Уайли Джонатан. Лабиринт теней

   — Здесь ничего подобного не наблюдалось, — заявила Магара. — Я совершенно в этом уверена.
   — Нам приходилось наблюдать солнечные затмения, — вставил Бростек, — но вчерашнего мы точно не видели!
   — Подумать только, а мне вы об этом ни разу не рассказывали! — с упреком воскликнула Магара.
   — Нам это не казалось таким уж важным, — объяснил Бростек.
   — Что-то не пойму, — заговорил Слэтон. — Как же…
   — Сейчас это не важно, — прервала его Магара. — Какое отношение это имеет к Лисле?
   Слэтон затряс головой, словно прогоняя дрему, потом подозрительно уставился на кружку с вином.
   — Глотни-ка еще, — предложил Бростек. — Мне это всегда помогает.
   — Тише, ты! — одернула его Магара и нетерпеливо повернулась к Слэтону: — Ну, говори?
   — Лисле чувствует приближение затмений, — сказал он. — Никогда не забуду, как это случилось впервые. У отца были гости, и Лисле, как обычно, развлекал их в Зеленом зале. Стояла зима, было холодно, но ясно, и в высокие окна потоками лился солнечный свет. Ты помнишь эти окна, Магара? — Девушка кивнула, и Слэтон продолжал: — Все шло своим чередом. Лисле самозабвенно играл, не слыша жестоких насмешек. Некоторые из гостей даже соизволили его слушать. Вдруг он прервал игру и закричал, указывая рукой куда-то вверх. Отец вскочил, вне себя от гнева, но мгновение спустя солнечный свет померк, и все в ужасе заметались по залу. Когда землю объяла тьма, кричал уже не один Лисле. В доме царила суматоха, но мне каким-то чудом удалось выбраться на улицу и увидеть, что происходит. Правда, я мало что тогда понял — помню, воздух словно сгустился, слышалось какое-то потрескивание, и трудно было дышать. Через несколько секунд вновь засияло солнце, но этих нескольких секунд оказалось довольно, чтобы перепуганная толпа вдребезги разнесла мебель в зале. Лисле отчаянно плакал и отмахивался от каждого, кто пытался к нему приблизиться. Он дрожал как осиновый лист.
   Некоторые из гостей глядели на мальчика так, словно он был колдуном, — словно это он вызвал солнечное затмение! Я слышал, как они шепчутся, видел, как злобно указывают на него пальцами…
   Слэтон с трудом сглотнул. На лице его отразились гадливость и презрение. Немного успокоившись, он заговорил вновь:
   — Через некоторое время Селии удалось успокоить сына и даже защитить от отцовского гнева — старик намеревался выпороть мальчика за испорченный праздник. С той поры отец охладел к дарованию маленького музыканта…
   — Что совершенно неудивительно, — отметил Бростек.
   — Это было слабым, но все же утешением, — сказал Слэтон. — Однако после того самого затмения Селия стала потихоньку приходить в отчаяние. Лисле чувствовал приближение каждого затмения, и раз от разу все раньше. Испытывая дикий ужас, он пытался прятаться, дрожа и плача. В конце концов он стал предчувствовать затмение за несколько дней…
   — Но отчего затмения так его пугают? — спросил Бростек.
   — Не знаю, но со временем и я стал чувствовать себя не в своей тарелке. В этом было нечто неестественное — такое количество затмений и, главное, пугающая их регулярность… А для Лисле они стали сущей пыткой. Селия была на грани помешательства и вот однажды не выдержала и бежала. Я не могу ни в чем ее винить. Отец все еще был зол на них, относился к обоим слишком сурово. Когда же она убежала, я понял, что должен увезти Лисле подальше от всех этих гнусностей.
   — А что было во время вашего путешествия? — спросила Магара.
   — Братишка по-прежнему чувствует приближение затмений, но, похоже, теперь это не так мучительно для него. Я научился распознавать по его поведению, когда это должно произойти, правда, теперь он уже не так бурно реагирует. Может, привыкает помаленьку… Последний раз все прошло куда легче, чем прежде.
   — Однако отсюда ничего не было видно… — задумчиво пробормотал Бростек.
   — Отсюда вообще ничего не видно! — прибавила Магара.
   — Может, вам с Лисле и впрямь поселиться здесь? — предложил Бростек. — В Тревайне ему будет много спокойнее.
   — Действительно, почему бы и нет? — с жаром подхватила Магара. — Совет, несомненно, примет Лисле. Одна его музыка…
   Девушка смолкла на полуслове, а Слэтон невесело усмехнулся.
   — А вот я, к сожалению, годен лишь на то, чтобы приглядывать за ним, — мрачно сказал он.
   — Нет… — попыталась было возразить Магара, но Слэтон перебил ее:
   — Я типичный отпрыск аристократической фамилии, мне здорово удается заставлять других на меня ишачить, и только! Мы же попали сюда единственно благодаря Лисле, а вовсе не мне! — Он поднял руки, предупреждая ее протесты. — Бесполезно спорить, Магара! Мы все еще ищем ответы на наши вопросы. Возможно, кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь поймет, в чем дело, и поможет мальчишке. И если ты считаешь, что здесь ответов нам не отыскать, мы передохнем и двинемся дальше…
   Варо почти все время молчал и едва притронулся к вину.
   — Присоединяйтесь к нам, — просто сказал он. Слэтон изумленно заморгал.
   — Но мы же… мы будем вам только обузой… — пробормотал он.
   Бростек, похоже, не менее Слэтона был изумлен неожиданным предложением Варо.
   — Я иного мнения, — спокойно возразил Варо. — Кстати, так ты скорее сможешь отыскать ответы на интересующие тебя вопросы, а мы, в свою очередь, получим требуемое доказательство серьезности положения и сумеем в конце концов расшевелить Картель и склонить его к сотрудничеству.
   — Но… — начала было Магара.
   Варо лишь глянул на нее, слегка сдвинув изумительно очерченные брови, и девушка смолкла.
   — Я благодарен вам за предложение, — медленно проговорил Слэтон.
   — Ложись-ка ты спать, — сказал Варо. — Утро вечера мудренее.
   — Но я вовсе не воин…
   — Этой премудрости ты сможешь легко научиться, — сказал Бростек, которому эта идея явно пришлась по нраву.
   — А как же Лисле?
   — Для нас большая честь путешествовать вместе с вами, — настаивал Варо.
   — Просто не знаю, что и сказать…
   Слэтон явно был застигнут врасплох таким поворотом событий.
   — Зато я знаю! — яростно воскликнула Магара. — Это сущее безумие!
   — Ничего еще не решено, Маг, — сказал Слэтон, насупившись.
   Магара вздрогнула, услышав свое детское прозвище, но решила на этом до поры не сосредоточиваться.
   — Да неужто? — саркастически переспросила она. — Ты не знаешь этой парочки. Вся логика мира для них — пустое место!
   Варо нахмурился, а Бростек лишь рассмеялся.
   — А ты, разумеется, будешь первой, кто противопоставит логике интуицию, — поддразнил он девушку.
   Магара сверкнула на него глазами, но рот ее помимо воли растянулся в улыбке.
   — Ну, уж только не женскую интуицию, — еще хорохорилась она.
   Бростек склонился к Слэтону и громко зашептал ему на ухо:
   — Хорошенько думай, что говоришь! А то не ровен час, проснешься на рассвете и обнаружишь, что постель твоя плавает на самой середине озера!
   — Если ты не поостережешься, я швырну тебя в воду прямо сейчас! — пригрозила Магара.
   — То, что мы делаем, крайне важно, — сказал Варо.
   Он единственный, кто на протяжении всей этой словесной перепалки оставался серьезным и невозмутимым.
   — Этого я никогда не отрицала. — Магара понемногу сдавалась. — Но пусть они хотя бы некоторое время побудут здесь. Ну пожалуйста!
   Варо лишь пожал плечами в ответ и кивком указал на Слэтона, давая девушке понять, что решать ему.
   — Кстати, вот и вино кончилось, — объявил Бростек. — Нам пора подыскивать ночлег.
   Он поднялся и, слегка пошатываясь, направился к выходу. Остальные последовали за ним. Слэтон направился к юноше, которого сон сморил прямо на дощатом полу. Тень лежала рядышком, настороженно глядя на людей. Когда Слэтон взял на руки спящего паренька, она тоненько и жалобно взвизгнула.
   Бростек и Варо тем временем собрали пожитки и приготовились откланяться.
   — Доброй ночи, Слэтон, — тихонько сказал Бростек. — Доброй ночи… Маг.
   Магара схватила за горлышко пустую бутылку и сделала вид, будто хочет запустить ею в насмешника.
   — Еще раз назовешь меня так, — угрожающе прошипела она, — и я попрошу ныряльщиков затащить тебя на самую глубину, да там и оставить!
   — Слушаюсь и повинуюсь, госпожа моя! — Он насмешливо поклонился.
   — Убирайся вон! — со смехом приказала девушка.
   Молодые люди вышли, и Тень бесшумно потрусила следом за ними по деревянным сходням.
   — Ты и вправду думаешь, что они могут нам пригодиться? — спросил друга Бростек.
   — Возможно. Дар провидеть будущее может оказаться нам весьма полезен.
   — Никак не пойму, каким именно образом…
   — Прикинь сам, — очень серьезно начал объяснять Варо. — Не творят ли свои черные дела люди-ножи всякий раз спустя несколько дней после солнечных затмений? Или у меня воображение разыгралось?
   Некоторое время они шли молча. Бростек припоминал их путешествия по горам.
   — О боги! — внезапно воскликнул он. — Ты ведь прав!
   Чуть погодя до него дошел истинный смысл неожиданного предложения друга, и он громко присвистнул:
   — Так ведь ежели Лисле умеет предсказывать затмения, то…
   — Думай, думай хорошенько!
   — Ну, не мучай меня, объясни!
   — Слэтон ведь говорил, что вчера как раз было затмение. Так сколько дней у нас в запасе?

Глава 7

   — Ты твердо решил? — спросила Магара. — Да. Мне бы очень хотелось побыть тут немного, но… — Слэтон пожал плечами.
   — Не передумаешь?
   — Нет, — решительно ответил он. — Вчера вечером мне стало совершенно ясно, что никто из местных жителей никогда не видел никого, вроде Лисле. Ты и сама сказала, что не знаешь, кто мог бы ему чем-то помочь. Поэтому разумно будет нам отправиться в путь с Варо и Бростеком — так по крайней мере странствия наши обретут цель. Чем дольше я думаю, тем более крепнет моя уверенность в том, что именно так и следует поступить.
   — Это означает, что я совершенно не умею убеждать, — невесело усмехнулась девушка.
   — Никто не смог бы на твоем месте быть красноречивее, — улыбнулся он в ответ. — И я вполне оценил твою заботу, но… Давай допустим, будто я знаю, что нам следует поступить именно так.
   Двое старинных друзей засиделись за разговорами далеко за полночь, а лишь рассвело, их растолкали Варо и Бростек, явившись с известием, что отправляются в путь нынче же утром. Оба друга радостно восприняли согласие Слэтона сопровождать их и занялись необходимыми приготовлениями.
   — Не пойму, зачем так спешить? — жалобно сказала Магара.
   — Должно быть, у них есть на то причины.
   Слэтон нарезал ломтиками яблоко и передал тарелку Лисле, поглощенному выкладыванием узоров из хлебных крошек на столе. Юноша поднял глаза, слабо улыбнулся и принялся за еду.
   — Но они же все равно через некоторое время вернутся сюда, — с надеждой проговорила Магара. — Почему бы вам не отправиться с ними в следующий раз?
   — А что я до тех пор стану делать? — спроси. Слэтон. — Они могут отсутствовать и неделю, две, и месяц, а то и дольше. Надо ловить удачу за хвост.
   — Но это жестоко по отношению к Лисле!
   — Отнюдь не более жестоко, чем то, что ему уже довелось вынести!
   Они множество раз за эту ночь обсуждали таинственные способности Лисле и его странный недуг, набеги злобных недругов и солнечные затмения, а заодно и необычный образ жизни Варо и Бростека.
   — Может быть, вы и в самом деле сможете им помочь, — предположила Магара, — но я буду по тебе скучать. Я так рада была тебя видеть — и вот ты уже уезжаешь…
   Они так долго проговорили о делах и предстоящем путешествии, что не успели всласть предаться воспоминаниям. Прощаясь со Слэтоном, Магара впервые за все эти годы ощутила приступ ностальгии. Они тепло обнялись.
   — Мы вернемся, я обещаю, — ласково сказал он.
   За спиной у Слэтона послышался скрип — это поднялся со стула Лисле. Магара раскрыла юноше объятия. Он подошел, залившись краской и смущенно моргая, и девушка ласково прижала его к груди.
   — Мы вернемся, я обещаю, — тихо повторил Лисле слова Слэтона.
   «Я очень на это надеюсь», — мысленно произнесла Магара.
   Почти всех, кто впервые отваживался спуститься в кратер, скалолазы убеждали воспользоваться спуском, именуемым Качели, совершенно справедливо утверждая, будто это кратчайший путь как в кратер, так и на поверхность. Многие предпочитали большие скорости, дабы по возможности сократить свои муки. Впрочем, первый такой спуск обычно бывал и последним, ввиду некоего обстоятельства, о котором скалолазы обычно дипломатично умалчивали: две трети пути представляли собой свободное падение. Пассажира либо опутывали специальной сбруей, либо заворачивали в сеть, а затем на лебедке с противовесом, установленной на краю кратера, скидывали вниз со скалы и лишь потом уже опускали на скальную платформу метрах в ста с небольшим внизу, на вершине Алмазного Зигзага. Истинный смысл названия этого спуска путешественник начинал осознавать, лишь раскачиваясь в воздухе над бездной, — это приводило к разнообразным последствиям: от нервного паралича либо истерики, до временной потери рассудка у наиболее впечатлительных особ. По иронии судьбы именно этот этап спуска был наиболее безопасен — скалолазы прекрасно знали свое дело, — однако впечатление, производимое этим приключением на новичков, оставалось прямо-таки неизгладимым.
   Сами скалолазы частенько пользовались Качелями, наслаждаясь бешеной скоростью и легкостью спуска. «Старики» шагали с обрыва спиной вперед, а вот молодые и горячие обыкновенно надевали сбрую и стремглав прыгали в пропасть. Обычно такое происходило в присутствии дам, на которых молодые скалолазы стремились произвести должное впечатление. Система противовесов позволяла им вовремя притормозить в воздухе, и если они не прыгали чересчур далеко, что сопряжено было с опасностью при раскачивании сильно удариться о скалу, то не подвергались особой опасности. Нечего и говорить, что подобные фокусы не слишком-то воодушевляли тех, кто намеревался спуститься в кратер впервые…
   Но ужас спуска вовсе не исчерпывался «удовольствием» покачаться на Качелях. После недолгой остановки на вершине утеса следовал спуск по извилистой тропинке, которая и дала имя Зигзагу. Разумеется, происходило это лишь в том случае, если бедняга путешественник к тому времени не утрачивал способности передвигать ноги. Хотя на всем протяжении спуска в скалу и были вбиты металлические крючья для рук и ног, веревочные перила отсутствовали, а дно кратера располагалось метрах в сорока пяти внизу… Последнюю часть головокружительного спуска путешественник проделывал либо на канатах, либо в люльке ручной лебедки. Когда новички наконец ступали на дно кратера, многие испытывали такое облегчение, что мешком оседали на землю и некоторое время даже подняться не могли. Замечания скалолазов вроде «Вам повезло, что во время спуска ветра не было» или «Как это птичьи гнездышки не срываются вниз со скальных карнизов, ума не приложу» не прибавляли им радости. Однако всякого, кто отважился воспользоваться Качелями, а спустившись, находил в себе силы отправиться в одну из здешних таверн, проводник самолично угощал стаканчиком винца, а зачастую даже не одним…
   Специфика Качелей не позволяла спускать тяжелые грузы, да и люди, регулярно путешествующие вверх-вниз, нечасто ими пользовались. Существовало еще два скальных пути, именно ими чаще всего пользовался Варо и его друзья. Оба эти пути начинались на широкой естественной скальной платформе, именуемой Добро Пожаловать, располагавшейся прямо над каменистым берегом озера. Этот широкий карниз со временем был усовершенствован скалолазами — туда вели вырубленные в скале лесенки. Был тут и довольно покатый спуск, за долгие годы сделавшийся еще более пологим от того, что обычно именно по нему скатывали вниз самые тяжелые грузы.
   С платформы Добро Пожаловать мощная лебедка с противовесом поднимала грузы и людей наверх, к Винному обрыву, который располагался на полпути наверх. Система эта позволяла одновременно поднимать и опускать две клетки, выдерживающие человек шесть или равный по весу груз. Единственным серьезным препятствием был Бортик — зазубренный скальный выступ метрах в сорока пяти над платформой. Тут требовались время, терпение и помощь скалолазов, использующих Решетку Крейвена — систему металлических штырей, намертво вбитых в скалу. Соорудил ее несколько десятков лет тому назад некий Крейвен, и она позволяла скалолазам направлять груз и помогать пассажирам с различных направлений. Работа эта требовала ловкости, силы и непоколебимой уверенности, однако мало кто из новичков мог без содрогания смотреть, как по гладкой отвесной скале ползают, словно пауки, скалолазы. Преодолев Бортик, путешественники вновь попадали на довольно сносный участок пути, продолжавшийся до самого Винного обрыва, получившего свое название после одного забавного инцидента — некогда тут вдребезги разбилась огромная бочка с вином, окрасив окрестности в сочный красный цвет. Площадку обрыва расширили скалолазы, они также углубили и естественные пещеры, приспособив их для хранения транзитных грузов или для пассажиров, дожидающихся своей очереди.
   От Винного обрыва вверх вели два пути. Самый прямой представлял собой вторую мощную лебедку, поднимавшую людей и грузы прямо наверх, к краю кратера, по довольно широкой расщелине, именуемой Змеиные Челюсти. Тут самыми объемными грузами приходилось осторожно маневрировать, особенно в верхней, наиболее узкой части расщелины, но подъем всего остального, в том числе и людей, не представлял особого труда. Скалолазы пытались убедить людей воспользоваться второй дорогой, дабы освободить лебедку для грузов, однако некоторые все же предпочитали подниматься именно здесь — из-за внушительной комплекции, немощи или особой нервозности.
   Второй путь начинался у южной оконечности обрыва и именовался Безумием Рейкспилла. Это была довольно узкая, но проторенная тропинка, снабженная для безопасности веревочными перилами. Когда путь этот открыли впервые, он представлял собой едва заметную ложбинку в скале, и немалого труда стоило отыскать выступы, чтобы упереться ногами и ухватиться пальцами. Теперь же для подъема необходимы были всего-навсего осторожность да еще крепкие нервы.
   Безумие Рейкспилла вело к небольшому уступу, где можно было слегка передохнуть. Для простоты и из-за бедности воображения скалолазов он именовался просто Скалой. Оттуда начинался почти вертикальный подъем по Стене Пекаря, представлявший собой вбитые в стену железные кольца, ступеньки да перильца, ведущие к совсем уже крошечному уступу, именуемому, опять же для простоты, Малой Скалой. Здесь путешественник снова вставал перед выбором: либо проделать короткий путь по веревкам туда, где можно облачиться в сбрую, которая позволит ему вскарабкаться или просто быть вытянутым на поверхность, либо же последовательно преодолеть три веревочные лестницы длиной метров десять — двенадцать каждая.
   На каждом этапе пути предусмотрены были средства безопасности: путешественник, почувствовав, что уверенность оставляет его, мог пристегнуться к веревке или крюкам. Однако многочисленные пристегивания да отстегивания неизбежно замедляли подъем, и бывалые путешественники совершенно пренебрегали спасительными веревками. Бростек и Варо всегда предпочитали второй путь, полагаясь на собственную ловкость. Впрочем, последнее слово в выборе путешественником пути всегда оставалось за скалолазами. Вчера, лишь завидев Лисле, они тотчас же проводили путников к более безопасному первому пути. Слэтон и Лисле весь путь проделали в веревочной клети, сперва сквозь Змеиные Челюсти, затем на лебедке через Винный обрыв. Оба они были перепуганы насмерть, а Слэтон к тому же еще и заворожен. Теперь им предстояло таким же манером выбраться из кратера наверх.
   Варо со своими спутниками начали подъем с платформы Добро Пожаловать. Заплатив скалолазам, они вошли в веревочную клеть с деревянным полом и крепко держались, когда заскрипела лебедка. Бростек и Варо, люди бывалые, вовсю помогали скалолазам, перебрасываясь с ними шуточками и здороваясь со знакомыми налево и направо.
   — Уже покидаете нас? — спросил кто-то.
   — В вашем занюханном кратере такая смертная скукотища! — крикнул Бростек. — Нам необходимо встряхнуться.
   — У нас есть дело, — серьезно ответил Варо.
   — Дело? Это у вас-то? Да вы и понятия не имеете, что значит настоящее дело! — крикнул другой скалолаз.
   — А вот пошли с нами — и сам увидишь, — с вызовом хохотнул Бростек.
   — Нет уж, благодарю покорно! Привозите поскорее назад вашего замечательного лютниста — вот уж кого стоит послушать!
   Весть о поразительной игре Лисле в мгновение ока облетела весь кратер.
   На полпути группа разделилась — Варо и Бростек завершали подъем, полагаясь лишь на собственные силы. Они первыми выбрались на поверхность и теперь поджидали, покуда скалолазы поднимут через Змеиные Челюсти клеть, где находились их новые друзья и Тень. Волчица спокойно лежала у ног Лисле, она была уже опытной путешественницей. Обычно она совершала путь в веревочной клети в полнейшем одиночестве, никто не отваживался составить ей компанию, но юноша-музыкант воспринимал соседство с волчицей как нечто в высшей степени естественное, и даже Слэтон, похоже, потихоньку привыкал к ней. Впрочем, головокружительное их путешествие по отвесным скалам от близости дикого зверя не делалось страшнее, ибо страшнее было уже просто некуда.
   — Господи! Неужели все позади?
   Это было первое, что произнес Слэтон, ступив на твердую землю. Он опасливо глянул вниз. Лисле тоже взглянул в кратер и указал на что-то слегка дрожащей рукой. Далеко внизу, едва различимая, стояла Магара. Девушка подняла руку и помахала им. Они помахали ей в ответ, а потом молча глядели, как она, отвернувшись, уходит прочь…
   Провожая ее взглядами, трое из четверых — каждый по-своему и в различной степени — ощущали печаль и странную пустоту в сердце.

Часть вторая
БРАТЬЯ ПО КРОВИ

Глава 8

   — У вас есть свои кони? — спросил Варо, шагая с товарищами по дороге к Мелтону, самому крупному и самому южному из многочисленных поселений, раскинувшихся возле кратера.
   — У нас есть конь, — ответил Слэтон. — Он легко выдерживает нас обоих.
   — Но разумно ли это? — изумился Бростек. — Ведь мы обычно скачем быстро, к тому же у нас есть свободные лошади, и если вам нужно…
   — Если мы не годимся вам в попутчики, тогда нам не по пути, — резко оборвал его Слэтон. — Меньше всего мне хотелось бы создавать вам проблемы. — Увидев на лицах своих новых друзей искреннее недоумение, он пояснил: — Лисле никогда в жизни не сидел в седле один. Покинув родные места, мы проделали долгий путь и частенько ехали галопом.
   — Но ведь это… несколько неудобно, правда?
   — Ничуть. Я заказал специальное седло для двоих, во время особенно быстрой езды могу пристегнуть Лисле ремнем к спине. Мы множество раз так делали.
   — Звучит вполне разумно, — рассудил Бростек.
   — А где ваш конь? — поинтересовался Варо.
   — В конюшне, что на окраине города, — ответил Слэтон, указывая рукой направление.
   — Тогда пойди и приведи его. Встретимся в Мэнхайре — это самое большое здание на главной улице, не ошибешься.
   Слэтон кивнул.
   — Там мы познакомим вас кое с кем из наших, — сказал Бростек. — А вашего коня — с Тенью. — Он ухмыльнулся. — Она отчего-то нервирует лошадей, особенно поначалу…
   Слэтон взглянул на волчицу, которая как раз в этот момент сладко зевнула, выставив на всеобщее обозрение великолепие своих ослепительных клыков.
   — Ума не приложу, с чего бы это, — усмехнулся Слэтон.
   Вскоре их пути разошлись.
   — Ты все еще считаешь, что взять их с собой — это здравая мысль? — спросил Бростек, глядя вслед неловко шагающему Лисле.
   — Время покажет, — бесстрастно ответил Варо. — А сейчас надо бы отыскать Лангеля.
   Двое друзей вошли в город. Как и всегда, контраст с Тревайном был разителен, и причиной тому служила вездесущая грязь. Если в кратере тщательно следили за чистотой, то здесь, похоже, сознательно игнорировали сей вопрос. Улицы сплошь покрывал слой конского навоза, мусора и пыли. В ноздри путникам тотчас же ударил смрад гниющих отбросов, приготовляемой горожанами пищи, прокисшего пива и едкого дыма. Каждая лавочка, коих здесь было великое множество, прибавляла к этому букету свой неповторимый запах.
   Домов в Мелтоне каких только не было — от прочных каменных строений до соломенных лачуг. И среди здешних жителей наблюдалась не меньшая пестрота. Зажиточные купцы, в одежде, зачастую изукрашенной золотым шитьем, важно ехали по улицам на откормленных, ухоженных конях, а нищие и оборванные ребятишки соперничали с уличными музыкантами и жонглерами в состязании за звонкие монетки, бросаемые состоятельными прохожими. Между этими двумя крайностями существовал широчайший спектр социальных слоев: кузнецы, пекари, портные, гадальщики, фермеры, мясники, ведущие оживленную торговлю с обитателями кратера, а также ремесленники и ювелиры, влекомые сюда близостью несказанных сокровищ Тревайна.
   В этот час деловая жизнь городка уже бурлила вовсю, улицы заполонили людские толпы, всадники и повозки. Продавцы громко выкрикивали цену своего товара, оглушительно гавкали псы, а по узким переулкам разгуливали коты, шипеньем и гнусавыми воплями отгонявшие сородичей от своей территории. Те, кто бывал тут впервые, легко попадались на удочку местных мошенников, спешивших воспользоваться неискушенностью новичков. Однако судя по взглядам, которыми провожали Варо и Бростека здешние жители, эти двое были здесь известными персонами. Даже на Тень никто особенно не реагировал — жителей Мелтона трудно было чем-то удивить.