Страница:
— Брось, Коля, ей-богу, насмешил. Ты, поди, и с бабами управляться разучился, что-то я среди твоих гостей их не разу не видела.
Неля засмеялась, обнажив желтые прокуренные зубы. Ее круглое лицо от улыбки стало еще круглее, а куцый, перевитый резинкой светло-русый хвостик игриво задрожал. Неля была не прочь устроить свою жизнь, пока Вадька каждого приходящего к ней мужчину готов был называть папой. Но, неразборчивая в случайных связях, она не торопилась скреплять отношения с кем попало. Так получилось, что, потеряв работу на фабрике, где она работала клейщицей обуви, Неля что-то потеряла и в себе. Чтобы прокормить ребенка, чей отец исчез еще до рождения сына, ей пришлось пойти легчайшим путем. Хотя, вопреки общепринятому мнению, этот путь не был таким уж легким. И все же кандидатуру Коли на роль своего мужа Неля не принимала всерьез. Этот грузчик с почтамта почти никогда не просыхал.
Смех Нели обидел Николая, и он, шаркая протертыми тапками, наконец покинул кухню.
Неля, замесив тесто, поставила в духовку шарлотку и тоже ушла.
В своей комнатке ее ждал старый друг, богатенький спонсор. Он был иногородним торговцем. Приезжая в Питер, он часто останавливался у Нели. Услуги Нели были универсальны.
По пути к себе Неля заглянула к Татьяне: чем там сынок занимается? Мимоходом Неля сказала сестре о новости, сообщенной Николаем.
— Уж не знаю что и думать, — покачала головой Татьяна. — Но его разговоры совпали с моими мыслями. Пора нам, Нелечка, разъехаться. У тебя своя жизнь, у меня — своя. Мне в эту квартиру даже знакомых неудобно пригласить. Такой беспоря…
Телефонный звонок прервал ее тираду. Татьяна взяла трубку:
— Алло!
— Здравствуйте, с вами говорит директор фирмы «Игрек», Князев Игорь Дмитриевич. Как ваша квартира относится к расселению? Мы разговаривали с одним из жильцов.
— Да, да, мы думали об этом, — отозвалась Татьяна, удивляясь, что на этот раз Колька не соврал. — У нас хорошая квартира, только ванны нет.
— Квартира приватизирована?
— Нет, но в принципе все согласны, — заверила Татьяна, убежденная, что за оформлением бумажек дело не станет.
— Очень хорошо. Тогда давайте встретимся у нас в офисе и обговорим условия, — предложил Игорь Дмитриевич.
— А вы не будете смотреть квартиру?
— Наш специалист сегодня ее осмотрел.
Вот так оперативность! Татьяна насторожилась.
Хотя теперь такое время: деловые люди не тянут кота за хвост. И все же…
— Хорошо, скажите, куда нам подъехать. — Татьяна сказала «нам», но уже решила, что разведает все сама. Остальные будут делать то, что она скажет.
— Улица Бармалеева, рядом с метро «Петроградская». Там напротив Дом быта и ремонт ювелирных изделий.
Этот Дом быта Татьяна знала. Ее полуцыганская кровь весело закипала, когда она примеряла новое колечко или просовывала в уши огромные полумесяцы золотых сережек.
— Да, я знаю эту улицу, — подтвердила Татьяна.
Уточнив день и время встречи, она повесила трубку. Мыслеформы, созданные ее воображением, уже начинали воплощаться. Но даже у нее самой не было уверенности, что причина такой поспешности — всесильная магия.
5
6
Неля засмеялась, обнажив желтые прокуренные зубы. Ее круглое лицо от улыбки стало еще круглее, а куцый, перевитый резинкой светло-русый хвостик игриво задрожал. Неля была не прочь устроить свою жизнь, пока Вадька каждого приходящего к ней мужчину готов был называть папой. Но, неразборчивая в случайных связях, она не торопилась скреплять отношения с кем попало. Так получилось, что, потеряв работу на фабрике, где она работала клейщицей обуви, Неля что-то потеряла и в себе. Чтобы прокормить ребенка, чей отец исчез еще до рождения сына, ей пришлось пойти легчайшим путем. Хотя, вопреки общепринятому мнению, этот путь не был таким уж легким. И все же кандидатуру Коли на роль своего мужа Неля не принимала всерьез. Этот грузчик с почтамта почти никогда не просыхал.
Смех Нели обидел Николая, и он, шаркая протертыми тапками, наконец покинул кухню.
Неля, замесив тесто, поставила в духовку шарлотку и тоже ушла.
В своей комнатке ее ждал старый друг, богатенький спонсор. Он был иногородним торговцем. Приезжая в Питер, он часто останавливался у Нели. Услуги Нели были универсальны.
По пути к себе Неля заглянула к Татьяне: чем там сынок занимается? Мимоходом Неля сказала сестре о новости, сообщенной Николаем.
— Уж не знаю что и думать, — покачала головой Татьяна. — Но его разговоры совпали с моими мыслями. Пора нам, Нелечка, разъехаться. У тебя своя жизнь, у меня — своя. Мне в эту квартиру даже знакомых неудобно пригласить. Такой беспоря…
Телефонный звонок прервал ее тираду. Татьяна взяла трубку:
— Алло!
— Здравствуйте, с вами говорит директор фирмы «Игрек», Князев Игорь Дмитриевич. Как ваша квартира относится к расселению? Мы разговаривали с одним из жильцов.
— Да, да, мы думали об этом, — отозвалась Татьяна, удивляясь, что на этот раз Колька не соврал. — У нас хорошая квартира, только ванны нет.
— Квартира приватизирована?
— Нет, но в принципе все согласны, — заверила Татьяна, убежденная, что за оформлением бумажек дело не станет.
— Очень хорошо. Тогда давайте встретимся у нас в офисе и обговорим условия, — предложил Игорь Дмитриевич.
— А вы не будете смотреть квартиру?
— Наш специалист сегодня ее осмотрел.
Вот так оперативность! Татьяна насторожилась.
Хотя теперь такое время: деловые люди не тянут кота за хвост. И все же…
— Хорошо, скажите, куда нам подъехать. — Татьяна сказала «нам», но уже решила, что разведает все сама. Остальные будут делать то, что она скажет.
— Улица Бармалеева, рядом с метро «Петроградская». Там напротив Дом быта и ремонт ювелирных изделий.
Этот Дом быта Татьяна знала. Ее полуцыганская кровь весело закипала, когда она примеряла новое колечко или просовывала в уши огромные полумесяцы золотых сережек.
— Да, я знаю эту улицу, — подтвердила Татьяна.
Уточнив день и время встречи, она повесила трубку. Мыслеформы, созданные ее воображением, уже начинали воплощаться. Но даже у нее самой не было уверенности, что причина такой поспешности — всесильная магия.
5
Сегодня у Елены был выходной.
Она отправила дочь в школу и бесцельно бродила из комнаты в комнату. В Женькиной обители наспех заправленная постель резко контрастировала с идеально ухоженными красотками с журнальных обложек, которыми были обклеены все стены.
Елена со вздохом подобрала упавший на пол желтенький халатик дочери (недавно еще он принадлежал ей самой) и, качая головой, вышла в маленький коридорчик. Здесь она на минуту приостановилась: не пора ли отправляться на кухню готовить обед.
Взглянула на часы, висевшие на стене, — пожалуй, еще рано.
Снова зашла в комнату, на этот раз в свою.
Диван, стол, телевизор терялись на фоне обоев горчично-болотного цвета: камыши от пола до потолка. Среди этих камышей она чувствовала себя несчастной «серой шейкой» <Серая шейка — уточка со сломанным крылом, потерявшая способность летать, персонаж одноименной сказки Д. Н. Мамина-Сибиряка>, но эта игра нравилась Елене, приносила ей покой и умиротворение. За окном накрапывал дождик, тихонько постукивая о жесть подоконника. В его стуке слышалось: ты-одна, ты-од-на. Хотя на самом деле это не так. Есть дочь, о которой необходимо заботиться, и мать, требующая внимания и поддержки. Хотя мама жила отдельно, навещать ее приходилось едва ли не ежедневно. Есть, в конце концов, где-то далеко муж, Ефим. Впрочем, Елена не чувствовала его присутствия в своей душе, но самое горькое, что и отсутствие Ефима ее тоже не трогало.
Елена подошла к трельяжу. Большое зеркало стало вожделением для повзрослевшей дочери. Та просила переставить его к себе в комнату, но Елена и сама была пристрастна к нему. В конце концов, при ее работе внешний вид имеет особое значение. Даже самой себе Лена не признавалась, что, глядя в зеркало, просто получает удовольствие. Когда нет близких, поневоле сам себе становишься люб. Вот и сейчас Лена придирчиво вглядывалась в створки трельяжа, повернутые под небольшим углом друг к другу. Как и всегда, две разные Лены — в фас и в профиль — отражались в серебряных стеклах.
Прямо на нее из приоткрытого шалашика светлых, разделенных на прямой пробор волос строго смотрела деловая женщина. Резко очерченные, плотно сжатые губы, пристальный взгляд серых глаз и чуть сдвинутые к центру брови «работали» на образ деловитости. Лена приоткрыла губы и попробовала ослабить напряженность взгляда, чуть приподняв веки. Отражение в зеркале превратилось в пучеглазую куклу. Лена рассмеялась и согнала с лица нелепую гримасу. Вновь строгая особа предстала перед ней. С этой все было ясно: именно ее побаивались посторонние люди. Скосив глаза, Лена посмотрела на себя в одну, затем в другую боковые створки. В них отражалась незнакомка. Легкая завеса волос, наплывая с каждой стороны на щеки и брови, придавала ей загадочный и даже дерзкий вид. От этой незнакомки можно было ожидать что угодно.
Елена взяла деревянную расческу и несколько раз провела ею по шелковистой завесе, вначале слева, затем справа. Этими движениями она словно бы пыталась привести в порядок свои мысли. Но мысли разбегались на множество мелких ручейков. Некоторым из них Елена мгновенно ставила преграду, другим удавалось просочиться и испортить ей настроение даже в выходной. Вот и сейчас, не в силах справиться с самой вредной мыслишкой об одиночестве, Елена направилась к магнитофону и поставила кассету с сонатой Брамса. Но первые же аккорды заглушил дребезжащий звонок телефона.
Лена вышла в коридорчик, взяла трубку и поднесла ее к уху. Менеджер рекламного отдела, Светлана, привычно любезным голосом сообщила:
— Случилась накладка. Наш второй агент заболел, а уже поступили новые вызовы. Елена Павловна, вы не могли бы сегодня выйти на работу, обслужить хоть пару заказов?
Елене не хотелось портить свой выходной день, хотя никаких интересных планов у нее не было.
С другой стороны, ей может понадобиться отгул: жизнь изобилует сюрпризами. Откажись она сейчас — другой раз Светлана тоже не пойдет ей навстречу. Елена вздохнула:
— Хорошо, Светлана. Сейчас возьму карандаш и бумагу. Диктуйте адреса.
Елена записала название фирм и уточнила их расположение. Эти фирмы не входили в число ее постоянных рекламодателей и были ей незнакомы.
Через полчаса Елена вышла на улицу. Первый дом, номер которого был записан на Лениной бумажке, находился совсем рядом с ее домом. В полупустой квартире ее встретил небритый ковбой в обтягивающей крепкий торс открытой майке и в ядовито-лиловых спортивных штанах. Ничуть не стесняясь своего вида, он провел ее в комнату, где стояли лишь кровать с непокрытым полосатым матрацем и колченогий стол (возможно, квартира была съемная, и постоянно он здесь не проживал). На столе стояли компьютер и батарея пустых бутылок из-под пива. Елене приходилось оформлять заказы в частных квартирах или в номерах гостиниц, где в последнее время «квартировали» многие фирмы, но сейчас ей стало не по себе. Заброшенная квартира и ее неряшливо одетый, а вернее, полураздетый хозяин вызывали беспокойство. Но Елена не показала своего смятения. Она прошла к столу и, сдвинув бутылки, разложила на нем бумаги. Бизнесмен пояснил, что хочет дать объявление своей маленькой турфирмы. Вместе они соорудили текст рекламы:
"ОТДЫХ НА СИНЕМ МОРЕ!
ШОП-ТУРЫ В ТУРЦИЮ
Дешево!"
— А сколько стоит поездка в Турцию? — зачем-то поинтересовалась Лена, которая не собиралась ехать ни в Турцию, ни в другие места.
— Всего двести долларов, — ответил ковбой.
Он с ухмылкой взглянул на Елену и добавил:
— Вам, мадемуазель, могу предложить за сто!
Елена улыбнулась и покачала головой.
— Шучу! — стал серьезным мужчина. — Есть другое предложение. Приглашаю вечером в ресторан.
Оттянемся, не пожалеешь!
Елена, чтобы отделаться от настойчивого ковбоя, обещала подумать. Сейчас она торопится, ее ждут другие рекламодатели. Тут же она отзвонила Светлане и отчиталась за выполненный заказ. Связь с рекламным отделом была для нее надежной страховкой. Попадая в такие сомнительные места, как сегодняшняя квартира, она знала, что место ее пребывания известно.
Спускаясь на лифте, она неожиданно вспомнила пророчество Татьяны о новом знакомстве. Нет уж, спасибо за такое счастье. Хотя.., как давно ее никуда не приглашали.
Дверь была ниже уровня двора почти на высоту человеческого роста. Лена спустилась по крутым ступеням и, не обнаружив звонка, несколько раз ударила по железу кулаком. Бам, бам — послышалось в ответ. И почти одновременно с этими звуками, или чуть опережая их, дверь открылась и на порог вышел широкоплечий, приземистый мужчина с детской челочкой на крутом лбу.
— Вы к кому?
— Мне нужно директора или менеджера по рекламе. Я рекламный агент газеты «Хроника рынка».
Елена достала удостоверение из сумки и протянула его крепышу. Алексей, а это был он, мельком взглянул на «корочки». Его взгляд помимо воли задержался на кривом, хоть и заклеенном разрезе, украшающем сумку посетительницы. Да и весь вид женщины, облаченной в темные джинсы и светлую китайскую куртку, говорил о ее незавидном положении. Алексей предложил ей войти. Он провел ее коротким, узким коридорчиком под давящим низким сводом и открыл еще одну дверь.
— Игорь, тут агент из «Хроники» пожаловала, — представил он вошедшую. — Ты примешь ее?
— Да, да, — не поворачивая головы от компьютера, машинально ответил Игорь. — Я сейчас.
Алексей вышел. Елена, предоставленная самой себе, присела на кожаный диван у входа. Директор продолжал «листать» экранные страницы, не обращая внимания на посетительницу. Елена спокойно расстегнула куртку и обвела глазами помещение. Тусклый свет падал в маленькое, глубокое, как бойница, окошко под потолком. С наружной его стороны, по двору, как по телевизионному экрану, прошла черная кошка. Однако яркий искусственный свет внутри помещения делал изображение на этом «экране» нечетким. Оттого окошко казалось здесь ненужным.
Елена с недоумением рассматривала обстановку офиса. Кажется, Светлана упоминала о риелторской фирме. А здесь полное отсутствие презентабельности. Трудно в таком офисе вызвать доверие у клиентов. Груда каких-то книг, надорванные пачки бумаги, и все это свалено в беспорядке на полу.
Она перевела взгляд на директора, и в этот момент он также поднял голову.
— Игорь!
Рефлексивное движение — бежать, бежать — сдернуло Елену с дивана. Она приподнялась, но тут же застопорила себя и расслабленно откинулась на спинку дивана. Оскорбленное самолюбие, загнанное ею в дальний угол души семь лет назад, дало о себе знать с неожиданной силой. Но тут же горячие угли тлеющего чувства вновь обожгли ее. Она поняла, что по-прежнему любит этого человека! В следующий миг ненависть и любовь застыли в равновесии. Елена стиснула челюсти.
Реакция Игоря была иной. Расставание с Еленой стало и на его пути печальной вехой. Но богатая бурными событиями жизнь его не оставляла времени для сожалений. Постепенно череда женских лиц затуманила милое, чуть отстраненное лицо этой женщины.
Игорь давно не вспоминал Елену, но, увидев сейчас, ощутил в груди знакомый перестук. В глазах Игоря зажегся опасный огонек. Он встал из-за стола и сделал шаг навстречу Елене:
— Елка, рад тебя видеть!
«Он стал еще красивее», — с болью в душе отметила Елена. Прежде угловато-резкие черты его лица, будто высеченные неумелым скульптором, сложились в завершенный рисунок. В больших темных глазах светился незаурядный ум. Но тот же бесовский огонек, что сводил с ума Елену прежде, играл в них и сейчас. Редкие штрихи седины в пышных каштановых волосах венчали новый образ. Он был тот же, и он стал другим.
Игорь тоже с пристрастием рассматривал Елену. Ее безупречная фигура в глубине распахнутой куртки выглядела как античная статуя в нише. Обтянутая голубым джемпером грудь была упруга и соблазнительна. Игорь оторвал от нее взгляд и посмотрел на лицо Елены. Нежная кожа, почти не тронутая косметикой, дышала свежестью и чистотой. Лицо было спокойно, хотя щеки слегка порозовели. Ход времени отражался лишь в глазах Елены: усталый, обращенный внутрь себя взгляд. Казалось, Елена смотрит на Игоря, но не видит его.
— Какими судьбами? — Слова Алексея, представившего посетительницу, не задели сознания Игоря, занятого компьютером. — Как ты нашла меня?
Кто тебе дал наши координаты?
Елена с трудом преодолела смятение и суховатым тоном агента пояснила:
— Ваши координаты мне дали в газете «Хроника рынка», где вы пожелали заказать рекламу. Рекламный агент Ясенева Елена Павловна, — демонстративно представилась Елена. — Приступим к оформлению заказа?
Так, оказывается, Лена пришла не к нему лично. Их свела простая случайность. Елка — агент, уму непостижимо! А ее братец Шурик каков, молчал, как партизан. Однажды Игорь вскользь поинтересовался у него, где сейчас Лена, и тот ответил что-то невразумительное. Что ж, понятно, ей не хотелось афишировать свое незавидное положение. И братец только исполнял ее просьбу.
— Подожди, Лена, дорогая. Оформить бумаги мы всегда успеем. Расскажи, как ты, что? Я могу тебе помочь с работой, у меня есть связи. Бросай свою беготню к чертовой матери!
Игорь поднялся, обежал свой стол, присел рядом с Еленой на диван. И несмело взял ее руки в свои:
— Как давно я тебя не видел. Елка. Как я по тебе соскучился!
Игорю сейчас казалось, что он и впрямь тосковал без Елены. Но если печаль расставания и была когда-то в его сердце, она давно сменилась забвением.
Елена мягко, но настойчиво высвободила свои руки и слегка отодвинулась от Игоря.
— Давай, Игорь, вначале закончим с рекламой.
— Хорошо, вернемся к делу. — Игорь встал с дивана и вновь сел за свой стол. Подхватывая заданный Еленой тон, он произнес:
— Вот вам стул, госпожа Ясенева, вот бумаги. — Игорь достал из ящика стола два заготовленных объявления. — Это реклама о покупке-продаже квартир. Это — предложение издательских услуг. Поставьте их в газете раздельными блоками.
Елена пересела с дивана на предложенный Игорем стул и вынула из сумки калькулятор. Она подсчитала размер рекламной площади и стоимость.
— Как будете оплачивать, наличными или через банк?
Вызывая агента, Игорь предполагал дать оплату через банк. Отсроченный платеж во время инфляции оборачивался дополнительной выгодой для плательщика. Однако Игорь был прекрасно осведомлен, что все агенты и распространители товаров работают с процента выручки. Не раздумывая он достал из кармана куртки свой бумажник и отсчитал нужную сумму, округляя до приемлемой цифры. Елена полезла в сумочку за кошельком. Другому агенту Игорь бросил бы небрежное «сдачи не надо». Но сейчас он промолчал, за что Елена была ему благодарна. Чаевые по-прежнему вызывали у нее чувство неловкости. Она всегда решительно отказывалась от них. Отсчитав мелочь, она положила деньги на стол.
Игорь снова вернулся к личному разговору, но тембр его голоса был теперь суховат:
— Слышал, ты собираешься страну покинуть, правда?
— Слухи сильно преувеличены.
Игорь задумчиво почесал подбородок:
— Ты так и не ответила на мое предложение подыскать тебе работу. Хочешь, я прямо сейчас позвоню кому-нибудь насчет вакансий?
Игорь знал, как трудно нынче, когда везде идут сокращения, найти подходящее место. Сотни способных, даже талантливых специалистов (наряду с тысячами «средненьких») безрезультатно обивали пороги фирм и предприятий.
— Спасибо, меня устраивает моя деятельность.
Елена не хотела одолжений от Игоря, хотя пыталась, и не раз, сменить работу.
— Ну что ж, телефон нашей фирмы ты теперь знаешь, — широко улыбнулся Игорь, обнажив ряд зубов, ослепительно белых на фоне его смуглого лица. — Понадоблюсь, звони!
И, помолчав, спросил:
— У тебя телефон прежний? — Он не звонил ей тысячу лет!
— У меня все прежнее. — Елена с каким-то неуловимым достоинством откинула голову назад, отчего шалашик ее волос на мгновение распахнулся, приоткрывая большой чистый лоб.
Затем решительно встала и направилась к выходу. Этот адрес она попросит менеджера передать другому агенту. Встреча с Игорем отозвалась в ней тяжелым душевным переживанием. Больше она не придет сюда.
Игорь тоже встал:
— Минутку, я провожу тебя.
Опередив Елену, он открыл перед ней одну дверь, затем вторую, наружную. Елена остановилась у лестницы. И обернулась:
— Спасибо, дальше я сама.
Крутые ступени уводили ее прочь от этого места, от Игоря. Но Игорь следовал за ней по пятам. Он с волнением смотрел на стройные, обтянутые узкими джинсами ноги Елены. Неужели он так ее и отпустит? Однако повода задержать Елену не находилось.
Елена слышала за спиной шаги Игоря, но секунды подъема дали ей время окончательно уйти в себя.
Чтобы сгладить свою сухость (ни к чему было показывать Игорю, что он все еще что-то значит для нее), она задала «светский» вопрос.
— Что это за башня у вас? — и кивнула в сторону тумбы в центре маленького дворика.
— Думаю, это вентиляционное сооружение, от старых бомбоубежищ осталось, видишь окошко-воздухозаборник наверху? — пожал плечами Игорь. — Все недосуг заняться, выяснить, можно ли снести. Столько места занимает, машину парковать негде.
Во дворе не было и деревьев. Однако на сером асфальте кружились тополиные листья, занесенные ветром с улицы. Два листочка, подхваченные воздушным потоком, оторвались от асфальта и взлетели к вершине тумбы. Они кружились у маленького окошка, будто надеялись проникнуть внутрь и укрыться там от грядущей зимы. Но окошко находилось слишком высоко над землей, и листья, лишенные соков родного дерева, не могли одолеть эту высоту. Обессилев, воздушные путешественники упали на асфальт, к ногам Елены. Она наклонилась и зачем-то подняла их. Может, хотела что-то унести на память о последней встрече с Игорем.
Листья были большие и совсем зеленые.
Она отправила дочь в школу и бесцельно бродила из комнаты в комнату. В Женькиной обители наспех заправленная постель резко контрастировала с идеально ухоженными красотками с журнальных обложек, которыми были обклеены все стены.
Елена со вздохом подобрала упавший на пол желтенький халатик дочери (недавно еще он принадлежал ей самой) и, качая головой, вышла в маленький коридорчик. Здесь она на минуту приостановилась: не пора ли отправляться на кухню готовить обед.
Взглянула на часы, висевшие на стене, — пожалуй, еще рано.
Снова зашла в комнату, на этот раз в свою.
Диван, стол, телевизор терялись на фоне обоев горчично-болотного цвета: камыши от пола до потолка. Среди этих камышей она чувствовала себя несчастной «серой шейкой» <Серая шейка — уточка со сломанным крылом, потерявшая способность летать, персонаж одноименной сказки Д. Н. Мамина-Сибиряка>, но эта игра нравилась Елене, приносила ей покой и умиротворение. За окном накрапывал дождик, тихонько постукивая о жесть подоконника. В его стуке слышалось: ты-одна, ты-од-на. Хотя на самом деле это не так. Есть дочь, о которой необходимо заботиться, и мать, требующая внимания и поддержки. Хотя мама жила отдельно, навещать ее приходилось едва ли не ежедневно. Есть, в конце концов, где-то далеко муж, Ефим. Впрочем, Елена не чувствовала его присутствия в своей душе, но самое горькое, что и отсутствие Ефима ее тоже не трогало.
Елена подошла к трельяжу. Большое зеркало стало вожделением для повзрослевшей дочери. Та просила переставить его к себе в комнату, но Елена и сама была пристрастна к нему. В конце концов, при ее работе внешний вид имеет особое значение. Даже самой себе Лена не признавалась, что, глядя в зеркало, просто получает удовольствие. Когда нет близких, поневоле сам себе становишься люб. Вот и сейчас Лена придирчиво вглядывалась в створки трельяжа, повернутые под небольшим углом друг к другу. Как и всегда, две разные Лены — в фас и в профиль — отражались в серебряных стеклах.
Прямо на нее из приоткрытого шалашика светлых, разделенных на прямой пробор волос строго смотрела деловая женщина. Резко очерченные, плотно сжатые губы, пристальный взгляд серых глаз и чуть сдвинутые к центру брови «работали» на образ деловитости. Лена приоткрыла губы и попробовала ослабить напряженность взгляда, чуть приподняв веки. Отражение в зеркале превратилось в пучеглазую куклу. Лена рассмеялась и согнала с лица нелепую гримасу. Вновь строгая особа предстала перед ней. С этой все было ясно: именно ее побаивались посторонние люди. Скосив глаза, Лена посмотрела на себя в одну, затем в другую боковые створки. В них отражалась незнакомка. Легкая завеса волос, наплывая с каждой стороны на щеки и брови, придавала ей загадочный и даже дерзкий вид. От этой незнакомки можно было ожидать что угодно.
Елена взяла деревянную расческу и несколько раз провела ею по шелковистой завесе, вначале слева, затем справа. Этими движениями она словно бы пыталась привести в порядок свои мысли. Но мысли разбегались на множество мелких ручейков. Некоторым из них Елена мгновенно ставила преграду, другим удавалось просочиться и испортить ей настроение даже в выходной. Вот и сейчас, не в силах справиться с самой вредной мыслишкой об одиночестве, Елена направилась к магнитофону и поставила кассету с сонатой Брамса. Но первые же аккорды заглушил дребезжащий звонок телефона.
Лена вышла в коридорчик, взяла трубку и поднесла ее к уху. Менеджер рекламного отдела, Светлана, привычно любезным голосом сообщила:
— Случилась накладка. Наш второй агент заболел, а уже поступили новые вызовы. Елена Павловна, вы не могли бы сегодня выйти на работу, обслужить хоть пару заказов?
Елене не хотелось портить свой выходной день, хотя никаких интересных планов у нее не было.
С другой стороны, ей может понадобиться отгул: жизнь изобилует сюрпризами. Откажись она сейчас — другой раз Светлана тоже не пойдет ей навстречу. Елена вздохнула:
— Хорошо, Светлана. Сейчас возьму карандаш и бумагу. Диктуйте адреса.
Елена записала название фирм и уточнила их расположение. Эти фирмы не входили в число ее постоянных рекламодателей и были ей незнакомы.
Через полчаса Елена вышла на улицу. Первый дом, номер которого был записан на Лениной бумажке, находился совсем рядом с ее домом. В полупустой квартире ее встретил небритый ковбой в обтягивающей крепкий торс открытой майке и в ядовито-лиловых спортивных штанах. Ничуть не стесняясь своего вида, он провел ее в комнату, где стояли лишь кровать с непокрытым полосатым матрацем и колченогий стол (возможно, квартира была съемная, и постоянно он здесь не проживал). На столе стояли компьютер и батарея пустых бутылок из-под пива. Елене приходилось оформлять заказы в частных квартирах или в номерах гостиниц, где в последнее время «квартировали» многие фирмы, но сейчас ей стало не по себе. Заброшенная квартира и ее неряшливо одетый, а вернее, полураздетый хозяин вызывали беспокойство. Но Елена не показала своего смятения. Она прошла к столу и, сдвинув бутылки, разложила на нем бумаги. Бизнесмен пояснил, что хочет дать объявление своей маленькой турфирмы. Вместе они соорудили текст рекламы:
"ОТДЫХ НА СИНЕМ МОРЕ!
ШОП-ТУРЫ В ТУРЦИЮ
Дешево!"
— А сколько стоит поездка в Турцию? — зачем-то поинтересовалась Лена, которая не собиралась ехать ни в Турцию, ни в другие места.
— Всего двести долларов, — ответил ковбой.
Он с ухмылкой взглянул на Елену и добавил:
— Вам, мадемуазель, могу предложить за сто!
Елена улыбнулась и покачала головой.
— Шучу! — стал серьезным мужчина. — Есть другое предложение. Приглашаю вечером в ресторан.
Оттянемся, не пожалеешь!
Елена, чтобы отделаться от настойчивого ковбоя, обещала подумать. Сейчас она торопится, ее ждут другие рекламодатели. Тут же она отзвонила Светлане и отчиталась за выполненный заказ. Связь с рекламным отделом была для нее надежной страховкой. Попадая в такие сомнительные места, как сегодняшняя квартира, она знала, что место ее пребывания известно.
Спускаясь на лифте, она неожиданно вспомнила пророчество Татьяны о новом знакомстве. Нет уж, спасибо за такое счастье. Хотя.., как давно ее никуда не приглашали.
* * *
Другая фирма находилась на Петроградской стороне. Елена без приключений доехала на метро до одноименной станции, но найти нужную улицу удалось не сразу. Даже ее название, Бармалеева, казалось вымышленным, неудивительно, что случайные пассажиры, вместе с Леной выходящие из метро, не знали ее. Зато сухонькая старушка с удовольствием рассказала, как нужно пройти, и даже проводила Елену до нужного поворота. Бармалеева оказалась почти рядом с метро. Елена прошла несколько домов и свернула в подворотню. В центре маленького дворика возвышалась похожая на маяк тумба неясного назначения. Лена невольно ощутила себя утлым суденышком, занесенным в незнакомую гавань. Тумба, слишком громоздкая для тесного дворика, казалось, предупреждала путников о неведомых рифах. Именно здесь Елена отыскала крепкую железную дверь, на которой мелом были нарисованы большие неровные буквы: «И-Г-Р-Е-К».Дверь была ниже уровня двора почти на высоту человеческого роста. Лена спустилась по крутым ступеням и, не обнаружив звонка, несколько раз ударила по железу кулаком. Бам, бам — послышалось в ответ. И почти одновременно с этими звуками, или чуть опережая их, дверь открылась и на порог вышел широкоплечий, приземистый мужчина с детской челочкой на крутом лбу.
— Вы к кому?
— Мне нужно директора или менеджера по рекламе. Я рекламный агент газеты «Хроника рынка».
Елена достала удостоверение из сумки и протянула его крепышу. Алексей, а это был он, мельком взглянул на «корочки». Его взгляд помимо воли задержался на кривом, хоть и заклеенном разрезе, украшающем сумку посетительницы. Да и весь вид женщины, облаченной в темные джинсы и светлую китайскую куртку, говорил о ее незавидном положении. Алексей предложил ей войти. Он провел ее коротким, узким коридорчиком под давящим низким сводом и открыл еще одну дверь.
— Игорь, тут агент из «Хроники» пожаловала, — представил он вошедшую. — Ты примешь ее?
— Да, да, — не поворачивая головы от компьютера, машинально ответил Игорь. — Я сейчас.
Алексей вышел. Елена, предоставленная самой себе, присела на кожаный диван у входа. Директор продолжал «листать» экранные страницы, не обращая внимания на посетительницу. Елена спокойно расстегнула куртку и обвела глазами помещение. Тусклый свет падал в маленькое, глубокое, как бойница, окошко под потолком. С наружной его стороны, по двору, как по телевизионному экрану, прошла черная кошка. Однако яркий искусственный свет внутри помещения делал изображение на этом «экране» нечетким. Оттого окошко казалось здесь ненужным.
Елена с недоумением рассматривала обстановку офиса. Кажется, Светлана упоминала о риелторской фирме. А здесь полное отсутствие презентабельности. Трудно в таком офисе вызвать доверие у клиентов. Груда каких-то книг, надорванные пачки бумаги, и все это свалено в беспорядке на полу.
Она перевела взгляд на директора, и в этот момент он также поднял голову.
— Игорь!
Рефлексивное движение — бежать, бежать — сдернуло Елену с дивана. Она приподнялась, но тут же застопорила себя и расслабленно откинулась на спинку дивана. Оскорбленное самолюбие, загнанное ею в дальний угол души семь лет назад, дало о себе знать с неожиданной силой. Но тут же горячие угли тлеющего чувства вновь обожгли ее. Она поняла, что по-прежнему любит этого человека! В следующий миг ненависть и любовь застыли в равновесии. Елена стиснула челюсти.
Реакция Игоря была иной. Расставание с Еленой стало и на его пути печальной вехой. Но богатая бурными событиями жизнь его не оставляла времени для сожалений. Постепенно череда женских лиц затуманила милое, чуть отстраненное лицо этой женщины.
Игорь давно не вспоминал Елену, но, увидев сейчас, ощутил в груди знакомый перестук. В глазах Игоря зажегся опасный огонек. Он встал из-за стола и сделал шаг навстречу Елене:
— Елка, рад тебя видеть!
«Он стал еще красивее», — с болью в душе отметила Елена. Прежде угловато-резкие черты его лица, будто высеченные неумелым скульптором, сложились в завершенный рисунок. В больших темных глазах светился незаурядный ум. Но тот же бесовский огонек, что сводил с ума Елену прежде, играл в них и сейчас. Редкие штрихи седины в пышных каштановых волосах венчали новый образ. Он был тот же, и он стал другим.
Игорь тоже с пристрастием рассматривал Елену. Ее безупречная фигура в глубине распахнутой куртки выглядела как античная статуя в нише. Обтянутая голубым джемпером грудь была упруга и соблазнительна. Игорь оторвал от нее взгляд и посмотрел на лицо Елены. Нежная кожа, почти не тронутая косметикой, дышала свежестью и чистотой. Лицо было спокойно, хотя щеки слегка порозовели. Ход времени отражался лишь в глазах Елены: усталый, обращенный внутрь себя взгляд. Казалось, Елена смотрит на Игоря, но не видит его.
— Какими судьбами? — Слова Алексея, представившего посетительницу, не задели сознания Игоря, занятого компьютером. — Как ты нашла меня?
Кто тебе дал наши координаты?
Елена с трудом преодолела смятение и суховатым тоном агента пояснила:
— Ваши координаты мне дали в газете «Хроника рынка», где вы пожелали заказать рекламу. Рекламный агент Ясенева Елена Павловна, — демонстративно представилась Елена. — Приступим к оформлению заказа?
Так, оказывается, Лена пришла не к нему лично. Их свела простая случайность. Елка — агент, уму непостижимо! А ее братец Шурик каков, молчал, как партизан. Однажды Игорь вскользь поинтересовался у него, где сейчас Лена, и тот ответил что-то невразумительное. Что ж, понятно, ей не хотелось афишировать свое незавидное положение. И братец только исполнял ее просьбу.
— Подожди, Лена, дорогая. Оформить бумаги мы всегда успеем. Расскажи, как ты, что? Я могу тебе помочь с работой, у меня есть связи. Бросай свою беготню к чертовой матери!
Игорь поднялся, обежал свой стол, присел рядом с Еленой на диван. И несмело взял ее руки в свои:
— Как давно я тебя не видел. Елка. Как я по тебе соскучился!
Игорю сейчас казалось, что он и впрямь тосковал без Елены. Но если печаль расставания и была когда-то в его сердце, она давно сменилась забвением.
Елена мягко, но настойчиво высвободила свои руки и слегка отодвинулась от Игоря.
— Давай, Игорь, вначале закончим с рекламой.
— Хорошо, вернемся к делу. — Игорь встал с дивана и вновь сел за свой стол. Подхватывая заданный Еленой тон, он произнес:
— Вот вам стул, госпожа Ясенева, вот бумаги. — Игорь достал из ящика стола два заготовленных объявления. — Это реклама о покупке-продаже квартир. Это — предложение издательских услуг. Поставьте их в газете раздельными блоками.
Елена пересела с дивана на предложенный Игорем стул и вынула из сумки калькулятор. Она подсчитала размер рекламной площади и стоимость.
— Как будете оплачивать, наличными или через банк?
Вызывая агента, Игорь предполагал дать оплату через банк. Отсроченный платеж во время инфляции оборачивался дополнительной выгодой для плательщика. Однако Игорь был прекрасно осведомлен, что все агенты и распространители товаров работают с процента выручки. Не раздумывая он достал из кармана куртки свой бумажник и отсчитал нужную сумму, округляя до приемлемой цифры. Елена полезла в сумочку за кошельком. Другому агенту Игорь бросил бы небрежное «сдачи не надо». Но сейчас он промолчал, за что Елена была ему благодарна. Чаевые по-прежнему вызывали у нее чувство неловкости. Она всегда решительно отказывалась от них. Отсчитав мелочь, она положила деньги на стол.
Игорь снова вернулся к личному разговору, но тембр его голоса был теперь суховат:
— Слышал, ты собираешься страну покинуть, правда?
— Слухи сильно преувеличены.
Игорь задумчиво почесал подбородок:
— Ты так и не ответила на мое предложение подыскать тебе работу. Хочешь, я прямо сейчас позвоню кому-нибудь насчет вакансий?
Игорь знал, как трудно нынче, когда везде идут сокращения, найти подходящее место. Сотни способных, даже талантливых специалистов (наряду с тысячами «средненьких») безрезультатно обивали пороги фирм и предприятий.
— Спасибо, меня устраивает моя деятельность.
Елена не хотела одолжений от Игоря, хотя пыталась, и не раз, сменить работу.
— Ну что ж, телефон нашей фирмы ты теперь знаешь, — широко улыбнулся Игорь, обнажив ряд зубов, ослепительно белых на фоне его смуглого лица. — Понадоблюсь, звони!
И, помолчав, спросил:
— У тебя телефон прежний? — Он не звонил ей тысячу лет!
— У меня все прежнее. — Елена с каким-то неуловимым достоинством откинула голову назад, отчего шалашик ее волос на мгновение распахнулся, приоткрывая большой чистый лоб.
Затем решительно встала и направилась к выходу. Этот адрес она попросит менеджера передать другому агенту. Встреча с Игорем отозвалась в ней тяжелым душевным переживанием. Больше она не придет сюда.
Игорь тоже встал:
— Минутку, я провожу тебя.
Опередив Елену, он открыл перед ней одну дверь, затем вторую, наружную. Елена остановилась у лестницы. И обернулась:
— Спасибо, дальше я сама.
Крутые ступени уводили ее прочь от этого места, от Игоря. Но Игорь следовал за ней по пятам. Он с волнением смотрел на стройные, обтянутые узкими джинсами ноги Елены. Неужели он так ее и отпустит? Однако повода задержать Елену не находилось.
Елена слышала за спиной шаги Игоря, но секунды подъема дали ей время окончательно уйти в себя.
Чтобы сгладить свою сухость (ни к чему было показывать Игорю, что он все еще что-то значит для нее), она задала «светский» вопрос.
— Что это за башня у вас? — и кивнула в сторону тумбы в центре маленького дворика.
— Думаю, это вентиляционное сооружение, от старых бомбоубежищ осталось, видишь окошко-воздухозаборник наверху? — пожал плечами Игорь. — Все недосуг заняться, выяснить, можно ли снести. Столько места занимает, машину парковать негде.
Во дворе не было и деревьев. Однако на сером асфальте кружились тополиные листья, занесенные ветром с улицы. Два листочка, подхваченные воздушным потоком, оторвались от асфальта и взлетели к вершине тумбы. Они кружились у маленького окошка, будто надеялись проникнуть внутрь и укрыться там от грядущей зимы. Но окошко находилось слишком высоко над землей, и листья, лишенные соков родного дерева, не могли одолеть эту высоту. Обессилев, воздушные путешественники упали на асфальт, к ногам Елены. Она наклонилась и зачем-то подняла их. Может, хотела что-то унести на память о последней встрече с Игорем.
Листья были большие и совсем зеленые.
6
В конце октября отмечали юбилей: Галине Ивановне Ясеневой, матери Елены, стукнуло семьдесят.
Накануне юбилея комната Елены превратилась в художественную мастерскую. Был раздвинут и накрыт яркой розовой клеенкой обычно сложенный обеденный стол. На широком розовом поле в творческом беспорядке громоздились баночки с водой, краски, кисточки, какие-то ватки и тряпочки, а также циркули, линейки и другой измерительный инструмент. Елена, склонив голову и чуть прикусив язык, тонкой кисточкой наносила очередной штрих на расписываемую ею самодельную вазу. Техника изготовления вазы была весьма трудоемка. Вначале двухлитровая стеклянная банка сплошь покрывалась черной эмалью. Затем, когда эмаль высыхала, на ней иголкой выцарапывался трафарет будущего узора, который предстояло расцветить масляными красками. Навыки этого мастерства Елена обрела еще в детстве, занимаясь в изостудии. Женя не унаследовала от матери художественных способностей.
Поэтому Елена сама выцарапала иголкой контуры маков на банке, но потом вручила дочери кисточку для раскраски цветов. Галина Ивановна, бывший педагог, любила получать подарки, сделанные руками детей, даже детей повзрослевших.
Пока Женя, вытянув губы трубочкой, наносила алые мазки на черное поле вазы, Елена пододвинула к себе кроссворд. Он наполовину был уже заполнен дочерью. Разгадывание кроссвордов являлось общим семейным увлечением.
Елена прочитала вслух очередное задание:
— Самое древнее из молодых государств мира.
Семь букв. Последняя — мягкий знак.
— Израиль, — мгновенно отреагировала Женя, опередив Елену.
— Верно! — Елена вписала буквы в пустые клеточки. — Река в Индии, четыре буквы.
Но Женя уже не слушала мать. Слово «Израиль» вновь взволновало ее.
— Мама, ну давай уедем к отцу, — завела она постоянно беспокоящий Елену разговор.
По тамошним законам он получал право на пенсию (мать приобрела право на пенсию еще раньше). Как многие репатрианты, Ефим, не имевший твердой профессии (в России он был сотрудником заводской многотиражки), очень рассчитывал на поддержку старика отца в первое время. Но до сих пор, кажется, не обрел работы.
Елена категорически отказалась ехать с ним.
Главная причина этой категоричности заключалась в том, что ее старая мать Галина Ивановна не могла и не хотела ехать на чужбину. Оставить ее одну также было невозможно. Галина Ивановна была тяжело больна: неизлечимый артрит, сковавший суставы, затруднял ее передвижение даже по дому.
На улицу же она не выходила уже пять лет. Дочь и внучка часто навещали ее, помогая справляться с бытом.
Вопрос, который бесконечно обсуждался с дочерью, — ее отъезд к отцу. Скоро ей исполнялось шестнадцать, и она собиралась продолжить образование в Израиле. Женя уже посещала какую-то еврейскую общину и изучала иврит в ульпане, специальной школе для желающих выехать на историческую родину.
С нескрываемой гордостью она приносила домой и гуманитарную помощь, получаемую в общине: крупы, сахар, консервы. Это было тем более кстати, что Ефим никакой помощи семье оказать не мог. Хотя он не терял надежды устроиться и забрать свое семейство. Все это пронеслось сейчас в голове Елены; она в очередной раз старалась придумать довод, который отвратил бы дочь от отъезда.
— А ты знаешь, что там девушки служат в армии?
— Знаю, конечно. И необязательно в армии, можно в больнице санитаркой, например, отработать.
Елена привела еще какие-то, на взгляд Жени, неудачные доводы. Девочка отмела их. Ефим, хорошо владеющий пером, красочно описывал в своих письмах дочери преимущества жизни в жаркой, овеянной экзотикой стране. На бумаге эта жизнь выглядела очень заманчиво. Разговор, испортивший настроение и матери и дочери, незаметно прекратился. Елена снова уткнулась в кроссворд, но теперь заполняла клеточки молча.
— Все, закончила! — радостно объявила Женька, нанеся последний мазок.
Роспись красно-черной вазы отдаленно напоминала контрастные картинки Палеха и, несомненно, излучала энергию жизни. Энергию, так необходимую старой матери.
Женщины, принадлежащие к трем поколениям одной семьи, сошлись в однокомнатной квартирке, внезапно ощутив тесноту пространства. Обычно стоящий в углу стол-книжка, сейчас выдвинутый на середину комнаты, перед диваном, почти закрыл проход в остальную часть комнаты, где громоздилась деревянная полуторная кровать хозяйки.
Старый полированный шкаф напротив нее крепко держал оборону своего пятачка: сдвинуть его с места ни у кого не было сил. Принесли табуретки из кухни и временно, чтобы не закрывать полностью проход, поставили их под стол. Женька совершала челночные рейсы на кухню, подхватывала подготовленные блюда из рук матери и осторожно переносила их на стол в комнату.
Накануне юбилея комната Елены превратилась в художественную мастерскую. Был раздвинут и накрыт яркой розовой клеенкой обычно сложенный обеденный стол. На широком розовом поле в творческом беспорядке громоздились баночки с водой, краски, кисточки, какие-то ватки и тряпочки, а также циркули, линейки и другой измерительный инструмент. Елена, склонив голову и чуть прикусив язык, тонкой кисточкой наносила очередной штрих на расписываемую ею самодельную вазу. Техника изготовления вазы была весьма трудоемка. Вначале двухлитровая стеклянная банка сплошь покрывалась черной эмалью. Затем, когда эмаль высыхала, на ней иголкой выцарапывался трафарет будущего узора, который предстояло расцветить масляными красками. Навыки этого мастерства Елена обрела еще в детстве, занимаясь в изостудии. Женя не унаследовала от матери художественных способностей.
Поэтому Елена сама выцарапала иголкой контуры маков на банке, но потом вручила дочери кисточку для раскраски цветов. Галина Ивановна, бывший педагог, любила получать подарки, сделанные руками детей, даже детей повзрослевших.
Пока Женя, вытянув губы трубочкой, наносила алые мазки на черное поле вазы, Елена пододвинула к себе кроссворд. Он наполовину был уже заполнен дочерью. Разгадывание кроссвордов являлось общим семейным увлечением.
Елена прочитала вслух очередное задание:
— Самое древнее из молодых государств мира.
Семь букв. Последняя — мягкий знак.
— Израиль, — мгновенно отреагировала Женя, опередив Елену.
— Верно! — Елена вписала буквы в пустые клеточки. — Река в Индии, четыре буквы.
Но Женя уже не слушала мать. Слово «Израиль» вновь взволновало ее.
— Мама, ну давай уедем к отцу, — завела она постоянно беспокоящий Елену разговор.
* * *
Ситуация обговаривалась неоднократно. Ефим, Женькин папа и муж Елены, уже два года вместе с родителями проживал в Израиле. Он уехал туда на волне перестройки, в 1991-м, после августовского путча, напуганный возможным возвращением коммунистов, которые осложнят всякие выезды. Годом ранее его отцу исполнилось шестьдесят пять.По тамошним законам он получал право на пенсию (мать приобрела право на пенсию еще раньше). Как многие репатрианты, Ефим, не имевший твердой профессии (в России он был сотрудником заводской многотиражки), очень рассчитывал на поддержку старика отца в первое время. Но до сих пор, кажется, не обрел работы.
Елена категорически отказалась ехать с ним.
Главная причина этой категоричности заключалась в том, что ее старая мать Галина Ивановна не могла и не хотела ехать на чужбину. Оставить ее одну также было невозможно. Галина Ивановна была тяжело больна: неизлечимый артрит, сковавший суставы, затруднял ее передвижение даже по дому.
На улицу же она не выходила уже пять лет. Дочь и внучка часто навещали ее, помогая справляться с бытом.
Вопрос, который бесконечно обсуждался с дочерью, — ее отъезд к отцу. Скоро ей исполнялось шестнадцать, и она собиралась продолжить образование в Израиле. Женя уже посещала какую-то еврейскую общину и изучала иврит в ульпане, специальной школе для желающих выехать на историческую родину.
С нескрываемой гордостью она приносила домой и гуманитарную помощь, получаемую в общине: крупы, сахар, консервы. Это было тем более кстати, что Ефим никакой помощи семье оказать не мог. Хотя он не терял надежды устроиться и забрать свое семейство. Все это пронеслось сейчас в голове Елены; она в очередной раз старалась придумать довод, который отвратил бы дочь от отъезда.
— А ты знаешь, что там девушки служат в армии?
— Знаю, конечно. И необязательно в армии, можно в больнице санитаркой, например, отработать.
Елена привела еще какие-то, на взгляд Жени, неудачные доводы. Девочка отмела их. Ефим, хорошо владеющий пером, красочно описывал в своих письмах дочери преимущества жизни в жаркой, овеянной экзотикой стране. На бумаге эта жизнь выглядела очень заманчиво. Разговор, испортивший настроение и матери и дочери, незаметно прекратился. Елена снова уткнулась в кроссворд, но теперь заполняла клеточки молча.
— Все, закончила! — радостно объявила Женька, нанеся последний мазок.
Роспись красно-черной вазы отдаленно напоминала контрастные картинки Палеха и, несомненно, излучала энергию жизни. Энергию, так необходимую старой матери.
* * *
С утра в воскресенье Елена с Женькой были уже у бабушки в спальном районе — Купчино. Общими усилиями накрошили салаты, нарезали колбасы.Женщины, принадлежащие к трем поколениям одной семьи, сошлись в однокомнатной квартирке, внезапно ощутив тесноту пространства. Обычно стоящий в углу стол-книжка, сейчас выдвинутый на середину комнаты, перед диваном, почти закрыл проход в остальную часть комнаты, где громоздилась деревянная полуторная кровать хозяйки.
Старый полированный шкаф напротив нее крепко держал оборону своего пятачка: сдвинуть его с места ни у кого не было сил. Принесли табуретки из кухни и временно, чтобы не закрывать полностью проход, поставили их под стол. Женька совершала челночные рейсы на кухню, подхватывала подготовленные блюда из рук матери и осторожно переносила их на стол в комнату.