Страница:
— Как это мне деваться некуда?
Стрелок сел поудобнее и поднес обе огромные ладони к богатырской груди, как бы приподнимая свой несуществующий бюст. Сделав этот странный жест, он посмотрел на Люс очень даже выразительно. Она помотала головой, уже решительно ничего не понимая.
— Кто же тебя такую замуж возьмет? — и стрелок потряс ладонями с лежащим на них воображаемым бюстом.
— Сватались! — возразила Люс. — И неоднократно!
Это было чистой правдой — сватались многие, а трое даже стали мужьями, но знать об этом стрелку было как-то необязательно.
— А раз сватались, то и нужно было свое счастье хватать! — заявил стрелок. — Что же ты зевала? А как время упустила — и к «зеленым плащам» прибиться рада? Голубка ты моя, ничего у тебя здесь не получится. Сама же понимаешь — какую девку нужно вольному стрелку? Чтобы — кровь с молоком! Чтобы груди — вот такие!
И он растопырил обе пятерни до крайнего предела.
Потерявшая всякое соображение Люс повторила его жест. Дурацкая ситуация никак не укладывалась у нее в голове.
— И бока чтобы, и задница! — мечтательно перечислял стрелок. — А ты? Ну подумай хорошенько! Паж — как есть паж. И задница у тебя с твой же кулачишко. Кому она такая нужна? Я понимаю, нравимся мы тебе…
— Впервые слышу, что леди знатного рода должна иметь во-от такую задницу! — сварливо отвечала Люс, разводя руки на всю возможную ширину.
— Запахни рубашку-то, — посоветовал стрелок. — Поостудишься! Ну, коли ты — леди, так и ищи себе лорда. Могу одного предложить — вон, у костра валяется. А мы, лесные стрелки, ребята простые. Нам подавай женщину в теле. Ты только не обижайся, девочка, так уж мы устроены. Все у нас — от души! Деремся — так от лордов пух и перья летят, едим — так оленя или там кабанчика за вечер уминаем, любим — так самых грудастых девок! Потому и сыновья у нас — крепкие, как бычки! А тощие — они дохлятину рожают… Ищи уж себе чего другого… или входи в тело! Тогда — примем и обласкаем!
— Благодарствую, добрый сэр, — ядовито сказала Люс. — Как только — так сразу! На днях или раньше!
— Чего торопиться-то? — простодушно спросил стрелок. — Девчонка ты еще молодая, все себе наживешь, и тут, и тут…
Он показал руками на своем богатырском стане, где и чего недоставало прославленной Люс-а-Гард.
Люс от ярости засопела.
— Да ты что? — забеспокоился он. — Ну, не обижайся, мы тут, в Шервудском лесу, как подумаем, так и брякнем! Хочешь? Бери!
Стрелок достал из-за пазухи золотую головку победной стрелы.
— Бери! — повторил он. — И не поминай лихом! Я себе еще раздобуду!
Люс сидела напротив него, словно каменная. Слышалось только ее сопение.
— Как знаешь… — пробормотал стрелок и положил головку рядом с собой на плащ. — Надумаешь — бери. А теперь давай спать. Мы до рассвета сняться с места должны…
Сам он заснул мгновенно.
Люс вскочила на ноги.
Одна мысль была у нее во взъерошенной голове — домой, домой!
Такого поражения в ее жизни еще не было.
Но, чтобы вернуться в хронокамеру института, нужно было по крайней мере отойти поглубже в лес, подальше от стоянки стрелков, и вызвать капсулу.
Уже шаря пальцами по браслету, Люс вдруг почувствовала на себе взгляд. И ощутила она его, как ни странно, грудью.
Щуплый отпрыск рода Блокхедов, которого судьба никак не могла решить куда девать — то ли в богатые наследники, то ли в могахи, — так вот, этот отпрыск, так некстати выкраденный стрелками, сидел, разинув рот, и смотрел в вырез распахнутой рубахи Люс. А в свете последних угольков костра зрелище, очевидно, было соблазнительное.
Юный лорд наверняка слышал, какую отповедь устроил Люс вожак ватаги.
Сперва она решила, что и этот заморыш вот-вот примется комментировать ее бестелесность. И почти раскрыла рот, чтобы хоть ему высказать все, что она думает о растреклятом двенадцатом веке.
Слова уже были сбиты в три крутые и свирепые фразы. Люс с вызовом посмотрела в глаза гнусному мальчишке — и во второй раз за ночь онемела.
Щуплый лорд, оказывается, смотрел на нее с таким восхищением, какого она за всю свою жизнь ни в ком не встречала, хотя и была знаменитой Люс-а-Гард.
Но ей было не до мальчишек.
Запахивая на груди рубашку, Люс медленно отступила в заросли и набрала на браслете код возвращения.
В ушах загудело, голова закружилась, вокруг внезапно выросли прозрачные стены, налились металлической чернотой, а перед самым носом сперва нарисовалась, а потом и распахнулась дверь.
Диана, Маргарет и Асият выстроились перед этой дверью, как на параде, и тянули к Люс руки совершенно одинаковым жестом. В глазах же у них трепетал один вопрос:
— НУ???
Люс хмуро махнула рукой и вышла из хронокамеры. Дверь за ней сама захлопнулась.
Заговорщицы переглянулись — что-то было не так.
— Идиотский век! — воскликнула Люс. — Одни идиоты! Понимаете? И-ди-о-ты!!!
Тут на мониторе высветился график, на панели заиграли огоньки. Маргарет, Диана и Асият, как стояли в строю, так и повернули дружно головы от разъяренной Люс к двери хронокамеры. Три пары рук, опустившихся было от недоумения, опять протянулись к этой самой двери — встречать Зульфию.
— Вау-ау-ау-у-у!!! — взвыла сирена, негромко, но так выразительно, что волосы становились дыбом.
— Она в опасности! — без голоса, одними губами сообщила перепуганная Маргарет. — Это… кто-нибудь… Аварийный режим!…
— Солнышко Зульфия! — воскликнула Асият, воздела руки над головой и запричитала на никому не известном языке.
Одна неукротимая Диана поняла, что имела в виду обеспамятевшая Маргарет. Она бросилась к панели и стала работать тумблерами. В эту секунду ей было не до Люс.
Дверь хронокамеры распахнулась. Оттуда хлынул поток мутной воды вместе с мелкими рыбешками. Диана отскочила, Асият умолкла на полуслове, а Маргарет подпрыгнула на месте, как будто надеялись приземлиться не в огромной луже, а по крайней мере на потолке.
Из хронокамеры вышла насквозь мокрая Зульфия. Была она без своего нарядного кафтанчика и даже без фальшивых драгоценностей, к тому же босиком.
— Тьфу! — первым делом она выплюнула комок тины. — Ну, я уж думала, не выплыву… Думаете, легко набирать код чуть ли не на речном дне?
— На дне? — воскликнула Диана. Имелось в виду — ты что же, голубушка, совсем плавать разучилась?
— Меня под челн затащило, — объяснила Зульфия, отжимая длинные косы.
— А вода там, между прочим, ледяная.
Шлепая хвостом своего длинного шелкового плаща по огромной луже, Асият заметалась, обнаружила в углу служебный диванчик, стянула с него пушистую накидку и закутала мокрую внучку. Диана в это же время пыталась расстегнуть ей пояс, чтобы снять мокрые шальвары.
Ни на Люс, ни на Маргарет они уже не обращали внимания. По мокрому лицу Зульфии сразу было видно — А-Гард Семнадцатая вернулась с победой!
— Ну и кто же? — нетерпеливо спрашивали Асият и Диана. — Он сам? Сам?
— Разумеется, сам! — гордо сказала Зульфия. — Так и запишите в отчете
— Степан Разин!
4. СЕРЕБРЯНАЯ СВИРЕЛЬ
Стрелок сел поудобнее и поднес обе огромные ладони к богатырской груди, как бы приподнимая свой несуществующий бюст. Сделав этот странный жест, он посмотрел на Люс очень даже выразительно. Она помотала головой, уже решительно ничего не понимая.
— Кто же тебя такую замуж возьмет? — и стрелок потряс ладонями с лежащим на них воображаемым бюстом.
— Сватались! — возразила Люс. — И неоднократно!
Это было чистой правдой — сватались многие, а трое даже стали мужьями, но знать об этом стрелку было как-то необязательно.
— А раз сватались, то и нужно было свое счастье хватать! — заявил стрелок. — Что же ты зевала? А как время упустила — и к «зеленым плащам» прибиться рада? Голубка ты моя, ничего у тебя здесь не получится. Сама же понимаешь — какую девку нужно вольному стрелку? Чтобы — кровь с молоком! Чтобы груди — вот такие!
И он растопырил обе пятерни до крайнего предела.
Потерявшая всякое соображение Люс повторила его жест. Дурацкая ситуация никак не укладывалась у нее в голове.
— И бока чтобы, и задница! — мечтательно перечислял стрелок. — А ты? Ну подумай хорошенько! Паж — как есть паж. И задница у тебя с твой же кулачишко. Кому она такая нужна? Я понимаю, нравимся мы тебе…
— Впервые слышу, что леди знатного рода должна иметь во-от такую задницу! — сварливо отвечала Люс, разводя руки на всю возможную ширину.
— Запахни рубашку-то, — посоветовал стрелок. — Поостудишься! Ну, коли ты — леди, так и ищи себе лорда. Могу одного предложить — вон, у костра валяется. А мы, лесные стрелки, ребята простые. Нам подавай женщину в теле. Ты только не обижайся, девочка, так уж мы устроены. Все у нас — от души! Деремся — так от лордов пух и перья летят, едим — так оленя или там кабанчика за вечер уминаем, любим — так самых грудастых девок! Потому и сыновья у нас — крепкие, как бычки! А тощие — они дохлятину рожают… Ищи уж себе чего другого… или входи в тело! Тогда — примем и обласкаем!
— Благодарствую, добрый сэр, — ядовито сказала Люс. — Как только — так сразу! На днях или раньше!
— Чего торопиться-то? — простодушно спросил стрелок. — Девчонка ты еще молодая, все себе наживешь, и тут, и тут…
Он показал руками на своем богатырском стане, где и чего недоставало прославленной Люс-а-Гард.
Люс от ярости засопела.
— Да ты что? — забеспокоился он. — Ну, не обижайся, мы тут, в Шервудском лесу, как подумаем, так и брякнем! Хочешь? Бери!
Стрелок достал из-за пазухи золотую головку победной стрелы.
— Бери! — повторил он. — И не поминай лихом! Я себе еще раздобуду!
Люс сидела напротив него, словно каменная. Слышалось только ее сопение.
— Как знаешь… — пробормотал стрелок и положил головку рядом с собой на плащ. — Надумаешь — бери. А теперь давай спать. Мы до рассвета сняться с места должны…
Сам он заснул мгновенно.
Люс вскочила на ноги.
Одна мысль была у нее во взъерошенной голове — домой, домой!
Такого поражения в ее жизни еще не было.
Но, чтобы вернуться в хронокамеру института, нужно было по крайней мере отойти поглубже в лес, подальше от стоянки стрелков, и вызвать капсулу.
Уже шаря пальцами по браслету, Люс вдруг почувствовала на себе взгляд. И ощутила она его, как ни странно, грудью.
Щуплый отпрыск рода Блокхедов, которого судьба никак не могла решить куда девать — то ли в богатые наследники, то ли в могахи, — так вот, этот отпрыск, так некстати выкраденный стрелками, сидел, разинув рот, и смотрел в вырез распахнутой рубахи Люс. А в свете последних угольков костра зрелище, очевидно, было соблазнительное.
Юный лорд наверняка слышал, какую отповедь устроил Люс вожак ватаги.
Сперва она решила, что и этот заморыш вот-вот примется комментировать ее бестелесность. И почти раскрыла рот, чтобы хоть ему высказать все, что она думает о растреклятом двенадцатом веке.
Слова уже были сбиты в три крутые и свирепые фразы. Люс с вызовом посмотрела в глаза гнусному мальчишке — и во второй раз за ночь онемела.
Щуплый лорд, оказывается, смотрел на нее с таким восхищением, какого она за всю свою жизнь ни в ком не встречала, хотя и была знаменитой Люс-а-Гард.
Но ей было не до мальчишек.
Запахивая на груди рубашку, Люс медленно отступила в заросли и набрала на браслете код возвращения.
В ушах загудело, голова закружилась, вокруг внезапно выросли прозрачные стены, налились металлической чернотой, а перед самым носом сперва нарисовалась, а потом и распахнулась дверь.
Диана, Маргарет и Асият выстроились перед этой дверью, как на параде, и тянули к Люс руки совершенно одинаковым жестом. В глазах же у них трепетал один вопрос:
— НУ???
Люс хмуро махнула рукой и вышла из хронокамеры. Дверь за ней сама захлопнулась.
Заговорщицы переглянулись — что-то было не так.
— Идиотский век! — воскликнула Люс. — Одни идиоты! Понимаете? И-ди-о-ты!!!
Тут на мониторе высветился график, на панели заиграли огоньки. Маргарет, Диана и Асият, как стояли в строю, так и повернули дружно головы от разъяренной Люс к двери хронокамеры. Три пары рук, опустившихся было от недоумения, опять протянулись к этой самой двери — встречать Зульфию.
— Вау-ау-ау-у-у!!! — взвыла сирена, негромко, но так выразительно, что волосы становились дыбом.
— Она в опасности! — без голоса, одними губами сообщила перепуганная Маргарет. — Это… кто-нибудь… Аварийный режим!…
— Солнышко Зульфия! — воскликнула Асият, воздела руки над головой и запричитала на никому не известном языке.
Одна неукротимая Диана поняла, что имела в виду обеспамятевшая Маргарет. Она бросилась к панели и стала работать тумблерами. В эту секунду ей было не до Люс.
Дверь хронокамеры распахнулась. Оттуда хлынул поток мутной воды вместе с мелкими рыбешками. Диана отскочила, Асият умолкла на полуслове, а Маргарет подпрыгнула на месте, как будто надеялись приземлиться не в огромной луже, а по крайней мере на потолке.
Из хронокамеры вышла насквозь мокрая Зульфия. Была она без своего нарядного кафтанчика и даже без фальшивых драгоценностей, к тому же босиком.
— Тьфу! — первым делом она выплюнула комок тины. — Ну, я уж думала, не выплыву… Думаете, легко набирать код чуть ли не на речном дне?
— На дне? — воскликнула Диана. Имелось в виду — ты что же, голубушка, совсем плавать разучилась?
— Меня под челн затащило, — объяснила Зульфия, отжимая длинные косы.
— А вода там, между прочим, ледяная.
Шлепая хвостом своего длинного шелкового плаща по огромной луже, Асият заметалась, обнаружила в углу служебный диванчик, стянула с него пушистую накидку и закутала мокрую внучку. Диана в это же время пыталась расстегнуть ей пояс, чтобы снять мокрые шальвары.
Ни на Люс, ни на Маргарет они уже не обращали внимания. По мокрому лицу Зульфии сразу было видно — А-Гард Семнадцатая вернулась с победой!
— Ну и кто же? — нетерпеливо спрашивали Асият и Диана. — Он сам? Сам?
— Разумеется, сам! — гордо сказала Зульфия. — Так и запишите в отчете
— Степан Разин!
4. СЕРЕБРЯНАЯ СВИРЕЛЬ
Люс и Зульфия сидели в саду на лавочке.
Только что они узнали результаты анализа. Зульфия ждала сына.
Отправляясь в двенадцатый век, Люс вовсе не жаждала материнства. Более того — вся ее надежда была на то, что экспериментального ребенка будет нянчить команда врачей и медсестер. И поэтому сейчас Люс вовсе не завидовала материнскому счастью подруги. Просто ей было обидно, что ее обскакали.
Люс впервые в жизни не оправдала ожиданий и потерпела поражение.
После чего, спасая свое самолюбие, она сделала основательную глупость. На очередном заседании тринадцати заговорщиц она объявила двенадцатый век и Шервудский лес совершенно бесперспективными маршрутами. Она даже предложила забрать оттуда хрономаяк и установить в более цивилизованном месте и времени. Тем более, что хрономаяков — мало, и размещать их нужно осмотрительно. Маргарет обещала подумать об этом предложении.
А теперь Люс, опомнившись, ломала голову — как оставить хрономаяк в Шервудском лесу.
Конечно, ей было чем заняться и в своем времени. Оставались нехоженые маршруты, необъезженные лошади, непобежденные фехтовальщицы и тому подобные развлечения. Дюжина-другая побед реабилитировала бы ее в собственном мнении.
Но Люс, когда первая злость прошла, обнаружила, что никак не может забыть Томаса, Робина, или как там звали на самом деле этого любителя грудастых девок.
Об этом она и говорила на лавочке Зульфии, а та ругала ее за яростный доклад на заседании заговорщиц.
— Даже если ты скажешь, что забыла в Шервудском лесу электронные часы, все равно тебя туда за ними никто не пустит! — возмущалась, причем не в первый раз, Зульфия. — Если бы ты только слышала, что ты им наговорила! Что от таких идиотов нормальных детей не родишь, а только аналогичных идиотов!…
Люс молчала.
— Ну, допустим, эту ерунду никто всерьез не принял. Но зачем было говорить правду? — в сотый, пожалуй, раз спрашивала мудрая внучка своей бабушки, Зульфия-А-Гард. — Неужели нечего было соврать? Кто бы побежал тебя проверять? А теперь… Теперь все знают, что мы на них не производим впечатления.
— Я все бы отдала, чтобы еще раз туда слетать, — призналась Люс.
— Скажи это своей бабушке! — посоветовала ехидная Зульфия. — Если у нее найдется время тебя выслушать. Они там разработали четыре подходящих маршрута. Один, кстати, в Элладу. Там именно спортивных женщин ценили. А машину-то мы можем использовать только полчаса в сутки!
— Надо что-то придумать. И я придумаю, — твердо сказала Люс. — Я доберусь до него! И я проучу его! Из шкуры вон вылезу, а проучу! Он еще на коленях будет передо мной ползать! Понимаешь, я от его наглости растерялась… Просто растерялась! А теперь я пришла в себя! И я готова!
— Ты-то готова, а хронокамера? — резонно спросила Зульфия. — Ну, кому была нужна твоя правда! Неужели трудно было придумать какую-нибудь дуэль? Или чуму? Впрочем… А почему бы не сказать им правду? Может, бабули растрогаются?
— Во-первых, никогда и ни за что! — возразила Люс, поняв, что речь идет о ее неожиданно пылком отношении к шервудскому стрелку. — Во-вторых, мою, пожалуй, растрогаешь!
— Можно мою… — неуверенно предложила Зульфия. И обе хором вздохнули.
Неугомонные бабушки смотрели на всю эту затею крайне практично. Если какой-то век не мог дать им здоровых младенцев — то и незачем было тратить на маршрут время и деньги.
— Нет, ни вранье и ни правда нам тут не помогут, — поразмыслив, сказала Люс. — А нужно что-то третье. Только вот что?
На этой самой лавочке они обсуждали вчера, как выкрасть ключ от лаборатории, а договорились до какой-то совершеннейшей уголовщины. И тем не менее обе были уверены, что возможность добраться до Шервудского леса есть.
— Погоди, — прошептала вдруг Зульфия, — погоди… Ну точно! Если гора не идет к Магомету, то что?
— То Магомет идет к горе! Но при чем тут пророк Магомет? — кисло осведомилась специалистка по истории религии.
— При том, что нам нужен парадоксальный подход к делу. Нам нужно, чтобы Магомет и гора поменялись ролями.
— Красиво, но непонятно. Кто тут Магомет и кто гора? — еще не понимая азарта Зульфии, спросила Люс.
— Сейчас поймешь. Но дай слово, что не будешь вмешиваться. Всю подготовку проведу я.
— И что же это будет за подготовка?
— Обыкновенный доклад.
Люс уставилась на подругу с огромным недоверием.
— Просто доклад! — торжествующе повторила Зульфия. — На очередном тайном сборище наших старых ведьм я встану и с цифрами в руках докажу выгоду Шервудского маршрута. Все-таки это дешевле, чем Эллада или Карфаген. И «зеленые плащи» должны быть использованы — не пропадать же зря хрономаяку! Ведь забирать оттуда маяк — тоже дороговатое удовольствие.
— И тебе ответят, что наши хронодесантницы там никому не нужны. Уж если даже я…
— А знаешь, что я отвечу на это?
— Ну?
— Что если Магомету нужна гора, она к нему явится!
Следующие пять дней Люс и Зульфия не отходили от видео. Они перешерстили все институты красоты в поисках молодых симпатичных женщин, страдающих ожирением и жаждущих излечиться. Сперва обе были уверены, что двери институтов осаждают стада толстух, так что им останется только выбрать парочку подходящих. Потом приуныли…
У тех нескольких кандидатур, которые удалось выловить, речь шла о пяти-шести килограммах. Они были далеки от шервудских идеалов.
А требовалась настоящая рыхлая толстуха, совершенно беспомощная по части побоищ, которая могла бы соблазнить стрелка, но нуждалась в усиленной охране.
— Перевелись-таки ядреные бабищи! — пожаловалась Люс, протирая измученные трехдневным видео глаза. — Твой план летит в тартарары. Я не смогу отправиться туда сопровождающим лицом, потому что мне некого сопровождать.
— Погоди, — ответила Зульфия. — Еще не все потеряно. Мы не прочесали специализированные клиники для совсем безнадежных.
— Благодарю покорно! — возмутилась Люс. — Это все-таки должна быть привлекательная женщина — хотя я не понимаю, что может быть привлекательного в восьмипудовой бабище! А ты — клиника для безнадежных…
— А вот тут ты неправа, — перебила ее Зульфия. — Бывают случаи генетического, что ли, отклонения от нормы. Вот тут институт красоты бессилен.
— Допустим, раньше такое бывало, — наполовину согласилась Люс.
— Если бы наша генная инженерия хоть чего-то стоила, бабули не затеяли бы всю возню с хронодесантом, — возразила Зульфия. — Итак, есть у меня один адрес и одно подозрение…
— Что за адрес и что за подозрение? — оживилась Люс, поскольку запахло приключением.
— Адрес одной клиники. Если ты помнишь, сведения о клиниках мы брали в «Супернете». Там есть база данных для простых смертных, для абонированных клиентов и для серьезных инстанций.
— Ты хочешь сказать, что мы всего-навсего абонированные клиенты? — ушам своим не поверила Люс.
— Да нет же! Но мы прошерстили все, что выкинул на монитор «Супернет», а толку было чуть.
— Вообще его не было.
— И я подумала — не может быть, чтобы наше общество обходилось без такой клиники для безнадежных! Понимаешь, пока есть генетические отклонения, будут существовать и клиники, где их пытаются ликвидировать.
— Логично. И где ты нашла эту засекреченную клинику?
— В телефонной книге.
— Где???
Люс в детстве видела настоящую телефонную книгу. Поднимать ее приходилось двумя руками.
Оказалось — пока Люс готовила доклад с цифрами о пользе Шервудского маршрута и обрабатывала бабок, Зульфия съездила в центральную библиотеку и взяла там книги пятнадцатилетней давности. Ей сделали копии тех страниц, где речь шла о солидных медицинских институтах и исследовательских центрах, после чего она сличила адреса с теми, которые выкидывал на экран «Супернет». И обнаружила, что одно крупное заведение, судя по количеству номеров, раскинувшееся на много гектаров, словно корова языком слизнула. Пятнадцать лет назад был целый медицинский городок с новейшим оборудованием, а сейчас — ни малейшего упоминания…
Очевидно, эту клинику перевели на какие-то секретные исследования, решила Зульфия, но не может же быть, чтобы она не имела еще и собственных, чисто коммерческих пациентов.
— А как мы туда попадем? — задумалась Люс. — Можно, конечно, попросить бабуль. А захотят ли они ссориться с тем милым ведомством, которое платит пока за аренду хронокамеры? Еще можно изобразить богатых пациенток, но нас не пустят дальше приемной. Или попадем на консультацию к светилу, а оно нас выставит за ворота… Еще у нас есть Илона Драйзер, она всюду нос сует. Можно обвешаться техникой и запастись у нее газетными удостоверениями…
— Ага, — согласилась Зульфия. — Но лучше — просто через забор.
Так и сделали. Причем из соображений безопасности выбрали самый отдаленный и скрытый кустарником кусочек забора. Правда, и он был под сигнализацией, но уж с ней Люс и Зульфия знали, как бороться.
Обе А— Гард, одетые по-походному, в коротких курточках и кожаных штанах, заправленных в сапожки, на всякий случай при легком вооружении (метательные звездочки у Зульфии, трубка с индейскими стрелками у Люс), пробирались тенистой аллеей ухоженного парка, готовые к любым столкновениям.
— Тут точно раньше была графская усадьба, — утверждала Люс. — Во-первых, вдоль ограды — явные дорожки для верховых прогулок. Во-вторых, пруд. Это же не озеро, а именно искусственный пруд с искусственным островом! А беседка на острове? Чистейший восемнадцатый век!
Зульфия же озиралась в поисках хоть одного пациента. Потому что кроме чистейшего восемнадцатого века тут не было ровно ничего. Даже вдали не сверкали на солнце зеркальными окнами современные корпуса.
На этого гипотетического пациента была вся их надежда. Поскольку пациенты — народ скучающий, а появление двух разведчиц (Люс — в темно-зеленой коже, Зульфия — в коричневой с художественными разводами, Люс — в выпущенном поверх кожи золотистом кружевном воротнике, Зульфия — в пышном розоватом жабо, торчащем из расстегнутой куртки) было бы для них неплохим развлечением.
Но пуст был парк, ни единого голоса не слышалось ни справа и ни слева, ни сзади и ни спереди.
— Не может быть! — хмуро сказала Люс. И Зульфия правильно ее поняла — не может быть, чтобы мы с такими трудами раскопали эту подозрительную клинику только для того, чтобы прогуляться по парку!
— Может быть, у них тут тихий час? — в огромном недоумении спросила Зульфия. — Или «Супернет» все-таки был прав, и это давно не клиника?
— И наша генная инженерия шлепает вперед семимильными шагами? — продолжала в том же духе Люс. — Нет, если на земле есть хоть одна толстуха, то она именно здесь!
— Мы еще не добрались до Австралии, — напомнила Зульфия. Но Люс уже вплывала в тихую, но стойкую ярость.
— Я останусь здесь, и буду здесь торчать, пока не разберусь, чем занимается это идиотское заведение! — негромко, но грозно начала она. — И я разгромлю их всех, и поставлю вверх дном, и я найду то, что мне нужно! Ясно?
— Ясно, — согласилась Зульфия, хотя на самом деле Люс задала вопрос риторический, и обращался он к незримому руководству загадочной клиники.
Люс подозрительно посмотрела на подругу. Ни малейшего сомнения в ее отваге не было на красивом личике А-Гард Семнадцатой. Зульфия глядела на Люс скорее с ожиданием — что предпримет отчаянная фехтовальщица?
— А начнем мы вот отсюда! — провозгласила Люс и широкими шагами направилась к мостику, ведущему на рукотворный остров.
Зульфия двинулась следом, совершенно не понимая, что можно начать на этом крошечном островке. Скорее всего, Люс и сама этого не знала. Просто ее ярость требовала активного движения вперед. Прямо по курсу был островок — вот она туда и устремилась.
В другое время выгнутый, как кошачья спинка, мост с четырьмя искусного литья фонарями непременно очаровал бы Люс. Она бы задумалась на секунду и вспомнила, на каких картинах серебряного века видела этакие кружевные мостики. И то, что тропинка не вела ко входу в беседку прямо, а сперва огибала весь мостик, серпантином поднимаясь вверх, Люс тоже бы оправдала — вдоль тропинки росли диковинные кусты и деревья с табличками на латыни.
Но сейчас ее зачем-то несло в беседку, и практичная Зульфия безропотно за ней следовала, соображая, что уж оттуда-то можно как следует разглядеть окрестности. Белая беседка возвышалась над островком, который и сам представлял собой крутой холмик. Кроме того, Зульфия надеялась найти там скамейку и разложить сухой паек — плитку шоколада с орехами, банку с капсулами энергейзера, флягу с апельсиновым соком и две японские коробочки — с солоноватым творогом и с креветочным салатом. Асият строго-настрого велела ей соблюдать режим.
Но уже на самом подступе к беседке подруги поняли, что скамейка занята. Хуже того — из беседки доносились всхлипы.
— Пошли отсюда, — и Люс стремительно развернулась. — Мне еще только чужой истерики не хватало! У меня, того гляди, собственная сейчас начнется!
— Там же пациент! — воскликнула Зульфия, схватив ее за рукав.
— Ну и что?
— Источник информации!
— Источник истерики… — проворчала Люс. — А ведь какая хорошая была беседочка, если издали…
Обе остановились в размышлении. Источник информации был, как локоть из пословицы — близко, а не укусишь. Какую, к лешему, информацию может выдать рыдающая в три ручья женщина?
Зульфия решилась первой.
— Может, это не так уж и страшно? — спросила она сама себя, имея в виду истерику в беседке.
Люс пожала плечами.
— Рискнем, — решила она. — Авось не промокнем.
Зульфия шагнула в беседку первой, загородив собой узкий вход, вдруг окаменела на несколько секунд, попятилась, обернулась, и Люс даже перепугалась — таким лицо подруги она еще не видывала!
— Нет, ты посмотри! Это же невероятно! Ты только посмотри!… — потрясенно и восторженно зашептала Зульфия. — Ты смотри, а я больше не буду! Мне сейчас на такое смотреть вредно!
Люс отодвинула Зульфию и сама заглянула в беседку.
Недаром эту женщину звали Люс-а-Гард! Она могла спокойно заглянуть и в жерло бурлящего вулкана. Но вулкан, который бы заставил Люс онеметь, еще не родился. А то, что она увидела в беседке на лавочке, — заставило.
Лавочка, тянувшаяся вдоль стены беседки, была предназначена для троих или даже четверых сидельцев такой комплекции, как Люс и Зульфия. Но присесть рядом с рыдающей женщиной, чтобы обнять ее за плечи и успокоить, они бы не смогли. Столь роскошны были формы этой безутешной женщины.
Зульфия опомнилась первой.
— То, что надо! — шепнула она прямо в ухо Люс, для надежности двинув подругу локтем в бок.
Локоть был острый — Люс опомнилась.
— Ага… — прошептала она, не веря своему счастью.
Ведь толстуха могла оказаться старой, некрасивой, лысой, в конце концов! А женщина, рыдавшая на лавочке, была, если приглядеться, даже недурна собой. Конечно, прическа ее напоминала воронье гнездо, но если вынуть из волос заколки и как следует их расчесать, то и обнаружилась бы шевелюра немногим короче, чем у Зульфии, густая и светло-русая. Женщина была в блекло-голубом, совершенно бесформенном балахоне, который должен был скрывать пышность форм. Конечно, скрыть такое не мог бы ни один балахон в мире, зато цвет подчеркивал свежесть и белизну безупречной кожи.
Видимо, и глаза были красивы, хотя сейчас, заплаканные и покрасневшие, они выглядели совсем прискорбно.
На вид толстухе было малость за двадцать пять.
— По-моему, такое ожирение никакие гормоны не возьмут, тут хирург нужен, — шепнула Люс Зульфии. — Я бы на ее месте уже давно что-нибудь с собой сделала.
— Раз она здесь — значит, пытается, — разумно отвечала Зульфия. И первая шагнула в беседку.
— У вас горе? — ласково обратилась она к увесистой незнакомке. — Успокойтесь, сейчас мы вам поможем… сейчас мы вам поможем…
Внучка мудрой Асият владела такими интонациями, которые могли заморочить и самого гипнозоустойчивого человека. Правда, бабка слова «гипноз» не любила и называла свои штучки скромно — «суггестия». Она и Люс пыталась обучить, но той лучше давался бесконтактный массаж, на нем она и остановилась.
— …вы только успокойтесь, поднимите голову, сейчас мы разберемся, что у вас случилось, и обязательно вам поможем… — продолжала ворковать Зульфия.
— Мне поможет только смерть! — рыдая, ответила незнакомка.
Люс и Зульфия переглянулись. Начало было многообещающее.
— На тот свет ты всегда успеешь! — вмешалась Люс. — Никуда он от тебя не денется! Давай, вытирай сопли и рассказывай! А мы будем слушать!
Такой суровый приказ оказался сильнее суггестивного воркования. Он заставил женщину шумно высморкаться и поднять глаза. А увидев двух стройных хронодесантниц в одинаковых по покрою костюмах из тончайшей кожи, больше похожей на атлас, темно-зеленом и коричневом, увидев их неожиданные кружева, золотистые и розовые, увидев их тонкие строгие лица, зареванная толстушка вдруг воззрилась на них с внезапной надеждой.
— Вы из персонала? — с сомнением спросила она. Хотя в какой клинике персонал ходит, вывесив на грудь две длинные черные косы? Да и золотистый «одуванчик» Люс тоже полагалось бы упрятать под белый или голубой одноразовый колпак…
— Не имеем ни малейшего отношения к какому бы то ни было персоналу! — отчеканила Люс.
— А я боялась, что они меня тут найдут… А что они могут мне сказать?! Все уже решено! Приговор подписан! И вообще!…
— Ладно, ладно, это все уже недействительно, — быстро перебила Зульфия, справедливо опасаясь дальнейшего рева. — Это все было до нас. А для нас никаких приговоров не существует. Мы для того и пришли, чтобы избавить тебя от дурацких приговоров.
— Но сам Вульф сказал! — воскликнула толстушка. — Вы понимаете — сам Вульф!
— Ну и что? — высокомерно пожала плечами Люс. — Видали мы и почище этого Вульфа, не такой уж он авторитет.
— Пустое место, — презрительно согласилась Зульфия.
Обе они слышали эту фамилию впервые в жизни.
— Да? — и в глазах толстушки вспыхнула надежда. — А мне все говорили — раз уж Вульф не может помочь, значит, медицина бессильна!
— Смотря какая медицина, — усмехнулась Люс. — У него — своя, а у нас, видишь ли, своя. Так что расскажи-ка нам все с самого начала, а тогда мы и скажем тебе, что делать.
Только что они узнали результаты анализа. Зульфия ждала сына.
Отправляясь в двенадцатый век, Люс вовсе не жаждала материнства. Более того — вся ее надежда была на то, что экспериментального ребенка будет нянчить команда врачей и медсестер. И поэтому сейчас Люс вовсе не завидовала материнскому счастью подруги. Просто ей было обидно, что ее обскакали.
Люс впервые в жизни не оправдала ожиданий и потерпела поражение.
После чего, спасая свое самолюбие, она сделала основательную глупость. На очередном заседании тринадцати заговорщиц она объявила двенадцатый век и Шервудский лес совершенно бесперспективными маршрутами. Она даже предложила забрать оттуда хрономаяк и установить в более цивилизованном месте и времени. Тем более, что хрономаяков — мало, и размещать их нужно осмотрительно. Маргарет обещала подумать об этом предложении.
А теперь Люс, опомнившись, ломала голову — как оставить хрономаяк в Шервудском лесу.
Конечно, ей было чем заняться и в своем времени. Оставались нехоженые маршруты, необъезженные лошади, непобежденные фехтовальщицы и тому подобные развлечения. Дюжина-другая побед реабилитировала бы ее в собственном мнении.
Но Люс, когда первая злость прошла, обнаружила, что никак не может забыть Томаса, Робина, или как там звали на самом деле этого любителя грудастых девок.
Об этом она и говорила на лавочке Зульфии, а та ругала ее за яростный доклад на заседании заговорщиц.
— Даже если ты скажешь, что забыла в Шервудском лесу электронные часы, все равно тебя туда за ними никто не пустит! — возмущалась, причем не в первый раз, Зульфия. — Если бы ты только слышала, что ты им наговорила! Что от таких идиотов нормальных детей не родишь, а только аналогичных идиотов!…
Люс молчала.
— Ну, допустим, эту ерунду никто всерьез не принял. Но зачем было говорить правду? — в сотый, пожалуй, раз спрашивала мудрая внучка своей бабушки, Зульфия-А-Гард. — Неужели нечего было соврать? Кто бы побежал тебя проверять? А теперь… Теперь все знают, что мы на них не производим впечатления.
— Я все бы отдала, чтобы еще раз туда слетать, — призналась Люс.
— Скажи это своей бабушке! — посоветовала ехидная Зульфия. — Если у нее найдется время тебя выслушать. Они там разработали четыре подходящих маршрута. Один, кстати, в Элладу. Там именно спортивных женщин ценили. А машину-то мы можем использовать только полчаса в сутки!
— Надо что-то придумать. И я придумаю, — твердо сказала Люс. — Я доберусь до него! И я проучу его! Из шкуры вон вылезу, а проучу! Он еще на коленях будет передо мной ползать! Понимаешь, я от его наглости растерялась… Просто растерялась! А теперь я пришла в себя! И я готова!
— Ты-то готова, а хронокамера? — резонно спросила Зульфия. — Ну, кому была нужна твоя правда! Неужели трудно было придумать какую-нибудь дуэль? Или чуму? Впрочем… А почему бы не сказать им правду? Может, бабули растрогаются?
— Во-первых, никогда и ни за что! — возразила Люс, поняв, что речь идет о ее неожиданно пылком отношении к шервудскому стрелку. — Во-вторых, мою, пожалуй, растрогаешь!
— Можно мою… — неуверенно предложила Зульфия. И обе хором вздохнули.
Неугомонные бабушки смотрели на всю эту затею крайне практично. Если какой-то век не мог дать им здоровых младенцев — то и незачем было тратить на маршрут время и деньги.
— Нет, ни вранье и ни правда нам тут не помогут, — поразмыслив, сказала Люс. — А нужно что-то третье. Только вот что?
На этой самой лавочке они обсуждали вчера, как выкрасть ключ от лаборатории, а договорились до какой-то совершеннейшей уголовщины. И тем не менее обе были уверены, что возможность добраться до Шервудского леса есть.
— Погоди, — прошептала вдруг Зульфия, — погоди… Ну точно! Если гора не идет к Магомету, то что?
— То Магомет идет к горе! Но при чем тут пророк Магомет? — кисло осведомилась специалистка по истории религии.
— При том, что нам нужен парадоксальный подход к делу. Нам нужно, чтобы Магомет и гора поменялись ролями.
— Красиво, но непонятно. Кто тут Магомет и кто гора? — еще не понимая азарта Зульфии, спросила Люс.
— Сейчас поймешь. Но дай слово, что не будешь вмешиваться. Всю подготовку проведу я.
— И что же это будет за подготовка?
— Обыкновенный доклад.
Люс уставилась на подругу с огромным недоверием.
— Просто доклад! — торжествующе повторила Зульфия. — На очередном тайном сборище наших старых ведьм я встану и с цифрами в руках докажу выгоду Шервудского маршрута. Все-таки это дешевле, чем Эллада или Карфаген. И «зеленые плащи» должны быть использованы — не пропадать же зря хрономаяку! Ведь забирать оттуда маяк — тоже дороговатое удовольствие.
— И тебе ответят, что наши хронодесантницы там никому не нужны. Уж если даже я…
— А знаешь, что я отвечу на это?
— Ну?
— Что если Магомету нужна гора, она к нему явится!
Следующие пять дней Люс и Зульфия не отходили от видео. Они перешерстили все институты красоты в поисках молодых симпатичных женщин, страдающих ожирением и жаждущих излечиться. Сперва обе были уверены, что двери институтов осаждают стада толстух, так что им останется только выбрать парочку подходящих. Потом приуныли…
У тех нескольких кандидатур, которые удалось выловить, речь шла о пяти-шести килограммах. Они были далеки от шервудских идеалов.
А требовалась настоящая рыхлая толстуха, совершенно беспомощная по части побоищ, которая могла бы соблазнить стрелка, но нуждалась в усиленной охране.
— Перевелись-таки ядреные бабищи! — пожаловалась Люс, протирая измученные трехдневным видео глаза. — Твой план летит в тартарары. Я не смогу отправиться туда сопровождающим лицом, потому что мне некого сопровождать.
— Погоди, — ответила Зульфия. — Еще не все потеряно. Мы не прочесали специализированные клиники для совсем безнадежных.
— Благодарю покорно! — возмутилась Люс. — Это все-таки должна быть привлекательная женщина — хотя я не понимаю, что может быть привлекательного в восьмипудовой бабище! А ты — клиника для безнадежных…
— А вот тут ты неправа, — перебила ее Зульфия. — Бывают случаи генетического, что ли, отклонения от нормы. Вот тут институт красоты бессилен.
— Допустим, раньше такое бывало, — наполовину согласилась Люс.
— Если бы наша генная инженерия хоть чего-то стоила, бабули не затеяли бы всю возню с хронодесантом, — возразила Зульфия. — Итак, есть у меня один адрес и одно подозрение…
— Что за адрес и что за подозрение? — оживилась Люс, поскольку запахло приключением.
— Адрес одной клиники. Если ты помнишь, сведения о клиниках мы брали в «Супернете». Там есть база данных для простых смертных, для абонированных клиентов и для серьезных инстанций.
— Ты хочешь сказать, что мы всего-навсего абонированные клиенты? — ушам своим не поверила Люс.
— Да нет же! Но мы прошерстили все, что выкинул на монитор «Супернет», а толку было чуть.
— Вообще его не было.
— И я подумала — не может быть, чтобы наше общество обходилось без такой клиники для безнадежных! Понимаешь, пока есть генетические отклонения, будут существовать и клиники, где их пытаются ликвидировать.
— Логично. И где ты нашла эту засекреченную клинику?
— В телефонной книге.
— Где???
Люс в детстве видела настоящую телефонную книгу. Поднимать ее приходилось двумя руками.
Оказалось — пока Люс готовила доклад с цифрами о пользе Шервудского маршрута и обрабатывала бабок, Зульфия съездила в центральную библиотеку и взяла там книги пятнадцатилетней давности. Ей сделали копии тех страниц, где речь шла о солидных медицинских институтах и исследовательских центрах, после чего она сличила адреса с теми, которые выкидывал на экран «Супернет». И обнаружила, что одно крупное заведение, судя по количеству номеров, раскинувшееся на много гектаров, словно корова языком слизнула. Пятнадцать лет назад был целый медицинский городок с новейшим оборудованием, а сейчас — ни малейшего упоминания…
Очевидно, эту клинику перевели на какие-то секретные исследования, решила Зульфия, но не может же быть, чтобы она не имела еще и собственных, чисто коммерческих пациентов.
— А как мы туда попадем? — задумалась Люс. — Можно, конечно, попросить бабуль. А захотят ли они ссориться с тем милым ведомством, которое платит пока за аренду хронокамеры? Еще можно изобразить богатых пациенток, но нас не пустят дальше приемной. Или попадем на консультацию к светилу, а оно нас выставит за ворота… Еще у нас есть Илона Драйзер, она всюду нос сует. Можно обвешаться техникой и запастись у нее газетными удостоверениями…
— Ага, — согласилась Зульфия. — Но лучше — просто через забор.
Так и сделали. Причем из соображений безопасности выбрали самый отдаленный и скрытый кустарником кусочек забора. Правда, и он был под сигнализацией, но уж с ней Люс и Зульфия знали, как бороться.
Обе А— Гард, одетые по-походному, в коротких курточках и кожаных штанах, заправленных в сапожки, на всякий случай при легком вооружении (метательные звездочки у Зульфии, трубка с индейскими стрелками у Люс), пробирались тенистой аллеей ухоженного парка, готовые к любым столкновениям.
— Тут точно раньше была графская усадьба, — утверждала Люс. — Во-первых, вдоль ограды — явные дорожки для верховых прогулок. Во-вторых, пруд. Это же не озеро, а именно искусственный пруд с искусственным островом! А беседка на острове? Чистейший восемнадцатый век!
Зульфия же озиралась в поисках хоть одного пациента. Потому что кроме чистейшего восемнадцатого века тут не было ровно ничего. Даже вдали не сверкали на солнце зеркальными окнами современные корпуса.
На этого гипотетического пациента была вся их надежда. Поскольку пациенты — народ скучающий, а появление двух разведчиц (Люс — в темно-зеленой коже, Зульфия — в коричневой с художественными разводами, Люс — в выпущенном поверх кожи золотистом кружевном воротнике, Зульфия — в пышном розоватом жабо, торчащем из расстегнутой куртки) было бы для них неплохим развлечением.
Но пуст был парк, ни единого голоса не слышалось ни справа и ни слева, ни сзади и ни спереди.
— Не может быть! — хмуро сказала Люс. И Зульфия правильно ее поняла — не может быть, чтобы мы с такими трудами раскопали эту подозрительную клинику только для того, чтобы прогуляться по парку!
— Может быть, у них тут тихий час? — в огромном недоумении спросила Зульфия. — Или «Супернет» все-таки был прав, и это давно не клиника?
— И наша генная инженерия шлепает вперед семимильными шагами? — продолжала в том же духе Люс. — Нет, если на земле есть хоть одна толстуха, то она именно здесь!
— Мы еще не добрались до Австралии, — напомнила Зульфия. Но Люс уже вплывала в тихую, но стойкую ярость.
— Я останусь здесь, и буду здесь торчать, пока не разберусь, чем занимается это идиотское заведение! — негромко, но грозно начала она. — И я разгромлю их всех, и поставлю вверх дном, и я найду то, что мне нужно! Ясно?
— Ясно, — согласилась Зульфия, хотя на самом деле Люс задала вопрос риторический, и обращался он к незримому руководству загадочной клиники.
Люс подозрительно посмотрела на подругу. Ни малейшего сомнения в ее отваге не было на красивом личике А-Гард Семнадцатой. Зульфия глядела на Люс скорее с ожиданием — что предпримет отчаянная фехтовальщица?
— А начнем мы вот отсюда! — провозгласила Люс и широкими шагами направилась к мостику, ведущему на рукотворный остров.
Зульфия двинулась следом, совершенно не понимая, что можно начать на этом крошечном островке. Скорее всего, Люс и сама этого не знала. Просто ее ярость требовала активного движения вперед. Прямо по курсу был островок — вот она туда и устремилась.
В другое время выгнутый, как кошачья спинка, мост с четырьмя искусного литья фонарями непременно очаровал бы Люс. Она бы задумалась на секунду и вспомнила, на каких картинах серебряного века видела этакие кружевные мостики. И то, что тропинка не вела ко входу в беседку прямо, а сперва огибала весь мостик, серпантином поднимаясь вверх, Люс тоже бы оправдала — вдоль тропинки росли диковинные кусты и деревья с табличками на латыни.
Но сейчас ее зачем-то несло в беседку, и практичная Зульфия безропотно за ней следовала, соображая, что уж оттуда-то можно как следует разглядеть окрестности. Белая беседка возвышалась над островком, который и сам представлял собой крутой холмик. Кроме того, Зульфия надеялась найти там скамейку и разложить сухой паек — плитку шоколада с орехами, банку с капсулами энергейзера, флягу с апельсиновым соком и две японские коробочки — с солоноватым творогом и с креветочным салатом. Асият строго-настрого велела ей соблюдать режим.
Но уже на самом подступе к беседке подруги поняли, что скамейка занята. Хуже того — из беседки доносились всхлипы.
— Пошли отсюда, — и Люс стремительно развернулась. — Мне еще только чужой истерики не хватало! У меня, того гляди, собственная сейчас начнется!
— Там же пациент! — воскликнула Зульфия, схватив ее за рукав.
— Ну и что?
— Источник информации!
— Источник истерики… — проворчала Люс. — А ведь какая хорошая была беседочка, если издали…
Обе остановились в размышлении. Источник информации был, как локоть из пословицы — близко, а не укусишь. Какую, к лешему, информацию может выдать рыдающая в три ручья женщина?
Зульфия решилась первой.
— Может, это не так уж и страшно? — спросила она сама себя, имея в виду истерику в беседке.
Люс пожала плечами.
— Рискнем, — решила она. — Авось не промокнем.
Зульфия шагнула в беседку первой, загородив собой узкий вход, вдруг окаменела на несколько секунд, попятилась, обернулась, и Люс даже перепугалась — таким лицо подруги она еще не видывала!
— Нет, ты посмотри! Это же невероятно! Ты только посмотри!… — потрясенно и восторженно зашептала Зульфия. — Ты смотри, а я больше не буду! Мне сейчас на такое смотреть вредно!
Люс отодвинула Зульфию и сама заглянула в беседку.
Недаром эту женщину звали Люс-а-Гард! Она могла спокойно заглянуть и в жерло бурлящего вулкана. Но вулкан, который бы заставил Люс онеметь, еще не родился. А то, что она увидела в беседке на лавочке, — заставило.
Лавочка, тянувшаяся вдоль стены беседки, была предназначена для троих или даже четверых сидельцев такой комплекции, как Люс и Зульфия. Но присесть рядом с рыдающей женщиной, чтобы обнять ее за плечи и успокоить, они бы не смогли. Столь роскошны были формы этой безутешной женщины.
Зульфия опомнилась первой.
— То, что надо! — шепнула она прямо в ухо Люс, для надежности двинув подругу локтем в бок.
Локоть был острый — Люс опомнилась.
— Ага… — прошептала она, не веря своему счастью.
Ведь толстуха могла оказаться старой, некрасивой, лысой, в конце концов! А женщина, рыдавшая на лавочке, была, если приглядеться, даже недурна собой. Конечно, прическа ее напоминала воронье гнездо, но если вынуть из волос заколки и как следует их расчесать, то и обнаружилась бы шевелюра немногим короче, чем у Зульфии, густая и светло-русая. Женщина была в блекло-голубом, совершенно бесформенном балахоне, который должен был скрывать пышность форм. Конечно, скрыть такое не мог бы ни один балахон в мире, зато цвет подчеркивал свежесть и белизну безупречной кожи.
Видимо, и глаза были красивы, хотя сейчас, заплаканные и покрасневшие, они выглядели совсем прискорбно.
На вид толстухе было малость за двадцать пять.
— По-моему, такое ожирение никакие гормоны не возьмут, тут хирург нужен, — шепнула Люс Зульфии. — Я бы на ее месте уже давно что-нибудь с собой сделала.
— Раз она здесь — значит, пытается, — разумно отвечала Зульфия. И первая шагнула в беседку.
— У вас горе? — ласково обратилась она к увесистой незнакомке. — Успокойтесь, сейчас мы вам поможем… сейчас мы вам поможем…
Внучка мудрой Асият владела такими интонациями, которые могли заморочить и самого гипнозоустойчивого человека. Правда, бабка слова «гипноз» не любила и называла свои штучки скромно — «суггестия». Она и Люс пыталась обучить, но той лучше давался бесконтактный массаж, на нем она и остановилась.
— …вы только успокойтесь, поднимите голову, сейчас мы разберемся, что у вас случилось, и обязательно вам поможем… — продолжала ворковать Зульфия.
— Мне поможет только смерть! — рыдая, ответила незнакомка.
Люс и Зульфия переглянулись. Начало было многообещающее.
— На тот свет ты всегда успеешь! — вмешалась Люс. — Никуда он от тебя не денется! Давай, вытирай сопли и рассказывай! А мы будем слушать!
Такой суровый приказ оказался сильнее суггестивного воркования. Он заставил женщину шумно высморкаться и поднять глаза. А увидев двух стройных хронодесантниц в одинаковых по покрою костюмах из тончайшей кожи, больше похожей на атлас, темно-зеленом и коричневом, увидев их неожиданные кружева, золотистые и розовые, увидев их тонкие строгие лица, зареванная толстушка вдруг воззрилась на них с внезапной надеждой.
— Вы из персонала? — с сомнением спросила она. Хотя в какой клинике персонал ходит, вывесив на грудь две длинные черные косы? Да и золотистый «одуванчик» Люс тоже полагалось бы упрятать под белый или голубой одноразовый колпак…
— Не имеем ни малейшего отношения к какому бы то ни было персоналу! — отчеканила Люс.
— А я боялась, что они меня тут найдут… А что они могут мне сказать?! Все уже решено! Приговор подписан! И вообще!…
— Ладно, ладно, это все уже недействительно, — быстро перебила Зульфия, справедливо опасаясь дальнейшего рева. — Это все было до нас. А для нас никаких приговоров не существует. Мы для того и пришли, чтобы избавить тебя от дурацких приговоров.
— Но сам Вульф сказал! — воскликнула толстушка. — Вы понимаете — сам Вульф!
— Ну и что? — высокомерно пожала плечами Люс. — Видали мы и почище этого Вульфа, не такой уж он авторитет.
— Пустое место, — презрительно согласилась Зульфия.
Обе они слышали эту фамилию впервые в жизни.
— Да? — и в глазах толстушки вспыхнула надежда. — А мне все говорили — раз уж Вульф не может помочь, значит, медицина бессильна!
— Смотря какая медицина, — усмехнулась Люс. — У него — своя, а у нас, видишь ли, своя. Так что расскажи-ка нам все с самого начала, а тогда мы и скажем тебе, что делать.