Трошин Александр. Выбор альтернатора

   — Как всегда: только вперед и ни шагу назад!
   — Значит, не вернешься?
   Я молча покачал головой. Хотел бы остаться… Вести незамысловатую жизнь простого стража, а со временем стал бы старшиной… Даже было ради кого стараться, но…
   — Не могу, Перри. Не мое это, я здесь не к месту.
   — Ты странный человек, Фенрир, — грустно произнес Перри. — Пришел из ниоткуда и уходишь в никуда… Многие были бы рады, если бы ты вернулся.
   — Возможно…
   Перед моим взором возникла Велия… Я отстегнул меч и молча протянул его Перри.
   — Ты что! — смутился он. — Слишком легкий для меня. Сражаться с ним я не смогу.
   Мои уши запылали.
   — Чего несешь-то?! Кто сказал, что это тебе? — возмутился я. — Никогда не дарил подарки мужикам! Думать, Перри, надо головой, а не тем, на чем сидишь!.. Велии передай, пожалуйста. Мне этот меч подарил Тольд, когда спас меня. Пусть останется ей на память.
   — Как же ты пойдешь без оружия? — пробубнил Перри.
   Я покосился на него.
   — Перри, думай! Совсем рядом валяется на поле куча бесхозных трупов. Думаешь, кто-то возразит, если я ненадолго позаимствую его оружие?
   — По-моему, это называется мародерством, — покачал головой Перри. — Возьми лучше мой меч.
   — Твой мне придется тащить на плече, а драться им я просто не смогу… Мародерство — это когда с мертвых тащат вещи и ценности. Что же касается оружия, то оно по всем законам — трофей!
   Мои в высшей степени разумные доводы, однако, нисколько не убедили упрямого Перри.
   — Подожди здесь, — скомандовал он, поднимаясь.
   Через пару секунд из палатки, в которую он нырнул, послышался чей-то возмущенный вопль, перешедший в хрип, очевидно, после весьма убедительного удара под дых. Мгновение спустя старшина с довольной лыбой на морде протянул мне украшенный драгоценной насечкой меч.
   — Если от многого берут немножко, то это не кража, а просто дележка! — философски заметил я, не обращая внимания на доносящиеся из палатки стоны.
   — Не знаю, что ты имеешь в виду, но такое оружие не для рядовых стражей. Слишком оно…
   — Дурацкое? — подсказал я, рассматривая великолепные узоры на клинке.
   — Нет, — потупился он, — богатое. Такой меч может носить только старшина.
   — Перри, я и есть самый обычный страж, никак не старшина!
   — Если бы остался, то через пару лет… — убежденно промычал он. — И вообще, негоже тебе рыскать среди усопших в поисках оружия!
   — Ага, кивнул я, — точно! Негоже, мать его, лилиям прясть!
   — Так-то лучше! — безмятежно зевнул Перри. — Ну, не передумал?
   Передумать?.. Очень хотелось бы, но… Карма, мля! Карма…
   — Просто не могу. Кровь зовет. Я должен вернуться.
   — Тогда выбирай любого скакуна, хоть жеребца наместника! Никто тебе не помешает, — предложил мой теперь уже бывший командир.
   Я покосился на пасшийся неподалеку табун. Четыре ноги, голова, грива, хвост…
   — Чего выбирать-то? Для меня они все на одну морду! Лишь бы до Солонара доскакать, а там отпущу животину на вольные хлеба… Хотя, конечно, не мешало бы напоследок сделать маленькую пакость наместнику!
   Однако пакостить не было никакого настроения. Поэтому я скромно выбрал самую несчастную на вид клячу.
   Перри с недоверием осмотрел ее, убогую.
   — Тебя случайно по голове сегодня не шарахнули? — с подозрением осведомился он.
   — Нет… Просто мне жалко эту конягу. Если она останется здесь, то до конца своих дней будет таскать бочку с водой.
   — А так ты уже через пару миль пойдешь пешком, оплакивая труп невинно загнанной кобылы, — усмехнулся Перри.
   Скрепя сердце пришлось согласиться и попросить Перри лично выбрать мне средство передвижения. Очень скоро я стал счастливым обладателем довольно приличного конька, нетерпеливо бившего по земли мощными копытами.
   — Перри, а он, часом, не бешеный? — с опаской поинтересовался я, наблюдая за разлетающимися в разные стороны комьями.
   — В самый раз для тебя.
   Я осторожно подошел к буйной скотине. Конь утихомирился и покосился на меня лиловым глазом. Взгромоздился в седло. Животное против ничего не имело, и я сделал вывод, что контакт и взаимопонимание найдены.
   — Ну что, Перри, — глянул я на старшину, — стало быть, прощаться будем?
   — Стало быть, так, — уныло согласился он.
   — Тогда… — В поисках слов я пожевал губу. — Это… Спасибо тебе, что ли. Помог ты мне сильно.
   — Да ладно! — грустно улыбнулся он.
   К чему слова, когда и так все понятно: был у меня верный боевой друг и товарищ, а теперь не будет…
   — Знаешь, Перри, перед нашей встречей нашел я тоже друга. Бросил он все дела и двинул за мной. Убили его, когда он пытался меня спасти… Смешно, правда?
   — Чего тут смешного?! — поразился Перри моему цинизму.
   — Самое смешное то, что я еще жив!..
   Говорить дальше не имело смысла. Я ткнул пятками коня в бока и понесся через поле, не разбирая дороги. Оборачиваться не стал.
 
   Два дня безумной скачки, и впереди замаячили высокие стены Солонара. Я бы даже сказал — высоченные, к тому же идеально отполированные до черноты. Ни башен, ни шпилей не просматривалось. Вот уж точно — цитадель тьмы! Она даже мрачнее, чем залив Аваддона!
   День клонился к вечеру. Было еще достаточно светло, когда я свернул с дороги в лес, предпочтя лишний раз не светиться. Описывать набитые о ветки шишки и полученные ссадины не стану. Просто скажу: к моменту моего прибытия к круглому озеру, посреди которого возвышался неприступный Солонар, на ночном небе вовсю разгорались звезды, а я в очередной раз искренне ненавидел жизнь и конный спорт.
   До крепости оставалось всего ничего — по водной глади. Невдалеке просматривался мост, на котором горели факелы немногочисленной охраны, досматривавшей запоздалых прохожих. В ворота, как мне удалось рассмотреть, входили уже все подряд.
   Раздался приглушенный звон, и ворота с грохотом захлопнулись… М-да, а часть охранников осталась тем не менее на мосту, где, по идее, ловить им было абсолютно нечего. Я надеялся ночью благополучно пересечь его и поутру беспрепятственно проникнуть в крепость!.. Все карма моя треклятая!.. Пришлось в экстренном порядке решаться на дерзкий и коварный план «Б», который грозил мне воспалением легких как минимум.
   Ругнувшись, стащил с коня седло и упряжь.
   — Скачи, мой верный друг, в вольные прерии, — посоветовал я ему. — Найди достойную кобылицу, народи жеребят, живи счастливо и долго!
   Неблагодарное животное не стало дожидаться окончания тирады. Последние мои слова были обращены, грубо говоря, к крупу, быстро растаявшему в темноте.
   — Если тебя там сожрут — рыдать не буду! — добавил я.
   Раздевшись, неспешно увязал пожитки в узелок. Килограммов этак на семь он тянул легко! И как с ним по озеру плыть?
   — О Иштар! — вздохнул я. — Ответь, зачем мне это?!
   «Потому что кретин!» — пронеслось в голове.
   Но это явно не Иштар откликнулась! Так, воображение…
   Вода была ледяной! Держа над головой узел с вещами, я греб одной рукой, кусая губы, чтобы не рычать от холода. До середины кое-как доплыл, а дальше начались проблемы: левую ногу сковала судорога… Как бы не утонуть в этом безрадостном озере!
   Вода превратилась в мутный отстой, мир сузился до крохотной точки… Я мысленно попрощался с белым светом и… неожиданно ощутил под собой скользкую гладь камней! Собрав остатки сил, выбросил тело на берег и распластался на земле безжизненной тушей.
   Дикая боль в ноге не дала вырубиться. Я принялся разминать голень синюшными, деревянными пальцами, быстро приходя в себя.
   Когда судорога отпустила, зубами развязал узел и, достав грязный, жесткий плащ, растерся им до жжения кожи. Одевшись, почувствовал себя почти нормальным человеком. Оставалась самая малость — осторожно добраться до моста и схорониться под ним, чтобы поутру смешаться с толпой и благополучно проникнуть в Солонар. А потом…
   Внезапно меня пронзила неприятная мысль: по здешним меркам прошло несколько лет, так что мою драгоценную к-капсулу дикари уже вполне могли растащить на сувениры!
   «Да нет же, нет! Быть того не может! — попытался я успокоить сам себя. — Она из сверхпрочного сплава пластали, который и алмазной пилой не взять!»
   Впрочем, если туземцам не удалось покоцать к-капсулу на запчасти, то они вполне могли выбросить ее в ближайшее болото за ненадобностью.
   Перспектива застрять до конца дней в этом мире не предвещала ничего хорошего. С другой стороны, если вдуматься, ничего особенно плохого — тоже.
   Вздохнув, я подавил зарождавшуюся истерику, решив временно стать фаталистом. По крайней мере, до тех пор, когда смогу с чистой совестью впасть в отчаяние.
   Прижимаясь к скользкой стене, я осторожно, стараясь не задеть случайный камешек, добрался до моста. Как только прогуливающиеся стражники отошли на приемлемое расстояние, стремительно поднырнул под тяжелые своды. За свою недолгую жизнь мне так и не удалось доподлинно узнать, храплю я во сне или нет. Оставалось надеяться, что нет.
   Скрывшись от чужих глаз, на ощупь отыскал ямку поглубже и, свернувшись калачиком, пал в объятия Морфея.
 
   Проснулся далеко за полдень, чему нисколько не огорчился. Может, я и проспал утро, зато основательно отдохнул.
   Размяв онемевшие конечности, тихонько выбрался из своего укрытия. Спрятавшись за большим валуном рядом с мостом, уловил удачный момент, когда в мою сторону никто не смотрел, и двумя стремительными легкими прыжками добрался до цели. Присев на одно колено, принялся лихорадочно заправлять в сапог штанину, краем глаза наблюдая за проходящими мимо туземцами. Никому до меня не было дела, что и требовалось. Поднявшись, я неспешно побрел к воротам, благоразумно затесавшись в толпу.
   А теперь кое-что о вреде недальновидности.
   Дойти до ворот, понурив голову, не составляло никаких трудностей. Я действительно мало чем отличался от других. А все же проникнуть в крепость без проблем не удалось. Равнодушно созерцавший толпу стражник вперил в меня мутный взор и немедля крикнул подмогу. Спустя три секунды я стоял под прицелом примерно десятка копий.
   Сопротивляться было бесполезно. Я мирно поднял руки, в глубине души надеясь, что это простое недоразумение, которое быстро уладится. Надеясь на природную наивность аборигенов, скромно пояснил:
   — Странник я, пилигрим… Хочу увидеть славный град Солонар, слава о кото…
   А вот слушать меня никто не собирался.
   — Шпион? — совещались стражники. — Или идиот?.. Или шпион-идиот?
   — Уверяю вас, господа, — сделал я второй заход, — просто мирный путник…
   Острие копья уперлось в мое горло. Кровь потекла по шее. Могучего вида воин радостно оскалил черные пеньки вместо зубов и нежно погладил изображение синего дракона на изумрудной тунике.
   Синий дракон, зеленый дракон… Какая разница?! Все аой, все едино!
   Как последний идиот, я даже не подумал о том, что в форме стража Лоренгарда буду выглядеть вороной во вражеском Солонаре!
   Оставалось только от души заматериться…
 
   В принципе просторная одиночная камера, в которую меня невежливо забросили, была ничем не хуже прочих, в которых довелось побывать ранее. Вполне стандартная обстановка: влажные, покрытые лишайниками каменные стены, лужи, ворох прогнившей соломы на скользком полу, небольшое оконце где-то под потолком и тьма-тьмущая здоровенных крыс, презрительно разглядывавших меня… Утешало хотя бы то, что отсутствовали действующие на нервы приспособления для развязывания языка.
   Сильно хотелось есть и пить…
   Чтобы немного развеяться, я принялся громко орать различные похабные песни. Через час охранники не выдержали и пригрозили лишить меня языка, ежели я не прекращу издеваться над их ушами.
   — Жратвы дайте, животные, тогда замолчу! — выдвинул я условие.
   Наверное, я действительно ужасно пою. Не прошло и трех минут, как тяжелая металлическая дверь приоткрылась, и на полу возникла грязная глиняная тарелка с хлебом и куском мяса, а за ней — кувшин с холодной, отдававшей плесенью водой.
   — Хоть бы посуду мыли, скоты! — проворчал я, пиная дверь пяткой.
   Оглядевшись по сторонам, вытащил из рукава любимый костяной нож, который так и не нашли при обыске, порезал мясо и спрятал нож обратно.
   Закончить обед мне. не дали. Дверь распахнулась, и в камеру вошли две подозрительные личности. Первый — долговязый тип в мятом сером балахоне — сильно напоминал знакомого испанского инквизитора по имени Игнатий Лойола, который умудрялся заставить собеседников покаяться и перекреститься в католики одним лишь своим видом. Второй — толстый коротышка — тащил парту и ворох пергаментов с перьями, будучи, очевидно, простым писарем.
   — Можете окончить трапезу, — вежливо предложил инквизитор.
   — Нет, спасибо, — отказался я, отодвигая тарелку (аппетит вдруг пропал от нехороших предчувствий), — уже сыт.
   — Тогда, — отечески улыбнулся долговязый, — приступим?
   — Пытать будете? — хмуро осведомился я.
   — Зачем?! — искренне удивился он. — Мы не варвары. У нас цивилизованный город.
   — В цивилизованных городах мирных путников в темницу не швыряют! — осмелел я.
   Писарь мерзко оскалился и протянул инквизитору потрепанный кусок пергамента.
   — Вы здесь не просто так оказались, — уведомил последний и, прокашлявшись, зачитал: — Вы обвиняетесь в попытке незаконного проникновения в Солонар с целью шпионажа в пользу Лоренгарда. Признаете это?
   — Разумеется, нет! — отшатнулся я. — Чего мне шпионить? Шел мимо, решил заглянуть… Вот!
   — Просто так в Солонар еще никто не заглядывал, — покачал головой долговязый. — Ваше имя?
   — Что в имени тебе моем? — тихо пробурчал я.
   — А все-таки? — не отставал инквизитор.
   — Шмульц. Сидорчук Шмульц Арсеньевич, — буркнул я, соображая, как бы поудачнее выкрутиться.
   — Запиши, — обратился инквизитор к писарю, — Сидорчук Шмульц Арсеньевич полностью признал свою вину, покаялся и готов предстать перед богами. Дату поставь сам.
   — Э-эй, ничего я не признавал! — возмутился я. — Что значит «предстать перед богами»?!
   — Какая разница? — отмахнулся долговязый. — Пустые формальности… Если бы мы применили пытки, вы бы сознались во всем. Разве нет?
   Наверное, да…
   — Никогда! — выкрикнул я, отчаянно мотая головой. — Невиновен! Ни в чем бы не сознался даже под страхом медленной и мучительной смерти!
   — Можно, конечно, проверить, — равнодушно зевнул инквизитор. — Хотите время потянуть? Зачем? Смерть — она так прекрасна!.. Итак, вы готовы?
   — Еще чего! — возопил я. — Нет!!!
   Подлый инквизитор, предусмотрительно держась на почтительном расстоянии, сделал охранникам знак рукой.
   — Свяжите и на площадь! — приказал он, выходя.
   Естественно, безропотно себя связать я не позволил! Успел выбить нападавшим несколько зубов, прежде чем меня оглушили дубиной…
 
   — У-у, — завывала толпа, — сжечь его! На костер! Подпалите его хорошенько!
   Огрызки яблок, гнилые овощи, тухлые яйца, камни — все это летело в меня по пути от острога до места проведения казни.
   — У-у! — не утихали солонарцы. — Сейчас ты узнаешь, как за нами шпионить, выродок!
   Огрызаться не было настроения. Я неспешно шел по узкой дороге, бросая по сторонам хмурые взгляды. Ежесекундно в спину тыкалось острое копье, дабы придать мне ускорение.
   — Главное — сразу дыма надышись! — поучал меня один из стражников. — Чтобы быстро задохнуться. Тогда и огня не почувствуешь.
   Я исподлобья глянул на доброго советчика и предложил ему отправиться куда подальше. Конвоир обиделся и замолчал.
   На площади ожидала праздничная толпа. Она окружала обложенный хворостом столб и здоровенного детину в грязном фартуке, бережно поддерживающего огонь в жестяном ведерке. Стражники привычно привязали меня к вышеозначенному столбу и стали неподалеку, явно намереваясь дождаться окончания спектакля.
   Похоже, это был самый настоящий пи… то есть конец! Палач уже радостно размахивал факелом, готовясь сделать из меня барбекю на потеху толпившемуся электорату.
   — Остановитесь, варвары! — без особой надежды произнес я. — Подумайте о душах своих бессмертных! Как вы будете смотреть в глаза потомкам, зная, что отправили на костер невиновного человека?
   Гневный свист и ругань убедили меня, что потомкам они будут смотреть в глаза совершенно спокойно.
   Палач запалил факел и сунул его в хворост.
   — Одумайтесь, дикари гребаные! — с истерическими нотками в голосе продолжил я увещевание, наблюдая краем глаза, как начинает тлеть мой плащ. — Земля плоская!
   Метко запущенный кем-то подгнивший помидор дал понять, что туземцам абсолютно безразлично, плоская Земля или круглая, вертится она или нет. Народ хотел зрелища!
   — Скоты неблагодарные! И это после всего, что я для вас сделал?!
   Крики на мгновение стихли. Туземцы тупо соображали, что я имею в виду. Потом ругань разгорелась с новой силой.
   Вдруг народ стушевался, и как по команде все рухнули на колени.
   Я заткнулся, пытаясь понять, что это значит.
   За спиной раздалось тяжелое лязганье. Перед моим взором возник загадочного вида всадник в красной с золотом тяжелой броне на закованном в панцирь коне.
   — Почему не доложили? — поинтересовался он, пиная железным башмаком одного из конвоиров в висок.
   — Дознаватель приказал сжечь шпиона, ваша светлость! Мы тут ни при чем, не губите! — взмолился другой, с ужасом взирая на мертвого товарища.
   Всадник с грохотом слез с коня, и приблизился ко мне.
   — Ты — пес? — глухим голосом спросил он меня.
   — Лосось, мать твою! — Я лихорадочно и тщетно старался сбить пламя с разгорающейся штанины. — Развяжите меня!
   — Что ты знаешь о Бэлле? — спросил всадник, равнодушно наблюдая за моими мучениями.
   — Вилы твоему Бэллу пришли! — не стал скрывать я, поскольку все равно смерть была не за горами. — За что палите, суки?! Случайность это, он первый начал!
   — Как ты смог убить бессмертного? — спросил он.
   — Не я его пришиб, — спокойно — насколько позволяла ситуация — улыбнулся я, поддерживая лучик вспыхнувшей надежды. — Но ты ни хрена не узнаешь, если я сгорю!
   Всадник криво усмехнулся:
   — Считаешь, что меня это интересует? Наивный — он хотел меня обескуражить! Из последних сил я коварно улыбнулся. —
   — Развязать! — распорядился он. — Доставьте в башню немедленно!
   С этими словами железный человек легко взгромоздился на несчастное животное и, не попрощавшись, умчался.
   Стражники суетливо кинулись ко мне, залили костер (и меня) холодной водой и, разметав непогасшие хворостины, перерезали мои путы.
   — Руки развяжи! — потребовал я у особо старательного конвоира.
   Последний посмотрел на веревки с немалым сомнением.
   — Тебе что барин приказал?! Развязать! — напомнил я. — Вот и развязывай, чучело!
   Все еще сомневаясь, стражник выполнил мой приказ.
   С наслаждением потянувшись, я презрительно осмотрел замершую на коленях толпу.
   — Скоты! — обозвал я всех и, подойдя к палачу, от души пнул его по ребрам. — Чтобы знал в следующий раз, зараза, кого можно жечь, а кого нет!
   Стражники, конечно, не стали относиться ко мне более дружелюбно, но по крайней мере теперь немного опасались. Довольно вежливо они предложили мне следовать за ними.
   — Это вообще кто был? — поинтересовался я у дававшего мне ранее полезные советы конвоира.
   — Его светлость генерал Гхиар, — шепотом ответил он, оглянувшись по сторонам, — повелитель Солонара.
   — Да что ты?! — типа удивился. — Сам повелитель?! Правда, что ли?!
   Стражники отчаянно закивали, в ужасе закатывая глаза.
   Ну, лично мне генерал по боку, главное — я спасен. Хотелось верить, что его светлость не пересмотрит свое мудрое решение. Правда, чуток напрягал вопрос: с какого такого перепоя генерал спросил вдруг о Бэлле именно меня? Подозрительно это… Ну да жив — и ладненько! С остальным разберусь по ходу…
   Мы наконец пришли к высоченной башне. Разумеется, тут не было и пародии на подъемник. Преодолев примерно тысячу ступеней до покоев генерала, я почти искренне сожалел, что не остался на костре, где, наверное, давно уже отмучился бы.
   — Говори! — мрачно приказал генерал, едва меня завидев.
   Ну а я ненавязчиво потребовал время, чтобы перевести дух после муторного подъема, и чего-нибудь прохладительного — желательно алкогольного. Получив чарку довольно паршивого вина, неспешно им наслаждался. Генерал не сводил с меня взгляда, тяжесть которого очень быстро убедила не выпендриваться.
   Небрежно отставив в сторону кубок с недопитой кислятиной, я дружески улыбнулся его светлости.
   — Говори! — тоном, от которого по спине пробежали мурашки, снова приказал он.
   Особо не вдаваясь в подробности, я описал ему последние минуты жизни Бэлла, на всякий случай усиленно напирая на то, что сам я — простой свидетель.
   — Ты уверен, что пикт мертв? — недоверчиво спросил генерал.
   — Ну, знаете! — оскорбился я. — С расколотой головой обычно не живут!
   — Бэлл не человек, — хмуро сообщил он, словно я до этой мысли еще не допер.
   — Того, кто пришиб Бэлла, тоже трудно назвать человеком!
   Генерал замер, сосредоточенно обдумывая мою тираду. Минут через пять мне стало скучно, и я решил отвлечь его от грустных мыслей:
   — Э-э, ваша светлость, а почему вы вдруг спросили меня о Бэлле, когда я мирно поджаривался?
   — Что? — встрепенулся он. — А, это просто… Бэлл предупредил, что ты придешь.
   — Именно я?! Как вы узнали, что я тот, о ком он говорил?
   — Пес-мазоку в человеческом облике и об одном глазе, — пояснил он.
   Ну, про человеческий облик и один глаз — это туда-сюда, а вот все остальное — категорически не согласен!
   — Про пса-демона не совсем понял, — признался я. — Что до людей с одним глазом, — по-моему, их не так уж и мало.
   — В Солонаре таких не осталось совсем! — нехорошо улыбнулся и выразительно посмотрел на меня генерал. — «Прибудет одинокий волк севера» — вот что сказал Бэлл.
   Все стало понятно. Меня опять перепутали с дворнягой, которая имеет честь носить прозвище, аналогичное моему имени. Уж и не знаю — проклинать мифического Фенрира за это или все-таки благодарить?
   — Иди за мной! — скомандовал генерал.
   Я вышел за ним на просторную террасу, служившую балконом. Оттуда открывался великолепный вид на раскинувшийся внизу Солонар. Но налюбоваться местными пейзажами я не успел — на балконе была она\ Окрашенная в кислотно-желтый цвет, с двумя красными пятнами спереди, самое гениальное творение рук человеческих — моя персональная к-капсула!
   Не думая о последствиях, бросился к ней, желая расцеловать каждый сантиметр металлического монстра, способного разом прекратить мои злоключения… А вот и нет!
   Дорогу преградили суровые стражники, вооруженные копьями и арбалетами. Неблагоразумно помирать практически на пороге собственного дома! Пришлось отступить и запастись терпением.
   — Эта дьявольская машина действительно может разрывать связь времен? — поинтересовался Гхиар.
   Отрицать было бы глупо, и я утвердительно кивнул.
   — Расскажи! — потребовал он.
   Что я мог ему рассказать?.. Генерал — не простоватый Сефер! Его малопонятными терминами не загрузишь: пришибет железной перчаткой, и дело с концом! Или прикажет охране застрелить…
   — Понимаете, ваша светлость, я человек не богатый, поэтому кручусь как могу. Если, к примеру, отправиться в прошлое и спрятать там, допустим, бутылку дешевого вина, то через некоторое время мы получим…
   — Уксус, — прервал генерал. — Я все понял: ты обманом обогащаешься, превращая заурядные вещи в раритеты. Неплохо придумано. Но расскажи о другом. В чем истинное назначение машины?
   — Назначение? — переспросил я, лихорадочно вспоминая, что нам вдалбливали на лекциях. — Исследовательская деятельность, разумеется. Изучение возможных реальностей и вариантов событий.
   — Это как?
   — Ну, например, — замялся я, — что бы произошло, если бы ваш дедушка не встретил вашу бабушку.
   — И что бы случилось? — осведомился генерал, заподозрив неладное.
   — По большому счету ничего! — развел я руками. — Ваша бабушка встретила бы другого дедушку, в результате у вас была бы другая внешность, другое имя, другой характер. Возможно, вы не были бы правителем Солонара. Но на ключевых событиях истории это нисколько бы не отразилось.
   — Почему?
   — Потому что был бы другой генерал Гхиар. Одно убывает — другое прибывает! Можно менять персонажи, имена, географию, а события нисколько не изменятся: история пишется только единожды.
   — То есть, скажем, если я отправлюсь во времена, когда был заложен первый камень Лоренгарда, и помешаю этому, то Лоренгард все равно возникнет? Только в другом месте? — догадался генерал.
   Если честно, откуда я мог знать? Только что придумал и сформулировал весь этот бред!.. Пусть назовут меня патологическим лжецом — все равно не изменюсь ни на йоту! Свое прошлое я изменить не могу, а до остального мне нет никакого дела!
   — Совершенно точно, генерал.
   — Тогда что значит твое «возможные реальности и варианты событий»? — попытался поймать меня Гхиар.
   Гм, похоже, действительно заврался!
   «Пусть ложь рождает ложь», — прошуршал голос в моей голове.
   — Можно создавать временные миры, альтернативные, — сказал я почти правду, — в которых и ведутся исследования. А полноценный переход во времени всего лишь побочный эффект.