Тюдор Элизабет. Семь посланников

   - Не приближайтесь ко мне, предатели! - вскричал беглец, угрожая
   овелийцам расправой, хоть и был безоружен.
   - Ему вредно волноваться, - прошептал Дейт спутнику.
   - Позволь мне все уладить, - так же тихо ответил тот.
   - Хватит шушукаться и строить козни против меня.
   - У нас и в мыслях не было делать это.
   - Прошу тебя, не предпринимай ничего, что могло бы навредить твоему
   здоровью, - пытался доктор успокоить разгоряченного землянина.
   - Сперва хотите убить, а потом притворяетесь святошами.
   - Это было недоразумение.
   - .которое чуть было не стоило мне жизни, - закончил предложение
   Флубера пришелец. - Рассказывайте эти сказки кому-нибудь другому. - Его враждебный и громкий голос привлек внимание прохожих.
   - Тише, только прошу тебя, не вовлекай в эту историю и
   общественность.
   - Ага! Значит, боитесь! - заметив тревогу на лице Флубера,
   победоносно возликовал землянин. - Я все расскажу Ариаде. Пускай она и решит, как поступить с предателями. Поняв, что уговорами упрямца не уломить, старый знакомый сменил тактику переговоров.
   - Хорошо, будь по-твоему. Делай то, что считаешь правильным. Если
   желаешь, можешь поехать к королеве и все ей рассказать. Я даже одолжу тебе свою сэрапию, чтобы ты не мучился в долгой дороге, - для доказательства своих слов, он, отпустив сбрую, легонько хлопнул сэрапию в бок. Разумное животное, поняв желание хозяина, приблизилось к другому седоку. Такой поворот событий никак не вписывался в планы землянина. Он ожидал всего что угодно, но только не добровольного содействия "злодея" его желанию. Поступок овелийца опровергал все прежние обвинения, приписанные ему агентом ГСБ. Макензи не желал содействовать попустительству овелийца, однако жизненный опыт подсказывал ему, что в данном случае он допустил ошибку. Несмотря на колебания, он из соображений безопасности быстро сел на сэрапию. Однако уехать, не выслушав старого приятеля, он не смог. Крепко держа сэрапию под уздцы, он подозвал Флубера к себе.
   - Я подумал, что несправедливо будет расстаться с тобой, даже не
   выслушав твоих доводов. оправданий.. Отвечай, зачем ты выкрал те останки из бассейна? И кто это такой, черт побери?! Флубер подошел еще ближе, чтобы никто из окружающих не расслышал его слов.
   - Я клянусь, что расскажу тебе все без утайки, как только мы вернемся
   домой. Улица не лучшее место для разговоров. Если нас кто-то подслушает и донесет суть разговора Гектусу, то гнев его обрушится на наши головы. И в таком случае ни мне, ни тебе и даже королеве и всем ее приверженцам не удастся избежать кары тирана. Слова и интонация овелийца таили в себе заметное чувство страха, что не ускользнуло от взгляда пришельца.
   - Какие ты дашь гарантии моей безопасности?
   - Когда мы готовили восстание против терронгцев, ты не требовал от
   меня никаких гарантий. Я был верен своему слову тогда, и сдержу его и в этот раз. Я клянусь, что не причиню тебе зла. Обещаю рассказать тебе все, и в случае твоего отъезда не буду препятствовать тебе. Макензи долго не думал. Он согласился поговорить в доме Флубера и расставить тем самым все точки над "и".
   - Ну, я слушаю тебя. Говори все, что хотел сказать, - оставшись
   наедине с овелийцем в одной из комнат его дома, велел Генри.
   - Полагаю, стоит рассказать тебе все с самого начала. Лицо Флубера на мгновенье помрачнело. Казалось, собираясь с мыслями, он наткнулся на какое-то горькое воспоминание. Однако он понимал, что затяжное молчание может вызвать подозрения у слушателя.
   - Вся эта история началась около десяти лет тому назад, с появлением в
   Велании молодого пришельца лет двадцати-двадцати пяти, с черной маской на лице, причиной ношения которой было, как объяснил он сам, уродство его лица. Но он был превосходного сложения и обладал прекрасными манерами. Умел покорить каждого, с кем ему доводилось встретиться, был храбрым и мужественным. В нем было столько величия и благородства, что он сумел покорить сердце и короля Рейд-роа. Монарх пригласил пришельца жить у него во дворце. Юный человек смог завоевать отеческую привязанность короля. Спустя год король Рейд-роа неожиданно решил уехать на Коверрак, планетоид в системе Йона, являющийся владением Каллаксии, ее маленькой копией. Причину своего отъезда король не стал объяснять. До своего возвращения он передал правление молодому пришельцу - Гектусу. После его отъезда мы пытались связаться с ним. Но связь с Коверраком по непонятным причинам была нарушена. Не сумев наладить связь, мы послали туда послов, но они пропали в космических просторах. На протяжении последующих десяти лет более двадцати вестников было отослано на Коверрак, но ни один из них так и не вернулся. Два года назад я организовал экспедицию из нескольких верноподданных королевы. Преднамеренно солгав о маршруте нашего полета, мы стартовали с Каллаксии, и полетели не на Виззау, как все здесь полагали, а на Коверрак. Наши намерения не были никем раскрыты, и мы благополучно достигли пункта назначения. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что ни король, ни другие вестники никогда не посещали этот планетоид, а эфир, как нам сообщили тамошние служащие информационного центра, специально заглушался веланийской связной башней. Тогда нам стало ясно, что все это было устроено преднамеренно и зачинщиком этого заговора против государства и короля было одно лицо - Гектус! - Слова Флубера произвели впечатление на слушателя. Рассказчик перевел дух и продолжил: - Собрать все факты исчезновения короля нам так и не удалось, а без веских доказательств, какими бы они не казались правдоподобными, обвинить самозванца представлялось невозможным. И единственным шансом для нас было устроить переворот и свергнуть пришельца с престола. С такими мыслями и идеями мы отбыли из Коверрака на родную планету. Однако в дороге нас постигла неудача. В связи с неполадками наш звездолет совершил вынужденную посадку на Терронге. К сожалению, большая часть нашего экипажа погибла в результате неудачной посадки. Оставшиеся же в живых попали в плен к терронгцам и вскоре погибли от непосильного труда. Выжить удалось только лишь мне.. Ну, а как я спасся из рабства, ты знаешь лучше меня.
   - Да уж, события того знаменательного дня никогда не забудутся мною.
   И что же стало потом? Ты рассказал все Ариаде?
   - Конечно! Ведь ради нее, дочери нашего правителя, мы и устроили эту
   поездку на Коверрак.
   - Что же она предприняла, узнав обо всем?
   - Ничего. Она бессильна перед этим деспотом. За прошедшие годы он
   твердо закрепил свою власть, да и брак с Ариадой был заключен только для того, чтобы держать ее под контролем. Твои деяния помогли нам раскрыть истину, которую мы доискивались годами. Король Рейд-роа никуда не улетал. Он был жестоко убит своим преемником и захоронен на дне бассейна тронного зала. Да-да, ты правильно расслышал, - увидев выражение лица собеседника, подтвердил овелиец. - Труп, который ты обнаружил, принадлежит нашему пропавшему без вести монарху. Это засвидетельствовал один мой знакомый генетик-эксперт. Он произвел эксгумацию останков и подтвердил мои подозрения.
   - Отчего же в таком случае вы все еще бездействуете? Этого негодяя
   следует немедленно призвать к ответу. Флубер горько вздохнул.
   - Если бы этот метод был эффективным, стал бы я, по-твоему, сидеть,
   сложа руки? Нет, чирез суд свергнуть Гектуса невозможно. Ведь он является верховным судьей, а станет ли он судить самого себя? Его окружение, да и сторонники королевы побаиваются его. Мало кто решится выступить открыто против него, я даже полагаю, что ни один из нас не решится пойти на этот шаг.
   - Сколько же вас, таких молчаливых единомышленников?
   - Не считая последователей правительницы, больше половины
   гектусовских приверженцев в случае восстания примкнут к нам.
   - Не пойму, тогда чего же вы сидите? Надо действовать незамедлительно.
   Нельзя откладывать бунт и ждать, пока тиран помрет собственной смертью. Восстание неизбежно, оно принесет вам избавление от тирании.
   - Я знал, что твой пылкий нрав и приверженность к свободе мыслей
   не устоят перед несправедливостью, - искренне восхищаясь землянином, произнес инопланетянин. - Значит, я не ошибся, вовлекая тебя в эту интригу. - он прикусил язык, осознав, что сболтнул лишнее.
   - Что значит "вовлекая в интригу"? - подозрительно взглянул на него
   Макензи. Овелиец опустил глаза, и собеседнику показалось, что тот покраснел.
   - Ну же, говори, что это значит?
   - Не хотел бы я, чтобы ты узнал об этом, но, видимо, правда сама
   требует быть высказанной до конца.. Помнишь, как я на Терронге уговаривал тебя полететь со мной?
   - Да.
   - Информация о планирующемся нападении на Землю была именно с моей
   помощью доведена до твоего слуха.
   - Ну и, - Генри насторожился.
   - Я сделал все возможное, чтобы заманить тебя сюда.
   - Зачем?
   - Для того, чтобы с твоим умением организовать здесь восстание. Макензи от удивления рассмеялся. Его неадекватная реакция встревожила овелийца. Он ожидал услышать гневный упрек, негодование и даже ругань, но уж никак не смех.
   - Не могу поверить! Меня обвел вокруг пальца какой-то каллаксийский
   наивный тихоня, ударив себя кулаком по лбу, хохотал Макензи от досады. - Но все же твоя ложь обернулась правдой, - немного успокоившись, сказал он. - Я узнал, что Гектус и в самом деле готовится к войне с Землей. Эта информация стала доступной мне в Турату на празднике Суодэль. В тот же день мне стал известен тайный страх этого узурпатора. Разговаривая с ним, Маззи случайно упомянул о том водоеме, так за это правитель, придя в неистовство, чуть было не придушил его. Очевидно, этот карлик-уродец знал, кто там захоронен.
   - Я всегда не доверял ему.
   - Не исключено, что он пользовался привилегией короля только
   потому, что знал об этом преступлении.
   - Вполне возможно.
   - Раз уж мы заговорили о поездке в Веланию в тот праздничный
   день, скажи-ка, это ты стянул мои сандалии у бассейна?
   - Я, - честно признался овелиец.
   - Ты не вернулся в Турату и решил проследить за мной.
   - Совершенно верно. Если бы твою обувь заметил тот страж, то поднялся
   бы небывалый переполох, вот мне и пришлось замести следы.
   - Когда же ты забрал улику, добытую мною со дна?
   - В тот же вечер. Тебя ранила уридия, и ты не заметил моего
   проникновения в комнату. Я нашел тайник и присвоил себе это вещественное доказательство.
   - Но зачем надо было опускаться до кражи?
   - Это была не кража, а спасение. Твое ранение могло погубить тебя,
   ведь уридии водятся преимущественно в том злополучном бассейне. Как я и предполагал, известие о твоей болезни тотчас вызвало подозрение Гектуса. Комната, в которой ты жил, подверглась тщательному обыску. И если бы эту пряжку для волос обнаружили, твоя казнь стала бы неминуемой. Но все их усилия оказались напрасными. Ничего не найдя, они немного приутихли. Мне пришлось выдумать историю о твоем падении в воды порта. Хоть этому изначально никто и не поверил, но брошенное семя сомнения начало давать побеги. Я смог убедить королеву пересмотреть твое дело и помиловать тебя. К счастью, мои усилия оказались не напрасными.
   - Когда же ты извлек останки из воды?
   - В тот самый вечер, когда тебя постигла неудача.
   - И ты все это время молчал?
   - Необходимо было выждать пору подозрений, чтобы потом начать
   процесс с большей активностью, - Флубер умолк и, выдержав непродолжительную паузу, обратился к собеседнику: - Теперь, после того, как ты все узнал, готов ли ты выступить с нами против тирана? Как овелиец и ожидал, ответ человека оказался положительным.
   Г л а в а 25
   ШАНТАЖИСТ
   Обмануть обманщика - двойное удовольствие.
   Бурвиль
   После состоявшегося разговора никакого недоверия между старыми знакомыми больше не осталось. С того самого дня они начали совместно обдумывать план заговора. В этом деле Флубер всецело полагался на опыт и умение землянина. Он был уверен, что у молодого человека есть талант в организации мятежей. Хотя, по правде сказать, это слово слишком яркое для характеристики замысла, над которым трудились единомышленники. Все должно было пройти тихо, быстро и с минимальными потерями. Главной и обязательной мишенью в этом заговоре был Гектус. Его смерть тотчас лишала бы остальных сторонников желания продолжать сопротивление. Однако убить монарха было довольно-таки сложной задачей. Его неусыпно охраняли сильнейшие из воинов Велании. Так что идея нападения на злодея в его дворце была неприемлемой. Оставался вариант отравления, но и тут возникли сложности. Расчетливый самозванец не притрагивался к еде, пока подаваемое блюдо не подвергалось тщательной проверке. Хитрец все предусмотрел и просчитал, исключил возможность покушения. Но нет скалы, которую нельзя было бы проломить, и землянин, опираясь на эту поговорку, решил не сдаваться. Он искренне верил в успех своих замыслов. К концу второй недели пребывания Макензи в доме Флубера пришельца посетил нежданный гость, который пробрался внутрь не через дверь, а в окно. Появление его было сколь внезапным, столь и неприятным для Генри. Только он улегся в постель, как вдруг еле слышное цоканье и чей-то темный силуэт у окна привлекли его внимание.
   - Кто тут? - Выскочив из постели, он направился к окну.
   - Это я, великодушный Маззи. Голос его Генри смог бы распознать и без представления. Он презирал королевского шута, и неожиданный его приход вызвал в Макензи волну негодования.
   - Что ты тут делаешь, мерзкий фигляр? Пришел грабить?
   - Ну, почему же так грубо? - обидчиво отозвался ночной гость. - Я
   пришел проведать своего коллегу.. нашего почтенного пришельца, - откорректировал тот свое обращение, догадавшись, что оно не понравится собеседнику. - Слышал, что ты был болен.
   - Это всего лишь слухи. Как видишь, я в полном здравии, - резко
   оборвал его речь другой. - Надеюсь, ты узнал все, что хотел узнать, а теперь убирайся отсюда, сделал шаг вперед, намереваясь напугать непрошеного гостя. Однако тот не сдвинулся с места.
   - Бедный-бедный Маззи, все его выставляют отовсюду. и ненавидят
   за его убогость, а он всего лишь беспомощный карлик, нуждающийся во внимании и заботе, плаксиво запричитал горбун. - У него даже нет друзей. - продолжал он в том же тоне, говоря о себе в третьем лице. - Никто его не любит, не щадит.. С ним обращаются хуже, чем с сэрапиями. то и дело слышит от всех: "Убирайся, Маззи! Пошел прочь, уродец! Чтоб ты сдох, окаянный." Он печально качал головой, заламывал руки, ругал и проклинал себя.
   - Достаточно с меня сегодня драм. Если ты закончил свои излияния,
   тогда будь добр уйди туда, откуда пришел.
   - Прогоняешь меня, а ведь я пришел к тебе с благими намерениями..
   - Оставь их себе.
   - Я бы с удовольствием, но ведь опасность грозит не мне, а тебе,
   своим заговорщическим тоном плут пытался привлечь внимание человека.
   - Что бы мне ни грозило, это тебя не касается, - обуздав свое
   любопытство, резко ответил Макензи.
   - Ну, как знаешь, как знаешь. Я пытался спасти тебе жизнь, но как
   видно, гибели тебе не избежать. а ведь можно было все уладить и без казни. - ковыляя обратно к окну, ворчал тот себе под нос. - Ох, как же будет зол король, узнав, что в его любимом бассейне учинили обыск.
   - Обыск?
   - Да-да, ты правильно расслышал. Королева и ее стражники посмели без
   позволения спуститься в воды этого прекраснейшего источника. да и ты, как мне помнится, был там, - лукаво улыбнулся говорящий. Генри изменился в лице. Надменная улыбка исчезла с его губ, и на лбу появились мелкие морщинки от душевного смятения. Прищурившись, он испытующе посмотрел на пришедшего. Он прекрасно понимал, что шут неспроста явился среди ночи с этой новостью. Девять лун Каллаксии, пребывая в различных фазах движения, живописно освещали ночную сторону планеты. В комнате даже без искусственного освещения была ясная видимость. Карлик стоял спиной к окну, дабы землянин не мог увидеть на его лице волнения, но даже при слабом освещении тот смог это разглядеть.
   - Чего тебе надобно от меня? Горбун победоносно вытянулся. Он вырос в собственных глазах. Петля шантажа была успешно накинута на шею пришельца, и теперь Маззи мог манипулировать им как марионеткой. Удачная позиция сделала уродца более сговорчивым, он заметно повеселел.
   - Не подумай, что я занимаюсь вымогательством. нет-нет. просто у
   каждого есть свои слабости, нужды, которые надо покрывать за счет.
   - Шантажа! - неприязненно вставил Макензи. Негодник рассмеялся.
   - Ну, что ты? Я хотел сказать, за счет близких друзей.
   - Ты мне не друг.
   - А как же иначе? - с напускной сердитостью отреагировал лилипут. - Я
   ведь из-за глубокого почтения и душевной привязанности к тебе не стал ничего рассказывать моему господину. А ведь меня в таком случае ждала бы награда.
   - Какую же награду от меня требуешь ты?
   - Не требую, а советую тебе предложить мне, и совет этот чисто
   дружеский.
   - Ну да! И что же советует мне ваша светлость? - с издевкой спросил
   человек.
   - Понимаешь ли, в эту пору у меня что-то дела идут неважно. "Наверное, некого было шантажировать", - промелькнуло в мыслях у Генри.
   - . трудновато стало сладить со старыми друзьями. Все почему-то
   изменились и превратились в черствых, грубых, неотесанных, мерзких, отвратительных.
   - Короче!
   - .занудных, кровожадных, алчных, презренных.
   - Кончай свои разглагольствования!
   - .скряг, сквалыг и скупердяев, - завершил тот этими словами свою
   филиппику.
   - Сколько ты хочешь за свое молчание? Эти слова словно бальзам умастили душу мерзавца-вымогателя.
   - Двенадцать тысяч лакий.
   - Сколько-сколько? Ты спятил! У меня нет таких денег.
   - Попроси их у Флубера, - настаивал шантажист.
   - И что же я ему отвечу, когда он спросит о предназначении этих
   денег? Сказать, что их у меня вымогаешь ты? Знаешь, он-то уж точно не станет бояться гнева государя и все ему расскажет. Тогда, полагаю, и тебе перепадет от его гнева. Бедный, бедный Маззи, что же с ним будет, за предательство. страшно даже подумать, - с сарказмом сказал землянин. У горбуна перед глазами будто промелькнул образ монарха, и он задрожал от ужаса.
   - Ладно, если у тебя нет такой суммы. что поделаешь, у
   каждого могут быть тяжелые периоды в жизни. Ты не огорчайся, я согласен уступить и взять с тебя по доброте душевной какую-нибудь драгоценную безделушку, что-то из подаренного тебе королевой. Мне совестно брать у тебя столь личные и дорогие сердцу подарки, но что ни сделаешь ради друга. А мы ведь друзья, не так ли?
   - Да уж, ближе тебя у меня никого нет на этом свете, - насмешливо
   проговорил человек. Он приблизился к сундуку, где хранил свои вещи. Подтолкнул раздвижные маленькие дверцы в сторону и извлек оттуда небольшой алый мешочек. Просунул руку и достал первую попавшуюся вещичку. Это был светло-желтый граненый камень, не обрамленный драгоценным металлом. Этот дорогостоящий камень был первым даром правительницы. "Он напоминает мне твои глаза", - вспомнил землянин слова, некогда сказанные Ариадой. Какое-то странное чувство переполняло его. Неожиданно его постигло сомнение. "Правильно ли будет идти на поводу у шантажиста?" - подумал Макензи, держа в руке драгоценность, которая должна была послужить залогом молчания.
   Он сознавал, что этому вымогательству не будет конца. Но сейчас это был единственный шанс отделаться от поганца-болтуна. День заговора был уже не за горами, и малейшие оплошность и неосмотрительность поставили бы под угрозу весь план переворота. Решив не мелочиться, Генри вручил откуп вымогателю. Глаза горбуна засияли в темноте, меняя цвет подобно радуге после дождя. Он не посмел усомниться в подлинности этого камня и взял его, положившись на честность не землянина, а королевы Ариады. Учтиво улыбнулся, подавляя в себе бешеный восторг. Он получил за свое молчание больше, чем рассчитывал. Не желая долее испытывать терпение запальчивого и непредсказуемого человека, карлик прыгнул на подоконник, и с проворностью шимпанзе выскочил наружу. Он так быстро исчез из поля зрения, что Генри не успел проследить за ним. Презренный горбун, исчезнувший столь же неожиданно, как и появился, оставил молодого землянина в тяжелых и тревожных раздумьях. Макензи решил не сообщать о произошедшем инциденте хозяину дома, дабы не огорчать его. "В конце концов, - думал он, - через пару недель с Гектусом будет покончено и тогда уж этому уродцу придет конец". С искренним наслаждением он придумывал расправу над королевским шутом, но потом, поймав себя на мысли, что его методы слишком уж зверские, решил предоставить этот вопрос на усмотрение правительницы. Подумав о расправе над тираном, Макензи также прикидывал в уме выгоды этого замысла, и главной из них была возможность вернуться обратно на Землю.
   * * *
   - Опять ты?! - увидев на следующий день карлика-горбуна в своей
   спальне, недовольно фыркнул Генри.
   - Я бы не стал беспокоить своего друга в столь поздний час, но у
   меня проблемы.
   - Так поди решай их где-нибудь в другом месте.
   - Нет-нет, ты неправильно понял меня, - хриплым голосом ответил тот,
   хихикнув. - У меня проблемы финансового характера.
   - Вот наглец! Опять пришел шантажировать.
   - Ну, что за обидные слова! Разве попросить у состоятельного друга
   немного денег - это шантаж? Обижаешь, обижаешь меня, дружище.
   - Прекрати звать меня другом.
   - А разве это не так? В прошлый раз ты говорил совсем обратное.
   - Видно, у меня помутился разум, раз я посмел назвать тебя так. Маззи притворно сделал глубокий вздох, словно от этой новости у него потяжелело на душе.
   - Ах, как жаль. как жаль. - с напускным огорчением сыграл
   комедиант свою первую драматическую роль. - Мне жаль тебя, приятель. и тебя, и королеву, и ее подводных слуг. Какая же великая трагедия разыграется. - он преднамеренно не договорил предложение, давая тем самым возможность землянину самостоятельно додуматься, к каким последствиям может привести его собственное упрямство. Трюк лукавца оказался выигрышным. Не имея возможности по-другому отделаться от него, Макензи уступил алчному попрошайке. Извлек из мешочка один из каллаксийских ценных камней, не уступавший по стоимости первому откупу и вручил его навязчивому вымогателю. Тот, как и в прошлый раз, спрятав камень в карман, выбрался через окно и скрылся из глаз. Генри полагал, что на этом своекорыстие шута закончится, но он глубоко заблуждался. В следующую ночь горбун снова взобрался в его спальню.
   - Послушай, совесть у тебя есть? - возмутился Макензи,
   встретившись с лилипутом.
   - Ох-ох, была когда-то она у него, честное слово была. была да только
   быстро сплыла. Теперь у бедного, несчастного Маззи не осталось ничего, чем бы он мог гордиться. Его никто и никогда не жалеет, все понукают, бьют и ругают. А он живой, у него тоже есть чувства.