Веснина Елена. Сила предсказания

   — Я, вообще-то, ненадолго и скоро уйду, — стала оправдываться Маша.
   — Никуда я тебя не отпущу. Даже не думай! Пойдем же, а то пропустим самое главное….
   Они зашли в комнату и услышали монотонный голос:
   — Итак, готовы ли вы, Буравина Екатерина Викторовна, выйти замуж за Самойлова Алексея Борисовича и быть с ним рядом до конца своих дней?
   — Я… я… — прошептала Катя и упала в обморок.
   — Доченька! — кинулась к ней Таисия.
   — «Скорую» надо вызвать! — посоветовала регистраторша.
   — Никаких «скорых»! Полина, у вас нашатырь есть в доме? — спросил Буравин.
   — Конечно! Сейчас…
   Катю отнесли в Алешину комнату. Алеша не находил себе места.
   — Мама, что с Катей? Почему она потеряла сознание? — волновался он.
   — Скорее всего, от волнения, — предположила мама, — сказались переживания перед свадьбой.
   В другой комнате Таисия отпаивала дочку водой. Кате стало лучше.
   — Ты готова выйти? — спросил Буравин, уже начинающий кое-что понимать. — Катя, все тебя ждут, нужно закончить регистрацию!
   — Папа, мне очень плохо! — пожаловалась Катя.
   — Настолько, что ты готова отложить свадьбу?
   — Ты хочешь, чтобы я вышла прямо сейчас? Но я в таком состоянии, что могу сказать Леше только «нет»! — объяснила Катя.
   — Этого я не допущу, — твердо сказал отец.
   Тут в атаку пошла жена:
   — Что ты к ней пристал? Смотри: она бледная вся, у нее озноб!
   — Да. И озноб, и жар. Все сразу и сейчас. — Отец уже во всем разобрался. — А поноса нет?
   — Папа, что ты говоришь?
   — В общем, так, дочка. Не знаю, что за игру ты затеяла, но мне это совсем не нравится.
   — Какая игра, Витя? Ребенку плохо! — вступилась за дочь Таисия.
   — Пусть тогда ребенок едет домой. Лечиться. И ты с ней.
   — А ты?
   — Кто-то должен остаться и доиграть ваш спектакль перед Самойловыми, — холодно произнес Буравин.
   — Почему ты мне не веришь? — оскорбленно спросила Катя.
   — Если тебе так плохо, Катя, то из дома ни шагу. Жди меня… Мы должны серьезно поговорить, — провожая дочь и жену, сказал Буравин.
   Понимая, что ее миссия закончена, регистраторша незаметно вышла из квартиры Самойловых. Она уже спускалась по лестнице, когда ее догнала Маша:
   — Постойте, куда вы?
   — Я? Свежим воздухом подышать, — не останавливаясь, ответила регистраторша. — В квартире такая духота… Да и обстановка, сами видели, накалилась до предела! А вы развеяться не желаете?
   — Нет, я останусь здесь. Вдруг потребуется моя помощь?
   — Бедный парень, как он переживает! На моей памяти такое только однажды было, и то…
   — Что же было тогда? — поинтересовалась Маша.
   — Оказалось, что невеста симулировала! — охотно стала рассказывать регистраторша. — Передумала в последний момент. Тут, конечно, может, и не так. Но есть такая примета… Если свадьба трижды срывается — значит, невесте и жениху не суждено быть вместе.
   — И вы верите?
   — Верю! Помяните мое слово — никакой свадьбы не будет. Поэтому я и ухожу.
   — Не уходите! Ведь так нельзя!
   Но в это время из квартиры Самойловых вышел Костя.
   — Маша, можешь мне объяснить, что ты здесь делаешь? — недовольно спросил он. — У меня складывается ощущение, что ты меня преследуешь.
   — Ну что вы, Костя. Зачем мне вас преследовать? Меня Алеша пригласил на свадьбу — вот я и пришла.
   — Молодец, что пришла, уважила больного человека. А теперь можешь идти домой, — покровительственно сказал Костя.
   — Но, может быть, нужна моя помощь?!
   — Нет, это чисто семейные проблемы. А ты человек посторонний, и тебе здесь не место. — Костя был жесток.
   — Понимаю… Но я не могу просто взять и уйти — я должна хотя бы попрощаться с Алешей.
   — А ты думаешь, ему сейчас до тебя? — спросил Костя. — Он сейчас только о Кате думает. Ей так плохо, что еще «скорую» придется вызывать!
   Из квартиры Самойловых вышли Таисия и Катя. Они, ни на кого не глядя, быстро спустились вниз по лестнице. Маша решила зайти в квартиру.
   — Маша, я же сказал — иди домой. Ты здесь лишняя, — снова стал выгонять ее Костя.
   — Не вы меня приглашали, не вам и выпроваживать, — тихо, но настойчиво сказала Маша. — Я чувствую, что Алеше нужна моя помощь. Пропустите.
   Она решительно вошла в квартиру. Маша горела желанием поддержать Алешу, но того сейчас волновала только Катя.
   — Как она себя чувствует? Ей лучше? — беспокоился он.
   — Катя пришла в себя, — успокоила «го Маша.
   — Вот видишь, а ты переживал. Сейчас Катя сюда придет, — предположил Самойлов.
   — Скажи ей, что я ее жду, — попросил Алеша Машу.
   — Катя пришла в себя, но еще очень плохо себя чувствует. Мама повезла ее домой.
   — Домой? — не мог поверить Алеша. — Когда?
   — Только что. Я встретилась с ними на лестнице. — Маша не могла скрыть правду.
   — Она ушла? И ничего мне не сказала?.. — Алеша уехал на своем кресле к себе в комнату, явно не желая ни с кем разговаривать.
   В это время в кухню зашел озабоченный Буравин.
   — Катя не сама ушла, — объяснил он. — Это я их с Таисией отправил домой. Побоялся, что Катя опять может упасть в обморок. Боюсь, с таким Катиным состоянием праздник бы не получился.
   — Здорово! А с Лешей она почему не поговорила? — возмутился Самойлов. — Почему ты позволил ей уйти без объяснений?! Как это понимать?!
   — Тише, тише, — стала успокаивать его Полина.
   — Хорошо, — сказал Самойлов, сдерживаясь. — Мы должны все это обсудить, Боря. Но не здесь. Поехали в офис.

* * *

   — Все, хватит тянуть, — говорил Сан Саныч, собирая вещи. — Буравин мое увольнение одобрил, а я на корабле сиднем сижу. Никак с этой посудиной распрощаться не могу!
   Он окинул взглядом каюту — не забыл ли чего? — и закрыл портфель. Все его имущество там и поместилось.
   — А Зина там без меня мается… — продолжал он. — Ну, вроде все собрал.
   — Честно говоря, впервые вижу человека, у которого все вещи умещаются в один портфель, — заметил Женя.
   — У меня по молодости принцип такой был: ни к чему не привязывайся, ничем не владей… Казалось, так я свою свободу сохраню.
   — Удалось? — поинтересовался Женя.
   — Как видишь. Тут все, к чему я привязался. — Сан Саныч кивнул на портфель и добавил: — Дурак я был, Женька.
   — Но ведь независимость сохранили?
   — Да какая там независимость! Звучит красиво: свободный мужчина. На деле — одинокий, пожилой, неухоженный холостяк, — пожаловался стармех.
   — Зачем вы так? Для меня вы — пример.
   — Не повторяй моих ошибок, Женя. Встретишь хорошую девушку — сразу женись.
   Сан Саныч обвел взглядом свое жилище:
   — Надеюсь, ничего не забыл.
   — Вы всегда можете вернуться, если что.
   — Вот возвращаться я и не хочу. Ухожу навсегда. Я свое отплавал, — с грустью произнес стармех и покинул корабль.
   Зинаида, как всегда, встречала Сан Саныча на их аллее.
   — Здравствуй, Саныч. Так и думала, что ты сейчас здесь появишься.
   — Еще бы. Столько лет ты меня встречаешь на этой аллейке.
   — А я в основном помню, как провожаю. Как смотрю на твою спину, на твою моряцкую походку…
   — Зина, я… — Сан Саныч собрался сказать что-то важное, но Зинаида его перебила:
   — Ты по пути ко мне заскочил или зайдешь чаю выпить?
   — Я к тебе, Зина. Больше мне никуда не надо. А чаю сейчас больше жизни хочу.
   — Что это у тебя в портфеле?
   — Мои вещи.
   — Какие? — удивленно спросила Зинаида.
   — Все, — просто сказал Сан Саныч.
   Зинаида рассмеялась.
   — Да ладно. Это все, что ты наплавал за всю жизнь?
   — Все, Зина. Не смейся надо мной. Я жить к тебе пришел, Зина. Насовсем. Примешь? Куда мне портфель бросить? Где ты меня определишь?
   — Некуда мне тебя селить: дом маленький — Машина комната да моя. Она же — гостиная с кухней.
   — А в своей не поселишь? — прямодушно спросил стармех.
   — Не в моих это правилах, Саныч. Мы же не муж и жена. Что я Маше скажу?
   — Тебя это смущает? Никаких проблем, Зина. Давай распишемся. Прямо сегодня, — предложил Сан Саныч.
   — Рано еще об этом говорить.
   — Рано? Да мы тридцать лет женихаемся!
   — Женихаться — не жить под одной крышей. Нужно посмотреть, сможем ли мы терпеть друг друга каждый день.
   — И что мне теперь делать? Где мне тебя терпеть, если в доме места для меня нет…
   — Да есть, но не знаю, понравится ли тебе…
   И Зинаида повела заинтригованного Сан Саныча… на чердак.
   — Ну, как тебе?
   — Даже не знаю, что сказать… — неопределенно протянул стармех.
   — Ну, извини. Никакого другого жилья я тебе предложить не могу, — поджав губы, сказала Зинаида.
   — Да мне ничего другого не нужно! Мне здесь нравится.
   — Правда?
   — Хоть всю оставшуюся жизнь здесь готов жить, — заверил Зинаиду Сан Саныч.
   — И даже ко мне не спустишься?
   — Спущусь, только если ты меня позовешь.

* * *

   Приехав домой, Катя и Таисия принялись обсуждать ситуацию.
   — Как ты собираешься выпутываться? — спросила Таисия.
   — Не знаю. Еще не придумала, — раздраженно ответила Катя.
   — Эх, дочка! Если бы ты слушала меня, а не папины сказки про благородство, ты бы не оказалась в таком глупом положении!
   — Да что сейчас об этом говорить…
   — А то, что мать нужно слушать, — это тебе урок на будущее, — назидательно произнесла Таисия. — Одно дело — отказаться от замужества, а другое — сорвать торжество. Ты только что сбежала со свадьбы! Как ты это объяснишь?
   — Мне стало плохо. Честное слово, плохо… когда я его увидела… в этой коляске… — призналась Катя. — И поняла, что так будет всегда…
   — В таком случае нужно было сказать Леше «нет». Сразу. Чтобы эта история наконец-то закончилась! Ты об этом не подумала?
   — Как же мне все надоело… Мам, я от всего устала. Я вообще ни о чем не хочу думать.
   — Но тебе придется объясняться с отцом, — настаивала Таисия. — Что ты ему скажешь?
   — Только не сегодня! А завтра я что-нибудь придумаю.
   Таисия знала, как успокоить дочку. Она взяла телефон и позвонила Зосе. Зося приехала незамедлительно.
   — Вот это да! Упасть в обморок на собственной свадьбе! Прямо как в романе! — восхитилась она, выслушав Таисин рассказ. — Я, конечно же, ее понимаю. Увидеть жениха в инвалидной коляске… Наверное, раньше об этом она просто не думала…
   — Это каждая нормальная женщина понимает, Зося. Муж-инвалид… — Таисия махнула рукой.
   — А что Виктор Гаврилович сказал? — поинтересовалась Зося.
   — Он с Катей еще не говорил. Остался с Самойловыми объясняться.
   — Он ведь тоже за Катю переживает?
   — Переживает. Но, похоже, не верит, что Кате на самом деле стало плохо. Бедная моя девочка: столько пережила, а тут еще отец со своей моралью… Я не могу допустить скандала в такой момент.
   — Я могу чем-то помочь? — предложила свои услуги Зося.
   — Я хотела тебя попросить: уведи куда-нибудь Катю. Первый удар я приму на себя.
   Зося тут же с готовностью согласилась.

* * *

   Маша зашла к Алеше в комнату и предложила ему лечь в постель.
   — Не хочу, — угрюмо отказался Алеша.
   — Леша, люди болеют не по заказу. Болезни не скажешь: у меня сегодня свадьба.
   — Почему Катя не подошла ко мне, ничего не сказала? — не успокаивался Алеша. — Я знаю, она просто не захотела меня видеть.
   — Алеша, ну что ты говоришь? Кате станет лучше, — она сразу к тебе придет, все объяснит…
   — Нет… — Алеша многое начинал понимать, — оставь меня, я хочу побыть один.
   Костя уже понимал, что план действует. Но его продолжал интересовать ход событий.
   — Куда папа с Буравиным поехали? — спросил он у матери. — У них был такой вид, будто они собрались драться.
   — Сказали, в офис, — пожала плечами Полина. — Честно говоря, я тоже за них волнуюсь. Надеюсь, они не наделают глупостей.
   — Где Лешка? Как он?
   — Переживает страшно. А я не знаю, что ему сказать. Маша его в комнату повезла.
   — Я с ним поговорю. — Костя направился в комнату Алеши и столкнулся в дверях с выходящей оттуда Машей.
   — Леша попросил к нему не заходить, хочет побыть один, — твердо сказала девушка.
   — Я — его брат, — надменно сказал Костя.
   — Тогда помогите ему пересесть с коляски на кровать.
   — Слушаюсь. Да, кстати… — Костя вынул из кармана деньги, отсчитал и протянул Маше. — Вот гонорар за твои услуги. Теперь ты можешь быть свободна, мы справимся сами.
   Маша бросила на Костю быстрый взгляд и вышла, не прикоснувшись к деньгам. А Костя, зайдя к брату, преувеличенно бодрым голосом сказал:
   — Лешка, ну что ты, в самом деле, нос повесил? Подумаешь, девушке сегодня нездоровится. Вот выздоровеет, вы сразу же снова под венец.
   — Костя, перестань! Я не хочу об этом говорить, — отрезал Алеша.
   — Не хочешь — и не надо. Я помочь тебе пришел.
   — Да не нужно мне ничего: ни помощи, ни разговоров. Могу я хоть немного побыть один?! — Алеша был на грани истерики.
   — Да хоть целый день. Только не в коляске и не в свадебном костюме.
   Алешу переодели и уложили в постель.
   — Сынок, как ты? Может, поесть хочешь? — предложила мама.
   Но Алеша не хотел ничего. Он просто молчал. Вдруг в дверь позвонили, и он встрепенулся:
   — Может, это Катя?
   Полина бросилась к двери, но ее ждало разочарование. Это была не Катя, а Полинина сестра с мужем Яковом.
   — Поля, сестричка! — Ирина бросилась к ней на шею. — Родная моя, извини, что опоздали! Поздравляем вас со свадьбой!
   — Здравствуй, Ириша, — поприветствовала сестру Полина.
   — Ну, где счастливые новобрачные? — бодро сказал Яков. — Хочу посмотреть на красавицу невесту!
   — А почему у вас так тихо? — Ирина вдруг заметила, что что-то не так. — Поля, что с тобой? У вас что-то случилось?
   И родственников стали вводить в курс дела.
   — Это просто рок какой-то. Второй раз свадьба срывается! — расстроилась Ирина. — И как же теперь? Леша моряк — значит, он и любимого дела лишился.
   — Да какое теперь море! — с горечью воскликнула Полина. — О плаваниях придется забыть… Сейчас ему необходимы постоянный уход и покой.
   Ирина и Яков обменялись быстрыми взглядами.
   — Поэтому я решила уйти с работы. Борис отговаривает меня, но я уверена, что так будет лучше.
   — Ты же не сможешь жить без своей археологии! — воскликнула сестра.
   — Ничего не поделаешь. Сейчас я должна быть рядом с сыном. Потом, может быть, договорюсь о скользящем графике.
   — Да, сестренка. Ехали порадоваться за вас, а тут такое горе… — сочувственно протянула Ирина.
   — Слушай, Ириша, раз уж вы здесь, может, побудете с Алешей? А я сбегаю на работу.
   — Конечно, конечно, — с готовностью согласилась Ирина. — Иди, ни о чем не беспокойся!
   — У нас будет о чем поговорить, мы так давно не виделись, — поддержал жену Яков.
   Когда Полина ушла, Яков сказал Ирине:
   — Ну и влипли! — Видно было, что его фраза относится не к этой, а к какой-то другой ситуации.
   Смотритель с Толиком шли по катакомбам к кладу.
   — Погоди, передохнуть надо. Ничего, скоро уже, — остановил сына отец.
   — Пап, может, зря ты так с Жориком? — присев, спросил Толик.
   — Нет, сынок. Жорка упертый. Он теперь не остановится, пока сундучок мой не найдет. Да только мы его перехитрим.
   — Дал бы ты ему денег, он бы и успокоился, — предложил Толик.
   — Как же, успокоится он! Мало я из него в детстве дури выбил!.. А с тобой-то мне что делать?
   — А что такого?
   — Мягкий ты слишком. Это в мать. Даже лицом в нее, покойницу, уродился! Силы-то много, а вот ума… — В голосе смотрителя звучали презрительные нотки.
   — Нормально. Проживу. А денег Жорику, может, дашь? И помиритесь сразу. Я бы дал!
   — Толик, ты же со мной, с отцом своим всегда честным был. Так?
   — Конечно, батя. Сам же сказал — отец. Как я могу против тебя пойти?
   — Хорошо. Вот что. Дай-ка ты мне слово, что" сам из схрона ничего не возьмешь и Жорке не покажешь.
   — Ну, даю, — пообещал Толик.
   — Вот и хорошо, Толик. Вот и хорошо. Ну что, передохнул? Тогда пойдем, нам с тобой сегодня еще придется —попотеть.
   Когда они ушли, на место, где они только что отдыхали, вышел Жора, тайно шедший за ними следом.
   Наконец смотритель с Толиком дошли до места.
   — Это что, и есть твои несметные богатства? — спросил у отца Толик.
   — Погоди, сейчас увидишь, — ответил довольный смотритель.
   Он наклонился и откинул крышку сундука, в котором лежали разнообразные драгоценности вперемешку с денежными банкнотами. Толик так и застыл, как завороженный.
   — Вот так, сынок, — с гордостью сказал смотритель. — Вот он каков, папкин сундучок!
   Он стоял над сундуком, словно Скупой рыцарь.
   — Сколько же ты все это копишь? — удивленно спросил Толик.
   — Долго, сынок. Тринадцать годков мне было, как первую монетку сюда кинул. Пацаны все каски да патроны собирали, а я — вот! Что ж ты? Не рад вроде?
   — Бать, а помнишь, я тебя просил машинку заводную купить?
   — Нет, не помню.
   — Да, конечно. Мне тогда всего десять было, — напомнил Толик. — Ты еще сказал, что денег нет.
   — Толик, зато я тебе теперь настоящую могу купить. И не одну. Только вот выждем еще немного, пока Жорка успокоится. Погоди, сейчас полюбуюсь немного и пойдем, — пообещал смотритель.
   Смотритель повесил на сундук замок и взгромоздил тяжкую ношу на спину сыну.
   — Что, Толик, тяжело? Ничего, потрудись. В этом сундуке все радости твои на всю жизнь. Еще и детям останется. Ну, кто скажет, что это не так?!
   — Маша бы сказала, — уверенно сказал Толик.
   — Если скажет, соврет.
   — Маша никогда не врет.
   — Значит, глупая. И тебя дурости учит! Все, хватит лясы точить! Пошли потихоньку! — приказал смотритель.
   Через секунду к месту, где они разговаривали, подошел Жора.
   Смотритель с Толиком продолжали свою трудную работу по перепрятыванию сундука. Они затащили его в лодку и поплыли вдоль берега. Смотритель сидел на корме, а Толик уверенно работал веслами.
   — Куда везем его? — кивнув на сундук, спросил Толик.
   — Много будешь знать, скоро состаришься.
   — Тяжелый он. Надо было Жорку с собой взять.
   — Твой Жорка балбес! И про этот сундук ему знать не надо! Понял? — угрожающе спросил смотритель.
   — Понял, — спокойно ответил Толик. — Чего ж не понять.
   — Ты, главное, греби быстрее. Нужно до ночи управиться. Папка все делает правильно. Греби!
   Они не знали, что Жора с берега наблюдает за лодкой в бинокль, отслеживая, куда они приплывут. А приплыли они к затопленному доку. Перетащили туда сундук и отправились обратно.
   — Куда теперь? — спросил Толик.
   — Домой, сынок, домой. Дело сделано, — ответил смотритель.
   И они отплыли под пристальным наблюдением оставшегося незамеченным Жоры.

* * *

   — Ну, как свадьба? Уже можно вас поздравлять? — радостно встретила Самойлова и Буравина секретарша Людочка. Но они оба были мрачны и неразговорчивы.
   Самойлов резко открыл дверь кабинета и сказал Буравину:
   — Заходи!
   — Борис Алексеевич, Виктору Гавриловичу тут звонили, он срочно нужен… — сообщила секретарша.
   — Виктор Гаврилович очень занят. Никого к нам не пускать, ни с кем не соединять! — приказал Самойлов.
   Самойлов зашел в кабинет и хлопнул за собой дверью.
   — Твоя дочь — взбалмошная, своенравная эгоистка! И ты с ней заодно, — с ходу заявил он Буравину.
   — Я — ее отец, Боря.
   — А я — отец Леши! Неужели ты думал, что я поведусь на ваш обман и не пойму, что Катина внезапная болезнь — просто уловка, чтобы не выходить замуж за Лешу? Вы будто сговорились его замучить! Почему бы Кате прямо не сказать Леше «нет»? Я понимаю, тяжело это произнести, глядя в глаза жениху. Но если Катя трусит, то ты, ее отец, должен поставить нас в известность, что она отказывается от своих обещаний. Если ты мужик!
   — Катя еще ни от чего не отказывалась! Не нужно зря оскорблять ни меня, ни ее. В тебе говорит обида за сына. Но Кате действительно было плохо! Она столько пережила за последнее время. Я уверен: Катя не собиралась обманывать Лешу ни в чем.
   — Мне не нравится эта ситуация! — заявил Самойлов.
   — Мне тоже, — согласился с ним Буравин. — И я во всем разберусь, Борис. Но знай: я люблю свою дочь, верю ей и никому не позволю на нее нападать.
   После разговора с Буравиным хмурый Самойлов вышел в приемную.
   — Борис Алексеевич, что случилось? — взволнованно спросила Людочка.
   — Похоже, я ничего не понимаю в этой жизни! Скажи, Люда, что бы ты могла сделать для любимого человека?
   — Не знаю… Наверное, все. — Людочка смотрела на Самойлова влюбленными и преданными глазами.
   — Все, говоришь? Значит, и в огонь, и в воду, и в ссылку в Сибирь?
   — Ради любимого человека можно и жизни своей не пожалеть, — уверенно заявила секретарша.
   — А если бы он ослеп, оглох, стал калекой? Ты бы все равно за него вышла?
   — Да. Все равно, — очень серьезно ответила Людочка. — Я бы не перестала его любить.
   — Люда, ты не представляешь, сколько бед на меня сразу свалилось, — без перехода начал рассказывать Самойлов. — Как будто черная туча какая-то нашла. Как все было хорошо, до тех пор пока Алеша не попал в аварию.
   — Я вам очень сочувствую. У меня даже такое чувство, что это случилось с кем-то из моих близких.
   — Все шло как по маслу, — не слушая ее, продолжал Самойлов. — Будущее вырисовывалось четким, ясным и безоблачным. Мой сын собрался жениться, я уже мечтал о внуках…
   — Может, все это еще будет. В жизни всякое случается, — пыталась успокоить начальника Людочка.
   — Вот именно что всякое. Все переменилось в один момент.
   — Вы поссорились с Буравиным? Я слышала, как вы разговаривали…
   — Пока нет. Но я ему больше не могу доверять…
   — Почему, Борис Алексеевич? Вы столько лет вместе.
   — Ты знаешь, похоже, Катя передумала выходить за Лешку.
   — Да вы что? Не может быть! — возмущенно воскликнула Людочка.
   — И Буравин знает об этом, но молчит, покрывает ее. Делает вид, что ничего не происходит.
   Самойлов в сердцах ударил кулаком по ладони.
   — Я не верю, что все эти беды могли свалиться на меня просто так!
   — Вы считаете, что была какая-то причина? — спросила Людочка.
   — Не причина. А человек! Есть кто-то, кто стоит за всем этим. Кто желает мне зла.
   — Разве у вас есть враги? Я даже не могу представить, кто это может быть.
   — Не знаю. Но я должен найти этого человека, — в голосе Самойлова звучала твердая решимость. — Найти и заставить его ответить за все!
   — Кого?
   — Того, кто виновен в Лешкиной аварии! Из-за этой сволочи мой сын теперь навсегда прикован к постели… Знаешь что… Набери-ка мне следователя Буряка.
   — Григория Тимофеевича? — уточнила Людочка.
   — Да, Гришу. Он должен найти этого гада!
   Людочка спешно стала набирать номер телефона.

* * *

   Выйдя от Леши, Маша пошла бродить по городу и случайно вышла к теннисным кортам. Она очень удивилась, увидев, как Катя с Зосей играют в теннис, и решила зайти на корты.
   — Стой! В твоей обуви на корт нельзя! — громко остановила ее Катя. — Ты что, сюда пришла мои мячики ловить?
   — Я пришла поздравить тебя с таким быстрым выздоровлением.
   — Тебя мое здоровье не касается, — грубо отрезала Катя.
   — Ты здорово всех обманула — и Лешу, и его родителей.
   — Я никого не обманывала, — возразила Катя. — Я просто пришла сюда постучать по мячу. Я так расслабляюсь. Я не хочу, чтобы ты лезла в мои отношения, в мою жизнь.
   — А ты меня и не интересуешь, Катя. Я с тобой хочу поговорить о Леше.
   — Хорошо. Тогда скажи, что тебе надо от Леши? Какой твой интерес?
   — Я просто хочу помочь хорошему человеку.
   — На свете много хороших людей! Зачем тебе понадобился именно мой жених? И сейчас зачем к нему клеишься?
   — Я к нему не клеюсь, я ухаживаю за больным человеком! — пыталась объяснить Маша.
   — Какие мы благородные! А может, бедненькая девочка решила поймать богатого жениха? Нормальные парни в твою сторону не смотрят — вот и берешь то, что плохо лежит!
   — Неправда! Я вижу в Леше в первую очередь человека, которому нужна моя помощь.
   — Вот ты и проговорилась! В первую очередь! Значит, есть и вторая! Поэтому хватит плести ерунду про свое благородство!
   Маша поняла, что разговор все равно закончится ничем, и ушла. Подошедшая Зося спросила Катю:
   — Что она хотела?
   — Ничего! Очередная спасительница душ! Не понимаю, что всем от меня надо!
   — Судя по твоему настроению, игры сегодня не будет, — высказала предположение Зося.
   — Кто тебе сказал? У меня сегодня самое подходящее настроение! — уверенно заявила Катя.
   — Вот как? Спортивная злость?
   — И не только спортивная. Пошли!
   — Где дочь? — с порога спросил Буравин.
   — Она ушла.
   — Как ушла? — возмутился Буравин. — Она же плохо себя чувствовала!
   — Сейчас ей уже лучше, — объяснила Таисия. — К ней зашла Зося, и они ушли вместе.
   — Вот как? И куда же они, интересно, пошли?
   — На корт.
   — Куда?! — не ожидал такого ответа Буравин.
   — На теннисный корт. Они давно договаривались поиграть.
   — Так, значит, Самойлов был прав! После Катиного бегства со свадьбы он мне все высказал…
   — И что он тебе наговорил? — с интересом спросила Таисия.
   — Много чего! Он уверен, что мы его водим за нос! Что недомогание Кати — это всего лишь предлог, чтобы сорвать свадьбу!
   — Возможно, он был недалек от истины.
   — И ты так спокойно об этом говоришь?
   — Да. И нисколько не осуждаю нашу дочь. Этой свадьбой она обрекает себя на вечные муки.
   — Но ведь никто не заставлял ее выходить замуж! Зачем она устроила этот спектакль? Почему сразу не отказалась?