Страница:
ЯБЛОКО РАЗДОРА
Черное ищет Белое,
Чтобы убить в нем светлое
И превратить его в серое,
Или полосатое.
П. В. Бурич
Оставив рыдающую девушку на полу, Генри вошел в ванную комнату. Открыл кран и подставил голову под ледяную воду. Почувствовал облегчение, когда холодная вода потекла сквозь волосы к самой коже. Остудив свой пыл, он начал более трезво смотреть на вещи, и тотчас пожалел о содеянном. Простояв несколько минут под бодрящей водой, вытащил голову из-под крана и, повернувшись к двери, застыл. Перед ним с большим кухонным ножом в руках стояла Гвендолин. Макензи догадался, что пока он был в ванной, она вернулась домой и, увидев Джоанну, уяснила происшедшее. Разъяренная, полная решимости, со сверкающими глазами глубокого презрения и злобы, она готова была в таком состоянии пойти на любой необдуманный шаг.
Нож сверкнул в воздухе, и Макензи, среагировав, поддался в сторону, но не успел увернуться от клинка. Острый металл, порезав его грудь, лишь чудом не коснулся сердца. Алая кровь хлынула из раны и окровенила рубашку. Белфорд, решив завершить акт возмездия, вновь бросилась на него с ножом. Но довести до конца свой замысел ей не удалось. Схватив Гвендолин за кисть, мужчина выбил из ее рук убийственное оружие. Нож зазвенел, ударившись о пол, и покатился в сторону. Звон металла отдался эхом в ушах нападавшей и на мгновенье лишил ее самообладания. Этой паузы Генри хватило, чтобы свернуть руки строптивицы за спину. Она завизжала от боли и с проклятьями забрыкалась в его руках. Попытка высвободиться оказалась безуспешной, Генри был намного сильнее нее. Обхватив другой рукой девушку за талию, он поднял ее и вынес из ванной. Дергаясь и лягаясь в его руках, та сильно пнула каблуком его в колено, и это еще больше рассердило Генри. Донес ее до комнаты и бросил возле ревущей подруги. Гвендолин как кошка вмиг перевернулась и подскочила на ноги. И ужаснулась, встретившись взглядом с ненавистником. Исступленный и неудержимый гнев пылал в его янтарных глазах. Не было в них и следа от прежнего, ласкового и разумного человека. Это был взгляд разъяренного тигра, готового растерзать любого, кто попадет ему в руки. Осознав эту истину, Белфорд с опаской отступила назад. Генри, тяжело и хрипло дыша, застыл в раздумье. Он словно хищник обдумывал, как поступить со своей жертвой, и решил. Не проронив ни слова, круто повернулся и, схватив куртку, покинул квартиру. Спустился вниз и, нацепив на себя верхнюю одежду, выбрался на улицу. Сумерки, упавшие на город, помогли Макензи остаться незамеченным любопытными взорами прохожих. Он зашагал по улице, и прохладный весенний ветерок остудил его разгоряченную голову. Пройдя несколько улиц, он свернул на ту, где находился дом Дисмаса Брэстеда. Достигнув высотного здания, остановился у входа в нерешительности. Кровь с руки капала на мраморное покрытие тротуара. Он огляделся и заметил позади себя длинный ряд кровяных капель. Согнул руку в локте и прижал ее к груди. Набрал знакомый код и пробрался в фойе. Вызвал по акустической системе интеллэйд квартиры Брэстеда и, получив разрешение, прошел к лифту. Поднялся на двадцать третий этаж и, пройдя до конца длинной площадки, остановился у нужной двери. Домашний интеллэйд открыл дверь, у прохода показался хозяин.
- Добрый вечер, Генри. Какими судьбами?
- Самыми недобрыми, - удрученно отозвался тот.
- Бог ты мой! Что с твоей рукой? Она вся в крови.
- Ничего, пустяки, - попытался Макензи успокоить друга. - Проводи-ка
меня в ванную и принеси, пожалуйста, аптечку. Не желая, чтобы племянник увидел его в таком виде, Генри поспешно ушел из холла. Вошел в ванную и сбросил с себя куртку и окровавленную рубашку. Грудь его приняла багровый цвет, из раны все еще сочилась кровь. Брэстед принес аптечку и подал другу чистое полотенце. Смыв с груди кровь, Макензи добрался до пореза.
- Глубокая рана, - высказал свое беспокойство Дисмас. - Думаю, тебе
следует немедленно поехать в больницу.
- Нет, будет слишком много вопросов.
- Ну и прекрасно, пускай дознаватели поймают и призовут к ответу
злоумышленника, напавшего на тебя.
- Не надо, - сухо ответил Генри. - У тебя есть DS[91]?
- Да. вот, держи, - найдя среди медикаментов необходимый аппарат,
Дисмас подал его раненому. Макензи потянул пятидюймовый аппарат к свету и обнаружил, что в его прозрачной части отсутствует раствор для проведения местной инфлюационной анестезии.
- Я схожу куплю, - сказал Брэстед.
- Нет, - удержал его Макензи. - Наверняка будут задавать вопросы, и
ты можешь вызвать подозрения. не стоит идти. Я сделаю все без анестезии.
- Генри, я не понимаю тебя. Зачем ты выгораживаешь преступника?
- Не хочу, чтобы ее арестовали. она сделала это в порыве гнева.
- Она?
- Да, Гвен. Это признание поразило собеседника. Вытаращив глаза и разинув рот, он уставился на друга. Дар речи к нему вернулся не сразу.
- Как. как она могла содеять такое?
- Мы поссорились.
- Вы и раньше ссорились, но раздор никогда не доходил до подобного.
- На сей раз все иначе. Макензи приложил DS к концам глубокого пореза. Одно резкое движение должно было моментально зашить рану. Но без обезболивающего препарата процесс этот мог причинить несносную боль. Генри вздохнул, пытаясь устоять перед болезненным ощущением, а друг отвернулся, не в силах видеть эту миниоперацию.
- Ничего-ничего, все будет быстро, - пытался раненый успокоить
скорее себя, чем товарища. - Это даже хорошо, что болезненно. Так я на всю жизнь запомню выходку этой зеленоглазой ведьмы. Вспомнив о поступке Белфорд, он преисполнился злости, и в порыве гнева резко дернул руку верх. DS зашил рану, причинив человеку невероятную боль. Он выронил аппарат из рук и чуть было не лишился чувств. Дружеские руки Дисмаса вовремя подхватили его и поставили на ноги. Он удерживал друга до тех пор, пока тот не смог самостоятельно стоять на ногах.
- Стой смирно, я сам продезинфицирую рану. Окончив все необходимые процедуры, Брэстед принес ему чистую рубашку и проводил в свой кабинет. Помог Генри усесться в кресло, и налив ему бленд, разместился напротив.
- Ну, выкладывай, что произошло на сей раз?
- Лучше не спрашивай, - печально сказал собеседник. - Я совершил такую
низость, что нет этому никакого оправдания. Прошу тебя, только не утешай меня.
- Я и не собирался делать этого. Просто хочу узнать, что
стряслось между вами и отчего Гвен решилась на такой безумный поступок.
- Еще большее безумство содеял я. Генри осушил стакан и попросил налить еще выпивки. После пятого стакана виски он немного расслабился. Алкоголь развязал ему язык, и Генри вместо того, чтобы рассказать про события ушедшего дня, начал браниться красочными шотландскими выражениями, которые большей частью были обращены к Джоанне Леймоуд. Сквозь нескончаемую лаву брани он только спустя два часа, в конце концов, объяснил другу случившееся.
- Виновен ли тот, кому предлагают, и тот, кто соглашается принять
предложенное?
- Если посмотреть с теоретической стороны, нет, но на практике.- Дисмас
умолк в раздумье, - .полагаю, в каждом случае по-разному.
- Значит, ты думаешь, что вся вина на мне?
- Где все виноваты, там никто не виноват, - парировал другой.
Однако признаюсь, в этот раз здравомыслие действительно покинуло тебя. Что ты будешь делать, если эта стильная штучка (он имел в виду Джоанну) заявит на тебя в МСБ?
- Прикончу ее.
- Я не шучу.
- Да и я тоже. Я не буду игрушкой в ее руках. Если эта трегубая посмеет
устроить мне бенефис, пускай уже сейчас начинает рыть себе могилу. Я не собираюсь с треском провалиться из-за этой вертихвостки.
- Да-а. ты окажешься в крайне неблагоприятном свете.
- Вот видишь, поэтому я прикончу ее. Обязательно сделаю это!
Генри был настроен решительно, и это встревожило товарища.
- Но она еще не заявила на тебя, поэтому рано еще что-то решать. Лучше
подумай, как помириться с Гвендолин.
- Мириться? Я не желаю больше видеть эту дьяволицу. Подумать только,
она хотела убить меня из-за этой. - Макензи использовал настолько грубую брань, что автор ввиду этики печати опускает эти слова.
- Ну ладно, с Гвендолин ты порвешь отношения и Джоанну на худой
конец прикончишь, и ты думаешь, от этого тебе сделается легче?
- Не знаю, мне уже ничто не доставляет радости в жизни, одни
только заботы и кутерьма никчемных чувств. Я одинок. никому не нужен. у меня больше не осталось никого.
- Это не так. Ты нужен мне.
- Рад это слышать, прекрасный мой утешитель, - усмехнулся тот. - Во
всем плохом надо искать хорошее, - задумчиво проговорил Макензи. - Отныне никто не станет читать мне мораль и докучать болезненной ревностью. Значит, не зря говорят: Все, что ни делается, - все к лучшему.. Знаешь, я вот задумался на днях о смысле жизни.. С самого рождения человек борется с хищническими повадками ради того, чтобы выжить и что-то доказать себе и всем остальным. Он рождается немым, слепым и глупым и на протяжении всей жизни пытается исправить ошибку природы. Вечно чему-то учится, что-то воздвигает и рушит, раздает и насильственно отнимает, любит, ненавидит, дружит и враждует. Создается впечатление, что человек рождается на свет черно-белым, и эти две стороны его натуры вечно воюют друг с другом. И в этой бессмысленной, на мой взгляд, борьбе и проходит вся его жизнь. Тогда в чем же смысл жизни, ради чего живет человек? Брэстед задумался ненадолго и ответил:
- Ради эмоций.
- И только?! - иронично посмотрел тот на друга.
- Да, единственное, чего может человек добиться всеми земными благами,
это чувство радости, которое есть сестра счастья.
- И вся эта беготня только ради одного ощущения счастья?
- Да, верно. К примеру, ты ешь и ощущаешь радость сытости, поёшь,
чтобы познать прелесть.
- Достаточно! Я понял, понял.. Тогда ответь, о мудрейший, зачем же
человеку дети?
- Чтобы познать радость жизни.
- Радость? От детей одни только проблемы.
- Поверь мне, дружище, проблемы бывают и у бездетных. Они словно
клещи впиваются в человека с самого рождения. Винить в своих неудачах других, а в частности детей, есть в высшей степени несправедливость.
- Значит, мои родители отнеслись ко мне несправедливо, бросая меня на
произвол судьбы.
- Генри, ты ведь говорил, что они погибли, - напомнил Дисмас некогда
открытую ему другом тайну.
- Не знаю, правда ли это? Может, это был всего лишь дурной сон. Что бы
ни говорили эти призрачные "сыны справедливого", я не могу им слепо поверить. Живет во мне какое-то чувство, которое уверяет меня в обратном. Они живы. может, не здесь, не в этой реальности, но живы. Брэстед улыбнулся.
- Ты, кажется, перепил, городишь тут всякую чушь.
- Не веришь? - возмутился друг. - Я не просто ощущаю это, я
уверен. И скоро я с ними встречусь. Я покину эту планету. этот мир. эту вселенную. именно поэтому я и не хочу, чтобы меня что-то связывало с Землей и с жизнью тоже. Ты единственный, кому я это поведал. Я не мог это рассказать Гвен. Она все равно не поняла бы меня, осудила бы и возненавидела, - речь говорящего незаметно для него свелась к той, к которой он некогда питал глубокие чувства, а может быть, все еще не мог отречься от них. Он был зол на нее, но никогда не презирал. - Она ведь вознамерилась родить детей. от меня. но я не мог допустить этого... Не хочу, чтобы они страдали, как я в свое время.. не хочу, чтобы пережили столько же унижений и лишений. Речь Макензи постепенно сделалась бессвязной, приняла бесцветный оттенок и, лишившись смысла, стала запутанной. Излишек алкоголя подействовал на него как седативное средство, и он, все так же что-то бормоча себе под нос, погрузился в глубокий сон.
Г л а в а 17
ПРОСЧЕТ
Есть много путей преодоления опасностей,
если человек хоть что-то готов говорить и
делать.
Сократ
По прошествии двух дней, как и намечалось, "Атлантида" с делегатами на борту стартовала с Земли. Координаты блуждающего в открытом космосе островка со станцией "Ореол" были известны только высшим государственным органам. При очередном съезде ста семидесяти рас Галактического содружества летающий остров менял свое местоположение в космическом пространстве, чтобы сделаться недоступным для нападения со стороны спейсджекеров и других враждебных цивилизаций, вознамерившихся помешать конференции. Такие предосторожности были предприняты с тех пор, как на "Ореол" был осуществлен налет, к счастью, благополучно предотвращенный охраной космического островка. Корабли участников всех цивилизаций Галактического содружества во время поездки на астральный остров сопровождала специальная охрана, состоящая из собственного космического флота. Новые координаты "Ореола" сообщались экипажу каждой из сторон в день вылета. От Земли до "Ореола" было одиннадцать парсек, и расстояние это планировалось пройти за три с половиной земных дня. "Атлантида" вышла на галактическую магистральную линию избрала ближайший путь к "Ореолу" и перешла в состояние акселерации. Руководил кораблем капитан Фердинанд Эйген. Штурманом на "Атлантиде" работал агент Глареан, которого в этом полете заменил Дисмас Брэстед, принявший внешность вымышленной личности - Герберта Уайта. Корабль делегатов сопровождали два военных судна - "Икарий" и "Тезарус". В течение двух суток пролет протекал нормально, но на третий день на радарах земных кораблей появился неопознанный объект. Оказалось, что судно принадлежало сардерийцам. Эта раса не входила в состав Галактического содружества. Сардерийцы сохраняли нейтралитет и не участвовали ни в одной из конференций, не вели торговлю с другими цивилизациями и слыли мирным народом. Их независимость вызывала уважение у всех рас, за исключением одной, которая всеми силами пыталась изничтожить ненавистных созданий. Каллаксийцы, известные в Галактике как агрессивные поселенцы планеты Каллаксия, враждовали не только со всеми своими соседями, но и презирали и готовы были воевать с любыми разумными существами. Они обладали внушительным флотом и новейшими орудиями, занимались экспансией, завоевывали и колонизировали новые миры. Одним из таких выгодных миров в их узурпаторских устремлениях оказалась планета Пиккрос, населенная сардерийцами. Каллаксийцы грабили и уничтожали их корабли, а с недавних пор осуществили и атаку на их мир. Возмущенные такой агрессией, они пытались противостоять неприятелю, но, не обладая стратегической подготовкой и большим флотом, способным отразить натиск врага, поселенцы Пиккроса вскоре начали нести ощутимые потери. Попытка наладить отношения с каллаксийцами мирным путем не увенчалась успехом. Те прикончили парламентеров, даже не удосужившись выслушать условия мира. Безусловно, сардерийцы могли бы попросить помощи и защиты у Галактической Федерации, обладавшей мощнейшими военно-космическими силами. Они могли выступить посредниками в вопросах установления мира, а в случае надобности силой заставить нарушителей галактического закона отказаться от дальнейших военных действий по отношению к сардерийцам. Но обитатели Пиккроса были слишком гордыми и не могли пойти на этот шаг, предпочтя смерть рабской зависимости или, говоря словами Ибаррури[92], решили "умереть стоя, чем жить на коленях". В то самое время, когда их планета и цивилизация находились на краю гибели, к ним пришла спасительная идея, которую они тотчас решили воплотить в жизнь, чтобы раз и навсегда положить конец притеснениям каллаксийцев.
* * *
- Капитан Эйген, нам пришло сообщение с корабля сардерийцев, - доложил
штурман Уайт, глядя на дисплей. - Они просят встречи.
- Зачем? - недовольно и подозрительно поинтересовался Фердинанд Эйген.
- Причины рандеву они не указывают.
- Передай, что мы не можем их принять, - приказал капитан. Штурман отослал ответ и спустя несколько секунд получил новое сообщение.
- Капитан, они утверждают, что это вопрос жизни и смерти. Эйген призадумался. Ему было под пятьдесят, но выглядел он старше своих лет. Седые волосы, густая борода, серые холодные глаза, грушевидный нос, тонкая полоска бледных губ, - все его черты, казалось, обострились строгого и сурового нрава. Эйген был профессионалом своего дела. Около двадцати лет он был капитаном на "Атлантиде", и ни разу это судно за время его управления не терпело катастрофы и не попадалось в руки спейсджекеров. Умелый руководитель знал толк не только в управлении кораблем, но и в людях. Под его началом работали сорок два человека, и он знал о личной жизни каждого члена экипажа. В выборе штата Эйген был осмотрительным ригористом. Малейшее непослушание приводило к наказанию. Его все боялись, а, следовательно, и питали глубокое уважение. Приказ капитана никогда не подвергался обсуждению и воспринимался как закон.
- Хорошо, мы примем их представителя, - решил Эйген.
- Но капитан, ведь у нас на борту делегаты, будет ли это
правильно.
- Не обсуждайте мои слова, - резко прервал тот штурмана. - Выполняйте
мой приказ.
- Есть, капитан! Штурман Уайт сообщил сопровождающим их крейсерам о решении командующего, и те не стали препятствовать приближению кораблей сардерийцев. Эллипсовидное судно медленно сблизилось с "Атлантидой" и с помощью навигации бортового интеллэйда стыковалось с одним из шлюзов корабля. На процесс герметизации должно было уйти несколько минут. Воспользовавшись этим промежутком времени, штурман Уйат покинул рубку и направился к каюте сенатора Макензи. Вызвав на связь управление ГСБ, осведомил их о происходящем на борту и получил приказ немедленно подключить к переговорам с сардерийцами генерал-майора Макензи. Проникнув в каюту разведчика, Брэстед обнаружил того крепко спящим.
- Генри, проснись, - позвал он друга, и тот открыл глаза. - На корабле
ЧП, начальство хочет твоего присутствия на переговорах. Что ты так уставился? Вставай же! Генерал-майор, что-то невнятно пробормотав, вновь смежил веки, и Брэстед понял, что тот по-прежнему дремлет.
- Вставай, Генри. Нам грозит опасность. Нужна твоя помощь.. Да
поднимайся же ты! Спящий заныл и недовольно прохрипел неприличное слово. Приподнял голову и полусонно огляделся. Не узнав новый облик Дисмаса, он вздрогнул и попятился назад. Затем память вернулась к нему и он, улегшись вновь в постель, облегченно вздохнул.
- Что за бес тебя послал?
- Грэм приказал тебе принять участие в переговорах.
- Так мы уже прибыли на "Ореол"?
- Нет пока. Еще день пути.
- Тогда какого же дьявола ты разбудил меня?
- Сардерийцы попросили о встрече, и капитан Эйген дал согласие.
- Какая еще встреча? Где? - недоумевал генерал-майор.
- Здесь и сейчас. Они уже прошли процесс стыковки.
- Здесь? - это слово отрезвило его. Макензи вскочил с кровати, и спешно одевшись, вышел за другом из каюты. В сопровождении штурмана Уайта он добрался до отсека, где должна была состояться встреча. Капитан корабля и двое из экипажа уже прибыли на место и ожидали появления представителей другой расы. Завидев в отсеке Макензи, капитан Эйген нахмурился. Он хотел было выразить свое недовольство, как вдруг вошедшие в отсек трое сардерийцев отвлекли его внимание. Семифутовые тучные создания обладали внешностью, схожей с земными голиафами. Их бурая кожа поблескивала при искусственном корабельном освещении. Длинные просторные одеяния были подпоясаны широкими ремнями, украшенными разноцветными камнями. Кроме многочисленных амулетов и других атрибутов наряда, на гостях были несколько приспособлений, схожих по конструкции с оружием. Они прошли в центр помещения, и тот, кто стоял посередине, выступил вперед.
- Приветствую вас, капитан, - проговорил сардериец на межрасовом,
фебрийском языке. Мы желали увидеться с вами, чтобы поговорить о мире между нашими цивилизациями.
- Если они пришли с миром, зачем же им тогда понадобилась такая
амуниция? - шепнул Генри штурману. Замечание его насторожило товарища. Тот приложил руку к бедру и, нащупав в потайном кармане плоский морлум[93], незаметно извлек его. Действие штурмана заметил лишь генерал-майор. Они сосредоточили внимание на речи и движениях гостей. Сардериец говорил долго и бессмысленно, что вызвало подозрения и у капитана Эйгена. Предчувствие не подвело землян. Не успел главный среди визитеров закончить свою вступительную приветственную речь, как двое сопровождавших его сделали резкое движение и метко выстрелили в двух членов экипажа. Мгновеньем позже произвел выстрел и стоящий в центре сардериец. Его действие совпало с выстрелом морлума. Агенты ГСБ, прикрыв глаза ладонью, предотвратили парализацию нервов зрения. Оптическое оружие ослепило чужаков и раненого капитана. Опешившие сардерийцы открыли огонь во всех направлениях. Однако попытка прикончить остальных землян не увенчалась успехом. Прежде чем они успели осознать происшедшее с ними, агенты выволокли капитана в коридор и закрыли дверь отсека. Фердинанд был ранен в шею и ослеплен морлумом. Пребывая в шоковом состоянии, он не мог сориентироваться в пространстве. Тяжело дыша, он, расширив глаза, ворочал головой, пытаясь что-либо увидеть. Возбужденно, лихорадочно и с трудом повторял одно и то же слово - предатели! Макензи прислонил капитана к стене и осмотрел его шею. Из раны хлестал кровавый фонтан. Неприятели попали в трахею и легкое. Кровь заполнила его бронхи и мешала дышать. Эйген что-то невнятно прошипел, забился в предсмертных конвульсиях и затих. - Скорее сообщи экипажу о случившемся, - велел Генри, ища в кармане
зеркало. Брэстед подбежал к акустическому устройству и выявил разлад связи.
- Они пытаются захватить корабль. Беги в рубку и прикажи немедленно
отстыковать судно неприятеля. Штурман, кивнув, ринулся в капитанскую рубку. Генерал-майор, тем временем приняв при помощи "мистификатора" внешность капитана Эйгена и ухватив мертвого под мышки, спрятал того в одном из грузовых отсеков. Скрыв труп, он поспешил в отсек управления.
- Капитан Эйген, связь с крейсерами заглушается кораблем чужаков,
доложил помощник капитана Мильтон.
- Теперь они не смогут подбить судно неприятеля.
- Ни о каком залпе и речи быть не может! - сердито отозвался Лже
Фердинанд. - Такой шаг погубит и нас самих, - он сел в кресло капитана.
- Я приказал отстыковать корабль сардерийцев.
- До отсоединения швартов от кнехта осталось десять секунд, - доложил
Уайт.
- Девять, восемь, семь. - отсчитывал секунды вслух бортовой
интеллэйд.
- Подготовьте тяжелые двигатели к акселерации, - велел мнимый
Эйген. Система управления тотчас исполнила приказ. До полного отсоединения оставалось три секунды, когда внезапно энергетические генераторы, подающие питание к тяжелым двигателям, вышли из строя. Все системы одна за другой отказали, процесс отстыковки был прекращен и "Атлантида" утонула во мраке. В следующий миг все вокруг стало недвижимым.
* * *
- Что бы ни случилось, ни в коем случае не выдавай своей истинной
личности, - прошептал Макензи другу детства.
- Я и не собирался делать этого, - сердито ответил тот.
- Вот и ладно, а то я вдруг подумал, что у тебя помутился
разум от кьювита[94]. Дисмас, недовольно поглядев на друга, отвел глаза и взглянул на собравшихся в помещении членов мирового сената и экипаж "Атлантиды". Для того чтобы немного прояснить ситуацию, необходимо раскрыть некоторые подробности атаки сардерийцев. Общеизвестные миролюбцы показали в этом нападении удивительные стратегические способности. Обесточив энергетический генератор противников, они, воспользовавшись уплотненной швартовкой, прибегли к силе собственных гипердвигателей и похитили "Атлантиду" на буксире. О происходящем на гражданском корабле крейсеры земного флота ничего не знали. Единственное, что они успели увидеть, было то, как она погрузилась во мрак и стремительно улетела с кораблем сардерийцев. Местонахождение этих двух кораблей экипаж военно-космических сил не смог определить. Скорость, которую развили сардерийцы, оказалась чудовищно велика, и "Атлантида" почему-то пропала с радаров. Об этих событиях было немедленно доложено на Землю - и там тотчас было устроено экстренное совещание, на котором было решено приступить к поискам пропавшего судна и заложников. Пока на Земле разрабатывались планы по спасению делегатов и экипажа "Атлантиды", в другой части Галактики захватчики, использовав кьювит, обезвредили представителей человеческого рода. Парализующий газ без запаха и цвета молниеносно разнесся по всем отсекам корабля и ввергнул людей в бессознательное состояние. Не было ни паники, ни сопротивления. Земляне даже толком не поняли, что с ними произошло. Потеряли сознание, а по пробуждении обнаружили себя на борту вражеского корабля, связанными и в окружении вооруженной охраны. Информация о миролюбивости этой расы оказалась ложной. Сардерийцы действовали довольно быстро, и у людей не осталось сомнения, что ими руководил опытный руководитель. Собрав всех пленных в центре большого помещения, они учинили суд. По правде сказать, в полном смысле этого слова никакого суда и не было. Предприняв такие решительные и противные галактическому закону шаги, сардерийцы уже знали о судьбе пленников. Им нужно было выбрать только двух парламентеров среди землян, чтобы послать их с миссией на Каллаксию. Захватчики отступили от закона ради спасения своей планеты. Им нужен был мир на Пиккросе, а лучше людей-парламентеров им было не сыскать. Для осуществления этой дипломатической поездки надлежало избрать, как уже говорилось ранее, двух людей, остальные же должны были послужить залогом успеха переговоров. Решить, кто из пленных будут аманатами, а кто посланниками, должен был правитель сардерийцев Акрак, упомянутый в одиннадцатой главе этого повествования. Такое деяние было предпринято по наущению Ксеноса, и именно он должен был указать намеченных им ранее парламентеров. Тучный, жирный и мерзкий властелин сардерийцев восседал на своем троне и изучающе приглядывался к пленникам, пытаясь найти среди них избранников. Но тех, кого он искал, так и не смог обнаружить. Это открытие разгневало монарха. - Их здесь нет! Ты обманул меня, - стукнув по подлокотнику трона, гневно
Черное ищет Белое,
Чтобы убить в нем светлое
И превратить его в серое,
Или полосатое.
П. В. Бурич
Оставив рыдающую девушку на полу, Генри вошел в ванную комнату. Открыл кран и подставил голову под ледяную воду. Почувствовал облегчение, когда холодная вода потекла сквозь волосы к самой коже. Остудив свой пыл, он начал более трезво смотреть на вещи, и тотчас пожалел о содеянном. Простояв несколько минут под бодрящей водой, вытащил голову из-под крана и, повернувшись к двери, застыл. Перед ним с большим кухонным ножом в руках стояла Гвендолин. Макензи догадался, что пока он был в ванной, она вернулась домой и, увидев Джоанну, уяснила происшедшее. Разъяренная, полная решимости, со сверкающими глазами глубокого презрения и злобы, она готова была в таком состоянии пойти на любой необдуманный шаг.
Нож сверкнул в воздухе, и Макензи, среагировав, поддался в сторону, но не успел увернуться от клинка. Острый металл, порезав его грудь, лишь чудом не коснулся сердца. Алая кровь хлынула из раны и окровенила рубашку. Белфорд, решив завершить акт возмездия, вновь бросилась на него с ножом. Но довести до конца свой замысел ей не удалось. Схватив Гвендолин за кисть, мужчина выбил из ее рук убийственное оружие. Нож зазвенел, ударившись о пол, и покатился в сторону. Звон металла отдался эхом в ушах нападавшей и на мгновенье лишил ее самообладания. Этой паузы Генри хватило, чтобы свернуть руки строптивицы за спину. Она завизжала от боли и с проклятьями забрыкалась в его руках. Попытка высвободиться оказалась безуспешной, Генри был намного сильнее нее. Обхватив другой рукой девушку за талию, он поднял ее и вынес из ванной. Дергаясь и лягаясь в его руках, та сильно пнула каблуком его в колено, и это еще больше рассердило Генри. Донес ее до комнаты и бросил возле ревущей подруги. Гвендолин как кошка вмиг перевернулась и подскочила на ноги. И ужаснулась, встретившись взглядом с ненавистником. Исступленный и неудержимый гнев пылал в его янтарных глазах. Не было в них и следа от прежнего, ласкового и разумного человека. Это был взгляд разъяренного тигра, готового растерзать любого, кто попадет ему в руки. Осознав эту истину, Белфорд с опаской отступила назад. Генри, тяжело и хрипло дыша, застыл в раздумье. Он словно хищник обдумывал, как поступить со своей жертвой, и решил. Не проронив ни слова, круто повернулся и, схватив куртку, покинул квартиру. Спустился вниз и, нацепив на себя верхнюю одежду, выбрался на улицу. Сумерки, упавшие на город, помогли Макензи остаться незамеченным любопытными взорами прохожих. Он зашагал по улице, и прохладный весенний ветерок остудил его разгоряченную голову. Пройдя несколько улиц, он свернул на ту, где находился дом Дисмаса Брэстеда. Достигнув высотного здания, остановился у входа в нерешительности. Кровь с руки капала на мраморное покрытие тротуара. Он огляделся и заметил позади себя длинный ряд кровяных капель. Согнул руку в локте и прижал ее к груди. Набрал знакомый код и пробрался в фойе. Вызвал по акустической системе интеллэйд квартиры Брэстеда и, получив разрешение, прошел к лифту. Поднялся на двадцать третий этаж и, пройдя до конца длинной площадки, остановился у нужной двери. Домашний интеллэйд открыл дверь, у прохода показался хозяин.
- Добрый вечер, Генри. Какими судьбами?
- Самыми недобрыми, - удрученно отозвался тот.
- Бог ты мой! Что с твоей рукой? Она вся в крови.
- Ничего, пустяки, - попытался Макензи успокоить друга. - Проводи-ка
меня в ванную и принеси, пожалуйста, аптечку. Не желая, чтобы племянник увидел его в таком виде, Генри поспешно ушел из холла. Вошел в ванную и сбросил с себя куртку и окровавленную рубашку. Грудь его приняла багровый цвет, из раны все еще сочилась кровь. Брэстед принес аптечку и подал другу чистое полотенце. Смыв с груди кровь, Макензи добрался до пореза.
- Глубокая рана, - высказал свое беспокойство Дисмас. - Думаю, тебе
следует немедленно поехать в больницу.
- Нет, будет слишком много вопросов.
- Ну и прекрасно, пускай дознаватели поймают и призовут к ответу
злоумышленника, напавшего на тебя.
- Не надо, - сухо ответил Генри. - У тебя есть DS[91]?
- Да. вот, держи, - найдя среди медикаментов необходимый аппарат,
Дисмас подал его раненому. Макензи потянул пятидюймовый аппарат к свету и обнаружил, что в его прозрачной части отсутствует раствор для проведения местной инфлюационной анестезии.
- Я схожу куплю, - сказал Брэстед.
- Нет, - удержал его Макензи. - Наверняка будут задавать вопросы, и
ты можешь вызвать подозрения. не стоит идти. Я сделаю все без анестезии.
- Генри, я не понимаю тебя. Зачем ты выгораживаешь преступника?
- Не хочу, чтобы ее арестовали. она сделала это в порыве гнева.
- Она?
- Да, Гвен. Это признание поразило собеседника. Вытаращив глаза и разинув рот, он уставился на друга. Дар речи к нему вернулся не сразу.
- Как. как она могла содеять такое?
- Мы поссорились.
- Вы и раньше ссорились, но раздор никогда не доходил до подобного.
- На сей раз все иначе. Макензи приложил DS к концам глубокого пореза. Одно резкое движение должно было моментально зашить рану. Но без обезболивающего препарата процесс этот мог причинить несносную боль. Генри вздохнул, пытаясь устоять перед болезненным ощущением, а друг отвернулся, не в силах видеть эту миниоперацию.
- Ничего-ничего, все будет быстро, - пытался раненый успокоить
скорее себя, чем товарища. - Это даже хорошо, что болезненно. Так я на всю жизнь запомню выходку этой зеленоглазой ведьмы. Вспомнив о поступке Белфорд, он преисполнился злости, и в порыве гнева резко дернул руку верх. DS зашил рану, причинив человеку невероятную боль. Он выронил аппарат из рук и чуть было не лишился чувств. Дружеские руки Дисмаса вовремя подхватили его и поставили на ноги. Он удерживал друга до тех пор, пока тот не смог самостоятельно стоять на ногах.
- Стой смирно, я сам продезинфицирую рану. Окончив все необходимые процедуры, Брэстед принес ему чистую рубашку и проводил в свой кабинет. Помог Генри усесться в кресло, и налив ему бленд, разместился напротив.
- Ну, выкладывай, что произошло на сей раз?
- Лучше не спрашивай, - печально сказал собеседник. - Я совершил такую
низость, что нет этому никакого оправдания. Прошу тебя, только не утешай меня.
- Я и не собирался делать этого. Просто хочу узнать, что
стряслось между вами и отчего Гвен решилась на такой безумный поступок.
- Еще большее безумство содеял я. Генри осушил стакан и попросил налить еще выпивки. После пятого стакана виски он немного расслабился. Алкоголь развязал ему язык, и Генри вместо того, чтобы рассказать про события ушедшего дня, начал браниться красочными шотландскими выражениями, которые большей частью были обращены к Джоанне Леймоуд. Сквозь нескончаемую лаву брани он только спустя два часа, в конце концов, объяснил другу случившееся.
- Виновен ли тот, кому предлагают, и тот, кто соглашается принять
предложенное?
- Если посмотреть с теоретической стороны, нет, но на практике.- Дисмас
умолк в раздумье, - .полагаю, в каждом случае по-разному.
- Значит, ты думаешь, что вся вина на мне?
- Где все виноваты, там никто не виноват, - парировал другой.
Однако признаюсь, в этот раз здравомыслие действительно покинуло тебя. Что ты будешь делать, если эта стильная штучка (он имел в виду Джоанну) заявит на тебя в МСБ?
- Прикончу ее.
- Я не шучу.
- Да и я тоже. Я не буду игрушкой в ее руках. Если эта трегубая посмеет
устроить мне бенефис, пускай уже сейчас начинает рыть себе могилу. Я не собираюсь с треском провалиться из-за этой вертихвостки.
- Да-а. ты окажешься в крайне неблагоприятном свете.
- Вот видишь, поэтому я прикончу ее. Обязательно сделаю это!
Генри был настроен решительно, и это встревожило товарища.
- Но она еще не заявила на тебя, поэтому рано еще что-то решать. Лучше
подумай, как помириться с Гвендолин.
- Мириться? Я не желаю больше видеть эту дьяволицу. Подумать только,
она хотела убить меня из-за этой. - Макензи использовал настолько грубую брань, что автор ввиду этики печати опускает эти слова.
- Ну ладно, с Гвендолин ты порвешь отношения и Джоанну на худой
конец прикончишь, и ты думаешь, от этого тебе сделается легче?
- Не знаю, мне уже ничто не доставляет радости в жизни, одни
только заботы и кутерьма никчемных чувств. Я одинок. никому не нужен. у меня больше не осталось никого.
- Это не так. Ты нужен мне.
- Рад это слышать, прекрасный мой утешитель, - усмехнулся тот. - Во
всем плохом надо искать хорошее, - задумчиво проговорил Макензи. - Отныне никто не станет читать мне мораль и докучать болезненной ревностью. Значит, не зря говорят: Все, что ни делается, - все к лучшему.. Знаешь, я вот задумался на днях о смысле жизни.. С самого рождения человек борется с хищническими повадками ради того, чтобы выжить и что-то доказать себе и всем остальным. Он рождается немым, слепым и глупым и на протяжении всей жизни пытается исправить ошибку природы. Вечно чему-то учится, что-то воздвигает и рушит, раздает и насильственно отнимает, любит, ненавидит, дружит и враждует. Создается впечатление, что человек рождается на свет черно-белым, и эти две стороны его натуры вечно воюют друг с другом. И в этой бессмысленной, на мой взгляд, борьбе и проходит вся его жизнь. Тогда в чем же смысл жизни, ради чего живет человек? Брэстед задумался ненадолго и ответил:
- Ради эмоций.
- И только?! - иронично посмотрел тот на друга.
- Да, единственное, чего может человек добиться всеми земными благами,
это чувство радости, которое есть сестра счастья.
- И вся эта беготня только ради одного ощущения счастья?
- Да, верно. К примеру, ты ешь и ощущаешь радость сытости, поёшь,
чтобы познать прелесть.
- Достаточно! Я понял, понял.. Тогда ответь, о мудрейший, зачем же
человеку дети?
- Чтобы познать радость жизни.
- Радость? От детей одни только проблемы.
- Поверь мне, дружище, проблемы бывают и у бездетных. Они словно
клещи впиваются в человека с самого рождения. Винить в своих неудачах других, а в частности детей, есть в высшей степени несправедливость.
- Значит, мои родители отнеслись ко мне несправедливо, бросая меня на
произвол судьбы.
- Генри, ты ведь говорил, что они погибли, - напомнил Дисмас некогда
открытую ему другом тайну.
- Не знаю, правда ли это? Может, это был всего лишь дурной сон. Что бы
ни говорили эти призрачные "сыны справедливого", я не могу им слепо поверить. Живет во мне какое-то чувство, которое уверяет меня в обратном. Они живы. может, не здесь, не в этой реальности, но живы. Брэстед улыбнулся.
- Ты, кажется, перепил, городишь тут всякую чушь.
- Не веришь? - возмутился друг. - Я не просто ощущаю это, я
уверен. И скоро я с ними встречусь. Я покину эту планету. этот мир. эту вселенную. именно поэтому я и не хочу, чтобы меня что-то связывало с Землей и с жизнью тоже. Ты единственный, кому я это поведал. Я не мог это рассказать Гвен. Она все равно не поняла бы меня, осудила бы и возненавидела, - речь говорящего незаметно для него свелась к той, к которой он некогда питал глубокие чувства, а может быть, все еще не мог отречься от них. Он был зол на нее, но никогда не презирал. - Она ведь вознамерилась родить детей. от меня. но я не мог допустить этого... Не хочу, чтобы они страдали, как я в свое время.. не хочу, чтобы пережили столько же унижений и лишений. Речь Макензи постепенно сделалась бессвязной, приняла бесцветный оттенок и, лишившись смысла, стала запутанной. Излишек алкоголя подействовал на него как седативное средство, и он, все так же что-то бормоча себе под нос, погрузился в глубокий сон.
Г л а в а 17
ПРОСЧЕТ
Есть много путей преодоления опасностей,
если человек хоть что-то готов говорить и
делать.
Сократ
По прошествии двух дней, как и намечалось, "Атлантида" с делегатами на борту стартовала с Земли. Координаты блуждающего в открытом космосе островка со станцией "Ореол" были известны только высшим государственным органам. При очередном съезде ста семидесяти рас Галактического содружества летающий остров менял свое местоположение в космическом пространстве, чтобы сделаться недоступным для нападения со стороны спейсджекеров и других враждебных цивилизаций, вознамерившихся помешать конференции. Такие предосторожности были предприняты с тех пор, как на "Ореол" был осуществлен налет, к счастью, благополучно предотвращенный охраной космического островка. Корабли участников всех цивилизаций Галактического содружества во время поездки на астральный остров сопровождала специальная охрана, состоящая из собственного космического флота. Новые координаты "Ореола" сообщались экипажу каждой из сторон в день вылета. От Земли до "Ореола" было одиннадцать парсек, и расстояние это планировалось пройти за три с половиной земных дня. "Атлантида" вышла на галактическую магистральную линию избрала ближайший путь к "Ореолу" и перешла в состояние акселерации. Руководил кораблем капитан Фердинанд Эйген. Штурманом на "Атлантиде" работал агент Глареан, которого в этом полете заменил Дисмас Брэстед, принявший внешность вымышленной личности - Герберта Уайта. Корабль делегатов сопровождали два военных судна - "Икарий" и "Тезарус". В течение двух суток пролет протекал нормально, но на третий день на радарах земных кораблей появился неопознанный объект. Оказалось, что судно принадлежало сардерийцам. Эта раса не входила в состав Галактического содружества. Сардерийцы сохраняли нейтралитет и не участвовали ни в одной из конференций, не вели торговлю с другими цивилизациями и слыли мирным народом. Их независимость вызывала уважение у всех рас, за исключением одной, которая всеми силами пыталась изничтожить ненавистных созданий. Каллаксийцы, известные в Галактике как агрессивные поселенцы планеты Каллаксия, враждовали не только со всеми своими соседями, но и презирали и готовы были воевать с любыми разумными существами. Они обладали внушительным флотом и новейшими орудиями, занимались экспансией, завоевывали и колонизировали новые миры. Одним из таких выгодных миров в их узурпаторских устремлениях оказалась планета Пиккрос, населенная сардерийцами. Каллаксийцы грабили и уничтожали их корабли, а с недавних пор осуществили и атаку на их мир. Возмущенные такой агрессией, они пытались противостоять неприятелю, но, не обладая стратегической подготовкой и большим флотом, способным отразить натиск врага, поселенцы Пиккроса вскоре начали нести ощутимые потери. Попытка наладить отношения с каллаксийцами мирным путем не увенчалась успехом. Те прикончили парламентеров, даже не удосужившись выслушать условия мира. Безусловно, сардерийцы могли бы попросить помощи и защиты у Галактической Федерации, обладавшей мощнейшими военно-космическими силами. Они могли выступить посредниками в вопросах установления мира, а в случае надобности силой заставить нарушителей галактического закона отказаться от дальнейших военных действий по отношению к сардерийцам. Но обитатели Пиккроса были слишком гордыми и не могли пойти на этот шаг, предпочтя смерть рабской зависимости или, говоря словами Ибаррури[92], решили "умереть стоя, чем жить на коленях". В то самое время, когда их планета и цивилизация находились на краю гибели, к ним пришла спасительная идея, которую они тотчас решили воплотить в жизнь, чтобы раз и навсегда положить конец притеснениям каллаксийцев.
* * *
- Капитан Эйген, нам пришло сообщение с корабля сардерийцев, - доложил
штурман Уайт, глядя на дисплей. - Они просят встречи.
- Зачем? - недовольно и подозрительно поинтересовался Фердинанд Эйген.
- Причины рандеву они не указывают.
- Передай, что мы не можем их принять, - приказал капитан. Штурман отослал ответ и спустя несколько секунд получил новое сообщение.
- Капитан, они утверждают, что это вопрос жизни и смерти. Эйген призадумался. Ему было под пятьдесят, но выглядел он старше своих лет. Седые волосы, густая борода, серые холодные глаза, грушевидный нос, тонкая полоска бледных губ, - все его черты, казалось, обострились строгого и сурового нрава. Эйген был профессионалом своего дела. Около двадцати лет он был капитаном на "Атлантиде", и ни разу это судно за время его управления не терпело катастрофы и не попадалось в руки спейсджекеров. Умелый руководитель знал толк не только в управлении кораблем, но и в людях. Под его началом работали сорок два человека, и он знал о личной жизни каждого члена экипажа. В выборе штата Эйген был осмотрительным ригористом. Малейшее непослушание приводило к наказанию. Его все боялись, а, следовательно, и питали глубокое уважение. Приказ капитана никогда не подвергался обсуждению и воспринимался как закон.
- Хорошо, мы примем их представителя, - решил Эйген.
- Но капитан, ведь у нас на борту делегаты, будет ли это
правильно.
- Не обсуждайте мои слова, - резко прервал тот штурмана. - Выполняйте
мой приказ.
- Есть, капитан! Штурман Уайт сообщил сопровождающим их крейсерам о решении командующего, и те не стали препятствовать приближению кораблей сардерийцев. Эллипсовидное судно медленно сблизилось с "Атлантидой" и с помощью навигации бортового интеллэйда стыковалось с одним из шлюзов корабля. На процесс герметизации должно было уйти несколько минут. Воспользовавшись этим промежутком времени, штурман Уйат покинул рубку и направился к каюте сенатора Макензи. Вызвав на связь управление ГСБ, осведомил их о происходящем на борту и получил приказ немедленно подключить к переговорам с сардерийцами генерал-майора Макензи. Проникнув в каюту разведчика, Брэстед обнаружил того крепко спящим.
- Генри, проснись, - позвал он друга, и тот открыл глаза. - На корабле
ЧП, начальство хочет твоего присутствия на переговорах. Что ты так уставился? Вставай же! Генерал-майор, что-то невнятно пробормотав, вновь смежил веки, и Брэстед понял, что тот по-прежнему дремлет.
- Вставай, Генри. Нам грозит опасность. Нужна твоя помощь.. Да
поднимайся же ты! Спящий заныл и недовольно прохрипел неприличное слово. Приподнял голову и полусонно огляделся. Не узнав новый облик Дисмаса, он вздрогнул и попятился назад. Затем память вернулась к нему и он, улегшись вновь в постель, облегченно вздохнул.
- Что за бес тебя послал?
- Грэм приказал тебе принять участие в переговорах.
- Так мы уже прибыли на "Ореол"?
- Нет пока. Еще день пути.
- Тогда какого же дьявола ты разбудил меня?
- Сардерийцы попросили о встрече, и капитан Эйген дал согласие.
- Какая еще встреча? Где? - недоумевал генерал-майор.
- Здесь и сейчас. Они уже прошли процесс стыковки.
- Здесь? - это слово отрезвило его. Макензи вскочил с кровати, и спешно одевшись, вышел за другом из каюты. В сопровождении штурмана Уайта он добрался до отсека, где должна была состояться встреча. Капитан корабля и двое из экипажа уже прибыли на место и ожидали появления представителей другой расы. Завидев в отсеке Макензи, капитан Эйген нахмурился. Он хотел было выразить свое недовольство, как вдруг вошедшие в отсек трое сардерийцев отвлекли его внимание. Семифутовые тучные создания обладали внешностью, схожей с земными голиафами. Их бурая кожа поблескивала при искусственном корабельном освещении. Длинные просторные одеяния были подпоясаны широкими ремнями, украшенными разноцветными камнями. Кроме многочисленных амулетов и других атрибутов наряда, на гостях были несколько приспособлений, схожих по конструкции с оружием. Они прошли в центр помещения, и тот, кто стоял посередине, выступил вперед.
- Приветствую вас, капитан, - проговорил сардериец на межрасовом,
фебрийском языке. Мы желали увидеться с вами, чтобы поговорить о мире между нашими цивилизациями.
- Если они пришли с миром, зачем же им тогда понадобилась такая
амуниция? - шепнул Генри штурману. Замечание его насторожило товарища. Тот приложил руку к бедру и, нащупав в потайном кармане плоский морлум[93], незаметно извлек его. Действие штурмана заметил лишь генерал-майор. Они сосредоточили внимание на речи и движениях гостей. Сардериец говорил долго и бессмысленно, что вызвало подозрения и у капитана Эйгена. Предчувствие не подвело землян. Не успел главный среди визитеров закончить свою вступительную приветственную речь, как двое сопровождавших его сделали резкое движение и метко выстрелили в двух членов экипажа. Мгновеньем позже произвел выстрел и стоящий в центре сардериец. Его действие совпало с выстрелом морлума. Агенты ГСБ, прикрыв глаза ладонью, предотвратили парализацию нервов зрения. Оптическое оружие ослепило чужаков и раненого капитана. Опешившие сардерийцы открыли огонь во всех направлениях. Однако попытка прикончить остальных землян не увенчалась успехом. Прежде чем они успели осознать происшедшее с ними, агенты выволокли капитана в коридор и закрыли дверь отсека. Фердинанд был ранен в шею и ослеплен морлумом. Пребывая в шоковом состоянии, он не мог сориентироваться в пространстве. Тяжело дыша, он, расширив глаза, ворочал головой, пытаясь что-либо увидеть. Возбужденно, лихорадочно и с трудом повторял одно и то же слово - предатели! Макензи прислонил капитана к стене и осмотрел его шею. Из раны хлестал кровавый фонтан. Неприятели попали в трахею и легкое. Кровь заполнила его бронхи и мешала дышать. Эйген что-то невнятно прошипел, забился в предсмертных конвульсиях и затих. - Скорее сообщи экипажу о случившемся, - велел Генри, ища в кармане
зеркало. Брэстед подбежал к акустическому устройству и выявил разлад связи.
- Они пытаются захватить корабль. Беги в рубку и прикажи немедленно
отстыковать судно неприятеля. Штурман, кивнув, ринулся в капитанскую рубку. Генерал-майор, тем временем приняв при помощи "мистификатора" внешность капитана Эйгена и ухватив мертвого под мышки, спрятал того в одном из грузовых отсеков. Скрыв труп, он поспешил в отсек управления.
- Капитан Эйген, связь с крейсерами заглушается кораблем чужаков,
доложил помощник капитана Мильтон.
- Теперь они не смогут подбить судно неприятеля.
- Ни о каком залпе и речи быть не может! - сердито отозвался Лже
Фердинанд. - Такой шаг погубит и нас самих, - он сел в кресло капитана.
- Я приказал отстыковать корабль сардерийцев.
- До отсоединения швартов от кнехта осталось десять секунд, - доложил
Уайт.
- Девять, восемь, семь. - отсчитывал секунды вслух бортовой
интеллэйд.
- Подготовьте тяжелые двигатели к акселерации, - велел мнимый
Эйген. Система управления тотчас исполнила приказ. До полного отсоединения оставалось три секунды, когда внезапно энергетические генераторы, подающие питание к тяжелым двигателям, вышли из строя. Все системы одна за другой отказали, процесс отстыковки был прекращен и "Атлантида" утонула во мраке. В следующий миг все вокруг стало недвижимым.
* * *
- Что бы ни случилось, ни в коем случае не выдавай своей истинной
личности, - прошептал Макензи другу детства.
- Я и не собирался делать этого, - сердито ответил тот.
- Вот и ладно, а то я вдруг подумал, что у тебя помутился
разум от кьювита[94]. Дисмас, недовольно поглядев на друга, отвел глаза и взглянул на собравшихся в помещении членов мирового сената и экипаж "Атлантиды". Для того чтобы немного прояснить ситуацию, необходимо раскрыть некоторые подробности атаки сардерийцев. Общеизвестные миролюбцы показали в этом нападении удивительные стратегические способности. Обесточив энергетический генератор противников, они, воспользовавшись уплотненной швартовкой, прибегли к силе собственных гипердвигателей и похитили "Атлантиду" на буксире. О происходящем на гражданском корабле крейсеры земного флота ничего не знали. Единственное, что они успели увидеть, было то, как она погрузилась во мрак и стремительно улетела с кораблем сардерийцев. Местонахождение этих двух кораблей экипаж военно-космических сил не смог определить. Скорость, которую развили сардерийцы, оказалась чудовищно велика, и "Атлантида" почему-то пропала с радаров. Об этих событиях было немедленно доложено на Землю - и там тотчас было устроено экстренное совещание, на котором было решено приступить к поискам пропавшего судна и заложников. Пока на Земле разрабатывались планы по спасению делегатов и экипажа "Атлантиды", в другой части Галактики захватчики, использовав кьювит, обезвредили представителей человеческого рода. Парализующий газ без запаха и цвета молниеносно разнесся по всем отсекам корабля и ввергнул людей в бессознательное состояние. Не было ни паники, ни сопротивления. Земляне даже толком не поняли, что с ними произошло. Потеряли сознание, а по пробуждении обнаружили себя на борту вражеского корабля, связанными и в окружении вооруженной охраны. Информация о миролюбивости этой расы оказалась ложной. Сардерийцы действовали довольно быстро, и у людей не осталось сомнения, что ими руководил опытный руководитель. Собрав всех пленных в центре большого помещения, они учинили суд. По правде сказать, в полном смысле этого слова никакого суда и не было. Предприняв такие решительные и противные галактическому закону шаги, сардерийцы уже знали о судьбе пленников. Им нужно было выбрать только двух парламентеров среди землян, чтобы послать их с миссией на Каллаксию. Захватчики отступили от закона ради спасения своей планеты. Им нужен был мир на Пиккросе, а лучше людей-парламентеров им было не сыскать. Для осуществления этой дипломатической поездки надлежало избрать, как уже говорилось ранее, двух людей, остальные же должны были послужить залогом успеха переговоров. Решить, кто из пленных будут аманатами, а кто посланниками, должен был правитель сардерийцев Акрак, упомянутый в одиннадцатой главе этого повествования. Такое деяние было предпринято по наущению Ксеноса, и именно он должен был указать намеченных им ранее парламентеров. Тучный, жирный и мерзкий властелин сардерийцев восседал на своем троне и изучающе приглядывался к пленникам, пытаясь найти среди них избранников. Но тех, кого он искал, так и не смог обнаружить. Это открытие разгневало монарха. - Их здесь нет! Ты обманул меня, - стукнув по подлокотнику трона, гневно