Страница:
— Похоже на то, что человек-нож совершил самоубийство, — задумчиво промолвил Кередин.
— Или что-то принудило его к этому, — откликнулся Бростек.
Но у старейшин оказалась в запасе и еще одна новость, ничуть не менее ошеломляющая. В деревушке у Жеребячьего Камня остановился отряд из земли Бари. Шесть человек теперь отдыхали после изматывающего путешествия через горы, намереваясь продолжить путешествие на запад.
— Они говорят, будто хотят просить помощи Картеля в некоем безотлагательном деле, — сказал старейшина.
— Да пошлет им небо удачу! — саркастически Ухмыльнулся Сокол.
— Впрочем, с виду они вполне безобидны, — сказал старик. — Настроены мирно.
— Проводите меня к ним, — попросил Варо.
Барийцы все еще спали, хотя был почти полдень, но их предводитель, Линтон, бодрствовал. Когда вошли Варо и его друзья, он заметно нервничал.
— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил он не дав никому и рта раскрыть. — Вы думаете, будто люди-ножи приходят из земли Бари. Так и есть я не ошибся, — продолжал он, увидев хмурое выражение на лицах друзей. — Так вот, это не так! Они нападают и на наши селения!
Соратники Варо переглянулись.
— Откуда нам знать, что вы не лжете? — спросил их предводитель.
— Я пришел сюда безоружным, — ответил Линтон. — Разве я поступил бы так, если бы таил зло? Нам нужна помощь. Набеги все учащаются, а жители наших селений считают, будто враг приходит из Левиндре. И еще эти затмения… Мы напуганы, а ведь природные ресурсы наших стран несравнимы. И я решил попытать счастья, явившись сюда. Если люди-ножи и впрямь приходят не из Левиндре, тогда Картель и ваши славные маги — наша последняя надежда.
Искренность, звучащая в его голосе, казалась в высшей степени убедительной.
— Наши маги уже не те, что прежде, — сказал Кередин, вполне осознавая горькую иронию своих слов.
— Это плохая новость, — приуныл Линтон. — Наши тоже измельчали. Последний настоящий маг удалился высоко в горы. Именно он присоветовал нам просить помощи у магов Левиндре. Вот что он дал мне — это знак тех, кого мы разыскиваем.
Бариец достал из кармана маленький ларчик, открыл его и показал всем лежащую внутри подвеску в виде четырех смыкающихся колец.
Ни слова не говоря, Бростек сунул руку в карман, вытащил свою подвеску и положил ее рядом с той, что показал бариец. Они были схожи, словно две капли воды.
— Значит, я среди друзей, — с облегчением сказал Линтон.
— Это так, — подтвердил Варо. — А что еще говорил тебе волшебник?
— Он сказал, что наша надежда скрывается в огромном кратере с красными стенами, на дне которого лежит глубокое озеро, — ответил Линтон. — Не знаете ли вы, где это?
— И все-таки я уверен, что это им на руку! — упорствовал Бростек.
— Что им на руку? Гибель людей-ножей? — изумленно переспросил Сокол.
— Не исключено, что смерть одного прибавляет оставшимся могущества, — вдруг осенило Кередина.
— Этому пока нет доказательств, — возразил Вильман. — После того как мы расправились с двумя, вооруженные косами да кольями грассмейрские крестьяне без труда сладили с третьим. Он не сделался ни на йоту сильнее!
— А что происходит, когда исчезает вся эта кровь? — недоумевал Бростек. — Ведь сила, заключенная в ней, должна куда-то деваться!
— Вот и поезжай в Тревайн с барийцами, если тебе так невтерпеж это выяснить, — упрямился Сокол. — Лично я отправляюсь на Салемский перевал! Ежели он там, то я, так и быть, истрачу на него стрелу! Ты пока гоняйся за сновидениями, а делом займусь я.
— Я еду с Соколом, — твердо заявил Райкер.
Спор не утихал до самого вечера. После встречи с Линтоном Бростек окончательно уверился в ущербности их плана и теперь, заручившись поддержкой Кередина, доказывал, что всем следует ехать в Тревайн. Сокол, Вильман и Райкер с пеной у рта доказывали обратное. Лангель колебался, а Варо и вовсе не принимал участия в споре. Чувствовалось, что он растерян. В их общем сне, как справедливо предположил Бростек, что-то было не так, позднее Варо и сам пришел к этому выводу, но повернуть сейчас назад, в Тревайн, значило бы предать дело всей своей жизни.
— Нам нельзя, нельзя разделяться! — молил друзей Бростек. — Понадобится помощь каждого!
— Тогда поезжайте с нами к Салемскому перевалу! — заявил неумолимый Райкер. — А оттуда мы двинемся к кратеру. И учти: одним черным колдуном к тому времени будет меньше!
— Ну и что с того? Кто-то заставляет их умирать. Что-то за этим кроется. Вернее, кто-то — именно он и есть настоящий враг.
Бростек уже отчаялся уговорить товарищей, но его уверенность в собственной правоте неуклонно крепла.
— Чушь собачья! — возразил Сокол. — Если кто-то и гонит их на верную смерть, то это нам только на руку.
— Враг моего врага — мой друг, — припомнил Вильман поговорку.
— Вам заморочили голову эти серебряные подвески и советы выживших из ума магов! — презрительно бросил Райкер.
— Может быть, все это куда более мощное оружие, нежели ваши мечи, — парировал Кередин.
— Ну, я как-нибудь сам разберусь, на какое оружие положиться, — огрызнулся Райкер.
Некоторое время все молчали.
— Значит, мы все же расстаемся? — спросил Сокол.
— Да, — с тяжелым сердцем откликнулся Бростек.
Все посмотрели на Варо.
— Я еду к Салемскому перевалу, — сказал предводитель.
Бростек ужаснулся. Семена раздора посеяны были лишь недавно, как могли они столь скоро дать обильные всходы?
— Пусть будет так, — ответил он, все еще не веря, что нерушимые узы, соединявшие их все эти годы, теперь разрывались. «Братья по крови…»
Они покинули таверну, храня гробовое молчание, и присоединились к барийцам, собиравшимся в путь. И тут случилось невероятное. Лошади нервно захрапели, люди подняли лица к небу и увидели, что солнце исчезло. Вокруг непроницаемо-черного диска сиял оранжевый ореол.
— Мы опоздали! — яростно бросил Сокол.
— А были бы сейчас там, если б не свернули с прямого пути! — простонал Вильман.
И тут заговорил Варо. По его голосу невозможно было понять, что он чувствует.
— Решение принято за нас, — сказал он. — Мы едем в Тревайн. Все вместе.
Никто не стал с ним спорить, но каждый прекрасно понимал, что наметившуюся трещину в их отношениях не так-то легко залатать. Бростек ехал молча, ужасаясь случившемуся, его ничуть не радовала столь дорого доставшаяся победа. Он стал размышлять, почему сам принял такое решение. Магара явилась ему во сне, не это ли повлияло на него? Ведь если они вернутся в Тревайн, то он свидится с ней…
Когда тринадцать всадников выезжали из деревушки у Жеребячьего Камня, Бэйр, Росс и раненые уже подъехали к кратеру. Путешествие оказалось долгим и трудным, да и прискорбное состояние раненых нисколько не улучшилось. Бэйр устроил их в Мелтоне, а Росс спустился в кратер. Возвратился он с неутешительной новостью: Магара около двух недель назад покинула Тревайн, и никто понятия не имел, когда она вернется.
Глава 28
Глава 29
— Или что-то принудило его к этому, — откликнулся Бростек.
Но у старейшин оказалась в запасе и еще одна новость, ничуть не менее ошеломляющая. В деревушке у Жеребячьего Камня остановился отряд из земли Бари. Шесть человек теперь отдыхали после изматывающего путешествия через горы, намереваясь продолжить путешествие на запад.
— Они говорят, будто хотят просить помощи Картеля в некоем безотлагательном деле, — сказал старейшина.
— Да пошлет им небо удачу! — саркастически Ухмыльнулся Сокол.
— Впрочем, с виду они вполне безобидны, — сказал старик. — Настроены мирно.
— Проводите меня к ним, — попросил Варо.
Барийцы все еще спали, хотя был почти полдень, но их предводитель, Линтон, бодрствовал. Когда вошли Варо и его друзья, он заметно нервничал.
— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил он не дав никому и рта раскрыть. — Вы думаете, будто люди-ножи приходят из земли Бари. Так и есть я не ошибся, — продолжал он, увидев хмурое выражение на лицах друзей. — Так вот, это не так! Они нападают и на наши селения!
Соратники Варо переглянулись.
— Откуда нам знать, что вы не лжете? — спросил их предводитель.
— Я пришел сюда безоружным, — ответил Линтон. — Разве я поступил бы так, если бы таил зло? Нам нужна помощь. Набеги все учащаются, а жители наших селений считают, будто враг приходит из Левиндре. И еще эти затмения… Мы напуганы, а ведь природные ресурсы наших стран несравнимы. И я решил попытать счастья, явившись сюда. Если люди-ножи и впрямь приходят не из Левиндре, тогда Картель и ваши славные маги — наша последняя надежда.
Искренность, звучащая в его голосе, казалась в высшей степени убедительной.
— Наши маги уже не те, что прежде, — сказал Кередин, вполне осознавая горькую иронию своих слов.
— Это плохая новость, — приуныл Линтон. — Наши тоже измельчали. Последний настоящий маг удалился высоко в горы. Именно он присоветовал нам просить помощи у магов Левиндре. Вот что он дал мне — это знак тех, кого мы разыскиваем.
Бариец достал из кармана маленький ларчик, открыл его и показал всем лежащую внутри подвеску в виде четырех смыкающихся колец.
Ни слова не говоря, Бростек сунул руку в карман, вытащил свою подвеску и положил ее рядом с той, что показал бариец. Они были схожи, словно две капли воды.
— Значит, я среди друзей, — с облегчением сказал Линтон.
— Это так, — подтвердил Варо. — А что еще говорил тебе волшебник?
— Он сказал, что наша надежда скрывается в огромном кратере с красными стенами, на дне которого лежит глубокое озеро, — ответил Линтон. — Не знаете ли вы, где это?
— И все-таки я уверен, что это им на руку! — упорствовал Бростек.
— Что им на руку? Гибель людей-ножей? — изумленно переспросил Сокол.
— Не исключено, что смерть одного прибавляет оставшимся могущества, — вдруг осенило Кередина.
— Этому пока нет доказательств, — возразил Вильман. — После того как мы расправились с двумя, вооруженные косами да кольями грассмейрские крестьяне без труда сладили с третьим. Он не сделался ни на йоту сильнее!
— А что происходит, когда исчезает вся эта кровь? — недоумевал Бростек. — Ведь сила, заключенная в ней, должна куда-то деваться!
— Вот и поезжай в Тревайн с барийцами, если тебе так невтерпеж это выяснить, — упрямился Сокол. — Лично я отправляюсь на Салемский перевал! Ежели он там, то я, так и быть, истрачу на него стрелу! Ты пока гоняйся за сновидениями, а делом займусь я.
— Я еду с Соколом, — твердо заявил Райкер.
Спор не утихал до самого вечера. После встречи с Линтоном Бростек окончательно уверился в ущербности их плана и теперь, заручившись поддержкой Кередина, доказывал, что всем следует ехать в Тревайн. Сокол, Вильман и Райкер с пеной у рта доказывали обратное. Лангель колебался, а Варо и вовсе не принимал участия в споре. Чувствовалось, что он растерян. В их общем сне, как справедливо предположил Бростек, что-то было не так, позднее Варо и сам пришел к этому выводу, но повернуть сейчас назад, в Тревайн, значило бы предать дело всей своей жизни.
— Нам нельзя, нельзя разделяться! — молил друзей Бростек. — Понадобится помощь каждого!
— Тогда поезжайте с нами к Салемскому перевалу! — заявил неумолимый Райкер. — А оттуда мы двинемся к кратеру. И учти: одним черным колдуном к тому времени будет меньше!
— Ну и что с того? Кто-то заставляет их умирать. Что-то за этим кроется. Вернее, кто-то — именно он и есть настоящий враг.
Бростек уже отчаялся уговорить товарищей, но его уверенность в собственной правоте неуклонно крепла.
— Чушь собачья! — возразил Сокол. — Если кто-то и гонит их на верную смерть, то это нам только на руку.
— Враг моего врага — мой друг, — припомнил Вильман поговорку.
— Вам заморочили голову эти серебряные подвески и советы выживших из ума магов! — презрительно бросил Райкер.
— Может быть, все это куда более мощное оружие, нежели ваши мечи, — парировал Кередин.
— Ну, я как-нибудь сам разберусь, на какое оружие положиться, — огрызнулся Райкер.
Некоторое время все молчали.
— Значит, мы все же расстаемся? — спросил Сокол.
— Да, — с тяжелым сердцем откликнулся Бростек.
Все посмотрели на Варо.
— Я еду к Салемскому перевалу, — сказал предводитель.
Бростек ужаснулся. Семена раздора посеяны были лишь недавно, как могли они столь скоро дать обильные всходы?
— Пусть будет так, — ответил он, все еще не веря, что нерушимые узы, соединявшие их все эти годы, теперь разрывались. «Братья по крови…»
Они покинули таверну, храня гробовое молчание, и присоединились к барийцам, собиравшимся в путь. И тут случилось невероятное. Лошади нервно захрапели, люди подняли лица к небу и увидели, что солнце исчезло. Вокруг непроницаемо-черного диска сиял оранжевый ореол.
— Мы опоздали! — яростно бросил Сокол.
— А были бы сейчас там, если б не свернули с прямого пути! — простонал Вильман.
И тут заговорил Варо. По его голосу невозможно было понять, что он чувствует.
— Решение принято за нас, — сказал он. — Мы едем в Тревайн. Все вместе.
Никто не стал с ним спорить, но каждый прекрасно понимал, что наметившуюся трещину в их отношениях не так-то легко залатать. Бростек ехал молча, ужасаясь случившемуся, его ничуть не радовала столь дорого доставшаяся победа. Он стал размышлять, почему сам принял такое решение. Магара явилась ему во сне, не это ли повлияло на него? Ведь если они вернутся в Тревайн, то он свидится с ней…
Когда тринадцать всадников выезжали из деревушки у Жеребячьего Камня, Бэйр, Росс и раненые уже подъехали к кратеру. Путешествие оказалось долгим и трудным, да и прискорбное состояние раненых нисколько не улучшилось. Бэйр устроил их в Мелтоне, а Росс спустился в кратер. Возвратился он с неутешительной новостью: Магара около двух недель назад покинула Тревайн, и никто понятия не имел, когда она вернется.
Глава 28
После неудачных попыток последовать за Магарой в Неверн Хьюитт понемногу запаниковал. Ожидание истомило его. Однако событие, что внесло разнообразие в томительные часы вынужденного бездействия, ничуть его не обрадовало. Через два часа после полудня случилось новое затмение. Оно произошло внезапно, но, памятуя прошлый опыт, музыкант пригляделся к цвету солнечной короны. Двух мнений быть не могло: она отливала зеленым, и Хьюитт поспешил взглянуть на панно.
Зеленый цвет бесследно исчез из радуги, как, впрочем, он и ожидал. Но в остальном весенний пейзаж не переменился. Прочие же картинки вновь преобразились. «Как быстро это происходит!» — думал он, глядя на увядание чудного сада. Закатное осеннее солнце теперь совершенно почернело — видна была лишь тончайшая мерцающая корона. Еще страшнее сделалось Хьюитту, когда он увидел на ярком летнем светиле отчетливую черную точку. Несколько сосен на осенней и зимней картинках совершенно обуглились, словно от удара молнии. Алое яблоко упало наземь, раскололось и теперь догнивало, осклизлое и отвратительное. Белка бесследно исчезла. Лебедь же теперь пикировал с неба, полураскрыв клюв. Глаза птицы горели алым огнем, он явно намеревался напасть на женщину, в ужасе прикрывшую голову руками. От прежней ее безмятежности не осталось и следа. Уточки у ее ног в ужасе разбегались в разные стороны, хлопая крыльями. Осеннее небо выглядело теперь мрачным и тяжелым. Казалось, повеяло ледяным ветром, несвойственным для этого благодатного времени года. Да и зима стала куда более суровой. И хотя на летнем солнышке виднелась пока еле приметная точка, Хьюитт знал, что и оно вскоре померкнет. Он ужасался, думая о том, что случится с пейзажами на панно во время следующего затмения. Уверенный, что и с самим Неверном происходит точь-в-точь то же самое, он терзался оттого, что ничем не может помочь Магаре.
На следующий день Хьюитт рискнул покинуть насиженное место, полагая, что вполне логично попытать счастья, объехав вокруг туманной долины. Оставить лошадь Магары и их пожитки без присмотра он не опасался — за все три дня здесь не появилось ни души.
На всякий случай Хьюитт написал Магаре короткую записочку, прикрепил ее к входу в импровизированный шалаш и тронулся в путь, огибая туманное озеро слева. Глядеть на колышущийся туман оказалось трудным испытанием, ибо с любой точки серое озеро выглядело совершенно одинаковым. Даже окрестный пейзаж был на удивление однообразен — пустоши, чахлые рощицы и редкие кустики. Даже животных не было видно. Похоже, не только люди сторонились Неверна…
Хьюитту понадобилось около часа на то, чтобы доехать до противоположного берега, из чего он заключил, что таинственная долина примерно в четверть лиги шириной. Он продолжил путь, но вскоре внимание его привлекло какое-то странное сооружение у подножия мрачного одинокого дуба. Палочки, веточки, прутики торчали в разные стороны, немного напоминая гигантское воронье гнездо. Завидев его, Хьюитт впервые подумал, что, возможно, не одинок здесь, и решил исследовать гнездо поближе.
Будучи всего в нескольких шагах от него, изумленный Хьюитт вдруг заметил, как из нагромождения прутьев стремительно высунулась человеческая голова, настороженно поглядела в его сторону и снова скрылась. Хьюитт спешился и осторожно приблизился.
— Эй, кто там есть?! — воскликнул он.
Раздалось шуршание, из бесформенной кучи веток на четвереньках выползла женщина и, скрестив ноги, уселась на сухую землю. Она была до жалости худа и одета в лохмотья. Изможденное лицо перемазано ягодным соком. Она откинула с лица спутанные космы, и на Хьюитта уставились яркие синие глаза.
— Я не могу открыть тебе секрета, — твердо заявила она.
— Что за секрет?
— Секрет.
Хьюитт был потрясен столь странным началом разговора.
— Ты здесь живешь?
— Да.
— И давно?
— Вечно.
— А этот туман здесь тоже вечно?
— Какой туман? — нахмурилась женщина.
— Вот этот. — И Хьюитт указал на серую муть.
— Это вовсе не туман!
Женщина ответила таким тоном, словно Хьюитт сморозил невероятную чушь.
— Тогда что же это?
— А это секрет.
— О-о-о… — Хьюитт начал подозревать, что странная отшельница не в своем уме. — А тебе приходилось бывать… там?
— О да! Много раз.
— А как ты туда проникала? — Хьюитт старался не слишком явно обнаруживать любопытство.
«Или это тоже секрет?» — подумал он.
— Надо дождаться огней, — объяснила женщина, видимо недоумевая, как можно не понимать такой очевидности.
— Каких огней?
— Ну, огненной колесницы.
— Я не понимаю, — пробормотал Хьюитт, уже совершенно уверенный в том, что женщина безумна.
— Оттуда выходят огни — и ты едешь на них, — терпеливо, словно ребенку, объяснила женщина. — Они берут меня с собой. Но вот тебя не возьмут.
— А почему?
— Надо быть особенным, — пояснила она.
— А что там, внутри? — попробовал он зайти с другой стороны.
— Паутина.
Ее односложный ответ, видимо, относился к той самой серой мути, сквозь которую безуспешно пытался пробраться и сам Хьюитт. Тут ему кое-что пришло в голову.
— Как тебя зовут?
Женщина, казалось, изумилась подобному вопросу, затем немного подумала, словно припоминая.
— Селия…
Хьюитт молча обругал себя за то, что сразу не догадался. Хотя Магара описывала Селию совершенно иначе, перемена в ней была неудивительна, ведь она столько времени прожила тут в добровольном одиночестве. Да, скорее всего, Селии каким-то непостижимым образом действительно удалось проникнуть в Неверн, и то, что она увидела там, в совокупности с прежними страданиями, отняло у женщины разум. Ах, как страшно рискует Магара, и притом понапрасну! Он в ярости уставился на туман, ненавидя его всем сердцем.
— Но если хочешь, я могу его прогнать, — радостно сказала Селия.
— Как?
Она встала лицом к серой пелене, крепко зажмурилась и странно захихикала.
Теперь Хьюитт уже не сомневался — перед ним сумасшедшая. Позабыв про собственные тревоги, он исполнился жгучей жалости к несчастной и попытался уговорить ее пойти с ним к шалашу. Но она не двигалась с места. Даже на имя сына она никак не отреагировала, лишь твердила снова и снова, что должна дождаться огней. И Хьюитт в конце концов сдался. Если Селия так долго прожила тут одна, то выдержит и еще несколько дней. К тому же Хьюитт все равно не видел способа ей помочь, а надолго уходить от шалаша ему не хотелось — вдруг возвратится Магара?
На следующий день у него вышли запасы продовольствия. Он снова оставил Магаре записку и уехал на промысел. Не скоро удалось отыскать ближайшую ферму, однако фермер и его жена лишь подозрительно покосились на музыканта и его деньги, потому что им нечего было продать. И ему волей-неволей пришлось ехать в деревню.
Хьюитт вернулся без гроша в кармане, но нагруженный продовольствием. Тотчас же отнес немного еды Селии, но женщины не было видно подле ее «гнезда», и он возвратился в лагерь. Панно он постоянно носил при себе, зная, что Магара не простит ему, если с ним что-то случится. Вот уже два дня, как изображение не менялось. Когда он распаковывал купленные припасы, его вдруг словно кольнуло в самое сердце. Он поднял голову. Затмение! На сей раз тонкая корона была ярко-оранжевой. «Надо дождаться огней», — невольно вспомнились ему слова безумной Селии.
Как только затмение кончилось, Хьюитт торопливо развернул панно. Оранжевая полоска на радуге никуда не делась, да и ничего больше не переменилось; это показалось ему хотя и слабым, но все же утешением.
Зеленый цвет бесследно исчез из радуги, как, впрочем, он и ожидал. Но в остальном весенний пейзаж не переменился. Прочие же картинки вновь преобразились. «Как быстро это происходит!» — думал он, глядя на увядание чудного сада. Закатное осеннее солнце теперь совершенно почернело — видна была лишь тончайшая мерцающая корона. Еще страшнее сделалось Хьюитту, когда он увидел на ярком летнем светиле отчетливую черную точку. Несколько сосен на осенней и зимней картинках совершенно обуглились, словно от удара молнии. Алое яблоко упало наземь, раскололось и теперь догнивало, осклизлое и отвратительное. Белка бесследно исчезла. Лебедь же теперь пикировал с неба, полураскрыв клюв. Глаза птицы горели алым огнем, он явно намеревался напасть на женщину, в ужасе прикрывшую голову руками. От прежней ее безмятежности не осталось и следа. Уточки у ее ног в ужасе разбегались в разные стороны, хлопая крыльями. Осеннее небо выглядело теперь мрачным и тяжелым. Казалось, повеяло ледяным ветром, несвойственным для этого благодатного времени года. Да и зима стала куда более суровой. И хотя на летнем солнышке виднелась пока еле приметная точка, Хьюитт знал, что и оно вскоре померкнет. Он ужасался, думая о том, что случится с пейзажами на панно во время следующего затмения. Уверенный, что и с самим Неверном происходит точь-в-точь то же самое, он терзался оттого, что ничем не может помочь Магаре.
На следующий день Хьюитт рискнул покинуть насиженное место, полагая, что вполне логично попытать счастья, объехав вокруг туманной долины. Оставить лошадь Магары и их пожитки без присмотра он не опасался — за все три дня здесь не появилось ни души.
На всякий случай Хьюитт написал Магаре короткую записочку, прикрепил ее к входу в импровизированный шалаш и тронулся в путь, огибая туманное озеро слева. Глядеть на колышущийся туман оказалось трудным испытанием, ибо с любой точки серое озеро выглядело совершенно одинаковым. Даже окрестный пейзаж был на удивление однообразен — пустоши, чахлые рощицы и редкие кустики. Даже животных не было видно. Похоже, не только люди сторонились Неверна…
Хьюитту понадобилось около часа на то, чтобы доехать до противоположного берега, из чего он заключил, что таинственная долина примерно в четверть лиги шириной. Он продолжил путь, но вскоре внимание его привлекло какое-то странное сооружение у подножия мрачного одинокого дуба. Палочки, веточки, прутики торчали в разные стороны, немного напоминая гигантское воронье гнездо. Завидев его, Хьюитт впервые подумал, что, возможно, не одинок здесь, и решил исследовать гнездо поближе.
Будучи всего в нескольких шагах от него, изумленный Хьюитт вдруг заметил, как из нагромождения прутьев стремительно высунулась человеческая голова, настороженно поглядела в его сторону и снова скрылась. Хьюитт спешился и осторожно приблизился.
— Эй, кто там есть?! — воскликнул он.
Раздалось шуршание, из бесформенной кучи веток на четвереньках выползла женщина и, скрестив ноги, уселась на сухую землю. Она была до жалости худа и одета в лохмотья. Изможденное лицо перемазано ягодным соком. Она откинула с лица спутанные космы, и на Хьюитта уставились яркие синие глаза.
— Я не могу открыть тебе секрета, — твердо заявила она.
— Что за секрет?
— Секрет.
Хьюитт был потрясен столь странным началом разговора.
— Ты здесь живешь?
— Да.
— И давно?
— Вечно.
— А этот туман здесь тоже вечно?
— Какой туман? — нахмурилась женщина.
— Вот этот. — И Хьюитт указал на серую муть.
— Это вовсе не туман!
Женщина ответила таким тоном, словно Хьюитт сморозил невероятную чушь.
— Тогда что же это?
— А это секрет.
— О-о-о… — Хьюитт начал подозревать, что странная отшельница не в своем уме. — А тебе приходилось бывать… там?
— О да! Много раз.
— А как ты туда проникала? — Хьюитт старался не слишком явно обнаруживать любопытство.
«Или это тоже секрет?» — подумал он.
— Надо дождаться огней, — объяснила женщина, видимо недоумевая, как можно не понимать такой очевидности.
— Каких огней?
— Ну, огненной колесницы.
— Я не понимаю, — пробормотал Хьюитт, уже совершенно уверенный в том, что женщина безумна.
— Оттуда выходят огни — и ты едешь на них, — терпеливо, словно ребенку, объяснила женщина. — Они берут меня с собой. Но вот тебя не возьмут.
— А почему?
— Надо быть особенным, — пояснила она.
— А что там, внутри? — попробовал он зайти с другой стороны.
— Паутина.
Ее односложный ответ, видимо, относился к той самой серой мути, сквозь которую безуспешно пытался пробраться и сам Хьюитт. Тут ему кое-что пришло в голову.
— Как тебя зовут?
Женщина, казалось, изумилась подобному вопросу, затем немного подумала, словно припоминая.
— Селия…
Хьюитт молча обругал себя за то, что сразу не догадался. Хотя Магара описывала Селию совершенно иначе, перемена в ней была неудивительна, ведь она столько времени прожила тут в добровольном одиночестве. Да, скорее всего, Селии каким-то непостижимым образом действительно удалось проникнуть в Неверн, и то, что она увидела там, в совокупности с прежними страданиями, отняло у женщины разум. Ах, как страшно рискует Магара, и притом понапрасну! Он в ярости уставился на туман, ненавидя его всем сердцем.
— Но если хочешь, я могу его прогнать, — радостно сказала Селия.
— Как?
Она встала лицом к серой пелене, крепко зажмурилась и странно захихикала.
Теперь Хьюитт уже не сомневался — перед ним сумасшедшая. Позабыв про собственные тревоги, он исполнился жгучей жалости к несчастной и попытался уговорить ее пойти с ним к шалашу. Но она не двигалась с места. Даже на имя сына она никак не отреагировала, лишь твердила снова и снова, что должна дождаться огней. И Хьюитт в конце концов сдался. Если Селия так долго прожила тут одна, то выдержит и еще несколько дней. К тому же Хьюитт все равно не видел способа ей помочь, а надолго уходить от шалаша ему не хотелось — вдруг возвратится Магара?
На следующий день у него вышли запасы продовольствия. Он снова оставил Магаре записку и уехал на промысел. Не скоро удалось отыскать ближайшую ферму, однако фермер и его жена лишь подозрительно покосились на музыканта и его деньги, потому что им нечего было продать. И ему волей-неволей пришлось ехать в деревню.
Хьюитт вернулся без гроша в кармане, но нагруженный продовольствием. Тотчас же отнес немного еды Селии, но женщины не было видно подле ее «гнезда», и он возвратился в лагерь. Панно он постоянно носил при себе, зная, что Магара не простит ему, если с ним что-то случится. Вот уже два дня, как изображение не менялось. Когда он распаковывал купленные припасы, его вдруг словно кольнуло в самое сердце. Он поднял голову. Затмение! На сей раз тонкая корона была ярко-оранжевой. «Надо дождаться огней», — невольно вспомнились ему слова безумной Селии.
Как только затмение кончилось, Хьюитт торопливо развернул панно. Оранжевая полоска на радуге никуда не делась, да и ничего больше не переменилось; это показалось ему хотя и слабым, но все же утешением.
Глава 29
Для Магары время перестало существовать. Заточенная в призрачной библиотеке, она не отличала дня от ночи, да здесь их и не было. Не было ни восхода, ни заката. Не было и затмений. Вставать она не могла, а еду и питье приносил ей хмурый неулыбчивый человек, который молчал, словно немой, как ни старалась она его разговорить. Это было единственное живое существо, которое она видела здесь, разумеется, если не считать человека-ножа, время от времени навешавшего ее. Когда возникала необходимость, ноги сами собой обретали подвижность, и она выходила в смежные комнаты, не имевшие, кстати, ничего общего с ее родным Аренгардом. Но этим и ограничивалась ее свобода. Даже спать ей приходилось в кресле, скорчившись. Книга постоянно лежала перед нею.
С величайшей неохотой Магара повествовала о гибели чудесного сада, однако слишком пространно описывала прежние его красоты, и колдун впал в нетерпение. И пришлось ей покорно начать рассказ о всех тех ужасах, которые привелось увидеть: о страшных молниях, о гибели деревьев и цветов, о гниющих плодах… Девушке делалось по-настоящему дурно, но человек-нож постоянно напоминал ей, что может случиться, если она ослушается.
Однажды тюремщик навестил ее по другому поводу. Внезапно пробужденная от тяжелого сна, девушка сонно пробормотала:
— Я не могу больше писать. Я устала…
— Нынче у меня для тебя новое поручение, — сказал человек-нож.
Магара затаила дыхание.
— Ты должна дать своим друзьям кое-какие инструкции, — объяснил он. — Я собирался обратиться к тебе несколько раньше, но один из моих товарищей недавно допустил непростительную беспечность. Он погиб ни за грош…
— А каким образом я должна их проинструктировать? — с несчастным видом спросила девушка.
— Используй Сеть, — объяснил колдун. — Не забывай о том, где ты находишься. Все линии ведут в Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении.
— А почему ты не сделаешь это сам?
— Могу, конечно, — беспечно сказал он, — но с твоей помощью это будет много проще. Тебе легче с ними связаться, потому что они с тобой знакомы и поверят тебе.
— А откуда мне знать, что ты не заманиваешь их в ловушку?
— А тебе и не надобно об этом знать.
Улыбка его заставила Магару содрогнуться.
— Что я должна им сказать? — спросила она, совершенно сломленная.
— Покажи им вот эту картинку. Человек-нож дотронулся пальцем до ее лба, и она увидела серые скалы с красными прожилками, пещеры… В одной из пещер пылал яркий оранжевый шар.
— Друзья будут благодарны тебе за совет, — сказал колдун. — Если они поторопятся, то настигнут еще одного из злосчастных моих товарищей в тот момент, когда он окажется совершенно беспомощен.
Голос его звучал торжествующе.
«Если они убьют еще одного черного колдуна, этот станет могущественнее! — поняла вдруг Магара. — Но что я могу сделать, чтобы этому воспрепятствовать?»
Вслух она сказала:
— Хорошо. А как мне воспользоваться Сетью?
— Что, картинку тебе нарисовать? — насмешливо спросил он.
Легкое щелканье пальцев — и библиотеки как не бывало. Магара парила в безбрежной непроглядной темноте. Но вот забрезжили какие-то линии. Поначалу светлые и тонкие, они ширились и крепли, и вот девушка уже оказалась в центре гигантской паутины, которая непрерывно менялась, мерцала, нити пересекались, скручивались…
— Добро пожаловать в Сеть, — раздался довольный голос колдуна.
Магара была совершенно раздавлена сверкающей бесконечностью, сложностью этой нескончаемой конструкции, хотя уже знала, что это и есть в некотором роде реальность. Здесь заключено было все: и давно минувшее, и то, чему еще лишь предстояло случиться. «Стань господином Сети, — звучало ниоткуда, — и ты сделаешься всемогущим богом».
Сердце ее разрывалось от противоречивых чувств. «Этим, несомненно, можно воспользоваться, чтобы победить его!» Но подобная безраздельная власть таила громадную опасность. «Погляди, дурочка, что сделала она с ним! Только рискни — и сделаешься такой же, как это чудище!» В душе ее зарождались честолюбивые помыслы — о, как скоро! — пробуждалась алчность… Но сильнее всего было всепоглощающее чувство сострадания. Сеть была больна, возможно, даже умирала, а с нею умирал и весь мир. Магара всем сердцем желала помочь, восстановить пошатнувшееся равновесие, исцелить, но знала, что это ей не по силам. К действительности ее возвратил голос мучителя.
— И не думай злоупотребить моим даром! Сеть не позволит непосвященному вот так запросто раскрыть ее тайны! Если ты превысишь свои полномочия, дорого за это заплатишь! Я слежу тобой.
— Что мне делать?
Голосок Магары прозвучал жалобно и еле слышно.
— Думай о своих друзьях, о чем-то особенном о чем-то присущем лишь им одним, — наставлял ее колдун. — Сеть отыщет их сама. А потом покажи им картинку…
«Варо! Бростек!» — робко позвала она.
Линии перемещались и скручивались в спирали, в черноте возникали какие-то конструкции и тотчас же пропадали. «Что же присуще лишь им одним?» — думала девушка, ощущая легкое головокружение. Тут было великое множество возможностей, но не меньше и страшных ловушек. Магара выжидала. Она перебирала в памяти все, что касалось двух друзей, и вдруг ухватилась за присказку Бростека, всегда казавшуюся ей немного странной. Именно ее она и доверила Сети.
«Нынче вечером в глазах у нас будут сиять звезды небесные…»
— Это я! — сказал кто-то. — Но я ничего не говорил!
Магара узнала голос Бростека, даже мельком увидела его сонное лицо и улыбнулась. Варо тоже был неподалеку. Тут что-то, лежащее между ними, привлекло ее внимание. Исходящее, от неведомого предмета тепло влекло ее все ближе, и вот она различила четыре знакомых кольца. «Подвеска! Как моя!» — подумала она и прогнала мысль, боясь, бы человек-нож не узнал больше, чем следует.
— Контакт продолжается, — послышался его раздраженный голос.
«Думаю о тебе…» — про себя произнесла Магара и услыхала ответ Бростека:
— … моя малышка.
Теперь оба — и Бростек, и Варо — слышали ее и она послушно «показала» им требуемую картинку. Тотчас же содрогнувшись от отвращения, она с ужасом осознала, что совершила ошибку. Но тут вновь ощутила исходящее откуда-то тепло, похожее на то, что излучала подвеска. Девушка пригляделась и увидела вдруг отдаленную деревушку, статую коня, высеченную из меловой скалы на пригорке… Она прекрасно знала, где что находится — где ее друзья, где скалы, где пещера… Но вот все разом исчезло. Она снова в библиотеке, сбитая с толку, опустошенная.
Вокруг фигуры черного колдуна яростно билось лиловое пламя, а холодные глаза глядели на нее подозрительно.
— Что это ты вытворила? — требовательно спросил он. — В конце?
— Ты говорил… говорил, что им надо поторопиться, — ответила она. — Путь к тому месту, что ты указал, лежит через перевал, который сейчас засыпало лавиной, вот я и показала им окольную дорогу.
И Магара испуганно смолкла, гадая, поверит ли он ее на ходу сочиненной байке. Лицо колдуна было непроницаемо.
— Мои поздравления, — сухо произнес он наконец. — Похоже, у тебя к этому делу настоящей талант. Возможно, я еще им воспользуюсь. — Колдун заговорил дружелюбно, и все же в словах его таилась угроза. — Дай-ка посмотреть подвеску! — прибавил он неожиданно.
— К-какую подвеску? — заикаясь, пробормотала она, не в силах скрыть смятения.
— Давай. — Он протянул руку. — Не испытывай моего терпения!
Магара неохотно сняла через голову подвеску и протянула ее человеку-ножу. Колдун изучал ее с презрительной улыбкой, но наблюдательная Магара отметила, что он держит лишь шнурок, а подвески не касается. Но вот он протянул ее девушке.
— Держи, если такие безделушки тебе помогают. А теперь спи дальше, когда проснешься, примемся за работу.
Когда он ушел, Магара принялась гадать, имеют ли четыре таинственных кольца какое-нибудь значение. Снисходительный тон злодея звучал убедительно, к тому же если бы подвеска сулила ему беду, он не вернул бы ее так запросто. И все же…
Время шло, но единственным тому подтверждением было хотя и медленно, но все увеличивающееся число строк в книге. Всем сердцем ненавидя каждое слово, Магара находила все новые и новые предлоги, чтобы помешкать, — переписывала целые отрывки, делая вид, будто позабыла что-то… Тут и сделала Магара занятное открытие: человек-нож, хотя и раздражался, однако не делал попыток разоблачить ее обман. Онa терялась в догадках почему он не принуждает ее поторопиться, ведь сила на его стороне. Девушка подолгу спала, как могла тянула резину, сочиняя в день по три строки, но знала, что лишь оттягивает неизбежное.
То и дело она мысленно возвращалась к Варо и Бростеку, с замиранием сердца гадая, как поступили они после видения. Магара надеялась, что все же сумела донести до них истинные свои чувства и они направились в деревушку у Жеребячьего Камня. Если и ждет их где-нибудь помощь, то именно там! «О боги, как бы хотела я быть сейчас с ними!» Перед ее внутренним взором неотступно стояло красивое лицо Варо. Она чувствовала, как могучие его руки отрывают ее от земли и кружат в воздухе… Слышала смех и шуточки Бростека, он называл ее глупышкой… Интересно, что присоветовал бы он ей теперь? «Прекрати грезить наяву, — одергивала она себя, — и попытайся найти способ вырваться отсюда!»
Много позже в мозгу ее забрезжила отчаянная идея: возможно, ей все же удастся самой воспользоваться Сетью! Да, это страшно, опасно, но если ее тюремщик не лгал, то возможности открывает поистине безграничные. Если она добьется успеха… Размышляя об этом, Магара все более склонялась к мысли, что попытаться стоит. И ей делалось еще страшнее. «Похоже, у тебя к этому делу настоящий талант», — сказал колдун. Но девушка не знала, с чего начать. «Что, картинку тебе нарисовать?» Но как она сама могла нарисовать нужную картинку?
«Все линии ведут через Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении…»
На мгновение Магара замерла с бешено бьющимся сердцем. Слова были знакомы, но вот голос… Это не голос черного колдуна!
«Кто ты? — с трепетом спросила она. — Поговори со мной!» Внезапно она ощутила вокруг себя бесконечность, хоть и невидимая, она была реальна. Сеть сама пришла к ней!
И Магара увидела — нет, не увидела, а ощутила подле себя женщину, ту самую, с панно. Галану… Непостижимо, но она была одновременно и маленькой девочкой, и взрослой женщиной, и древней старухой, однако Магара предпочла видеть ее молодой, молодой женщиной необыкновенной красоты с длинными, колеблемыми ветром черными волосами. Или сама Галана предпочитала казаться такой?..
«Ты ступила на зыбкую почву, Магара. В твоем мире это место называется царством смерти».
С величайшей неохотой Магара повествовала о гибели чудесного сада, однако слишком пространно описывала прежние его красоты, и колдун впал в нетерпение. И пришлось ей покорно начать рассказ о всех тех ужасах, которые привелось увидеть: о страшных молниях, о гибели деревьев и цветов, о гниющих плодах… Девушке делалось по-настоящему дурно, но человек-нож постоянно напоминал ей, что может случиться, если она ослушается.
Однажды тюремщик навестил ее по другому поводу. Внезапно пробужденная от тяжелого сна, девушка сонно пробормотала:
— Я не могу больше писать. Я устала…
— Нынче у меня для тебя новое поручение, — сказал человек-нож.
Магара затаила дыхание.
— Ты должна дать своим друзьям кое-какие инструкции, — объяснил он. — Я собирался обратиться к тебе несколько раньше, но один из моих товарищей недавно допустил непростительную беспечность. Он погиб ни за грош…
— А каким образом я должна их проинструктировать? — с несчастным видом спросила девушка.
— Используй Сеть, — объяснил колдун. — Не забывай о том, где ты находишься. Все линии ведут в Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении.
— А почему ты не сделаешь это сам?
— Могу, конечно, — беспечно сказал он, — но с твоей помощью это будет много проще. Тебе легче с ними связаться, потому что они с тобой знакомы и поверят тебе.
— А откуда мне знать, что ты не заманиваешь их в ловушку?
— А тебе и не надобно об этом знать.
Улыбка его заставила Магару содрогнуться.
— Что я должна им сказать? — спросила она, совершенно сломленная.
— Покажи им вот эту картинку. Человек-нож дотронулся пальцем до ее лба, и она увидела серые скалы с красными прожилками, пещеры… В одной из пещер пылал яркий оранжевый шар.
— Друзья будут благодарны тебе за совет, — сказал колдун. — Если они поторопятся, то настигнут еще одного из злосчастных моих товарищей в тот момент, когда он окажется совершенно беспомощен.
Голос его звучал торжествующе.
«Если они убьют еще одного черного колдуна, этот станет могущественнее! — поняла вдруг Магара. — Но что я могу сделать, чтобы этому воспрепятствовать?»
Вслух она сказала:
— Хорошо. А как мне воспользоваться Сетью?
— Что, картинку тебе нарисовать? — насмешливо спросил он.
Легкое щелканье пальцев — и библиотеки как не бывало. Магара парила в безбрежной непроглядной темноте. Но вот забрезжили какие-то линии. Поначалу светлые и тонкие, они ширились и крепли, и вот девушка уже оказалась в центре гигантской паутины, которая непрерывно менялась, мерцала, нити пересекались, скручивались…
— Добро пожаловать в Сеть, — раздался довольный голос колдуна.
Магара была совершенно раздавлена сверкающей бесконечностью, сложностью этой нескончаемой конструкции, хотя уже знала, что это и есть в некотором роде реальность. Здесь заключено было все: и давно минувшее, и то, чему еще лишь предстояло случиться. «Стань господином Сети, — звучало ниоткуда, — и ты сделаешься всемогущим богом».
Сердце ее разрывалось от противоречивых чувств. «Этим, несомненно, можно воспользоваться, чтобы победить его!» Но подобная безраздельная власть таила громадную опасность. «Погляди, дурочка, что сделала она с ним! Только рискни — и сделаешься такой же, как это чудище!» В душе ее зарождались честолюбивые помыслы — о, как скоро! — пробуждалась алчность… Но сильнее всего было всепоглощающее чувство сострадания. Сеть была больна, возможно, даже умирала, а с нею умирал и весь мир. Магара всем сердцем желала помочь, восстановить пошатнувшееся равновесие, исцелить, но знала, что это ей не по силам. К действительности ее возвратил голос мучителя.
— И не думай злоупотребить моим даром! Сеть не позволит непосвященному вот так запросто раскрыть ее тайны! Если ты превысишь свои полномочия, дорого за это заплатишь! Я слежу тобой.
— Что мне делать?
Голосок Магары прозвучал жалобно и еле слышно.
— Думай о своих друзьях, о чем-то особенном о чем-то присущем лишь им одним, — наставлял ее колдун. — Сеть отыщет их сама. А потом покажи им картинку…
«Варо! Бростек!» — робко позвала она.
Линии перемещались и скручивались в спирали, в черноте возникали какие-то конструкции и тотчас же пропадали. «Что же присуще лишь им одним?» — думала девушка, ощущая легкое головокружение. Тут было великое множество возможностей, но не меньше и страшных ловушек. Магара выжидала. Она перебирала в памяти все, что касалось двух друзей, и вдруг ухватилась за присказку Бростека, всегда казавшуюся ей немного странной. Именно ее она и доверила Сети.
«Нынче вечером в глазах у нас будут сиять звезды небесные…»
— Это я! — сказал кто-то. — Но я ничего не говорил!
Магара узнала голос Бростека, даже мельком увидела его сонное лицо и улыбнулась. Варо тоже был неподалеку. Тут что-то, лежащее между ними, привлекло ее внимание. Исходящее, от неведомого предмета тепло влекло ее все ближе, и вот она различила четыре знакомых кольца. «Подвеска! Как моя!» — подумала она и прогнала мысль, боясь, бы человек-нож не узнал больше, чем следует.
— Контакт продолжается, — послышался его раздраженный голос.
«Думаю о тебе…» — про себя произнесла Магара и услыхала ответ Бростека:
— … моя малышка.
Теперь оба — и Бростек, и Варо — слышали ее и она послушно «показала» им требуемую картинку. Тотчас же содрогнувшись от отвращения, она с ужасом осознала, что совершила ошибку. Но тут вновь ощутила исходящее откуда-то тепло, похожее на то, что излучала подвеска. Девушка пригляделась и увидела вдруг отдаленную деревушку, статую коня, высеченную из меловой скалы на пригорке… Она прекрасно знала, где что находится — где ее друзья, где скалы, где пещера… Но вот все разом исчезло. Она снова в библиотеке, сбитая с толку, опустошенная.
Вокруг фигуры черного колдуна яростно билось лиловое пламя, а холодные глаза глядели на нее подозрительно.
— Что это ты вытворила? — требовательно спросил он. — В конце?
— Ты говорил… говорил, что им надо поторопиться, — ответила она. — Путь к тому месту, что ты указал, лежит через перевал, который сейчас засыпало лавиной, вот я и показала им окольную дорогу.
И Магара испуганно смолкла, гадая, поверит ли он ее на ходу сочиненной байке. Лицо колдуна было непроницаемо.
— Мои поздравления, — сухо произнес он наконец. — Похоже, у тебя к этому делу настоящей талант. Возможно, я еще им воспользуюсь. — Колдун заговорил дружелюбно, и все же в словах его таилась угроза. — Дай-ка посмотреть подвеску! — прибавил он неожиданно.
— К-какую подвеску? — заикаясь, пробормотала она, не в силах скрыть смятения.
— Давай. — Он протянул руку. — Не испытывай моего терпения!
Магара неохотно сняла через голову подвеску и протянула ее человеку-ножу. Колдун изучал ее с презрительной улыбкой, но наблюдательная Магара отметила, что он держит лишь шнурок, а подвески не касается. Но вот он протянул ее девушке.
— Держи, если такие безделушки тебе помогают. А теперь спи дальше, когда проснешься, примемся за работу.
Когда он ушел, Магара принялась гадать, имеют ли четыре таинственных кольца какое-нибудь значение. Снисходительный тон злодея звучал убедительно, к тому же если бы подвеска сулила ему беду, он не вернул бы ее так запросто. И все же…
Время шло, но единственным тому подтверждением было хотя и медленно, но все увеличивающееся число строк в книге. Всем сердцем ненавидя каждое слово, Магара находила все новые и новые предлоги, чтобы помешкать, — переписывала целые отрывки, делая вид, будто позабыла что-то… Тут и сделала Магара занятное открытие: человек-нож, хотя и раздражался, однако не делал попыток разоблачить ее обман. Онa терялась в догадках почему он не принуждает ее поторопиться, ведь сила на его стороне. Девушка подолгу спала, как могла тянула резину, сочиняя в день по три строки, но знала, что лишь оттягивает неизбежное.
То и дело она мысленно возвращалась к Варо и Бростеку, с замиранием сердца гадая, как поступили они после видения. Магара надеялась, что все же сумела донести до них истинные свои чувства и они направились в деревушку у Жеребячьего Камня. Если и ждет их где-нибудь помощь, то именно там! «О боги, как бы хотела я быть сейчас с ними!» Перед ее внутренним взором неотступно стояло красивое лицо Варо. Она чувствовала, как могучие его руки отрывают ее от земли и кружат в воздухе… Слышала смех и шуточки Бростека, он называл ее глупышкой… Интересно, что присоветовал бы он ей теперь? «Прекрати грезить наяву, — одергивала она себя, — и попытайся найти способ вырваться отсюда!»
Много позже в мозгу ее забрезжила отчаянная идея: возможно, ей все же удастся самой воспользоваться Сетью! Да, это страшно, опасно, но если ее тюремщик не лгал, то возможности открывает поистине безграничные. Если она добьется успеха… Размышляя об этом, Магара все более склонялась к мысли, что попытаться стоит. И ей делалось еще страшнее. «Похоже, у тебя к этому делу настоящий талант», — сказал колдун. Но девушка не знала, с чего начать. «Что, картинку тебе нарисовать?» Но как она сама могла нарисовать нужную картинку?
«Все линии ведут через Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении…»
На мгновение Магара замерла с бешено бьющимся сердцем. Слова были знакомы, но вот голос… Это не голос черного колдуна!
«Кто ты? — с трепетом спросила она. — Поговори со мной!» Внезапно она ощутила вокруг себя бесконечность, хоть и невидимая, она была реальна. Сеть сама пришла к ней!
И Магара увидела — нет, не увидела, а ощутила подле себя женщину, ту самую, с панно. Галану… Непостижимо, но она была одновременно и маленькой девочкой, и взрослой женщиной, и древней старухой, однако Магара предпочла видеть ее молодой, молодой женщиной необыкновенной красоты с длинными, колеблемыми ветром черными волосами. Или сама Галана предпочитала казаться такой?..
«Ты ступила на зыбкую почву, Магара. В твоем мире это место называется царством смерти».