Уайли Джонатан. Лабиринт теней

   — Вы оба свернули, причем в разные стороны! — настаивал Варо. Он вновь натянул веревки, сокращая разделявшее их расстояние. — Буду держать голову как можно выше — сколько смогу. Я поведу вас!
   Друзья согласились и покорно пошли вслед за ним. Бростек и Кередин ступали неуверенно, держась за веревку.
   — Вы хоть что-нибудь видите? — спросил Варо, на мгновение остановившись.
   — Совершенно ничего, — ответил Бростек. — Это ужасно.
   — А я чую какой-то запах, — чуть погодя подал голос Кередин.
   — Какой?
   — Пока не пойму. Какой-то резкий и неприятный…
   — А теперь я чувствую ветерок, дующий нам в спину, — сказал Бростек. — Он слабый, но я его чувствую!
   — Не может быть, — возразил Варо. — Туман совершенно неподвижен.
   — Но это так, — подтвердил Кередин. — Я тоже чувствую.
   — Еще несколько шагов — и я с головой уйду в туман, — предупредил друзей Варо. Он уже шел на цыпочках. — Вы еще слышите музыку?
   — Да, она доносится справа, — сказал Бростек.
   — Ничего подобного, слева! — возразил Кередин.
   — Она все еще звучит сзади, — выдал свою версию Варо. — Мы все время идем прямо, никуда не сворачивая.
   — А я уверен, что мы повернули, — убежденно произнес его друг.
   — Поверь, это не так. Ты готов?
   — К этому невозможно подготовиться, — ответил Кередин. — Давайте просто пойдем, а там будь что будет…
   Варо судорожно вздохнул, прежде чем с головой погрузиться в серый туман. И тотчас понял растерянность своих товарищей. Его объяла непроглядная муть, но Варо усилием воли овладел собой, хотя это далось ему нелегко.
   — Ты… уже? — спросил Бростек.
   — Да.
   — А теперь мне кажется, будто скрипач играет прямо перед нами… — неуверенно сказал Кередин.
   — Но я все еще слышу музыку справа, — настаивал на своем Бростек.
   — Не обращайте внимания, — прекратил бесцельный спор Варо. — Здесь, похоже, действуют иные законы…
   Легко сказать, подумали Бростек и Кередин. Музыка Хьюитта была последней их связью с внешним миром, и, чтобы перестать ее замечать, потребовалась бы железная воля. Конечно, для Варо это раз плюнуть, а вот для них… Все три человека и волчица были теперь совершенно слепы, а под одежду понемногу проникала противная сырость, волосы и кожа становились влажными… Ветер и впрямь дул им в спину. Они замедлили шаг, пытаясь унять бешеное биение сердца.
   — Что дальше? — спросил Бростек.
   — Стойте смирно, — сказал Варо. — Я попробую наклониться и пощупать, что у нас под ногами.
   Тотчас оба почувствовали, как натянулись веревки. Пальцы Варо нащупали траву. Она была влажна и холодна, но все еще жива. Он тотчас поведал друзьям о своем открытии и прибавил:
   — Если верить панно, то мы сейчас вступили в весну. Только тут осталось что-то живое. — Он помолчал, потом продолжал задумчиво: — Здесь, у самой земли, музыки совсем не слышно, а запах много сильнее…
   — Ш-ш-ш-ш-ш! Я что-то слышу! — прервал его Бростек.
   Варо умолк и услышал доносящееся откуда-то издалека тихое пение. Девичий голосок был печален и слаб, а слов песенки пока не удавалось разобрать. Варо поднялся и медленно направился на звук детского голоса.
   — Это, должно быть, та самая девочка, у надгробия, — тихо произнес он. — Пойдемте. За мною, след в след!
   Когда он встал, то вновь уловил еле слышные звуки скрипки и женского голоса, но они постепенно стихали, зато голосок девочки звучал все отчетливее. Теперь явственно слышалась хрипотца и одышка. Но вот Варо разобрал слова:
 
   Средь прочих чудес породила природа
   Четыре волшебные времени года:
   Вот семечко, листик, цветочек и плод —
   И снова кружится цветной хоровод…
 
   Но тут девочка мучительно закашлялась, а потом в груди у нее засвистело, и она расплакалась. Тень тихонько заскулила, словно от жалости, а Бростек помимо воли рванулся вперед, желая обнять, утешить ребенка, унять его боль…
   Все трое, не сговариваясь, двинулись вперед с вытянутыми руками. Пальцы Бростека внезапно ощутили странное тепло. Это длилось всего мгновение, но Бростек понял: это она! По всему его телу пробежала дрожь, точно он дотронулся до привидения. Его пронзила мысль, что даже это последнее тепло, такое слабое и призрачное, вскоре угаснет, исчезнет навеки… Девочка умирала, и как только это случится, с нею вместе умрет и волшебный сад. Бростеку захотелось позвать ее, поведать, что они уже спешат к ней на помощь, но он словно лишился дара речи. Тут пальцы его наткнулись на что-то твердое и холодное. Он тотчас же предупредил друзей:
   — Я нащупал надгробие!
   Товарищи подошли ближе и принялись ощупывать плоскую поверхность камня.
   — Тут надпись! — воскликнул Кередин.
   — Какая?
   Бывший волшебник внимательно ощупывал букву за буквой.
   — Г… А… Л… — Он запнулся. — Что дальше, пока не пойму. Часть буквы отсутствует. — Чуть погодя он уверенно заявил: — Дальше ничего нет.
   — По крайней мере, теперь мы знаем, где находимся, — сказал Варо.
   — Да неужели? — хмыкнул Бростек.
   — Все и вправду как на панно, — очень серьезно ответил Варо. — Надгробие находится в самом центре весеннего пейзажа.
   — А не думаешь ли ты, что девочка пыталась нам что-то сказать? — задумчиво спросил Кередин. — Вдруг не так просто пела она про хоровод? Может быть, нам следует идти по кругу — ну, из весны в лето и так далее?
   — Звучит вполне логично, — согласился Бростек. — А куда надо идти, чтобы попасть в лето?
   Услышав этот невинный вопрос, бывший волшебник утратил остатки самообладания. До сих пор он пытался сохранять хотя бы видимость спокойствия, всем сердцем желая помочь друзьям, полагаясь на свои знания. Теперь же он чувствовал, что ровным счетом ни на что не способен, не способен даже воплотить в жизнь собственную идею.
   — Я не… не уверен, что сумею, — испуганно и поспешно заявил он. — Мы заблудимся здесь, будем блуждать тут вечно… — Цепляясь за веревку, Кередин нащупал руку Варо и судорожно стиснул ее: — Не бросай меня, ради всего святого!
   Варо опешил, не зная, что и сказать. Ему на помощь пришел Бростек.
   — Мы тебя не бросим, — заверил он бывшего волшебника. — Вместе мы вошли сюда, вместе и выйдем! Но всем нам необходимо сохранять спокойствие. — Не дождавшись ответа, он спросил: — Ты согласен со мной?
   — Да… — дрожащим голосом ответил Кередин, явно смущенный, он стыдился своей слабости.
   — Ты говорил, будто панно — ключ к волшебному саду, — продолжал Бростек, пытаясь растормошить бывшего волшебника. — Если верить картине, куда теперь мы должны направиться?
   — Думаю… думаю, направо, — предположил Кередин. — Но как тут сориентироваться? Все перевернуто с ног на голову! Не разберешь, где право, где лево! — И он вздрогнул всем телом.
   Внезапно послышалось отчаянное верещание — это кричал раненый кролик. Все невольно повернулись туда, откуда донесся этот звук. Тотчас же довольно тявкнула лисица, и Тень откликнулась утробным рычанием. Варо вспомнил окровавленную лисью морду и…
   — Лисица на панно изображена с противоположной стороны от летнего пейзажа! — уверенно сказал он.
   — Стало быть, нам надо двигаться в другую сторону? — уточнил Кередин.
   К нему мало-помалу возвращалось былое самообладание.
   — Но если верить музыке Хьюитта, то все совсем не так… — начал было Бростек.
   — Музыка звучит снаружи! — непререкаемо заявил Варо.
   — А голос девочки привел нас к надгробию, — прибавил Кередин.
   Они осторожно двинулись вперед, и вскоре башмаки их зашлепали по грязи. Тошнотворный запах с каждым шагом усиливался. Варо склонился, чтобы коснуться земли, и обнаружил лениво текущий ручей. Однако пальцами он угодил в жирную вонючую грязь…
   — Это остатки ручья, — сказал он. — Значит, мы на правильном пути.
   Некоторое время спустя они словно прошли сквозь невидимую стену, и тотчас же стало теплее. Но гнилостный запах был тут раз в десять сильнее — у всех троих даже дыхание перехватило. Сладковатый запах гнили, наполнявший весенний воздух, вызывал отвращение, но ни в какое сравнение не шел с этой непереносимой вонью, от которой, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Башмаки путников тонули в чем-то мягком, полуразложившемся. При каждом шаге под ногами что-то пузырилось, а от удушающих испарений мутился рассудок. Тень жалобно поскуливала, ведь на ее долю выпало самое тяжкое испытание, ибо обоняние ее было куда острее, чем у людей…
   — Гриб-вонючка! — еле вымолвил Бростек. — Этот запах я узнаю из тысячи.
   Он припомнил, как Магара однажды водила его смотреть всяческие отвратительные грибы, которые с неведомой никому целью выращивал Иро.
   — Значит, это уже лето.
   Голос Варо звучал удовлетворенно, казалось, здешние ароматы ему нипочем.
   — Это разлагающийся труп лета! — прохрипел Кередин.
   Ветер, дувший им в спины, теперь слегка переменил направление. На мгновение повеяло свежестью.
   — Понять не могу, мы идем за ветром или ветер за нами? — спросил бывший волшебник и тотчас же изумился собственному вопросу.
   — Хочешь сказать, что ветер, возможно, помогает нам? Ведет нас? — уточнил Варо.
   — Не знаю… Может быть, это след Магары? След, оставленный ею для нас?
   — След? Как, по-вашему, она умудрилась оставить след в воздухе? — изумленно спросил Бростек.
   — По крайней мере, ветер не может сгнить, — хватая ртом воздух, просипел Кередин.
   — Что ж, посмотрим, — сказал Варо, не осознавая иронии собственных слов. — А теперь молчите и слушайте.
   Неподалеку слышался отчетливый звук — что-то капало да ветер свистел, словно в дымоходе. Звуки эти доносились спереди и немного справа, и ветер вел их именно туда.
   — Это развалины замка? — предположил Кередин.
   — Да, — согласился Варо. — Теперь вперед!
   Ручей совершенно исчез, задушенный гниющими растениями, но почва у них под ногами все еще оставалась топкой и влажной. Они то и дело спотыкались, и вскоре колени и руки у всех оказались перепачканными тиной и слизью. Тень тоже страдала невыносимо, она все время жалась к ногам хозяина, мешая Бростеку идти. От разнообразных запахов волчица совершенно ошалела.
   Но вот веревка, связывающая Варо и Бростека, внезапно натянулась, зацепившись за нечто невидимое.
   — Осторожнее! — крикнул Варо.
   Они вовремя отшатнулись — что-то тяжело рухнуло на землю, издав чавкающий звук. Варо и Бростек осторожно ощупали предмет и поняли, что свалили одну из полуразрушенных статуй. Постамент порос лишайником и был невероятно грязен. После этого случая друзья стали двигаться еще осторожнее, ибо падать было слишком опасно.
   — Рыба! — вдруг, принюхавшись, сказал Бростек. — Господи, какая гадость!
   Теперь все ощутили новый «аромат» в этом жутком «букете». Звук падающих капель делался все громче и отчетливее.
   — Мы выбрали верное направление, — раздался голос Варо. — Рыба наверняка находится в бассейне — ну, где фонтан…
   Тут Кередин ногой угодил в воду и чуть было не упал. Он инстинктивно выставил вперед руку и схватился за осклизлый камень, покрытый какими-то ползучими растениями. Бывший волшебник с трудом устоял на ногах.
   — Да, мы пришли к фонтану, — хрипло подтвердил он.
   Его тошнило.
   — Если не ошибаюсь, теперь нам надо свернуть направо, чтобы попасть в осень, — сказал Варо.
   — То есть как бы вниз по панно? — уточнил Бростек.
   — Да. До сих пор оно нас не обманывало.
   Едва он произнес эти слова, ветер вновь переменил направление — теперь он дул именно вправо. И это решило все.
   Друзья тотчас же поняли, что вступили в осень, потому что резко похолодало и послышалось слабое и хриплое кряканье. Да и запахи сделались иными. Сперва друзья почувствовали облегчение, но вскоре вновь стали задыхаться. Пуще всего донимал удушающе-сладкий запах гниющих плодов, самые сочные из которых уже забродили. Воздух сгустился, и все трое почувствовали сильное головокружение. В ноздри ударил острый запах разложения, и все одновременно вспомнили мертвого лебедя. Когда они пересекли воображаемую границу времен года, ветер тотчас стих, но теперь Варо и сам знал, куда им идти.
   — Пойдем на утиное кряканье, — сказал он друзьям. — Так мы выйдем к лебедю, а оттуда снова возьмем направо.
   По мере их продвижения вперед кряканье становилось громче, а трупный запах — сильнее. Дышать стало уже совсем невозможно. Башмак Варо наткнулся на что-то мягкое — вожак потыкал неведомый предмет носком, потом склонился, чтобы ощупать. По ладони его скользнули встрепанные перья, а пальцы нащупали отвратительное месиво из слизи и копошащихся личинок. Варо спокойно стряхнул нечисть с руки — отвращения он не чувствовал, напротив, был вполне удовлетворен.
   — Хорошо, — сказал он. — А теперь за мной.
   Он свернул направо, но тут вновь подул ветерок, на сей раз прямо им в лица. Друзья в нерешительности остановились.
   — Не может быть. Неужели я ошибся? — растерянно пробормотал Варо.
   — Ветер до сей поры был совершенно прав, — сказал Бростек и принюхался. — Пахнет сливовым бренди!
   Магара частенько подтрунивала над его страстью к этому напитку.
   — Стало быть, нам надо повернуть назад? — нерешительно вымолвил Бростек.
   — Помнишь, что говорил Хьюитт? Пейзажи на панно не совсем правильно изображают последовательность сторон света, — вставил Кередин.
   — Ну так что с того?
   — Когда идешь из лета в осень, то направляешься с востока на запад, — продолжал бывший волшебник. — Может быть, оттого и меняется ветер. Вдруг теперь нам и следует идти против ветра…
   — Ну, если ветерок и впрямь как-то связан с Магарой, тогда, сдается мне, ты прав, — согласился Бростек. — Ей известна моя слабость к сливовому бренди, на этот запах я шел бы до края света!
   — Тогда идем! — решился Варо.
   Внезапно легкие им обжег ледяной воздух. Все трое тотчас же задрожали от холода. Ужасающий запах исчез, сменившись мертвенным дыханием ледяной пустыни. Выли волки, и от этого на душе делалось еще сумрачнее. Тень неожиданно ответила сородичам диким и первобытным воем, и все трое, даже Бростек, которому волчица была предана всей душой, внутренне сжались и затрепетали.
   Ветер все еще дул им в лица, но уверенность мало-помалу покидала путников. Они ощутили вдруг едкий запах дыма, услышали треск молнии, а следом — потрескивание пламени. Разумеется, увидеть горящие деревья они не могли, но это их нисколько не утешало. Все было ясно и так. Сделав еще несколько шагов вперед, они остановились.
   — Мы в последнем квадрате, — сказал Бростек. — Что теперь?
   — Да, это конец пути, — подтвердил Кередин.
   — Может, подадимся в весну — погреться? — предложил Варо.
   — Так и будем здесь ходить кругами, вечно, до конца дней своих! — дрожащим голосом воскликнул Кередин.
   — Что мы упустили? Думайте все! — сказал Бростек.
   Нелегко это было, зайти так далеко и по-прежнему не видеть ни зги.
   Но тут в серой мути что-то блеснуло, словно ее пронзил тончайший луч. Его увидели все трое и дружно устремились к нему. Но тотчас оцепенели — на пути их встала стена. Стена непреодолимого страха.
   Путь им преградило — и Варо это было прекрасно известно — закованное толщей льда озеро. Может быть, тут есть и скрытые полыньи, в которые можно провалиться? Мучительный страх умереть такой смертью преследовал Варо с самого детства, хотя он никому не признавался в этом. В мозгу же Кередина зазвучал голос Мэтти — девушка молила его не приходить к ней, говорила, что они уже поджидают его, что умертвят ее, если она им не покорится… Таких слов она никогда ему не говорила, но Кередин мучительно терзался оттого, что в свое время принял столь ужасное решение. Теперь, казалось, некто дает ему возможность переменить прошлое, пожертвовать любовью во имя жизни возлюбленной. Даже Тень взвыла от ужаса — волчице почудилось, будто путь ей преградила непроходимая стена огня. Она зарычала и отпрянула.
   Бростек знал, что где-то впереди стая диких волков. Он словно вновь стал мальчишкой. Еще шаг, казалось ему, и безжалостные хищники разорвут его в клочья…
   «Храните верность!»
   Эти слова услышали все, хотя звука не было. Подвеска в кармане у Бростека сделалась вдруг горячей. Он извлек ее, и неяркий свет озарил серый туман. Все, не сговариваясь, шагнули навстречу собственным тайным страхам, движимые любовью и готовые всем пожертвовать ради нее. Неясное мерцание впереди влекло их неудержимо.
   На мгновение их ослепило ярчайшее пламя, но они уже достигли своей цели, все вместе! Туман сгинул без следа, однако представшее их взорам зрелище было страшно. Они одолели Лабиринт Теней, но Неверн теперь был именно таким, каким они видели его на панно. Волшебный сад превратился в бескрайнюю черную пустыню, где царили смерть и разложение. Они одержали победу, но наградой им стал кошмар, которому суждено было продлиться целую вечность.
   Но хуже всего оказалось то, что в этой безжизненной пустыне не было ни спящего волшебника, ни Магары…

Глава 40

   Хьюитт и Селия, проводив трех друзей, еще какое-то время музицировали, но, устав, умолкли. Хьюитт, повинуясь наитию, развернул панно. То снова переменилось. Почти все уцелевшие ростки жизни погибли. Девочка лежала на земле подле надгробия, лисица пропала. Уточки были мертвы, более того, успели превратиться в скелеты. Волки сбились в кучу и вот-вот должны были исчезнуть за кромкой ткани. А весеннее солнце почти совершенно померкло. Хьюитт в ужасе зажмурился, думая о трех друзьях, — что-то с ними сталось? И вдруг раздался крик Селии:
   — Огни! Погляди! Огни!
   Голос ее звучал радостно. Казалось, она только и ждала, чтобы они явились.
   Хьюитт открыл глаза. Сперва он заметил слабое мерцание на поверхности туманного озера — ему показалось даже, что это некий оптический обман. Но вот музыкант и впрямь различил сквозь серую муть какие-то вращающиеся огни. Они двигались, перемещались. Ничего подобного тут Хьюитт еще не видел.
   — Что это значит, Селия? — взволнованно спросил он.
   Отшельница не ответила, лишь принялась приплясывать на месте.
   — Я могу прогнать его! — восторженно закричала она, закрыла глаза и захихикала.
   Хьюитт почувствовал приступ неудержимого гнева и раскрыл было рот, чтобы одернуть безумную, но тотчас понял, что на сей раз и впрямь что-то происходит. Туман быстро редел, на глазах таял…
   И обнажилась страшная картина.
   Поначалу сердце Хьюитта бешено заколотилось в безумной надежде, но вид умирающего Неверна вселил в его душу ужас и отвращение. Ноги его подкосились, и он осел на землю, почувствовав сильную дурноту.
   Селия же открыла глаза.
   — Чудесно, — радостно сказала она и направилась прямиком к черной пустыне.
   Хьюитт глядел ей вслед, приметив, что отшельница склонилась и что-то подняла с земли, но был не в силах последовать за нею.
 
   Чтобы войти в Сеть, следовало мобилизовать волю…
   Девушка заставила себя расслабиться, потом всем существом своим устремилась к Сети, моля ее ответить. Она напрягала все свои силы, прекрасно понимая, что в противном случае потерпит поражение. Какое-то время ничего не происходило, но вот Магара ощутила вокруг себя безмерную пустоту. На сей раз там царило пламя, вспыхивали молнии. Похоже, Сеть стала ареной какой-то страшной схватки. Сжавшись в комочек, Магара страстно желала увидеть Неверн и вознаграждена была страшной картиной запустения и смерти. Но в самом ее центре мерцала слабая искорка, и девушка из последних сил устремилась к ней. Сердце ее екнуло и сжалось — она увидела Варо, Бростека, к ногам которого робко жалась Тень, и еще одного человека с густой черной гривой волос, на которой то и дело вспыхивали блики молний. Волшебник!
   Вдруг ей стало совершенно ясно, что делать. Она открыла глаза, взглянула на книгу и дописала две последние строки. Потом, ослабев от страха, откинулась в кресле, совершенно счастливая. Дверь распахнулась, и вошел ее враг. Магара приготовилась к смерти.
   Очень далеко от скорбной обители Магары и от временного обиталища Хьюитта несколько человек напряженно вглядывались в озерную гладь. Никто не знал в точности, что именно должны они увидеть, зато всем было известно, когда что-либо можно увидеть. И вот, как только поверхность озера сделалась гладкой, словно стекло…
   Но тотчас подул свежий ветерок, и по воде побежала легкая рябь, поколебавшая зеркальное отражение ржавых скал, неба и города. Над головами людей кружил журавль, а сидящий на деревянных сходнях юноша, серьезно взглянув на воду, встал и принес свою лютню…

Глава 41

   Все трое мужчин в ужасе озирались. Казалось, они внезапно очутились в дурном сне, самом страшном, какой только можно вообразить.
   Даже неожиданно показавшееся солнце явно не желало освещать это царство смерти…
   — Где она? — Это были первые слова Бростека.
   — Никто не смог бы протянуть тут и недели, — сказал Варо. — А уж десять дней…
   Оба были совершенно растеряны, и Кередин, несказанно изумив даже самого себя, принял командование.
   — Сейчас мы разделимся, — распорядился он, — и все тут обыщем. Если и есть нечто такое, что поможет нам разыскать Магару или волшебника, то именно здесь.
   — Но тут нет ни души! — в отчаянии воскликнул Бростек.
   — Если ничего не обнаружите, — с ледяной невозмутимостью продолжал бывший волшебник, разыщите что-нибудь — растение, цветок, пусть крошечное, но непременно еще живое и не тронутое распадом. Все, что угодно!
   — Здесь? — не веря своим ушам, переспросил Бростек.
   — Солнце вновь сияет над Неверном, — принялся с деланной уверенностью объяснять Кередин, призывая на помощь все душевные силы, чтобы ободрить друзей. — Значит, волшебный сад еще можно спасти!
   Друзья, похоже, не верили ни единому слову бывшего волшебника, но покорно двинулись на поиски неведомо чего. Когда они встретились вновь, то с великим сожалением обнаружили, что никому из них не удалось отыскать ни следов тех, кого разыскивали, ни хотя бы одного живого стебелька…
   — Я обнаружил единственную перемену, — сказал Варо. — На надгробии теперь начертано: «ГАЛАН…», но это сущая бессмыслица. А девочки нигде не видно — ни живой, ни мертвой.
   — Но хоть что-нибудь должно же здесь быть! — упорствовал Кередин.
   — Мы ничего не нашли, как ни старались, — ответил Бростек. — А для чего тебе это понадобилось?
   — Послушайте меня. — Бывший волшебник не терял надежды рассеять тоску и уныние товарищей. — Нам удалось сюда проникнуть. Так? О Магаре я знаю не больше вашего, но у нас, по крайней мере, есть шанс воскресить Неверн! А это уже кое-что. И как знать, может быть, если мы в этом преуспеем, то поможем Магаре, где бы она ни была.
   — Каким образом? — спросил Варо.
   — Неверн некогда был магическим местом, — ответил Кередин. — Я верю в то, что он таковым и остается, ведь магический ключ все еще существует, — продолжал он, не обращая внимания на недоверчивые лица друзей, — к тому же на четвертом квадрате солнце не совсем померкло. Если бы сад был мертв, нам ни за что не удалось бы сюда проникнуть, а значит, его еще можно спасти! Ведь именно этого и хотела Магара! Именно об этом молила нас!
   — Магара хотела, чтобы это сделал волшебник, — уточнил Бростек.
   — Но волшебника здесь нет! — взорвался Кередин. — Вы разве не видите? Придется вам довольствоваться мною. А для меня это шанс расквитаться за все бездарно прожитые годы и доказать самому себе, что магия — это вовсе не изящное искусство, призванное увеселять, а нечто более грандиозное, нечто значимое для мира! Конечно, у меня вполне может ничего не получиться, но этого шанса я не упущу! И мне нужна ваша помощь.
   Друзья никогда прежде не видели Кередина столь воодушевленным, и ему удалось в конце концов преодолеть тоску Бростека и непонимание, Варо.
   — Так что же нам делать? — спросил Варо.
   — Магический ключ — единственное средство восстановить волшебный сад, — объяснил Кередин. — Магический ключ к Неверну, казалось бы, безнадежно испорчен, но где-то продолжает существовать оригинал! Нам надо найти способ его вызволить.
   — Но с нами же нет панно! — возразил Бростек.
   — Он есть у Варо, в памяти. — Бывший волшебник повернулся к светловолосому гиганту. — Думай! Оставалось ли на панно хоть что-нибудь живое, не тронутое тлением? Если нам удастся это найти, семя жизни прорастет в волшебном саду! А как только воскреснет Неверн, оживет и все остальное…
   — Что — остальное? — изумился Варо, все еще не вполне понимая Кередина.
   — Сеть, — ответил Кередин. — Разве вы еще не поняли? Если обитель магии, столь обширная и хорошо защищенная, как Неверн, погублена злой силой, которой мы противостоим, не важно, люди-ножи это или что-то иное, то и вся Сеть отравлена! То, что произошло с Магарой на горе Свистунье, лучшее тому подтверждение. Я прекрасно помню, каким прежде было это место. Дивная обитель тишины и покоя, а какие все видели там восхитительные сны!
   — Теперь все переменилось, — согласился Бростек.
   — Вот именно, — продолжал бывший волшебник, — и если мы с вами сумеем побороть зло здесь, то поможем не только Неверну. — И он взглянул на Варо.
   Их предводитель молчал, глубоко задумавшись.
   — Здесь ничего не осталось, — сказал он чуть погодя. — Даже те несколько весенних растений, которые еще жили, теперь мертвы.
   — А в самом центре — там, где соприкасаются все четыре квадрата? — спросил Кередин, почти отчаявшись.