Уайли Джонатан. Лабиринт теней

   — То есть к питью крови, — холодно произнес Варо. — Да, эти двое насосались по горло.
   — Ну, мы выцедили из них все, что можно, — заметил Кередин.
   — А куда делась кровь, как ты полагаешь?
   — Ну знаешь, об этом я даже и не задумывался!
   Они возвратились в деревню и принялись собирать дрова. С двумя увесистыми охапками снова отправились к башне.
   — А какое значение имеют цвета? — поинтересовался Варо. — Солнечная корона во время затмения и свечение вокруг фигуры мага совпадают по цвету, да и головные повязки у солдат тоже…
   — Полагаю, это целиком зависит от самого мага, — ответил Кередин. — Последние два затмения были самыми полными из всех, что нам приходилось видеть. Так?
   — Ты прав.
   — И каждый раз мы были совсем близко от колдуна.
   — Значит, затмение вызывает сам маг — так, что ли?
   — Это предположение кажется вполне логичным, — заявил бывший волшебник. — Возможно, тьма придает им силы.
   — Как так? — не понял Варо.
   — Да, пожалуй, полная бессмыслица! — согласился Кередин. — Но возможно и другое: ради того чтобы напиться свежей крови, люди-ножи материализуются.
   Они подошли к самой башне.
   — А что это за маг? Там, в кресле? — спросил Варо.
   — Подвеска… Символ света… — вслух размышлял Кередин. — Тут должна быть какая-то связь…
   — Возможно, грядут те самые силы тьмы, которых так опасались древние волшебники? — предположил Варо.
   — Вечное затмение солнца? — одними губами прошептал Кередин, содрогаясь.
   Дойдя до скорченного тела человека-ножа, они обложили его дровами, стараясь не дышать — зловоние было непереносимым. Кередин запалил охапки соломы и с изумлением заметил странную вспышку в одном из окошек башни. Когда костер разгорелся, Варо и Кередин отправились в башню, чтобы поглядеть, что там творится, и с изумлением увидели, что останки неизвестного волшебника, дымясь, догорают…
 
   Поздно вечером, когда на склоне пылал погребальный костер, Варо рассказал товарищам о догадках Кередина. Бывший волшебник пошел осмотреть раненых. Как он и ожидал, все пребывали в прежнем состоянии. Вздохнув, Кередин отправился ужинать. Когда, отужинав, все лениво беседовали, он уединился и принялся что-то вырезать на дощечке.
   — Что ты делаешь? — спросил Бростек, глядя через плечо волшебника.
   — Пытаюсь отыскать хоть какую-то закономерность вот в этом, — объяснил Кередин.
   На дощечке располагались в ряд семь хорошо знакомых всем знаков.

   При виде этих знаков Бростека передернуло, хотя на сей раз они и не светились дьявольским синим огнем.
   — Ну и как, получается? — спросил он.
   К тому времени к ним присоединился и Варо. При виде дощечки лицо его сделалось каменным.
   — Пока нет, — вздохнул Кередин. — Но что-то в них кажется мне смутно знакомым, а вот что именно?.. — Он пожал плечами. — Эти двое, — он указал на два знака слева, — как нам известно, мертвы. И еще мы знаем, что этим символам соответствуют красный и синий цвета. А следующий по порядку тот, с кем мы свиделись в Грассмейре.
   — Зеленый, — пробормотал Бростек.
   — Но об оставшихся четырех нам ровным счетом ничего не известно, — продолжал Кередин. — Есть у вас соображения на сей счет?
   — Лично мне надобен вот этот. — И Варо указал на самый правый знак.
   Не было никакой нужды объяснять, почему. Все его товарищи прекрасно знали, что он принадлежал тому, кто некогда опустошил родную деревню Варо и Бростека.
   — На их печати все символы вписаны в круг, — сказал Бростек, усилием воли отгоняя страшное воспоминание. — Это может что-то означать?
   — Пока не пойму, — ответил Кередин. — Здесь столько всякой всячины: круги, треугольники, буквы даже сердечко какое-то… Я никак не могу связать все это воедино.
   Остальные уже прислушивались к их разговору. И вдруг заговорил Сокол:
   — Какой нам прок от разгадывания этих шарад? Лучше постараться угадать, где и когда произойдет следующее затмение. Так мы сможем переловить гадов всех до единого и навсегда покончить с этим ужасом!
   — Мы все этого хотим, — согласился Варо.
   — Что ж, нам и карты в руки, — сказал Лангель. — Последнее время события разворачиваются стремительно. Надо бы этим воспользоваться.
   — Но нам необходим Лисле! — напомнил Бростек. — Именно благодаря ему нам удалось сладить с этими двумя…
   — Я не могу помочь мальчугану, — подавленно произнес Кередин, опуская глаза под устремленными на него взглядами. — Тут нечего лечить… Сдается мне, он сам себя излечит.
   Все посмотрели на невменяемого юношу, и как раз в этот момент губы Лисле зашевелились. Он что-то невнятно зашептал. Кередин метнулся к нему.
   — Неужели он пытается нам что-то сказать? — с надеждой спросил Варо.
   Кередин лишь пожал плечами.
   — Я не разобрал ни слова… Знаете, надо сидеть подле него по очереди. Может, кому-то повезет…
   — Послушайте, мы все кое-что упускаем из виду, — сказал Бэйр. — Я надолго выбыл из строя. — Он поднял свою забинтованную руку. — Чейз совсем плох, а эти трое даже передвигаться не могут, не то что сражаться. Как вы собираетесь противостоять людям-ножам, даже если их и настигнете?
   — И все-таки попытать счастья стоит, — ответил Варо, помолчав с минуту. — Раненые могут оставаться здесь до полного выздоровления. Жители, должно быть, скоро возвратятся. Когда Лисле поправится, пошлете нам весточку.
   — Если Лисле поправится, — уточнил Бростек.
   — Он должен прийти в себя, — твердо сказал Варо, словно у него не было в этом ни малейшего сомнения. — А тем временем те из нас, кто пока цел, сделают все, от них зависящее. Как и прежде…
   И тут раздался голос Лисле, неожиданно громкий, отчетливый и испуганный.
   — Мага…
   — Что, Лисле? — ласково спросил Кередин. Остальные сгрудились вокруг постели юноши.
   — Маг… ра…
   — Магара? — переспросил взволнованный Бростек.
   — Мага-а-а-ара! — простонал Лисле. — Мага-а-а-ара!
   Все переглянулись, а юноша смолк. Бростек упад на колени подле кровати и горячо зашептал ему на ухо:
   — Что с ней? Она в опасности?
   Ответа не было. Глаза Лисле ничего не выражали.
   — Может, именно она его исцелит, — рискнул предположить Сокол. — Судя по тому, что вы мне про нее наговорили, девчонка знает толк в умственных расстройствах, а мое мнение таково, что у мальца именно это и надо лечить.
   — Но не можем же мы сейчас возвратиться в Тревайн! — запротестовал Вильман. — Это так далеко от мест, где орудуют люди-ножи!
   — Без Лисле мы все равно никого из них не отыщем, — сказал Лангель.
   — Но что нам проку от него сейчас? — спросил Бэйр. — Позвольте мне отвезти мальчишку в Тревайн! Может, Магара и вправду ему поможет? Тогда мы вас нагоним. Кратер отсюда всего в двух-трех днях хорошей скачки. Стоит попытать счастья…
   Варо открыл было рот, чтобы возразить, но, поразмыслив, усмотрел в словах старого солдата логику.
   — Тебе понадобится помощник, — сказал он..
   — Мы с Россом вполне справимся, — ответил Бэйр. — Что скажешь, парень?
   Росс ничего не ответил — видно было, что он мучается, желая и продолжить борьбу, и сделать все возможное, чтобы брат поправился.
   — Не слишком ли мы торопимся? — спросил Вильман. — Ведь они и сами могут вскоре прийти в себя!
   — Тогда мы просто поворачиваем оглобли и догоняем вас, — решительно заявил Бэйр. — Мы почти ничего не теряем. Что скажешь, Кередин?
   Бывший волшебник заговорил не сразу.
   — Кто знает… Мне ничего подобного видеть не приходилось. Правда твоя: они могут очнуться и через час, но могут пробыть в столь прискорбном состоянии долгие месяцы. Ничего определенного сказать нельзя.
   — Значит, стоит показать их Магаре, — подытожил Варо. — Ну что, Росс?
   — Я еду, — просто сказал юноша.
   — А как же Чейз? — спросил Лангель. — Везти парня будет всего труднее, а оставить здесь одного никак нельзя…
   — Кому-то из нас придется остаться с ним, покуда не вернутся местные, — сказал Варо.
   — А это значит, нас остается только шестеро, — уныло промолвил Сокол. — Негусто…
   — Ничего не поделаешь, — ответил Варо тоном, не допускающим возражений.
   Вскоре одна проблема сама собой разрешилась, но это никому не прибавило радости. Невзирая на все старания Кередина, ночью Чейз скончался. Наутро на склоне пылал новый погребальный костер, и все сказали другу последнее прости. Потом сообща они привязали к седлам бесчувственных Рогана, Слэтона и Лисле, и две группы разъехались в разные стороны.

Глава 25

   Хьюитт играл до тех пор, покуда пальцы его не свело судорогой. Тогда он запел — вместо путных слов нес какую-то ахинею, но ему было плевать: он разминал пальцы. Потом музыкант заиграл снова, и волны нежных звуков поплыли над холодным серым морем тумана. Текли долгие часы. Стемнело. Он ничего не различал во тьме кроме ярких звезд, мерцающих в вышине и светом своим немного утешающих его в горестном одиночестве. Хьюитт играл всю ночь напролет. Он уже не понимал, где находится и почему играет, знал только, что должен, непременно должен играть. Когда же пальцы вновь отказались ему повиноваться, Хьюитт снова запел — и пел, покуда совершенно не охрип.
   С рассветом все стихло — сон сморил музыканта помимо его воли. Он свернулся калачиком прямо на траве, возле загадочного сада, который не существовал более…
   Пробудился Хьюитт около полудня, и волна отчаяния захлестнула его. Быстро осмотревшись, он чуть было не разрыдался. Магара так и не возвратилась. Хьюитт старался не думать об ее участи. Он машинально нащупал скрипку, покрытую капельками росы, бережно отер ее платком и настроил. Он собрался было тронуть струны смычком, но раздумал. Теперь уже бесполезно. Магара не услышит его музыки. Кулаки Хьюитта яростно сжались.
   Он пошел к лошадям и, что-то ласково приговаривая, повел их на водопой. Потом сам умылся и напился, затем пустил коней на зеленый лужок попастись.
   Похоже, ребятки, нам придется проторчать здесь еще какое-то время, — объяснил он лошадям. Так что лучше тут как следует обосноваться.
   Используя подручные материалы, Хьюитт кое-как выстроил шалашик, в глубине души радуясь, что ночи стоят теплые, потом порылся в мешке с провизией и всухомятку перекусил.
   Обследовав поляну, он отыскал несколько ягод и грушевое дерево, плоды которого оказались твердыми, словно деревянные. Он справедливо пришел к выводу, что этого явно недостаточно, чтобы прокормиться, охотиться же музыкант не умел вовсе. Он не знал даже, как разжечь костер. Хьюитт с трудом припомнил, что ближайшая деревня находится примерно в лиге от туманной долины, а потом в памяти его всплыла одинокая ферма, что располагалась еще ближе. Хьюитт пересчитал свои деньги и возблагодарил Буллена за щедрость. Денег у него с лихвой хватало на то, чтобы закупить еды на несколько дней, разумеется, если экономить. Однако предстояло еще и отыскать поблизости желающих продать ему провизию… Впрочем, торопиться было некуда.
   Хьюитт подошел к тому самому месту, откуда в последний раз видел Магару. Глядя на ленивые серые волны тумана, он терялся в догадках: подействовало ли на нее последнее затмение столь же дурно, как и предыдущее, или на сей раз все обошлось?
   Когда стемнело, Хьюитт наскоро перекусил и, достав из чересседельной сумы одеяло и теплую одежду, приготовился укладываться спать. Роясь в суме он увидел панно и обругал себя на чем свет стоит за то, что до сих пор не удосужился поискать на нем новых перемен. Но было уже слишком темно, и он поклялся себе, что прежде всего прочего сделает это поутру. Он дурно спал, непривычный к ночевкам на свежем воздухе, вздрагивая от каждого ночного шороха, и несказанно обрадовался, когда наконец рассвело.
   Первым делом он позаботился о лошадях, попутно разминая затекшие члены, потом развернул панно. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — изменения есть, и немалые. Сердце его екнуло, когда он увидел, что черная точка на осеннем солнце, прежде еле приметная, увеличилась и теперь закрывает три четверти солнечного диска. Осенний пейзаж медленно погружался во тьму…
   В радуге вновь убавилось цветов — исчезла синяя полоска. Хьюитт мельком подумал, уж не связано ли это как-то с давешним затмением и голубой вспышкой, которая ему почудилась… Радуга выглядела теперь очень странно, разорванная на две отдельные дуги, между которыми виднелась полоска неба.
   Немного позже он заметил еще кое-что и взволновался пуще прежнего. На зимнем пейзаже прежде осыпались, увядая, две розы. Теперь же весь куст засох и мрачно чернел на снегу. Волк не был более одинок, с ним оказалась целая стая, отчего картинка сделалась совсем зловещей. А на румяном яблоке которое грызла белка, явственно проглядывали коричневые пятна гнили…
   «Ох, не к добру все это, — подумал Хьюитт и невольно поежился. Потом взглянул на серый туман — Магара, где ты?»
   Вдруг он отчетливо ощутил, что непременно должен отправиться на поиски девушки. В душе у него страх боролся с преданностью, здравый смысл с чувством долга… В конце концов мужество одержало верх над нерешительностью. Он приблизился к туманной кромке и сделал первый робкий шаг. Ничего ужасного не произошло. И он, решительно подавляя страх, сделал еще шаг…
   Не скоро Хьюитт отважился погрузиться в серую муть с головой. Когда же наконец он решился, внезапная слепота ужаснула его, но Хьюитт усилием воли заставил себя двигаться дальше. И все же, неведомо сколько проблуждав в пустоте, он вышел из тумана всего в двух шагах от того места, где в него вошел. Две следующие попытки также не принесли ему удачи, и Хьюитт сдался. Теперь в душе его досада боролась с облегчением.
   Он присел на траву и принялся ждать. Больше он ничего сделать не мог.
 
   — Надеюсь, панно при тебе?
   — Нет.
   Магара не видела причины лгать.
   — Досадно. Впрочем, на свете не осталось ни единого мага, столь искусного или столь отважного, чтобы им воспользоваться… Посему волноваться мне не о чем.
   Магара все еще не могла свыкнуться с тем, сколь стремительно ее триумф обернулся катастрофой. Ну почему, почему с таким трудом доставшаяся ей победа столкнула ее с этим ужасом нос к носу, да еще в этом прекрасном месте?
   Внимание ее привлекла подвеска на груди у человека в синих одеждах — треугольник, вершина которого глядела вниз. Завидев ее, Магара почувствовала безотчетный ужас. От человека исходило мягкое сияние, бледно-лиловое, — цвет этот напоминал девушке фиалковые глаза Лисле…
   — Разумеется, это означает, что тебе придется потрудиться еще прилежнее, — продолжал человек. — Начнешь с самого начала.
   — Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? — выпалила Магара.
   — Я здесь, потому что высоко ценю красоту, — ухмыльнулся он.
   Казалось, происходящее откровенно его забавляет.
   — Но ты же человек-нож из Бари! — воскликнула девушка.
   Красота дивного сада совершенно не сочеталась с леденящим ужасом, который источала зловещая фигура.
   — Я слышал, что нас порой так называют. Человек-нож — это еще куда ни шло, но при чем тут Бари?
   — Тогда откуда же вы?
   У Магары голова пошла кругом.
   — Отсюда.
   — Из Неверна? — не веря своим ушам, переспросила она.
   Колдун рассмеялся, словно услышал удачную шутку.
   — Знаешь, до того, как покинуть мир смертных, я жил в стране, откуда и ты родом — в великой и могучей земле Левиндре, — саркастически усмехнулся человек-нож. — Прекрасная страна, не правда ли? Удивительно, как это ты выносишь ее!
   Он сделал заметное ударение на слове «ты».
   — А разве я какая-то особенная? — вконец растерялась Магара.
   — Так, стало быть, ты даже себе самой в этом не отваживаешься признаться? — издевательски спросил он, недобро ухмыляясь. — Как ослабли узы крови! Не удивительно, что вы так легко сдаетесь.
   — О чем ты говоришь?
   Магара была совершенно сбита с толку, однако интуиция подсказывала, что если не дать ему умолкнуть, то можно ухитриться с ним совладать, а может, и ускользнуть. Но она безоружна…
   — Я первым из всех понял, что происходит! — Человек-нож говорил резко. — Картель правит всем, все покупается за деньги, волшебники выродились, превратившись в нищих бродяг… Старые обычаи попраны и позабыты, до узлов никому нет дела, Совет лордов — сборище шутов. Ни к чему нет уважения! — Он уже кричал. — Ты ведь не станешь этого отрицать? — ткнул он пальцем в девушку. — Ведь ты видела это своими глазами!
   Магара оторопела. Ей приходилось слышать подобные заявления и от других, но в устах этого человека они звучали сущей бессмыслицей. К чему это он клонит?
   — Я знал, что все может быть по-иному! — Человек в синем артистически воздел руки к небу, словно обращаясь к огромной аудитории. — И я оказался прав! Говорили, что это немыслимо, невозможно, но я всем утер нос! И каковы они теперь? — Он презрительно расхохотался. — Когда я ступил на эту тропу, то порадовался тому, что волшебники выродились. Да я и сам приложил к этому руку и наслаждался этим, упивался!
   «Он безумен. Совершенно безумен», — поняла Магара, но прикусила язычок. Чем дольше он будет распинаться, тем больше времени даст ей, чтобы обдумать свое положение. Вот бы добежать до тех деревьев, а там…
   — Разумеется, главным было Сердце Вихря, — продолжал человек-нож, вперив в нее огненный взор. — О, вижу, сие название тебе знакомо! Да! Сердце Вихря — отдаленное, опасное место, слишком опасное даже для магов! Скрытое от мира, таящее несметные сокровища. Я отыскал его! И теперь оно принадлежит мне!
   Глаза его сделались совершенно безумными.
   — Но где находится Сердце Вихря? — еле слышно спросила Магара, заранее страшась ответа.
   Человек-нож понимающе ухмыльнулся.
   — Сейчас ты как раз там, — сказал он.
   — Но это же Неверн! — запротестовала девушка.
   — Сейчас ты везде, — продолжал колдун, будто и не слыша ее слов.
   — Сердце Вихря не может быть столь прекрасным, — настаивала Магара.
   Тут слишком спокойно, слишком тепло и красиво. Не могла такая дивная и величественно-спокойная краса быть прибежищем мощнейшей магии!
   — Тебе хочется, чтобы это место выглядело по-иному? — прищурился волшебник.
   Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами, и идиллический пейзаж вмиг исчез. Теперь вокруг простиралась безбрежная равнина, гладкая и ровная, без признаков растительности, озаренная беспощадным солнцем.
   Снова послышалось щёлканье пальцев — и вот уже оба они стоят на тонкой каменной гряде, по обеим сторонам которой яростно бушуют морские волны. Грохот оглушил Магару, в лицо ей полетели ледяные соленые брызги…
   Снова щелканье — и вокруг них сами собой воздвиглись скалистые пики, окутанные туманом. С закованного льдом озера дул пронизывающий ветер, а с ветвей мрачных сосен, которыми поросли склоны долины, летели снежные хлопья.
   Волшебник еще раз щелкнул пальцами, и они снова очутились в саду.
   Магаре было дурно, она чувствовала себя слабой и беспомощной. Казалось, колени ее вот-вот подломятся, и…
   «Я схожу с ума?»
   — Прекрати! — взмолилась она, зажимая ладонями уши.
   — Ну, на тебя, голубушка, не угодишь! — рассмеялся черный маг. — Не желаешь ли присесть?
   Что-то ткнулось сзади в икры Магары, и она, подавшись назад, мешком осела в кресло, взявшееся ниоткуда. Девушке хотелось кричать, но единственное, что она могла, — это с трудом дышать. «Кто-нибудь, помогите мне выбраться отсюда!» Но безмолвная ее мольба осталась без ответа. Она уже не думала о борьбе, о бегстве… Это было поражением, полным и окончательным.
   — Стоило мне попасть в Сердце Вихря, дальше все пошло как по маслу, — продолжал колдун, явно наслаждаясь производимым эффектом. — Прогресс был неизбежен, но порой мне приходилось нелегко. Поэтому я и впустил сюда других. И все-таки я был первым! Я все спланировал с самого начала. Лишь сейчас они начинают понемногу это понимать! — Теперь он походил на торжествующего ребенка, даже хихикал совершенно по-детски. — Разумеется, так называемые белые маги сопротивлялись мне, — презрительно продолжал он. — Но что мне до этих насекомых? К тому же они спохватились слишком поздно. Без слез не взглянешь на то, во что выродилась некогда могущественная магия! Последний из них, как это ни прискорбно, лишь вчера испустил дух…
   Он изобразил на лице скорбь.
   Магара не в силах была больше слушать. Она скорчилась в кресле, моля небеса, лишь о том, чтобы поскорее закончился этот кошмар.
   — Слушай внимательно! — тоном строгого учителя прикрикнул на нее волшебник. — Следующая часть моего повествования напрямую касается тебя!
   Тело Магары вышло из-под контроля ее разума. Она выпрямилась, подняла голову и не мигая уставилась на человека-ножа. «С такой же легкостью он мог бы приказать моему сердцу остановиться», — обреченно подумала она.
   — Вот так-то лучше. Так на чем бишь я остановился?
   Он задумался, а Магара, которой волей-неволей приходилось глазеть на него, принялась изучать его внешность. Из слов мага девушка заключила, что он очень стар, но лицо у его было совсем молодое, нежное и без морщин, черты лица совершенно мальчишеские, а каштановые волосы слегка курчавились. «Ну, если он умеет преображать целые миры, то изменить собственную внешность ему раз плюнуть…»
   — Мой план сработал на диво! — продолжал он. — Я ни разу не ошибся! Все тщательно продумывал, рассчитывал. Словно видел все узлы, все линии… До чего захватывающе, до чего прекрасно! И теперь все почти закончено. Надо связать лишь несколько концов, а потом последний взмах кисти великого мастера — и…
   Он вновь умолк, потом подался вперед и устремил взор на Магару.
   — Из всех заговоренных мест один лишь Неверн мне не покорился, как я ни старался. Мне потребовалось целых сто лет, чтобы понять причину. — Он поднялся на ноги и заговорил вновь: — Это было умно, хотя, разумеется, реальной угрозы не представляло. Достаточно легко оказалось отрезать его от внешнего мира, чтобы никто не смог воспользоваться им против меня!
   «Лабиринт Теней…»
   — Панно — это потрясающая идея, — продолжал колдун. — Подумать только, сколько веков тому назад оно было создано! Сейчас не осталось никого, кто способен на такое! Да, это поистине гениальная выдумка. А мой ответный ход — это ты.
   — Я?! — ахнула Магара.
   — Конечно, ты — последняя из прямых потомков Хранителей. Долгие годы понадобились мне, чтобы отыскать тебя, но в конце концов мне открылось, что ты сама явишься ко мне. Подумать только, как безошибочно вовремя ты пришла! Ты нужна мне, чтобы сломить защиту панно, — и еще кое за чем. Так, пустячок… Вот твое предназначение. Пора приступать.
   — А с чего ты решил, что я стану тебе помогать? — из последних сил сопротивляясь, произнесла Магара.
   — Как только ты увидишь то, что я сейчас тебе покажу, — он поманил ее пальцем, и девушка помимо воли поднялась, — ты счастлива будешь сделать все, что угодно, лишь бы помочь мне.

Глава 26

   На сей раз окрестности преображались несколько дольше, а то, что возникло, оказалось еще ужаснее. Волшебный сад померк и растворился, а вместо него возникли скалистые горы, которые Магара уже видела. Хоть их и окутывал туман, но острые вершины словно вонзались в небо, сверкая на солнце. В широкой долине было морозно. Склоны гор поросли соснами, а кое-где сквозь толщу снега пробивалась чахлая травка. В глубине долины виднелись три озера, к ближайшему из них и направлялся человек-нож. Озеро покрывал лед, припорошенный тонким слоем снега.
   Магара поежилась от пронизывающего холода, а колдун лишь взмахнул рукой, и плечи девушки окутал теплый зимний плащ. Она плотнее запахнула полы, уже не доискиваясь причин чудесных явлений.
   Ее тюремщик ступил на лед, девушка робко последовала за ним, опасаясь, что может провалиться.
   — Не о чем беспокоиться, — заверил ее черный маг. — Оно промерзло насквозь.
   Шагах в двадцати от берега, не дойдя до центра озера, он остановился и обернулся к Магаре.
   — Ничего не чувствуешь? — спросил он, с наслаждением вдыхая морозный горный воздух.
   Теперь он казался выше и величественнее, даже лиловатый ореол вокруг него сделался ярче.
   — А что я должна почувствовать? — подавленно спросила Магара. — Для чего ты привел меня сюда?
   — Разгреби-ка снег, — велел он.
   Магара неохотно опустилась на колени, послушно разворошила тонкий слой снега — и в ужасе отпрянула. Под толстым слоем льда, несколько искаженное прозрачной толщей, но ясно различимое, виднелось человеческое лицо. Рот был раскрыт, словно в беззвучном крике, широко раскрытые глаза устремлены вверх…
   Магара зажмурилась, чувствуя, что вот-вот лишится чувств, но, вместо того чтобы исчезнуть, лицо сделалось еще отчетливее. Что-то случилось с ее зрением. Неким непостижимым образом она увидела вдруг сотни тел, закованных в ледяном плену. Она стояла прямо на чудовищной ледяной могиле.
   — Что же ты за вурдалак? — просипела она.
   — Твои ощущения мне вполне понятны, — жизнерадостно ответил черный маг. — Но эти люди вовсе не мертвы.
   Магара открыла глаза и в ужасе уставилась на человеческое лицо под толщей льда.
   — Ну, а теперь, когда ты их увидела, — продолжал колдун, — не хочешь ли их еще и услышать?
   И неведомо откуда послышался вдруг многоголосый ропот, стоны невыносимой боли и отчаяния, каждый из которых и по отдельности мог бы разорвать сердце.