие шаги. Я не спеша обернулся и узрел окровавленного Перри, внимательно осматривавшего зал.
   — Можешь вытащить воск из ушей, — сообщил я.
   — Что? — крикнул он, ничего не слыша.
   Я пальцами указал на свои уши. Перри усмехнулся и, вытащив затычки, направился ко мне.
   — И этот здесь, — буркнул он, проходя мимо Бернса. — Дерьмо и золото поистине неотделимы!
   Подошел к креслу, посмотрел на мертвеца и вынес вердикт:
   — Жалкая крыса!
   — Не надо, Перри, — остановил я. — Он — настоящий человек. Умер как воин — не прося пощады. Не знаю, по силам ли это мне…
   — Хорошо, — кивнул он, — пошли наверх, там уже все кончено.
   Мы поднялись в большой, богато убранный зал, в котором собрался наш небольшой отряд.
   — Трое убиты, восемь ранены, старшина, — доложил подошедший к нам страж. — Какие приказания?
   — Дом сжечь, наших погибших и раненых доставить в госпиталь. На улицы сегодня можете не возвращаться. — распорядился Перри.
   — Не забудь про тело Эмара в подвале, — попросил я.
   Перри уставился на меня.
   — Так не делают, — напомнил он. — Эмар замыслил зло против стражи Лоренгарда. Его тело должно быть уничтожено со всем имуществом бесследно. Ты это знаешь не хуже меня.
   — Он принял свою смерть достойно, и за это ему многое можно простить, по крайней мере в моих глазах. Сделай мне одолжение!
   — Ладно, — поморщился он. — Только тебе, по-моему, пора отдохнуть, пока совсем не раскис… Тело Эмара вытащить тоже, — приказал он ожидавшему стражу.
   Тот кивнул и отошел. Перри вновь повернулся ко мне.
   — Ну, чего загрустил? — осведомился он. — Тут неподалеку хорошая харчевня, пошли?