Введенский Николай. (Стихи, поэмы, романсы, арии)

Я подумал: "Худо ты одет
И, наверно, на ветру продрог..."

А мой конь бредет - и на горе
Словно топчет бледный лунный свет.

Гости постоялого двора
Веселы и радостно поют,

Удивился паренек-слуга:
Отчего я мрачен-удручен?

Знаю, без разлук не проживешь,
Чередой они сквозь жизнь идут,

Но неужто век скитаться мне
Далеко от дома, где рожден?

И сейчас, при тусклом фонаре,
Вспоминаю юные года.

Брат и я - мы в этот дождь ночной
Словно вместе, не разлучены...

В детстве так решили* - чтобы впредь
Не нарушить слова никогда,

И не поколеблют наш союз
Ни почет, ни важные чины!

ВЕСЕННЯЯ НОЧЬ

Тысяч слитков золота достойно
Лишь одно мгновенье в час ночной.

В воздухе - цветов благоуханье,
Наземь пали тени под луной.

Из покоев плавно-плавно льется
Ласковой свирели нежный звук,

А во глубине палаты дальней
Ночь накрыла тьмою все вокруг.


ПРОЕЗЖАЮ ХРАМ ЗОЛОТОЙ ГОРЫ*

За тем селом, где я рожден,
Берет начало Янцзыцзян.

Я стал чиновником - и вот
Доплыл до устья в челноке.

Мне говорили, что в прилив
Здесь волны высотою в чжан,

В холодный день следы от них
Узором стынут на песке.

Есть посреди реки скала,
Что извивается змеей.

Едва исчезнув, вновь она
Встает волнам наперекор.

И я, взобравшись на нее,
Хочу увидеть край родной,

Гляжу на север и на юг,
А вижу только цепи гор!

О доме вечером грущу,
Но к возвращенью - "нет весла".

И все смотрю, как вдалеке
Уходит солнце на покой...

Чуть дунул ветер - и кругом
Река как будто расцвела.

Заря, как рыба, - красный хвост
И тело с яркой чешуей...

Но вот уж над рекой луна,
И лунный свет вокруг меня.

А во вторую стражу* тьма,
В безлунье - черный небосклон.

Вдруг со скалы, среди реки,
К горам взметнулся столб огня,

И огласились берега
Тревожным карканьем ворон.

Когда же воцарилась тишь,
В тревоге я не мог понять,

То демон или человек?
Чей это след? И кто тут был?

От той скалы среди реки,
До гор прибрежных не достать,

Не ведал я - и бог реки
Меня, скитальца, вразумил...

Тебе спасибо, бог реки!
Я понял: в суете мирской

От берега я отделен,
Как та скала, большой рекой!

У ОКНА

У соседей восточных в саду
Много белых растет тополей.

Ночью дождь начался - при дожде
Шум листвы все сильней и сильней.

Мне не спится, сижу у окна,
И совсем бы я был одинок,

Если б стайки ночных мотыльков
Не летели на мой огонек...

В ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ ГУЛЯЮ ОКОЛО ХРАМА

СЧАСТЛИВЫХ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЙ*

На дне колодца - маленькое солнце:
То спрячется, то тут же вновь блеснет.

Шумит холодный дождик - "сао-сао"
И влагой напитался огород.

Кто из людей подобен господину,
Которого зовут Учитель Су?*

К природе первым он идет навстречу,
Когда еще природа не цветет!

ВТОРЮ СТИХОТВОРЕНИЮ ХЭ ЧЖАНГУАНЯ

Так внезапно и чистый ветер
Заиграл на земле-свирели,

И луна украсила небо
Нарисованной ею рекой.

Если беден, то как для гостя
Я устроить смогу веселье?

А вот так: ухвачусь за ветер
И луну поглажу рукой!

СЕВЕРНЫЙ ПАВИЛЬОН

Стеною дом
От сада отделен,

Неужто сад -
Источник суеты!

Когда бы
Не открытый павильон,

Благоухали б
Для кого цветы?

ИЗ СТИХОВ, НАПИСАННЫХ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВМЕСТЕ

С ВАН ШИ, КУН ЧЖУНОМ И СТАРШИМ СЫНОМ МАЕМ
ОБОШЛИ ГОРОДСКУЮ СТЕНУ, ЛЮБУЯСЬ ЦВЕТАМИ, ЗАТЕМ
ПОДНЯЛИСЬ НА ГОРУ К БЕСЕДКЕ, А ВЕЧЕРОМ ПРИШЛИ
В ХРАМ ОПАДАЮЩИХ ЦВЕТОВ

1

Пели дождь и ручей всю ночь
Заунывную песнь одну,

А под утро ветер подул
И, наверно, спугнул луну.

Как печален-печален мир,
Словно осень - моя тоска,

Мне бы чистой воды испить
Из прозрачного родника...

Я вокруг стены обошел,
Это путь в три десятка ли,

И увидел: везде-везде -
Краски яркие отцвели.

Только заросли тростника
Разлились, как море, кругом,

Я плыву на лодке - она
Малым кажется лепестком...

В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,

Да заметна из-под нее
Белых-белых волос копна.

Я хочу поближе подплыть,
Поздороваться с ним - да как?

Только чаек зря напугал -
Седовласый исчез рыбак...

2

Ветер жизнь в природу вдохнул
И во все, что в природе есть,

И во все, что дано любить, -
А всего нам, увы, не счесть!

Как присущи честным мужам
Добродетельные черты,

Так и в дереве, и в траве -
Всюду музыка красоты.

Я в пути, и нет у меня
Никаких тревог и забот,

Одиноко лодка моя,
Разрезая волну, плывет,

На стремнине, среди реки,
То взлетит, то падает вниз -

Будто вправду ветер с ладьей
На единой стезе сошлись!

Поднимаю кубок - кругом
Даль безбрежная - ширь-размах,

Льется песня горных стихий,
Отражаясь в наших сердцах!

Я ушел, а ветер с ладьей
Продолжали спор вдалеке,

Отражение облаков
Растворилось в бурной реке...

НОЧНАЯ ДУМА

Ветер что-то шепчет в тростнике,
Этот шепот - та же тишина.

Дверь открыл и вижу: под дождем
В озере купается луна.

Спит рыбак, и чайка тоже спит, -
Может быть, у них похожи сны?


Вынырнула рыба из воды -
Словно демон в проблеске луны.

Ночь все глубже, и людей пути
Не пересекаются сейчас,

Только тень, когда иду один,
Следует за мною, веселясь...

То нахлынет на песок волна,
То, следы оставив, отойдет,

В ивняке луна, собрав лучи,
Паутину тонкую плетет...

Наша жизнь стремительна, быстра,
Соткана тревогой и тоской,

А отдохновенье - только миг,
Незаметный в суете мирской.

Вот пропел петух, а вслед за ним -
Колокольный звон и птичий гам.

Барабан вещает, что пора
Паруса расправить рыбакам!

ПОДНИМАЮСЬ НА ГОРУ ЗАОБЛАЧНОГО ДРАКОНА

Пьяный, лезу по склону,
В желтых травах плетусь еле-еле.

Принял груду камней
За баранов, бегущих гурьбой.

На вершине упал,
Полагая, что я на постели,

А вверху - облака
И бескрайний простор голубой.

Песне дальней долины
В горах отзывается эхо,

Тут на юго-восток
Оглянулся прохожий один

И руками всплеснул,
А потом захлебнулся от смеха,

И, смеясь, говорит:
"Загулял, загулял, господин!.."


ХРАМ ЖЕЛТОГО ВОЛА*

Среди реки - высокая скала,
Еще не найден на вершину путь.

А на скале стоит священный вол,
Не знающий, что значит плуг тянуть.

Паломники у храма собрались,
Упали ниц с надеждой и мольбой,

Приносят в жертву белую овцу
Под звуки флейт и барабанный бой.

А в поле, чуть поодаль, вол живой,
О камни спотыкаясь, тянет плуг...

Обветрены и ступлены рога,
И стесаны копыта - сколько мук!

А ведь ему лишь полпучка травы
Дают, чтоб голод вечный утолить.

Поистине: чем быть волом живым -
Куда как лучше изваяньем быть!

ПРОВОЖАЮ ЧЖУ ШОУЧАНА, ОТПРАВЛЯЮЩЕГОСЯ В КРАЙ ШУ

1

Все плывут и плывут
Облака, бороздя небосвод,

И, красуясь-светясь,
Бровь луны между ними плывет.

Вслед за мной облака
Устремятся на северо-запад,

Освещая меня,
Луч луны никогда не умрет.

2

Если я затеряюсь,
Окутанный пылью земной,

Облака в небесах
Путь подскажут, проплыв надо мной.

А потом окажусь
Среди рек и озер полноводных,

Вся одежда моя
Пропитается светлой луной.

3

Над горами - квадрат:
Это неба кусок в вышине.

И уж нет облаков,
И луна от меня в стороне.

Распрощавшись со мной,
Ты ушел и в горах чуть заметен,

Но смотреть вслед друг другу
Ни тебе не наскучит, ни мне...

ПОКИДАЯ ЦЗИНКОУ

Тонкий слой облаков,
В них укрылась луна.
Где-то в стражу вторую,
Протрезвев, я оставил причал.
За кормою все дальше уходит стена,
И во мгле городок все трудней различать.

Дни веселья с друзьями
Я в сердце храню,
А раздумья о жизни в разлуке
Гоню.

С головы моей
Набок повязка сползла.
Веер выпал,
Беззвучно скользнул на кровать.
Я заснул. И во сне
Жизнь иная была,
А проснулся -
И некому рассказать.

И когда, наконец, я не буду в пути,
Словно вихрем подхвачен,
Вдали от родных!..
Юго-Запад
Их, к счастью, давно приютил,
Я - на Юго-Востоке
Скитаюсь без них.

x x x

Прошлый год расстались
Мы у стен Юйханя.
Словно пухом ивы
Снег замел твой след.
Вскоре за зимою
И весна промчалась.
Ива сыплет снегом,
А тебя все нет.

Я бокал наполнил
И, откинув штору,
В гости приглашаю
Ясную луну.
И холодным ветром,
И росой холодной
Полночь подступила
К моему окну.

А луна сияет
И лучом хрустальным
Прямо по карнизу
Провела черту.
Завистью терзаясь,
Кажется, стремится
Здесь Чан Э* увидеть
Ласточек чету.


НА ОЗЕРЕ СЛАГАЮ СТИХИ В СТИЛЕ ЧЖАН СЯНЯ*

Дождь прозвенел у подножия Феникса*,
Снова и свет и прозрачность царят.
Воды хрустальные,
Ласковый ветер
И лучезарный закат.
И, распускаясь, красуются лотосы,
Нежный и свежий струя аромат.

Две белоснежные цапли откуда-то
Вдруг прилетели, поодаль кружат.
Видно, по нраву
Пришлось это место,
Коль улететь не спешат.

А над рекой раздается мелодия -
Струны неведомой цитры звенят.
Только кому
О печали глубокой
Струны поведать хотят?..
Тает туман, облака собираются,
Будто бы феи бесшумно парят.

Кто там на цитре играет, узнать бы мне,
Звукам я внемлю, волненьем объят.
Но - ни единой души...
Распростерся
Гор зеленеющих ряд.

НАПИСАНО В ПРАЗДНИК СЕРЕДИНЫ ОСЕНИ

В голубизне растворилось
Облако на закате.
Сковано все прохладой,
Всюду прозрачность такая!
По небу скользит неслышно
Круглый сосуд из яшмы,
Перемещаясь к востоку,
Млечный Путь рассекая.

В жизни моей, как вспомню,
Редко когда выдавались
Радостные мгновенья
В этот праздничный вечер.
В далях какого края
Новое полнолунье
В новом году грядущем,
Так же скитаясь, встречу?

x x x

Недавно в Хуанчжоу* весенней ночью я ехал
вдоль речки Циншуй. Забрел по пути в
трактир, изрядно выпил. Сияла луна. Я
доехал до моста над речкой, расседлал
коня и едва заснул, подложив руку под
голову, как уже наступил рассвет. И я
проснулся. Вокруг в беспорядке толпились
горы и бурлил поток. Казалось, меня
окружал какой-то неземной мир, и под
впечатлением всего этого я написал строки
на столбике моста.

Степь, залитая лунным светом,
На речке зыбь от ветерка.
И в небе, за луною следом,
Плывут, редея, облака.

Я спешился. Но конь мой серый
В ночную рвется синеву.
А сам я, выпивший не в меру,
Готов свалиться на траву.

Такое над рекой сиянье
И тишь такая над рекой,
Что в сердце лишь одно желанье -
Не потревожить бы покой.

Расседлан конь. И я под ивой
На мостике заснул. Но вот
Уже кукушка торопливо,
Рассвет вещая, в путь зовет.

x x x

Когда мне было семь лет, я повстречался в
Мэйчжоу со старой монахиней по фамилии
Чжу. А по имени ее не припомню. Было ей
тогда девяносто лет. По ее словам, она в
свое время, следуя за настоятельницей,
прибыла во дворец правителя княжества Шу.
Однажды стояла сильная жара, правитель
вместе со своей супругой Хуажуй ночью
пошли к пруду Мохэ, чтобы насладиться
прохладой. Там он сложил цы*, и монахиня
Чжу сумела запомнить его. Но прошло
сорок, лет. Монахини Чжу давно нет в
живых, и никто не знает это цы. Мне все
же врезались в память первые две строки.
На досуге я все ломал голову над тем, не
написано ли цы на мотив "Песнь пещерного
духа". И я решил дополнить те строки.

Изваяна словно
Из яшмы и льда,
Что в зной
И прохладу и свежесть дарят,..
Порыв ветерка во дворец у пруда
Едва уловимый донес аромат.
Он полог расшитый на миг приоткрыл,
И месяц успел
Этот миг подстеречь.
На ложе дремала она до поры,
И пряди волос ее падали с плеч.

Вдруг вся встрепенулась.
Я руку ей дал.
Ни звука нигде
На притихшем дворе.
Лишь в бездне небесной
Возникла звезда,
Прошла Млечный Путь
И исчезла, сгорев.
"Который час ночи теперь?" -
Я спросил.
"Три стражи минуло", -
Услышал в ответ.
Ковш звездный*
Над самой землею висит,
И месяц бледнеет,
И близок рассвет.

Не сплю и все думаю: скоро черед
Холодным ветрам наступает опять...
Как он незаметно прошел, этот год, -
Я этого, право, не в силах понять!


НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЛИНЬГАО*

В Дунпо* изрядно выпил этой ночью,
А протрезвев, еще себя уважил.
Когда пришел домой - не помню точно,
Но было это, верно, в третью стражу.

Мальчонка спит, посвистывая носом,
И стук мой в дверь остался без ответа.
Стою, внимаю, опершись на посох,
Как Янцзыцзян шумит перед рассветом.

Я оттого
Судьбою недоволен,
Что жил, принадлежать себе не смея.
Когда же обрету я снова волю
И суету сует забыть сумею?

Ночь на исходе.
Затихает ветер.
Зыбь на воде, где свет и тени в споре...
Возьму мой челн, места покину эти,
Остаток дней отдам реке и морю!

ЭТО СТИХОТВОРЕНИЕ НАПИСАНО В ДИНХУЭЙЮАНЕ, ЧТО В ХУАНЧЖОУ

Ущербный месяц. Редкие утуны.
Часы звенеть капелью перестали.
Все спит. Лишь кто-то,
Погруженный в думы,

Бредет один
Видением угрюмым...
Как лебедь,
Оторвавшийся от стаи.

Вдруг встрепенулся, повернулся круто,
Во взоре скорбь, но кто о ней узнает!
Все ветви оглядел
И почему-то
Себе под ними
Не нашел приюта...
Студеная Уцзян*.
И клен листву роняет.

В СЮЙМЫНЕ, У ОЗЕРА ШИТАНЬ, ПОСЛЕ БЛАГОДАРСТВЕННОГО МОЛЕНИЯ О ДОЖДЕ

НАПИСАЛ ПЯТЬ СТРОФ

Озеро находится в двадцати ли на восток
от города. Вода в озере прибывает и
убывает одновременно с водой в реке
Сышуй, то мутной, то прозрачной.

1

Еще тепло. Пылающий закат.
Сверкают рыбки, словно серебро.
Сады темней, тесней строений ряд.
Кружат вороны, выбирая кров.

И юноши, и те, кто жизнь прожил, -
Сошлись сюда. Бесхитростный народ!
Известно всем: олень людей бежит
И приручить себя им не дает.

Вот обезьян я в том не укорю -
Сбегутся вмиг, лишь в барабан забей.
Я девушкам об этом говорю,
Лист тутовый срывающим с ветвей.*

2

Вот несколько разряженных подруг,
Лишь только заприметили меня,
Как, прихорашиваясь, встали в круг,
Лукавые, притихли у плетня.

Переминаясь, сдвинулись плотней,
В нарядах ярких господина ждут,
А юноши с отцами наравне
Поспевшую пшеницу в поле жнут.

Час жертвоприношения в селе -
Ворон и коршунов истошный крик.
А у дороги в предвечерней мгле
Валяется подвыпивший старик.

3

Здесь конопли густая бахрома,
Вся в бликах солнца, клонится к земле,
А над деревней пряный аромат
От коконов, распаренных в котле.

Мотают шелк подружки за плетнем,
Их задушевный слышу разговор...
Седой старик плетется с костылем
И про себя бормочет пьяный вздор.

Он колосок сорвал и в пальцах мнет -
Зерном полакомиться захотел,
И у людей зачем-то узнает:
"Бобовый лист еще не пожелтел?"

4

Цвет финика кружит над головой,
К повязке льнет, ложится на халат.
И над землей возвысив голос свой,
Колеса прялок по дворам жужжат.

В одежде из простого полотна
Торговец огурцами в сени ив.
Был долгим путь! Сомлевший от вина,
В своих желаньях я неприхотлив.

Поспать и чаем жажду утолить -
Об этом только думаю теперь.
В зените солнце. Как оно палит!
И я стучусь скорее в чью-то дверь.

5

Ковром пушистым стелется лужок,
Равнина освежилась под дождем!
Беззвучно осыпается песок,
И не пылит дорога под конем.

Стена из тутов, море конопли,
И солнце щедро льет свое тепло.
Когда ж по зову первому земли
Мне с плугом отправляться за село?!

Полыни горьковатый аромат,
И ветерок порхает надо мной...
Сановника во мне здесь, верно, чтят,
А я простолюдином стал давно.

x x x

Лес расступился. Горы просветлели.
В тени бамбука прячется ограда.
Трава от зноя у пруда поникла;
Все заглушая, верещат цикады.

Маячит птица в белом оперенье,
То прилетит, то скроется куда-то.
Водою отраженный, алый лотос
И воздух, напоенный ароматом.

За старою стеною,
За деревней,
Поодаль
От ее дворов и хижин,
Бреду один, на палку опираясь,
А солнце опускается все ниже.

Вчерашней ночью, где-то в третью стражу,
Пролился дождик - лучшего не надо!
И выдался в моей нелегкой жизни
Желанный день живительной прохлады.

НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ ПО ОЗЕРУ СИХУ

Дождь над Сиху перестал.
Озерная даль светла.
За осень на полшеста
Прибавилось здесь воды.
Свесившись за борт, гляжусь
В холодные зеркала,
В них старое вижу лицо
И пряди волос седых.

С хмельной моей головы
Ветер повязку рвет,
Гонит волну за волной -
И в них ныряет луна.
Я правлю в обратный путь
Один, не зная забот...
Пускай же мой утлый челн
Укачивает волна!

x x x

Сад отцвел. Лишь краснеют еще
Абрикоса цветы кое-где.
Возвращаются ласточки в дом,
Отраженный в зеленой воде.

Ветер с каждым порывом сильней -
Ивы пух он уносит с собой.
В рост пошла молодая трава,
Все покрылось душистой травой.

За стеною - с качелями двор,
Здесь дорога у самой стены,
И доносится до меня
Смех красавиц с той стороны.

Но стихают их голоса,
Отдаляется смех озорной...
Я расчувствовался совсем,
Только им не все ли равно?


ФУ О КРАСНЫХ СКАЛАХ*
(сказ первый)

Так случилось, что осенью года жэньсюй*,
Когда уж седьмая луна на ущербе была,
С гостем плыли мы в лодке
Между двух Красных Скал...
Чуть прохладой дышал ветерок,
Не тревожили волны реку.

Гостю я предложил, поднимая свой кубок с вином,
Вместе строки припомнить о Светлой луне,
Спеть о Деве Прекрасной стихи.

Вскоре
Над восточной горой появилась луна,
Поплыла-поплыла между звезд.
Засверкала река,
Словно капли росы ниспадали на водную рябь,
И смешались в одно небеса и вода.

Как велик этот водный простор!
Эта - в тысячу цинов* вокруг - необъятная ширь!
В колеснице-ладье мы по ветру летим и летим
В пустоту и безбрежность, не ведая, есть ли предел.
Кружим в вечности, кружим, от мира сего отрешась,
И как будто на крыльях - взлетаем в обитель святых.
...Так мы пили вино, и веселью, казалось, не будет конца,
А потом, на борта опираясь, мы начали петь.
Пели так:
"...Из корицы ладья - о-о-си! -
Из орхидеи весло*.
В пустоте-чистоте - о-о-си -
Мы стремимся туда, где светло.
Постигаю простор - о-о-си -
Но, увы, лишь в мечтах.
Где же Дева Прекрасная - о-о-си -
В небесах?.."

Гость мой флейтой отменно владел:
Вторя песне,
Звучала мелодия грустно-протяжно в ночи,
В ней и слезы и жалобы слышались,
Скорбь и печаль.

Эта музыка вдаль уплывала, тянулась, как нить.
Может, даже драконы проснулись в пещерах в тот миг
И слезу уронила вдова в одинокой ладье...

Вот, халат подобрав,
Сел учитель по имени Су перед гостем
И, объятый тоскою, спросил:
"Что ж ты песню прервал?"

"Посветлела луна, звезды стали редеть*,
Ворон к югу летит," - мне ответствовал гость.
"Эти строки, - сказал он, - начертаны Цао Мэндэ"*.
"Посмотрите на запад, - мой гость продолжал, -
Там Сякоу* вдали.
Обернитесь к востоку - на востоке Учан*.
Русла рек, цепи гор меж собою сплелись,