Уайли Джонатан. Лабиринт теней

   — Что ж, мы делаем успехи, — сказал Лангель. — Прежде нам никогда не доводилось увидеть кого-либо из Семерых.
   — Впрочем, ему на это, кажется, было плевать с высокой колокольни, — предположил Вильман.
   Все прекрасно видели, с какой злорадной и презрительной усмешкой остролицый субъект в синем взирал на их старания.
   — Поклясться могу, что стрела моя угодила в цель, — пробормотал Сокол, все еще не веря в происшедшее.
   — Точно так, — бесстрастно подтвердил Кередин.
   — Тогда как же?..
   — Этот человек — если это вообще человек — очень могуществен, — сердито произнес бывший волшебник.
   — Так, значит, колдовство, — констатировал Бростек.
   — Магию издревле употребляли и для злых дел, и для добрых, — согласился Кередин. — Мне следовало бы сразу догадаться, что тут нечисто, ведь я даже смотреть не могу вот на это, меня просто наизнанку выворачивает… — И он кивком указал на искрящуюся голубую печать.
   — Сейчас я с ней расправлюсь, — грозно сказал Бростек.
   Выхватив меч, он направился к дверям дома. Во все стороны полетели щепки, и вскоре от ненавистного знака и воспоминания не осталось. Удовлетворенный Бростек возвратился к друзьям, сидящим поодаль от местных, деликатно оставив тех один на один с их великой печалью.
   Бэйр закончил осматривать повязки Джеда и повернулся к Слэтону:
   — Твой братишка в порядке?
   Лисле не переставал дрожать с тех самых пор, как на него взглянул человек-нож. Теперь он немного успокоился, но от него невозможно было добиться сколько-нибудь вразумительных объяснений.
   — Кажется, ему немного лучше, — ответил Слэтон. — Я… я сожалею, что мы путались у вас под ногами. В следующий раз будем ловчее.
   — Худо вам пришлось бы, не завопи паренек так отчаянно, — недобро прищурился Вильман.
   — Брось, Вильман, — остановил его Бростек. — Все мы учимся на собственных ошибках.
   — Может быть, Лисле сыграет в память о Лоримере и Ниле? — спросил до сих пор молчавший Джед.
   — Не знаю… — смутился Слэтон.
   — Подайте-ка лютню, — твердо сказал Кередин. Росс живо вскочил, принес инструмент и положил его на траву у ног Лисле, который взглянул на лютню непонимающими глазами.
   — Ты сыграешь, Лисле? — спросил Джед. — Последнюю песню — для моих братьев…
   — Ну же, Лисле! — Слэтон тронул брата за плечо, видя, что тот никак не реагирует.
   Дрожащими руками юноша взял лютню и пристроил ее у себя на коленях. Это тотчас же придало ему уверенности. Он настроил инструмент, потом вопросительно взглянул на своего покровителя.
   — «В долгую ночь», — предложил Слэтон.
   И Лисле заиграл. Зазвучали величественные аккорды, проникнутые скорбью и печалью, и глаза всех слушателей невольно обратились к погребальному костру. Тела двоих братьев Джеда лежали бок о бок с теми, кого им так и не удалось спасти от смерти. Певучая мелодия не нуждалась в словах, чтобы живописать путешествие душ погибших в неведомое и скорбь оставшихся в живых. Лицо Лисле озарилось изнутри — нет, не радостью, а странным, почти неземным восторгом. Он еще не закончил играть, а вокруг уже собралась толпа местных жителей, которые, подобно Джеду и Чейзу, не стесняясь, рыдали. Но вот в воздухе растаяли последние звуки…
   — Спасибо тебе, — дрогнувшим голосом произнес Джед.
   Когда деревенские разошлись, раздался тихий голос Кередина:
   — Твоя музыка врачует сердца, Лисле. Желал бы я, чтобы она и с этим смогла сладить… — И он кивком указал на двери дома.
   Там, на дереве, испещренном свежими зарубками, дьявольским огнем горела голубая печать. Она словно насмехалась над ними…

Глава 12

   Варо с товарищами пробыли в Грассмейре еще два дня, давая отдых раненым и помогая местным жителям. К вечеру второго дня от зловещей печати осталось лишь несколько голубых искр.
   Никто еще не решил, что делать дальше. Даже Варо выглядел неуверенным, тем самым весьма смущая остальных. Его решимость всегда вселяла в них силы, а теперь он, казалось, ждал какого-то знака. Бростек знал: его друг надеется, что таинственные способности Лисле как-нибудь проявятся и укажут им путь. Но юный музыкант выглядел еще более ушедшим в себя, чем обычно. Если Лисле и знал что-то, то не хотел или не мог поделиться этим с товарищами. Оживал он лишь по вечерам, когда играл на лютне. Волшебная его музыка никого не оставляла равнодушным, да и сам музыкант, казалось, уносился в заоблачные выси на крыльях своих мелодий.
   В отряде не прекращались споры — многие предлагали преследовать тех разбойников, кому удалось ускользнуть. Райкер и Сокол с кем-то из деревенских молодцов настигли и убили нескольких, но это послужило слабым утешением их сердцам, горящим жаждой мести. Остальные и вовсе не видели особого смысла в охоте за горсткой врагов, ибо те, кого удавалось поймать, либо сражались насмерть, либо умирали без всяких видимых причин. Но спор тем не менее все не иссякал.
   — Будь у меня надежда настичь человека-ножа, — говорил Бростек, — я жизни бы не пощадил. Но совершенно очевидно, что он перемещается… м-м-м… не вполне обычным способом.
   — Это еще мягко сказано, — вставил Росс. — Я лишь моргнул — и его не стало. Куда бы он ни направился, ясно, что путешествует он быстрее мысли. Почти как…
   — К тому же, как нам известно, люди-ножи подолгу не возвращаются на место преступления, — продолжал Бростек, беззастенчиво затыкая рот словоохотливому приятелю. — А это значит, что уцелевшие враги в ближайшее время не представляют опасности.
   — Однако они перемещаются вполне традиционным способом, — заметил Бэйр. — Ходят на своих двоих.
   — Да, верно.
   — А это значит, что их мы могли бы преследовать, если б захотели!
   — Да, могли бы, — заговорил молчавший до сих пор Варо. — Но, потерпев поражение, они обычно рассеиваются, а значит, и нам пришлось бы разделиться, чего ни в коем случае делать нельзя.
   — Согласен, — продолжал Бэйр. — Но, возможно, хотя бы раз стоит пойти по следу одного из них. Не затем, чтобы захватить его в плен, а просто поглядеть, куда его понесет. — Он помолчал, давая товарищам возможность понять, к чему он клонит. — Мы знаем, что они не нападают на одну и ту же деревню дважды в течение длительного времени, но ведь должны же они получить дальнейшие распоряжения!
   — Они, похоже, где-то встречаются, — предположил Райкер.
   — Нет сомнений! И люди-ножи именно там! — с торжеством заключил Бэйр.
   Некоторое время все молча переглядывались, затем последовали робкие возражения.
   — Если и есть такое место, то оно, несомненно, хорошо охраняется, — начал Сокол. — Мы угодим прямиком в ловушку.
   — Это, должно быть, далеко отсюда, а может, в самом сердце земли Бари, — прибавил Росс. — Как бы нам не пришлось проплутать в горах долгие месяцы…
   — Все куда сложнее, — спокойно сказал Варо. — Ведь пешие воины могут пройти там, где конному никак не проехать.
   — К тому же нам вряд ли удастся остаться незамеченными, — добавил Бростек.
   — Но все же стоит попытать счастья! — воскликнул Вильман. — Ведь мы с вами топчемся на месте уже долгое время…
   — Ну, а те, кто уцелел, куда направились? — поинтересовался Лангель.
   — На северо-восток, — уверенно ответил Райкер. — Правда, немногим удалось далеко уйти, — удовлетворенно прибавил он.
   — Они ушли в сторону высокогорных перевалов, — гнул свою линию Лангель. — А мы должным образом не экипированы для подобного путешествия. Бросаться в погоню — безумие, даже если бы все наши были полны сил.
   — Значит, в другой раз, — сказал Бэйру Варо, давая понять, что тема закрыта. — Но мы будем иметь в виду такую возможность — на будущее.
   На третий день пребывания отряда в Грассмейре Росса и Рогана отправили в Авранч, чтобы пополнить запасы съестного. Лангель частенько использовал в таких делах близнецов, разумеется, когда не ездил сам. Сметливость и красноречие Росса в сочетании с внушительным спокойствием и молчаливостью Рогана очень способствовали успеху торговых сделок. На сей раз им предстояло потрудиться: хоть лошадь Лоримера и погибла в схватке, лошадь Нила осталась невредима и стоила немалых денег. Лангель вручил своим помощникам список необходимых покупок. Когда братья возвратились в Грассмейр, помимо припасов они привезли и еще нечто, не менее важное.
   Авранч был взбудоражен новостью: в одной из деревень, днях в трех пути к югу, творилось неладное. Описание было до боли знакомым, и Варо решил, что с первыми лучами солнца отряд отправится именно туда. Объявив товарищам о своем решении, он скосил глаза на Лисле, но тот никак не отреагировал.
   Однако как только они тронулись в путь, Слэтон заметил, что Лисле снова забеспокоился. Волнение его час от часу все усиливалось. Бростек и Варо нахмурились, узнав об этом, и пришпорили коней — они боялись снова опоздать.
   На второй день около полудня Лисле стало совсем худо. Он мешком болтался за спиною Слэтона, прикрывал голову руками и тыкался лицом в кожаную куртку старшего товарища, что-то невнятно бормоча. Никакими уговорами нельзя было ни успокоить его, ни добиться объяснений. И отряд прибавил прыти. Погода благоприятствовала путешествию — в горах было хоть и прохладно, но солнечно. Решительно ничто не предвещало дурного.
   Ровно до полудня.
   В то время когда солнце стояло в зените, воздух вдруг сгустился и стало холоднее. Лисле дрожащей рукой указал вверх. Остальные, сощурясь, взглянули на небо и похолодели от ужаса. Солнце погасло.
   Никто потом не мог сказать, откуда наползла тень, справа ли, слева, или же сверкающий диск просто вдруг померк. Солнце сделалось сперва оранжевым, затем кроваво-красным, а потом почернело. Левиндре объяла ночная тьма. Сердца всех дрогнули и сжались.
   Затмение продлилось на удивление долго, а леденящий душу страх заставил затрепетать даже самых мужественных. В довершение всего Лисле отчаянно закричал.
   — Так скоро? — выдохнул Варо.
   Никогда прежде набеги людей-ножей не следовали столь стремительно один за другим.
   — Неужели снова? — воскликнул, ни к кому не обращаясь, Бростек.
   Но достаточно было лишь взглянуть на искаженное ужасом лицо Лисле, чтобы вполне в этом убедиться.

Часть третья
ЛАБИРИНТ ТЕНЕЙ

Глава 13

   Магара помахала вслед друзьям и медленно побрела домой. Дома она места себе не находила, потому решила заняться хозяйством. Тихонько напевая, аккуратно убрала постели гостей, перемыла тарелки и чашки, протерла пол. Наконец все дела были переделаны, а легче ей не стало. Мысли, что она усиленно гнала прочь с самого утра, вновь овладели ею.
   В затруднительных положениях Магара всегда утешалась обществом молчаливого и серьезного Талисмана. Так поступила она и на этот раз. Журавль неподвижно стоял на дальнем конце деревянных сходней и, казалось, дремал. Когда Магара вышла из дому, он открыл один глаз и принялся почесывать клювом под крылом. Девушка присела рядом с птицей на доски.
   — Как бы я хотела иметь крылья…
   Талисман очень серьезно поглядел на хозяйку.
   — Ну хорошо, — примирительно сказала Магара, — уточняю: иногда мне хочется иметь крылья. Руки тоже весьма полезны. Но если бы я умела летать, столько всего бы сделала…
   Журавль отвернулся и сделал вид, будто пристально вглядывается в дальний берег озера, но Магара знала, что он внимательно ее слушает.
   — Перво-наперво я пролетела бы над Неверном, — продолжала она. — Может, разыскала бы Селию. — Девушка поежилась, хотя было довольно тепло. — Ох, не нравится мне это место!
   Она сомневалась, что отважилась бы войти в эту таинственную долину, последовав примеру Слэтона, однако его рассказ хоть и перепугал, но и чрезвычайно заинтриговал ее.
   — Почему Селия направилась именно туда? — вслух спросила она. — Верно, была в отчаянии, бедняжка. Но что она искала в этой долине? Что ей там, в этом заколдованном месте, понадобилось?
   Талисман хранил гордое молчание.
   — Может быть, она надеялась, что древняя магия поможет Лисле? — продолжала вслух размышлять девушка. — Или хотела понять, почему ее сына так пугают затмения? — Она с минуту помолчала, и тут ее осенило: — Кстати, вот еще что! Что-то с этими затмениями не так… Не бывают они так часто! Это сущая бессмыслица. И почему мы здесь их не видим?
   Талисман взъерошил перышки — со стороны казалось, будто он недоуменно пожал плечами.
   — Вот и я не знаю, — тихо призналась Магара. Странная пара еще некоторое время посидела молча. Магара болтала босыми ногами в воде, а птица внимательно наблюдала за стремительным мельканием девичьих пяток, видимо сожалея, что это не маленькие белые рыбки. Но вот Магара озябла, поджала ноги и обхватила руками колени.
   — Да, из рук вон… — начала она, но умолкла. — Да еще Слэтон сваливается как снег на голову и напоминает мне о до… об Аренгарде. И тотчас же делает ручкой! — возмущенно прибавила она. — Ох уж эти мужчины!
   Магара покосилась на Талисмана — уж не обиделся ли он? Но журавль продолжал спокойно созерцать озерный пейзаж.
   — А у тебя есть семья? — спросила она. — Ты не грустишь в одиночестве? Не хотелось бы тебе свести знакомство с… с симпатичной журавлихой?
   Магара никогда не видела в кратере другого журавля, но Талисман ни разу еще не обнаружил намерения покинуть Тревайн. «Может, тебе так лучше», — подумала она, позавидовав невозмутимости птицы. Краткий визит Слэтона пробудил в ее душе полузабытые воспоминания, а присутствие загадочного Лисле лишь прибавило ей беспокойства. Магара вдруг почувствовала, что сердится на них: надо же так бесцеремонно возмутить ее спокойствие, но и тотчас же обругала себя. Это же просто смешно!
   — В мире вполне довольно настоящего зла, — вслух сказала она, думая о людях-ножах, — поэтому нет нужды городить черт знает что на пустом месте.
   Талисман дважды, словно в знак согласия, щелкнул клювом — и вдруг плавно взлетел. Магара смотрела ему вслед — птица мерно махала мощными крыльями, поднимаясь все выше и выше. Отчего-то девушке стало совсем грустно. «Вот и ты покидаешь меня…»
   — Но я же не закончила! — жалобно сказала она, но тотчас же улыбнулась, искренне надеясь, что никто из соседей не слышал ее странных разглагольствований.
   «Они решат, что я помешалась, — подумала она, вставая, — если, конечно, уже давным-давно так не считают».
   Но волнение не покидало ее, и вместо того, чтобы направиться домой, девушка двинулась совсем в другую сторону.
   Домик Иро был одним из немногих строений в Тревайне, стоящих на земле. Более того, пол тут был каменный, сложенный из толстых тяжелых плит, по причине, вполне понятной тому, кто хотя бы раз видел алхимика за работой. Иро постоянно колдовал с огнем и какими-то реактивами, столь же странными, сколь и опасными, и даже каменный пол пестрел пятнами и щербинами, каждая из которых являла собой прямое следствие какого-либо из его экспериментов. Конструкция менее фундаментальная ни за что не устояла бы.
   Никто доподлинно не знал, сколько лет алхимику Иро. Магаре порой казалось, будто он живет вечно. Бледное лицо его густо избороздили морщины, а редеющие волосы давным-давно побелели в результате, как поговаривали, одной химической реакции, протекавшей куда более бурно, нежели предполагал исследователь. Но руки Иро были куда моложе лица, а синие глаза чисты и пристальны. Он постоянно носил длинный просторный балахон с множеством карманов, называя его своей рабочей одеждой. Когда-то давным-давно одеяние, видимо, было белым, теперь же по серому полю живописно рассыпались разноцветные пятна. Иро гордо именовал их «боевыми наградами».
   Магаре до сих пор так и не удалось понять, чем занимается алхимик и каким образом ему удалось убедить Совет в том, что он достоин быть гражданином Тревайна. Когда к нему приставали, он отвечал, что является прямым наследником славных поколений ученых, которые издревле пытались обратить простые металлы в золото. Правда это была или же выдумка, никто не знал. Но алхимик, несомненно, многое недоговаривал, во всяком случае, немало «побочных» его открытий нашло в кратере практическое применение. Иро стал настоящей достопримечательностью Тревайна — никто из жителей уже не помнил, когда он появился в городе, и никто не смел оспаривать его права тут оставаться.
   Дверь его дома оказалась настежь открыта, но внутри царила тьма. Магара собралась было окликнуть хозяина, когда изнутри раздался голос:
   — Стой, где стоишь!
   Ноги Магары приросли к земле. В тот же миг в темноте вспыхнуло пламя, потом раздался сухой треск, и во все стороны брызнули золотые и серебряные искры. Сперва они волчком вертелись в воздухе, немного напоминая собаку, ловящую собственный хвост, но вскоре огненный сноп заметался по комнате, издавая угрожающее шипение. Во мраке что-то зашевелилось, и появился Иро — он торопливо, на четвереньках выполз из дома, где искры продолжали свой танец.
   Магара отступила в сторону, зачарованная и слегка напуганная, но Иро не обращал на нее внимания.
   Он глядел, как его творение мало-помалу сгорает дотла.
   — Красивенько, — пробормотал он. — Может, если покумекать как следует…
   Но вот последние искры угасли, и в домике воцарилась тишина. Из дверей лениво выползало облако зловонного сизого дыма.
   — Что ты делал? — спросила Магара. — Собирался превратить свинец в золото?
   Заслышав ее голос, Иро вздрогнул, словно успел позабыть о ее присутствии, но тотчас же улыбнулся.
   — Нет, — ответил он. — Хотел превратить свинец в свинью!
   — Очень полезно! — Магара теперь улыбалась во весь рот. — Кстати, у тебя все лицо в саже.
   Иро вытащил из кармана грязную ветошь и потер ею щеки, лишь размазав черную жирную грязь.
   — Теперь лучше? — без особой надежды поинтересовался он.
   — Намного.
   — Итак, чему обязан удовольствием лицезреть тебя здесь, красавица? — спросил он, когда Магара помогала ему подняться на ноги.
   — Мне надо с тобой поговорить, — сразу посерьезнела девушка.
   — Ну, разговоры — это больше по твоей части, — задумчиво промолвил алхимик. — Впрочем, слушать тебя я вполне могу. Добро пожаловать в мои апартаменты.
   Он направился было к дверям, но на полпути остановился, видимо передумав.
   — Давай-ка лучше посидим некоторое время на воздухе, — предложил он. — Хочешь чего-нибудь выпить?
   — Нет. Спасибо.
   — Все-таки не доверяешь моему дистиллировочному аппарату, а? Впрочем, возможно, это мудро.
   — Да, ты и впрямь изобретаешь странные смеси, — кивнула Магара.
   — Порою — да, — согласился Иро. — Так о чем бишь ты хотела поговорить?
   — Ты слышал когда-нибудь о месте, имя которому Неверн?
   — О да! — ответил алхимик. — Один из самых знаменитых центров магии. Совет лордов называет такие места узлами.
   — Узлами?
   — Это такие места, где несколько линий магии — или сверхъестественной силы — пересекаются, — туманно объяснил Иро. — Этими линиями испещрена вся страна, по крайней мере, так уверяли волшебники. Места, где две или несколько таких линий пересекаются, именуются магическими узлами. Если верить магам, в этих местах волшебство — дело совершенно обыкновенное. Там можно сделать все, что угодно, разумеется, ежели знаешь как…
   — И все такие места объединены в гигантскую Сеть? — спросила Магара. — Все центры магии соединяются между собой?
   — Да. Волшебники частенько называют себя «стражами узлов». Впрочем, уж не знаю, что способны сторожить нынешние волшебники, — презрительно прибавил Иро.
   — Значит, они опасны — ну, эти узлы?
   — Так утверждают волшебники. У Сети громадный потенциал — как добрый, так и злой. Получи власть над нею кто-нибудь из простых смертных вроде нас с тобой, его это вконец испортило бы, и очень скоро, — саркастически прищурился Иро. — А с чего это вдруг тебя заинтересовал Неверн?
   — Потому что этого места больше нет, — сказала Магара. И слово в слово пересказала ученому то, что слышала от Слэтона — про Селию и про туман, надеясь получить от Иро хоть какие-то объяснения.
   Он выслушал ее со вниманием, явно был заинтригован, но прояснить ситуацию не смог.
   — История древней магии изобилует такого рода путаницей, — заключил он. — Боюсь, ничем не могу тебе помочь. Ума не приложу, что это может значить…
   — Но звучит несколько зловеще, правда? — спросила Магара.
   Иро пожал плечами.
   — А ты сама какого мнения?
   — Это нечестно! — взорвалась девушка. — Как ты можешь бить меня моим же оружием?
   — Ты с ним здорово управляешься, детка, — ухмыльнулся Иро, довольный тем, что так разъярил девушку. — Ну, полно дуться! Ладно, скажу, так и быть. Мне все это тоже не нравится, но что мы с тобой можем сделать?
   — Происходит нечто ужасное. — Магара тотчас посерьезнела. — И не только там, а повсюду. Это меня и беспокоит.
   Более она не могла скрывать своей тревоги. Девушка всегда знала, что в мире много зла, но вот теперь оно словно приблизилось, стало осязаемым и угрожало ее собственному миру. И она, как ни старалась, не могла понять причины. Ее терзали смутные страхи…
   — Говори! — Иро пристально глядел на нее. — Ведь за этим ты и явилась сюда.
   Тогда Магара поведала ему о Лисле, о затмениях, потом рассказала об участившихся набегах людей-ножей. Иро слушал внимательно, хотя уже многое знал, но Магара видела, что он не может взять в толк, отчего в ее представлении все это прочно связано воедино.
   — Жизнь полна тайн и чудес, — заключил он, — ну и что с того, девочка?
   Магара чувствовала его неправоту, но почему — объяснить не могла.
   — А ты уверена, что твоему волнению нет иных причин? — вкрадчиво спросил алхимик.
   — Что-о-о?
   — Уж не расстроена ли ты внезапным отъездом Варо и Бростека? — напрямую спросил он.
   Сперва Магара даже не поняла, куда клонит Иро, а потом залилась краской.
   — Ты думаешь, это просто девичья хандра?! — с укором воскликнула она.
   — Вам, смертным, такое порой свойственно, — ответил ее собеседник. — Эти двое, несомненно, очень… важны для тебя.
   — И с чего это ты взял? — иронично прищурилась Магара.
   — Я заключил это из того, что ты не говоришь о них.
   — Однако…
   Некоторое время они молчали.
   — Ну? — спросил наконец Иро.
   — Честно говоря, ты меня смутил, — призналась девушка.
   — Странная это пара, не правда ли?
   «Лучше и не скажешь, — подумала Магара. — Может быть, именно тут и кроется причина моего беспокойства?»
   — Я научилась попросту общаться с Варо, — начала она, — но я его все равно не понимаю. Он так холоден…
   — Однако на удивление хорош собой.
   Она кивнула и потупилась.
   — Ну, а Бростек?
   — Он никогда не бывает серьезным, и это немногим лучше. Я… мне он очень нравится, но…
   — Что — но?
   — С ним очень забавно… и вроде бы я ему нравлюсь…
   — Но ты видишь в нем лишь друга? — рискнул предположить Иро.
   — Ну, что-то вроде того…
   — А скучаешь сразу по обоим?
   — Да… Они оба одержимые, и, полагаю, не без причины. Но мне так хотелось, чтобы они побыли у меня подольше! Теперь, когда их нет, моя жизнь бесцельна и пуста…
   — Ну уж это, милая отроковица, самая что ни на есть откровенная чушь! — твердо сказал Иро. — Они сами выбрали себе призвание. А у тебя есть свое собственное.
   — Да уж, какое-никакое… — горестно вздохнула Магара.
   — Послушай меня, — продолжал рассерженный донельзя алхимик. — Я не такой уж дока по этой части, но совершенно уверен, что талантов у тебя в изобилии. И я далеко не единственный, кто твердит тебе об этом, поэтому ты никак не можешь считать подобное заявление бреднями выжившего из ума лунатика! — Его страстность поразила Магару, и она во все глаза уставилась на яростно жестикулирующего алхимика. — Ты — целительница, учительница, кстати, за твои сказки тебе охотно и недурно платят. И будь я проклят, если всего этого недостаточно, чтобы сделать твою жизнь яркой и наполненной! Ты умна и хороша собой…
   — Вот-вот, именно в таком порядке следует перечислять мои достоинства! — расхохоталась Магара. — Все мои сестры — красавицы, а я — умненькая доченька, которую ни один кавалер в упор не видел…
   — Вздор, — решительно прервал ее Иро. — Будь я лет на двадцать — тридцать моложе… — Он блаженно улыбнулся, но тотчас же сурово сдвинул брови. — Сама посуди, Магара. Когда кто-нибудь приходит к тебе с раненым сердцем и смятением в душе, ты всегда умеешь понять и утешить. Почему же ты столь безжалостна к себе самой?
   — Ох, это значительно труднее…
   — А кто говорит, что это должно быть легко? — с вызовом бросил алхимик. — Прекрати докучать мне жалобами на злую судьбу, а вместо этого займись-ка ты каким-нибудь полезным делом!
   В глазах ученого плясали развеселые искорки, поэтому Магара ничуть не обиделась на его слова.
   — Ну и чем же, к примеру, мне заняться?
   — Ты знаешь чертову пропасть древних легенд и мифов! — ворчливо ответил Иро. — Поройся-ка в своих бесценных книжках, может, отыщешь что-нибудь про Неверн.
   — Там о нем ничего нет, — возразила Магара. — Я бы запомнила.
   — Ты так уверена? Далеко не всегда в книгах вещи называются своими именами.