Страница:
Елене открывался совсем незнакомый мир. Непривычно было ехать в машине по левой стороне шоссе.
Пугали громоздкие двухэтажные автобусы, неизменно красного цвета, которые мчались навстречу. Чуть позднее, на пешеходных переходах в центре города, она увидела предупредительную надпись на асфальте:
«То the right», призывающую поворачивать голову направо при переходе дороги. Такие мелочи, подсказки, помогающие человеку ориентироваться в столице Великобритании, были здесь везде. В отличие от Елены Игорь уже ничему не удивлялся. Вот и сейчас, в кебе, его больше волновало то, что наконец они с Еленой остались одни. Игорь придвинулся к ней, коснулся губами ее мягкого, прохладного уха и громко прошептал:
— Наконец-то мы одни, Елка!
— Не одни, — возразила Елена, кивнув в сторону таксиста.
— Он нас даже не слышит за своей перегородкой, — шепнул Игорь, настойчиво просунул теплую ладонь под короткий джемпер Елены и, дурачась, нажал кнопочку ее груди: «Бип-бип. Можно войти?»
— Брось, Игореха! — Елена не отодвинулась, но продолжала с тем же любопытством разглядывать мелькающий за окном пейзаж. Старые застроенные домами из темного красного кирпича улицы казались ей кадрами виденного кинофильма.
— Смотри, смотри — Елена высвободилась из-под руки Игоря и показала на промелькнувшие телефонные будки, — тоже красные, и дизайн старинный.
Игорь рассмеялся: так не вязалось современное слово «дизайн» с будками времен начала телефонизации.
Игорь положил руки себе на колени, сел прямо и начал рассказывать Елене об улицах, по которым они ехали, и о легендах страны. Левостороннее движение, заговорил он, зародилось здесь в Средние века, когда по улицам ездили конные экипажи. И в одном популярном месте, рядом с отелем «Савой», дамам неудобно было выходить из кареты: приходилось огибать запряженных лошадей.
Тогда и приняли новый порядок езды, отличный от принятого в других странах. «В общем, — улыбнулся Игорь, — во всем виноваты женщины». Такси уже ехало по центру Лондона. Теперь они пересекали деловой лондонский квартал Сити.
— А это собор Святого Павла, видишь, какой величественный, — показал Игорь на широкие каменные ступени собора. — Похож на наш, Исаакиевский.
— Никакого величия, — возразила Елена. — Здесь, в Лондоне, почти нет свободного пространства. Все стиснуто, ужато, сомкнуто.
— Это еще не весь Лондон, — улыбнулся Игорь, — я покажу тебе здание парламента, Темзу. Там такой же простор, как у нас на Неве.
Елена не спорила. В конце концов не важно, тесен или просторен Лондон. Главное, ее душа свободна. Разве могли еще несколько лет назад граждане ее страны мечтать о свободном выезде за границу? Еще сильнее ощущение свободы и единения с людьми всей Земли охватило Елену в отеле. Здесь были японцы и китайцы, французы и немцы. Игорь свободно общался на английском. С трудом, но составляла английские фразы и Елена. «Молодец», — похвалил ее Игорь, когда она о чем-то спросила портье и получила внятный ответ. Они поселились в одном номере, как супруги. Это был их медовый месяц продолжительностью в неделю. Жизнь в облаках, между небом и землей, продолжалась. Аэроплан их любви совершал беспосадочный полет. А в Лондоне стояли сухие весенние дни, опровергающие расхожее мнение о туманном Альбионе. И всю неделю пребывания Игоря и Елены в столице Англии солнце ни разу не заходило за облака.
Из отеля Игорь сделал несколько деловых звонков, составил календарь встреч и переговоров с партнерами. Затем набрал домашний номер, отчитался Ольге.
Елена позвонила матери. Там все было в порядке.
Пообедав в ресторане отеля, Игорь и Елена вышли в расположенный рядом Гайд-парк. Елена хотела послушать и посмотреть на выступающих здесь ораторов. Она помнила со школы, как учительница истории говорила болтливому ученику: «Здесь тебе не Гайд-парк!» Где же прославленные болтуны? В будние дни площадка для ораторов пустовала, о ней напоминала лишь табличка посреди зеленой даже в марте ухоженной лужайки. Безупречная чистота в английских парках сама собой разумелась.
Территория была разделена здесь в соответствии с различными потребностями посетителей. По одним дорожкам гуляли люди с маленькими собачками на поводке, по другим выгул собачек был запрещен. Широкая, посыпанная толстым слоем песка дорожка предназначалась для верховых прогулок.
На аллеях стояли удобные широкие скамейки, посередине разделенные ажурной металлической решеткой. Игорь и Елена присели на одну из таких скамеек. Игорь пояснил, что таким образом местные власти борются со своими бездомными. Лечь и вытянуть ноги на перегороженной скамье просто невозможно.
Покинув парк, Игорь и Елена вышли на незнакомые вечерние улицы. Здесь они увидели и самих бездомных. В отличие от российских бомжей большинство бродяг здесь были молоды и неплохо ухожены. Когда они устраивались на ночлег прямо на тротуаре, Елена обратила внимание на их экипировку: чистый утепленный спальник и белоснежная простыня внутри него. Свобода и чистота — вот визитная карточка Лондона.
Стемнело окончательно. Скромное освещение озарило улицы и дома столицы. И вдруг неожиданно брызнула светом ярких реклам веселая площадь Пикадилли. Реклама целиком покрывала полукруглый фасад здания, выходящего на площадь, отчего оно казалось гигантской тумбой для афиш.
На другой стороне площади из-под копыт бронзовой квадриги в голубоватом луче подсветки выбивались шумные струи фонтана. Чтобы лучше снять все это великолепие на видеопленку, наши путешественники вместе с другими гуляющими подошли к скромному памятнику в центре площади. На высоком постаменте застыл на бегу, будто взлетая, бронзовый юноша с крыльями за спиной. Симфония цвета, звука, всеобщего оживления вокруг втягивала в магический вихрь радости всех присутствующих здесь людей. И у всех, как у бронзового юноши, вырастали за спиной крылья. Елена, завороженная ярким зрелищем, не могла сдвинуться с места.
Из площади, как из полноводного цветового озера, вытекали речушки — улицы. На одной из них Игорь увидел пивной паб и предложил Елене посидеть в нем. Там, среди шумных завсегдатаев, они нашли укромное место за столиком для двоих.
Деловитый английский бармен в белом фартуке на толстом животе принес им высокие кружки, в которых пенилось янтарное пиво. В этом пабе, в легком пивном оглушении, и состоялось у Игоря с Еленой безумно-счастливое объяснение.
— Елка, я хочу всегда быть с тобой. Днем и ночью, в праздники и будни. — Игорь чувствовал, как жар наполняет его.
Он расстегнул ворот рубашки. Неудивительно, что после знойного дня наступил душный вечер.
— А как я этого хочу! — Елена с первых шагов по британской земле чувствовала себя как бы приподнятой над этой самой землей. Поэтому, против обыкновения, она не скрывала своих чувств и желаний. — Но разве мы можем надеяться на это? Наши обязательства: твои перед Ольгой, мои перед мамой.
— Да брось ты эти скучные материи вспоминать. — Игорь слегка растрепал ей волосы на затылке. — Все как-нибудь образуется! Я больше не отпущу тебя, Елка! Пора решить окончательно. Когда я стоял с тобой на чужой свадебной церемонии, я подумал… В общем, я уже не мальчик. Половина моей жизни прошла со случайной женщиной…
Игорь поднес к губам кружку и глотнул пива.
— Ну что ты говоришь, — обиделась за Ольгу Елена. — Ольга мать твоего ребенка. Это я — случайная женщина. Хотя я тебя понимаю. Ведь и мой брак с Ефимом — нелепость. Я надеялась забыть тебя и еще мечтала заразиться его болезнью и умереть. Представляешь, какими глупостями была набита эта дурная голова! А в результате — пятнадцать лет совместного существования! Случайное бывает на редкость устойчивым, а временное — постоянным.
Елена смутилась от произнесенных ею высоких слов и замолчала, обкусывая солоноватую рыбную палочку. Игорь взял руку Елены, пахнущую рыбой, и поднес ее к губам:
— Лена, я действительно хочу все начать сначала.
Елена старалась не впускать его слова в душу. Игорь, когда хмель кружил его голову, частенько обещал уйти от Ольги. Но в ясном сознании находил множество причин, препятствующих этому шагу.
— А нам не пора в отель возвращаться? — спросила она.
В этот момент бармен что-то громко объявил. Посетители задвигались и почти одновременно подняли кружки с пивом.
— Через десять минут закрывают заведение, — пояснил Игорь. — Здесь пабы только до одиннадцати работают. Посетителям предлагается сделать последний заказ.
— Мы, наверно, пренебрежем этой возможностью? — спросила Елена.
— Хорошо, раз ты настроилась уходить, идем.
Игорь положил на стол деньги, добавив сверху принятые здесь десять процентов на чай, и они вышли на улицу.
Иллюзия новой жизни продолжалась.
5
Пугали громоздкие двухэтажные автобусы, неизменно красного цвета, которые мчались навстречу. Чуть позднее, на пешеходных переходах в центре города, она увидела предупредительную надпись на асфальте:
«То the right», призывающую поворачивать голову направо при переходе дороги. Такие мелочи, подсказки, помогающие человеку ориентироваться в столице Великобритании, были здесь везде. В отличие от Елены Игорь уже ничему не удивлялся. Вот и сейчас, в кебе, его больше волновало то, что наконец они с Еленой остались одни. Игорь придвинулся к ней, коснулся губами ее мягкого, прохладного уха и громко прошептал:
— Наконец-то мы одни, Елка!
— Не одни, — возразила Елена, кивнув в сторону таксиста.
— Он нас даже не слышит за своей перегородкой, — шепнул Игорь, настойчиво просунул теплую ладонь под короткий джемпер Елены и, дурачась, нажал кнопочку ее груди: «Бип-бип. Можно войти?»
— Брось, Игореха! — Елена не отодвинулась, но продолжала с тем же любопытством разглядывать мелькающий за окном пейзаж. Старые застроенные домами из темного красного кирпича улицы казались ей кадрами виденного кинофильма.
— Смотри, смотри — Елена высвободилась из-под руки Игоря и показала на промелькнувшие телефонные будки, — тоже красные, и дизайн старинный.
Игорь рассмеялся: так не вязалось современное слово «дизайн» с будками времен начала телефонизации.
Игорь положил руки себе на колени, сел прямо и начал рассказывать Елене об улицах, по которым они ехали, и о легендах страны. Левостороннее движение, заговорил он, зародилось здесь в Средние века, когда по улицам ездили конные экипажи. И в одном популярном месте, рядом с отелем «Савой», дамам неудобно было выходить из кареты: приходилось огибать запряженных лошадей.
Тогда и приняли новый порядок езды, отличный от принятого в других странах. «В общем, — улыбнулся Игорь, — во всем виноваты женщины». Такси уже ехало по центру Лондона. Теперь они пересекали деловой лондонский квартал Сити.
— А это собор Святого Павла, видишь, какой величественный, — показал Игорь на широкие каменные ступени собора. — Похож на наш, Исаакиевский.
— Никакого величия, — возразила Елена. — Здесь, в Лондоне, почти нет свободного пространства. Все стиснуто, ужато, сомкнуто.
— Это еще не весь Лондон, — улыбнулся Игорь, — я покажу тебе здание парламента, Темзу. Там такой же простор, как у нас на Неве.
Елена не спорила. В конце концов не важно, тесен или просторен Лондон. Главное, ее душа свободна. Разве могли еще несколько лет назад граждане ее страны мечтать о свободном выезде за границу? Еще сильнее ощущение свободы и единения с людьми всей Земли охватило Елену в отеле. Здесь были японцы и китайцы, французы и немцы. Игорь свободно общался на английском. С трудом, но составляла английские фразы и Елена. «Молодец», — похвалил ее Игорь, когда она о чем-то спросила портье и получила внятный ответ. Они поселились в одном номере, как супруги. Это был их медовый месяц продолжительностью в неделю. Жизнь в облаках, между небом и землей, продолжалась. Аэроплан их любви совершал беспосадочный полет. А в Лондоне стояли сухие весенние дни, опровергающие расхожее мнение о туманном Альбионе. И всю неделю пребывания Игоря и Елены в столице Англии солнце ни разу не заходило за облака.
Из отеля Игорь сделал несколько деловых звонков, составил календарь встреч и переговоров с партнерами. Затем набрал домашний номер, отчитался Ольге.
Елена позвонила матери. Там все было в порядке.
Пообедав в ресторане отеля, Игорь и Елена вышли в расположенный рядом Гайд-парк. Елена хотела послушать и посмотреть на выступающих здесь ораторов. Она помнила со школы, как учительница истории говорила болтливому ученику: «Здесь тебе не Гайд-парк!» Где же прославленные болтуны? В будние дни площадка для ораторов пустовала, о ней напоминала лишь табличка посреди зеленой даже в марте ухоженной лужайки. Безупречная чистота в английских парках сама собой разумелась.
Территория была разделена здесь в соответствии с различными потребностями посетителей. По одним дорожкам гуляли люди с маленькими собачками на поводке, по другим выгул собачек был запрещен. Широкая, посыпанная толстым слоем песка дорожка предназначалась для верховых прогулок.
На аллеях стояли удобные широкие скамейки, посередине разделенные ажурной металлической решеткой. Игорь и Елена присели на одну из таких скамеек. Игорь пояснил, что таким образом местные власти борются со своими бездомными. Лечь и вытянуть ноги на перегороженной скамье просто невозможно.
Покинув парк, Игорь и Елена вышли на незнакомые вечерние улицы. Здесь они увидели и самих бездомных. В отличие от российских бомжей большинство бродяг здесь были молоды и неплохо ухожены. Когда они устраивались на ночлег прямо на тротуаре, Елена обратила внимание на их экипировку: чистый утепленный спальник и белоснежная простыня внутри него. Свобода и чистота — вот визитная карточка Лондона.
Стемнело окончательно. Скромное освещение озарило улицы и дома столицы. И вдруг неожиданно брызнула светом ярких реклам веселая площадь Пикадилли. Реклама целиком покрывала полукруглый фасад здания, выходящего на площадь, отчего оно казалось гигантской тумбой для афиш.
На другой стороне площади из-под копыт бронзовой квадриги в голубоватом луче подсветки выбивались шумные струи фонтана. Чтобы лучше снять все это великолепие на видеопленку, наши путешественники вместе с другими гуляющими подошли к скромному памятнику в центре площади. На высоком постаменте застыл на бегу, будто взлетая, бронзовый юноша с крыльями за спиной. Симфония цвета, звука, всеобщего оживления вокруг втягивала в магический вихрь радости всех присутствующих здесь людей. И у всех, как у бронзового юноши, вырастали за спиной крылья. Елена, завороженная ярким зрелищем, не могла сдвинуться с места.
Из площади, как из полноводного цветового озера, вытекали речушки — улицы. На одной из них Игорь увидел пивной паб и предложил Елене посидеть в нем. Там, среди шумных завсегдатаев, они нашли укромное место за столиком для двоих.
Деловитый английский бармен в белом фартуке на толстом животе принес им высокие кружки, в которых пенилось янтарное пиво. В этом пабе, в легком пивном оглушении, и состоялось у Игоря с Еленой безумно-счастливое объяснение.
— Елка, я хочу всегда быть с тобой. Днем и ночью, в праздники и будни. — Игорь чувствовал, как жар наполняет его.
Он расстегнул ворот рубашки. Неудивительно, что после знойного дня наступил душный вечер.
— А как я этого хочу! — Елена с первых шагов по британской земле чувствовала себя как бы приподнятой над этой самой землей. Поэтому, против обыкновения, она не скрывала своих чувств и желаний. — Но разве мы можем надеяться на это? Наши обязательства: твои перед Ольгой, мои перед мамой.
— Да брось ты эти скучные материи вспоминать. — Игорь слегка растрепал ей волосы на затылке. — Все как-нибудь образуется! Я больше не отпущу тебя, Елка! Пора решить окончательно. Когда я стоял с тобой на чужой свадебной церемонии, я подумал… В общем, я уже не мальчик. Половина моей жизни прошла со случайной женщиной…
Игорь поднес к губам кружку и глотнул пива.
— Ну что ты говоришь, — обиделась за Ольгу Елена. — Ольга мать твоего ребенка. Это я — случайная женщина. Хотя я тебя понимаю. Ведь и мой брак с Ефимом — нелепость. Я надеялась забыть тебя и еще мечтала заразиться его болезнью и умереть. Представляешь, какими глупостями была набита эта дурная голова! А в результате — пятнадцать лет совместного существования! Случайное бывает на редкость устойчивым, а временное — постоянным.
Елена смутилась от произнесенных ею высоких слов и замолчала, обкусывая солоноватую рыбную палочку. Игорь взял руку Елены, пахнущую рыбой, и поднес ее к губам:
— Лена, я действительно хочу все начать сначала.
Елена старалась не впускать его слова в душу. Игорь, когда хмель кружил его голову, частенько обещал уйти от Ольги. Но в ясном сознании находил множество причин, препятствующих этому шагу.
— А нам не пора в отель возвращаться? — спросила она.
В этот момент бармен что-то громко объявил. Посетители задвигались и почти одновременно подняли кружки с пивом.
— Через десять минут закрывают заведение, — пояснил Игорь. — Здесь пабы только до одиннадцати работают. Посетителям предлагается сделать последний заказ.
— Мы, наверно, пренебрежем этой возможностью? — спросила Елена.
— Хорошо, раз ты настроилась уходить, идем.
Игорь положил на стол деньги, добавив сверху принятые здесь десять процентов на чай, и они вышли на улицу.
Иллюзия новой жизни продолжалась.
5
Книжная ярмарка развернулась в просторном бизнес-центре.
Пестрый наряд из транспарантов, рекламных щитов, флагов, разноцветных шаров открывал другой мир. Яркие краски оформления казались еще ярче от многоголосья словно бы соревнующихся друг с другом звуков. Объявления диктора о программе заглушались музыкой, которая исполнялась «вживую» тут же расположившимся оркестром. Посетители растекались по многочисленным лабиринтам, образованным отдельными павильончиками и стендами. Павильончики походили на комнатки для куклы Барби. Отсутствующая передняя стенка позволяла посетителю разглядеть внутреннюю жизнь комнатки. Три открытые обзору стены пестрели разноцветьем книжных обложек. Тут же находились и сами «Барби»: стройные, привлекательные девушки в смелых мини и притворно целомудренных макси.
Они вежливо улыбались всем посетителям. Едва те замедляли шаг у стенда, как очаровательные герлы протягивали им рекламные буклеты и проспекты.
В глубине этих своеобразных сценических площадок, за маленькими столиками, сидели «Кены». Это были директора фирм, старшие менеджеры. Они делали какие-то записи в своих блокнотах или вели переговоры с партнерами, не удостаивая вниманием обычных посетителей.
В чужой стороне особенно ценятся связи юных лет.
Олег без колебаний предложил установить стенд Игоря в своем павильоне, расположенном на самом выигрышном месте ярмарки, недалеко от входа.
Телевизионный магнат продвигал книжные версии популярных телесериалов в твердых глянцевых переплетах. Расчет был преимущественно на русскоязычного читателя, на эмигрантов, живущих в разных странах. Образовательная продукция Игоря не составляла ему конкуренции.
— Зыс, зыс, — тыкал пальцем в нужную ему книжку японский бизнесмен в непременных очках.
Елена ударяла себя в грудь, когда произносила английское «ай», то есть "я". Потом рукой чертила в воздухе какие-то цифры, но тут же хваталась за авторучку и писала их на бумаге. Елена дала себе слово, что после возвращения домой поступит на курсы английского языка. Пока она стояла у стенда, Игорь искал подходящих партнеров на конференциях и семинарах, проводимых устроителями.
Два дня продолжалась ее разговорная практика с иностранцами. Обычно начался и третий день работы. И вдруг она услышала на чистом русском языке обращенные к ней слова:
— Здравствуй, Елка! Как идет продвижение товара?
Она вздрогнула. Кроме Игоря, теперь никто не называл ее так, как прежде, в институте… Она перевела взгляд с книг на говорящего.
Так странно было узнать в постаревшем, перечеркнутом морщинами, но интеллигентном лице размытый эскиз грубоватого парня, промелькнувшего в ее жизни лишь раз, на целинной студенческой стройке. Сейчас ему было далеко за сорок.
Коротко стриженные светлые волосы маскировали начинающую лысеть голову. Увеличенные стеклами квадратных очков серые глаза смотрели строго и многозначительно. Невысокий, по-прежнему щуплого телосложения мужчина в элегантном костюме серого цвета был тот и не тот одновременно.
— Олег! — растерянно произнесла Елена. — Ты тоже сюда приехал?
— Олег Нечаев, хозяин этой симпатичной клетки, — с легким кокетством представился мужчина, широким жестом указывая на свой павильон.
Будто метры кинопленки с чудовищной скоростью прокрутились в голове Елены. Целина, степь, неуютная палатка и склоненное над ней лицо этого человека. Та девчонка не имела ничего общего с ней, нынешней. Но теперь Елене предстояло расплачиваться за легкомыслие чужой ей первокурсницы. Олег, безусловно, обратится к воспоминаниям о той поре.
— Ты замечательно выглядишь. Елка!
— Просто Лена, если можно, — попросила Елена, спасая имя, данное ей когда-то Игорем. Теперь оно принадлежало только ему одному.
— Без проблем, Леночка. Мы с тобой еще обязательно поболтаем. А пока, извини, дела ждут.
Отдав распоряжения своим сотрудникам, Олег скрылся в толпе.
Вечером он вновь подошел к павильону, уже вместе с Игорем. Игорь был приятно удивлен.
— Слушай, Елка, вы, оказывается, знакомы. А я забыл, что вы на целину в одну смену ездили. Я-то каждое лето на стройках проводил: все в голове перемешалось. В общем, так. Олежка готов показать тебе Лондон. Я, к сожалению, занят. Сейчас идут семинары в секции типографий и печати. Надо узнать, каковы новые требования, прояснить вопрос о форматах, словом, быть в курсе. Дело — прежде всего. А у тебя с завтрашнего дня отпуск. Наш стенд Олег передает под опеку своих менеджеров.
Олег книгопечатанием и производством не интересовался. Он определял лишь политику своего концерна. Поэтому мог распоряжаться своим временем.
— Да, я забираю Леночку и везу ее смотреть Лондон. Это же безобразие — быть целую неделю в английской столице и ничего не увидеть, кроме обилия пестрых обложек!
Елена чувствовала, что попала в безвыходную ситуацию. Веских причин для отказа у нее не было.
Кто же, впервые попав в Лондон, откажется смотреть его достопримечательности?
— Только вот что, — Игорь шутливо погрозил Олегу пальцем, — не вздумай кружить голову Леночке, а то я знаю твои донжуанские наклонности.
— Да брось ты, собственник, вспоминать былое.
Во-первых, я — уже не тот. Во-вторых, зачем тебе женщина, которой первый встречный донжуан, каким ты меня считаешь, может вскружить голову?
Мне показалось, что твоя Елена не из таких мотыльков. Или ты считаешь иначе?
Игорь, пригвожденный железной логикой приятеля, умолк. В самом деле, надо же Елене увидеть настоящую Англию. Он, Игорь, с головой ушел в работу выставки и не может уделить Елене внимания. А Нечаев живет здесь. Где Лена найдет лучшего гида? И разве он не уверен в чувствах Елены?
Один эпизод расстроил Елену. Она увидела экскурсионную группу своих соотечественников — новых русских. Услышала громкую родную речь, бесцеремонные восклицания. Русские экскурсанты пытались делать фотоснимки там, где это запрещалось, другие трогали руками отгороженные тесьмой экспонаты. Карикатурные малообразованные бизнесмены, к сожалению, стали визитной карточкой русских на Западе. Тогда как крупные магнаты, один из которых сейчас сопровождал ее, были скромны и неприметны.
В Тейт-галерее Елена впервые познакомилась с искусством перфоманса и инсталляции — превращением обыденных вещей в произведения искусства. Все это Елена позже увидела и у себя на родине.
Но тогда ее поразило такое сближение жизни и искусства.
Для Олега эти новации интереса не представляли. Однако он терпеливо объяснил Елене: создатели такого рода произведений стремятся, чтобы зритель стал их соучастником. В его объяснениях Елена не заметила ни превосходства, ни скуки. Он был изысканно вежлив с нею. Знакомые ей мужчины бывали обычно либо равнодушны-, либо грубовато насмешливы. Даже Игорь с его ироничной манерой разговора подшучивал над ней, порой непроизвольно обижая. Поведение Олега было безупречно. Он выбегал из машины, чтобы открыть Елене дверцу с другой стороны и подать ей руку. Ненавязчиво переводил названия блюд в ресторане, предлагая ей сделать выбор. А выслушав какую-то высказанную Еленой мысль, непременно отмечал ее оригинальность и демонстрировал удовольствие от услышанного. Однако внутреннее напряжение не покидало Елену. Ей казалось, что Олег непременно напомнит ей о своей давнишней победе. А вдруг он забыл? Робкая надежда затеплилась в ней. Вряд ли Олег в ту позорную для нее ночь был трезвым. И сколько с тех пор у него было таких случайных соитий?
После посещения серьезных музеев и обеда в ресторане они успели и в музей восковых скульптур мадам Тюссо. В Петербурге тоже недавно появились залы с восковой скульптурой. Но там, по причине политических перемен в стране, все фигуры имели ярко выраженную политическую окраску. Отрицательные персонажи были подчеркнуто злодейского вида. Положительные отличались страдальчески добрым выражением лица. Здесь, у мадам Тюссо, все выставленные в зале фигуры представляли хороших, даже несколько слащаво добрых людей. «Люди искусства» были размещены в привычной для себя обстановке: в кабинете, у рояля, за мольбертом. Другие персонажи — политики и военные — стояли неприкаянные в залах, на полу, среди толпы зрителей, словно бы сливаясь с ними. Вот в серой тройке аккуратный моложавый политик Ульянов. Рядом с ним — в ладном сером костюме нобелевский лауреат Михаил Горбачев.
С высоты своего роста на них добродушно взирает еще не старый Ельцин. Олег заставил Елену взять за руки Ленина и Горбачева, как бы объединяя их. И тут же запечатлел на фото уникальный кадр. Другие посетители тоже фотографировались со знаменитостями. Следующие кадры зафиксировали Елену, беседующую с Ван Гогом.
Какую тайну мог поведать ей великий художник?
Встать в ряд с членами королевской фамилии Англии Елена постеснялась. Вообще Елену смущали предложенные Олегом позы. Но Олег мягко, но решительно убеждал Елену не разрушать его «творческий замысел». Один кадр он отрежиссировал со своим участием. Встал, склонив голову, перед тщедушной фигурой мужественного адмирала Нельсона, национального героя Великобритании. Адмирал в облегающих белых панталонах небрежно раскинулся в кресле. Его светло-русые волосы женственно падали на плечи, резко контрастируя с атрибутом воинственности, морским кортиком.
Кортик почти касался пола. Елена выбрала ракурс, который позволял охватить и склоненную голову Олега, и низко висящий кортик. Олег, кончив позировать, заметил:
— Видишь, Леночка. Низкорослый, со слабым здоровьем, а какие победы одержал в морских сражениях. Вот и я тоже.
— Что — тоже? — не поняла Елена.
— Что росточек у нас одинаковый, сомнений не вызывает. Ну и победы кое-какие на моем счету имеются.
— Над женщинами? — сама затронула опасную тему Елена.
Но Олег не подхватил ее ироничный тон, а продолжил говорить спокойно и доверительно:
— Да, победы, одержанные над собой и над обстоятельствами. Мог ли я, мальчишка-сирота, воспитанник Суворовского училища, мечтать о нынешнем своем положении?
— Ты имеешь в виду финансовое положение? Но разве ты не мечтал стать генералом?
Олег взял Елену под локоть и подвел к скамейке, стоящей у стены. Они присели.
— Генералом не стал, — подтвердил Олег. — Зрение подвело, да и сердце тесты на выносливость не выдержало. После Суворовского училища я три года проучился в академии. Но потом стало ясно, что военная карьера для меня закрыта. Еще пару лет гидом работал. Нам в военной академии хороший английский дали. А потом жена заставила в институт поступать. Так мы с Игорем оказались в одной группе.
Я у них там дедом, по-солдатски говоря, считался. Да, веселое было время. — Мышцы лица Олега расслабились под воздействием воспоминаний. Обрюзгшая кожа сразу прибавила ему лет.
Елена с заметным интересом посмотрела в глаза Олега, спрятанные за толстыми стеклами. Оказывается, уже тогда, в институте, он был женат. Так что эпизод с нею явно был для него рядовым событием. Она отвела от Олега взгляд и бездумно уставилась на фигуру адмирала Нельсона.
— А жена работает? — все так же отстраненно спросила Елена.
— С женой мы давно разошлись. В творческих семьях такое часто случается. Она на телевидении работает, режиссером дубляжа. Однако пятнадцать лет вместе прожили. А сейчас — просто друзья.
У меня две замечательные девчушки, впрочем, уже взрослые. Им по двадцать лет, близняшки.
— Надеюсь, в одиночестве ты не тоскуешь?
Елена тут же почувствовала двусмысленность своего вопроса. Какой бес заставлял ее задавать вопросы этому в общем-то чужому человеку? Возможно, она просто боялась выпустить нить разговора из своих рук.
— Ну, как тебе сказать. — Олег почему-то смутился, снял очки и начал протирать их платком.
Поддерживать эту тему ему не хотелось. То ли его личная жизнь была слишком бурной, то ли, напротив, ее отягощали какие-то сложности. Он протер очки и вернул их на переносицу:
— У меня в жизни была одна любимая женщина — моя мама. Остальные не в счет. Отец определил меня в Суворовское училище после смерти мамы. Но я никогда ее не забывал. Помню последний эпизод. Стою на коленках перед ее кроватью (она уже не поднималась тогда), а мама ворошит мне вихры. Потом нащупала пальцами бугорки и говорит: «У моего Аленьки две макушки. Хорошая примета. К счастью. Ждет тебя удача». Теперь-то я понимаю, что была в ее словах невысказанная жалоба на свою участь. Она чувствовала, что умирает, а ведь ей тридцати еще не было.
Теперь Елена не перебивала Олега. Пусть выскажется, снимет тяжесть с души. Она искоса посмотрела на его профиль. Выскобленный подбородок, большие желтовато-соломенные залысины на висках, под цвет коротко остриженных волос.
Олег внезапно прервал воспоминания и встал со скамьи:
— Ну-с, здесь мы все осмотрели. Внизу еще есть пещера ужасов. Инквизиция, Жанна д'Арк на пылающем костре и прочее в том же роде. Но там мы останавливаться не будем. Надо поторапливаться, чтобы еще в Ковент-Гарден, на вечернее представление успеть. Сегодня итальянцы оперу дают. Ты как, не против?
— С Игорем? — уточнила Елена. Она тоже встала и в упор посмотрела на спутника.
— Можно и Игорю позвонить, если хочешь. Но стоит ли срывать его планы? Насколько мне известно, сегодня вечером на ярмарке состоится семинар по изданию учебной литературы. Он говорил, что непременно пойдет туда.
— Хорошо. Игоря беспокоить не будем. Но я, Олег, в таком случае тоже вынуждена отказаться. К тому же я — не любитель оперы, а на итальянском языке тем более. Проводи, пожалуйста, меня в отель. Да и устала я немного. Отдохну, дождусь Игоря.
Они направились к выходу из музея и скоро уже сидели в припаркованной неподалеку машине Олега.
— Леночка, раз ты отказываешься ехать в оперу, у меня будет другое предложение. Прошу ко мне, на мою холостяцкую квартиру. Там отдохнем, подождем Игоря. — Олег испытующе посмотрел на Елену.
Она скрестила руки на груди, поджала под сиденьем ноги и стала как бы меньше, незаметнее.
Положение было затруднительным. Резкий отказ с ее стороны мог обидеть Олега. Вдруг он захочет отомстить ей за нынешнюю холодность и расскажет Игорю о давнем эпизоде. Но ехать домой к одинокому мужчине было просто опасно. Стареющий кавалер заметил неуверенность своей спутницы и с усмешкой добавил:
Пестрый наряд из транспарантов, рекламных щитов, флагов, разноцветных шаров открывал другой мир. Яркие краски оформления казались еще ярче от многоголосья словно бы соревнующихся друг с другом звуков. Объявления диктора о программе заглушались музыкой, которая исполнялась «вживую» тут же расположившимся оркестром. Посетители растекались по многочисленным лабиринтам, образованным отдельными павильончиками и стендами. Павильончики походили на комнатки для куклы Барби. Отсутствующая передняя стенка позволяла посетителю разглядеть внутреннюю жизнь комнатки. Три открытые обзору стены пестрели разноцветьем книжных обложек. Тут же находились и сами «Барби»: стройные, привлекательные девушки в смелых мини и притворно целомудренных макси.
Они вежливо улыбались всем посетителям. Едва те замедляли шаг у стенда, как очаровательные герлы протягивали им рекламные буклеты и проспекты.
В глубине этих своеобразных сценических площадок, за маленькими столиками, сидели «Кены». Это были директора фирм, старшие менеджеры. Они делали какие-то записи в своих блокнотах или вели переговоры с партнерами, не удостаивая вниманием обычных посетителей.
* * *
Среди посетителей ярмарки почти не было праздных зевак. Здесь собрались специалисты из разных стран мира: книгоиздатели, печатники, книготорговцы. Игорь отказался от аренды павильона: она была ему не по карману. Он оплатил недорогое место в дальних закоулках ярмарки, чтобы выставить там маленькую стоечку с образцами своей продукции. Место было чрезвычайно невыгодное. Но случай улыбнулся Игорю. В кулуарах выставки, знакомясь с ее программой, он повстречал бывшего однокурсника и сослуживца по работе на телестудии. Олег, его друг, перебрался в Москву в первые годы реформ и стал работать в телевизионной рекламе. Реклама только зарождалась на российском телевидении, и предприимчивый телеинженер сумел на новом поприще захватить ключевые позиции и стать крупным рекламным магнатом. Как многие быстро разбогатевшие русские, он перевел свои капиталы за границу, а затем и сам последовал за ними. Олег был рад встрече с питерским приятелем.В чужой стороне особенно ценятся связи юных лет.
Олег без колебаний предложил установить стенд Игоря в своем павильоне, расположенном на самом выигрышном месте ярмарки, недалеко от входа.
Телевизионный магнат продвигал книжные версии популярных телесериалов в твердых глянцевых переплетах. Расчет был преимущественно на русскоязычного читателя, на эмигрантов, живущих в разных странах. Образовательная продукция Игоря не составляла ему конкуренции.
* * *
Елена еще ни разу не видела высокопоставленного арендатора павильона. Здесь работали его менеджеры, сам магнат был недосягаем. Елена быстро познакомилась с москвичами и освоилась с ролью хозяйки стенда. Подходили в основном не британцы, а иностранные участники выставки: немцы, французы, испанцы, японцы. Их английская речь, как и неуверенная речь Елены, распадалась на одинаково расчлененные слоги с похожим акцентом. Елена сделала для себя открытие, что английский в исполнении иностранцев она понимает вполне сносно. Она взяла несколько визитных карточек — у тех, кто заинтересовался их фирмой. Передала им свои. Все диалоги с посетителями сопровождались выразительной жестикуляцией.— Зыс, зыс, — тыкал пальцем в нужную ему книжку японский бизнесмен в непременных очках.
Елена ударяла себя в грудь, когда произносила английское «ай», то есть "я". Потом рукой чертила в воздухе какие-то цифры, но тут же хваталась за авторучку и писала их на бумаге. Елена дала себе слово, что после возвращения домой поступит на курсы английского языка. Пока она стояла у стенда, Игорь искал подходящих партнеров на конференциях и семинарах, проводимых устроителями.
Два дня продолжалась ее разговорная практика с иностранцами. Обычно начался и третий день работы. И вдруг она услышала на чистом русском языке обращенные к ней слова:
— Здравствуй, Елка! Как идет продвижение товара?
Она вздрогнула. Кроме Игоря, теперь никто не называл ее так, как прежде, в институте… Она перевела взгляд с книг на говорящего.
Так странно было узнать в постаревшем, перечеркнутом морщинами, но интеллигентном лице размытый эскиз грубоватого парня, промелькнувшего в ее жизни лишь раз, на целинной студенческой стройке. Сейчас ему было далеко за сорок.
Коротко стриженные светлые волосы маскировали начинающую лысеть голову. Увеличенные стеклами квадратных очков серые глаза смотрели строго и многозначительно. Невысокий, по-прежнему щуплого телосложения мужчина в элегантном костюме серого цвета был тот и не тот одновременно.
— Олег! — растерянно произнесла Елена. — Ты тоже сюда приехал?
— Олег Нечаев, хозяин этой симпатичной клетки, — с легким кокетством представился мужчина, широким жестом указывая на свой павильон.
Будто метры кинопленки с чудовищной скоростью прокрутились в голове Елены. Целина, степь, неуютная палатка и склоненное над ней лицо этого человека. Та девчонка не имела ничего общего с ней, нынешней. Но теперь Елене предстояло расплачиваться за легкомыслие чужой ей первокурсницы. Олег, безусловно, обратится к воспоминаниям о той поре.
— Ты замечательно выглядишь. Елка!
— Просто Лена, если можно, — попросила Елена, спасая имя, данное ей когда-то Игорем. Теперь оно принадлежало только ему одному.
— Без проблем, Леночка. Мы с тобой еще обязательно поболтаем. А пока, извини, дела ждут.
Отдав распоряжения своим сотрудникам, Олег скрылся в толпе.
Вечером он вновь подошел к павильону, уже вместе с Игорем. Игорь был приятно удивлен.
— Слушай, Елка, вы, оказывается, знакомы. А я забыл, что вы на целину в одну смену ездили. Я-то каждое лето на стройках проводил: все в голове перемешалось. В общем, так. Олежка готов показать тебе Лондон. Я, к сожалению, занят. Сейчас идут семинары в секции типографий и печати. Надо узнать, каковы новые требования, прояснить вопрос о форматах, словом, быть в курсе. Дело — прежде всего. А у тебя с завтрашнего дня отпуск. Наш стенд Олег передает под опеку своих менеджеров.
Олег книгопечатанием и производством не интересовался. Он определял лишь политику своего концерна. Поэтому мог распоряжаться своим временем.
— Да, я забираю Леночку и везу ее смотреть Лондон. Это же безобразие — быть целую неделю в английской столице и ничего не увидеть, кроме обилия пестрых обложек!
Елена чувствовала, что попала в безвыходную ситуацию. Веских причин для отказа у нее не было.
Кто же, впервые попав в Лондон, откажется смотреть его достопримечательности?
— Только вот что, — Игорь шутливо погрозил Олегу пальцем, — не вздумай кружить голову Леночке, а то я знаю твои донжуанские наклонности.
— Да брось ты, собственник, вспоминать былое.
Во-первых, я — уже не тот. Во-вторых, зачем тебе женщина, которой первый встречный донжуан, каким ты меня считаешь, может вскружить голову?
Мне показалось, что твоя Елена не из таких мотыльков. Или ты считаешь иначе?
Игорь, пригвожденный железной логикой приятеля, умолк. В самом деле, надо же Елене увидеть настоящую Англию. Он, Игорь, с головой ушел в работу выставки и не может уделить Елене внимания. А Нечаев живет здесь. Где Лена найдет лучшего гида? И разве он не уверен в чувствах Елены?
* * *
Весь следующий день Олег возил Елену по Лондону. Они побывали во всемирно известном Британском музее, где, как в Эрмитаже, собраны все сокровища мира со времен античности. Посетили Национальную галерею с богатой коллекцией западноевропейской живописи. Англичане и иностранные туристы двигались по залам музеев чинно, бесшумно, благоговейно осматривая выставленные картины. Эту чинность пристойно нарушали стайки детей. Они сидели на полу, слушая объяснения руководителя. Тянули вверх руки, отвечая на его вопросы.Один эпизод расстроил Елену. Она увидела экскурсионную группу своих соотечественников — новых русских. Услышала громкую родную речь, бесцеремонные восклицания. Русские экскурсанты пытались делать фотоснимки там, где это запрещалось, другие трогали руками отгороженные тесьмой экспонаты. Карикатурные малообразованные бизнесмены, к сожалению, стали визитной карточкой русских на Западе. Тогда как крупные магнаты, один из которых сейчас сопровождал ее, были скромны и неприметны.
В Тейт-галерее Елена впервые познакомилась с искусством перфоманса и инсталляции — превращением обыденных вещей в произведения искусства. Все это Елена позже увидела и у себя на родине.
Но тогда ее поразило такое сближение жизни и искусства.
Для Олега эти новации интереса не представляли. Однако он терпеливо объяснил Елене: создатели такого рода произведений стремятся, чтобы зритель стал их соучастником. В его объяснениях Елена не заметила ни превосходства, ни скуки. Он был изысканно вежлив с нею. Знакомые ей мужчины бывали обычно либо равнодушны-, либо грубовато насмешливы. Даже Игорь с его ироничной манерой разговора подшучивал над ней, порой непроизвольно обижая. Поведение Олега было безупречно. Он выбегал из машины, чтобы открыть Елене дверцу с другой стороны и подать ей руку. Ненавязчиво переводил названия блюд в ресторане, предлагая ей сделать выбор. А выслушав какую-то высказанную Еленой мысль, непременно отмечал ее оригинальность и демонстрировал удовольствие от услышанного. Однако внутреннее напряжение не покидало Елену. Ей казалось, что Олег непременно напомнит ей о своей давнишней победе. А вдруг он забыл? Робкая надежда затеплилась в ней. Вряд ли Олег в ту позорную для нее ночь был трезвым. И сколько с тех пор у него было таких случайных соитий?
После посещения серьезных музеев и обеда в ресторане они успели и в музей восковых скульптур мадам Тюссо. В Петербурге тоже недавно появились залы с восковой скульптурой. Но там, по причине политических перемен в стране, все фигуры имели ярко выраженную политическую окраску. Отрицательные персонажи были подчеркнуто злодейского вида. Положительные отличались страдальчески добрым выражением лица. Здесь, у мадам Тюссо, все выставленные в зале фигуры представляли хороших, даже несколько слащаво добрых людей. «Люди искусства» были размещены в привычной для себя обстановке: в кабинете, у рояля, за мольбертом. Другие персонажи — политики и военные — стояли неприкаянные в залах, на полу, среди толпы зрителей, словно бы сливаясь с ними. Вот в серой тройке аккуратный моложавый политик Ульянов. Рядом с ним — в ладном сером костюме нобелевский лауреат Михаил Горбачев.
С высоты своего роста на них добродушно взирает еще не старый Ельцин. Олег заставил Елену взять за руки Ленина и Горбачева, как бы объединяя их. И тут же запечатлел на фото уникальный кадр. Другие посетители тоже фотографировались со знаменитостями. Следующие кадры зафиксировали Елену, беседующую с Ван Гогом.
Какую тайну мог поведать ей великий художник?
Встать в ряд с членами королевской фамилии Англии Елена постеснялась. Вообще Елену смущали предложенные Олегом позы. Но Олег мягко, но решительно убеждал Елену не разрушать его «творческий замысел». Один кадр он отрежиссировал со своим участием. Встал, склонив голову, перед тщедушной фигурой мужественного адмирала Нельсона, национального героя Великобритании. Адмирал в облегающих белых панталонах небрежно раскинулся в кресле. Его светло-русые волосы женственно падали на плечи, резко контрастируя с атрибутом воинственности, морским кортиком.
Кортик почти касался пола. Елена выбрала ракурс, который позволял охватить и склоненную голову Олега, и низко висящий кортик. Олег, кончив позировать, заметил:
— Видишь, Леночка. Низкорослый, со слабым здоровьем, а какие победы одержал в морских сражениях. Вот и я тоже.
— Что — тоже? — не поняла Елена.
— Что росточек у нас одинаковый, сомнений не вызывает. Ну и победы кое-какие на моем счету имеются.
— Над женщинами? — сама затронула опасную тему Елена.
Но Олег не подхватил ее ироничный тон, а продолжил говорить спокойно и доверительно:
— Да, победы, одержанные над собой и над обстоятельствами. Мог ли я, мальчишка-сирота, воспитанник Суворовского училища, мечтать о нынешнем своем положении?
— Ты имеешь в виду финансовое положение? Но разве ты не мечтал стать генералом?
Олег взял Елену под локоть и подвел к скамейке, стоящей у стены. Они присели.
— Генералом не стал, — подтвердил Олег. — Зрение подвело, да и сердце тесты на выносливость не выдержало. После Суворовского училища я три года проучился в академии. Но потом стало ясно, что военная карьера для меня закрыта. Еще пару лет гидом работал. Нам в военной академии хороший английский дали. А потом жена заставила в институт поступать. Так мы с Игорем оказались в одной группе.
Я у них там дедом, по-солдатски говоря, считался. Да, веселое было время. — Мышцы лица Олега расслабились под воздействием воспоминаний. Обрюзгшая кожа сразу прибавила ему лет.
Елена с заметным интересом посмотрела в глаза Олега, спрятанные за толстыми стеклами. Оказывается, уже тогда, в институте, он был женат. Так что эпизод с нею явно был для него рядовым событием. Она отвела от Олега взгляд и бездумно уставилась на фигуру адмирала Нельсона.
— А жена работает? — все так же отстраненно спросила Елена.
— С женой мы давно разошлись. В творческих семьях такое часто случается. Она на телевидении работает, режиссером дубляжа. Однако пятнадцать лет вместе прожили. А сейчас — просто друзья.
У меня две замечательные девчушки, впрочем, уже взрослые. Им по двадцать лет, близняшки.
— Надеюсь, в одиночестве ты не тоскуешь?
Елена тут же почувствовала двусмысленность своего вопроса. Какой бес заставлял ее задавать вопросы этому в общем-то чужому человеку? Возможно, она просто боялась выпустить нить разговора из своих рук.
— Ну, как тебе сказать. — Олег почему-то смутился, снял очки и начал протирать их платком.
Поддерживать эту тему ему не хотелось. То ли его личная жизнь была слишком бурной, то ли, напротив, ее отягощали какие-то сложности. Он протер очки и вернул их на переносицу:
— У меня в жизни была одна любимая женщина — моя мама. Остальные не в счет. Отец определил меня в Суворовское училище после смерти мамы. Но я никогда ее не забывал. Помню последний эпизод. Стою на коленках перед ее кроватью (она уже не поднималась тогда), а мама ворошит мне вихры. Потом нащупала пальцами бугорки и говорит: «У моего Аленьки две макушки. Хорошая примета. К счастью. Ждет тебя удача». Теперь-то я понимаю, что была в ее словах невысказанная жалоба на свою участь. Она чувствовала, что умирает, а ведь ей тридцати еще не было.
Теперь Елена не перебивала Олега. Пусть выскажется, снимет тяжесть с души. Она искоса посмотрела на его профиль. Выскобленный подбородок, большие желтовато-соломенные залысины на висках, под цвет коротко остриженных волос.
Олег внезапно прервал воспоминания и встал со скамьи:
— Ну-с, здесь мы все осмотрели. Внизу еще есть пещера ужасов. Инквизиция, Жанна д'Арк на пылающем костре и прочее в том же роде. Но там мы останавливаться не будем. Надо поторапливаться, чтобы еще в Ковент-Гарден, на вечернее представление успеть. Сегодня итальянцы оперу дают. Ты как, не против?
— С Игорем? — уточнила Елена. Она тоже встала и в упор посмотрела на спутника.
— Можно и Игорю позвонить, если хочешь. Но стоит ли срывать его планы? Насколько мне известно, сегодня вечером на ярмарке состоится семинар по изданию учебной литературы. Он говорил, что непременно пойдет туда.
— Хорошо. Игоря беспокоить не будем. Но я, Олег, в таком случае тоже вынуждена отказаться. К тому же я — не любитель оперы, а на итальянском языке тем более. Проводи, пожалуйста, меня в отель. Да и устала я немного. Отдохну, дождусь Игоря.
Они направились к выходу из музея и скоро уже сидели в припаркованной неподалеку машине Олега.
— Леночка, раз ты отказываешься ехать в оперу, у меня будет другое предложение. Прошу ко мне, на мою холостяцкую квартиру. Там отдохнем, подождем Игоря. — Олег испытующе посмотрел на Елену.
Она скрестила руки на груди, поджала под сиденьем ноги и стала как бы меньше, незаметнее.
Положение было затруднительным. Резкий отказ с ее стороны мог обидеть Олега. Вдруг он захочет отомстить ей за нынешнюю холодность и расскажет Игорю о давнем эпизоде. Но ехать домой к одинокому мужчине было просто опасно. Стареющий кавалер заметил неуверенность своей спутницы и с усмешкой добавил: