Страница:
Справедливости ради надо, однако, заметить, что не только наших времен это веяние — чтобы уголовник с таким рвением в полицию влиться мечтал. И ведь власти сплошь и рядом брали, что интересно — так что даже и в доску казалось бы уникальный Марион Бэрри в этом плане не такой уникум получается. Да вот хотя бы и знаменитого Видока взять. Которого еще Александр Сергеевич Пушкин увековечил, когда ненавистного Фаддея Булгарина эпиграммой жег («Беда, что ты Видок Фиглярин» — вспомнили?).
Этот Эжен Франсуа Видок тоже по молодости тот еще типчик был. И в дезертирах побывал, и в ворах, и в разбойниках даже — за что шесть лет галер и схлопотал. С галер, однако, удрал, а прибыв в родную Францию, устроился — куда? Правильно, в полицию. Да еще такой там копоти навел, что дослужился до звания начальника «Бригад де Сюрте» — отдельного и мощного отряда, состоявшего из таких же, как он сам. А уже потом, в 1836 году, окончательно вписал свое имя в энциклопедии, основав первое в мире частное сыскное агентство.
Да и на отечественных просторах — и даже еще раньше — гулял у нас герой ничуть и не хуже. Да нет, не то что не хуже — а и много похлеще Видока получался. Иван Осипович Каин или, как чаще называли его, Ванька Каин, был фигурой в свое время — да и после него — куда как знаменитой.
В Москву златоглавую прибыл он мальчонкой тринадцати годов, на побегушках при господине своем. До того-то все село да село было — а тут Москва. Которая раскрытию потенциала способствовала и способствует — ну не мне же вам объяснять. В общем, ограбил мальчонка барина — да и рванул в бега. Сперва индивидуально пошаливал, потом уже на Волгу двинул, где прибился к бандитской шайке Михайлы Зари.
И вдруг нежданно-негаданно — в 1741 году — снова объявился в Москве, где зашагал прямиком в сыскной приказ. В полицию, стало быть, тогдашнюю. Где с порога и заявил, что так мол и так, вор он и бандит. И всю воровскую да бандитскую бражку в Расее-матушке знает наперечет. А посему насчет всю эту братию повыловить полезнее его зверя и нету.
Ну, конечно, с распростертыми объятьями приняли. Должность дали, команду военную в распоряжение. Москва, такого Каина заполучивши, самые радужные надежды имела — да только вышло оно боком. Поскольку вместо сокращения преступности получила златоглавая невиданный этой преступности расцвет. (Что, кстати, в столице со всеми многочисленными Каинами происходило и происходит, но впрок да в урок отчего-то не идет.)
А если уж о Ванюше речь — так он сложа руки не сидел, а совсем даже наоборот. Рухнул на всякую сошку мелкую, с крупными входя в долю и даже помогая в организации выдающихся наездов (в коих, случалось, участвовал и сам). Довольно знакомая такая картинка. Душил, то есть, тех, кто душится — и доил тех, кто доится, особо налегая на небедную раскольничью общину, которую извел поборами. Игорные дома стал открывать, притоны — все-таки человек при власти, кому ж и разворачиваться, как не ему. И до того уже в Москве дошло-доехало, что силами своими справиться было никак. Так что пришлось из Петербурга самого генерала Ушакова с войском выписывать.
В общем, следствие было и мощным, и… долгим. Годами дело мурыжили. Но таки добили до победного конца, разложив по полкам практически все подвиги Ивана Осиповича. А все же, так думается, что и — не все. Поскольку по совокупности дали ему, конечно, вышку — которую, однако, тут же заменили ссылкой. Это по тем не самым гуманным временам, заметьте. Так что либо все-таки пополезничал, для кого положено — либо уж знал очень много. Отчего вполне мог молчанием жизнь себе и прикупить.
И я это все пишу, конечно же, не с тем, что вот, дескать, и Москва все та же Москва, и Каинов на ней все так же невпроворот. Хотя и невпроворот — но что ж их, в Вашингтоне, особливо после долгого правления Мариона Бэрри, меньше водится? Речь о том лишь была, какой материал не только в наши, но и в значительно более ранние времена в полицию устремлялся.
Ну и, конечно, как оно в песне поется: «Кто весел, тот смеется — кто хочет, тот добьется». Так что иной бандит и добивается, вливаясь в те самые ряды, в которые так настойчиво стремился. Отчего, как вы понимаете, бандитом быть не перестает.
И не сказать, чтобы умнее такой тип работал, даже вот и поднахватавшись в новоприобретенной профессии своей того да другого. Вон в 1996 году газеты писали, что Кристофер Керинз, полицейский детектив из города Трентон, штат Нью-Джерси, опозорил-де честь мундира. И я согласен — опозорил на все сто. Вопрос лишь — чем. То ли своей бандитской деятельностью, то ли вопиющим своим непрофессионализмом.
Детектив Керинз, будучи на полицейском семинаре в городе Цинциннати, штат Огайо, решил время провести с двойной пользой. То есть, не только набраться необходимых знаний, но и несколько пополнить свой персональный бюджет.
Для чего во время семинарского перерыва отправился Керинз прямиком в близлежащий банк — и со служебной пушкой в руках его быстренько ограбил. Рассчитывая, видимо, что кто ж его в городе знает — и сегодня он здесь, а завтра далече.
Но домашняя работа — а мы о том не раз и не два говорили — для бандита и вора вещь обязательная. Даже если этот бандит и вор в каких-то там полицейских чинах. А детектив Керинз работу эту бессовестно похерил, отчего, собирая выкинутые на стойку банкноты в мешок, вынужден был у ограбленного же кассира поинтересоваться: как ему теперь выбраться на скоростную трассу номер 71. Кассир, конечно, вежливо ему все объяснил, а после того, как за Керинзом дверь закрылась, быстренько звякнул в родную полицию. Сообщив и то, что преступник на таком-то и таком-то автомобиле таким-то маршрутом двигается сейчас по направлению к 71-му шоссе. На подъезде к которому грабителя и взяли.
Это, кстати, примечательный факт. В том смысле, что бандиты в форме ведут себя ничуть не умнее, чем их же коллеги в штатском. Я сказал — примечательный, а не удивительный. Удивительного здесь что же — это с гениями, как мы видели, у них напряженка. С идиотами все очень даже на «ять» обстоит.
Да вот, взгляните, до чего знакомая композиция возникла в 1997 году в городе Форт Белвуар, штат Вирджиния. Там полицейский — военный, правда, полицейский, ну так, значит, даже дважды страж получается — ограбил с оружием в руках местный банк. Ну, грабил он его, слава Богу, не в форме — что еще не дает оснований его в гении с ходу записать. Потому что, взяв пять тысяч, две он быстренько промотал (может, конечно, и долги раздал — в общем, кто его знает, но уплыли деньги). И задумался насчет того, куда же ему оставшиеся три тысячи пристраивать.
Человек, эту книжицу более или менее внимательно до сих пор прочитавший, уже свое многозначительное «эге» произнес. И справедливо. Поскольку именно туда — в ограбленный банк — этот бандит-полицейский, Дэниэл Кристиан Боуден, денежки и поволок. Ровно через две недели после ограбления.
Ну, конечно, опознали его. Не один даже кассир опознал, а целых два. Взяли. С поличным. И опять, понятное дело, ахи да охи начались про честь мундира и все такое прочее. Но в деле этом один чрезвычайно интересный момент имелся. Полицейский Боуден в положенное время не просто обучение основным аспектам работы своей прошел, но и специальный тренинг — на базе и с инструкторами ФБР! — насчет того, как управляться с… ограблениями банков. То есть, на это конкретно его и натаскивали — с таким-то термоядерным результатом. Так что ежели о чести мундира речь, то я бы сюда всех его инструкторов — в первую очередь фэбээровских — присовокупил. Славную работенку и они проделали, ничего не скажешь. Этакого профессионала вырастить…
Но не хотелось бы мне, читатель, чтобы вообразил ты, будто вся полиция только и набита, что бандитами, по банкам с пистолетами служебными шныряющими. Ничего подобного. Зачем нам здесь в карикатуру ударяться? Вовсе там не одни бандиты. Уже потому хотя бы, что и сексуальных маньяков пруд пруди.
И до чего же интересные экземпляры попадаются… В Техасе гаишник тамошний, Энтони Сизм, тормознул как-то автомобиль с женщиной-водителем. Нарушили, дескать, гражданочка, и все такое (хотя кто уж теперь знает, что она там нарушила). Но, сказал, можно и так сделать, чтобы в участок — а там же КПЗ и все прочие удовольствия — не ехать. Потому что порешить можно все на месте — и очень даже полюбовно.
И опять не надо такого уж догадливого из себя изображать. А то я не знаю, что вы сейчас подумали. Ничего подобного. Гаишник Сизм предложил арестованной даме поиграть в маму и бэйби. И, что интересно, чтобы мамой была именно она. А он, дескать, потому как голодный младенец, тут же должен испить сладкого материнского молока. К груди присосавшись. Буквально об этом впавший в тотальное младенчество полицейский и просил (так и газеты историю эту излагали).
Дама его, конечно, уговаривать стала. Дескать, если уж такой он голодный, то тут совсем в двух шагах магазин продуктовый. Где она обещается ему лучшую молочную смесь взять и даже покормить из той же бутылочки. Он, однако, настаивал на натуральном продукте, имея в виду если уж не молоко как таковое — которого могло и не быть — так хотя бы грудь. Ну, в общем, так оно и продолжалось, пока со страху не тормознула она проезжавшую машину — после чего уже весь скандал официально и случился.
А в Сан— Франциско выволокли в суд полицейского Фрэнсиса Хога. Обвинялся этот Хог в том, что в 1996 году силой затащил в свой автомобиль женщину и, угрожая обязательным служебным револьвером, принудил ее к оральному сексу. (Для совсем уж отсталых поясню: это когда, в отличие от предыдущего случая, мама -он. Но не может быть, чтобы понятия этого — оральный секс — кто-то еще не знал. После всей-то уже осточертевшей карусели с сексофонистом из Вашингтона…)
На суде Фрэнсис Хог отбивался яростно и стойко. И даже приволок двух свидетелей. Жену и… любовницу. Которые под присягой показали, что к оральному сексу он не то, что был равнодушен — но испытывал стойкое отвращение. (Интересный был тактический ход — увы, не сработал.)
Или в Лос-Анджелесе в том же 1996-м — не просто полицейского за подобный же героизм судили, а агента Секретной Службы, знаменитой Сикрет Сервис. Тот вообще за один всего день такую кучу подвигов наворотил — куда там твоему Гераклу. Сначала умыкнул несовершеннолетнюю девицу — шестнадцати всего годов. Потом накачал ее наркотиками для вящей податливости. Потом уже, понятно, употребил.
После чего в дом к ней заявившись, в ответ на все крики ее отца вывалил служебный пистолет, взведя курок (слава Богу, не спустив). А уже когда прибыла полиция, все той же семьей вызванная, принялся от нее, полиции, вполне профессионально отбиваться (его бы энергию с профессионализмом да в должных целях), серьезно ранив двоих из прибывших. Потом, правда, численное превосходство полиции все-таки позволило Геракла скрутить.
Но, как мы уже не раз наблюдали, в любом деле свои чемпионы есть. Здесь я без малейших раздумий отдал бы пальму первенства Джеймсу Тримблу, полицейскому из Айовы.
Тримбла арестовала своя же родная полиция, когда разъезжал он по улицам родного города Урбандейл в чрезвычайно интересном состоянии. В тот день Тримбл спер на складе вещдоков целую гору разнообразной дряни — одного метамфетамина (знаменитый «спид», крепко возбуждающее снадобье) уволок на 20 000 долларов. Да еще прочего всего по карманам у него было распихано — марихуана, ЛСД, кокаин и так далее. И вот, нажравшись всего этого добра уж неведомо в каких дозах, отправился он на полицейской машине покататься. Но даже и тут не просто так ехал — а, как сообщалось в рапорте, с «работающим на батареях сексуальным агрегатом, помещенным в его тело».
Последнее стоит, пожалуй, на общечеловеческий язык перевести. Под «агрегатом» тут понимался популярный вибратор, с помощью которого одинокие дамы, лесбиянки, а равно и феминистки-мужененавистницы удовлетворяют свои половые потребности. Ну, в общем, такая штука, похожая… Да ладно, в самом-то деле, а то вам самим никак не догадаться, на что она должна быть похожа. И вот, значит, вставляют эту штуку уж куда положено — а там она уже себе вибрирует. На батарейках будучи. Так женщины по большей части штуку эту вставляют… Елки-палки, ну почему вам непременно черным по белому нужно написать — КУДА они по большей части это вставляют? Важно тут то, что полицейский Тримбл по всем законам биологии этот агрегат ТУДА вставить не мог, а поэтому вставил…
Сам себе я удивляюсь, честное слово. Потел тут, потел… А нет бы написать: так мол и так, ехал полицейский Тримбл с вибратором в заднице. Вот такая в общем и целом картинка. Вихляющий автомобиль. За рулем — в доску обдолбленный полицейский. В карманах — тонны дряни. В заднице — вибратор. Работающий. Поскольку на батарейках.
Так вот и ехал. Так и изловили. Впаяв — в 1996 году опять-таки дело было — условный срок и штраф в тысячу монет. Плюс сто часов общественно-полезных работ. В смысле, куда уж родина в лице полицейского управления пошлет.
Ну, родина и послала. И, будучи Системой, не ударила лицом в грязь. Заставили его, преступника негодяйского, в эти обязательные общественно-полезные часы читать лекции в школах. На предмет вреда, который от наркотиков и от развратного образа жизни проистекает. За что он, кстати, до ареста зарплату и получал, детишкам глаза открывая.
Хочется верить, что у них там было кому проследить, чтобы он хотя бы на лекции школьные являлся без «работающего на батареях сексуального агрегата, помещенного в тело».
И, конечно, еще один фактор — не из последних — осветить полагается: «это сладкое слово коррупция». Оно, слово это, вообще у многих по ассоциации со словом «полиция» возникает мгновенно. А значит, уже плотно на уровне подсознания — да пожалуй что и коллективного — живет.
(Ассоциация в этом плане штука интересная. Сами себя проверить можете — несложная технология, что бы там господа-психологи с умным видом не плели. Тут главное, не задумываться, а с ходу лепить, что в связи с тем или иным понятием из глубин вдруг всплыло. Как вот в том анекдоте, когда психа одного врачи на ассоциации проверяют, подкидывая ему слова и требуя мгновенно возникающих ассоциативных образов. «Человек?» «Нога.» «Дом?» «Окно.» «Машина?» «Винт.» «Грудь?» «Женская?» «Да.» «Тогда — часы-ходики.» «Ходики??? Это как?» «А вот так: чмок-чмок, чмок-чмок…»)
Так что ассоциативная эта пара — «полиция-коррупция» — на уровне массового подсознания закрепилась прочно. Чему прекрасной иллюстрацией может быть история, которая в 1970 году многие газеты планеты обошла.
Случилась она в Южном Вьетнаме — была в те далекие годы такая страна. Одному молодому еще полицейскому (может, как раз в молодости его дело и было) как-то по какому-то случаю предложили взятку: в десять долларов. А он — и теперь внимание и барабанная дробь — ОН ЭТУ ВЗЯТКУ ОТВЕРГ.
Тут, конечно, и правительство того Южного Вьетнама аж заколобродилось. Как же это, дескать, какого херувима в рядах родной полиции обнаружили! Тут же интервью пошли («Как я от взятки отказался»), фотографии в газетах. И кончилось дело тем, что наградили неподкупного стража МЕДАЛЬЮ. Которую и вручили — под духовой оркестр и при большом стечении народу.
И, как я уже сказал, многие газеты планеты на историю эту откликнулись. Кто говорит, чтобы подчеркнуть, какая страшная коррупция в этом их Южном Вьетнаме цвела — ежели за не взятый червонец аж медали на грудь взялись цеплять. А я так думаю, что вполне могла их эта история и в принципе поразить. Потому что у вас, скажем, при слове «полиция» каковская ассоциация возникает? То-то же.
Не стоит, конечно, коррупцию трактовать совсем уж узко. Как будто она только тогда проистекает, когда стражи порядка у мафии на жалованьи состоят или впрямую купюры из чем-то там провинившегося (а то и в доску невиновного) населения вынимают. Нет, оно и это, понятное дело, имеет быть. Но понятие «коррупция» на мой взгляд все-таки шире. Это когда я сам себе и власть, и закон. Потому что так и состою — при власти да при законе. При кокарде. При пистолете. При камере с решетками. Или хотя бы при комнате вещдоков. И, коли при всем этом состою — так всем этим же, понятно, и пользуюсь.
Поэтому только совсем уж Богом обиженный репортер или тотально чокнутый правдоискатель могут ладошками всплескивать и «как же так» восклицать. Как они, умники эти, ахали и охали, когда в Маниле, столице филиппинской, со склада вещдоков пропало кокаина и марихуаны на какие-то страшные и многие тысячи долларов. Ну и что?
А то, что вышел к ним шеф городской полиции, полковник Женерозо Несесито, улыбнулся очаровательно и сказал: сожрали. Крысы проклятые с тараканами. Вот на такие страшные многие тысячи и сожрали. И кокаин, и марихуану. Ползают теперь по всей Маниле — и балдеют, сволочи.
С чем пресс-конференция успешно и закрылась.
И тут ежели какой читатель из истерически-прозападных фыркать начнет насчет того, что, дескать, что ж вы хотите, Третий мир, Вьетнам там Южный с Филиппинами, вы бы, дескать, еще Россию сюда приплели, и все такое прочее — так я такого умника только и могу, что к началу сей книги отправить (а уже после этого — куда и подальше). Ибо еще в начале этой книги и написано было черным по белому: РАВНОМЕРНО. Все эти милые человеческие качества — начиная от стержневого идиотизма и кончая наималейшими от него производными — по планете нашей распределены равномерно. В отличие от прочих благ цивилизации, о распределении которых разговор совершенно особый.
И на каждую филиппино-вьетнамскую историю всегда сыщется очень даже аналогичная прямо под сенью храма богиньки Демократии — в самых, то есть, демократических палестинах. Всегда. Человеческий материал — кругом тот же. А посему выпей свою пилюлю и уймись.
И вот вам была Манила, допустим, 1993 год, склад вещдоков, наркотики попертые. А вот вам, допустим, Нью-Хейвен, штат Коннектикут, год 1997-й. Тоже, между прочим, склад вещдоков.
С которого как-то незаметно исчезли реквизованные в нелегальных игорных домах десятки тысяч долларов. По поводу чего с рапортом выступил не какой-то там полковник Женерозо Несесито с иезуитской своей ухмылочкой, а очень даже англосаксонского местного вида шеф городской полиции. Чья версия событий оказалась не менее изобретательной, чем предложенная в Маниле сеньором Несесито.
Похоже на то, сказал шеф, что деньги эти СЛУЧАЙНО выброшены были в мусорный бак (десятки, напоминаю, тысяч долларов). А уже баки эти — СЛУЧАЙНО же не проверив, что правилами предусматривается — опустошили в мусоросборочные машины. (И уже потом, надо думать, проклятые крысы, еще в далекой Маниле так набезобразничавшие, до них все-таки добрались.)
А вот вам еще пара зеркальная вполне. Сначала — Третий погрязший в коррупции мир. Страна под названием Перу — Южная, то есть, Америка. Уж куда вам круче.
Происходило там, в Перу этом, ограбление какое-то дерзкое. И вот полиция по вызову вылетела — и за негодяями-бандитами погналась. Гонялись они по тамошним горным дорогам довольно-таки долго, но все-таки наша взяла, и загнали бравые полицейские грабителей в какой-то уж там угол. Ну, сперва, конечно, «руки вверх», а уже потом принялись и торговаться.
В общем, сунули бандиты стражам толстенную жмень купюр. На чем обе стороны полюбовно и расстались. Но в деле этом оказались свидетели, которые обо всей некрасивой истории куда надо стукнули. После чего начальство, понятно, своей доли тоже потребовало.
Тут— то едва не плачущие от позора и гнева бессильного полицейские и вывалили на стол начальству всю ту жмень дензнаков. Красивых да хрустящих. Но до единой банкноты -фальшивых.
История, что и говорить, занятная. Полицию купить — коли нужда приперла — дело, понятно, святое. Но чтобы при этом фальшивыми деньгами рассчитаться — это уже, пардон, ни в какие ворота.
Вот такая, значит, взятка в коррумпированной стране Перу место поимела. И вот вам теперь другая ситуация. Не просто в цитадели демократии — в Соединенных, то есть, Штатах — происшедшая, а в самом даже Нью-Йорке. Который ежели не пуп всепланетной демократии — так пусть мне тогда укажут, где этот искомый пуп располагается.
Тут, правда, не о взятке будет речь — но о все тех же мошенниками нагретых полицейских. Изначальной целью которых — полицейских, то есть — было нагреть тот самый закон, на страже которого они и пребывали. Тот же по сути случай, что и в Перу.
Выяснили они там в Нью-Йорке в 1996 году, что аж пятнадцать служащих полиции уже годами не платят налогов. (Что-то около четырех лет такой лафы у них получалось.) И не платили они эти налоги — а небезопасное оно в тех краях дело, там ведь за убийство зачастую меньше дают — с полной уверенностью в собственной правоте. Поскольку обзавелись полицейские соответствующими бумагами, купленными у мошенников, на левых документах специализировавшихся. И в каждой из таких бумаг было прописано, что такой-то и такой-то (в нашем случае страж порядка) «официально не является жителем Соединенных Штатов, а равно и легальным иммигрантом». То есть, вообще никто — и неведомо как на американской земле очутившийся. С такого ж — как прикажете налоги брать?
Ну, конечно, когда вспыла история эта — все за голову похватались. Тут ведь уже был не просто идиотизм, а просто-таки клиническая его разновидность. Тем паче, что за липовые эти бумаженции (на которых слово «липа» разве что метровыми буквами по диагонали оттиснуто не было) заплатили работники полиции — в которой, как мы и прежде знали, с гениями напряженка — от тысячи до двух тысяч долларов каждый.
И это ведь еще не все. Юмор в том, что в городском отделе зарплаты, где и следят за отчислениями в федеральную казну, с бумажками этими ознакомившись, головой согласно покивали — да и перестали с предъявителей налог взимать. Как же его и взимать прикажете, когда их, получается, в стране вовсе и нет — даром что они тут же в полиции служат! Так вот такая славная волынка четыре года и тянулась. (И я так думаю, мошенники те, что полицейских нагрели, сперва хохотали себе до упаду, представляя, как идиотов-стражей тут же под микитки и загребут. Ну да в конце концов оно, правда, так и вышло — но не сразу, не сразу.)
И — последний аккорд. Это чтобы чуть-чуть ослабить давление на и так уже измордованную полицию. В том смысле, что не одни они там такие умные. И это еще мягко говоря. Потому что бумаженции эти липовые, как мы уже видели, прикупили пятнадцать нью-йоркских полицейских.
И СЕМЬСОТ прочих служащих городского муниципалитета.
Еще одно замечание тут по теме может следовать. Это сравнениями ежели заниматься. Между Третьим, допустим, миром — и тем, что безусловно под номером Один. Тут могут и те различия возникать, что именно бедностью одних и богатством других объясняются. Да вот вам для ясности еще пара историй.
Тормознули в 1995 году в Мексике трое полицейских автомобиль один. Из приличных автомобиль был, новенький Гранд Чероки — не каждому в той Мексике (а я так думаю, и в Америке) по карману. Ну, тормознули его, понятно, с целью потрясти. Потому что семьи у мексиканских полицейских обычно большие, а зарплаты, напротив, маленькие. И у них там получается так, что иногда, глядишь, какие разбойники и сами дадут — а из других, напротив, вытряхивать приходится. Как вот оно в данном случае и происходило.
Ну, они задержанному этому — молодому еще человеку, годочков эдак двадцати — не стали ничего втирать, что вот, мол, нарушить изволили и все такое прочее. То ли он и впрямь ничего не нарушал, то ли непроизводительным им такое занятие показалось. В общем, вынули они свои пушки служебные — и деньги на бочку потребовали.
Один лишь прокол тут получился, что не спросили они его прежде на предмет удостоверения личности. А то бы могли там прочитать, что звали молодого человека Эрнесто Зедильо Веласко. И по тем же документам получался он никем иным, как сыном… мексиканского президента Эрнесто Зедильо.
Ошибка эта очень быстро очевидной сделалась, когда из-за поворота с визгом тормозов вылетели две машины с охранниками президентского сыночка. Которые Робин Гудов в полицейской форме и скрутили скоренько.
Ну, это, понятно, крайне неудачный для бедолаг-полицейских расклад лег. Я же тут о том, что вот и такой у них в Мексике заработок имеет быть. (О чем знающие люди туристов из более зажиточных краев очень даже серьезно предупреждают — держаться от стражей подальше.)
Теперь вот вам история ну совершенно иного событийного ряда. В пару однако с той, что выше, пристегнутая сознательно.
Снова мы с вами в Нью-Йорке оказываемся. В наши опять-таки девяностые годы. В 1996 году газета «Нью-Йорк Пост» поведала читателям, что интересные вещи происходят в городской полиции на предмет сдачи, пардон, мочи на анализ. Ну, они там эту мочу выборочно сдавать обязаны — для проверки, не хватанул ли кто из полицейских какого зелья во время рабочей смены, поскольку и наркоманов арестованных тьма, и склад вещдоков опять же тут, рядом.
Процесс, в общем-то, нехитрый. Стаканчик пластиковый в руки — и шуруй в сортир. Раз-два — и тащи теперь стаканчик куда положено. Но тут-то и заковыка, что на раз-два у них там почему-то никак не получалось. Из документов так оно следовало, что делалось таковское дело в конце ночной смены, когда утомленным стражам уже выходило время двигать домой. А тут их со стаканчиками давай по сортирам гонять. В такой ситуации не у каждого и не сразу продукт поступать начнет. Так что, может, и приходилось какое-то время впустую над стаканчиком постоять печально.