Страница:
Магара задумалась, и тут ей в голову пришла мысль.
— Но почему в сказках ни слова не говорится о том, что все заколдованные места соединены между собой? — пробормотала она себе под нос.
— Возможно, потому, что большинство сказок писали волшебники, — предположил Иро.
Он поглядел на оживившееся личико Магары и от души поздравил себя с тем, что ему удалось отвлечь девушку от бесплодных терзаний.
— Может быть… — пробормотала она, торопливо поднимаясь на ноги. — Спасибо, Иро! — И она поспешно удалилась.
Алхимик с нежностью поглядел девушке вслед, а чуть погодя направился в свое жилище. Ему тоже надо было кое-что почитать.
Магара воротилась домой затемно. Войдя, она направилась к сундуку с драгоценными своими книгами и принялась рыться в нем, разыскивая нужный том. Найдя его, девушка потянулась и сладко зевнула. Хотя было еще не слишком поздно, но она чувствовала себя разбитой, ведь предыдущей ночью почти не спала. И Магара решила почитать в постели.
Откинувшись на подушку, она вдруг наткнулась на что-то твердое. Это оказался небольшой камушек — осколок ржавой скалы с нацарапанной надписью. Буквы были иссиня-черными. Надпись гласила: «Думаю о тебе, моя малышка. Б.»
«В этом весь Бростек, — подумала Магара. К горлу ее подкатил комок. — Ничто серьезное в мире не длится долго…»
Магара, подобно всем обитателям кратера, прекрасно знала, что буквы эти вскоре исчезнут, покрывшись неумолимой оранжевой ржавчиной…
Она поставила камушек на столик возле постели и прилегла, обуреваемая и радостью, и грустью одновременно. Книга была позабыта. Она то смеялась, то плакала, пока наконец не забылась сном.
… Магаре снилось, что она попала в какую-то лесистую лощину. На нее смотрят какие-то люди. Глаза их расширены от изумления. Среди них она узнала Варо и Бростека, Слэтона и Лисле… Юноша играл на лютне. И всех их озарял странный мерцающий свет, исходивший от нее, Магары…
«Нынче вечером в глазах у меня будут сиять звезды небесные», — подумала она. И видение померкло…
Глава 14
Глава 15
— Но почему в сказках ни слова не говорится о том, что все заколдованные места соединены между собой? — пробормотала она себе под нос.
— Возможно, потому, что большинство сказок писали волшебники, — предположил Иро.
Он поглядел на оживившееся личико Магары и от души поздравил себя с тем, что ему удалось отвлечь девушку от бесплодных терзаний.
— Может быть… — пробормотала она, торопливо поднимаясь на ноги. — Спасибо, Иро! — И она поспешно удалилась.
Алхимик с нежностью поглядел девушке вслед, а чуть погодя направился в свое жилище. Ему тоже надо было кое-что почитать.
Магара воротилась домой затемно. Войдя, она направилась к сундуку с драгоценными своими книгами и принялась рыться в нем, разыскивая нужный том. Найдя его, девушка потянулась и сладко зевнула. Хотя было еще не слишком поздно, но она чувствовала себя разбитой, ведь предыдущей ночью почти не спала. И Магара решила почитать в постели.
Откинувшись на подушку, она вдруг наткнулась на что-то твердое. Это оказался небольшой камушек — осколок ржавой скалы с нацарапанной надписью. Буквы были иссиня-черными. Надпись гласила: «Думаю о тебе, моя малышка. Б.»
«В этом весь Бростек, — подумала Магара. К горлу ее подкатил комок. — Ничто серьезное в мире не длится долго…»
Магара, подобно всем обитателям кратера, прекрасно знала, что буквы эти вскоре исчезнут, покрывшись неумолимой оранжевой ржавчиной…
Она поставила камушек на столик возле постели и прилегла, обуреваемая и радостью, и грустью одновременно. Книга была позабыта. Она то смеялась, то плакала, пока наконец не забылась сном.
… Магаре снилось, что она попала в какую-то лесистую лощину. На нее смотрят какие-то люди. Глаза их расширены от изумления. Среди них она узнала Варо и Бростека, Слэтона и Лисле… Юноша играл на лютне. И всех их озарял странный мерцающий свет, исходивший от нее, Магары…
«Нынче вечером в глазах у меня будут сиять звезды небесные», — подумала она. И видение померкло…
Глава 14
Магара обычно не запоминала своих снов, но, когда проснулась наутро, лесистая лощина все еще стояла у нее перед глазами. Ей казалось даже, что это был вовсе не сон, а реальность. Она ломала голову, гадая, что бы это могло значить, но тут домик ее слегка закачался. Так бывало, когда кто-то шел ее навестить. Шаги приближались. Магара скосила глаза на тускнеющую надпись на камушке, и в душе ее вспыхнула безумная надежда. А вдруг друзья передумали и воротились?
Она пулей выскочила из постели и успела натянуть платье, когда послышался стук в дверь. На пороге стоял Хьюитт. Он выглядел вконец измочаленным, а волосы и костюм были в еще большем беспорядке, чем обычно.
— Помоги мне… — хрипло прошептал он.
— Входи, — ответила девушка. Она готова была прийти на помощь, невзирая на то, что еще толком не проснулась. — Ты неважно выглядишь. Когда ты спал в последний раз?
— Три дня назад, — пробормотал Хьюитт, перешагивая порог.
— Значит, тебе в первую очередь надо идти баиньки.
— Нет. Мне необходимо излить душу. «Спору нет, знакомое ощущение», — подумала Магара и пригласила гостя сесть.
— Тогда начинай.
— Я… я… не могу ни спать, ни есть, ни играть с тех самых пор, как… как…
— … послушал Лисле, — договорила за него Магара.
Хьюитт мрачно кивнул, потом тяжко вздохнул.
— Однако, поручиться могу, — продолжала Магара, — что напиваться это тебе совершенно не мешало.
На лице музыканта появилась жалкая усмешка.
— Да, эту способность я сохранил. — Но глаза его тотчас же вновь стали затравленными. — Паренек исполнил мою песню так, как мне в жизни не сыграть, а ведь он лишь один-единственный раз ее слышал! Ты ведь сама при этом присутствовала и знаешь, что я прав!
— Не стану отрицать.
— Тогда к чему все? — воскликнул Хьюитт. — Я только и умею в жизни, что играть на скрипке! И вот является Лисле… Словно боги решили посмеяться надо мной!
— Уверена, что им и без того есть чем заняться, — спокойно произнесла Магара.
— Ну как ты не понимаешь? — взорвался Хьюитт. — Только теперь я понял, какой может быть музыка, каких заоблачных высот может достигать истинное мастерство! И это являет мне какой-то… какой-то…
— … слюнявый идиот, — договорила Магара.
— Нет! — Лицо Хьюитта залилось кирпичным румянцем. — Я никогда… У меня нет слов, — заключил он упавшим голосом. — Лисле не такой, как ты или я.
— Вот именно, — согласилась невозмутимая Магара. — Он совершенно особенный, возможно, даже единственный в своем роде — и во многом обделен. Возможно, боги хотели восстановить некое подобие справедливости, одарив его в чем-то одном сверх всякой меры.
— Я отдал бы все, чтобы так играть! — страстно воскликнул Хьюитт.
— И даже согласился бы быть таким, как он?
Молодой человек во все глаза уставился на девушку, словно не понимая, о чем она говорит. Потом отрицательно покачал головой. Тогда Магара, как смогла, растолковала ему соображения Слэтона по поводу рассудка Лисле. Хьюитт внимательно слушал, постепенно успокаиваясь.
— Сам видишь, — сказала Магара, — как музыкант Лисле безусловно гениален, во всем же остальном навечно останется младенцем. Неужели твоя музыка сделалась хуже лишь оттого, что кто-то превзошел тебя в мастерстве?
— Но я всегда был лучшим, — прошептал музыкант.
— А что важнее: сама музыка или твое дурацкое превосходство? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты потрясающий музыкант, Хьюитт. Ты дарил радость сотням людей, включая и меня. Я любовалась тобой, когда вдохновение уносило тебя на своих крыльях в мир неземной гармонии. Неужели ты всерьез полагаешь, будто все это утратило цену лишь потому, что кто-то играет лучше тебя?
— Наверное, нет, — чуть погодя промямлил Хьюитт, — но…
— Никаких «но»! Ты вкладывал в свою музыку душу, любовь и страсть, и этого нельзя хоронить!
— Но по-прежнему уже не будет никогда… — обреченно вздохнул музыкант.
— Все мы изменяемся, — ласково сказала Магара. — Изменяться — это и означает жить.
Хьюитт поглядел на нее недоверчиво, но вскоре кивнул и прошептал:
— Научи меня, что делать…
«Он сейчас словно заблудившийся малыш», — с грустью подумала Магара. Вслух же сказала:
— Тебе надо поспать. А когда проснешься — поесть. Ну, а завтра, когда немного окрепнешь, пойди к Ньюберри и скажи ему, что хочешь сыграть. Кстати, пусть он авансом тебя накормит. Тогда тебе волей-неволей придется рассчитаться музыкой. — Девушка улыбнулась. — Хорошо?
— Я попробую, — безжизненно сказал несчастный музыкант.
— Вот и ладно. А я приду тебя послушать, — пообещала она. — Вот когда услышу твою новую песню, тогда пойму, что ты вполне исцелился.
— Этого никогда не будет! — решительно заявил Хьюитт. — Теперь это его песня. Я не смогу…
— Поживем — увидим, — прервала его Магара. — А сейчас ступай, иначе уснешь прямо тут, у меня в кресле.
Когда она чуть ли не силой вытолкала Хьюитта за порог, он заморгал, словно изумляясь тому, что на дворе белый день.
— Жарко… — сказал он и побрел по сходням, для верности крепко держась за перила.
Магара проводила его взглядом и только тут поняла, что уже почти полдень, а она все еще не умыта и толком не одета. День и вправду выдался очень жарким. Небо было синим и безоблачным, а легкий ветерок, пробегавший по водной глади, не приносил живительной свежести.
Магара решительно стянула через голову платье, оставшись лишь в тонком белье. Она огляделась — не видит ли кто ее дебелых телес, коих девушка жутко стеснялась, — и стремительно скользнула в воду. Поначалу она задохнулась от леденящего холода, но заставила себя энергично двигаться и вскоре преодолела неприятные ощущения. И вот она уже плавает на спине с закрытыми глазами. Магара не чувствовала себя столь блаженно-расслабленной вот уже несколько дней, хотя не забывала слегка втягивать животик — на случай, если кто-либо смотрит в ее сторону с берега.
Вдруг на нее упала странная тень, и Магара внутренне сжалась, опасаясь, уж не затмение ли это. Но, открыв глаза, чуть было не ослепла от яркого солнечного света. Побултыхавшись некоторое время, она осмотрелась и тотчас же поняла, что напугал ее не кто иной, как Талисман. Птица пролетела как раз над нею, направляясь к дому.
На водной глади виднелось несколько лодок. Одна из них была довольно близко, и Магара поплыла прямиком к ней. Приблизившись, она узнала тех, кто сидел в лодке, — это были двое ныряльщиков, Коул и Пера. Девушка решила их не отвлекать. Тут из-за лодки показалась голова третьего — это был Рэйн, старший. Он что-то говорил товарищам. Слов его Магара не слышала, но ей стало любопытно. Тут Пера заметила ее и замахала руками.
— Магара! Плыви к нам! У нас тут кое-что интересненькое.
Магара поначалу растерялась, ведь ныряльщики обычно никогда не позволяют посторонним мешать им, но потом рассудила, что ей предоставляется редчайший шанс: увидеть их за работой. И она решительно устремилась на зов. Стесняясь своих неловких, как сама она считала, движений, девушка подплыла к лодке, и ее тотчас же вытащили из воды. Магара волей-неволей сравнивала свои формы, подчеркнутые мокрой сорочкой, с изящным и гибким тельцем ныряльщицы Перы, но на ее неловкость никто внимания не обращал.
— Ты ведь интересуешься стариной, правда? — спросил девушку Коул. — Ну, всякими замшелыми древностями?
— Да. А что?
— Там, внизу, кое-что есть, — сказал все еще плававший возле лодки Рэйн. — Тебе недурно бы поглядеть.
— С радостью погляжу, — откликнулась Магара. — Поднимайте.
— Никак нельзя, — ответила Пера. — Тебе придется нырнуть самой.
— Не глупите! — воскликнула девушка. — Тут же жуткая глубина!
— Мы тебе поможем, — сказал Коул. — Ты все увидишь, если нырнешь метров на тридцать.
— На ско-о-олько?!
— Глубина тут, разумеется, много больше, — продолжал невозмутимый Коул. — Но нынче ясный день.
— Угу, — мрачно промычала Магара.
— Странно, что никто не увидел раньше, — прибавил Рэйн. — Наверное, это отковырял Крейг на прошлой неделе, когда распахивал свою залежь.
— Именно с тех пор тут возникли какие-то странные течения, — кивнула Пера. — Может, с этой штуки смыло наросты и водоросли?
— Да что там такое? — пуще прежнего изумилась Магара.
— Мы не можем понять, — ответил Коул. — Поэтому и хотим, чтобы ты спустилась и посмотрела.
— Но ведь есть же у вас хоть какие-то соображения! — настаивала девушка.
— Вроде бы скала, — заговорил Рэйн. — Но она не похожа на соседние…
— Ну и?.. — нетерпеливо поторопила Магара. Ее начинало разбирать любопытство.
— Она обработана, — сказала Пера. — На камне явные следы резца каменотеса — словно эта… скала была когда-то частью постройки.
Мужчины согласно закивали.
— А в одном месте там вырезан странный знак, — прибавил Коул.
— Он слишком симметричный — явно дело рук человека, — согласился Рэйн.
— Там какие-то буквы? — Глаза Магары загорелись.
— Да нет, непохоже, — замялся Коул. — Вот нырнешь — и сама посмотришь.
— Но ведь…
— Мы тебе поможем, — деловито сказала Пера. — Смотри, как я делаю. Дыши так же.
Покуда Магара глубоко дышала, Рэйн давал ей наставления:
— Будешь держаться за наши пояса. Крепко, двумя руками. И не сучи ногами во время спуска, так истратишь много кислорода. Потом Пера нырнет в глубину с фонарем и покажет то, что мы нашли. Учти: фонарь горит недолго. Гляди в оба!
— А как насчет подъема? — спросила Магара между двумя глубокими вздохами.
Ныряльщики расхохотались.
— Справишься сама, голубушка, — заверил ее Рэйн. — Знай гляди на солнышко да болтай ногами.
— И не дыши, покуда не вынырнешь! — прибавил Коул.
— Спасибо за наставления, — ехидно улыбнулась Магара.
И вот она уже в воде между двумя мужчинами, каждый из них длинным ремнем тщательно привязал к поясу увесистый камень, взятый из лодки.
— Готова?
— Дальше некуда…
Голова у Магары слегка кружилась, наверное, от страха.
— Ну, еще один глубокий вдох, — наставляла ее Пера. — Увидимся внизу.
И девушка рыбкой кинулась в воду с борта лодки. За нею нырнули и мужчины, увлекая на глубину Магару. Солнечный свет постепенно мерк, давление росло. Магара не ожидала, что они будут опускаться столь стремительно. И все же Пера значительно опередила их, масляный ее фонарь мерцал в глубине, словно таинственный путеводный маяк.
Кровь застучала в висках у Магары, и она вовремя вспомнила, что надо выпустить из легких немного воздуха. Вереница серебристых пузырьков устремилась наверх, к солнцу. Давление все усиливалось. «Хватит!» — мысленно взмолилась Магара.
Тут Коул вытянул руку, указывая на что-то внизу. Магара пристально вгляделась туда, где мерцал свет от фонаря Перы. Поначалу она ровным счетом ничего не поняла, но мгновение спустя различила острые углы и грани — из мрачных глубин вздымалась серая скала. И тут она увидела тот самый знак, про который ей говорили ныряльщики. Пера поднесла фонарь совсем близко, и из мрака явственно выступили борозды. Огонек, мигнув, угас. Легкие Магары мучительно ныли. Впрочем, видела она уже вполне достаточно.
Коул и Рэйн отвязали от поясов камни и устремились наверх. Магара еще некоторое время держалась за их пояса, а затем, повинуясь инстинкту, поплыла сама.
Вынырнув, она принялась судорожно хватать ртом вожделенный воздух, а ныряльщики плавали вокруг, готовые прийти на помощь, если таковая потребуется. Все трое ухмылялись.
— Правда, просто? — хохотнул Рэйн.
— Раз плюнуть, — согласился Коул.
Магара еще не могла как следует дышать, а следовательно, и спорить, посему ограничилась тем, что слегка ткнула кулаком в бок ближайшего ныряльщика.
— А теперь все в лодку, — строго приказала Пера.
Через некоторое время, когда Магара вновь обрела способность говорить и двигаться, они принялись обсуждать увиденное.
— Ну как, ты видела?
— Да.
— И что об этом думаешь?
— Сожалею, — сказала девушка, стуча зубами, — но этот знак мне ровным счетом ничего не говорит.
На лицах ныряльщиков отразилось глубочайшее разочарование.
— Ты уверена, что хорошенько рассмотрела знак? — спросил Коул.
— Да. Четыре круга, каждые два соприкасаются, все вписывается в идеальный квадрат, — ответила Магара.
— Мы думали, это какой-то таинственный символ, — разочарованно протянул Рэйн.
— Если и так, то тайна остается покрытой мраком, — сказала Магара. — Я подобного знака никогда прежде не видела.
— Что, ни в одной из твоих умных книжек?
Магара отрицательно помотала головой.
— Но разве то, что этот знак оказался на такой глубине, для вас недостаточно таинственно? — Все трое согласно закивали. — Короче: либо он очень древний, либо некто с нами весьма тонко шутит.
— Никаких шуток! — уверенно заявила Пера. — Никто не смог бы втайне от нас спуститься туда и вырезать все это на скале.
— Да и скала слишком тяжела, чтобы ее можно было сперва доставить в кратер, а затем опустить на дно озера, — прибавил Рэйн.
— Значит, тайна остается тайной, — заключила Магара. — Нашему городу всего несколько веков. Возможно, этот камень куда более древний. Я полистаю книги и поищу объяснения, — пообещала она, желая их утешить.
— Может, если удастся очистить всю поверхность, мы найдем и другие знаки? — предположил Коул.
— Рада буду узнать о ваших дальнейших находках, — сказала Магара и быстро прибавила: — Но только чур, я больше не ныряю! Я на это не гожусь. — И она с улыбкой похлопала себя по животику.
— Не жалуйся! — одернула ее Пера. — Именно это помогает тебе держаться на воде, когда плывешь, и защищает от холода на глубине!
— Ты, по крайней мере, не отрицаешь, что я толстушка, в отличие от тех, кто притворяется, будто ничего не видит…
— Ты выглядишь просто очаровательно, — заверил ее Рэйн.
— Кстати, я кое-что еще видела там, внизу. — Магара предпочла уйти от щекотливой темы. — У другого края скалы что-то мерцало.
— Ах это! — пренебрежительно хмыкнул Коул. — Это кристалл, называется «Опадающие листья». Он и гроша ломаного не стоит.
— Но он так красив…
— Там, в глубине, — да, — согласился Рэйн. — Но если его поднять на поверхность, через несколько дней он превратится в горку песка. Без давления воды эти кристаллы не могут существовать.
— Когда их впервые обнаружили, — объяснила Пера, — то пытались найти способ сохранить, но все оказалось бесполезно. Да и ювелиры не умеют их обрабатывать. Стоит вырезать из друзы один кристалл — и все рассыпается в прах. Мы просто не обращаем на них внимания.
Магара зачарованно слушала.
— А вы не достанете мне один такой камушек? — с надеждой в голосе попросила она.
Ныряльщики переглянулись, а Коул пожал плечами.
— Почему бы нет? — сказал он и нырнул, взметнув облачко алмазных брызг.
Через пару минут он поднялся на поверхность с друзой кристаллов величиной с кулак. Магара осторожно взяла подарок. На ощупь кристаллы казались очень твердыми. Солнце сверкало на бесчисленных гранях, в воздухе висели миниатюрные радуги…
— Какая красота! — ахнула девушка.
— Держи его в воде, — посоветовала ей Пера. — Так он немного дольше протянет.
Ныряльщики подвезли Магару к самому дому, и девушка торопливо направилась к себе — переодеться и положить кристалл в ведро с водой. Потом, чувствуя усталость и все еще не вполне согревшись, она расстелила коврик прямо на сходнях и блаженно растянулась на солнышке, перебирая в уме события минувшего дня. Она не сомневалась, что Хьюитт вскоре оправится и к нему вернется былая уверенность в себе, прежде граничившая с высокомерием. Загадку резного камня на дне озера она даже не начинала разгадывать…
Она пулей выскочила из постели и успела натянуть платье, когда послышался стук в дверь. На пороге стоял Хьюитт. Он выглядел вконец измочаленным, а волосы и костюм были в еще большем беспорядке, чем обычно.
— Помоги мне… — хрипло прошептал он.
— Входи, — ответила девушка. Она готова была прийти на помощь, невзирая на то, что еще толком не проснулась. — Ты неважно выглядишь. Когда ты спал в последний раз?
— Три дня назад, — пробормотал Хьюитт, перешагивая порог.
— Значит, тебе в первую очередь надо идти баиньки.
— Нет. Мне необходимо излить душу. «Спору нет, знакомое ощущение», — подумала Магара и пригласила гостя сесть.
— Тогда начинай.
— Я… я… не могу ни спать, ни есть, ни играть с тех самых пор, как… как…
— … послушал Лисле, — договорила за него Магара.
Хьюитт мрачно кивнул, потом тяжко вздохнул.
— Однако, поручиться могу, — продолжала Магара, — что напиваться это тебе совершенно не мешало.
На лице музыканта появилась жалкая усмешка.
— Да, эту способность я сохранил. — Но глаза его тотчас же вновь стали затравленными. — Паренек исполнил мою песню так, как мне в жизни не сыграть, а ведь он лишь один-единственный раз ее слышал! Ты ведь сама при этом присутствовала и знаешь, что я прав!
— Не стану отрицать.
— Тогда к чему все? — воскликнул Хьюитт. — Я только и умею в жизни, что играть на скрипке! И вот является Лисле… Словно боги решили посмеяться надо мной!
— Уверена, что им и без того есть чем заняться, — спокойно произнесла Магара.
— Ну как ты не понимаешь? — взорвался Хьюитт. — Только теперь я понял, какой может быть музыка, каких заоблачных высот может достигать истинное мастерство! И это являет мне какой-то… какой-то…
— … слюнявый идиот, — договорила Магара.
— Нет! — Лицо Хьюитта залилось кирпичным румянцем. — Я никогда… У меня нет слов, — заключил он упавшим голосом. — Лисле не такой, как ты или я.
— Вот именно, — согласилась невозмутимая Магара. — Он совершенно особенный, возможно, даже единственный в своем роде — и во многом обделен. Возможно, боги хотели восстановить некое подобие справедливости, одарив его в чем-то одном сверх всякой меры.
— Я отдал бы все, чтобы так играть! — страстно воскликнул Хьюитт.
— И даже согласился бы быть таким, как он?
Молодой человек во все глаза уставился на девушку, словно не понимая, о чем она говорит. Потом отрицательно покачал головой. Тогда Магара, как смогла, растолковала ему соображения Слэтона по поводу рассудка Лисле. Хьюитт внимательно слушал, постепенно успокаиваясь.
— Сам видишь, — сказала Магара, — как музыкант Лисле безусловно гениален, во всем же остальном навечно останется младенцем. Неужели твоя музыка сделалась хуже лишь оттого, что кто-то превзошел тебя в мастерстве?
— Но я всегда был лучшим, — прошептал музыкант.
— А что важнее: сама музыка или твое дурацкое превосходство? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты потрясающий музыкант, Хьюитт. Ты дарил радость сотням людей, включая и меня. Я любовалась тобой, когда вдохновение уносило тебя на своих крыльях в мир неземной гармонии. Неужели ты всерьез полагаешь, будто все это утратило цену лишь потому, что кто-то играет лучше тебя?
— Наверное, нет, — чуть погодя промямлил Хьюитт, — но…
— Никаких «но»! Ты вкладывал в свою музыку душу, любовь и страсть, и этого нельзя хоронить!
— Но по-прежнему уже не будет никогда… — обреченно вздохнул музыкант.
— Все мы изменяемся, — ласково сказала Магара. — Изменяться — это и означает жить.
Хьюитт поглядел на нее недоверчиво, но вскоре кивнул и прошептал:
— Научи меня, что делать…
«Он сейчас словно заблудившийся малыш», — с грустью подумала Магара. Вслух же сказала:
— Тебе надо поспать. А когда проснешься — поесть. Ну, а завтра, когда немного окрепнешь, пойди к Ньюберри и скажи ему, что хочешь сыграть. Кстати, пусть он авансом тебя накормит. Тогда тебе волей-неволей придется рассчитаться музыкой. — Девушка улыбнулась. — Хорошо?
— Я попробую, — безжизненно сказал несчастный музыкант.
— Вот и ладно. А я приду тебя послушать, — пообещала она. — Вот когда услышу твою новую песню, тогда пойму, что ты вполне исцелился.
— Этого никогда не будет! — решительно заявил Хьюитт. — Теперь это его песня. Я не смогу…
— Поживем — увидим, — прервала его Магара. — А сейчас ступай, иначе уснешь прямо тут, у меня в кресле.
Когда она чуть ли не силой вытолкала Хьюитта за порог, он заморгал, словно изумляясь тому, что на дворе белый день.
— Жарко… — сказал он и побрел по сходням, для верности крепко держась за перила.
Магара проводила его взглядом и только тут поняла, что уже почти полдень, а она все еще не умыта и толком не одета. День и вправду выдался очень жарким. Небо было синим и безоблачным, а легкий ветерок, пробегавший по водной глади, не приносил живительной свежести.
Магара решительно стянула через голову платье, оставшись лишь в тонком белье. Она огляделась — не видит ли кто ее дебелых телес, коих девушка жутко стеснялась, — и стремительно скользнула в воду. Поначалу она задохнулась от леденящего холода, но заставила себя энергично двигаться и вскоре преодолела неприятные ощущения. И вот она уже плавает на спине с закрытыми глазами. Магара не чувствовала себя столь блаженно-расслабленной вот уже несколько дней, хотя не забывала слегка втягивать животик — на случай, если кто-либо смотрит в ее сторону с берега.
Вдруг на нее упала странная тень, и Магара внутренне сжалась, опасаясь, уж не затмение ли это. Но, открыв глаза, чуть было не ослепла от яркого солнечного света. Побултыхавшись некоторое время, она осмотрелась и тотчас же поняла, что напугал ее не кто иной, как Талисман. Птица пролетела как раз над нею, направляясь к дому.
На водной глади виднелось несколько лодок. Одна из них была довольно близко, и Магара поплыла прямиком к ней. Приблизившись, она узнала тех, кто сидел в лодке, — это были двое ныряльщиков, Коул и Пера. Девушка решила их не отвлекать. Тут из-за лодки показалась голова третьего — это был Рэйн, старший. Он что-то говорил товарищам. Слов его Магара не слышала, но ей стало любопытно. Тут Пера заметила ее и замахала руками.
— Магара! Плыви к нам! У нас тут кое-что интересненькое.
Магара поначалу растерялась, ведь ныряльщики обычно никогда не позволяют посторонним мешать им, но потом рассудила, что ей предоставляется редчайший шанс: увидеть их за работой. И она решительно устремилась на зов. Стесняясь своих неловких, как сама она считала, движений, девушка подплыла к лодке, и ее тотчас же вытащили из воды. Магара волей-неволей сравнивала свои формы, подчеркнутые мокрой сорочкой, с изящным и гибким тельцем ныряльщицы Перы, но на ее неловкость никто внимания не обращал.
— Ты ведь интересуешься стариной, правда? — спросил девушку Коул. — Ну, всякими замшелыми древностями?
— Да. А что?
— Там, внизу, кое-что есть, — сказал все еще плававший возле лодки Рэйн. — Тебе недурно бы поглядеть.
— С радостью погляжу, — откликнулась Магара. — Поднимайте.
— Никак нельзя, — ответила Пера. — Тебе придется нырнуть самой.
— Не глупите! — воскликнула девушка. — Тут же жуткая глубина!
— Мы тебе поможем, — сказал Коул. — Ты все увидишь, если нырнешь метров на тридцать.
— На ско-о-олько?!
— Глубина тут, разумеется, много больше, — продолжал невозмутимый Коул. — Но нынче ясный день.
— Угу, — мрачно промычала Магара.
— Странно, что никто не увидел раньше, — прибавил Рэйн. — Наверное, это отковырял Крейг на прошлой неделе, когда распахивал свою залежь.
— Именно с тех пор тут возникли какие-то странные течения, — кивнула Пера. — Может, с этой штуки смыло наросты и водоросли?
— Да что там такое? — пуще прежнего изумилась Магара.
— Мы не можем понять, — ответил Коул. — Поэтому и хотим, чтобы ты спустилась и посмотрела.
— Но ведь есть же у вас хоть какие-то соображения! — настаивала девушка.
— Вроде бы скала, — заговорил Рэйн. — Но она не похожа на соседние…
— Ну и?.. — нетерпеливо поторопила Магара. Ее начинало разбирать любопытство.
— Она обработана, — сказала Пера. — На камне явные следы резца каменотеса — словно эта… скала была когда-то частью постройки.
Мужчины согласно закивали.
— А в одном месте там вырезан странный знак, — прибавил Коул.
— Он слишком симметричный — явно дело рук человека, — согласился Рэйн.
— Там какие-то буквы? — Глаза Магары загорелись.
— Да нет, непохоже, — замялся Коул. — Вот нырнешь — и сама посмотришь.
— Но ведь…
— Мы тебе поможем, — деловито сказала Пера. — Смотри, как я делаю. Дыши так же.
Покуда Магара глубоко дышала, Рэйн давал ей наставления:
— Будешь держаться за наши пояса. Крепко, двумя руками. И не сучи ногами во время спуска, так истратишь много кислорода. Потом Пера нырнет в глубину с фонарем и покажет то, что мы нашли. Учти: фонарь горит недолго. Гляди в оба!
— А как насчет подъема? — спросила Магара между двумя глубокими вздохами.
Ныряльщики расхохотались.
— Справишься сама, голубушка, — заверил ее Рэйн. — Знай гляди на солнышко да болтай ногами.
— И не дыши, покуда не вынырнешь! — прибавил Коул.
— Спасибо за наставления, — ехидно улыбнулась Магара.
И вот она уже в воде между двумя мужчинами, каждый из них длинным ремнем тщательно привязал к поясу увесистый камень, взятый из лодки.
— Готова?
— Дальше некуда…
Голова у Магары слегка кружилась, наверное, от страха.
— Ну, еще один глубокий вдох, — наставляла ее Пера. — Увидимся внизу.
И девушка рыбкой кинулась в воду с борта лодки. За нею нырнули и мужчины, увлекая на глубину Магару. Солнечный свет постепенно мерк, давление росло. Магара не ожидала, что они будут опускаться столь стремительно. И все же Пера значительно опередила их, масляный ее фонарь мерцал в глубине, словно таинственный путеводный маяк.
Кровь застучала в висках у Магары, и она вовремя вспомнила, что надо выпустить из легких немного воздуха. Вереница серебристых пузырьков устремилась наверх, к солнцу. Давление все усиливалось. «Хватит!» — мысленно взмолилась Магара.
Тут Коул вытянул руку, указывая на что-то внизу. Магара пристально вгляделась туда, где мерцал свет от фонаря Перы. Поначалу она ровным счетом ничего не поняла, но мгновение спустя различила острые углы и грани — из мрачных глубин вздымалась серая скала. И тут она увидела тот самый знак, про который ей говорили ныряльщики. Пера поднесла фонарь совсем близко, и из мрака явственно выступили борозды. Огонек, мигнув, угас. Легкие Магары мучительно ныли. Впрочем, видела она уже вполне достаточно.
Коул и Рэйн отвязали от поясов камни и устремились наверх. Магара еще некоторое время держалась за их пояса, а затем, повинуясь инстинкту, поплыла сама.
Вынырнув, она принялась судорожно хватать ртом вожделенный воздух, а ныряльщики плавали вокруг, готовые прийти на помощь, если таковая потребуется. Все трое ухмылялись.
— Правда, просто? — хохотнул Рэйн.
— Раз плюнуть, — согласился Коул.
Магара еще не могла как следует дышать, а следовательно, и спорить, посему ограничилась тем, что слегка ткнула кулаком в бок ближайшего ныряльщика.
— А теперь все в лодку, — строго приказала Пера.
Через некоторое время, когда Магара вновь обрела способность говорить и двигаться, они принялись обсуждать увиденное.
— Ну как, ты видела?
— Да.
— И что об этом думаешь?
— Сожалею, — сказала девушка, стуча зубами, — но этот знак мне ровным счетом ничего не говорит.
На лицах ныряльщиков отразилось глубочайшее разочарование.
— Ты уверена, что хорошенько рассмотрела знак? — спросил Коул.
— Да. Четыре круга, каждые два соприкасаются, все вписывается в идеальный квадрат, — ответила Магара.
— Мы думали, это какой-то таинственный символ, — разочарованно протянул Рэйн.
— Если и так, то тайна остается покрытой мраком, — сказала Магара. — Я подобного знака никогда прежде не видела.
— Что, ни в одной из твоих умных книжек?
Магара отрицательно помотала головой.
— Но разве то, что этот знак оказался на такой глубине, для вас недостаточно таинственно? — Все трое согласно закивали. — Короче: либо он очень древний, либо некто с нами весьма тонко шутит.
— Никаких шуток! — уверенно заявила Пера. — Никто не смог бы втайне от нас спуститься туда и вырезать все это на скале.
— Да и скала слишком тяжела, чтобы ее можно было сперва доставить в кратер, а затем опустить на дно озера, — прибавил Рэйн.
— Значит, тайна остается тайной, — заключила Магара. — Нашему городу всего несколько веков. Возможно, этот камень куда более древний. Я полистаю книги и поищу объяснения, — пообещала она, желая их утешить.
— Может, если удастся очистить всю поверхность, мы найдем и другие знаки? — предположил Коул.
— Рада буду узнать о ваших дальнейших находках, — сказала Магара и быстро прибавила: — Но только чур, я больше не ныряю! Я на это не гожусь. — И она с улыбкой похлопала себя по животику.
— Не жалуйся! — одернула ее Пера. — Именно это помогает тебе держаться на воде, когда плывешь, и защищает от холода на глубине!
— Ты, по крайней мере, не отрицаешь, что я толстушка, в отличие от тех, кто притворяется, будто ничего не видит…
— Ты выглядишь просто очаровательно, — заверил ее Рэйн.
— Кстати, я кое-что еще видела там, внизу. — Магара предпочла уйти от щекотливой темы. — У другого края скалы что-то мерцало.
— Ах это! — пренебрежительно хмыкнул Коул. — Это кристалл, называется «Опадающие листья». Он и гроша ломаного не стоит.
— Но он так красив…
— Там, в глубине, — да, — согласился Рэйн. — Но если его поднять на поверхность, через несколько дней он превратится в горку песка. Без давления воды эти кристаллы не могут существовать.
— Когда их впервые обнаружили, — объяснила Пера, — то пытались найти способ сохранить, но все оказалось бесполезно. Да и ювелиры не умеют их обрабатывать. Стоит вырезать из друзы один кристалл — и все рассыпается в прах. Мы просто не обращаем на них внимания.
Магара зачарованно слушала.
— А вы не достанете мне один такой камушек? — с надеждой в голосе попросила она.
Ныряльщики переглянулись, а Коул пожал плечами.
— Почему бы нет? — сказал он и нырнул, взметнув облачко алмазных брызг.
Через пару минут он поднялся на поверхность с друзой кристаллов величиной с кулак. Магара осторожно взяла подарок. На ощупь кристаллы казались очень твердыми. Солнце сверкало на бесчисленных гранях, в воздухе висели миниатюрные радуги…
— Какая красота! — ахнула девушка.
— Держи его в воде, — посоветовала ей Пера. — Так он немного дольше протянет.
Ныряльщики подвезли Магару к самому дому, и девушка торопливо направилась к себе — переодеться и положить кристалл в ведро с водой. Потом, чувствуя усталость и все еще не вполне согревшись, она расстелила коврик прямо на сходнях и блаженно растянулась на солнышке, перебирая в уме события минувшего дня. Она не сомневалась, что Хьюитт вскоре оправится и к нему вернется былая уверенность в себе, прежде граничившая с высокомерием. Загадку резного камня на дне озера она даже не начинала разгадывать…
Глава 15
Магара все еще сидела на сходнях, когда солнце скрылось за западным краем кратера. Она, словно сомнамбула, глядела, как быстро ползет по доскам тень, затем усилием воли заставила себя пошевелиться. Войдя в дом, она направилась к кристаллу. Тот все еще был красив, но теперь, не освещенный солнцем, уже не казался таким волшебным. Девушка подумала мельком, не попросить ли Иро выдумать способ сохранить эту красоту. А может, он уже когда-то пытался это сделать? Но, подумав про алхимика, Магара тотчас вспомнила его совет и принялась искать нужную книгу.
Решив сэкономить масло в лампе, Магара вышла с книгой на воздух. Хотя солнце в Тревайне садилось рано, света еще некоторое время будет вполне достаточно для чтения. Пролистывать книгу в поисках нужного отрывка Магаре упорно не удавалось — она то и дело натыкалась на любимые места, которые хотелось перечитывать и перечитывать. Но девушка мужественно переборола себя и принялась разыскивать упоминания о Неверне, затмениях и — просто так, на всякий случай — о знаке, который видела сегодня в озерной глубине. Но она ровным счетом ничего не находила и уже готова была отложить эту книгу и взяться за следующую, как вдруг внимание ее привлек короткий отрывок. Ей казалось, что она никогда прежде его не читала. Озаглавлен он был «Лабиринт Теней» — одно это заинтриговало Магару.
Далее старинным слогом повествовалось об испытаниях, которым Совет старейшин некогда подвергал ищущих правды в каком-либо деле. По велению магов одиноко стоящую башню окутало серое туманное облако, а внутри, в Лабиринте Теней, храбрецов поджидали различные испытания, из которых с честью мог выйти лишь тот, кто чист сердцем и на чьей стороне правда. Недостойные же долго блуждали по Лабиринту Теней, вскоре сбиваясь с пути и выходя из тумана почти там же, где и вошли, ничего не добившись. А башня терпеливо ждала того единственного, чистого сердцем, кто пройдет через все ее препоны. Именно тогда туманное облако должно было навек рассеяться…
«Интересно, есть ли в окрестностях Неверна башня?» — подумала Магара. От нее не ускользнула схожесть участи, постигающей недостойных в Лабиринте Теней, со злополучным блужданием в тумане Слэтона. Она отметила, что если верить древнему сказанию, то правда отчего-то не на стороне Слэтона…
Дальнейшее описание башни и таящихся в туманном Лабиринте опасностей было весьма отрывочным, и воображение Магары вырвалось на волю, сказка сочинялась сама собой. И тут девушка вспомнила, что нынче вечером в таверне Ньюберри Хьюитт играть не будет. Интересно, согласится ли хозяин таверны, чтобы вместо музыкантов посетителей развлекла сказочница? Потребности Магара имела весьма скромные, но частые гости, в особенности Бростек, периодически опустошали ее кладовые. Как раз сейчас что-нибудь съестное и немного денег в придачу ничуть бы ей не помешали. Но дело было не только в этом. Сказка, едва родившись, зажила своей собственной жизнью, она рвалась наружу, и Магаре ничего не оставалось делать, как срочно найти слушателей.
«Предпоследнее испытание почти истощило силы Мортена. Усталость тяжело давила на него, а когда он увидел, что дорогу преградил ужасающий великан-людоед, сердце его дрогнуло. Чудовище сторожило узенький мостик над провалом такой глубины, что дно его терялось во тьме. Пропасть была широка, и преодолеть ее иначе, нежели по этому шаткому сооружению, было невозможно.
— Чего ты хочешь за то, чтобы пропустить меня? — прокричал Мортен.
— Золота! — зарычал людоед, алчно сузив и без того крохотные глазки.
Мортен спиной чувствовал, что солнце уже клонится к закату. Если темнота наступит прежде, чем он достигнет заветной башни, все погибло. А золота у него и в помине не было. И все же…
— У меня есть то, чего тебе надобно, — сказал он. — Подожди здесь.
— Да я все равно никуда отсюда не сдвинусь, — презрительно рыкнул великан.
Мортен опрометью бросился туда, где оставил лошадь, и схватил тюк золотистой соломы. Героя обволокло вязкое облако тумана, словно заранее торжествуя свою победу. Между ним и башней повисла серая пелена.
Он быстро приоткрыл мешок, обнажив верхний слой соломы, и бегом возвратился к мостику. Завидев великана, Мортен сделал вид, что сгибается под непосильной тяжестью. Когда между ним и чудовищем оставалось всего несколько шагов, он опустил мешок на землю.
— Вот золото! Дай мне пройти — и оно твое! Но сперва мне надо умыться, ибо я не могу предстать перед любимой в таком виде.
Мортен искусно приоткрыл мешок, и лучи закатного солнца позолотили сухую солому. Глаза дьявольского создания сузились еще сильнее, когда Мортен направился прямо к небольшому озерку и принялся умываться, незаметно косясь на противника. Великан не сводил глаз с фальшивого золота…
Наконец случилось именно то, на что возлагал надежду Мортен, — алчность взяла верх над скудным разумом людоеда, и он бросился к мешку, спеша завладеть сокровищем. Мортен выжидал до последнего, потом метнулся в сторону мостика и ступил на шаткие доски, но вдруг споткнулся и лишь чудом устоял на ногах. Поневоле глянув в чудовищные глубины, он с трудом овладел собою и поспешил вперед.
Чудовище в ярости зарычало, обнаружив обман, но было оно чересчур неповоротливым, чтобы настичь врага. Обуреваемый адской злобой, великан швырнул ему вслед огромный булыжник, но промахнулся, и каменная глыба с гулом полетела в пропасть. А Мортен тем временем был уже вне опасности».
Взволнованные слушатели разом вздохнули с великим облегчением. Рассказчица же, прежде чем продолжить, сделала эффектную паузу.
«Стоило Мортену ступить на твердую почву, как провал, мост и людоед — все разом исчезло. И лишь эхо яростного рева чудовища еще какое-то время звенело в горах…»
И вновь Магара смолкла, давая возможность слушателям собраться с духом, прежде чем они узнают о последнем испытании героя. Сюжет выдуманной ею истории был таков: один надменный богач приказал покорным магам создать Лабиринт Теней, дабы испытывать там претендентов на руку его единственной дочери. Продажные маги, коих Магара намеренно выставила в самом что ни на есть невыгодном свете, устроили все так, чтобы среди претендентов были лишь люди, облеченные властью, да еще богатеи. Однако девушка, втайне от отца, сумела сдружиться с одним из волшебников. Этот маг оказался не совсем безнадежен, сохранив в душе остатки благородства. По его воле, лишь человек искренне любящий и верный мог пройти все испытания.
Посему, к величайшему сожалению властного отца, все до единого «достойные» претенденты провалили экзамен — кто из-за тупости, кто из-за алчности или чрезмерной самоуверенности. И пришлось ему в конце концов согласиться допустить до испытаний того единственного, кто искренне любил его дочь и кому отвечала она взаимностью. Именно Мортен, обладавший мужеством, искренностью и щедростью души, то есть как раз теми качествами, коих лишены были его предшественники, преуспел. Теперь ему предстояло последнее, самое страшное испытание.
«Мортен был уже совсем близко к заветной цели. Он ощущал присутствие любимой, но пока еще не видел ее. А прямо перед ним колыхался туман зловещего и неумолимого Лабиринта Теней. Было темно, словно во время солнечного затмения…»
Впервые за все время повествования Магара запнулась. Она собиралась сказать, что «было темно, как ночью», но помимо воли у нее вырвались совсем иные слова. Однако девушка быстро овладела собой и продолжала:
Решив сэкономить масло в лампе, Магара вышла с книгой на воздух. Хотя солнце в Тревайне садилось рано, света еще некоторое время будет вполне достаточно для чтения. Пролистывать книгу в поисках нужного отрывка Магаре упорно не удавалось — она то и дело натыкалась на любимые места, которые хотелось перечитывать и перечитывать. Но девушка мужественно переборола себя и принялась разыскивать упоминания о Неверне, затмениях и — просто так, на всякий случай — о знаке, который видела сегодня в озерной глубине. Но она ровным счетом ничего не находила и уже готова была отложить эту книгу и взяться за следующую, как вдруг внимание ее привлек короткий отрывок. Ей казалось, что она никогда прежде его не читала. Озаглавлен он был «Лабиринт Теней» — одно это заинтриговало Магару.
Далее старинным слогом повествовалось об испытаниях, которым Совет старейшин некогда подвергал ищущих правды в каком-либо деле. По велению магов одиноко стоящую башню окутало серое туманное облако, а внутри, в Лабиринте Теней, храбрецов поджидали различные испытания, из которых с честью мог выйти лишь тот, кто чист сердцем и на чьей стороне правда. Недостойные же долго блуждали по Лабиринту Теней, вскоре сбиваясь с пути и выходя из тумана почти там же, где и вошли, ничего не добившись. А башня терпеливо ждала того единственного, чистого сердцем, кто пройдет через все ее препоны. Именно тогда туманное облако должно было навек рассеяться…
«Интересно, есть ли в окрестностях Неверна башня?» — подумала Магара. От нее не ускользнула схожесть участи, постигающей недостойных в Лабиринте Теней, со злополучным блужданием в тумане Слэтона. Она отметила, что если верить древнему сказанию, то правда отчего-то не на стороне Слэтона…
Дальнейшее описание башни и таящихся в туманном Лабиринте опасностей было весьма отрывочным, и воображение Магары вырвалось на волю, сказка сочинялась сама собой. И тут девушка вспомнила, что нынче вечером в таверне Ньюберри Хьюитт играть не будет. Интересно, согласится ли хозяин таверны, чтобы вместо музыкантов посетителей развлекла сказочница? Потребности Магара имела весьма скромные, но частые гости, в особенности Бростек, периодически опустошали ее кладовые. Как раз сейчас что-нибудь съестное и немного денег в придачу ничуть бы ей не помешали. Но дело было не только в этом. Сказка, едва родившись, зажила своей собственной жизнью, она рвалась наружу, и Магаре ничего не оставалось делать, как срочно найти слушателей.
«Предпоследнее испытание почти истощило силы Мортена. Усталость тяжело давила на него, а когда он увидел, что дорогу преградил ужасающий великан-людоед, сердце его дрогнуло. Чудовище сторожило узенький мостик над провалом такой глубины, что дно его терялось во тьме. Пропасть была широка, и преодолеть ее иначе, нежели по этому шаткому сооружению, было невозможно.
— Чего ты хочешь за то, чтобы пропустить меня? — прокричал Мортен.
— Золота! — зарычал людоед, алчно сузив и без того крохотные глазки.
Мортен спиной чувствовал, что солнце уже клонится к закату. Если темнота наступит прежде, чем он достигнет заветной башни, все погибло. А золота у него и в помине не было. И все же…
— У меня есть то, чего тебе надобно, — сказал он. — Подожди здесь.
— Да я все равно никуда отсюда не сдвинусь, — презрительно рыкнул великан.
Мортен опрометью бросился туда, где оставил лошадь, и схватил тюк золотистой соломы. Героя обволокло вязкое облако тумана, словно заранее торжествуя свою победу. Между ним и башней повисла серая пелена.
Он быстро приоткрыл мешок, обнажив верхний слой соломы, и бегом возвратился к мостику. Завидев великана, Мортен сделал вид, что сгибается под непосильной тяжестью. Когда между ним и чудовищем оставалось всего несколько шагов, он опустил мешок на землю.
— Вот золото! Дай мне пройти — и оно твое! Но сперва мне надо умыться, ибо я не могу предстать перед любимой в таком виде.
Мортен искусно приоткрыл мешок, и лучи закатного солнца позолотили сухую солому. Глаза дьявольского создания сузились еще сильнее, когда Мортен направился прямо к небольшому озерку и принялся умываться, незаметно косясь на противника. Великан не сводил глаз с фальшивого золота…
Наконец случилось именно то, на что возлагал надежду Мортен, — алчность взяла верх над скудным разумом людоеда, и он бросился к мешку, спеша завладеть сокровищем. Мортен выжидал до последнего, потом метнулся в сторону мостика и ступил на шаткие доски, но вдруг споткнулся и лишь чудом устоял на ногах. Поневоле глянув в чудовищные глубины, он с трудом овладел собою и поспешил вперед.
Чудовище в ярости зарычало, обнаружив обман, но было оно чересчур неповоротливым, чтобы настичь врага. Обуреваемый адской злобой, великан швырнул ему вслед огромный булыжник, но промахнулся, и каменная глыба с гулом полетела в пропасть. А Мортен тем временем был уже вне опасности».
Взволнованные слушатели разом вздохнули с великим облегчением. Рассказчица же, прежде чем продолжить, сделала эффектную паузу.
«Стоило Мортену ступить на твердую почву, как провал, мост и людоед — все разом исчезло. И лишь эхо яростного рева чудовища еще какое-то время звенело в горах…»
И вновь Магара смолкла, давая возможность слушателям собраться с духом, прежде чем они узнают о последнем испытании героя. Сюжет выдуманной ею истории был таков: один надменный богач приказал покорным магам создать Лабиринт Теней, дабы испытывать там претендентов на руку его единственной дочери. Продажные маги, коих Магара намеренно выставила в самом что ни на есть невыгодном свете, устроили все так, чтобы среди претендентов были лишь люди, облеченные властью, да еще богатеи. Однако девушка, втайне от отца, сумела сдружиться с одним из волшебников. Этот маг оказался не совсем безнадежен, сохранив в душе остатки благородства. По его воле, лишь человек искренне любящий и верный мог пройти все испытания.
Посему, к величайшему сожалению властного отца, все до единого «достойные» претенденты провалили экзамен — кто из-за тупости, кто из-за алчности или чрезмерной самоуверенности. И пришлось ему в конце концов согласиться допустить до испытаний того единственного, кто искренне любил его дочь и кому отвечала она взаимностью. Именно Мортен, обладавший мужеством, искренностью и щедростью души, то есть как раз теми качествами, коих лишены были его предшественники, преуспел. Теперь ему предстояло последнее, самое страшное испытание.
«Мортен был уже совсем близко к заветной цели. Он ощущал присутствие любимой, но пока еще не видел ее. А прямо перед ним колыхался туман зловещего и неумолимого Лабиринта Теней. Было темно, словно во время солнечного затмения…»
Впервые за все время повествования Магара запнулась. Она собиралась сказать, что «было темно, как ночью», но помимо воли у нее вырвались совсем иные слова. Однако девушка быстро овладела собой и продолжала: