Трускиновская Далия. Люс-а-гард

   — Наводит, — согласился юный лорд. — Длинные темные вьющиеся волосы в Блокхеде — только у сестры леди Лауры — леди Гвендолен. Но да простит меня Бог…
   — В чем дело, добрый сэр? — спросила Люс, когда смущенное молчание лорда уж больно затянулось.
   — Я, право, не решаюсь оскорбить ваш деликатный и целомудренный слух, — опять ударился в выкрутасы юный поэт.
   — Для первого раза я вас прощу, — пообещала Люс. — Так в чем же дело?
   — Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я способен оклеветать женщину!
   — Речь идет о жизни и смерти! — напомнила Люс.
   — Я понимаю это, леди.
   — Если мы почему-либо не сможем вывести из Блокхеда Марианну и не найдем отравительницу, то что грозит Марианне? Ну?
   Юный лорд надолго замолчал.
   — А если я рискую оклеветать женщину? — спросил он с таким пасмурным видом, будто уже и оклеветал, и был облит за это презрением всей округи.
   — А если вы рискуете жизнью другой женщины?! — яростно воскликнула Люс и, сама того не желая, добавила уже куда мягче: — Добрый сэр…
   — Хорошо, — и юный лорд так низко свесил голову, что лица за длинными волосами было не разглядеть. — Я покоряюсь вам, леди. Все женщины в Блокхеде, кроме леди Гвендолен и леди Лауры, светловолосые… но…
   — Позвольте! Я же видела леди Лауру! На состязаниях возле майского дерева! И у нее были длинные золотые кудри! Вот досюда!
   Сэр Эдуард вздохнул.
   — Ну, не могу я говорить с вами о таких вещах, леди… — прошептал он.
   Тут только Люс догадалась, что он имел в виду.
   — У леди Лауры просто красивый парик… — покачав головой, сказала она.
   — Парик?
   — Накладные волосы. И у леди Гвендолен тоже длинные накладные волосы. Но об этом у вас не принято говорить вслух. А вы об этом знали, потому что видели и ту, и другую без этих самых кудрей…
   — Только леди Лауру, — признался юноша. — Когда леди Гвендолен не хотела надевать повязку с волосами, она носила большой платок и обруч.
   — Повязка с волосами… — и Люс задумалась. — Марианна видела отравительницу, сэр Эдуард. Это была высокая женщина в длинном плаще с капюшоном. Марианна разглядела только длинную темную прядь вьющихся волос и руку с двумя перстнями. Но женщина была довольно далеко от нее…
   И тут Люс осенило!
   — Что же вы замолчали? — спросил сэр Эдуард.
   — Ничего… — сказала Люс. — Если в этом замке принимают женщин за мужчин, то не случилось ли наоборот? Не приняла ли Свирель… Марианна мужчина за женщину?
   — Какого мужчину? — не понял юный лорд.
   — Мужчину, на чьем пальце — кольцо сэра Эдгара! Мужчину, имеющего возможность стянуть накладные волосы леди Гвендолен и потом незаметно положить их на место! Мужчину, которому очень хочется избавиться от леди Лауры, чтобы жениться на Марианне!
   — Вы имеете в виду моего брата? — с внезапной холодностью осведомился юный лорд.
   — Я имею в виду лорда Блокхеда! — отвечала Люс. — Я только что догадалась.
   Сэр Эдуард отвернулся. И думал довольно долго.
   — Леди, это нелепо, — жестко сказал он. — Мой брат — вместилище всяческих недостатков, но убивать мать своего маленького сына он не станет. И к тому же — он должен был сообразить, что подозрение падет на Марианну. Он не мог, если собирался жениться на ней, так ее… подставить? Я правильно выразился?
   — Правильно, — согласилась Люс.
   — Значит, это не мой брат, — уже более миролюбиво заявил сэр Эдуард.
   — Давайте-ка объяснимся начистоту, добрый сэр, — предложила Люс. — Насколько я заметила, ваш достопочтенный брат сперва совершает поступки, а потом уж их обдумывает. Тем более, что он полночи пировал с псарями. Можно ли ожидать от лорда, которого напоили псари, что он совершит разумный поступок?
   — Можно, — ответил упрямый поэт.
   — Давайте составим список тех, кто имел основания отравить леди Лауру, — продолжала Люс. — И всех их обсудим и проверим. Если по старшинству, то первым все-таки окажется лорд Блокхед.
   — Вы ошибаетесь, леди, — твердо сказал братец лорда Блокхеда.
   — Но, согласитесь, добрый сэр, не могу же я благородного лорда помещать в списке вторым или даже, Боже упаси, третьим! — воскликнула Люс. — Он должен быть первым! Тут вы не возражаете?
   — Не возражаю, — согласился сбитый с толку юный лорд.
   — Второй в нем должна быть леди Мэри. Точнее, леди Мэри и леди Алиса.
   — Невероятно! — воскликнул сэр Эдуард. — Неужели и они?…
   — Я случайно подслушала их разговор, — призналась Люс. — Какая-то старая ирландка Бриджет Би дала им какой-то корень, и чего-то они с этим корнем натворили. И это имело отношение к леди Лауре.
   — Не может быть! — прямо-таки завопил юный лорд. — Прав наш отец настоятель!
   — В чем же он прав? — удивленно спросила Люс.
   — Прав, когда говорит о женской глупости. Недавно, когда я гостил в обители, он задал нам вопрос: может ли Господь создать такой камень, чтобы он сам был не в силах его поднять? И мнения разделились. Тут что ни ответишь, все равно всемогущество Божье оказывается под сомнением.
   — Я знаю этот хитрый вопрос, — усмехнулась Люс.
   — Мы все переругались над этим вопросом, пока отец настоятель не успокоил нас и не сказал — дети, вот пример сатанинского измышления, которое может посеять раздор. И еще он сказал — неизвестно, имел ли сатана в виду настоящий камень, валун или гранитную глыбу. Но, возможно, он выразился аллегорически. И тогда на место камня можно подставить любое отвлеченное понятие. Мы попросили, чтобы отец настоятель привел пример. И он сказал — женская глупость.
   — Мне бы очень хотелось побеседовать с вашим отцом настоятелем, — кротко сказала Люс. — Возможно, мне удастся его переубедить. Но к чему вы клоните, добрый сэр?
   — К тому я клоню, что нельзя объяснить женщине простейшую вещь и быть уверенным, что она поняла правильно. Она непременно поймет наоборот и понаделает всяких глупостей! — сердито воскликнул юный лорд.
   — И кто же это сперва понял вас неправильно, а потом понаделал глупостей? — Люс уже догадывалась, что услышит в ответ. Так и вышло.
   — Леди Мэри с леди Алисой. Когда я был в гостях у дяди Арчибальда, она пристали ко мне, как два репейника — вот так сразу возьми да расскажи им про алгебру, алхимию, астрологию и энвольтование, причем одновременно!
   — Энвольтование? — перед внутренним взором Люс возникли какие-то восковые фигурки, пронзенные иголками. — Выходит, эти две дурочки хотели извести леди Лауру колдовским образом? Чем же им не угодила бедная леди?
   — Да она Мэри терпеть не могла, — честно признался юноша. — Все из-за этого наследства. Они считала, что Мэри на все пойдет, только бы подарить дяде законного ребенка. Значит, мне уже ничего не достанется. А леди Лаура очень хотела, чтобы наследство досталось именно мне. Она собиралась женить меня на своей племяннице.
   — Ну, о том, что леди Мэри на все пойдет, я уже слышала, — сказала Люс. — Теперь хоть понятно, почему леди Мери и леди Алиса, приехав, не выходили из своих комнат. Вряд ли леди Лауре понравилось, что сэр Арчибальд привез их с собой.
   — Мне придется еще говорить с дядей о выкупе. Ведь Том Тернер отпустил меня под слово рыцаря. Представляю, как будет ворчать бедный дядя…
   — А лорд Блокхед? Разве он не может выкупить родного брата? — удивилась Люс.
   — Лорд Блокхед знает, что за меня запросят немало. Ведь вся округа уверена, что я буду богатым наследником.
   — Ну и сложная же жизнь у вас, лордов, — вздохнула Люс. — Так к чему же мы пришли? Лорд Блокхед имел и повод, и возможность отравить леди Лауру, но вы утверждаете, что благородство не позволило бы ему этого. Хотя так просто выйти из-за стола, где пируют пьяные псари, через четверть часа вернуться и выпить с ними за здоровье какого-нибудь Догоняя! Вся псарня поклянется, что лорд невиновен! Постойте, не возражайте, номер следующий — леди Мэри. Леди Мэри имела и повод, и возможность отравить леди Лауру. Да, вы говорите, что корень ей понадобился для энвольтования. Допускаю, что если корень был в виде человеческой фигуры, то это вполне возможно. Но дали-то ей это зловредное растение не вы, добрый сэр, а какая-то старая ирландка! Возможно, она и растолковала, как этим корнем пользоваться. Есть ли третий подозреваемый?
   — Вы неправы, леди, и я не знаю, как вам это объяснить, — сказал юноша.
   — Ну, раз я неправа, то остается только привидение! — обиженно воскликнула Люс. — Скажите, добрый сэр, какое у вас в замке водится привидение?
   Юный лорд остолбенел — он еще не понимал связи между убийцей леди Лауры и привидениями Блокхед-холла.
   — Может, у вас тут есть Белая дама, которая предупреждает о несчастьях? Или Коричневая дама, которую подло убили, и теперь она перед дождем ходит с кровавым кинжалом по местам своей боевой славы? Или еще какая-нибудь Зеленая дама?
   — У нас есть Старуха Мэгги… то есть, это мы ее так зовем. Говорят, она клад охраняет, — совершенно серьезно сказал юноша. — Только все никак не решит, кому его показать. Она кастеляна, Николаса Дженкинса, полночи вдоль стены водила, там, где мост. А стена внизу кустами заросла, он весь ободрался и в конце концов прямо в ров свалился. А Старуха Мэгги исчезла.
   — Как она выглядит? — поинтересовалась Люс, надо признаться — с некоторой надеждой.
   — Старуха как старуха — в широком платье, с головной повязкой. Говорят, что когда открывает рот и пытается что-то объяснить, видно, что беззубая. Только она против леди Лауры ничего не имела. Скорее уж против брата — он всегда над ней насмехался, особенно когда Николаса Дженкинса в бочке полоскали.
   — А нет ли у нее светящейся палочки?
   — Палочки — это у фей, — улыбнулся юный лорд. — Как было бы хорошо, если бы и меня увела фея…
   — И вас? А кого она уже уводила?
   — Томаса-рифмача. Был такой поэт, то у одного лорда зазимует, то у другого. И пропал. Говорят, он прожил у феи в зеленом холме семь лет и писал для нее стихи.
   — И вы бы согласились семь лет жить с язычницей? — задала Люс вовсе уж провокационный вопрос.
   — С прекрасной язычницей? — юноша задумался. — Знаете, когда я с донжона гляжу на закат, то иногда вижу фей. Они проносятся по небу на своих боевых конях, в длинных плащах, и машут мне, и зовут за собой. Скачут шесть фей на шести жеребцах, а седьмого ведут в поводу, и он скачет последним, без всадника. Это бывает, когда солнце уже почти опустилось и дует северный ветер. Они скрываются от северного ветра?
   — Нет, они просто делают круг, объезжают графство и опять возвращаются на север, — объяснила Люс, как малому ребенку. — Феи ни от кого не скрываются…
   Тут вдруг юноша отступил на несколько шагов, оказавшись у противоположного края площадки, и его темные глаза стали совершенно круглыми.
   — Вы — феи? — с сумасшедшей надеждой спросил он. — Ты действительно фея? И Марианна? Я же сразу должен был догадаться!
   — Простите, добрый сэр, я — перелетная пташка, — развела руками Люс. — А фею вы, возможно, увидите этой ночью. Только сдается мне, что это будет недобрая фея.
   — Почему, леди?
   — Скажите-ка, добрый сэр, в Блокхед-холле никогда не появлялось привидение с лицом, закрытым капюшоном, и со светящейся палочкой в руке? Привидение в длинном плаще и со свисающими из-под капюшона длинными волосами? Припомните-ка!
   — Нет, — уверенно сказал юноша, — такого у нас нет. Вот Старуха Мэгги — есть, ее многие видели.
   — Однако прошлой ночью привидение с палочкой встретили сразу два человека — братец Тук и Марианна.
   — Чей это братец? — удивился юный лорд. — У нас в замке такого нет.
   — Это его в Шервудском лесу называют братцем Туком. А как его величают в аббатстве за рекой, я не знаю. Может быть, брат Пафсикакий. А может, и еще почище.
   — А что же делал этот добрый брат, которого так хорошо знают в Шервудском лесу, ночью в Блокхед-холле?
   — Да ночевал он в Блокхед-холле, и ничего больше! — быстро ответила Люс. — Он видел, как буквально из стены появилась фигура с палочкой. А зная, сколько у вас тут тайных ходов… Потом это привидение вошло в ваши покои, добрый сэр, а там устроили на ночь Марианну. И она тоже видела это привидение.
   — Чего же привидению понадобилось в моих покоях? — спросил озадаченный юный лорд.
   — Оно копалось в книгах и вытаскивало из них листочки, — честно доложила Люс. — Согласитесь, добрый сэр, не каждое привидение поднимет ваши фолианты. Но постойте, это еще не все! Марианна с перепугу решила искать спасения в покоях у леди Лауры! И там-то она видела убийцу!
   — Что же она не сказала? — взвился поэт.
   — А на каком таком языке? Убийца примерно в таком же наряде, как привидение, принес в спальню леди кувшинчик и налил какой-то отравы в питье, приготовленное у постели. Марианна разглядела только два кольца, о которых мы уже говорили, и высокие парчовые манжеты. Убийца нес то ли свечу, то ли плошку с фитилем, этого я не скажу, потому что не знаю. Я полагаю, привидение с палочкой и привидение с кувшинчиком — одно и то же лицо. И никакое оно, если вдуматься, не привидение…
   — Но это не мой брат и не леди Мэри.
   — Пусть так. Но кто же тогда? Кто в замке Блокхед-холл может щеголять в драгоценных перстнях и парчовых манжетах? Может быть, это не знатная леди, а женщина попроще? Ведь даже прачки и судомойки не всегда ходят в лохмотьях. Есть же и у них праздничные наряды?
   — Странно вы рассуждаете, леди, — сыскной азарт охватил наконец и юного лорда. — Весь день прачка будет суетиться в грязной юбке, а настанет ночь — она переоденется в праздничное платье и пойдет отравлять леди! Нет, та женщина привыкла носить наряды и драгоценности. Ей и в голову не пришло одеться перед отравлением попроще, потому что она не знает, как это — одеваться проще!
   — А вы разбираетесь в женщинах, добрый сэр! — воскликнула Люс. — Богатая женщина никогда не поймет ту, у кого всего одно нарядное платье. Идем дальше! Может ли быть такое, что эта женщина не живет в Блокхед-холле, а просто ночью сюда пробралась? Есть такой ход?
   — Ходов — два, — отвечал сэр Эдуард. — По меньшей мере два. Один ведет из покоев леди, и снаружи открыть его невозможно.
   — Значит, это ход, о котором говорил братец Тук.
   — Если Господь избавит меня из рук разбойников, я спрошу у отца настоятеля, что это за всезнающий братец завелся у него обители, — как можно грознее пообещал сэр Эдуард. — Есть и второй ход — из погреба. Там даже не ход, а целая подземная галерея, можно коней выводить. Этот ход заканчивается в пещере под обрывом. Чтобы снаружи добраться до него, нужно переплыть реку. Если отравительница пришла этим ходом, то у нее был сообщник в замке, который впустил ее, и еще один — который на лодке подвез ее к пещере.
   — А может, это один и тот же человек, — предположила Люс.
   Тут в задумчивом поэте проснулась кровь деда-крестоносца и еще более воинственных предков, среди которых были, кстати, и бешеные викинги-берсеркеры.
   — Пр-р-р-редатель? — зарычал он, сжимая кулаки. — Своими руками!… Вот так!…
   И он сделал красноречивый жест — жест великана, сворачивающего шею мерзкому гному.
   Люс с трудом удержалась от смеха. Нельзя показывать такие глупости прославленной А-Гард, которую много чему обучили в Японии «цветы смерти».
   — Это кто-то из свиты лорда, возможно, из его псарей или даже из конюхов, — торопливо сказала она, чтобы настроиться на серьезный лад. — Допустим, лорд Блокхед в эту ночь честно напился и заснул. И его еле добудились ранним утром. А ведь с ним были только его верные псари!
   — Хорошо, если их было только двое — женщина и один сообщник, — приходя в себя, ответил юноша. — А если есть кто-то третий и кто-то четвертый?
   — Не удивлюсь, — заметила Люс. — Одно я хотела бы знать — удалось этой особе с палочкой, кувшинчиком и прочими приятными безделушками выскользнуть ночью из замка, или она прячется здесь, чтобы следить за событиями. Хорошо бы, если бы пряталась! Я сама вытащила бы ее за волосы из укрытия и притащила к лорду!
   — В последнее время было жарковато, — вроде бы ни к селу ни к городу сказал сэр Эдуард. — После паводка река опять обмелела. Интересно, а нельзя ли теперь посуху добраться до пещеры?
   — Однако пора двигаться, — заявила Люс. — Совсем стемнело. Как знать — может быть, нам повезет, и мы сумеем освободить Марианну.
   Но юный лорд не отвечал. Он погрузился в задумчивость.
   — Идем, добрый сэр! — Люс хотела похлопать юного лорда по плечу, но воздержалась — чего доброго, он примет это за объяснение в любви, а то и за помолвку. — Не пришлось бы нам вступить в объяснения со стражей.
   — Если кто-то ослушается меня, брат этого не простит, — сказал сэр Эдуард. — Сам он ко мне любовью не пылает, со мной одни хлопоты… но чтобы кто-то посмел перечить отпрыску его рода?… Мой доблестный братец сгноит его в подземельях! О! Я, кажется, сообразил!
   Юноша протянул к Люс ладонь и принялся чертить по ней пальцем.
   — Вот это — замковые конюшни, вот эта пристройка — псарня, вот здесь — лестница наверх, к псарям, вот здесь живет старший конюх, а вот здесь, леди, лестница вниз и две маленькие двери. Одна — просто погреб без окон, а другая — ого! Там когда-то наш прадед три года держал одного знатного узника! Под самой конюшней! И сдается мне, леди, что именно эта конура нам и нужна. Она одна из всех этих хозяйственных подвальчиков и чуланчиков запирается, а ключ — только у лорда и кастеляна.
   — Почему именно она? — заинтересовалась Люс.
   — Ну как же! Только там и можно спрятать человека так, чтобы об этом не знала ни одна женщина в замке! — с огромной гордостью и неимоверным мужским превосходством заявил юный лорд. — Это же владения мужчин — конюшня и псарня! А что пронюхает одна женщина, то завтра же будут знать все они.
   — Вы крепко умудрены опытом, — усмехнулась Люс. — Но тут ваша хваленая мужская логика, похоже, сработала верно. Только я не представляю себе, как знатная леди согласится сидеть под конюшней…
   Юный лорд задумался.
   — Я выслушал вас, леди, когда вы привели все доводы против моего брата и леди Мэри, — сказал он. — А теперь, когда я нашел третьего обвиняемого и объясняю, как он мог действовать, вы хватаетесь за мелочи. Конечно же, знатная дама не станет сидеть под конюшней! Но если она замыслила что-то важное для себя — я полагаю, станет.
   — Вы просто выгораживаете брата, чересчур добрый сэр, — ответила Люс. — Но продолжайте. Мы честно рассмотрим все три версии. Если отравительница пряталась именно там, то ей помогал кто-то из псарей. Именно он мог подпоить лорда сонным питьем в минувшую ночь. А если все произошло так, женщине действительно незачем было удирать впопыхах. И она сидит себе под конюшней и наблюдает за суетой…
   — Есть одна женщина, которая очень внимательно следила за событиями в Блокхед-холле… — юный лорд задумался. — Только уж она-то не способна прятаться в чужом замке и слушать вопли пьяных псарей. Это очень высокородная леди, причем отменной добродетели. Поговаривают, что она неравнодушна к моему братцу, но уж она-то имеет на это некое право…
   — Красиво, но непонятно, — заявила Люс. — Какое такое у нее может быть право?
   — Да братец прямо-таки должен был на ней жениться, об этом толковало все графство! Наши земли граничат, и по годам ему эта леди Кэтрин вполне подходила, и род у нее достойный. Но он взял леди Лауру, а леди Кэтрин, конечно, вышла замуж за другого, но два года назад овдовела. Вот я и полагаю, что ей было бы приятно, если бы лорд Блокхед тоже вдруг овдовел.
   — А узнать о том, что в замке появилась чужестранка, она могла легко, — сообразила Люс. — Ведь Марианна провела в Блокхеде целый день. Если у этой леди Кэтрин среди псарей свой человек… Пожалуй, не менее логично, чем мои версии насчет лорда Блокхеда и леди Мэри. Но не получается ли неувязки с ключами? Вот тот ключ, что обычно хранится у лорда…
   Люс встряхнула уворованную связку.
   — А ключ, что у кастеляна, легко может выпросить любой из псарей — для любовного свидания, — объяснил юный лорд и добавил: — Гонимый похотью…
   — Странно вы понимаете любовь, добрый сэр, — заметила Люс. — Ну да ладно, не о ней речь. Значит, это может быть леди Кэтрин. Как знатная дама, она может иметь и высокие парчовые манжеты, и перстни с камнями. Вот только как быть со светящейся палкой?
   — Леди Кэтрин очень богатая женщина, она могла купить у заезжих купцов какое-либо диво, — неуверенно предположил юноша. — Может, палочка смазана светящимся составом? Я читал про такие составы.
   — Пожалуй, тут вы правы, — согласилась Люс. — Однако мы тратим время на беседы, а в замке невесть что творится…
   — Постойте, не спешите! — попросил сэр Эдуард. — Вы еще успеете подраться со стражей и разбросать дюжину здоровенных мужиков! Побудем здесь еще немного! Может, никогда в нашей жизни не будет такой ночи, чтобы только мы вместе — и над целым миром, будто в полете…
   Он присел в узком проеме между зубцами, прислонясь спиной к основанию зубца и притянув к подбородку колено. Его тонкий профиль словно черной тушью нарисовали на темно-синем небе, и Люс показалось, что светлые кудри юного поэта отливают ранней сединой.
   — Ты так красив, что тебя однажды действительно унесут феи… — тихо сказала она. — А я, увы, не фея, я земная женщина, и заботы у меня земные. Я должна изловить убийцу и помочь сестре. А для этого волей-неволей придется гонять стражу и лупить всех, кто станет поперек пути. Пойдем, добрый сэр. Мне бы еще оружием разжиться… и вам оно тоже не помешает…
   — Мы можем по пути заглянуть в оружейную, — и юноша соскочил на пол. — А управитесь ли вы с мечом?
   — Уж с мечом-то я управлюсь лучше, чем с этим длинным разбойничьим ножом! — гордо ответила Люс-а-Гард. Юноша опять протянул к ней руку, она вложила свою ладонь в его ладонь, и они вступили в темный, как преисподняя, потайной ход.
   В оружейной сэр Эдуард взял два меча полегче, лук, стрелы, ножей он в темноте не нашел. Люс попробовала меч на вес — он был хорошо отцентрован и удобен в обращении, хотя и впрямь оказался тяжеловат для женской руки.
   Дальше они петляли по каким-то переходам с колдобинами, и поэту пришлось несколько раз поддержать споткнувшуюся Люс.
   Внезапно они оказались в помещении, где бешено пахло привядшими луговыми травами. И более того — Люс показалось, что она тонет в чем-то ароматном, легком, но мелко-колючем.
   — Не пугайтесь, леди, это всего-навсего сеновал над конюшней, — объяснил сэр Эдуард. — Сейчас я разгребу сено, и мы по приставной лестнице выберемся наружу. А можем спрыгнуть в люк и казаться в стойлах. Так быстрее.
   — Конечно, лучше в люк, — решила Люс. Юноша отодвинул деревянную крышку, прикрывавшую четырехугольную дыру, куда сбрасывали сверху сено для лошадей, и они по очереди соскочили. Поблизости, через стенку, залаяли собаки.
   — Это в пристройке, — объяснил юный лорд. — Не бойтесь, они заперты. Видите, куда идти?
   — Да.
   — Ну так следуйте за мной.
   Они проскользнули по замковому двору и оказались возле ведущей вниз лестницы. На глубине около человеческого роста действительно были две маленькие дверцы.
   — А где зарешеченное окошко? — удивилась Люс, не видя непременной принадлежности замкового погреба.
   — А оно выходит в пристройку. Если леди Кэтрин действительно там, то она может в полное свое удовольствие созерцать наших гончих и борзых. Хотя вряд ли это доставит удовольствие возвышенной леди…
   — Раз она такая возвышенная, то почему унизилась до кувшина с ядом? — ехидно спросила Люс, которой все же не верилось в третью версию.
   — Можно наслаждаться красотой цветущей розы, а потом выехать на поле, опустить забрало и убить противника, — объяснил юный поэт. — Одно другому не помеха. А что касается кувшина с ядом… У вас, женщин, свое оружие и, очевидно, свои турнирные правила. Мне их не понять.
   — А убить ни в чем не повинного человека на рыцарском турнире вы могли бы, добрый сэр? — поинтересовалась Люс.
   — В том-то и беда, что не мог бы, — вздохнул юноша. — Поэтому мне и придется принять постриг.
   — А если у сэра Арчибальда не родится законный наследник? — печально спросила Люс, зная, что уж без младенца-то старик не останется…
   — Тогда — не знаю… Я мало приспособлен к жизни в этом мире.
   — Есть и третий путь! — вдруг сообразила Люс. — Вы же дали слово вернуться в Шервудский лес! Почему бы и не остаться там, в лесу?
   — Да знаете ли вы, леди, на какую надобность они решили меня употребить? — возмущенно воскликнул юный лорд. — Это же невероятно! Они признали, что я сочиняю стихи, и заставили меня придумать им балладу о том, как они ограбили епископа!
   — Вы ее придумали? — еле сдерживая смех, спросила Люс.
   — Подсунут острие ножа к горлу — поневоле начнешь думать… Привели человека, на голову выше этого их наглого предводителя, Тома Тернера, и огромного, как замковый донжон! Орут — сочини про него хоть две строчки, а мы их споем! И не отняли ножа, пока не сочинил.
   И что же получилось? — предчувствуя ответ, поинтересовалась Люс.
   — А неплохо получилось! — в голосе поэта промелькнуло невинное хвастовство. — «Там был кузнец, Малютка Джон, верзила из верзил! Троих здоровых молодцов он на себе возил!»
   — Все правильно, — подтвердила люс, читавшая в ходе подготовки к десанту здоровенный том баллад о Робин Гуде. — Это совершенно бессмертный куплет. Поверь, что его и через тысячу лет будут помнить.