Страница:
— Благодари Биана, — сказала Мийа. Ее голос был слишком гладок, слишком хорошо контролируем. — Что это на тебе? — Она указала пальцем, и я заметил что-то знакомое, висящее на шнурке на шее Наох.
Наох взглянула на это, подняла глаза.
— Газовая маска, — ответила она.
Я оглядел стоящих вокруг Наох: у большинства из них были подобные штуки. Я выругался про себя.
— Значит, ты мне поверила? — резко спросила Мийа. — Ты поверила мне, когда я сказала, что они будут использовать газ? Ты сказала тогда, что это ложь!
Наох пожала плечами:
— Разумней было подготовиться.
— Но ты повела людей на мост. Ты не предупредила общину. Ты сделала так, что наших людей убивали, уродовали, забирали легионеры Тау.
— Так должно было быть, — мягко сказала Наох. — Ты знаешь это.
— Я знаю, что ты веришь в это, — сказала Мийа. Ее голос сорвался, она глубоко вздохнула. — Тогда, Наох, где моя газовая маска?
— У нас не хватало масок на всех. Они достались не всем даже в нашей группе, — прошипела Наох, — как ты видишь. Большинство спаслось и так. Но у тебя была бы маска, если бы ты не оставила меня, убежав к нему. — Она указала на меня, и я внезапно задумался, что она имела в виду: демонстрацию или вообще.
— Он вернулся к нам. Я говорила, что он вернется, — ответила Мийа.
Рот Наох скривился:
— Вернулся к тебе, не забывай. Мийа нахмурилась.
— Это неправда, — ответил я, понимая, что Наох специально сказала эту фразу. — Ты знаешь, как я отношусь к Тау. Знаешь, что я хотел остановить их. И можешь подтвердить это. Если захочешь. — Я сделал паузу, выдерживая ее взгляд, думая, что сказать, подбирая слова, которые она не сможет снова обратить против меня. Если у меня и был шанс спасти кого-то от этой напасти, то я мог воспользоваться им, лишь оставшись рядом с Мийей и Джеби, а следовательно, с патриотами.
— Он был прав, говоря, что это произойдет, Наох, — сказала Мийа, снова полностью овладев своим голосом. — Он был прав насчет Тау. Он ясно видел Путь. Он показал его мне.
— Ты не можешь предсказывать, — сказала мне Наох. — Ты просто телепат — и то не совсем. — Она махнула рукой, дискредитируя мой дар.
— Но я знаю, как думает землянин, — возразил я. Она нахмурилась.
— Ты был одним из тех, кто лишь доказал мне, что мы победим…
— Что? О чем ты говоришь?
— Ты говорил, что возможно с помощью дара разрушить компьютерную сеть. Если это правда, то должны быть способы удержать наших врагов от использования против нас любой их техники.
— Кроме того, ты знала, что они пустят в дело газ, — сказал я.
— Я не знала этого, — холодно ответила она. — Я видела, что они могут прибегнуть к нему, но Путь открыл мне, что, даже если это произойдет, мы все равно победим в итоге. Даже земляне использовали ненасильственные методы борьбы со своими захватчиками, чтобы изгнать их со своей земли. Мийа рассказывала мне о землянине по имени Ганди.
— Ганди? — недоверчиво переспросил я.
— Он, не обращаясь к насилию, сделал так, что правительство землян освободило его народ. Всеобщая душа ответила на его молитвы.
— Бог тут ничем не помог бы, — проворчал я. — Ганди просто улыбнулась удача, вот и все. — Горькая пилюля истории Земли, проглоченная мной, вытащила всю эту историю из недр памяти. — Он имел дело с разваливающейся империей. Человечество только что пережило геноцид. Правительство колонии не захотело выглядеть сторонником геноцида и отступило. Если бы Ганди попытался ненасильственным методом заявить свой протест Тау, он бы стал куском мяса. И все его последователи — тоже. Как мы сегодня. Тау не заботится ни о чем — корпорации незачем делать это. — Я поднялся и подошел к Наох. — Если у тебя в душе есть чувство справедливости, то где оно было сегодня? — Я обвел рукой угрюмых людей вокруг. — Я не вижу никакого свершившегося чуда, а ты?
— У тебя нет права оспаривать мое видение! — Она указала на мою голову. — Путь совершает множество поворотов! Мы собрались на мирную демонстрацию, а Тау атаковал нас. Когда известие об этом разойдется по Сети, о нем узнает каждый. В конце концов мы будем спасены.
— Проклятье, ну не можете же вы быть настолько наивными! — Мой голос кипел от гнева. — Корпорация контролирует все средства массовой информации. И они лгут, всегда лгут в угоду корпорации. Тут нет репортеров «Независимых новостей», чтобы говорить правду. И то, что сегодня произошло, никогда не достигнет Сети. Я не смог послать даже личное сообщение. Все доказательства того, что сегодня случилось с нами, уже погребены в файлах Службы безопасности Тау.
— Это неправда, — запротестовала Наох. Все взгляды теперь были обращены на нее. — Нас было слишком много, чтобы все это прошло незамеченным. И было слишком много свидетелей — свидетелей-землян. ФТУ услышит о происшедшем. И затем все будет так, как я сказала! — Ее голос дрожал.
— Это не вернет к жизни мертвых. — До того, как у меня вырвались эти слова, Мийа сжала мою руку. Я почувствовал ее присутствие в своем мозгу.
Она просила меня остановиться:
«Она знает! Наох знает, что натворила».
Я задавил в себе злые слова, радуясь, что Наох не может читать мои мысли. Мийа дала мне понять, что, должно быть, чувствует Наох, переводя взгляд с одного лица на другое. Она должна знать, как и все патриоты, которые выжили, что она пожертвовала черт знает сколькими жизнями невинных людей ради той справедливости, которой не существует по эту сторону смерти, и, возможно, по другую — тоже. Ее священное видение истекало последними каплями крови у нас на глазах, ее иллюзия контроля над собой была разбита вдребезги, подобно пустому кувшину.
И я все еще верил в то, во что верила она. Я знал: то, чего она хочет добиться для нашего народа, то, за что она призвала Мийю и остальных гидранов идти на гибель, справедливо и верно.
Я потер лицо, стирая с него всякое выражение, я понимал, что должен остановиться, прежде чем переполню чашу терпения Наох. Любой убийца-гидран становится самоубийцей, и я не хотел нести ответственность за то, что произойдет, если кто-то захочет убить и умереть.
— У вас есть хоть какой-нибудь доступ к информации? — спросил я. — У кого-нибудь здесь есть средства связи — шлем или хотя бы голо-экран?
— Здесь есть несколько киосков информации, — сказала Мийа. Она взглянула на Наох, и затем на меня, чтобы я смог почувствовать ее облегчение. — Мы можем смотреть передачи Тау. — Она поднялась и прошла через комнату к плачущему Джеби.
— Тогда, может быть, следует кого-нибудь отправить к ним, — сказал я, глядя, как Мийа успокаивает ребенка.
— Кот, — произнес он и потянулся ко мне, Я улыбнулся, принимая его на руки.
Я взглянул на Наох. Она наблюдала за нами, В ее глазах ничего нельзя было прочесть, а зрачки ее сузились, превратившись в щелочки. Я отвел взгляд.
— Даэх и Рему уже у киоска за нашим убежищем, — пробормотала Наох. — Ждут новостей. Если они что-нибудь увидят, то сообщат нам.
Я размышлял, как долго они собираются нести это дежурство. Никаких новостей — плохая новость, но что бы ни сообщила Тау, это будет еще хуже. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным и ненавидел это чувство.
— А эти киоски включены в коммуникативную сеть Тау?
— Предполагаю, что включены, — сказала Мийа. Остальные ничего в этом не понимали. У них никогда не было идентификационных браслетов. Они были столь же несведущи в компьютерах, как и я большую часть своей жизни. Но может быть, это возможно изменить даже моими силами?
— А зачем тебе это? — спросила она.
— Если у нас получится открыть кибер-космическое окно, возможно, мы сможем избежать цензуры, по крайней мере, на время отправки межзвездного сообщения, которое может изменить…
— Что изменить? — спросила Наох. Ее голос был полон подозрений.
— Изменить наш взгляд на вопрос о том, стоит ли жить, — ответил я. — Или хотя бы дать выбор. — Она нахмурилась, но слушала. — Ваш дар позволяет вам менять квантовое поле и управлять материей и энергией — составляющими электромагнитного спектра. Сеть, где хранятся и обрабатываются все данные Федерации Человечества, использует часть электромагнитного спектра. Псион, который знает, как сделать это, может проникнуть в матрицу Сети и даже изменить ее.
— Тогда покажи нам! — сказала она, и ее глаза ожили. — Покажи нам как. С этим мы можем подчинить себе их силу и разрушить их изнутри.
Я отвел взгляд, внезапно испугавшись того, что таилось в ее глазах.
— Это не так просто. Это вообще непросто. Внутренние программы безопасности Тау могут преградить путь ворвавшемуся в Сеть, и это убьет вас не хуже оружия. Вы можете затеряться в Сети, и если так получится — ваше тело будет сидеть и ждать вас, покуда не погибнет от истощения. Может быть, я знаю достаточно, чтобы внедрить сообщение в межзвездные каналы связи далее без ленты данных. Я только не уверен, получится ли у меня это из киоска. — Я посмотрел на Мийю. — Нужно, чтобы ты отправилась со мной. Мне нужна твоя помощь.
— Зачем? — спросила Наох, и в ее голосе снова появилась резкость.
— Сам я не смогу сделать все, что надо. И Мийа — единственная из всех вас, кто может войти с моим мозгом в достаточно глубокий контакт, чтобы последовать за мной. — Я опять повернулся к Мийе. — Ты нужна мне.
Она была единственной из присутствующих, кто более или менее разбирался в человеческой технике, чтобы понять, что это может значить. Она кивнула со странным огоньком в глазах.
— Я доставлю тебя туда.
Она взяла у меня Джеби, коснувшись меня, как только она умела касаться, и передала его женщине по имени Ладу — она никогда не давала его Наох. Мийа взглянула на Наох и взяла меня за руку. Не знаю, было ли ей так легче сконцентрироваться, или же она просто заостряла на этом внимание сестры. Все, что я понял, когда ее сестра бросила на нас взгляд, — Наох от этого почувствовала себя не лучшим образом.
Водоворот смещаемого пространства всосал меня в сознание Мийи и выкинул в совершенно другом месте.
Глава 20
Наох взглянула на это, подняла глаза.
— Газовая маска, — ответила она.
Я оглядел стоящих вокруг Наох: у большинства из них были подобные штуки. Я выругался про себя.
— Значит, ты мне поверила? — резко спросила Мийа. — Ты поверила мне, когда я сказала, что они будут использовать газ? Ты сказала тогда, что это ложь!
Наох пожала плечами:
— Разумней было подготовиться.
— Но ты повела людей на мост. Ты не предупредила общину. Ты сделала так, что наших людей убивали, уродовали, забирали легионеры Тау.
— Так должно было быть, — мягко сказала Наох. — Ты знаешь это.
— Я знаю, что ты веришь в это, — сказала Мийа. Ее голос сорвался, она глубоко вздохнула. — Тогда, Наох, где моя газовая маска?
— У нас не хватало масок на всех. Они достались не всем даже в нашей группе, — прошипела Наох, — как ты видишь. Большинство спаслось и так. Но у тебя была бы маска, если бы ты не оставила меня, убежав к нему. — Она указала на меня, и я внезапно задумался, что она имела в виду: демонстрацию или вообще.
— Он вернулся к нам. Я говорила, что он вернется, — ответила Мийа.
Рот Наох скривился:
— Вернулся к тебе, не забывай. Мийа нахмурилась.
— Это неправда, — ответил я, понимая, что Наох специально сказала эту фразу. — Ты знаешь, как я отношусь к Тау. Знаешь, что я хотел остановить их. И можешь подтвердить это. Если захочешь. — Я сделал паузу, выдерживая ее взгляд, думая, что сказать, подбирая слова, которые она не сможет снова обратить против меня. Если у меня и был шанс спасти кого-то от этой напасти, то я мог воспользоваться им, лишь оставшись рядом с Мийей и Джеби, а следовательно, с патриотами.
— Он был прав, говоря, что это произойдет, Наох, — сказала Мийа, снова полностью овладев своим голосом. — Он был прав насчет Тау. Он ясно видел Путь. Он показал его мне.
— Ты не можешь предсказывать, — сказала мне Наох. — Ты просто телепат — и то не совсем. — Она махнула рукой, дискредитируя мой дар.
— Но я знаю, как думает землянин, — возразил я. Она нахмурилась.
— Ты был одним из тех, кто лишь доказал мне, что мы победим…
— Что? О чем ты говоришь?
— Ты говорил, что возможно с помощью дара разрушить компьютерную сеть. Если это правда, то должны быть способы удержать наших врагов от использования против нас любой их техники.
— Кроме того, ты знала, что они пустят в дело газ, — сказал я.
— Я не знала этого, — холодно ответила она. — Я видела, что они могут прибегнуть к нему, но Путь открыл мне, что, даже если это произойдет, мы все равно победим в итоге. Даже земляне использовали ненасильственные методы борьбы со своими захватчиками, чтобы изгнать их со своей земли. Мийа рассказывала мне о землянине по имени Ганди.
— Ганди? — недоверчиво переспросил я.
— Он, не обращаясь к насилию, сделал так, что правительство землян освободило его народ. Всеобщая душа ответила на его молитвы.
— Бог тут ничем не помог бы, — проворчал я. — Ганди просто улыбнулась удача, вот и все. — Горькая пилюля истории Земли, проглоченная мной, вытащила всю эту историю из недр памяти. — Он имел дело с разваливающейся империей. Человечество только что пережило геноцид. Правительство колонии не захотело выглядеть сторонником геноцида и отступило. Если бы Ганди попытался ненасильственным методом заявить свой протест Тау, он бы стал куском мяса. И все его последователи — тоже. Как мы сегодня. Тау не заботится ни о чем — корпорации незачем делать это. — Я поднялся и подошел к Наох. — Если у тебя в душе есть чувство справедливости, то где оно было сегодня? — Я обвел рукой угрюмых людей вокруг. — Я не вижу никакого свершившегося чуда, а ты?
— У тебя нет права оспаривать мое видение! — Она указала на мою голову. — Путь совершает множество поворотов! Мы собрались на мирную демонстрацию, а Тау атаковал нас. Когда известие об этом разойдется по Сети, о нем узнает каждый. В конце концов мы будем спасены.
— Проклятье, ну не можете же вы быть настолько наивными! — Мой голос кипел от гнева. — Корпорация контролирует все средства массовой информации. И они лгут, всегда лгут в угоду корпорации. Тут нет репортеров «Независимых новостей», чтобы говорить правду. И то, что сегодня произошло, никогда не достигнет Сети. Я не смог послать даже личное сообщение. Все доказательства того, что сегодня случилось с нами, уже погребены в файлах Службы безопасности Тау.
— Это неправда, — запротестовала Наох. Все взгляды теперь были обращены на нее. — Нас было слишком много, чтобы все это прошло незамеченным. И было слишком много свидетелей — свидетелей-землян. ФТУ услышит о происшедшем. И затем все будет так, как я сказала! — Ее голос дрожал.
— Это не вернет к жизни мертвых. — До того, как у меня вырвались эти слова, Мийа сжала мою руку. Я почувствовал ее присутствие в своем мозгу.
Она просила меня остановиться:
«Она знает! Наох знает, что натворила».
Я задавил в себе злые слова, радуясь, что Наох не может читать мои мысли. Мийа дала мне понять, что, должно быть, чувствует Наох, переводя взгляд с одного лица на другое. Она должна знать, как и все патриоты, которые выжили, что она пожертвовала черт знает сколькими жизнями невинных людей ради той справедливости, которой не существует по эту сторону смерти, и, возможно, по другую — тоже. Ее священное видение истекало последними каплями крови у нас на глазах, ее иллюзия контроля над собой была разбита вдребезги, подобно пустому кувшину.
И я все еще верил в то, во что верила она. Я знал: то, чего она хочет добиться для нашего народа, то, за что она призвала Мийю и остальных гидранов идти на гибель, справедливо и верно.
Я потер лицо, стирая с него всякое выражение, я понимал, что должен остановиться, прежде чем переполню чашу терпения Наох. Любой убийца-гидран становится самоубийцей, и я не хотел нести ответственность за то, что произойдет, если кто-то захочет убить и умереть.
— У вас есть хоть какой-нибудь доступ к информации? — спросил я. — У кого-нибудь здесь есть средства связи — шлем или хотя бы голо-экран?
— Здесь есть несколько киосков информации, — сказала Мийа. Она взглянула на Наох, и затем на меня, чтобы я смог почувствовать ее облегчение. — Мы можем смотреть передачи Тау. — Она поднялась и прошла через комнату к плачущему Джеби.
— Тогда, может быть, следует кого-нибудь отправить к ним, — сказал я, глядя, как Мийа успокаивает ребенка.
— Кот, — произнес он и потянулся ко мне, Я улыбнулся, принимая его на руки.
Я взглянул на Наох. Она наблюдала за нами, В ее глазах ничего нельзя было прочесть, а зрачки ее сузились, превратившись в щелочки. Я отвел взгляд.
— Даэх и Рему уже у киоска за нашим убежищем, — пробормотала Наох. — Ждут новостей. Если они что-нибудь увидят, то сообщат нам.
Я размышлял, как долго они собираются нести это дежурство. Никаких новостей — плохая новость, но что бы ни сообщила Тау, это будет еще хуже. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным и ненавидел это чувство.
— А эти киоски включены в коммуникативную сеть Тау?
— Предполагаю, что включены, — сказала Мийа. Остальные ничего в этом не понимали. У них никогда не было идентификационных браслетов. Они были столь же несведущи в компьютерах, как и я большую часть своей жизни. Но может быть, это возможно изменить даже моими силами?
— А зачем тебе это? — спросила она.
— Если у нас получится открыть кибер-космическое окно, возможно, мы сможем избежать цензуры, по крайней мере, на время отправки межзвездного сообщения, которое может изменить…
— Что изменить? — спросила Наох. Ее голос был полон подозрений.
— Изменить наш взгляд на вопрос о том, стоит ли жить, — ответил я. — Или хотя бы дать выбор. — Она нахмурилась, но слушала. — Ваш дар позволяет вам менять квантовое поле и управлять материей и энергией — составляющими электромагнитного спектра. Сеть, где хранятся и обрабатываются все данные Федерации Человечества, использует часть электромагнитного спектра. Псион, который знает, как сделать это, может проникнуть в матрицу Сети и даже изменить ее.
— Тогда покажи нам! — сказала она, и ее глаза ожили. — Покажи нам как. С этим мы можем подчинить себе их силу и разрушить их изнутри.
Я отвел взгляд, внезапно испугавшись того, что таилось в ее глазах.
— Это не так просто. Это вообще непросто. Внутренние программы безопасности Тау могут преградить путь ворвавшемуся в Сеть, и это убьет вас не хуже оружия. Вы можете затеряться в Сети, и если так получится — ваше тело будет сидеть и ждать вас, покуда не погибнет от истощения. Может быть, я знаю достаточно, чтобы внедрить сообщение в межзвездные каналы связи далее без ленты данных. Я только не уверен, получится ли у меня это из киоска. — Я посмотрел на Мийю. — Нужно, чтобы ты отправилась со мной. Мне нужна твоя помощь.
— Зачем? — спросила Наох, и в ее голосе снова появилась резкость.
— Сам я не смогу сделать все, что надо. И Мийа — единственная из всех вас, кто может войти с моим мозгом в достаточно глубокий контакт, чтобы последовать за мной. — Я опять повернулся к Мийе. — Ты нужна мне.
Она была единственной из присутствующих, кто более или менее разбирался в человеческой технике, чтобы понять, что это может значить. Она кивнула со странным огоньком в глазах.
— Я доставлю тебя туда.
Она взяла у меня Джеби, коснувшись меня, как только она умела касаться, и передала его женщине по имени Ладу — она никогда не давала его Наох. Мийа взглянула на Наох и взяла меня за руку. Не знаю, было ли ей так легче сконцентрироваться, или же она просто заостряла на этом внимание сестры. Все, что я понял, когда ее сестра бросила на нас взгляд, — Наох от этого почувствовала себя не лучшим образом.
Водоворот смещаемого пространства всосал меня в сознание Мийи и выкинул в совершенно другом месте.
Глава 20
Двое патриотов, ждавших в тени под выступом здания, подпрыгнули — и готовы были скрыться от нас, когда мы появились на улице рядом с ними. Они потрясли головами, отступив, и их страх сменился облегчением, когда Мийа безмолвно объяснила им, почему мы здесь.
Если не считать нас четверых, улица была абсолютно пуста. Напротив того места, где мы стояли, находился киоск информации из пластика и металла, напоминающий о неизбежном присутствии Тау. Поверхность киоска с бегущими по ней призрачными образами выглядела пугающе не соответствующей старинным шероховатым стенам.
Я заметил, что кто-то умудрился нацарапать «траханная Тау» на стандарте на суперпрочном основании киоска. Я смотрел в восхищении на это творение, не понимая, как это удалось сделать. Где-то я слыхал, что дорогая одежда не обязательна для интеллигентных людей, но украшения необходимы — они выделяют, придают индивидуальность. Похоже, такую же функцию выполняют и надписи на стенах.
Я оглянулся на патриотов, беспокойно ожидающих рядом с Мийей:
— Прикройте нас.
Они взглянули на Мийю, кивнули и скрылись в тени.
Я подождал, пока они отойдут.
— Ты не хочешь, чтобы они узнали, что ты делаешь, — сказала Мийа. Это не было вопросом. Она неуверенно вглядывалась в мое лицо — как эхо моей неуверенности.
Я пытался сконцентрировать свое внимание на дисплеях. Экран выдавал обычную чушь, одобренную корпорацией, как будто ничего безнадежного или ужасного, или преступно безумного сегодня не произошло.
— Добро пожаловать в реальность, — прошептал я экрану. Я напряг руки, разминая пальцы над мерцающими дисплеями.
Мийа завороженно глядела на экран, на ее лице отражались краски пустого лица репортера Тау. Она взглянула на меня, когда я заговорил: ей показалось, что мои слова обращены к ней.
Я покачал головой, отвечая на ее невысказанные вопросы, и сосредоточился на таблице данных, на знакомой клавиатуре и полудюжине простейших показателей. Я увидел то, что хотел увидеть: полностью скомплектованный коммуникатор. Должно быть, Тау установил его здесь для удобства посещающих Фриктаун граждан Ривертона, поскольку никому не могло прийти в голову, что им могут воспользоваться гидраны, у которых нет браслетов с лентами данных.
— Скажи мне, — произнесла Мийа, выводя меня из медитации на дисплеях, связывающих миры. — Почему ты боишься входить туда?
— Боюсь? — спросил я удивленно. — Потому что, возможно, это не сработает. Потому что, если это сработает, предположение Наох станет правдой: я обучу этому тебя, ты научишь патриотов, и вы сможете разрушить Тау изнутри. И даже после того, что они сделали…
— Ты все еще частично землянин, — закончила она мягко. — И ты не хочешь, чтобы из-за тебя гибли невинные люди. — Я кивнул, опуская глаза. — И я тоже, Биан, — сказала она. — «И я тоже, нэшиертах». — Она мягко вложила мне эту фразу в мозг, где ее присутствие могло напомнить мне о том, почему я здесь и почему она в моем сознании. Только она, и никто другой.
— Знаю, — пробормотал я, глядя на нее. — «Я знаю. Но, Наох…». Мийа, обещай мне, когда мы вернемся, все время держать контакт со мной. Наох не может влиять на меня так, как влияет на остальных. Позволь мне быть индикатором твоего чувства реальности.
Она кивнула, ее мысли омрачились воспоминанием предательства сестры. Она закрыла глаза. Когда вновь открыла их, в них не было никаких эмоций.
— Теперь покажи мне, — указала она на киоск.
Я перевел взгляд на дисплеи, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, что мы должны сделать. Ах, насколько легче было бы просто показать ей, как все должно происходить.
— Ты улавливала когда-нибудь электромагнитные колебания в Ривертоне — энергию, излучаемую снаряжением или защитным полем?
Она снова кивнула. Я позволил проникнуть ей еще глубже в мой мозг в поисках образов, которые смогли бы прояснить мои слова. Даже когда она работала на Тау и ей надо было познакомиться с современной техникой, чтобы в дальнейшем пользоваться ею, Мийе давали самый минимум знаний об элементарных устройствах.
Я подумал о Мертвом Глазе, который научил меня всему этому, пытаясь вспомнить точные слова и образы, которые использовал для объяснений он, вспоминая его рот, который был еще хуже его гноящегося глаза, его линию защиты от ненавидящих псионов твердолобых, которые убьют его за то, что он узнал. Он не открывал это никому, кроме меня, потому что дар позволил мне увидеть все это.
— Дело в том, что псионы рождаются уже со способностью настройки на электромагнитное поле. Так как мы можем ощущать электромагнитный спектр, нам не нужна кибернетизация — специальные устройства, чтобы войти в Сеть.
Ее зрачки расширились, когда она поняла наши возможности.
— Как ты узнал об этом?
Я тронул рукой свитер Мертвого Глаза, надетый на тунику. Я помнил.
— Кто-то доверился мне.
Мийа смотрела на дисплеи перед нами и долго молчала, прежде чем снова взглянуть на меня.
— Как ты этого добьешься?
— Мы используем открытое окно и просочимся в систему. Там мы будем подобны привидениям — мы входим в систему не как обычные электронные сигналы. Программы безопасности предназначены для блокировки посторонних импульсов. У большинства из них слишком узкий диапазон, чтобы заметить нас. Тау по-настоящему не соревнуется ни с кем, так что, по всей вероятности, внутренняя безопасность в сети не очень сильна. Сложнее всего будет запустить наше сообщение и провести его куда следует.
Она потерла шею, покрытую грязью и потом.
— С чего начнем?
— Я не могу рассказать тебе. «Мне надо показать. Оставайся со мной. Помоги мне сконцентрироваться, иначе я не смогу…» — Я почувствовал, как она усилила связь между нами до прочности каната. Я рассматривал дисплеи, на которых демонстрировалось представление, не несущее никакого смысла. Не имея электронного браслета, я даже не мог открыть окно связи в коммуникаторе. Я прижал палец к замку соединения и почувствовал, как глухое дребезжание растекается по моим нервным окончаниям. — «Мы должны проникнуть мыслью сюда. Ты можешь использовать свои способности, чтобы образовать проход?»
Я чувствовал, как она колеблется, пытается собраться, затем ощутил в кисти ледяное покалывание. На секунду мне показалось, что я вижу мерцающую ауру вокруг себя, но не своим обычным зрением, а третьим глазом или шестым чувством — тем безымянным рецептором, который временами принимает энергетические сигналы от созданных человеком систем, подобных этой. Я почувствовал, как изменились все мои ощущения, когда Мийа телекинезом открыла проход, совмещая электромагнитную систему моего тела с системой машины.
Поток ответных импульсов не убил нас, и мое удивление сменилось облегчением. В конце концов Мийа знала достаточно много о технике, чтобы представлять себе, что может сделать электрический шок.
«Отлично, — подумал я, стараясь, чтобы она почувствовала мою улыбку. — Теперь мы должны перенастроиться на частоты, приходящие оттуда. Это вне нормального пси-спектра. Примерно так… — Я дал ей почувствовать свое восприятие, настраивающееся на чтение данных. — Когда мы будем внутри, не отходи от меня, а то мы останемся там навсегда. Это совершенно другая вселенная, и я знаю не больше твоего, что может встретиться там».
«Тогда как мы узнаем, куда нам идти?» — спросила она.
«Виртуальная реальность — это как учебные симуляторы, которые Тау использовала для твоей тренировки. Твой мозг создает образ, пытаясь интерпретировать нейронные сигналы. — Это звучало не очень обнадеживающе даже для меня. — Я могу провести нас, куда нам нужно. — Я не стал дожидаться, пока она переварит первую фразу. — Но я не могу изменить что-либо, коснуться чего-либо там. Чтобы делать это, мне нужен телекинез, и ты одолжишь мне свой».
«Я готова», — подумала она. Я почувствовал, что ее любопытство становится все сильнее, как моя потребность в даре, которым она делилась со мной.
«Доверься мне», — подумал я, продолжая медленную перенастройку своих мыслей, уходя за пределы ясного ощущения ее туда, куда никогда не пытался проникать биологический разум.
«Доверься мне», — ответила она. Ее мозг смыкался вокруг меня, вжимая нас внутрь, в сердце машины. Создавая проход, разрушая барьеры между материей и энергией, она вела наши слитные мысли через синапсы моего тела, превращая мою нервную систему в биологический разъем.
Мы прошли по открытому ею проходу и попали в нервную систему Сети. Нас окружило кибер-пространство, словно мы только что очнулись от сна. Я взглянул на свое тело, и увидел мерцающую энергию вокруг скелета из белого света, увидел, как Мийа соединилась со мной — тело к телу. Две раздельные сущности разумов соединились в любовном союзе, более интимном, чем я мог себе даже представить.
«Я вижу нас, — подумала она. — Мы… реальны?»
«Достаточно реальны», — ответил я, сближаясь с ее переливающимся призраком, пока не коснулся ее полупрозрачных губ, чувствуя обмен энергиями между нами, волны экстаза, заставляющие гореть мои фантомные нервы. Я отшатнулся, сбитый с толку, продолжая смотреть на нее с нарастающим любовным трепетом.
Когда я в первый раз входил в кибер-пространство, я был связан с Мертвым Глазом. Мы начинали наше путешествие, тоже символически связанные, но мы касались друг друга лишь кончиками пальцев. У него не было такого дара, как у Мийи, и его мозг был не из тех, с которыми я мог бы так слиться.
Потом я попробовал свои возможности и открыл, что электронное поле Сети недостаточно живо, чтобы включить защитные барьеры моего мозга. Если я был осторожен, я мог совершать призрачные танцы в программах практически любой системы, куда я мог войти с помощью своего браслета.
Законы Федерации запрещают псионам носить имплантированное биоэлектронное усиление, даже элементарное, служащее для установления связи. Еще и из-за этого псионам было тяжело найти приличную работу, это был еще один способ, выдуманный твердолобыми, чтобы карать изгоев за то, что они родились. Если бы я был пойман охранными системами Сети, то мне грозила бы — самое меньшее — глобальная промывка мозгов. Мертвый Глаз рисковал жизнью, доверяя мне этот секрет.
А сейчас я доверял Мийе свою жизнь и секрет Мертвого Глаза. Но когда наши призрачные образы соединились, все сомнения исчезли из моей головы. Прежде каждый раз, когда я вторгался в новые области Сети, я боялся. И даже в паре с Мертвым Глазом боялся, потому что не понимал, какого дьявола я делаю, и даже не был уверен, что он не безумен.
Входя туда один, я укреплял веру в себя, и у меня возникало ощущение, что я в состоянии ориентироваться в стремительно меняющемся подвижном хранилище данных, в электронном потоке информации, текущем вокруг и сквозь меня. Я слушал, как полуживые частицы гигантского синдиката искусственного интеллекта шептали свои тайные желания привидению, прошедшему сквозь стены их цитаделей. Но каждое путешествие было похоже на прогулку по кладбищу. Каждый раз, когда я возвращался в свое тело, моя одежда была мокрой от пота, а во рту оставался острый привкус страха.
Но на этот раз все было по-другому. Я делил внутреннее пространство с Мийей таким образом, как никогда бы не смог с Мертвым Глазом. Я видел ее неудержимый безграничный восторг, когда она смотрела через наши сияющие образы на новую вселенную. Ее изумление наполняло меня, показывая мне меняющийся пейзаж информации другими глазами, когда мы начали проникать в глубину ее.
Я вызвал цифровую подсказку в угол моего виртуального поля зрения — трюк, к которому я прибегал, чтобы отслеживать, сколько времени я нахожусь вне своего физического тела. Я начал продвижение, наблюдая через свой кристальный затылок, как шелковая нить, тянущаяся к реальности, размылась и, наконец, затерялась позади, Я пытался не думать о том, что случится, если легионеры обнаружат наши беззащитные тела и перережут эту тонкую нить раньше, чем мы пройдем обратно сквозь зеркало.
Вместо этого я пытался объяснить ей, что мы видим: линии потока данных, в которых мы дрейфовали, еле ощущаемое присутствие автоматических вестников, выметаемых, словно пыль, электронным ветром, яркие смазанные пятнышки фотонов. Мы прошли через ледяную плотину запрограммированной цензуры Тау, словно это был туман, и электронный поток от киоска понес нас к цели.
Виртуальная равнина вокруг нас выглядела необычно для меня: я никогда раньше не видел информационный вакуум — царство ночи, с одной лишь блеклой паутиной данных, раскинутой по его темным владениям, отражение технологической пустыни, которую представлял собой снаружи гидранский мир. Но впереди, на расстоянии электронного взгляда, сияли яркие огни большого города — хранилище информации Тау Ривертона.
Мы влились туда со скоростью мысли. В гудящем электромагнитном поле Ривертона я замедлил наше скользящее движение, становясь осторожнее, борясь с неудержимым стремлением Мийи изучить все вокруг.
Я понимал по ее ощущениям, что она постигала все куда быстрее и лучше, чем когда-то я. Может быть, ее умение телепортации позволяло ей чувствовать параметры кибер-пространства, что никогда не было доступно мне. Я хотел научить ее и учиться у нее, хотел забыть свой страх и разделить с ней ее жажду исследования этого нового мира, стать свободным, чтобы ощутить это пробирающее до глубин души возбуждение, которое я не чувствовал никогда ранее ни в одном из моих предыдущих одиночных походов в электронный мир.
Но наши физические тела могли обнаружить. Я успевал не больше, чем пробежаться по основам ориентирования в информации, научить Мийю видеть ее, как вижу ее я.
«Это центр безопасности корпорации», — подумал я, когда он возник перед моими кибер-глазами, как темная и яркая игла. Обманчиво доступные конструкции деловой активности Тау и вспомогательные системы, кружащиеся вокруг нас, подобно мерцающим существам, всплывшим из глубин незнакомого моря. Холодок паранойи в их сердцевине мог быть только Службой безопасности — местом, где черный лед окружал самые охраняемые секреты Тау.
Я почувствовал, как Мийа пошевелилась внутри меня.
«Мы можем пройти сквозь него?»
«Да, если будем чертовски осторожны. Их сторожевые собаки не могут услышать или увидеть нас, пока мы находимся на расстоянии большем, чем то, на которое могут протянуться их цепи. Но если мы окажемся в пределах их досягаемости, они заметят нас. И они достаточно умны, чтобы наброситься на нас, едва заподозрив наше существование. — Я остановил ее, когда она направилась к ним: — Нет! — подумал я, внезапно сообразив, что она собирается сделать. — У нас нет времени».
«Но мы можем помочь тем, кого они захватили сегодня».
«Проклятье! — Я желал того же, что и она, с той же болью в душе. Но когда она начала отделяться от нашего слитого фантома, я остановил ее. — Мы должны пока забыть об этом! Если легионеры вычислят нас, здесь или там, мы — трупы. У нас никогда не будет другого шанса».
Мийа не стала искушать судьбу.
«Тогда пойдем», — ответила она, и эти слова переплелись с мысленными реками смелости и покорности. Внезапно я почувствовал, что ничто не стремится вырваться из меня, ничто не сопротивляется мне.
Если не считать нас четверых, улица была абсолютно пуста. Напротив того места, где мы стояли, находился киоск информации из пластика и металла, напоминающий о неизбежном присутствии Тау. Поверхность киоска с бегущими по ней призрачными образами выглядела пугающе не соответствующей старинным шероховатым стенам.
Я заметил, что кто-то умудрился нацарапать «траханная Тау» на стандарте на суперпрочном основании киоска. Я смотрел в восхищении на это творение, не понимая, как это удалось сделать. Где-то я слыхал, что дорогая одежда не обязательна для интеллигентных людей, но украшения необходимы — они выделяют, придают индивидуальность. Похоже, такую же функцию выполняют и надписи на стенах.
Я оглянулся на патриотов, беспокойно ожидающих рядом с Мийей:
— Прикройте нас.
Они взглянули на Мийю, кивнули и скрылись в тени.
Я подождал, пока они отойдут.
— Ты не хочешь, чтобы они узнали, что ты делаешь, — сказала Мийа. Это не было вопросом. Она неуверенно вглядывалась в мое лицо — как эхо моей неуверенности.
Я пытался сконцентрировать свое внимание на дисплеях. Экран выдавал обычную чушь, одобренную корпорацией, как будто ничего безнадежного или ужасного, или преступно безумного сегодня не произошло.
— Добро пожаловать в реальность, — прошептал я экрану. Я напряг руки, разминая пальцы над мерцающими дисплеями.
Мийа завороженно глядела на экран, на ее лице отражались краски пустого лица репортера Тау. Она взглянула на меня, когда я заговорил: ей показалось, что мои слова обращены к ней.
Я покачал головой, отвечая на ее невысказанные вопросы, и сосредоточился на таблице данных, на знакомой клавиатуре и полудюжине простейших показателей. Я увидел то, что хотел увидеть: полностью скомплектованный коммуникатор. Должно быть, Тау установил его здесь для удобства посещающих Фриктаун граждан Ривертона, поскольку никому не могло прийти в голову, что им могут воспользоваться гидраны, у которых нет браслетов с лентами данных.
— Скажи мне, — произнесла Мийа, выводя меня из медитации на дисплеях, связывающих миры. — Почему ты боишься входить туда?
— Боюсь? — спросил я удивленно. — Потому что, возможно, это не сработает. Потому что, если это сработает, предположение Наох станет правдой: я обучу этому тебя, ты научишь патриотов, и вы сможете разрушить Тау изнутри. И даже после того, что они сделали…
— Ты все еще частично землянин, — закончила она мягко. — И ты не хочешь, чтобы из-за тебя гибли невинные люди. — Я кивнул, опуская глаза. — И я тоже, Биан, — сказала она. — «И я тоже, нэшиертах». — Она мягко вложила мне эту фразу в мозг, где ее присутствие могло напомнить мне о том, почему я здесь и почему она в моем сознании. Только она, и никто другой.
— Знаю, — пробормотал я, глядя на нее. — «Я знаю. Но, Наох…». Мийа, обещай мне, когда мы вернемся, все время держать контакт со мной. Наох не может влиять на меня так, как влияет на остальных. Позволь мне быть индикатором твоего чувства реальности.
Она кивнула, ее мысли омрачились воспоминанием предательства сестры. Она закрыла глаза. Когда вновь открыла их, в них не было никаких эмоций.
— Теперь покажи мне, — указала она на киоск.
Я перевел взгляд на дисплеи, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, что мы должны сделать. Ах, насколько легче было бы просто показать ей, как все должно происходить.
— Ты улавливала когда-нибудь электромагнитные колебания в Ривертоне — энергию, излучаемую снаряжением или защитным полем?
Она снова кивнула. Я позволил проникнуть ей еще глубже в мой мозг в поисках образов, которые смогли бы прояснить мои слова. Даже когда она работала на Тау и ей надо было познакомиться с современной техникой, чтобы в дальнейшем пользоваться ею, Мийе давали самый минимум знаний об элементарных устройствах.
Я подумал о Мертвом Глазе, который научил меня всему этому, пытаясь вспомнить точные слова и образы, которые использовал для объяснений он, вспоминая его рот, который был еще хуже его гноящегося глаза, его линию защиты от ненавидящих псионов твердолобых, которые убьют его за то, что он узнал. Он не открывал это никому, кроме меня, потому что дар позволил мне увидеть все это.
— Дело в том, что псионы рождаются уже со способностью настройки на электромагнитное поле. Так как мы можем ощущать электромагнитный спектр, нам не нужна кибернетизация — специальные устройства, чтобы войти в Сеть.
Ее зрачки расширились, когда она поняла наши возможности.
— Как ты узнал об этом?
Я тронул рукой свитер Мертвого Глаза, надетый на тунику. Я помнил.
— Кто-то доверился мне.
Мийа смотрела на дисплеи перед нами и долго молчала, прежде чем снова взглянуть на меня.
— Как ты этого добьешься?
— Мы используем открытое окно и просочимся в систему. Там мы будем подобны привидениям — мы входим в систему не как обычные электронные сигналы. Программы безопасности предназначены для блокировки посторонних импульсов. У большинства из них слишком узкий диапазон, чтобы заметить нас. Тау по-настоящему не соревнуется ни с кем, так что, по всей вероятности, внутренняя безопасность в сети не очень сильна. Сложнее всего будет запустить наше сообщение и провести его куда следует.
Она потерла шею, покрытую грязью и потом.
— С чего начнем?
— Я не могу рассказать тебе. «Мне надо показать. Оставайся со мной. Помоги мне сконцентрироваться, иначе я не смогу…» — Я почувствовал, как она усилила связь между нами до прочности каната. Я рассматривал дисплеи, на которых демонстрировалось представление, не несущее никакого смысла. Не имея электронного браслета, я даже не мог открыть окно связи в коммуникаторе. Я прижал палец к замку соединения и почувствовал, как глухое дребезжание растекается по моим нервным окончаниям. — «Мы должны проникнуть мыслью сюда. Ты можешь использовать свои способности, чтобы образовать проход?»
Я чувствовал, как она колеблется, пытается собраться, затем ощутил в кисти ледяное покалывание. На секунду мне показалось, что я вижу мерцающую ауру вокруг себя, но не своим обычным зрением, а третьим глазом или шестым чувством — тем безымянным рецептором, который временами принимает энергетические сигналы от созданных человеком систем, подобных этой. Я почувствовал, как изменились все мои ощущения, когда Мийа телекинезом открыла проход, совмещая электромагнитную систему моего тела с системой машины.
Поток ответных импульсов не убил нас, и мое удивление сменилось облегчением. В конце концов Мийа знала достаточно много о технике, чтобы представлять себе, что может сделать электрический шок.
«Отлично, — подумал я, стараясь, чтобы она почувствовала мою улыбку. — Теперь мы должны перенастроиться на частоты, приходящие оттуда. Это вне нормального пси-спектра. Примерно так… — Я дал ей почувствовать свое восприятие, настраивающееся на чтение данных. — Когда мы будем внутри, не отходи от меня, а то мы останемся там навсегда. Это совершенно другая вселенная, и я знаю не больше твоего, что может встретиться там».
«Тогда как мы узнаем, куда нам идти?» — спросила она.
«Виртуальная реальность — это как учебные симуляторы, которые Тау использовала для твоей тренировки. Твой мозг создает образ, пытаясь интерпретировать нейронные сигналы. — Это звучало не очень обнадеживающе даже для меня. — Я могу провести нас, куда нам нужно. — Я не стал дожидаться, пока она переварит первую фразу. — Но я не могу изменить что-либо, коснуться чего-либо там. Чтобы делать это, мне нужен телекинез, и ты одолжишь мне свой».
«Я готова», — подумала она. Я почувствовал, что ее любопытство становится все сильнее, как моя потребность в даре, которым она делилась со мной.
«Доверься мне», — подумал я, продолжая медленную перенастройку своих мыслей, уходя за пределы ясного ощущения ее туда, куда никогда не пытался проникать биологический разум.
«Доверься мне», — ответила она. Ее мозг смыкался вокруг меня, вжимая нас внутрь, в сердце машины. Создавая проход, разрушая барьеры между материей и энергией, она вела наши слитные мысли через синапсы моего тела, превращая мою нервную систему в биологический разъем.
Мы прошли по открытому ею проходу и попали в нервную систему Сети. Нас окружило кибер-пространство, словно мы только что очнулись от сна. Я взглянул на свое тело, и увидел мерцающую энергию вокруг скелета из белого света, увидел, как Мийа соединилась со мной — тело к телу. Две раздельные сущности разумов соединились в любовном союзе, более интимном, чем я мог себе даже представить.
«Я вижу нас, — подумала она. — Мы… реальны?»
«Достаточно реальны», — ответил я, сближаясь с ее переливающимся призраком, пока не коснулся ее полупрозрачных губ, чувствуя обмен энергиями между нами, волны экстаза, заставляющие гореть мои фантомные нервы. Я отшатнулся, сбитый с толку, продолжая смотреть на нее с нарастающим любовным трепетом.
Когда я в первый раз входил в кибер-пространство, я был связан с Мертвым Глазом. Мы начинали наше путешествие, тоже символически связанные, но мы касались друг друга лишь кончиками пальцев. У него не было такого дара, как у Мийи, и его мозг был не из тех, с которыми я мог бы так слиться.
Потом я попробовал свои возможности и открыл, что электронное поле Сети недостаточно живо, чтобы включить защитные барьеры моего мозга. Если я был осторожен, я мог совершать призрачные танцы в программах практически любой системы, куда я мог войти с помощью своего браслета.
Законы Федерации запрещают псионам носить имплантированное биоэлектронное усиление, даже элементарное, служащее для установления связи. Еще и из-за этого псионам было тяжело найти приличную работу, это был еще один способ, выдуманный твердолобыми, чтобы карать изгоев за то, что они родились. Если бы я был пойман охранными системами Сети, то мне грозила бы — самое меньшее — глобальная промывка мозгов. Мертвый Глаз рисковал жизнью, доверяя мне этот секрет.
А сейчас я доверял Мийе свою жизнь и секрет Мертвого Глаза. Но когда наши призрачные образы соединились, все сомнения исчезли из моей головы. Прежде каждый раз, когда я вторгался в новые области Сети, я боялся. И даже в паре с Мертвым Глазом боялся, потому что не понимал, какого дьявола я делаю, и даже не был уверен, что он не безумен.
Входя туда один, я укреплял веру в себя, и у меня возникало ощущение, что я в состоянии ориентироваться в стремительно меняющемся подвижном хранилище данных, в электронном потоке информации, текущем вокруг и сквозь меня. Я слушал, как полуживые частицы гигантского синдиката искусственного интеллекта шептали свои тайные желания привидению, прошедшему сквозь стены их цитаделей. Но каждое путешествие было похоже на прогулку по кладбищу. Каждый раз, когда я возвращался в свое тело, моя одежда была мокрой от пота, а во рту оставался острый привкус страха.
Но на этот раз все было по-другому. Я делил внутреннее пространство с Мийей таким образом, как никогда бы не смог с Мертвым Глазом. Я видел ее неудержимый безграничный восторг, когда она смотрела через наши сияющие образы на новую вселенную. Ее изумление наполняло меня, показывая мне меняющийся пейзаж информации другими глазами, когда мы начали проникать в глубину ее.
Я вызвал цифровую подсказку в угол моего виртуального поля зрения — трюк, к которому я прибегал, чтобы отслеживать, сколько времени я нахожусь вне своего физического тела. Я начал продвижение, наблюдая через свой кристальный затылок, как шелковая нить, тянущаяся к реальности, размылась и, наконец, затерялась позади, Я пытался не думать о том, что случится, если легионеры обнаружат наши беззащитные тела и перережут эту тонкую нить раньше, чем мы пройдем обратно сквозь зеркало.
Вместо этого я пытался объяснить ей, что мы видим: линии потока данных, в которых мы дрейфовали, еле ощущаемое присутствие автоматических вестников, выметаемых, словно пыль, электронным ветром, яркие смазанные пятнышки фотонов. Мы прошли через ледяную плотину запрограммированной цензуры Тау, словно это был туман, и электронный поток от киоска понес нас к цели.
Виртуальная равнина вокруг нас выглядела необычно для меня: я никогда раньше не видел информационный вакуум — царство ночи, с одной лишь блеклой паутиной данных, раскинутой по его темным владениям, отражение технологической пустыни, которую представлял собой снаружи гидранский мир. Но впереди, на расстоянии электронного взгляда, сияли яркие огни большого города — хранилище информации Тау Ривертона.
Мы влились туда со скоростью мысли. В гудящем электромагнитном поле Ривертона я замедлил наше скользящее движение, становясь осторожнее, борясь с неудержимым стремлением Мийи изучить все вокруг.
Я понимал по ее ощущениям, что она постигала все куда быстрее и лучше, чем когда-то я. Может быть, ее умение телепортации позволяло ей чувствовать параметры кибер-пространства, что никогда не было доступно мне. Я хотел научить ее и учиться у нее, хотел забыть свой страх и разделить с ней ее жажду исследования этого нового мира, стать свободным, чтобы ощутить это пробирающее до глубин души возбуждение, которое я не чувствовал никогда ранее ни в одном из моих предыдущих одиночных походов в электронный мир.
Но наши физические тела могли обнаружить. Я успевал не больше, чем пробежаться по основам ориентирования в информации, научить Мийю видеть ее, как вижу ее я.
«Это центр безопасности корпорации», — подумал я, когда он возник перед моими кибер-глазами, как темная и яркая игла. Обманчиво доступные конструкции деловой активности Тау и вспомогательные системы, кружащиеся вокруг нас, подобно мерцающим существам, всплывшим из глубин незнакомого моря. Холодок паранойи в их сердцевине мог быть только Службой безопасности — местом, где черный лед окружал самые охраняемые секреты Тау.
Я почувствовал, как Мийа пошевелилась внутри меня.
«Мы можем пройти сквозь него?»
«Да, если будем чертовски осторожны. Их сторожевые собаки не могут услышать или увидеть нас, пока мы находимся на расстоянии большем, чем то, на которое могут протянуться их цепи. Но если мы окажемся в пределах их досягаемости, они заметят нас. И они достаточно умны, чтобы наброситься на нас, едва заподозрив наше существование. — Я остановил ее, когда она направилась к ним: — Нет! — подумал я, внезапно сообразив, что она собирается сделать. — У нас нет времени».
«Но мы можем помочь тем, кого они захватили сегодня».
«Проклятье! — Я желал того же, что и она, с той же болью в душе. Но когда она начала отделяться от нашего слитого фантома, я остановил ее. — Мы должны пока забыть об этом! Если легионеры вычислят нас, здесь или там, мы — трупы. У нас никогда не будет другого шанса».
Мийа не стала искушать судьбу.
«Тогда пойдем», — ответила она, и эти слова переплелись с мысленными реками смелости и покорности. Внезапно я почувствовал, что ничто не стремится вырваться из меня, ничто не сопротивляется мне.