Страница:
«На прошлой неделе наша газета ошибочно сообщила, что Эрик Митчел (член городского совета в Остине) прокричал „Идите в ж…“ жителям района Суэд Хилл на заседании жилищного комитета в прошлом году. На самом деле мистер Митчел обратился к ним со словами „Идите на…“. Газета сожалеет о совершенной ошибке.»
Еще больше многоточий содержала эмоциональная речь темнокожего конгрессмена Гаса Сэвиджа (фамилия его переводится, кстати, как «дикарь» — и это не просто кстати, а, на мой взгляд, очень кстати), обращенная к репортерам газеты «Вашингтон Таймс», пытавшихся взять у него интервью.
«Я с вами, белыми выб…, разговаривать не буду… вы, суки е… из белой прессы. Идите на…, ж… вы этакие,… вашу мать.»
Но вот характерная деталь: весьма раскрепощенно общаясь с народом (что мы уже могли оценить), те же самые господа — без исключения — невероятно чувствительны, когда кто-либо непочтительно отзывается о них самих. Конгрессмен Сэвидж в своих жалобах на этот счет уже давно стал в Соединенных Штатах притчей во языцех. И посмотрите, как в те же годы, когда им был дан лаконичный совет народу «жрать дерьмо», изливал душу оскорбленный до самых ее глубин Пьер Трюдо, жалуясь на не самый радушный прием, оказанный ему в Саскачеване:
«Если вы хотите меня хоть раз еще увидеть, не тащите с собой плакаты „Трюдо свинья“ и плакаты про то, что Трюдо гоняется за бабами — потому что я с вами разговаривать не буду. Я не шел в политику для того, чтобы меня оскорбляли».
Кстати, заявление и честное, и справедливое. Какой же идиот прется в политику для того, чтобы его оскорбляли? Порядочный идиот прется в политику для того, чтобы оскорблять — безнаказанно — самому.
Так что сдержанность — во всяком случае, в наше с вами время — для политика вещь совершенно необязательная. Что бы там языкознание на этот счет ни пыжилось доказать. И, кстати, не только необязательная, но для здоровья впрямую вредная. Что вовсе не я придумал, а современная наука психология утверждает.
Так оно выходит, что сдерживая себя в проявлении всяких там отрицательных эмоций — так это наука психология излагает — мы эти эмоции как бы внутрь себя запихиваем и утрамбовываем, где они и начинают свою гнусную разрушительную работу вести против нашего собственного организма. Изжога, гастрит, язва желудка. Словом, был человек — нет человека.
Потому политики в одном-то уж супротив правды не грешат. Заявлено ими (это уж я думаю, без исключений, иного от них еще никто не слышал): «Забота о человеке» — так они о нем и заботятся. О том самом, единственном и неповторимом. Тотально раскрепощаясь в непримиримом сражении с внутренними болячками. Как чего приперло — так сразу наружу. Захотел в рожу дать — дал. Захотел матом пройтись — крой его, гада, трехэтажным. Приспичило штаны спустить — скидывай к чертовой матери, здоровье дороже. А иначе — изжога, гастрит, язва.
Так и живут. Как вот в Штуттгарте, в Германии. Где затеяли было дискуссию телевизионную с кандидатами в мэры проводить, а одного-то кандидата, Удо Бауха, пригласить и не пригласили, не знаю уж почему. Другой какой смолчал бы, обиду там затаил, за сердце хватался бы. А он — нет. Отрицательная эмоция? А еще бы. Значит, в себе не держи, выплескивай наружу!
Наш герр Баух и выплеснул. Явился в аудиторию, где теледебаты проводились, да с топором. И тем топором кабель телевизионный перерубил к чертовой матери (привет товарищу Македонскому). Ни мне, ни вам. И мешок здоровья на этом деле сэкономил — в полном соответствии с достижениями науки психологии.
Или вот совсем уж на другом конце планеты, где господин Тенг Боонма, президент Торговой палаты Камбоджи, рейса своего в аэропорту дожидался. А его, этот рейс, раз перенесли, да другой. Сразу скажу, что господин этот образованный оказался, в курсе последних достижений науки о человеке. Потому что, расстроившись, вышел на летное поле да и расстрелял в упор шину лайнера, что ближе других к нему случился. Из пистолета собственного и расстрелял.
Потом его стыдить было стали, спрашивать, не жалеет ли, что так вышло. На что господин Боонма подумал, и сказал, что и впрямь жалеет. Жалеет, что одно всего колесо и грохнул. Надо было и три остальных. (Я так думаю, с одной-то шиной не все он выложил, что на душе накопилось.)
Но согласитесь все же, что каждый тут раз без провокации — по отношению к бедолаге-политику, у которого и так забот полон рот — не обходилось. И ведь провокации такие на каждом шагу ихнего брата поджидают.
В 1996 году, в самый разгар избирательной компании в конгресс штата Теннеси, ехал конгрессмен упомянутого штата Лес Уиннинхэм в собственной машине и с собственной же супружницей. И так бы он себе мирно и ехал, не случись на улице некая стервозная и злоумышленная особа.
Которая нагло по этой улице дефилировала, напялив при том свитер с портретом политического противника конгрессмена Уиннинхэма. На обозрение всему идущему и едущему мимо люду. Тут, конечно, конгрессмен вдарил по тормозам и выскочил из машины снимать возникший по вине злоумышленницы стресс.
Сначала он к совести ее взывал — хотя и не без трехэтажных аргументов. Потом, когда негодяйка свитер снять отказалась (то ли холодно ей в ноябре голышом было, то ли еще почему), конгрессмен свою подругу жизни из машины и выкликнул. А уж та свое дело знала на все сто — расквасила вражине нос да еще ногами попинала от души. Пресекла, стало быть, провокацию в корне — в трогательной заботе о мужнином здоровье.
Так что, как видим, довольно раскрепощенно эта публика с народом общается. Но если кто тут подумал, что господа политики парламентские выражения (в традиционном, так сказать, смысле) для внутреннего употребления приберегают — для общения, то есть, с себе подобными — то подумал не очень и крепко. Рекомендации науки психологии ихним братом выполняются неукоснительно и без исключений — будь то на улице или на парламентской сессии.
В далекой, но демократической Австралии члены парламента по давней уже традиции кроют друг друга так, что дым столбом. Хотя и не без изящества, надо заметить. Вот всего лишь некоторые примеры того, как тамошние народные избранники к коллегам адресуются: «сводник надушенный», «шлюха», «дурак безмозглый», «слизняк», «подонок», «дурдомовский пациент» и «блевотина собачья». (Опять-таки, не уверен я, что все эти эпитеты так уж вопиюще несправедливы…)
В спокойной на первый взгляд Канаде такой обмен мнениями тоже никакая не редкость. Депутат парламента Уильям Кемплинг, например, в своей речи дал такой краткий, но изумительно емкий портрет своей политической оппонентки Шейлы Копс: «Какая б…!» Столь же кратко и энергично характеризовал одного из своих политических противников премьер страны Брайан Малруни: «Сволочь е…ная.» А что в самом-то деле — век стремительный, расшаркиваться да менуэты с врагами водить времени нету.
А ведь и то сказать надо, что в парламентах этих не только цитаты с забора в ход идут. Иногда тотальное раскрепощение — забота, как мы установили, о здоровье — само в свою очередь немалую угрозу тому же здоровью представляет. Секретарь японского парламента Мизуно Горо не так давно сетовал на опасности своей профессии: «Конечно, если член палаты выкрикивает оскорбления, я все это записываю. Но случалось, что у меня отнимали мой блокнот, а один стенограф лишился зуба при столкновении с летящей пепельницей». (Умеют они там, на Востоке, вот эдак красиво завернуть. То есть, не так, что заехали там пепельницей в рожу, а именно некое столкновение с неким едва опознанным летающим объектом, неизвестно кем в полет отправленным).
А на Тайване, что от Японии в общем-то недалече, парламентские бои — в самом наипрямейшем смысле — происходят с регулярностью обязательной. Там если какая сторона неудобный для другой стороны вопрос на голосование тщится вынести, так тут же представители этой обиженной стороны к микрофону несутся, выдирают его с корнем и тем же микрофоном негодяев лупцевать принимаются. Не без того, конечно, чтобы на сдачу нарваться. В общем, баталия происходит и массовая, и бурная. С разбитыми носами, вывихнутыми жевательными аппаратами и прочими боевыми ранениями. И не раз-другой, а, как я уже сказал, с регулярностью. Обязательной.
Один тайваньский профессор политических наук так это объяснил корреспонденту газеты «Бостон Глоуб»: «Это, может быть, не очень цивилизованно, но зато политически эффективно». Почему? Потому что электорат раз за разом выбирает именно тех депутатов, что себя в боях наиболее активно зарекомендовали. (Кстати, в чем-то даже и здоровый подход… Опять же оно и зрелище, без которого нам как без хлеба. На мой взгляд, куда как испанской корриды благороднее. Лично мне гораздо приятнее на политика с расквашенным носом смотреть, чем на бедолагу-быка, которого какой-то там живчик все норовит чем-то проткнуть. Потому что ни один бык мне в жизни ни единой гадости не сделал.)
Порой, конечно, и более кровавые стычки имеют место. Как оно недавно в далекой африканской стране с экзотическим названием Зимбабве произошло. Где один член парламента, Леви Гварда, чего-то там предлагал, а другой член, Лазарус Нзарайебани (я, конечно, извиняюсь, но это действительно фамилия такая) с ним упорно не соглашался. И к трибуне, где Гварда стоял, все более и более упорно двигался. А уже придвинувшись вплотную, добил противника неотразимым аргументом, откусив ему нижнюю губу, да еще и часть бороды прихватив. (Отчего, говорят, потом сильно закашлялся — а ведь могло и стошнить, все-таки волос во рту…)
А в новой стремительно перестраивающейся Албании так и вообще два не просто парламентария, а два лидера схлестнулись. Они там у себя налоговую реформу обсуждать принялись, и тут-то лидер партии социалистов Гафур Мазреку с лидером партии демократов Аземом Хаждари маленько и не поладили. Сперва дело на вербально-заборном уровне у них шло, а уж потом принялись друг другу и физиономии рихтовать. До некоторой даже крови, которая, как оказалось, была не последней. Потому что через два дня главный социалист Мазреку явился в парламент уже с пистолетом и четыре пули в главного демократа всадил. (Что интересно, не убил до самой-то смерти. Живучий они народ, политики. Очень живучий.)
И тут на издержки молодой нарождающейся демократии списать ничего не получается. Оно и на других широтах-долготах ничем не лучше. Да вот вам хоть Англия — Великая Хартия Вольностей, колыбель европейского парламентаризма, и все такое прочее. А и там политик — существо крайне озлобленное и даже вот (как и в Зимбабве) кусачее. В 1997 году парламентарий-лейборист Кен Брукман в поезде с каким-то там пассажиром заспорил — да ухо ему и отгрыз. Вы скажете, что в поезде же, а не в парламенте. А я на это отвечу, что в британском парламенте партии оппозиционные друг напротив друга сидят, а не рядом. И еще к тому же стол длиннющий между ними стоит. Их на ближний контакт запусти, так они друг другу не то еще пооткусывают. Не без повода же их и развели так кардинально.
Вот вам и «политесы», и лексика парламентская с парламентскими же прочими манерами. Причем — хоть я векам минувшим не защитник — прогресс этот стремительный, по-моему, все же в нашем веке обозначился. Да вот вам для сравнения, один хотя бы и случай.
Который меня в юности забавлял немало, а сейчас разве что ностальгию и способен вызвать. Вычитал я как-то, что во времена Ливонской войны царь-государь московский пробовал с Англией военный союз заключить. Иван Васильевич на том настаивал, да и королева ихняя вроде не возражала. А вот совет королевский договор ратифицировать-то и отказался.
Отчего Грозный наш царь остолбенел просто. И отписал Ее Величеству эпистолу, полную горького недоумения: «И мы чаяли того, что ты на своем государстве государыня и сама владееш… а ты пребываеш в своем девичьем чину как есть пошлая девица».
Думалось мне в те далекие дни, что уж больно круто государь всея Руси по адресу коллеги высказался. Больше оно так, конечно, не думается. Да вы и сами сопоставьте — что такая вот «пошлая девица» тянет против, скажем, «сволочи е…ной». Прогресс, как говорится, налицо. На всю, то есть, морду — современным парламентским языком выражаясь.
Нет, что ни говори, а народ они — политики — совершенно особенный. Чего-то у них по сравнению с прочей массой в большом избытке, а что-то, наоборот, в сильном дефиците пребывает — до полного иногда отсутствия. Что в народные трибуны двигать не каждому дано, так это еще те же древние подмечали. Вот как древний один грек, Аристофан-драматург, об одном своем персонаже высказался:
«Ты имеешь все, что нужно популярному политику: ужасный голос, отвратительное воспитание и вульгарные манеры».
Качественно, то есть, оценил. А уже в наше время к вопросу этому, как оно и положено, более научно подходить стали, с мерками в некоторой степени и количественными. С небезынтересными, надо сказать, результатами. Так, исследование, проведенное ученым людом в одной только ассамблее штата Мэриленд, показало, что в законодательном собрании пребывает алкоголиков (которые в данной научной работе были уклончиво названы «крепко пьющими») в три раза больше, чем оно в целом по стране наблюдается. (Предвижу недоверчивое удивление российского читателя, но с наукой не поспоришь.) Иначе говоря, борьба со стрессом в политике ведется не только планомерная, но и по всем фронтам.
Кстати вот тоже о выпивке. В Бразилии, похоже, пьют меньше (ну, жара там, климат влажный, а может, выпивка дорогая), но и там проблемы с этим нет-нет, да и возникают. Городской совет в Капао да Каноа так даже единогласно порешил, чтобы у них в мэрии анализатор дыхания приобрести и установить. И все из-за того, что один член совета, Дельчи Романо, как напьется, так поперек повестки дня и прет, проекты идиотские задвигает, в общем, устраивает вместо работы цирк. А поскольку трезвым он в мэрию вообще никогда не являлся, то и решено было: пусть нас наука рассудит. Но чтобы буйному депутату обидно не было, в трубочку теперь все будут дышать. Чтобы никакой дискриминации. Я это к тому, что не обязательно целую ассамблею выпивох иметь для жизни тяжелой. Иной раз и один даже алкаш при власти ого-го накуролесить может. Как бы оно российскому читателю, опять-таки, странно ни показалось.
Но вернемся, однако ж, к науке. Еще более интересные данные были получены Каледонским университетом в Глазго. Исследование проводилось в течение трех с лишком лет, а результат его свелся к тому, что политики массово демонстрируют черты поведения, присущие… психопатам-уголовникам. Иначе говоря, и те, и другие слеплены в принципе из одного и того же человеческого теста. (Что, в общем-то, и невооруженным глазом рассмотреть несложно. О чем мы-то с вами столько уж времени тут распинаемся?)
Причем руководитель проекта, Дэвид Кук, пожаловался, что с зэками-психопатами работать куда как проще, поскольку в отличие от них политики «не любят, чтобы их изучали». Я думаю, свои резоны у них для такой нелюбви очень даже есть. Потому что профессия их или, скорее, призвание и впрямь материал не столько для истории поставляет, сколько для клинической психиатрии — с самой, как мы видели, древности и начиная.
И народ — пусть даже на уровне сугубо подсознательном — это, сдается, понимает хорошо. Как оно опрос в Бирмингэме, штат Атланта, и показал. Среди тамошнего населения обследование провели (в пугающей несколько форме). Главный вопрос был такой: есть у вас, скажем, бомбоубежище на случай ядерной войны, и тут как бы та самая война и случилась, а в этом вашем убежище вдруг лишнее место оказалось — так кому бы вы его предоставили?
Далее следовал список профессий: учителя там, пожарные, таксисты, и так далее. Так вот, интересующее нас здесь существо по имени «политик» с огромным отрывом последним в списке оказалось. Не уступив его ни налоговым инспекторам, ни журналистам, ни даже адвокатам. Что, в общем-то, и понятно. Вам очень бы улыбалось в таковской термоядерной ситуации еще и господина Нзарайебани с собой прихватить, каким бы там светочем он в своем зимбабвийском парламенте не числился?
И вот, с одной стороны, понимает как бы народ (мы с вами, то есть). А с другой стороны, с поразительным упорством тот же народ (опять-таки мы с вами) близняшек от политики в то самое вожделенное кресло и всупонивает. Каждый божий раз надеясь, что уж новый-то будет и менее злобен, и менее жаден, и менее туп. И каждый же раз норовя потом себя за локоть тяпнуть.
И картина эта печальная о нас с вами, ребята, тоже кое-что говорит. Это ведь мы с вами так и существуем, с укоризной на зеркало поглядывая.
На какие— то вещи, правда, скидку избирателю можно и сделать. Ведь по росту или там цвету глаз не определишь кандидата -садист он, вор или еще чего похлеще. Но идиота не разглядеть? Это конкретно в наш с вами огород камушек. Что-то у нас на этом фронте неблагополучно.
Согласен, политики в массе своей все-таки дураки «зимние». Есть такая классификация, уж не помню, где и кем впервые предложенная. И по классификации этой «летний» дурак — он весь как на ладони. Его увидел только, и сразу ясно — дурак. И такой понятный дурак, что даже светится весь. Насквозь.
А с дураком «зимним» это вот как происходит. Приходит, скажем, человек — очень даже интеллигентного вида, пальто, шляпа, шарф, портфель там при нем, и все такое прочее. И вот он портфель ставит, шляпу снимает, пальто на вешалку вешает, открывает рот… и тут-то вам становится ясно, что пришел ДУРАК.
Так вот, как я и сказал: политик — он из дураков «зимних». Из тех, что рот открыл, и… Но братцы вы мои, он же по биологии своей и по долгу службы рта вообще не закрывает ни на секунду! И тут не надо уже «а у него пиджак такой красивый был клетчатый», или еще что в этом роде. Пиджак, не спорю, был (не голышом же он на массы-то выскакивал), но ведь и рот с самого первого мгновения не захлопывался.
Так что все эти пиджаки, юбки да смокинги не какими-то зелеными инопланетянами под белы рученьки проведены да в лакомые кресла задом воткнуты. А вот этим вот самым типом — тем, что в зеркале.
Но поскольку ты, читатель, все-таки книжку эту купил (или спер, допустим) не для того, чтобы тебя налево и направо в ней полоскали (на такое дело на всех континентах Пьеры Трюдо припасены), то предлагаю я для душевного отдыху поразвлечься немного. Снять, так сказать, негатив. (Что не значит, что позитиву мешками насыпано будет.) И предлагаю я для такого дела — игру.
Я вот сейчас изложу тут десяток-другой коротеньких историй из жизни и деятельности самых что ни на есть настоящих политиков, а ты против каждой истории этих самых политиков и оцени. То есть, ежели по мнению твоему герой или там героиня истории гении, напиши на полях гордый «ноль» (по причине тотального отсутствия идиотизма). «Пять» у нас пускай будет для ни то, ни се — средний, стало быть, человек, как тот, что в зеркале. «Семь» — это вполне уже приличный придурок. Ну, а «десять» — круглый, законченный и неизлечимый идиот. Простые, в общем-то, правила. Любому из наших вполне по плечу.
Оно, кстати, не всегда такая уж развернутая история будет получаться. Иногда фраза, по какому-нибудь там случаю выданная. Ничего страшного, что фраза. Это вот как раз тот случай, когда человек и портфель поставил, и шляпу снял, и пальто на вешалку повесил. После чего фраза, позволяющая диагноз поставить, и случилась. Ну так что — поехали?
Конгрессмен штата Северная Каролина Генри Олдридж во время дебатов в 1995 году о субсидировании абортов для малоимущих женщин так сформулировал свою точку зрения на предмет дискуссии:
«Факты показывают, что у женщин, которых насилуют — действительно насилуют — соки не выделяются, половые функции не включаются и беременность не происходит. Медицина тоже говорит, что этого практически никогда не происходит… Чтобы забеременеть, нужно сотрудничать в этом с мужчиной. А какое же сотрудничество может быть при изнасиловании?»
В 1990 году Дэвид Уолтерс, кандидат в губернаторы штата Оклахома, пообещал кому-то должность в обмен на пять тысяч долларов взноса в его избирательную компанию. Конгрессмен того же штата Кеннет Конверс разговор услышал и сообщил куда положено. На слушании дела честняга Конверс, бурля искренним гражданским негодованием, заявил:
«То, что сделал Уолтерс — очень, очень неэтично. Это никак нельзя делать самому — такие вещи поручают обычно кому-то другому.»
Как выяснилось в 1994 году, сенатор штата Южная Каролина Роберт Форд рассылал рекламу своей собственной компании по торговле автомобилями (а такие рекламные письма запускаются обычно десятками и сотнями тысяч) за счет казны — или, иначе говоря, за счет налогоплательщиков. В свое оправдание он, пожав плечами, заявил следующее: «Я во всех этих этических законах (?) ни черта не понимаю».
Конгрессмен штата Миссури Бетти Лонг в 1994 году предстала перед судом за… кражу солонки и перечницы в ресторане, где она за месяц до того была на устроенном для законодателей ужине. «Виновна, ваша честь, — покаянно призналась мадам Лонг. — Но до сих пор не пойму, как эти вещи попали ко мне в сумочку…»
В 1993 году конгрессмен штата Джорджия Джимми Бенфилд притащил в здание конгресса «дилдо» (искусственный мужской член, который можно приобрести в любом секс-шопе). Почтенный законодатель прогуливался по коридорам конгресса, привязав указанную штуковину в положенное место и прикрыв ее фартуком. При виде идущей навстречу особы женского пола, конгрессмен Бенфилд задирал фартук, демонстрируя угрожающих размеров аппарат (что он, кстати, проделал и с 14-летней ассистенткой, работавшей в здании).
Мэр Чикаго Ричард Дейли, во время студенческих волнений 1968 года:
«Полиция была там не для того, чтобы провоцировать беспорядки. Она была там для поддержания беспорядка!»
Он же на пресс-конференции по тому же поводу:
«Не морочьте мне голову фактами!»
Мэр Нью— Йорка Эд Кох:
«Если ООН вздумает переехать из Нью-Йорка, об этой ООН больше никто никогда не услышит!»
Он же, отвечая в дискуссии о переселении душ на вопрос, кем бы он хотел быть в следующей жизни:
«Я снова хотел бы быть только мной!»
Уже упоминавшийся нами президент США Кэлвин Кулидж («Я думаю, американская общественность хочет иметь президентом напыщенного осла, и я готов пойти ей навстречу») посреди рабочего дня сладко задремал за своим письменным столом. Поспав немного, он вдруг подскочил на стуле и испуганно спросил секретаря: «Страна еще на месте?»
Из его же золотого фонда мудрых мыслей:
«Безработица является результатом того, что люди остаются без работы». (Гашек бессмертен…)
Кстати, одно изречение из этого фонда Кулиджа по сей день цитируется с самым серьезным видом как некая непреходящая истина, выраженная к тому же с удивительными лаконизмом и изяществом. Вот эта мысль: «Бизнес Америки — это бизнес». Я, напрягаясь и так, и эдак, не смог увидеть никакого принципиального различия с той, что приведена выше. Нисколько не хуже, на мой взгляд, выразился незабвенный Леонид Ильич: «Экономика должна быть экономной».
Обращаясь к Республиканской национальной конвенции в 1988 году, президент Рейган порадовал собравшихся следующим афоризмом:
«Факты — убогая вещь». (Подозреваю, что имелась в виду поговорка «факты — упрямая вещь», но и вариант Рейгана не так уж бессмыслен, как может показаться на первый взгляд…)
Он же по другому поводу:
«Деревья загрязняют воздух больше, чем автомобили.»
Во время государственного визита в Бразилию в 1982 году, Рейган встал во время банкета, чтобы произнести тост, который он начал так:
«Народ Боливии!»
(Когда ему мягко указали на ошибку, он тут же расплылся в ослепительной голливудской улыбке, сказав, что немного поторопился, потому что Боливия должна была быть следующей страной в маршруте его южноамериканской поездки. Следующей страной, однако, в плане стояла Колумбия. Поездка в Боливию не планировалась вовсе.)
Опять— таки Рейган -специально для российского читателя:
«Я не лингвист, но мне сказали, что в русском языке слова „свобода“ вообще нет». (Кстати, допускаю, что нимало и не соврал. Могли и сказать. Тамошних «кремленологов» и «русистов» я наблюдал в изобилии…)
Президент Джеральд Форд вскоре после вступления в должность:
«Если бы Линкольн был сейчас жив, он от стыда в гробу бы перевернулся».
Уоррен Остин, американский дипломат:
«Евреям и арабам следует сесть за стол переговоров и разрешить все противоречия, как и приличествует добрым христианам»
Вице— президент США Альберт (Эл) Гор:
«Зебра не может сменить своих пятен»
Вице— президент США Дэн Куэйл:
«Я недавно совершил поездку в Латинскую Америку и пожалел о том, что недостаточно усердно учил в школе латинский язык — тогда я смог бы разговаривать там со всеми людьми»
Еще один американский президент, Джордж Буш (старший):
«У меня есть собственное мнение — и твердое — но я не всегда с ним согласен».
Он же на другой пресс-конференции:
«Это очень хороший вопрос, очень прямой вопрос — и я на него отвечать не буду».
Он же, анализируя августовский путч 1991 года в Москве:
«Я побеседовал с Джимом Бейкером (госсекретарь США), который разговаривал… С кем там Джимми разговаривал, с Янаевым? Нет, вроде не с Янаевым… С Яковлевым, вот! С Яковлевым он говорил».
Еще больше многоточий содержала эмоциональная речь темнокожего конгрессмена Гаса Сэвиджа (фамилия его переводится, кстати, как «дикарь» — и это не просто кстати, а, на мой взгляд, очень кстати), обращенная к репортерам газеты «Вашингтон Таймс», пытавшихся взять у него интервью.
«Я с вами, белыми выб…, разговаривать не буду… вы, суки е… из белой прессы. Идите на…, ж… вы этакие,… вашу мать.»
Но вот характерная деталь: весьма раскрепощенно общаясь с народом (что мы уже могли оценить), те же самые господа — без исключения — невероятно чувствительны, когда кто-либо непочтительно отзывается о них самих. Конгрессмен Сэвидж в своих жалобах на этот счет уже давно стал в Соединенных Штатах притчей во языцех. И посмотрите, как в те же годы, когда им был дан лаконичный совет народу «жрать дерьмо», изливал душу оскорбленный до самых ее глубин Пьер Трюдо, жалуясь на не самый радушный прием, оказанный ему в Саскачеване:
«Если вы хотите меня хоть раз еще увидеть, не тащите с собой плакаты „Трюдо свинья“ и плакаты про то, что Трюдо гоняется за бабами — потому что я с вами разговаривать не буду. Я не шел в политику для того, чтобы меня оскорбляли».
Кстати, заявление и честное, и справедливое. Какой же идиот прется в политику для того, чтобы его оскорбляли? Порядочный идиот прется в политику для того, чтобы оскорблять — безнаказанно — самому.
Так что сдержанность — во всяком случае, в наше с вами время — для политика вещь совершенно необязательная. Что бы там языкознание на этот счет ни пыжилось доказать. И, кстати, не только необязательная, но для здоровья впрямую вредная. Что вовсе не я придумал, а современная наука психология утверждает.
Так оно выходит, что сдерживая себя в проявлении всяких там отрицательных эмоций — так это наука психология излагает — мы эти эмоции как бы внутрь себя запихиваем и утрамбовываем, где они и начинают свою гнусную разрушительную работу вести против нашего собственного организма. Изжога, гастрит, язва желудка. Словом, был человек — нет человека.
Потому политики в одном-то уж супротив правды не грешат. Заявлено ими (это уж я думаю, без исключений, иного от них еще никто не слышал): «Забота о человеке» — так они о нем и заботятся. О том самом, единственном и неповторимом. Тотально раскрепощаясь в непримиримом сражении с внутренними болячками. Как чего приперло — так сразу наружу. Захотел в рожу дать — дал. Захотел матом пройтись — крой его, гада, трехэтажным. Приспичило штаны спустить — скидывай к чертовой матери, здоровье дороже. А иначе — изжога, гастрит, язва.
Так и живут. Как вот в Штуттгарте, в Германии. Где затеяли было дискуссию телевизионную с кандидатами в мэры проводить, а одного-то кандидата, Удо Бауха, пригласить и не пригласили, не знаю уж почему. Другой какой смолчал бы, обиду там затаил, за сердце хватался бы. А он — нет. Отрицательная эмоция? А еще бы. Значит, в себе не держи, выплескивай наружу!
Наш герр Баух и выплеснул. Явился в аудиторию, где теледебаты проводились, да с топором. И тем топором кабель телевизионный перерубил к чертовой матери (привет товарищу Македонскому). Ни мне, ни вам. И мешок здоровья на этом деле сэкономил — в полном соответствии с достижениями науки психологии.
Или вот совсем уж на другом конце планеты, где господин Тенг Боонма, президент Торговой палаты Камбоджи, рейса своего в аэропорту дожидался. А его, этот рейс, раз перенесли, да другой. Сразу скажу, что господин этот образованный оказался, в курсе последних достижений науки о человеке. Потому что, расстроившись, вышел на летное поле да и расстрелял в упор шину лайнера, что ближе других к нему случился. Из пистолета собственного и расстрелял.
Потом его стыдить было стали, спрашивать, не жалеет ли, что так вышло. На что господин Боонма подумал, и сказал, что и впрямь жалеет. Жалеет, что одно всего колесо и грохнул. Надо было и три остальных. (Я так думаю, с одной-то шиной не все он выложил, что на душе накопилось.)
Но согласитесь все же, что каждый тут раз без провокации — по отношению к бедолаге-политику, у которого и так забот полон рот — не обходилось. И ведь провокации такие на каждом шагу ихнего брата поджидают.
В 1996 году, в самый разгар избирательной компании в конгресс штата Теннеси, ехал конгрессмен упомянутого штата Лес Уиннинхэм в собственной машине и с собственной же супружницей. И так бы он себе мирно и ехал, не случись на улице некая стервозная и злоумышленная особа.
Которая нагло по этой улице дефилировала, напялив при том свитер с портретом политического противника конгрессмена Уиннинхэма. На обозрение всему идущему и едущему мимо люду. Тут, конечно, конгрессмен вдарил по тормозам и выскочил из машины снимать возникший по вине злоумышленницы стресс.
Сначала он к совести ее взывал — хотя и не без трехэтажных аргументов. Потом, когда негодяйка свитер снять отказалась (то ли холодно ей в ноябре голышом было, то ли еще почему), конгрессмен свою подругу жизни из машины и выкликнул. А уж та свое дело знала на все сто — расквасила вражине нос да еще ногами попинала от души. Пресекла, стало быть, провокацию в корне — в трогательной заботе о мужнином здоровье.
Так что, как видим, довольно раскрепощенно эта публика с народом общается. Но если кто тут подумал, что господа политики парламентские выражения (в традиционном, так сказать, смысле) для внутреннего употребления приберегают — для общения, то есть, с себе подобными — то подумал не очень и крепко. Рекомендации науки психологии ихним братом выполняются неукоснительно и без исключений — будь то на улице или на парламентской сессии.
В далекой, но демократической Австралии члены парламента по давней уже традиции кроют друг друга так, что дым столбом. Хотя и не без изящества, надо заметить. Вот всего лишь некоторые примеры того, как тамошние народные избранники к коллегам адресуются: «сводник надушенный», «шлюха», «дурак безмозглый», «слизняк», «подонок», «дурдомовский пациент» и «блевотина собачья». (Опять-таки, не уверен я, что все эти эпитеты так уж вопиюще несправедливы…)
В спокойной на первый взгляд Канаде такой обмен мнениями тоже никакая не редкость. Депутат парламента Уильям Кемплинг, например, в своей речи дал такой краткий, но изумительно емкий портрет своей политической оппонентки Шейлы Копс: «Какая б…!» Столь же кратко и энергично характеризовал одного из своих политических противников премьер страны Брайан Малруни: «Сволочь е…ная.» А что в самом-то деле — век стремительный, расшаркиваться да менуэты с врагами водить времени нету.
А ведь и то сказать надо, что в парламентах этих не только цитаты с забора в ход идут. Иногда тотальное раскрепощение — забота, как мы установили, о здоровье — само в свою очередь немалую угрозу тому же здоровью представляет. Секретарь японского парламента Мизуно Горо не так давно сетовал на опасности своей профессии: «Конечно, если член палаты выкрикивает оскорбления, я все это записываю. Но случалось, что у меня отнимали мой блокнот, а один стенограф лишился зуба при столкновении с летящей пепельницей». (Умеют они там, на Востоке, вот эдак красиво завернуть. То есть, не так, что заехали там пепельницей в рожу, а именно некое столкновение с неким едва опознанным летающим объектом, неизвестно кем в полет отправленным).
А на Тайване, что от Японии в общем-то недалече, парламентские бои — в самом наипрямейшем смысле — происходят с регулярностью обязательной. Там если какая сторона неудобный для другой стороны вопрос на голосование тщится вынести, так тут же представители этой обиженной стороны к микрофону несутся, выдирают его с корнем и тем же микрофоном негодяев лупцевать принимаются. Не без того, конечно, чтобы на сдачу нарваться. В общем, баталия происходит и массовая, и бурная. С разбитыми носами, вывихнутыми жевательными аппаратами и прочими боевыми ранениями. И не раз-другой, а, как я уже сказал, с регулярностью. Обязательной.
Один тайваньский профессор политических наук так это объяснил корреспонденту газеты «Бостон Глоуб»: «Это, может быть, не очень цивилизованно, но зато политически эффективно». Почему? Потому что электорат раз за разом выбирает именно тех депутатов, что себя в боях наиболее активно зарекомендовали. (Кстати, в чем-то даже и здоровый подход… Опять же оно и зрелище, без которого нам как без хлеба. На мой взгляд, куда как испанской корриды благороднее. Лично мне гораздо приятнее на политика с расквашенным носом смотреть, чем на бедолагу-быка, которого какой-то там живчик все норовит чем-то проткнуть. Потому что ни один бык мне в жизни ни единой гадости не сделал.)
Порой, конечно, и более кровавые стычки имеют место. Как оно недавно в далекой африканской стране с экзотическим названием Зимбабве произошло. Где один член парламента, Леви Гварда, чего-то там предлагал, а другой член, Лазарус Нзарайебани (я, конечно, извиняюсь, но это действительно фамилия такая) с ним упорно не соглашался. И к трибуне, где Гварда стоял, все более и более упорно двигался. А уже придвинувшись вплотную, добил противника неотразимым аргументом, откусив ему нижнюю губу, да еще и часть бороды прихватив. (Отчего, говорят, потом сильно закашлялся — а ведь могло и стошнить, все-таки волос во рту…)
А в новой стремительно перестраивающейся Албании так и вообще два не просто парламентария, а два лидера схлестнулись. Они там у себя налоговую реформу обсуждать принялись, и тут-то лидер партии социалистов Гафур Мазреку с лидером партии демократов Аземом Хаждари маленько и не поладили. Сперва дело на вербально-заборном уровне у них шло, а уж потом принялись друг другу и физиономии рихтовать. До некоторой даже крови, которая, как оказалось, была не последней. Потому что через два дня главный социалист Мазреку явился в парламент уже с пистолетом и четыре пули в главного демократа всадил. (Что интересно, не убил до самой-то смерти. Живучий они народ, политики. Очень живучий.)
И тут на издержки молодой нарождающейся демократии списать ничего не получается. Оно и на других широтах-долготах ничем не лучше. Да вот вам хоть Англия — Великая Хартия Вольностей, колыбель европейского парламентаризма, и все такое прочее. А и там политик — существо крайне озлобленное и даже вот (как и в Зимбабве) кусачее. В 1997 году парламентарий-лейборист Кен Брукман в поезде с каким-то там пассажиром заспорил — да ухо ему и отгрыз. Вы скажете, что в поезде же, а не в парламенте. А я на это отвечу, что в британском парламенте партии оппозиционные друг напротив друга сидят, а не рядом. И еще к тому же стол длиннющий между ними стоит. Их на ближний контакт запусти, так они друг другу не то еще пооткусывают. Не без повода же их и развели так кардинально.
Вот вам и «политесы», и лексика парламентская с парламентскими же прочими манерами. Причем — хоть я векам минувшим не защитник — прогресс этот стремительный, по-моему, все же в нашем веке обозначился. Да вот вам для сравнения, один хотя бы и случай.
Который меня в юности забавлял немало, а сейчас разве что ностальгию и способен вызвать. Вычитал я как-то, что во времена Ливонской войны царь-государь московский пробовал с Англией военный союз заключить. Иван Васильевич на том настаивал, да и королева ихняя вроде не возражала. А вот совет королевский договор ратифицировать-то и отказался.
Отчего Грозный наш царь остолбенел просто. И отписал Ее Величеству эпистолу, полную горького недоумения: «И мы чаяли того, что ты на своем государстве государыня и сама владееш… а ты пребываеш в своем девичьем чину как есть пошлая девица».
Думалось мне в те далекие дни, что уж больно круто государь всея Руси по адресу коллеги высказался. Больше оно так, конечно, не думается. Да вы и сами сопоставьте — что такая вот «пошлая девица» тянет против, скажем, «сволочи е…ной». Прогресс, как говорится, налицо. На всю, то есть, морду — современным парламентским языком выражаясь.
Нет, что ни говори, а народ они — политики — совершенно особенный. Чего-то у них по сравнению с прочей массой в большом избытке, а что-то, наоборот, в сильном дефиците пребывает — до полного иногда отсутствия. Что в народные трибуны двигать не каждому дано, так это еще те же древние подмечали. Вот как древний один грек, Аристофан-драматург, об одном своем персонаже высказался:
«Ты имеешь все, что нужно популярному политику: ужасный голос, отвратительное воспитание и вульгарные манеры».
Качественно, то есть, оценил. А уже в наше время к вопросу этому, как оно и положено, более научно подходить стали, с мерками в некоторой степени и количественными. С небезынтересными, надо сказать, результатами. Так, исследование, проведенное ученым людом в одной только ассамблее штата Мэриленд, показало, что в законодательном собрании пребывает алкоголиков (которые в данной научной работе были уклончиво названы «крепко пьющими») в три раза больше, чем оно в целом по стране наблюдается. (Предвижу недоверчивое удивление российского читателя, но с наукой не поспоришь.) Иначе говоря, борьба со стрессом в политике ведется не только планомерная, но и по всем фронтам.
Кстати вот тоже о выпивке. В Бразилии, похоже, пьют меньше (ну, жара там, климат влажный, а может, выпивка дорогая), но и там проблемы с этим нет-нет, да и возникают. Городской совет в Капао да Каноа так даже единогласно порешил, чтобы у них в мэрии анализатор дыхания приобрести и установить. И все из-за того, что один член совета, Дельчи Романо, как напьется, так поперек повестки дня и прет, проекты идиотские задвигает, в общем, устраивает вместо работы цирк. А поскольку трезвым он в мэрию вообще никогда не являлся, то и решено было: пусть нас наука рассудит. Но чтобы буйному депутату обидно не было, в трубочку теперь все будут дышать. Чтобы никакой дискриминации. Я это к тому, что не обязательно целую ассамблею выпивох иметь для жизни тяжелой. Иной раз и один даже алкаш при власти ого-го накуролесить может. Как бы оно российскому читателю, опять-таки, странно ни показалось.
Но вернемся, однако ж, к науке. Еще более интересные данные были получены Каледонским университетом в Глазго. Исследование проводилось в течение трех с лишком лет, а результат его свелся к тому, что политики массово демонстрируют черты поведения, присущие… психопатам-уголовникам. Иначе говоря, и те, и другие слеплены в принципе из одного и того же человеческого теста. (Что, в общем-то, и невооруженным глазом рассмотреть несложно. О чем мы-то с вами столько уж времени тут распинаемся?)
Причем руководитель проекта, Дэвид Кук, пожаловался, что с зэками-психопатами работать куда как проще, поскольку в отличие от них политики «не любят, чтобы их изучали». Я думаю, свои резоны у них для такой нелюбви очень даже есть. Потому что профессия их или, скорее, призвание и впрямь материал не столько для истории поставляет, сколько для клинической психиатрии — с самой, как мы видели, древности и начиная.
И народ — пусть даже на уровне сугубо подсознательном — это, сдается, понимает хорошо. Как оно опрос в Бирмингэме, штат Атланта, и показал. Среди тамошнего населения обследование провели (в пугающей несколько форме). Главный вопрос был такой: есть у вас, скажем, бомбоубежище на случай ядерной войны, и тут как бы та самая война и случилась, а в этом вашем убежище вдруг лишнее место оказалось — так кому бы вы его предоставили?
Далее следовал список профессий: учителя там, пожарные, таксисты, и так далее. Так вот, интересующее нас здесь существо по имени «политик» с огромным отрывом последним в списке оказалось. Не уступив его ни налоговым инспекторам, ни журналистам, ни даже адвокатам. Что, в общем-то, и понятно. Вам очень бы улыбалось в таковской термоядерной ситуации еще и господина Нзарайебани с собой прихватить, каким бы там светочем он в своем зимбабвийском парламенте не числился?
И вот, с одной стороны, понимает как бы народ (мы с вами, то есть). А с другой стороны, с поразительным упорством тот же народ (опять-таки мы с вами) близняшек от политики в то самое вожделенное кресло и всупонивает. Каждый божий раз надеясь, что уж новый-то будет и менее злобен, и менее жаден, и менее туп. И каждый же раз норовя потом себя за локоть тяпнуть.
И картина эта печальная о нас с вами, ребята, тоже кое-что говорит. Это ведь мы с вами так и существуем, с укоризной на зеркало поглядывая.
На какие— то вещи, правда, скидку избирателю можно и сделать. Ведь по росту или там цвету глаз не определишь кандидата -садист он, вор или еще чего похлеще. Но идиота не разглядеть? Это конкретно в наш с вами огород камушек. Что-то у нас на этом фронте неблагополучно.
Согласен, политики в массе своей все-таки дураки «зимние». Есть такая классификация, уж не помню, где и кем впервые предложенная. И по классификации этой «летний» дурак — он весь как на ладони. Его увидел только, и сразу ясно — дурак. И такой понятный дурак, что даже светится весь. Насквозь.
А с дураком «зимним» это вот как происходит. Приходит, скажем, человек — очень даже интеллигентного вида, пальто, шляпа, шарф, портфель там при нем, и все такое прочее. И вот он портфель ставит, шляпу снимает, пальто на вешалку вешает, открывает рот… и тут-то вам становится ясно, что пришел ДУРАК.
Так вот, как я и сказал: политик — он из дураков «зимних». Из тех, что рот открыл, и… Но братцы вы мои, он же по биологии своей и по долгу службы рта вообще не закрывает ни на секунду! И тут не надо уже «а у него пиджак такой красивый был клетчатый», или еще что в этом роде. Пиджак, не спорю, был (не голышом же он на массы-то выскакивал), но ведь и рот с самого первого мгновения не захлопывался.
Так что все эти пиджаки, юбки да смокинги не какими-то зелеными инопланетянами под белы рученьки проведены да в лакомые кресла задом воткнуты. А вот этим вот самым типом — тем, что в зеркале.
Но поскольку ты, читатель, все-таки книжку эту купил (или спер, допустим) не для того, чтобы тебя налево и направо в ней полоскали (на такое дело на всех континентах Пьеры Трюдо припасены), то предлагаю я для душевного отдыху поразвлечься немного. Снять, так сказать, негатив. (Что не значит, что позитиву мешками насыпано будет.) И предлагаю я для такого дела — игру.
Я вот сейчас изложу тут десяток-другой коротеньких историй из жизни и деятельности самых что ни на есть настоящих политиков, а ты против каждой истории этих самых политиков и оцени. То есть, ежели по мнению твоему герой или там героиня истории гении, напиши на полях гордый «ноль» (по причине тотального отсутствия идиотизма). «Пять» у нас пускай будет для ни то, ни се — средний, стало быть, человек, как тот, что в зеркале. «Семь» — это вполне уже приличный придурок. Ну, а «десять» — круглый, законченный и неизлечимый идиот. Простые, в общем-то, правила. Любому из наших вполне по плечу.
Оно, кстати, не всегда такая уж развернутая история будет получаться. Иногда фраза, по какому-нибудь там случаю выданная. Ничего страшного, что фраза. Это вот как раз тот случай, когда человек и портфель поставил, и шляпу снял, и пальто на вешалку повесил. После чего фраза, позволяющая диагноз поставить, и случилась. Ну так что — поехали?
Конгрессмен штата Северная Каролина Генри Олдридж во время дебатов в 1995 году о субсидировании абортов для малоимущих женщин так сформулировал свою точку зрения на предмет дискуссии:
«Факты показывают, что у женщин, которых насилуют — действительно насилуют — соки не выделяются, половые функции не включаются и беременность не происходит. Медицина тоже говорит, что этого практически никогда не происходит… Чтобы забеременеть, нужно сотрудничать в этом с мужчиной. А какое же сотрудничество может быть при изнасиловании?»
В 1990 году Дэвид Уолтерс, кандидат в губернаторы штата Оклахома, пообещал кому-то должность в обмен на пять тысяч долларов взноса в его избирательную компанию. Конгрессмен того же штата Кеннет Конверс разговор услышал и сообщил куда положено. На слушании дела честняга Конверс, бурля искренним гражданским негодованием, заявил:
«То, что сделал Уолтерс — очень, очень неэтично. Это никак нельзя делать самому — такие вещи поручают обычно кому-то другому.»
Как выяснилось в 1994 году, сенатор штата Южная Каролина Роберт Форд рассылал рекламу своей собственной компании по торговле автомобилями (а такие рекламные письма запускаются обычно десятками и сотнями тысяч) за счет казны — или, иначе говоря, за счет налогоплательщиков. В свое оправдание он, пожав плечами, заявил следующее: «Я во всех этих этических законах (?) ни черта не понимаю».
Конгрессмен штата Миссури Бетти Лонг в 1994 году предстала перед судом за… кражу солонки и перечницы в ресторане, где она за месяц до того была на устроенном для законодателей ужине. «Виновна, ваша честь, — покаянно призналась мадам Лонг. — Но до сих пор не пойму, как эти вещи попали ко мне в сумочку…»
В 1993 году конгрессмен штата Джорджия Джимми Бенфилд притащил в здание конгресса «дилдо» (искусственный мужской член, который можно приобрести в любом секс-шопе). Почтенный законодатель прогуливался по коридорам конгресса, привязав указанную штуковину в положенное место и прикрыв ее фартуком. При виде идущей навстречу особы женского пола, конгрессмен Бенфилд задирал фартук, демонстрируя угрожающих размеров аппарат (что он, кстати, проделал и с 14-летней ассистенткой, работавшей в здании).
Мэр Чикаго Ричард Дейли, во время студенческих волнений 1968 года:
«Полиция была там не для того, чтобы провоцировать беспорядки. Она была там для поддержания беспорядка!»
Он же на пресс-конференции по тому же поводу:
«Не морочьте мне голову фактами!»
Мэр Нью— Йорка Эд Кох:
«Если ООН вздумает переехать из Нью-Йорка, об этой ООН больше никто никогда не услышит!»
Он же, отвечая в дискуссии о переселении душ на вопрос, кем бы он хотел быть в следующей жизни:
«Я снова хотел бы быть только мной!»
Уже упоминавшийся нами президент США Кэлвин Кулидж («Я думаю, американская общественность хочет иметь президентом напыщенного осла, и я готов пойти ей навстречу») посреди рабочего дня сладко задремал за своим письменным столом. Поспав немного, он вдруг подскочил на стуле и испуганно спросил секретаря: «Страна еще на месте?»
Из его же золотого фонда мудрых мыслей:
«Безработица является результатом того, что люди остаются без работы». (Гашек бессмертен…)
Кстати, одно изречение из этого фонда Кулиджа по сей день цитируется с самым серьезным видом как некая непреходящая истина, выраженная к тому же с удивительными лаконизмом и изяществом. Вот эта мысль: «Бизнес Америки — это бизнес». Я, напрягаясь и так, и эдак, не смог увидеть никакого принципиального различия с той, что приведена выше. Нисколько не хуже, на мой взгляд, выразился незабвенный Леонид Ильич: «Экономика должна быть экономной».
Обращаясь к Республиканской национальной конвенции в 1988 году, президент Рейган порадовал собравшихся следующим афоризмом:
«Факты — убогая вещь». (Подозреваю, что имелась в виду поговорка «факты — упрямая вещь», но и вариант Рейгана не так уж бессмыслен, как может показаться на первый взгляд…)
Он же по другому поводу:
«Деревья загрязняют воздух больше, чем автомобили.»
Во время государственного визита в Бразилию в 1982 году, Рейган встал во время банкета, чтобы произнести тост, который он начал так:
«Народ Боливии!»
(Когда ему мягко указали на ошибку, он тут же расплылся в ослепительной голливудской улыбке, сказав, что немного поторопился, потому что Боливия должна была быть следующей страной в маршруте его южноамериканской поездки. Следующей страной, однако, в плане стояла Колумбия. Поездка в Боливию не планировалась вовсе.)
Опять— таки Рейган -специально для российского читателя:
«Я не лингвист, но мне сказали, что в русском языке слова „свобода“ вообще нет». (Кстати, допускаю, что нимало и не соврал. Могли и сказать. Тамошних «кремленологов» и «русистов» я наблюдал в изобилии…)
Президент Джеральд Форд вскоре после вступления в должность:
«Если бы Линкольн был сейчас жив, он от стыда в гробу бы перевернулся».
Уоррен Остин, американский дипломат:
«Евреям и арабам следует сесть за стол переговоров и разрешить все противоречия, как и приличествует добрым христианам»
Вице— президент США Альберт (Эл) Гор:
«Зебра не может сменить своих пятен»
Вице— президент США Дэн Куэйл:
«Я недавно совершил поездку в Латинскую Америку и пожалел о том, что недостаточно усердно учил в школе латинский язык — тогда я смог бы разговаривать там со всеми людьми»
Еще один американский президент, Джордж Буш (старший):
«У меня есть собственное мнение — и твердое — но я не всегда с ним согласен».
Он же на другой пресс-конференции:
«Это очень хороший вопрос, очень прямой вопрос — и я на него отвечать не буду».
Он же, анализируя августовский путч 1991 года в Москве:
«Я побеседовал с Джимом Бейкером (госсекретарь США), который разговаривал… С кем там Джимми разговаривал, с Янаевым? Нет, вроде не с Янаевым… С Яковлевым, вот! С Яковлевым он говорил».