Страница:
ЧТО Я В ЧЭНЬЮАНЕ, ОКОЛО БЕСЕДКИ, ГДЕ РАСПРОЩАЛСЯ С ТАН ШИ*
У южной стены стою на тропинке,
Глядя тревожно вдаль.
Здесь, в Чэньюане, возле беседки
Осталась моя печаль.
Цветы мэйхуа опьяняют пришельца.
Что мне сулит весна?
В прошлом вода в Лучжэньском бассейне*
Тоже была зелена...
Опечален ли тем пастушок,
Что глубокое дно в реке?
Не страшна пастушку глубина,
Он плывет верхом на быке.
На спине у большого быка,
Словно в лодке, плывет пастушок,
Словно в лодке, верхом на быке
Он реку пересек...
Далеко до горы идти,
Хлынул дождик с черных небес,
Пустыри окутала мгла,
В дымке серой теряется лес,
Вышел внука старик встречать,
Лишь услышал звуки рожка,
Скоро в теплый загонит хлев
Пастушок своего быка.
В день девятый весеннюю мглу
Вдруг рассеяло солнце, сверкая.
Я про старость забыл и недуг,
Здесь, в местах безмятежных, гуляя.
Вся в багровой росе, так свежа
Увлажненная груша морская*.
Дамба в зелени мокрой травы,
Блещет озеро, взор ослепляя.
Ветви ивы, простое вино,
Захмелев, неподвижно лежу
И на жирную землю смотрю,
На родившую всходы межу.
Не считайте, что горный старик
Бесполезен для жизни мирской -
Говорю, просветлев и бодрясь:
Да пребудет Великий Покой!
То с удочкой
Под ветром и луной,
То в травяном плаще
Под непроглядной мглою
Дни провожу. А рядом - домик мой,
На запад от причала, над водою.
Случится рыбу продавать - боюсь
И приближаться к городским воротам,
Я к почестям и славе не стремлюсь,
О них мне думать даже нет охоты!
Поднимется волна -
Чиню весло.
Спадет -
Я лодку привяжу канатом,
Иль разрезаю синих вод стекло
И возвращаюсь с песнею обратно.
Здесь все меня, с кем только я знаком,
Считают по ошибке Янь Гуанем*,
А я себя считаю рыбаком
Обыкновенным, без чинов и званий!
Где ветхий мостик за двором почтовым,
Ты расцвела в глухом уединение.
Вот снова вечер
В зареве багровом,
Одна ты
Со своей печалью снова,
Да шум дождя,
Да ветра дуновенье.
К чему тебе с весенними цветами
О первенстве вести пустые споры!
Терзаясь завистью,
Пускай их спорят сами!
Увянет все,
И жалким прахом станет...
Лишь запах нежный
Не исчезнет скоро!
Слагаю стихи по дороге в Лэйян* и посвящаю
их судье Чжан Чуфу
Перед горой свет тусклый фонарей -
Ждать сумерек недолго в эту пору.
И облака бродячие скорей
Спешат улечься засветло на гору.
Кричит кукушка где-то в стороне,
Вдали стоят лачуги, тесным кругом...
Здесь, в Сяосяне, и случилось мне
С моим старинным повстречаться другом.
И вспомнились
Минувшие дела!
В заветной шапочке
И с веером пред войском
Провел я юность,*
Не сходя с седла,
В походах ратных,
В подвигах геройских.
А нынче в сердце горечь лишь и мгла,
Себе я "Чжаохунь"* пишу заране...
О, шапочка, ты в жизнь мою внесла
Так много бед, лишений и терзаний!
Стихи слагаю о весеннем ветре,
Крою и режу терпеливо строки,
А предо мною, словно на картине,
Стремнины гор и бурные потоки.
Кружится чайка легкая поодаль
Над лодкою, что кажется безлюдной.
Бродячий пес на пустыре. Крестьянка
Спешит домой, день кончив многотрудный.
Бамбук и сосны
В зелени нарядной,
С последним снегом
В царственном уборе...
И снегу этому они так рады,
Хотят красою с мэйхуа поспорить!
Воронам же, гнездящимся на ветках,
Все нипочем! Нахохлились сердито
И крыльями без жалости сбивают
На землю гроздья белого нефрита.
С горы отвесной струи ледяные
Несутся вниз с громоподобным ревом.
Дверями на ручей глядят лачуги
Под камышовым почерневшим кровом.
Дым очага под облаком косматым
Ввысь устремился и в пути растаял,
А на стекле затопленного поля
Теней и бликов трепетная стая.
Бреду тропинкой,
Огибаю гору,
И вдаль смотрю я
Взглядом изумленным:
Кто посадил там, на востоке, рощу,
Что вытянулась поясом зеленым?
Густой бамбук волнуется под ветром.
Не спорю, он по-своему прекрасен.
Но жаль, что мэйхуа нигде не видно, -
Она могла бы рощу так украсить!..
НА СТЕНЕ ТРАКТИРА
Весна осела прочно на равнине -
Пастушья сумка всюду зацветает.
На борозды распаханного поля
Ворон крикливых опустилась стая.
Я стар и сед, а в сердце чувства бродят.
Кому и как их изольешь весною?
В лучах заката вывеска трактира.
Там, верно, отпускают в долг хмельное.
Живу в тиши,
Природой наслаждаясь,
И в праздности
Проходят дни за днями.
Вот скотный двор. Кунжут и шелковица
У западной стены сплелись ветвями.
В зеленой юбке, в кофте белоснежной
Выходит незнакомка за ограду.
Она спешит родителей проведать
Теперь, когда окрепли шелкопряды.
Высоко в небе громоздятся скалы,
Над ними облаков крылатых стая,
А здесь, внизу, петляя меж домами,
Шумит ручей, все звуки заглушая.
Холодные дожди отморосили,
Цветы поблекли и опали вскоре.
И мне по нраву - этот теплый ветер,
Под ним лугов взволнованное море.
Бокал из яшмы
Припасен на случай,
И наготове
Жертвенные травы.
Неутомимые в труде крестьяне
Теперь решили погулять на славу.
На посох опираясь, незаметно
Хочу я обойти их стороною.
И вдруг на мост спускаюсь,
К ним навстречу,
Увидев, что они пришли за мною.
Уже темнеет. Но еще в деревне
Повсюду кур и уток гомон слышен.
Как разрослись тутовник с коноплею! -
Их ветки простираются над крышей.
Тот счастлив, кто довольствуется малым,
Такому я завидую невольно.
В конце концов что требовать от жизни?
Наелся, сыт - и этим будь доволен.
Я вижу
Молодую поросль ивы,
И отмели -
Не те, что прежде были.
Вот здесь когда-то ручеек струился,
Теперь его теченье изменили.
Когда на свет рождается ребенок,
Здесь чуда от него не ждут большого
И говорят: "Вот и невеста Юям!"
Или: "А вот и зять для дома Чжоу!"
НА ПРОВОДЫ ОУЯН ГОЖУЯ*, ОТЪЕЗЖАЮЩЕГО В ОБЛАСТЬ У*
Пускай весною небо смотрит хмуро -
Ты все равно готовь коня в дорогу.
Весна всегда с ненастьем неразлучна,
И ясных дней дарит она немного.
Лишь путь проделав трудный и опасный,
Познает странник горе и страданье.
И люди лишь тогда и познаются,
Когда влачишь ты дни свои в изгнанье.
Как снег,
Бутоны мэйхуа цветущей.
Как шелковые кисти,
Ветви ивы...
Спою тебе я песню на прощанье,
Чтобы печаль развеять в день дождливый.
Ты уплывешь под крышею сампана*,
И мне с тобой не разделить обеда...
Сунцзян, Сунцзян*, не будь тебя на свете,
Поэт бы вдохновения не ведал!
Я у ручья живу в уединенье
И коротаю время за стихами.
Нетронутого снега Вы светлее!
Я так взволнован этой встречей с Вами!
Вы здесь - и стае чаек белокрылых
Отныне не гордиться белизною.
Я удивляюсь, как посмели крабы
Шуршать в песке за вашею спиною.
А воздух свеж,
И дышится легко мне.
И грезится мне подвиг,
Жизнь иная!
Вот почему я, глядя на снежинки,
О доблестном Чэнь Пине* вспоминаю.
Одно досадно: воробьи в испуге
Вспорхнули и исчезли в чаще леса.
И перед башней с дерева упала,
Белей нефрита, снежная завеса.
Вот растаял туман. На пшенице роса.
И заброшенный пруд рядом прячется в ивах.
Все умыто дождем,
В небесах бирюза,
Все умыто дождем,
В небесах бирюза,
Тот же ветер весны,
Зелень вся в переливах.
Где-то, вторя друг другу, тиху и току
Протрубили сигнал* к моему возвращенью,
Вызвав в сердце моем
И печаль и тоску,
Вызвав в сердце моем
И печаль и тоску.
Скорбны их голоса,
Заунывно их пенье.
Под горой Эхушань небольшой павильон
Сиротливо ютится у края дороги.
Ярким светом луны
Небосклон озарен,
Ярким светом луны
Небосклон озарен,
Ветер листья сухие
Бросает под ноги.
Кто поймет, что в стихе, ныне сложенном мной,
Словно скованы стужей поэта дерзанья?
Тушь застыла. И кисть
В пелене ледяной.
Тушь застыла. И кисть
В пелене ледяной.
Ей теперь лишь и петь
Про печаль расставанья!
Пробудились цветы,
Все в слезинках росы.
В это раннее утро
Цветам не до сна,
Тихо шепчут о чем-то
И ропщут они,
Недовольные тем,
Что уходит весна.
И неведомо им,
Что на том же дворе,
В гуще зелени - роза,
Юна и нежна.
Ею были похищены
Чары весны,
И в тени до поры
Притаилась она.
Нет, не в ярком наряде
Вся прелесть ее,
Чистота, непорочность
Сильней красоты.
Даже ивовый пух
Не притронется к ней,
Опадая, ее
Не коснутся цветы.
Как из матовой яшмы,
Ее лепестки,
И росинки на них
Ровным светом горят,
Словно после купания
Вышла Ян Фэй*
И с собой принесла
Теплых струй аромат.
ПИШУ В СТИЛЕ "ХУАЦЗЯНЬ"*
Один плыву я
На своем челне.
На сотни ли
Разливы вешних вод.
Под плеск волны
Я задремал, и мне
Приснилось, что Си Ши
Со мной плывет.
Когда проснулся -
Никого. Закат.
Дома деревни
В сумерках видны,
И абрикосов
Розовый наряд
Кострами
Полыхает у стены.
И облако
Вечернее плывет,
Пять - десять капель
Падает вокруг...
Что там за девушка
Цветы на поле рвет?
Но где она,
Куда исчезла вдруг?
Вот наважденье!
Там - никого.
Там - ветер.
Он, без сомненья,
Пух ивы
Развеял
Своим дуновеньем.
Лазурные взмывают в небо горы,
На их вершинах - отблески заката,
Холодный ветер западных просторов
Над берегом проносится куда-то.
Листвы густой волнуется поток,
И в нем затерян розовый цветок.
И нежной красоте его не надо
Ни почестей,
Ни славы,
Ни награды.
Красавица печальная в молчанье
На подоконник уронила руки.
Вдруг в тишине послышалось рыданье -
Стон сердца, истомленного в разлуке.
Так далеко отсюда до Хэньяна!
Он все не едет к ней, ее желанный.
Гусей завидев, просит их с мольбой
Для милого взять весточку с собой.
В халате нараспашку, непричесан,
Брожу и созерцаю здесь природу.
И сладкое к вину себе готовлю,
Арбуз поглубже погружаю в воду.
Стекая со ступеньки на ступеньку,
Звенит о камень струйка дождевая.
Я вырыл пруд, водой его наполнил
И в нем луну умыться приглашаю.
Узорами расписанная балка
Двоится, преломленная волною.
И отраженьем повторенный лотос
Алеет предо мной и подо мною.
А над водой красавица склонилась,
Помадой щеки нежные румянит...
Ей только бы собою любоваться:
Нет зеркала - так в пруд она заглянет!
Ничтожны века моего свершенья,
Все - от начала до конца - ничтожны.
Вокруг надолго осень утвердилась,
И тишиною насладиться можно.
Не спится мне. И слух мой жадно ловит
Все шорохи и звуки поздней ночи.
Бурлит, шумит ручей неугомонный -
На что он вечно сердится и ропщет?
Серп месяца, и бледный и холодный,
Навеял грусть. И грусти нет предела.
Далеко где-то петухи проснулись -
Ко мне их перекличка долетела.
Здесь мир иной. Здесь слава и нажива
Еще собой не заслонили света.
Но почему так рано встали люди
И трудятся задолго до рассвета?
На склоне северном горы давно
Брожу один меж рисовых полей,
Не раз уже испробовал зерно
На полосе, где медленный ручей.
Здесь, за стеной, вина себе купил,
Сварил рыбешку с мелкой чешуей...
С горы внезапно холод подступил.
Похоже, дождь ударит проливной.
Все небо затянулось тучей вдруг,
И не осталось тени ни одной.
По улице, где высится бамбук,
Торговец дынями проходит стороной.
На каждой ветке яркий свет луны.
Сороки потревоженной полет,
И ветра вздох. И в мире тишины
Цикада-полуночница поет.
Благоуханье рисовых цветов
Несет богатый урожай с собой.
И не о том ли мне из-за кустов
Лягушек сонм галдит наперебой?
Неярких звезд светильники зажглись
На небосклоне где-то далеко.
Вдруг капли дождевые сорвались
Перед горой с бегущих облаков.
Там, где дороги резкий поворот
И через речку мостик навесной,
Как прежде, неожиданно встает
Двор постоялый в зелени лесной.
В ГОД ИЮ* БРОДИЛ В ГОРАХ И СЛАГАЛ СТИХИ О ТОМ, ЧТО ВИДЕЛ
На холм, под сосны, удалялся в зной,
В дождь прятался в беседке тростниковой,
В часы досуга этой стороной
Я проходил и возвращался снова.
Здесь пил вино, глядел на водопад,
Обняв рукой причудливые скалы.
И здесь опять, как день тому назад,
Пора проснуться для меня настала.
Сегодня
Сына женит мой сосед,
А у другого -
Замуж дочь выходит.
Всю ночь у них не меркнет яркий свет,
Гудит толпа, от дома к дому бродит.
Как много надо ветру и росе
Потратить сил и приложить старанья,
Чтоб рис весной зацвел на полосе,
Благоухая утреннею ранью.
Продрогший, в сетке листьев бирюзовых,
Бамбук вознесся над глухой тропой.
Река и горы
В отблесках багровых,
В лучах заката
Он стоит, суровый,
Один,
С бескрайнею своей тоской.
Вверяя думы мэйхуа прекрасной,
За паутиной он не мчится вслед,
Он ждет весну -
Вседневно, ежечасно,
Не расточает
Аромат напрасно,
Его души
Не распознать вам, нет!
Стихнет над дальними мачтами скоро
Ветер - все реже его дуновенье.
Парус поднял я, отплыть собираюсь,
Легкая лодка приходит в движенье.
Шест не беру и не трогаю весел -
Сильное нас подхватило теченье.
Волны повсюду, гонимые ветром,
Бликов игра, голубое свеченье.
Кажется, горы плывут мне навстречу
Ими любуюсь я в эти мгновенья.
Нет, как и прежде, они неподвижны,
Движется лодка сама по теченью.
Трактир дорожный на краю села,
И тополей густых ряды вокруг.
Кумирня обветшалая в тени,
Где горько-сочный шепчется бамбук.
Подсматривает цапля с высоты,
Как ставит кто-то вершу в тростники.
Вороны подлетевшие клюют
Бумажных денег белые листки.*
...Идут старухи-свахи впереди*
Нарядных и сияющих невест.
И юноша учтиво старика,
Немного захмелевшего, ведет.
Сегодня добрый праздник на селе
И веселы крестьяне здешних мест!
А торжествует потому народ,
Что урожайным был прошедший год!
Свежим утром на башню взошел...
На просторе широком
Ни следа от весны -
Значит, время расстаться с весной.
Листья тута в росе,
Созревает стареющий кокон,
Не к цветам, а к плодам
Манит бабочек утренних рой.
Когда бы паутины в сотни чи
Весеннее сиянье задержали!
...У стоязычки* голосок пропал,
А ласточки туда-сюда снуют.
Над верхом крыши не проходит день*,
Под ясенем густыми тени стали,
Разносит ветер тонкий аромат
С полей, где злаки добрые цветут.
Я, уставший скиталец,
На дворе постоялом скучаю.
День за днем у перил
Все гляжу я на воды реки.
Ветра с запада нет,
Мне дождя не дождаться - я знаю:
От двуречья Чанцзян
Слишком горы Хуай далеки!*
Старый мост бамбуком укреплен.
Всходы на холмах зазеленели.
Там, где изваяние вола,
Слышится мелодия свирели.
Низко-низко ветви опустив,
Над водою выстроились ивы.
Нежною блестя голубизной,
В речке волны плещутся игриво.
У ворот управы городской
В час вечерний многолюдно стало,
В устье, где с утра царил покой,
Паруса торопятся к причалу.
День весны немыслим без вина,
И без песен, без стихов заветных,
Без картинок ярких на шелках,
Без флажков на шапках разноцветных.*
Нет ни дымка в харчевнях и трактирах,
Похолодели речки и ручьи.
Прошли драконьих лодок состязанья*,
Развеян хмель и барабан молчит.
В Шимэне украшает ветка ивы
Прически женщин зеленью листвы.
В Дункоу помнят Персика источник,
Когда справляют проводы весны.*
Весне конец, конец цветенью ивы,
И мы к закату дней своих идем.
Завидев в небе облако, мечтаю
Под старость возвратиться в отчий дом.
С утра в Чанъани праздник и веселье*,
В столичном блеске солнца не видать.
Мне ж, рыбаку, отшельнику, скитальцу,
Осталась тихой грусти благодать!
На крыше голубая черепица,
Закрыты окна шторой расписной.
На поручни моста облокотившись,
Любуюсь зеленеющей рекой.
Здесь ветра нет, но небо все усеял
Пух ивовый, поднявшись с берегов.
Здесь нет дождя, но с грушевых деревьев
Опали наземь лепестки цветов...
И на мели, и в глубине
Опавшие цветы красны.
Весь день несется парус мой
По шелку радужной волны.
Где листья тута со зрачок -
Там, значит, не было дождей,
А где колосья полегли, -
Там дул, наверно, суховей.
Лишь для волов и для овец
Есть путь в нагроможденье скал.
Я слышу лай собак в селе,
Да еле тропку отыскал...
И вот живу под сенью ив, -
Что в мире лучше, чем покой?
Зачем к чинам стремиться мне,
Блуждая в суете мирской?
ЧЕТВЕРТОГО МЕСЯЦА
Уже за полдень. Петухи кричат.
И солнца круг застыл над головой.
В чжан высотой беседка вобрала
Всю пустоту, охваченную светом,
А я в тени. Когда же дождь пойдет,
Окутаюсь густою чернотой
И стану думать: скоро ль запах трав
На крыльях принесет весенний ветер?
Вечер года настал,
Одноцветны застывшие горы.
Неподвижны озерная гладь
И туманная даль.
Тучи холод несут,
Снег пойдет и, я думаю, скоро.
В этот праздничный день
На душе почему-то печаль...
Кипарисы, бамбук -
На морозе как будто продрогли,
Одряхлевший камыш
Словно спит - неприветлив и дик.
Я с бамбуковой палкой
Шагаю по горной дороге,
А без палки, конечно,
Я б Северных гор не достиг...
Вдыхаю утром запах свежий
Сосновой и еловой хвои.
И под кудранией и тутом
В тени спасаюсь днем от зноя.
Рис пожелтел, к земле метелки
Невидимая сила тянет,
А у кустарника цветы
Красны и все еще не вянут.
Осенней иволги наряд
Изящен и красив на диво,
Порхают бабочки в саду -
Непринужденно и игриво.
Собаки поднимают пыль,
Повозки догоняют с лаем,
И петухи поют вовсю,
С насестов во дворы слетая.
Купца я встретил и спросил:
"Почтенный, удостой ответом, -
Ты сколько тапочек сносил,
С товаром странствуя по свету?"
"Что думать о ногах, мой друг,
Коль рот порой наполнить нечем?
Котомка, видишь, тяжела,
До боли натирает плечи...
А коли плошка для еды
Давно сухая и пустая,
Что о богатстве говорить,
Торговлей мелкой промышляя?"
"Я был чиновником, - в ответ
Сказал торговцу я с почтеньем, -
Но вот уж более трех лет
Живу от мира в отдаленье.
Твоя судьба с моей судьбой,
Пожалуй, в чем-то очень схожа,
Твои печали и мои, -