Уайли Джонатан. Лабиринт теней

   — Нет, — уверенно ответил Варо. — Там ничего нет. Ничего. Лишь голая земля.
   Вокруг них и впрямь не было ничего, даже сухой травы.
   — А по краям панно? — не сдавался Кередин. — Не поискать ли там еще?
   Варо нахмурился, припоминая.
   — Нет… — повторил он. — Не думаю… Стойте! — Друзья его затаили дыхание. — Кажется, что-то есть. На весеннем пейзаже, у самой левой кромки, был вышит одуванчик, не желтый, как положено весной, а серый и пушистый, вот я и подумал, что он тоже мертв. Но, возможно, цветок еще жив — и еще здоров!
   — Где находится весна? — тотчас спросил Бростек.
   Все огляделись, но пейзаж был столь уныл и однообразен, что поиски нужного направления представлялись делом нелегким.
   — На весеннем пейзаже изображен вид на север, — произнес вдруг Варо. — Значит, если мы сейчас как бы в центре панно, то и идти нам следует на север.
   — Но мы вошли в туман с южной стороны — и сразу же попали в весну! — заспорил Бростек. — Стало быть, нам надо на юг! Кстати, а где тут юг?
   После долгих блужданий в непроглядном тумане они совершенно утратили способность ориентироваться, и теперь беспомощно озирались, пытаясь угадать направление хотя бы по линии горизонта.
   — Вон там север! — указал рукой Бростек.
   — А вот мне кажется, он там, — махнул Кередин совсем в другую сторону.
   — Что ж, пусть каждый из нас отправляется туда, куда считает нужным, — решил Бростек. — А ты, Варо, иди в третью сторону — на тот случай, если мы оба ошибаемся.
   — Нам следует спешить! — прибавил Кередин. — Не думаю, что в нашем распоряжении слишком много времени…
   Они с Бростеком разошлись в разные стороны, а Варо с минуту помешкал. Тут он кое о чем вспомнил и выбранил себя за то, что не додумался до этого раньше. Ведь надгробие находилось в самом центре весеннего пейзажа! Прекрасно зная, где оно находится, он припустил бегом. Подошвы его скользили по какой-то слизи, под ногами чавкала жижа. Пробегая мимо надгробия, Варо заметил, что в надписи после буквы «Н» прибавился еще какой-то крючок, но не остановился — слишком спешил к цветку.
   Вдруг Варо увидел впереди женскую фигуру и тотчас узнал Селию. Он опрометью кинулся к ней. Женщина спокойно шла по жирной черной грязи, увязая в ней босыми ногами по самую щиколотку. В руках она держала цветок. Но вот Селия перестала напевать, поднесла цветок к губам — и дунула. В воздух взлетели невесомые пушинки…
   — Нет! — заорал Варо так, что Селия вздрогнула и бросилась бежать. — Подожди, Селия! Умоляю!
   К величайшему его облегчению, женщина послушно остановилась и подпустила его поближе. Но семена, которые она сдула, уже утонули в вязкой жиже…
   — Можно подержать твой цветочек? — ласково спросил Варо.
   — Но ведь я еще не допела песенку! — нахмурилась Селия.
   — Не надо! — поспешно сказал Варо. — Мне очень нужен этот цветок.
   Он увидел, что на головке одуванчика осталось единственное, самое стойкое семечко с крошечным белым парашютиком.
   — Ради огней! — вдруг невольно вырвалось у него. — Огни просили меня достать им этот цветочек.
   Селия подозрительно поглядела на него, потом медленно кивнула и протянула ему цветок. Варо осторожно взял его, ощутив на сломе стебля влажный сок, и бережно спрятал головку цветка в ладонях.
   — Спасибо тебе! — сказал он и направился назад, в самый центр сада.
   Селия поплелась следом за ним, то и дело восклицая:
   — Чудесно! Ах, как чудесно!
   Когда Варо достиг клочка голой земли, его друзей там не оказалось. Он долго окликал их, и вскоре они подоспели на его зов.
   — Ты отыскал его? — хрипло дыша, спросил Бростек.
   — Да… Но на нем осталось одно-единственное семечко. Остальные сдула Селия…
   — Покажи! — потребовал Кередин.
   Варо осторожно разжал ладонь, и бывший волшебник одобрительно кивнул.
   — Этого должно хватить, — сказал он.
   — Ты сказал — Селия? — спросил Бростек.
   — Да. Она разгуливает по этому кошмару, но кажется совершенно счастливой.
   Тут послышалось негромкое пение Селии. Все трое мужчин взглянули на нее, потом вновь занялись делом.
   — Что теперь? — поинтересовался Бростек.
   — Я изо всех сил пытаюсь припомнить, каково это — быть волшебником, — грустно улыбнулся Кередин. — Не дашь ли мне подвеску?
   — А прежде ты не хотел ее касаться, — упрекнул друга Бростек, доставая подвеску из кармана.
   — И теперь не хочу, но она — источник силы, а так как моей явно недостанет для того, что я задумал, рискну, — объяснил Кередин. — Впрочем, о степени риска мне думать недосуг, ибо даже попытка сделать то, что я задумал, лежит далеко за пределами всего моего опыта в области магии…
   Он осторожно взялся за цепочку, на которой висел странный символ.
   — Что ты намерен делать? — спросил Варо.
   — Призвать древних Хранителей волшебного сада, — ответил Кередин. — У всех магических узлов некогда были Хранители. Скорее всего, именно Хранительница Неверна и вышила когда-то панно.
   — Но ты же говорил, что панно очень древнее, — с сомнением в голосе промолвил Бростек.
   — Все Хранители давным-давно мертвы по меркам нашего с вами мира, — объяснил Кередин. — Но Сеть хранит их души, как и души всех умерших. Если и можно где-нибудь вызвать их, то именно здесь! Вам бы лучше отойти в сторонку, ведь я сам не знаю, что из этого может получиться…
   — Это опасно? — спросил Варо.
   — Лучше бы ты спросил, мокрое ли море! — засмеялся Кередин. — Превышать свою власть всегда опасно. Столь могучие силы явно не предназначены для таких ничтожеств, как я…
   — Мы останемся с тобой, — тихо, но очень уверенно заявил Бростек.
   Варо лишь молча склонил голову. Кередин попытался было протестовать, но вскоре сдался.
   — Что бы ни случилось, — серьезно сказал он, — заранее благодарю вас за все. В моей жизни начисто отсутствовал смысл, пока не явились вы.
   — Ты самый лучший и вернейший из друзей, — проникновенно произнес Варо.
   В этих словах заключалось глубочайшее раскаяние в том, что он некогда наговорил волшебнику, усомнившись в нем.
   — Удачи тебе, — лаконично прибавил Бростек.
   Кередин сжал в ладони подвеску. Жест волшебника был даже несколько небрежен, но сердце бурно колотилось. Поначалу ничего не произошло, но вот кулак его задрожал, а голая земля под их ногами засветилась изнутри. Тень тихо зарычала, шерсть на спине у волчицы встала дыбом.
   — Уходите! Быстро! — выдохнул Кередин.
   — Нет! Мы останемся! — ответил Бростек.
   — Я не могу контролировать эту силу!
   Лицо Кередина было искажено, глаза плотно зажмурены, на лбу волшебника блестели крупные капли пота.
   — Та же форма, что и у подвески! — воскликнул Варо, впервые взглянув на границу оголенного участка земли, на котором они стояли.
   А сияние делалось все ярче, пока не превратилось в мерцающее бело-голубое пламя.
   — Сдуй семя… на землю! — с трудом проговорил Кередин.
   Голос его звучал так, словно волшебник испытывал мучительную боль.
   Варо дунул, семечко взвилось в воздух и, покружившись, упало на темную безжизненную почву.
   — Хранители Неверна! — хрипло выкрикнул волшебник. — Если слышите меня, придите на помощь! Ваш недостойный слуга молит вас!
   Вокруг Кередина замерцали и закружились искорки, а через мгновение вокруг всех троих воздвиглась стена ярчайшего света — как раз по внешней границе четырех колец. Неподалеку послышалось пение Селии. Варо и Бростек обернулись на ее голос. Кередин же, похоже, не в силах был шевельнуться. Тело его словно свело сильнейшей судорогой, он дрожал, точно на него внезапно навалилась неимоверная тяжесть.
   Селия приблизилась к сияющей прозрачной стене — казалось, женщина даже не подозревает о ее существовании. Варо и Бростек с предостерегающими криками замахали руками, но она шла все вперед и вперед, тихонько напевая:
 
   Средь прочих чудес породила природа
   Четыре волшебные времени года…
 
   Вот Селия вошла в огненную стену, которая тотчас ожила и заколебалась, объяв фигуру женщины белым огненным коконом. Но что это? Уже не Селия, а девочка — та самая, с панно! — стоит перед ними и с улыбкой поет:
 
   Вот семечко, листик, цветочек и плод —
   И снова кружится цветной хоровод…
 
   Под зачарованными взглядами мужчин девочка приблизилась к тому самому месту, куда упало семечко одуванчика, и бережно накрыла его ладошками. Потом подняла голову и взглянула на Кередина. Хотя губы ее и оставались неподвижными, очевидно было, что неким непостижимым образом они с волшебником общаются.
   — Да! — выдохнул он наконец.
   Девочка выпрямилась, бросила взгляд на Варо, Бростека и волчицу и побрела прочь. Легко пройдя сквозь стену с противоположной стороны, она вновь обернулась Селией. Безумная женщина шла спокойно, словно ровным счетом ничего не случилось. «Чудесно! Чудесно!» — то и дело повторяла она.
   Тут глаза всех троих друзей устремились на то место на голой земле, куда упало семечко. В мгновение ока из земли выстрелил зеленый росток. Листья стремительно росли, и вот уже в центре зеленой розетки появился стебелек… Вскоре ярчайшим пятном на серой голой почве засверкал желтый цветок, но лепестки его тотчас поблекли, а на месте цветка появился серый пушистый шарик. Неведомо откуда налетевший ветерок сдул легчайшие семена, а через считанные секунды вокруг появилось множество молодых зеленых ростков…
   — Куда как расчудесно! — послышался насмешливый голос.
   Первоначальное радостное удивление Варо и его друзей мгновенно сменилось ужасом, когда, обернувшись, они увидели человека-ножа в синих одеждах, стоящего подле самой стены света снаружи. Вокруг его фигуры явственно проглядывало фиолетовое мерцание, а на груди висела тяжелая металлическая подвеска в форме треугольника, обращенного вершиной вниз. Тень зарычала, изготовившись к прыжку, а Варо мгновенно выхватил из ножен меч. Бростек тоже схватился за оружие и ринулся на врага. Однако тот не обращал на них никакого внимания, его лиловые глаза устремлены были на Кередина.
   — Это всего лишь призрак! — с трудом проговорил бывший волшебник. — Вы не сможете причинить ему вреда…
   Варо и Бростек оцепенели, не сводя глаз с неподвижного человека-ножа.
   — Как ты наблюдателен, — язвительно произнес черный колдун.
   Хотя происходящее явно его забавляло, взгляд был холоден и злобен.
   — Похоже, я недооценил тебя. Вот уж никак не ожидал, что волшебник-недоучка сможет зайти так далеко!
   — О, я только начал! — хрипло и презрительно выговорил Кередин.
   — Да полно! — снисходительно улыбнулся колдун. — Подумаешь, кучка жалких сорняков, да еще защищенная стеной огня! Одумайся! Ты ни на что путное не способен!
   — Неверн вновь расцветет! — прошептал непокорный Кередин. — Магический ключ все еще существует. И тебе не удастся его погубить!
   — Даже будь это так, — высокомерно заявил человек-нож, — тебе пришлось бы уничтожить защитную стену. А стоит сделать это — и ты, и твои дружки окажетесь у меня в руках! Вы и глазом не моргнете, как…
   — Мы готовы заплатить такую цену!
   — Но ведь мы с тобой братья! — вскричал колдун. — Ты же мечтал о том же, о чем и я!
   — Нет! Никогда! — яростно оскалился Кередин. — И в мыслях не держал обратить дивное место в гниющую пустыню! Я не причастен к этому! И не желаю тебя знать!
   — Но в моей власти сделать тебя богом! — продолжал искушать его черный колдун. — Я же вижу, какую боль причиняет тебе даже столь ничтожное усилие, а вместе мы могли бы… Да что там, неужто ты сам не видишь, что мы стали бы всесильны?!
   Варо и Бростек горели желанием предостеречь друга, укрепить его решимость выстоять против искусителя, но понимали, что Кередин должен справиться с этим сам, только сам. Однако страхи их оказались напрасными. Кередин хранил верность.
   — Ты попусту сотрясаешь воздух! — бросил он в лицо человеку-ножу. — Неверн будет жить!
   — Тогда умрешь ты! — угрожающе воскликнул колдун.
   — С радостью! — И вдруг из последних сил Кередин швырнул подвеску Бростеку. — Теперь дело за тобой…
   Черный маг злобно зарычал, а световая стена стала медленно таять. Бростек поймал подвеску и тотчас же ощутил, как по жилам его пробежал огонь. Ничего подобного он никогда прежде не испытывал!
   — Спасибо тебе, Магара! — закричал вдруг Кередин, поразив всех.
   Теперь он стоял, выпрямившись во весь рост, страшная тяжесть уже не давила на его плечи.
   В руке черного колдуна матово блеснул нож. Преграды между противниками более не существовало. Взмах руки — и оружие, мерцая лиловым пламенем, летит в цель. Варо рванулся вперед, пытаясь мечом преградить путь смертоносному ножу, хотя реакция его была мгновенной, призрачный кинжал прошел сквозь сталь, словно сквозь масло. Кередин же даже не попытался увернуться, нож угодил прямо ему в грудь. И призрачный этот нож сделал свое дело. Рубашка Кередина окрасилась алой кровью, а бесчисленные искры, плясавшие вокруг его тела, устремились вдруг прямо к Бростеку. Тотчас же они разгорелись ярким белым пламенем, объявшим и Бростека, и Тень. В тот же самый миг исчез Варо. Мгновение спустя все появились вновь, но совершенно преображенные. Теперь вокруг Бростека и Тени мерцало белое пламя, а Варо… Нет, это был уже не Варо, а черная дыра в форме человеческого тела, не отражающая и не излучающая ни капли света. Все трое ринулись на врага, но черный колдун мгновенно исчез, а следом, не успев ничего понять, бесследно исчезли люди и волчица.
   Кередин упал на землю, прямо на яркий желтый ковер из молодых одуванчиков. С лица его исчезла гримаса боли. Он улыбался. Все вокруг него пришло в движение — и хотя взор волшебника уже туманился, он успел увидеть воскрешение сада. Уже ничто не могло этому помешать, Кередин знал это. Магический ключ восстанавливался теперь сам собой.
   Вновь повсюду зеленела трава. Буйно распускались цветы, оживали деревья, на ветвях которых появлялись сразу и бутоны, и плоды. Яркие, словно драгоценные камушки, насекомые устремились к цветам за сладким нектаром, птицы перелетали с места на место, заливаясь трелями, в кристальных ручьях плескалась рыба… Возвратились и звери. Тут царствовали одновременно все четыре времени года, соперничающие друг с другом красотой. Неверн вновь жил!
   Кередин увидел все это и понял, что жил именно ради этого сладостного мига. Мечта его стала явью. За миг до того, как сердце его перестало биться, ему почудилось лицо Мэтти — она лучезарно улыбалась. И он, счастливый, раскрыл ей объятия…

Глава 42

   В тот самый миг, когда в Неверне воскресла древняя магия, далеко на юге два человека пробудились от долгого сна. Слэтон и Роган открыли глаза. Они поглядели сперва друг на друга, а затем на ошалевшего от радости Росса.
   — Где мы? — спросил Роган у брата. А снаружи, за дверью, кто-то наигрывал на лютне сладостную и волшебную мелодию…
   Хьюитт не верил своим глазам. После того как рассеялся туман и Селия покинула его, некоторое время ничего не происходило. Он напряженно вглядывался в даль, ожидая неизвестно чего. Музыканту казалось, будто минул целый век. Но вот в самом центре черной долины ему почудились сполохи пламени, и вскоре, к величайшей своей радости, он увидел изумрудное мерцание свежей зелени. Вскоре среди ширящегося зеленого моря он заметил розовые, желтые, красные, синие пятна — сад вновь радовал многоцветьем жизни, зародившейся в самом его сердце и неудержимо распространявшейся от края до края. А пораженный Хьюитт только и мог, что, раскрыв рот, глядеть на это чудо…
   Тут он вспомнил про панно и быстро развернул ткань. Изображение менялось прямо на глазах! Вначале в самом центре возникло необычной формы желтое пятно, которое стремительно увеличивалось… Крошечные стежки, словно неведомые насекомые, ползли по ткани сами собой — и вскоре вышивка уже вновь поражала прежней своей дивной красой. Хьюитт то и дело вертел головой, глядя то на Неверн, то на панно, и никак не мог взять в толк, магический ли ключ воскрешает сад или наоборот…
   Все вернулось на прежние места. Затмения исчезли, и теперь три квадрата освещены были ярким солнцем, а один — дивной луной, отражавшейся в озере. Девочка, женщина и старуха возвратились на панно, вновь спокойные и безмятежные.
   Только радуга все еще представляла собой странное зрелище — над садом красовались две дуги, разделенные полоской яркой небесной лазури.
   Когда панно наконец перестало изменяться, Хьюитт взглянул на сад и увидел, что тот тоже воскрес во всем своем великолепии. Но, хотя ничего более прекрасного музыкант за всю свою жизнь не видывал, он знал, что не может войти в него. И песню, которая зазвучала вдруг в его сердце, он никогда не сумел бы сыграть, но наслаждался этой волшебной мелодией…
   Селия тихонько шла по благоухающим садам и буйным лугам Неверна, что-то вполголоса напевая. Но вот она набрела на распростертое тело, вокруг которого светились маленькие солнышки одуванчиков. Грудь человека оставалась неподвижной, и Селия поняла, что он мертв, хотя нигде не разглядела раны. Женщина решила, что сердце просто остановилось у него в груди. Лицо умершего было спокойно и безмятежно.
   Селия огляделась, потом направилась прямо к розовому кусту, а возвратившись, положила на грудь умершего дивную белую розу.
   — Чудесно… — задумчиво проговорила она и пошла своей дорогой.

Глава 43

   Магара глядела прямо в гневные лиловые глаза своего мучителя в ожидании смерти. Но он и шагу к ней не сделал. Девушка заметила на его лице выражение озабоченности, а вокруг фигуры его на сей раз не было привычного фиолетового свечения. Мыслями он, похоже, унесся куда-то очень далеко, лишь мельком взглянул на последнюю страницу книги.
   — Значит, ты предпочла отсрочить мое торжество? Не пожелала заслужить моей благодарности? — грозно спросил он. — Что ж, тем хуже для тебя…
   Магара яростно оттолкнула от себя ненавистную книгу.
   — Ты не можешь принудить меня завершить это черное дело! — сказала она. — Я целительница, а не… убийца!
   Девушка ожидала, что колдун вновь вырвет страницу, однако он и пальцем не шевельнул, словно это уже не имело никакого значения.
   — У меня еще будет время с тобой разделаться, — пригрозил он. — А у тебя в запасе окажется целая вечность, чтобы раскаяться в содеянном!
   Глядя в ее растерянное лицо, он ухмыльнулся и тотчас устремился к выходу, взметнув полы синих одежд.
   — А пока… — бросил он на ходу, прищелкнув пальцами.
   И ноги Магары тотчас свело невыносимой болью, ей показалось, будто некая безжалостная сила перемалывает кости. Девушка заскрежетала зубами, понимая, что никакая сила воли тут не поможет. «Вечность…»
   Магара готова была расстаться с жизнью, но понимала, что произойдет это далеко не так просто и не так быстро. Какая же она дурочка! Враг ее способен на любую жестокость. Она силилась отвлечься от страдания, старалась думать о чем-то постороннем… Человек-нож по некоей неведомой причине позабыл о книге. Ясно, что теперь она ему уже не нужна, он может сделать с нею все, что захочет. Подсознательно Магара рассчитывала, что, впав в ярость, мучитель при виде ее преступления незамедлительно покончит с нею. Но последние его слова пророчили нестерпимые муки. И Магара впервые до конца осознала, с кем отважилась бороться…
   Она вновь взглянула на книгу. Последняя строка, написанная ею с яростным нажимом, гласила: «И белый маг, служитель света, возвратился в Неверн». В истерзанном болью мозгу Магары вспыхнула искорка надежды — колдун не уничтожил этой странички, а это значит, что, возможно, все сбылось! Но сделала ли она это или же просто описала увиденное, Магара не знала. Лицо волшебника из мимолетного видения показалось ей смутно знакомым, но она не помнила, где и когда его видела.
   «Спасибо тебе, Магара!»
   Этот благодарный крик раздался ниоткуда. Он длился всего мгновение, но этого оказалось довольно, чтобы Магара поняла: это Кередин, бывший волшебник, спутник Варо и Бростека! Непостижимым образом Магаре вдруг ведома стала история его жизни. Страстно желая спасти волшебный сад, он воскресил древнюю магию. Последняя строка, написанная Магарой, сделала волшебника могущественным, помогла ему победить тление и смерть. Слова эти стали пророчеством, которое исполнилось.
   По щекам Магары струились горячие слезы — она оплакивала и Кередина, и самое себя. Взор девушки туманился, но вдруг краешком глаза она уловила какое-то странное движение на столе. Сперва Магара подумала, что у нее начались галлюцинации. Она отерла глаза и уставилась на книгу, которая писала себя сама!
   «Магия возродилась, — читала изумленная девушка, — и сад расцвел вновь».
   Но этим дело не кончилось. Прямо на глазах у Магары страшные строки, повествующие о распаде и смерти, выцветали и таяли, пока совсем не исчезли. «Словно на скале Тревайна!» Магара пролистала всю книгу и обнаружила лишь девственно чистые листы. Тут слезы из ее глаз хлынули потоком — это были слезы облегчения, ведь страшный груз вины не давил более на ее плечи. История была и впрямь переписана, но вовсе не так, как того хотел человек-нож. Последнее препятствие на пути к его торжеству так и не было преодолено. Неверн жил и с каждой секундой делался все более могучим.
   Но вскоре Магара вспомнила о собственном бедственном положении, когда вдруг усилилась боль в ногах. И снова погрузилась она в пучину отчаяния. «Убей меня! — молила девушка, изнывая от страха и жалости к самой себе. — Убей меня! Я не в силах более этого терпеть!»
   И в этот самый миг Магара почувствовала, что Варо и Бростек где-то рядом. Перед глазами у нее замелькали смутные видения, и она поняла, что оба они в Сердце Вихря, перенесенные туда так же, как в свое время и она сама. Но оба, и Варо, и Бростек, странно переменились. Бростек казался сотканным из белого пламени, а Варо она вообще не могла разглядеть, видела лишь чернильно-черное пятно. Сердце ее заныло от нежности и грусти, и в пучине отчаяния забрезжил свет надежды. Но тут Магара вспомнила, что в Сердце Вихря человек-нож всесилен. Свет надежды вновь угас. Вскоре друзья ее станут такими же беспомощными, как и она…
   В каменной темнице было тихо, но Магара безмолвно кричала.
   Как только колдун увидел книгу, он тотчас понял, что произошло. Да, принуждать эту девушку, родную по крови древней Галане, для того чтобы уничтожить магическое панно, было с самого начала рискованно, и все-таки он решил пойти на такой риск. К тому же он не сомневался, что ни одна душа не сможет воспользоваться глупой непокорностью девчонки. Сами по себе действия бывшего волшебника не представляли бы для него никакой опасности, если б не помощь Магары и не подвеска белых магов. Он досадовал на себя за то, что не предугадал такого поворота событий и не подготовился к нему. Колдун с трудом обуздал свою ярость и принялся наблюдать за происходящим глазами своего призрачного двойника.
   Колдун покинул темницу Магары, на прощание примерно наказав непокорную пленницу, и соединился со своим зеркальным отражением. Вновь вокруг его фигуры замерцало лиловое сияние — колдун снова обрел цельность. Какое-то время он усердно размышлял. Мятежный волшебник мертв, но ему удалось передать чудесно обретенную силу двум своим товарищам, а этого человек-нож уж никак не ожидал. Впрочем, эти сосунки все равно не сумеют ею распорядиться. Неужели щенки и впрямь верят, будто могут с ним справиться?
   Человек-нож заманил их в свое логово, туда, где ему проще всего с ними покончить. Это хорошо. Но сперва они должны сделать для него одно дельце… При этой мысли на лице колдуна появилась злорадная усмешка.
   У Бростека и Варо просто не нашлось времени отреагировать ни на смерть Кередина, ни на собственное преображение. Черная пустыня, в которую обращен был Неверн, внезапно исчезла, и они, с оружием в руках, очутились вдруг подле закованного льдом горного озера. Стремительно оглядевшись, они нигде не увидели человека-ножа. Зато они заметили еще два озера, а в отдалении — мрачный замок из серого камня.
   — Где мы?
   Бростек был сам не свой, в нем бушевали неведомые ему силы, а мир, казалось, сошел с ума.
   — Что с нами произошло?
   — Не знаю. Ты в порядке?
   Невзирая на звучавшую в этих словах искреннюю заботу о друге, голос Варо сделался теперь совершенно металлическим, нечеловеческим, лишенным всяких модуляций.
   — Кажется, да, — ответил Бростек, в страхе глядя на черную дыру, откуда доносился жуткий голос. — Это ты? Я тебя не вижу…
   — Со мной все в порядке, — проскрежетал Варо.
   Бростек взглянул на подвеску, которую сжимал в левой руке. «Что-то вселилось в меня, а я понятия не имею, что с этим делать. Я ведь не волшебник и ни черта не смыслю в магии!»
   — Возможно, Магара находится именно здесь, — с неестественным спокойствием проговорил Варо. — А если так, то искать ее надлежит в этом замке. Ты готов?
   Бростек кивнул, все еще пытаясь побороть смятение, и они пошли по берегу замерзшего озера. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как прямо перед ними из воздуха соткалась фигура в синих одеждах — человек-нож! Его обволакивало оранжевое мерцание, на груди висела тяжелая подвеска в форме сердца, стоящего на горизонтальной черте. На лице колдуна застыло выражение растерянности, словно он сам не ожидал оказаться тут. При виде Варо и Бростека растерянность уступила место злобе, смешанной со страхом.